Текст книги "Наследники Вещего Олега. Годы золотой славы (СИ)"
Автор книги: Виктория Воронина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
Олег направился к Торжищу, где его племянник Игорь принимал честь от вельможных и посадских людей. Князь проехал, не задерживаясь, мимо лавок, где торговали цветной парчой и шелком, привезенным из далеких Индии и Китая, Персии и Византии. Миновал он ряды с быстроногими кошками-гепардами и обученными охотничьими соколами. Не привлекло его внимание дразнящие обоняние острые восточные пряности, не задержался его взгляд на диковинные заморские раковины, голубоватые клинки из знаменитой русской харалужской стали и серебряные заздравные чаши, украшенные тонким, замысловатым узорочьем. Олег хотел поскорее встретиться с видными киевлянами, положить начало славным делам, в которых они сообща будут принимать участие, и заморские редкости оставляли его равнодушным.
Игорь Рюрикович возвышался над морем окружающих его людей, стоя на почетном помосте и сдержанно благодарил местных бояр и купцов за приносимые ими богатые дары. У его ног лежали и прибавлялись груды мехов, замысловато украшенное оружие, драгоценные украшения, бисер и янтарь. Гул в толпе усилился с появлением Вещего Олега, все наперебой начали кланяться и привечать княжеского дядьку-пестуна, который правил страной. Олег подъехал к помосту, ловко по-юношески соскочил с коня и встал рядом с племянником. Он поднял руку, и гул затих:
– Кияне, благодарю за ласковую встречу, – звучный голос Олега разносился далеко, до самых краев огромной торговой площади. – Желаю и я порадовать вас в свой черед, делаю град Киева своим стольным градом, и отныне великокняжеская резиденция будет постоянно находиться на Старокиевской горе. Все послы и гости заморские в первую очередь будут следовать к вам, и немалую выгоду вы с того будете иметь.
Киевлян охватило ликование: простой люд начал бросать в воздух свои шапки от радости, а бояре и купцы начали наперебой кланяться и благодарить Вещего за его милость.
– Не ошиблись мы, княже, когда обратились к русам за помощью, – громко и одобрительно заговорили они. – Возвысил ты наш город так, как мы мечтать об этом не могли.
– Да, будет Киев матерью городов русских, и накажу, чтобы все русские города почитали Киев, как почитают дети мать, давшую им жизнь, – подтвердил свои слова Олег.
Его решение вызвало недоумение у молодого князя Игоря. Племянник Вещего Олега хотел сделать столицей Руси родную Ладогу, но, привыкнув во всем слушаться мудрого брата своей матери, он воздержался от открытого проявления недовольства и заговорил о назначении Киева стольным градом лишь тогда, когда они остались наедине в княжеских палатах.
– Игорь, я когда-нибудь давал тебе повод сомневаться в верности моих решений?– Олег пристально посмотрел на племянника, словно желал проникнуть в самую глубину его души.
– Нет, вуй, ты всегда и во всем совершал верные поступки, – был вынужден признать Игорь. – Но я хочу понять – почему Киев? Это чужой для нас город, окруженный многочисленными врагами, тогда как Север – это наша родина и наша крепость, откуда мы черпаем силы.
– Игорь, ты чуешь, какая мощь исходит от здешних мест? – ответил Вещий Олег племяннику вопросом на вопрос. – Я вот вижу, как бодры, веселы и предприимчивы поселяне Киева; жизненная сила переполняет их как полноводная река. Все это неспроста. Киевские места особые, связанные с Небесной Сваргой, это цветущий земной Ирий, заповедная земля наших племен. Не из пустой прихоти я делаю этот город стольным градом. Киев и его земли есть невидимый светильник, в огне которого рождаются благоприятные перемены в жизни нашего края.
– Вуй, откуда ты знаешь сие? – ошеломленно спросил Игорь. – Неужто правду говорят люди, и ты можешь посещать Верхний Мир – Небесную Сваргу и говорить с нашими богами?
– Такое мне действительно порой доступно, – утвердительно кивнул головой Олег. – И было мне видение этим утром, явилась ко мне сама Лыбедь – киевская служительница Матери Сва, и открыла мне все, что происходило ранее с нашим народом , и что будет происходить с ним на много лет вперед.
Он подвел Игоря к обширному двустворчатому окну, украшенному изображением птиц и, показывая на лежащий внизу Киев, спросил его: – Как, княже, Киев большой город?
У Игоря дух захватило от открывшегося ему вида лежащего на берегу Днепра большого города, и он восхищенно сказал, согласно кивая головой:
Ох, большой, даже больше Великого Новгорода.
– Придет время и из этого окна не будет видно леса. Все, куда не бросишь взгляд, будет стольным градом, – пообещал ему Олег.
– Не может быть, – не поверил юный сын Рюрика, с детства привыкший к тому, что огромный лес всегда нависал над человеческими поселениями, угрожая вновь занять отвоеванные у него людьми земли.
– Верь мне, так и будет, если Киев станет столицей, – вдохновенно произнес Вещий Олег и ободряюще положил правую руку племяннику на плечо. – Тогда утвердится Русь в поднебесном мире как ведущая держава, и поразит чужестранцев своим богатством и изобилием. Знатной чародейкой была Лыбедь, наворожила она счастливую судьбу своему племени, сделала на диво плодородными его земли и наполнила немеркнущим звездным светом человеческие души. И потому если Киев станет столицей и расцветет, то расцветут и другие русские города по его подобию.
– Вуй, я преклоняюсь перед твоим всеведением. Но что мы будем делать с новгородцами? Они-то надеются на то, что Великий Новгород станет стольным градом, – задумчиво проговорил молодой князь.
– Не сомневайся, Игорь, делай Киев столицей и ты не прогадаешь. Новгородцы рано или поздно склонятся перед твоей волей, – твердо сказал ему вещий брат его матери. – Словене и кривичи, живущие на Севере – народ основательный, надежный, но медлительный, осторожный, чтущий традиции до полного неприятия всего нового, а это не всегда хорошо. Не на Севере будут происходить желанные нам перемены, а в этом граде. Запомни – кто владеет городом Лыбеди, тот будет владеть будущим Руси. Наши враги и противники святого Беловодья знают об этом, и самые страшные удары они будут наносить по Киеву, желая разрушить нашу счастливую Долю. Но тебе и русским людям нельзя отдавать Киев, если вы желают добра себе и своим детям. Держитесь за Киев как за путеводную нить, и вы не потонете в волнах бедствий. Великие испытания ждут Русскую землю, но вы не бойтесь. Все не раз разрушится и не раз восстановится, а слава Руси все ярче станет сиять в веках. Запечатаю я Русь на Киевских холмах и сделаю ее непобедимой. Лыбедь дала мне силы для проведения сокровенного обряда, и русичи будут одолевать даже тех врагов, перед которыми склонили головы остальные народы.
– Мне не надо чужого; счастливая Доля отвернется, а Недоля поразит тех, кто не довольствуется своим уделом, – задумчиво произнес Игорь. – Если мой народ будет благоденствовать под сенью Киева мирно и в согласии с соседями, то я согласен с тобою, дядя, и сделаю его столицей.
Олег с затаенной радостью посмотрел на своего воспитанника; Игорь действительно обещал быть его достойным преемником.
– Любо мне слышать твои слова, Ингвар, – одобрительно сказал Вещий князь и добавил: – Пожалуй, ты уже пришел в совершеннолетний разум, возмужал и можешь править без меня. Оставлю я на тебя всю Русскую землю, а сам вернусь в мой Псков и буду княжить там.
– Нет, мой Вещий дядя, мне еще многому нужно у тебя научиться, – запротестовал Игорь. – Молод я еще и как правитель мизинца твоего не стою. Больше тянет меня ездить на охоту и в молодежные игры играть, чем сидеть в парадной гриднице и советоваться с боярами да старейшинами полянских родов.
Олег понимающе рассмеялся и добродушно потрепал племянника по плечу:
– Что же, дело действительно молодое, поезжай и развлекись, сестринец, – ласково сказал он. – Управлюсь я сам на совете с боярами без тебя.
Не помня себя от радости, Игорь стремительно вышел из терема как выпущенный на свободу охотничий сокол. Подобно своему опекуну, заменившему ему отца, юный князь стремился свидеться с прекрасной женщиной, но его красавица в отличие от воздушно-призрачной Лыбеди была из плоти и крови, соблазнительной как неодолимое искушение и очаровательной как сама богиня Лада. Его душа пела от счастья, – скоро он увидит любимую, о которой страстно мечтал последний год и неотступно видел в грезах. Выбежав из терема, Игорь нетерпеливо свистнул, подзывая к себе своего скакуна, пасущегося неподалеку от забора. Сын любвеобильного Рюрика заранее, желая поехать к своей избраннице, велел конюхам оставить его в удобном для себя месте. Когда его чалый конь прискакал к нему, он вскочил на него и направился в сторону леса.
Примечания:
Становище – хутор
Весь – древнерусская деревня
Матерь Сва – Богиня Лебедь Сва (реинкарнация богини Лады), Великая Мать Слава, покровительница Русских земель, прародительница всех славянских родов, жена Сварога – бога-творца всего сущего, огня и хранителя брака
Небесная Сварга(Ирий) – славянское небесное царство богов, куда отправляются добродетельные души умерших предков
Вуй – дядя по матери
Сестринец – сын сестры
» Глава 3
Едва закончился большак, как лес стал густой чащей. Вековые дубы росли стеной, по ним карабкались бесчисленные наполовину высохшие вьюнки. Потемнело, словно наступил вечер: огромные сосны закрыли небо, ольшаник уступил место высоким и могучим елям на склонах оврагов.
Игорь мчался на коне по небольшой утоптанной дороге и в сладком предвкушении любовного свидания вспоминал свою гордую и неприступную жрицу богини Дивии. Их первую встречу в киевских лесах он воспринимал как неожиданный подарок от прихотливой богини Доли, как благословение ласковой Лады, и любовь казалась ему желаннее власти и воинской славы.
Поначалу ничто не предвещало Игорю судьбоносной встречи – больше года назад племянник Вещего Олега был далек мыслями от женщин и любовных утех с ними, гоняясь за быстроногой молодой косулей. В пылу погони он оторвался от остальных охотников и заехал в отдаленный лес, где под темными елями царил вековечный зеленый сумрак и тишина заветного места.
Разгорячившийся молодой князь остановился. Голосов людей не было слышно, умолк даже собачий лай, и Игорь понял, что он заблудился. И юноше вскоре стало не по себе: появилось чувство, что кто-то за ним пристально наблюдает, словно решает – напасть на него или нет. Тревога Игоря все росла, хотя он был не робкого десятка и подобно своему родителю прославленному воителю Рюрику сражался в первых рядах гридней во время ожесточенной военной сечи. Что-то темное и непонятное находилось рядом с молодым князем, и чувство осторожности побуждало его скорее покинуть место, грозящее неведомой опасностью.
Внезапно громко и призывно каркнул огромный ворон, переминавшийся на ветке хвойного дерева с ноги на ногу, и Игорь увидел высокую фигуру молодой женщины, выросшую перед ним словно из-под земли. По ее длинному темно-зеленому одеянию и многочисленным оберегам он узнал в ней служительницу богини леса. На голове жрицы красовался пышный венок из листьев и цветов, а на поясе висел большой жертвенный нож.
– Ты забрел в священные места Дивии, княже, и должен принести требу богине, – сказала она звонким голосом, окидывая пришельца долгим взглядом темных глаз.
Игорь согласно кивнул головой и принялся отвязывать от седла тушку серого зайца, которого он убил ранее на охоте.
– Никогда я не отказывался приносить требу богам, и всегда воздаю им должное, – сказал юный князь и спросил, высоко поднимая убитого зайца: – Достаточная ли это треба для богини?
Но молодая жрица молчала и загадочно усмехалась, продолжая смотреть на него. Игорь начал понимать, что не только богине Дивии нужно принести требу, – ее служительница тоже ожидала подношения и этим подношением для нее должен стать он сам, иначе ему не выйти из ее заповедного леса. Слишком откровенным был молчаливый призыв лесной отшельницы, посвятившей себя служению богине Дивии и томным выражение ее лица. И была в ней некая твердость, говорящая о том, что отказа она не примет.
Поначалу незнакомка не показалась Игорю шибко красивой и привлекательной, имела вполне обыкновенное лицо, которое не запомнилось бы ему, встреть он ее в кругу ровесниц. Но чем больше он смотрел в ее бездонные глаза, тем сильнее становилась сила любовного желания, которое охватывало его тело. Таинственная жрица обладала неким непонятным могуществом, заставляющим мужчин падать к ее ногам, очарованием, которому невозможно было противиться. И Игорь решился. Его страстный поцелуй был сильным и глубоким. Молодая женщина ощутила силу его мужских рук, жар его тела и сама задрожала от охватившего ее нестерпимого желания слиться телом с красавцем-князем, забредшим в ее лес.
Вечер дышал сыростью, запахом сухих трав, на небе начали высыпать первые звезды. Игорь целовался со служительницей Дивии лежа, и слышал свое срывающееся дыхание, гулкое биение сердца. Он уже знал ее имя – Джива – и беспрестанно шептал его, упиваясь безумным лобзанием ее уст, ее обольстительных круглых грудей и обнаженного женского тела. Ох, какая же она была огненная! Джива с такой охотой откликалась на его самую смелую и бесстыдную ласку, была такой дерзкой и требовательной, что с ней он забывал самого себя и про весь остальной мир. Она раздвинула перед молодым князем свои ноги и так тесно прижималась к нему, словно хотела полностью вобрать его в себя. Упоительны и нескромны были ласки жрицы Дивии, заражали они необузданностью ее любовника. Игорь забыл даже о своем страхе не справиться с основным мужским предназначением, телесная немощь отступила от него, и он смог совокупиться с женщиной так, что довел ее до экстаза.
А ведь тайный кошмар молодого сына Рюрика – мужская немощь – преследовал его на протяжении четырех последних лет, когда он понял, что не в силах тягаться со своими побратимами по части телесных утех. Его уд редко затвердевал настолько, чтобы ввести его в женское лоно, да и тогда он чересчур быстро кончал и бедная баба, ожидающая насладиться его мужским естеством, не успевала ничего почувствовать. Мать Ефанда взялась помочь его беде, поила лечебными отварами, посылала ему искусных наложниц, умеющих пробудить огонь страсти даже в немощных старцах. Эти средства помогали, но на короткое время. Джива оказалась первой чаровницей, с которой Игорь почувствовал себя настоящим мужчиной, способным неутомимо ласкать свою женщину. Что-то в ней было такое, что сила желания заклокотала в молодом князе подобно кипящей в котле воде, и он сбился со счета жгучих совокуплений, испытанных им с Дживой.
Ночной холод отрезвил их, и Джива, небрежно накинув на себя одежду, повела Игоря к своему жилищу, прятавшемуся в непроходимой чащобе. Она знала затаенные тропы, по которым мог пройти и конь, и скоро лес расступился, открыв большую расчищенную поляну, окруженную высокими деревьями. Вдоль кромки леса, откуда они вышли, протекала небольшая речушка, через которую был переброшен мосток, ведущий к высокому, ладно выстроенному забору. На остриях забора были надеты конские и коровьи черепа, отпугивающие нечисть, и при свете яркой луны Игорь увидел, что окружал он не то большую избу, не то недостроенный терем. Изба стояла возле уходящего в лес холма – огромная, сложенная из мощных бревен и покоилась на мощных сваях. Там, где обычно находилась крыша, была надстроена горница, украшенная резными коньками.
Джива увлекла молодого князя за собою по лесенке на высокое крыльцо и открыла наружную дверь. Дверь в необычной избе оказалась добротной, из оструганных дубовых досок. В сенях их встретил запах сухих лечебных и пахучих трав, потом в полутьме скрипнула еще одна дверь, и Игорь оказался в главном помещении избы лесной жрицы. Внутри было просторно: поперечные балки подпирались крепкими столбами, вдоль стен стояли крытые медвежьими шкурами скамьи, висели полки с горшочками и причудливыми кувшинами. Большая, беленная известкою печь занимала треть избы.
Двумя смутными тенями в избу скользнули прислужницы Дживы и зажгли огонь в глиняных светильниках. Жрица коротко велела им позаботиться о коне Игоря, а затем повела своего нового возлюбленного в верхнюю горницу. Почти все пространство в ней занимало огромное ложе, устланное меховым покрывалом, на стенах висели для утепления белые козьи шкуры. Джива открыла ставни окна, желая впустить в горницу свежий ночной ветер, и повернулась к Игорю, призывно протянув к нему руки. Молодой князь поспешил прийти в ее объятия, и снова сладостной была любовь Игоря со служительницей Дивии, не думал он о своих друзьях-охотниках, разыскивающих его в лесу, даже не хотел вспоминать про них.
Миновал месяц Зоревник, прошел Листобой, а молодой князь так же находился под властью очарования служительницы богини Дивии как в первый день их встречи, и использовал любой предлог, чтобы выскользнуть из Киева и помчаться к своей возлюбленной. Со временем любовное чувство Игоря не только не ослабевало, но еще больше разгоралось жарким пламенем. Охватило его желание сделать Дживу не только своей супругой, а также великой русской княгиней, чтобы была она привязана к нему навеки, до конца своих дней.
Лесная жрица холодно приняла это предложение влюбленного князя. В своем лесу она обладала такой же полнотой власти, как он в русских городах, и не хотела Джива терять свободу и положение высокопоставленной жрицы, подчиняться после заключения брака мужу пусть даже если он великий князь, влекла ее легкая любовь без всяких обязательств.
Игорь не терял надежды уговорить неуступчивую чаровницу стать его женой, однако судьба на этот раз была против него, и пришлось ему убедиться в том, что легче вековой камень расколоть косой, чем заставить Дживу сделать что-то против ее воли. Мало-помалу между ними начались ссоры, и неизменно молодому князю приходилось отступать перед твердостью лесной возлюбленной.
В начале Перезимника Игорь сорвался, крикнул гордячке, что она видит его в последний раз, если не даст согласия стать его ладой и обойти вокруг священного дуба, совершая свадебный обряд. Ничуть не испугавшись, Джива встала на ложе во весь рост, толкнула любовника назад в постель – сильна она оказалась как здоровая кобылица – и наступила розовой пяткой на голую грудь Игоря.
– Никуда ты не денешься, княже! – процедила она сквозь зубы и торжествующе расхохоталась, с силой давя ногой его тело, чтобы он сполна почувствовал ее власть над ним: – Мой ты, мой! Ворожила я на тебя, ворожила, и наворожила, что любить тебе меня пока железо в порошок не сотрется.
– Врешь, ведьма! – рассердился Игорь, и в минуту гнева он стал удивительно похож на своего отца Рюрика. Молодой князь скинул ногу Дживы с себя и зло прибавил: – Все равно уйду от красы твоей подколодной, не век тебе словно теленка меня на привязи водить.
Его слова вызвали новый приступ неудержимого смеха у жрицы Дивии. Юный князь постарался поскорее покинуть дом полюбовницы, в которой он от обиды начал видеть едва ли не врага, но права оказалась Джива, не мог Игорь позабыть ее, даже когда уехал из Киева в Новгородскую землю. Чудилась она ему за каждым поворотом, в каждом углу, где бы он ни был, а когда весною на Красную горку ворон Дживы прилетел в Рюриково Городище и призывно закаркал на подоконнике окна его светлицы молодой князь так и кинулся ему навстречу, и образ любовницы завладел его душой с новой силой. Поначалу он пытался бороться с собою, но Джива неотступно стояла перед его глазами и манила его за собою, словно не было между ними жестокой ссоры. Да и ворон непрестанно напоминал ему о своей хозяйке, исправно подавая голос по утрам и вечерам, бередил его сердечные раны.
Когда Вещий Олег засобирался в Киев, то Игорь был вне себя от радости, и с такой готовностью начал собираться в дорогу, что его мать Ефанда почувствовала обиду от того, что сына ничуть не печалит разлука с нею. Но Игорь не замечал хмурое лицо Ефанды, до того сильно хотелось ему снова попасть в сладкую неволю к любимой Дживе. Даже умереть в ее объятиях он счел бы за великое счастье и потому гнал коня к ней изо всех сил.
Издалека увидел молодой князь желанную деву. Стояла она у речушки, протекающей возле ее дома, выглядывала его. Небольшая река, почти ручей, была медлительной, плавной, но чистой и сверкающей на солнце. Ее берега, как кружевом, были обрамлены ажурными водными растениями, которые тянулись нескончаемой полосой. Над ними неспешно кружились стрекозы с радужными крыльями, слышался стрекот насекомых, рассевшихся на длинных, опускающихся к воде травах. Джива, одетая в нарядное белое платье, обильно украшенное вышивкой, находилась у камышей и призывно махала ему рукой. Лицо у нее было прехорошенькое: нежное, большеглазое, улыбающееся, светящееся от радости встречи с ним. Игорь даже поразился тому, что когда-то она показалась ему лишенной яркой красоты. Теперь бы он не променял эту лесную чаровницу на первых красавиц Руси, призывно улыбающихся ему.
Сходные чувства испытывала и Джива. Она подбежала к нему, быстро ухватила за повод его коня и сказала, блестя своими бездонными очами:
– Ну, здравствуй, красень мой! Долгонько же ты ко мне собирался, извелась я вся в ожидании тебя. Не думала я, что твоя обида так сильна.
– Нет той обиды, которую бы не одолела твоя краса, Джива, любая! – словно в беспамятстве пробормотал Игорь. Лихорадочно шаря рукой в холщовой суме, достал он горсть дорогих украшений, которые привез в подарок своей ненаглядной. Но Джива отмахнулась от них словно от пустых побрякушек, и ласково, с несвойственной ей нежностью провела рукой по лицу утраченного и ныне снова обретенного возлюбленного. Не дорогие дары ей были нужны, а этот высокий плечистый красавец-князь со светлыми русыми волосами в полное ее владение. Слились их губы в горячем бесконечном поцелуе, и Игорь словно заново на свет родился. У Дживы ему иначе дышалось, мысли становились легкими, радостными. И отчего-то все время тянуло его улыбаться. Словно на крыльях любви он подхватил невесомое тело возлюбленной жрицы на свои мускулистые руки и понес ее в дом как легкую пушинку.
В избе прислужниц Дживы не было, но зато в горнице их встретила молодая рысь, злобно уставившаяся на Игоря своими желтыми глазами. Молодой князь остановился как вкопанный и настороженно спросил:
– Что это за тварь?
– Не бойся, любый. Это Руда, – небрежно ответила ему Джива и принялась ловко стягивать с него и с себя одежду. – Я ее приручила и без моего повеления она ни на кого не набросится.
Она полностью разделась, раздела Игоря и в нетерпении позвала его:
– Иди ко мне, милый.
Но Игорь не мог сдвинуться с места. Опасное соседство пусть даже прирученной рыси продолжало беспокоить его. В огромных глазах большой хищной кошки читалась ревность, и молодой князь чувствовал – стоит ему заняться любовью с Дживой как рысь прыгнет на него сзади и исполосует ему спину когтями как острыми бритвами ромейских цирюльников. Догадавшись о его мыслях, Джива быстро вывела Руду за дверь и тоном, не терпящим возражения, велела:
– Обними меня, Игорь, заполни меня собою так, чтобы я позабыла обо всем на свете!
Молодой князь послушно обнял свою любовницу, осыпал ее пылкими поцелуями, но телесное желание, ранее бившее в нем ключом, куда-то пропало. Он несколько раз пытался ввести свой уд в тело Дживы, но все его старания заканчивались неудачей. После нескольких тщетных попыток сын Рюрика с ужасом посмотрел на ненасытную в ласках полюбовницу и с отчаянием прошептал:
– Джива, я не могу… Не могу взять тебя. Словно кто-то навел на меня порчу.
Лесная жрица раздраженно передернула плечами и попыталась своими ласками вызвать прежний огонь желания в своем возлюбленном. Игорь, испытывая все большее отчаяние, содействовал ей, но его уд словно омертвел; прежняя мужская немощь вернулась и не отпускала его.
Устав от бесплодных попыток, Джива разочарованно взглянула на поникшее мужское достоинство Игоря и начала одеваться. Сгорая от стыда, молодой князь не мог сдвинуться с места, ему оставалось только с мольбой смотреть на любимую в надежде на ее снисхождение. Но Джива не отличалась милосердием, и ее любовь к немощному любовнику исчезла в один миг. С презрением посмотрев на убитого горем юношу, она жестко сказала:
– Одевайся, хиломудый, и спрячь свой никчемный болтунец. Убирайся из моего дома и больше никогда не появляйся в нем.
– Джива, подожди. Возможно, это временная слабость, а потом я ублажу тебя так, как ты этого захочешь, – попробовал было уговорить непреклонную возлюбленную не отказываться от него Игорь.
– Нет, ты проклят, на тебе явно лежит гнев могущественных богов, – отрицательно покачала головой жрица Дивии. – Удивительно, как я сразу этого не разглядела и потратила на тебя большую часть моих сил, вызывая в тебе любовь своим колдовством. Ты сам несчастен и будешь делать несчастными всех, кто связан с тобою. И потому больше не являйся ко мне, иначе я погублю тебя и скормлю Руде за обедом!
После этой жестокой отповеди Игорь ушел как побитый пес. Преследуемый стыдом и отчаянием молодой князь не помнил, как он добрался до Киева и проехал Боричев узвоз – главный подъем на Старокиевскую Гору, где мощно проступали на фоне синего неба срубные башни детинца. Мощные, из могучих бревен, окованные железными полосами ворота Горы были еще по дневному открыты настежь. Подле них стояли стражи в остроконечных шлемах и в булате, с ног до головы обвешанные оружием, а на широком дворе детинца прохаживался Вещий Олег и толковал с воеводой Вельмудом и приближенными ему хирдманами-дружинниками о заставах на дальних подступах к Киеву.
Олег заметил искаженное горем лицо племянника и встревожился. Он окликнул его, но Игорь, словно слепой, прошел, не замечая, мимо него по утрамбованной дороге к княжескому терему. Вещий князь подавил порыв тут же последовать за юношей, и сначала закончил важный разговор со своими сподвижниками. Однако забота все больше омрачала его сердце – никогда Игорь не выглядел таким подавленным, и случилось нечто действительно серьезное, – сын его сестры никогда по пустякам не расстраивался да еще имел обыкновение поднимать шутками дух товарищей-побратимов в трудных обстоятельствах.
Вещий князь прошел в покои Игоря и резко распахнул расписные створки дверей в его одрину. Она была довольно велика и вместительна. Обширная бревенчатая палата уходила вперед, опираясь на мощные, с вызолоченной резьбой столбы, в ее углах таился полумрак. В дальнем конце, там, где на треногах ставили светильники с ароматичными восточными маслами, находилась кровать молодого князя. Игорь неподвижно лежал на ней, бездумно рассматривая потолок.
– Игорь, что случилось? На тебе лица нет, – озабоченно произнес Олег.
Юноша чуть вздрогнул от звука голоса дяди. Ни за что на свете ему не хотелось говорить, какое он только что перенес унижение.
– Ничего не случилось, вуй, устал я. Охота не задалась с самого начала и оказалась неудачной, – прошептал он побелевшими от напряжения губами. Нелегко ему было обманывать своего второго отца, но не желал он признаться в своей постыдной мужской немощи даже самому близкому и родному человеку.
Вещий князь не поверил племяннику. Такое горькое беспросветное отчаяние, которое читалось на лице Игоря, мужчина может испытывать, если его отвергла любимая женщина.
– Кто она? – сурово спросил он.
Игорь вздрогнул во второй раз. Поистине его дядя был вещим волхвом и напрасны всякие попытки скрыть от него правду.
– Главная служительница богини Дивии, – еле слышно проговорил юный князь.
– Так. И чем ты ей не угодил? – напряженно всматриваясь в племянника, спросил Вещий Олег. Он пытался рассмотреть его будущее, и было важно, чтобы Игорь не таился от него.
Игорь рывком сел на кровать и в отчаянии закрыл лицо руками.
– Вуй, позволь мне умолчать об этом. Ты будешь презирать меня, коли узнаешь правду, – простонал он.
– Мальчик мой, ты от рождения обладаешь благородным духом твоего отца Рюрика и не способен совершить постыдный поступок, вызывающий мое презрение, – ласково сказал Вещий Олег. Как никто другой, он был способен понять племянника и разделить его боль как свою. Сам в свое время сполна испил горечь безответной любви, долго не желала Дарина признать его своим мужем. – Откройся мне и ты убедишься, что я не злоупотреблю твоим доверием.
В голосе Олега чувствовалось столько сострадания к племяннику и готовности его понять, что Игорь решился сказать правду, хотя ранее был готов отрезать себе язык, лишь бы не говорить ее.
– Я не мог совокупиться с Дживой… – сын Рюрика так тесно сжал в волнении кулаки, что его ногти глубоко впились в его кожу, но он не замечал производимой им же боли, – душа у него болела гораздо сильнее: – Моя любая ведунья посмотрела на меня с таким презрением, с каким не смотрят даже на последнего раба, и прогнала меня! Эта проклятая немощь преследует меня с отрочества. Матушка время от времени подлечивала своими травами, но полностью не могла избавить от нее мой уд. Встреча с Дживой сотворила чудо – я стал настоящим мужчиной, способным удовлетворить ненасытную в ласках женщину. Но сегодня что-то пошло наперекосяк, словно кто-то накрыл мою Долю черной тенью.
Вещий Олег застыл – признание любимого племянника потрясло его. Мужская немощь Игоря была не только его личным несчастьем – она грозила стать подлинной катастрофой также для Руси. Если сын Рюрика не способен дать потомство, то русская держава распадется, так как слава первого собирателя восточных земель побуждала славянских людей объединяться вокруг него. Затем мысли Олега быстро обратились к дочери. Бедная Ольга, неужели ей суждено всю жизнь прожить с мужем, который ни на что не годен в постели?! Теперь Олегу стало понятно, почему Игоря не привлекли псковские красавицы, которые на Масленице азартно соблазняли его – он опасался, что его сил на них не хватит, и он опозорится, ища их любви.
– Дядя, ответь, в чем моя вина, за что боги так жестоко покарали меня? – Игорь жалобно посмотрел на брата матери и на его глазах показались долго сдерживаемые слезы. – Я всегда старался вести праведную жизнь, воздавал богам должное, не причинял людям умышленного зла – за что они тогда так поразили меня? – плач Игоря перешел в рыдания, и он снова закрыл лицо ладонями, тесно прижимая к нему руки: – Лучше бы они послали мне раннюю смерть, чем такое поношение.
– Игорь, не кори и не изводи себя. Это не на тебе лежит вина за твою мужскую немощь, а на мне, – глухо произнес Олег.
– Вуй, а ты тут причем? – удивился юный князь.
Олег неровной походкой прошелся по одрине, мучительно раздумывая с чего начать объяснение.
