Текст книги "Наследники Вещего Олега. Годы золотой славы (СИ)"

Автор книги: Виктория Воронина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

– Коли так, я с радостью выполню твое повеление, Вещий! – с поклоном произнес Авсень и взял из рук Олега дудочку.

Ожидание князя и молодого воина не было долгим. Едва занялся рассвет, издалека послышался звон металла и бряцание оружия. Киевские дружинники как по команде вскочили и выстроились, готовясь встретить врага во всеоружии. Один только Вещий Олег не проявлял никаких признаков беспокойства и словно посторонний наблюдатель встал у прибрежных верб, готовясь смотреть за тем, что будет дальше.

Древляне шли беспорядочной толпой, яро потрясая своими копьями и боевыми топорами. Они кричали без остановки воинственные угрозы и при этом не сбавляли быстроты своей ходьбы. Впереди их шествовал, гневно сверкая своими огненными глазами бородатый великан – князь Яртур. Он уже вошел в раж битвы и громкими речами призывал к схватке своих соплеменников. Но в его людях не нужно было возбуждать воинственный пыл, и без того они были готовы броситься на киевлян, словно взбешенные туры. Тут Авсень, согласно своему уговору с Вещим князем, быстро отбросил в сторону свой меч вместе со щитом и достал заговоренную тростинку с множеством дырочек. Он приложил дудочку к своим губам, высоко запрокинул голову и увлеченно заиграл на ней. И полилась мелодия и такая, что все невольно начали ее слушать. Чарующие звуки наполнили поле, прогоняя из людских сердец гнев и злобу, и даря взамен нежность и любовь ко всему окружающему миру. Не подвел Авсень своего князя Олега, его искусная игра на дудочке пленила в прошлом сердце его прекрасной избранницы Добронравы и теперь усмиряла пыл воинов с обеих вражеских сторон, которые главную радость жизни видели в битве. Сами собой падали у них из рук мечи, опускались щиты, ложились на землю копья. До того пленила их музыка Авсеня, что как завороженные слушали они ее не шевелясь и не помышляя больше о схватке.

Довольный произведенным эффектом, Олег выступил вперед и негромко спросил у древлян:

– Ну что, люди добрые, будем биться или будем мириться?!

– Да как с тобой биться, Вещий, коли ты если не мудростью, то чародейством все себе на пользу оборачиваешь, – угрюмо ответил на этот вопрос древлянский князь Яртур. – Видишь, очарованы мои вои игрой твоего дудочника, стоят, не шевелясь, желая только его видеть и слышать.

– Полно тебе печалиться, Яртур, никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь, – заметил на это Олег. – Вот скажи, зачем поднял восстание против сестринца моего Игоря, в чем замысел твой?

– А что, не ясно?! – вскинул голову Яртур. – Снова захотел мой народ быть свободным. Не древляне полянам, а поляне древлянам данниками были, и ныне нам зазорно быть в подчинении у наших извечных соперников.

– Эх, Яртур, не понимаешь ты со своими людьми, какую беду на землю свою привести хочешь, – покачал головой Олег. – Да извечные у вас споры с полянами, но то братские споры, сегодня вы с полянами разругаетесь, завтра помиритесь. А коли ослабите полян, то будут грозить вам степняки. А у них одно желание – под корень извести славянский народ.

– Невелика беда, наши леса от степей далеко находятся, не дойдут до нас степняки, – беспечно махнул рукой князь Яртур.

– Человеческая жадность безгранична, – вздохнул Вещий Олег. – Истинно говорю тебе, Яртур, падут поляне, степняки истребят и вас, древлян. А то, что дань с вас берем, так не на свои прихоти – возводим укрепленные городища на дальних рубежах, закупаем заморское оружие и иноземных послов улещиваем в интересах Руси. Помирись с нами, Яртур. Задумал я совершить поход на гордых ромеев и всех славянских князей под свою руку взять. Вновь признаешь главенство Игоря, возьму также вас древлян с собою, богатую добычу вы привезете домой из Царьграда.

Соблазнительными показались князю Яртуру такие речи Вещего, признал он разумность его доводов и преклонил колено перед молодым Игорем, немало изумленного столь скорой покорностью упертого древлянина.

Расслабились воины, поняв, что братоубийственной битвы не будет. Зашумели, заулыбались они и смешались между собой, щедро угощая своих недавних противников своими припасами. Послышались смех, шутки и громкие разговоры. Один Олег не принимал участие в пире. Теперь он грезил о Византии, но понимал, как трудна будет его задача, ведь в Царьграде ему предстояла встреча с его давним врагом Темным Ро и столкновение с ним, а силы двух чародеев были примерно равны. Но не в обычае Вещего князя было отступать перед трудностями, и он твердо был намерен вопреки проискам своего врага установить прочный мир между Русью и Византией.

» Глава пятнадцатая, заключительная

Ипостратиг – начальник всех войск в Византии – Андроник Дука стоял под мраморными колоннами портика своего загородного поместья и настороженно смотрел, как придворный лекарь Дионисий неспешно шел к нему вдоль колоннады усадьбы. За высокими колоннами в атриуме весело звенели струи фонтана и свежесть, исходящая от воды несколько умеряла летнюю жару в саду. Но Андроника Дуку каждый раз бросало в телесный жар, стоило ему увидеть своего зловещего гостя.

Высокий сановник был облачен в длинную византийскую тунику – далматику сочного желтого цвета; его оплечье мерцало драгоценными украшениями, и все же он склонился в униженном поклоне перед пришельцем в простой черной хламиде, перед которым втайне трепетал и которого опасался. Дионисий представлял собою могущественные тайные силы, перед которым была ничто власть самого императора Льва и его магия поражала воображение. Дуке приходилось лично быть свидетелем многих изумительных чудес, творимых лекарем-магом, и он не понаслышке знал о могуществе этого человека. Дионисий воскрешал находящихся на последнем издыхании больных, от которых отказались другие врачи, превращал простой металл в золото, обращал ленту, вытянутую из рукава своего одеяния в ядовитую змею. Он обладал полной властью над природой и Дука чувствовал, что ему несдобровать, если он рассердит своего собеседника. Однажды Дионисий, чтобы показать ему свое колдовское умение, поднял на Понте Эвксинском бурю и играючи потопил у него на глазах хеландию – грузовой византийский корабль, вмещающий до ста человек. Ипостратиг не отличался чувствительностью, но и он содрогнулся при виде напрасно погибающих людей. Треск корабельных снастей и крики обреченных на гибель моряков до сих пор стояли у него в ушах. А Дионисия, казалось, только забавляло зрелище тонущего корабля, носимого по высоко вздымающимся волнам шквальным ветром. Тогда Дука впервые пожалел, что судьба свела его с черным магом. Он связался с ним, соблазненный посулами лекаря сделать его императором вместо ныне царствующего Льва Македонянина, но скоро понял, что за эту услугу ему придется платить своей душой. Он стал подлинным рабом этого дьявола во плоти, и не смел отказать ему ни в чем.

Темный Ро, скрывавшийся под личиной скромного лекаря, небрежно кивнул Андронику Дуке головой вместо приветствия, и властно сказал:

– Поговорим в беседке. Нам не нужны посторонние уши.

И, не дожидаясь ответа, направился в сторону сада. Ипостратиг волей-неволей последовал за ним. Скоро на повороте они вступили на усыпанную мелким гравием аллею, прямо проводившую между рядов высоких пальм к любимому месту отдыха Дуки. Там, в окружении старых олив, в прохладной тени виднелась выстроенная в античном стиле беседка. На ее каменных скамьях были разложены ковры и мягкие замшевые подушки, а в центре стоял столик с мозаичной столешницей. Две молодые чернокожие рабыни-нубийки проворно поставили на него большое блюдо со свежими фруктами, кувшин с вином и с чашами к нему, и с поклонами удалились.

Андроник Дука, которого мучила жажда, с жадностью выпил вина, разбавленного водой. Темный Ро только надкусил финик, после чего отложил плод и глухо сказал, сверля своего собеседника пронзительным взглядом:

– Я недоволен тобою, ипостратиг! Ты обещал мне, что сделаешь все, чтобы ноги русов не было в Константинополе. Между тем, киевских купцов в городе все больше прибавляется, а базилевс даже ведет переговоры с послами Вещего Олега.

– Это прихоть императора Льва, – развел руками Дука, показывая, что в данном случае он бессилен. – Божественный убежден, что ему надо с северными варварами жить в мире и это после того, как я втолковывал на государственном совете, как они опасны.

– Надо не словами, а делом доказывать, что славяне опасны. И непрестанно внушать, что те, кто прибыл из берегов Днепра сюда, от Вещего Олега, опасны вдвойне, – веско сказал Темный Ро. – Не так уж трудно устроить в столице беспорядки и свалить все на киевских купцов. С эпархом – градоначальником Константинополя я уже договорился, теперь дело за тобой – нужно убедить базилевса, что русы помышляют захватить империю и разграбить ее.

– Твое повеление будет исполнено, о премудрый Дионисий, – склонил голову в знак повиновения ипостратиг.

– Смотри, сделай все как надо, Андроник Дука. Иначе вместо императорского престола ты окажешься в трюме невольничьего корабля, и это еще будет для тебя мягким наказанием, – предупредил его Темный Ро. Прошло десять лет, как он обосновался в Византии с целью подчинить власти темных атлантов православную империю. К его немалому удовлетворению это оказалось несложной задачей. Императорский двор кишел честолюбцами и интриганами, желавшими личного преуспеяния, и представлял собою благодатную почву для того, чтобы в главном дворце византийского императора – Палатии – неприкрытое зло всегда брало верх над учением Христа. Но усилия мудрого императора Льва и сурового патриарха Никифора Фоки препятствовали разгулу бесовских сил, и Темному Ро приходилось немало изощряться, чтобы с помощью придворных сановников, которых он подчинил себе щедрыми посулами и угрозами, проводить свою политику. Более всего мнимый лекарь добивался вражды Византии и Киевской Руси, в которой темные атланты видели главную угрозу своему могуществу. Вещий Олег стремился к укреплению связей с Византией, видя в союзе с нею залог будущего процветания Руси, Темный Ро стремился разрушить все его планы и еще раз повторил ипостратигу Дуке свои велеречивые обещания сделать его императором Византии, если тот подчинится его воле.

–Повинуюсь тебе, – на этот раз охотно склонил голову перед собеседником вновь прельщенный им и словно околдованный щедрыми посулами глава всех войск в Византии.

Через два дня возле Стены императора Феодосия, ограждающей Константинополь со стороны суши на мирно идущих со своими людьми киевских купцов напали подговоренные византийские торгаши, видевших в русов опасных соперников себе. Суд эпарха постановил заключить киевлян в тюрьму Золотых ворот, даже без предварительного разбирательства с конфискацией всего их добра и рабов. Отпустили лишь пятнадцатилетнего отрока Велемира, сына одного из купцов, чтобы он донес до соплеменников горестную весть о жестоком пленении славян. Темный Ро торжествовал – война Византии и Киевской Руси становилась неизбежностью. Ни один правитель не мог допустить такого произвола в отношении своих людей, и у Вещего Олега не было иного выбора кроме как идти военным походом на Константинополь.

Выпущенный из темницы отрок сразу подался к своим друзьям-болгарам, с которыми сдружился в Константинополе и был ими принят с весьма теплым сочувствием. С их помощью он на другой день сел на греческое торговое судно, плывущее с маслинами в Херсонес за умеренную плату. Из Тавриды Велемир добрался до Киева осенью и сразу подался на Княжескую гору. В ту пору князь Игорь вместе с Вещим Олегом пребывал в стольном граде, а не находились по своему обыкновению в походе. Вещий Олег ожидал вестей с юга. Переговоры с послами византийского императора проходили успешно, и он возымел надежду на укрепление дружественных связей с могущественным соседом, несмотря на свои гадания, носившие неутешительный характер.

Велемир в ответ на вопросительный взгляд Вещего князя подробно рассказал, какому насилию подверглись русские купцы в Царьграде и о их позорном заточении в темницу. Услышав дурные вести, Игорь сгоряча решил собрать свою дружину и тут же идти войной на вероломных ромеев, ранее обещавших ему устами послов своего императора мир и дружбу.

– И наши купцы будут беспошлинно торговать в Царьграде, как если бы они сами были влиятельными и знатными ромеями, – вскричал, заканчивая свою речь, молодой князь.

– Нет, Игорь, ты останешься в Киеве как наследник отца твоего Рюрика, а поход против ромеев возглавит главный воевода – я, – спокойно произнес Олег в ответ на гневное заявление племянника, желая умерить его воинственный пыл. Но потемневшие от гнева глаза Вещего князя говорили о том, что его тоже задело пленение киевских купцов, находящихся под его защитой.

– Но, вуй, ты уже стар для войны. Подобает больше мне возглавить войско и наказать греков за пленение наших людей и пренебрежение к нашим договоренностям, а тебе править Русью в мое отсутствие, – возразил Игорь, с сомнением глядя на согбенного годами брата своей матери.

– И вправду, батюшка, не лучше ли Игорю отправиться не только в опасный, но и далекий поход на юг, – поддержала мужа внимательно слушающая разговор мужчин Ольга, присутствующая на собрании воинов как ближайшая помощница своего отца и супруга-князя.

– Игорь, Ольга, я бы согласился с вами, если бы русским мечам противостояла ромейская сталь. Но хотя у лукавых греков есть несметные рати воинов всех племен, начиная от мавров Африки и кончая викингами Халоголанда – края наших предков, главное их оружие – это ложь и коварство, да еще нам противостоит темная магия злейшего врага Руси, пришедшего в Царьград из обители темных атлантов. Это он виновен в пленении наших купцов, а вовсе не император Лев. Против него бессилен и ты, Игорь, и твои лучшие витязи. Только я могу потягаться с ним, – объяснил Олег своим детям.

– Что же, если в этом деле замешан чародей и его злое колдовство, то возглавить поход в самом деле нужно тебе, мой мудрый родич, – со вздохом признал правоту Вещего Олега князь Игорь.

Удовлетворенный ответом племянника Олег отправился ночью под ярко сияющими звездами в лес за Киевом, к древнему святилищу Великой Богини Матери Сва. Так он поступал всегда в трудных обстоятельствах, когда ему нужны были советы или помощь от основательницы Киева. Игорь был прав, годы брали свое, и поход на Царьград мог оказаться ему не по силам.

Днепр сверкал возле святилища отражением полной луны, лес замер в полной тишине, объятый осенним увяданием. Только редкие цветочки сопротивлялись наступающему холоду, и иногда слышался едва уловимый шелест пожелтевших листьев, падающих с деревьев под случайным порывом ветра. Даже филин молчал, словно его заворожило предчувствие зимы, заставившее зверей искать себе прибежище перед грядущими морозами.

Невольная печаль охватила сердце Олега при виде засыпающего осенью ночного леса, вспомнил он свою молодость, любовь к единственной женщине, сумевшей без остатка завладеть его сердцем и вместо Лыбеди он, не помня себя, позвал: «Дарина!».

Но дух покойной жены не отозвался на его зов, и Олег горестно склонил голову. Вода Днепра отразила его облик, и он увидел дряхлого седовласого старца, чей стан согнули годы. Да и то, что отдал он за возможное исцеление Игоря от мужской немощи десять лет своей жизни, способствовало быстрому его старению. Такому не красавицу к себе вызвать, а отправиться вслед за нею в светлый сад Ирия, покинув земной мир.

Но не время было предаваться сожалениям об утратах, и, прогнав свои личные печали, Олег вернулся мыслью к державным делам Руси и произнес заклинание, вызывающее дух основательницы Киева к нему. Около него тут же завихрился ночной воздух, словно он попал в воронку ветров со всех сторон света, звезды с луной упали с неба на землю, мир словно перевернулся в глазах Олега, а когда он очнулся, то все вокруг него оказалось покрытым серебристым сиянием. Вроде он оставался на берегу Днепра, и святилище Богини Сва было тем же, но Олег ощущал, что он попал в иное место, где только все было подобно земному святилищу великой богини, но состояло не из материи, а из некоего сгустившегося духа.

Трижды прокричал лебедь, и возле Олега появилось золотистое марево, которое постепенно начало принимать облик прекрасной женщины.

– Что тебе снова понадобилось от меня, мой Вещий князь? – с улыбкой спросила она у него.

– Помоги мне вернуть молодость, Лыбедь. Нужно плыть в Царь-город, выручать купцов, плененных из-за козней нашего врага – посланника темных атлантов, – попросил ее Олег.

Основательница Киева не отказала ему в его просьбе. Набрав в свои призрачные руки пригорошню воды из Днепра, она брызнула ею на Олега, и князь почувствовал, как с его плеч свалилась тяжесть прожитых им лет. И еще Лыбедь протянула ему глиняный кувшинчик со словами:

– А вот этой водой окропишь своих старых товарищей, и будут они прыткими, словно молодые кони.

– Благодарю тебя, славная Лыбедь, – обрадовался Олег и, поколебавшись, снова попросил ее:

– Скажи, чудесница, как я могу увидеть свою жену? Она перестала приходить на мой призыв и горькое уныние все больше снедает мое сердце.

– Ты слишком увлекся державными делами, забыл о своей преданной супруге, и ослабела связь между вами. Боги не оставили твою забывчивость без наказания и Дарину ты увидишь если пройдешь испытание, связанное с молодой девицей, – с сочувствием ответила ему Лыбедь. – Если останешься верен своей жене, больше ничто вас не разлучит.

– Ни разу я не изменил своей ладе, никакая красавица не заставит меня забыть о своей любви к ней, – с улыбкой покачал отрицательно головой князь, с ходу отметая предположение о его возможной измене любимой жене.

В ответ Лыбедь протянула руки, и в ее руках очутилось круглое зерцало. Олег невольно заглянул в него и увидел юную девушку чудной красоты, которая заставила учащенно биться его сердце. Она казалась сказочным видением и до боли напоминала Дарину, которая предстала перед ним в его видениях на острове Рамстад.

– Дарина!!! – радостно прошептал Олег.

– Нет, это невеста базилевса Александра, брата-соправителя императора Льва, – объяснила Лыбедь. – Она поможет тебе одолеть козни темного атланта, и дальнейшая ее судьба будет полностью в твоих руках. Вот такое тебе будет испытание – остаться верным старой любви или же отдаться счастью нового любовного чувства!

Она ласково провела рукой перед глазами Олега, и он ощутил, как сон смежает его веки. Проснулся Вещий князь на рассвете от того, что его верный конь Факси толкал его своей мордой. Потрепав коня по гриве Олег наклонился над рекой умыться и тут же увидел в своей внешности чудесные изменения. Молодость, внешняя красота вернулись к нему, и Вещий князь ощутил такой же прилив сил как в пору юности.

– Все равно я не изменю Дарине, – с улыбкой проговорил Олег, глядя на свое помолодевшее отражение, и поскакал назад в Киев верхом на Факси, желая успеть на совет с созванными им накануне киевскими мужами.

Игорь после утреннего входа в гридницу не поверил своим глазам. Вместо седобородого старца, с которым он разговаривал накануне, перед ним предстал молодой красивый витязь еще не достигший тридцатилетия. А дочь Ольга, изменив своей обычной сдержанности, в восхищении всплеснув руками, повисла на шее у отца, откровенно радуясь его вернувшейся молодости.

– Ну что, Игорь, я еще могу нравиться девушкам? – весело спросил Олег у племянника, потерявшего дар речи от изумления.

– Я знал, вуй, что ты великий чародей, но не мог предположить, что ты способен победить старость, – откровенно признался молодой князь. – Даже моя мать могущественная колдунья Ефанда не способна сотворить такое чудо!

– Тому, кто стоит за правое дело, всегда помогают высшие силы, – объяснил Вещий Олег. – Идем, Игорь, собирать дружину. Для начала прикажи зажечь вечером сигнальные костры на холмах, призывающих всех князей Руси поспешить в Киев, а к древлянскому князю Яртуру пошли гонца с посулами богатой добычи.

Огни зажглись с наступлением темноты и их цепочки потянулись от стольного града в разные стороны. Сам Олег первым делом позвал с собою в поход давних своих товарищей – помолодевших от его заговоренной воды Карла, Фарлафа, Рулава, Стемида и прочих друзей, с которыми дружил с юности. Ждал он в свое войско покорных его воле словен, русь, чудь, кривичей, мерю, древлян, радимичей, полян, северян, вятичей, хорват и дулебов, а также и тиверцев, с которыми имел договора о дружбе и взаимной помощи.

Вся Русь послала Вещему князю лучших своих витязей, – даже недавно восставший против его власти древлянский князь Яртур ему не отказал, – и к листопаду Киев окружила несметная рать в восемьдесят тысяч воинов. В день начала похода Олег лично принес богатую требу богу войны Перуну и обвел внимательным взглядом своих дружинников.

– Кто принесет себя в жертву ради успеха нашего похода?! – громко вопросил он. – Эта жертва должна быть добровольной, насильственной Перун не примет, и мы только напрасно прольем человеческую кровь.

Человеческие жертвы почти не приносились в Киеве при правлении Вещего Олега, но поход на Царьград имел столь важное значение, что Олег возродил старый обычай самопожертвования, пробуждающий стихию победной войны. Воины в замешательстве переглянулись. Готовые отдать свою жизнь в битве с врагом, они оказались не готовы расстаться с нею на жертвеннике, где умерщвляли рабов.

– Если добровольца не найдется, придется мне самому взойти на жертвенник, – неспешно произнес Вещий Олег, думая при этом, что в таком случае ему не нужно никакого испытания, чтобы увидеться с Дариной. Сама смерть соединит их.

– Отец, нет! Только не ты!!! – в ужасе крикнула княгиня Ольга, для которой не было горшей беды, чем гибель отца и мужа.

– Дядя, ты сам говорил, что только ты можешь совладать с коварством ромеев, – взволнованно сказал Игорь.

– После принятия моей жертвы, Перун даст русам великую победу над Царьградом и без моего участия, – сказал на это Олег и достал острый жертвенный нож, который закрепил на большом жертвенном камне у идола Перуна.

– Княже, подожди! Я готов принести себя в жертву, – послышался тонкий прерывающий голосок.

Олег оглянулся и увидел, что к жертвеннику спешит отрок Велемир, который послужил вестником произвола греков.

– Не жаль тебе так рано расставаться с жизнью, сынок? – с сочувствием спросил он юношу. – Ты ведь не жил вовсе.

– Ромеи заключили в подземную тюрьму моего отца и любимых братьев, и я хочу, чтобы моя смерть освободила их, – громко возвестил Велемир, прямо глядя в глаза Вещему князю. Намерение его было твердо. Он подошел к жертвеннику, подпрыгнул вверх словно птица, собирающаяся взлететь, и камнем упал на острие гибельного ножа. Кровь брызнула из его груди нескончаемой алой струей, и несколько капель упало на лицо Вещего князя, стоящего рядом с жертвенником. Дружинники приветствовало самоотверженный поступок юноши громкими криками восхищения и одобрения, величая его как героя, а Игорь велел справить по Велемиру богатую тризну, как по князю.

После громких поминок стройные нескончаемые ряды русов отправились на юг на конях и многочисленных ладьях. Для начала им надлежало победить не только врагов, но и природу. Опасные днепровские пороги всегда мешали судоходству, но воины Вещего Олега осмелились пройти сквозь их острые скалы и кипящие волны с двумястами судов. Они в этом плавании то и дело преодолевали трудности речного похода: бросались в воду, искали гладкого дна и проводили суда между камнями; в некоторых местах вытаскивали свои лодки из реки, влекли берегом или несли на плечах, будучи в то же самое время готовы отражать возможного неприятеля. Князь вместе со всеми умело волок тяжелые ладьи; вернувшаяся молодость позволила ему играючи справляться с любыми тяжестями.

Доплыв благополучно до лимана, русы принялись исправлять мачты, чинить паруса, рули; после чего вошли в море, чтобы держась западных берегов его, достигнуть Византии. При отплытии поднятые порывом сильного ветра хрустальные брызги Понта Эвксинского брызнули на лицо Вещего Олега, смывая с него последние следы жертвенной крови Велемира, и он безотчетно улыбнулся, смотря вперед на морскую даль как на воплощение желанного будущего. Из-за облаков над морем, оглашаемых громкими криками чаек неясно проступали очертания красивого лица девушки, помощь которой обещала ему Лыбедь, и Олег мог быть спокоен за поход на Царьград, зная, что эта очаровательная красавица поможет ему добиться успеха там, где бессильны дружины могучих воинов и чародейство великих магов. Ясные очи неведомой царевны служили ему путеводной звездой, и Вещий князь, подталкиваемый предчувствием любви, спешил на войну с могущественной Византией, словно на великий праздник. Его душа рвалась к пригрезившейся девушке как к подобию живой Дарины, и он был готов забыть о прошлых горестях после встречи с нею.

Конец