Текст книги "Охота на неверного мужа (СИ)"

Автор книги: Виктория Серебрянская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Глава 7-3

Наверное, даже наверняка я опять наступала на те же грабли, что и с Глебом, привязавшись к Филипу. Точно знаю, что вампир, как минимум, многого мне не договаривал. И в то же время, будучи мне никем, едва познакомившись со мной, он изо всех сил меня защищал. Это не могло не оставить в душе след. Даже если Филип преследовал какие-то свои цели, за короткое время нашего знакомства для меня он сделал больше, чем Глеб за все годы нашего брака. За одно это я готова была простить Филипу все его секреты и заморочки.

Вокзал, с его шумом и суетой оглушил. Кто-то куда-то торопился, кто-то, наоборот, убивал время до отправления состава. Встречающие с волнением выглядывали прибывающие поезда. Провожающие торопливо прощались. Свистки локомотивов, голос диспетчера из громкоговорителя. В общем, упорядоченный хаос. Мне нужно было как можно быстрее купить билет и сесть на поезд. А я растерялась. После комфортабельного салона такси я будто бы резко перенеслась на восточный базар…

Опомнилась от того, что кто-то с силой толкнул меня в плечо. Я даже чуть на проезжую часть не свалилась от силы тычка. Зато сразу словно проснулась. Первым делом схватилась за сумочку: кошелек и телефон оказались на месте. После этого я, сердито оглядевшись по сторонам и перевесив сумочку так, чтобы до нее не так просто было добраться, определила направление по указателям и потопала, наконец, в кассу.

В помещении с кассами было пусто: пожилой дядечка у одного окошка покупал себе куда-то билет. Неподалеку, возле окна стояла женщина примерно моих лет с мальчиком не старше пяти лет и девочкой-школьницей и что-то сердито выговаривал детям, остервенело натирая влажной салфеткой щечки мальчишки. Мирная и почти сонная картина. Наверное, поэтому я и расслабилась. Смело шагнула к окошечку, поздоровалась и попросила:

– Мне билет на самый ближайший поезд…

Больше я сказать ничего не успела. На обеих запястьях будто сомкнулось по горячему капкану. Я дернулась от испуга и позорно взвизгнула, одновременно оборачиваясь к обидчикам… И оцепенела.

Слева стоял недовольный Глеб и сверлил меня взглядом прищуренных глаз. Справа умильно улыбалась бывшая свекровь:

– Лина, деточка, вот ты где!.. Ну и напугала ты нас!.. У меня аж сердце прихватило, когда поняла, что ты ускользнула. Глебушка так кричал, так кричал!.. Ну что же ты?.. Пойдем домой! Выпьешь лекарство и тебе сразу станет лучше!..

От сюсюканья Анны Павловны, которая в принципе не умела быть ласковой, стало страшно. Выглядело так, словно крокодил улыбался и проявлял заботу. Да еще и какое-то лекарство… Меня будто парализовало от ужаса.

Вероятно, разыгравшаяся перед окошечком сцена напугала и кассиршу, и та вызвала патруль. Потому что я еще раздумывала, орать мне или нет, а возле нас нарисовался наряд полиции.

– Младший лейтенант Костюченко! – вдруг услышала я рядом с собой. – Предъявите ваши документы!

Сердце радостно бултыхнулось в груди. Спасена! Правда, разум отказывался в это верить. И правильно делал. Я даже рта не успела открыть, как мать Глеба затараторила, будто деревенская дурочка, тыча в полицейских собственным паспортом:

– А мы невестку, женку сыночка маво забираем! У ей недавно третий выкидыш приключился, так она на этой почве головой немного тронулась! Дохтур вел присматривать за ней и таблетки давать! Мол, со временем пройдет! Ну я и присматривала, и все было хорошо! Пока сегодня не сплоховала: задремала, пока Глебка был на работе, а Лина и ускользнула! Пришлось сыночку из работы вызывать и мчаться на ее поиски! Так-то Лина хорошая! Но не в себе ж сейчас! В беду попасть может!..

Тот, который представился лейтенантом Костюченко, морщась от тарахтенья свекрови, полистал ее паспорт. Потом проверил паспорт Глеба. Особо задержавшись на штампе из ЗАГСа. Потом требовательно посмотрел на меня.

Выбора у меня не было. Вернее, не так. Я, конечно, могла бы сказать, что мы с Глебом разошлись, что именно он подал на развод. Но была почти уверена, что бывший и его мать в два голоса начнут орать, что Глебушка хороший, что он все осознал и раскаялся и что хочет сохранить семью. А мне при этом придется отвечать на очень неудобные вопросы. Интуиция же вопила, что отвечать на них нельзя. Надеюсь, я не ошибаюсь и не пожалею позднее о своем решении.

В правильности принятого решения меня убедил и угасший взгляд потерявшей ко мне интерес кассирши. Она поняла, что ошиблась, что ничего интересного не случится и отвернулась, занявшись собственными делами.

– Следите за невесткой внимательнее, мамаша! – недовольно порекомендовал свекрови молоденький лейтенант, вернув нам документы. При этом Анна Павловна попыталась перехватить мой паспорт. Но я оказалась быстрее.

Анна Павловна одарила меня обжигающе-злым взглядом. Но вслух продолжила ломать комедию:

– Больше не повторится! Не сумлевайтеся!

Свекровь ловко и внешне ласково, на деле оставляя на коже синяки, схватила меня под руку:

– Идем, девочка! Сейчас вернемся домой, выпьем таблеточку, поспим… И все будет совсем хорошо…

От последней фразы меня почему-то пробрала дрожь.

Вокзал покидали молча. В следующий раз Анна Павловна рискнула открыть рот уже когда мы загрузились во внедорожник Глеба, а бывший вырулил на дорогу.

– Думала, сумеешь скрыться от меня? – выплюнула она злобно. Совершенно не таким тоном, каким разговаривала с представителями власти. Я ни разу не слышала от Анны Павловны подобных интонаций. Как у настоящей злобной ведьмы. – Да я тебя везде найду! Деньги не зря плачены! Маячок…

– Мама!!! – вдруг рявкнул Глеб, не отрывая глаз от дороги. А когда Анна Павловна испуганно замолчала, процедил со злостью: – Меньше болтай. Мало ли. Вдруг в самый последний момент Брюллов разыграет козырь, и Ангелина выживет. Тогда нам придется до конца своих дней прятаться по очень глубоким норам. И чем меньше они будут знать, тем для нас лучше!

Внутри все похолодело от этих слов. Вот я и убедилась, что Филип был прав. Что в этом не соврал. Только от этого почему-то не легче.

– Плохо же ты свою мамочку знаешь, – едко огрызнулась Анна Павловна. – У меня осечек не бывает! Я все предусмотрела!

– Мам, телефон лучше у нее отбери, – вдруг совершенно спокойно, буднично попросил Глеб, поворачивая руль. Будто его мамаша ничего и не шипела ему.

Я даже вякнуть не успела, а свекровь выдрала у меня из рук сумочку, бесцеремонно расстегнула ее и вытряхнула все, что там было, себе на колени. Поворошила. Потом нетерпеливо начала забрасывать обратно. Паспорт при этом сунула себе в карман. А потом, когда последний предмет был возвращен в сумочку, удивленно протянула:

– А телефона нет…

– Карманы!.. – сквозь зубы, со злостью подсказал бывший.

Мне очень не хотелось, чтобы свекровь меня ощупывала, ища телефон. И я выпалила:

– Да нет его! В доме у Филипа остался!

Уточнять, забыла или оставила намеренно не стала, как дура, надеясь, что все еще может завершиться мирно, по-дружески. Однако следующие слова Глеба убили ту робкую надежду на корню:

– А вот это уже совсем плохо. Похоже, Брюллов предусмотрел подобный поворот… Тогда… – Бывший на миг замолчал, перестраиваясь в другой ряд и готовясь поворачивать. – Мам, напои ее твоим фирменным отваром! Другого выхода нет…

Глава 7-4

Я подобралась, готовая сопротивляться до конца и не брать в рот никакой гадости. Но недооценила бывшую свекровь. Анна Павловна гаденько ухмыльнулась мне. Я внимательно следила за ее руками, готовясь отбиваться до последнего. Но не ожидала, что широкая, натруженная женская рука внезапно опишет в воздухе короткую дугу и со всей дури врежется мне в основание шеи.

Короткая вспышка боли. И я отрубилась, будто робот, у которого нажали кнопку питания…

* * *

Сознание возвращалось ко мне частями. Сначала я ощутила, что мне очень неудобно лежать: замлели руки, почему-то оказавшиеся под спиною, и дико хотелось в туалет. А глаза почему-то не открывались. Будто веки напрямую зависели от рук. И я некоторое время недоумевала, что происходит, почему я лежу в такой неудобной позе. И вообще, где я? Ибо в этот миг пришло ощущение ночной свежести и легкой сырости, ветерка, лениво игравшего с моими волосами и скользившего по обнаженному телу…

Обнаженному?!!

Я дернулась, все еще не до конца осознавая реальность. Хотя все равно не удалось шевельнуть хоть кончиком пальца. Что здесь творится? Даже на ночь я надевала рубашку или удлиненную футболку, голой спать мне было неуютно. Так почему?..

В следующий миг я услышала нервный шепот и сразу позабыла про неудобную позу:

– Давай быстрее! Чего ты копаешься? У нас не так много времени, как может показаться!

Глеб. Меня пробрала дрожь. Что происходит? Неужели?.. Неужели Филип и в этом мне не солгал, и бывшая родня готовит обряд по открытию Врат со мной в качестве жертвы?

– Прекрати меня подгонять, сынок! – огрызнулась свекровь. – Ты же не хочешь, чтобы нас с тобой размазало по всем мирам тонким слоем? Нет? Тогда не мешай! Потому что малейшая ошибка, да просто лишняя крошка мела на схеме могут оказаться фатальными. Сам говорил, что Брюллов в те ночи, когда можно открыть Врата, вообще не встает с коляски! Говорил?

– Говорил, – нехотя признал Глеб.

– Ну вот стоило позаботиться о том, чтобы на коляске он не смог сюда припереться! И все, сынок!

– Я позаботился! – сердито рыкнул Глеб. Видимо, Анна Павловна его допекла своими нравоучениями. – Даже в рожу дал, когда узнал, что это он подстроил так, чтобы Васька меня бросила!

– В следующий раз не станешь связываться с ничтожествами! – едко прошипела свекровь. – Хоть бы нашел кого-то достойного! А то, тьфу! Охотница за состоянием, которая согласна на все, только покажи ей деньги! Ты, наоборот, радоваться должен, что тебя избавили от этой обузы! Забудь! Вот сейчас вернемся в наш мир – все магички будут к твоим услугам! Только я тебя умоляю: выбирай с умом! Или вмешаюсь я!

Я ощутила нарастающее беспокойство после этой тирады бывшей свекрови. Мозг еще отказывался работать в полную силу. Глава все еще не открывались, я почти не владела своим телом. И я никак не могла сообразить, что же не так. Кроме очевидного: меня в планах Анны Павловны на будущее точно нет.

– Нет уж! – фыркнул в ответ Глеб. – С меня хватит и Ангелины! Более тупой и деревянной бабы я в своей жизни не встречал! И ее мне подсуетила ты! Так что хватит. Следующую выбираю сам. Я сегодня вложил деньги в одно очень прибыльное дельце…

– Что за дельце? – неожиданно насторожилась свекровь. – Глеб, ты уже однажды вложил инвестиции! Едва не оставил нас всех даже без жилья!

– Ха!.. – самодовольство так и перло из бывшего, как перекисшее тесто из квашни. У меня даже получилось открыть глаза и повернуть голову на голос, чтобы увидеть его лицо. – На этот раз все будет четко! Я вложил деньги туда, куда должна была вложить их Ангелина после того, как отсудит у меня все! Брюллов позаботился о своей подстилке… Создал ей все условия для приумножения богатства… Ненавижу! – вдруг с яростью рыкнул он. – С огромным наслаждением проткну ей сердце! Еще бы сделать это на глазах у Брюллова!.. Чтобы он понял, насколько больно терять свои игрушки! Ну ничего. Я запишу все на видео и отправлю ему…

– Сдурел?.. – разозлилась свекровь. Настолько, что даже бросила, по-видимому, свою работу и подошла, судя по звуку, поближе. – Не смей! Не должно оставаться никакого доказательства, что это сделали мы! Тем более, как!..

Наконец-то странное оцепенение, сковывающее мой мозг, спало. Будто поворот головы окончательно порвал невидимые путы. Я вдруг осознала, что лежу связанная в неудобной позе на спине. А окончательно онемевшие руки находятся подо мной. Что вокруг шумят старые деревья на ветру. А над головой раскинуло свой шатер звездное небо, на котором равнодушно красовалась круглолицая красавица-луна.

Немного повернув голову, я сумела разглядеть то место, где трудилась свекровь. Ну как разглядеть. Я проследила, как мать бывшего отходит от него, идет на десяток шагов вглубь парка, наклоняется, что-то подхватывает, проходит еще несколько шагов и начинает что-то чертить под ногами. И все бы ничего, возможно, я бы даже задалась вопросом, почему именно там. Но… Практически над Анной Павловной возвышалась слабо светящаяся в ночном воздухе арка ворот, чем-то напоминающая знаменитую Триумфальную. Так что я и без подсказок догадалась: это и есть Врата.

В следующий миг практически одновременно раздались в ночном парке две реплики:

– Скоро полночь! Поторопись!..

– Готово! Тащи ее сюда!

Я еще не успела сообразить, что это означает, а ко мне уже подошел бывший. Наклонился, протянул руки подхватить. Да так и замер, заметив, что я очнулась и смотрю на него в упор…

– Очухалась, – криво усмехнулся Глеб спустя несколько секунд. – Крепкая ты!.. – Мне почему-то почудилось в его голосе отвращение. – Ну, тебе же хуже!

Бывший схватил меня, больно, без сантиментов впиваясь пальцами в тело, то ли собираясь так и нести, то ли намереваясь закинуть меня себе на плечо. Но не успел вообще ничего сделать. Неожиданно раздался сухой и какой-то страшный щелчок, что-то вроде глухого визга и мой бывший муж, дернувшись всем телом, неожиданно начал оседать.

Его лицо было слишком близко. И я не могла не заметить его расширившихся до предела глаз, которые быстро заливало чернотой. Тьмой, из которой на меня смотрела Вечность.

Глеб выронил меня, когда сам упал на колени. Так что я не слишком сильно ушиблась. Вот только упала лицом вниз и больше не могла что-либо видеть. Только услышала топот ног и истошный вой Анны Павловны:

– Гле-е-еб!..

Глава 8

Полная беспомощность – жуткое состояние. Падая, я больно ударилась, из легких вышибло весь воздух. Но едва ли обратила на это внимание. Волновало не это. А то, что где-то совсем близко обезумевшая Анна Павловна, Глеб и… Филип. Я задергалась, пытаясь если не освободиться, то хотя бы получить минимальный обзор, чтобы видеть приближающуюся опасность. Чем мне это поможет, я даже не задумывалась. Наверное, руководствовалась инстинктами. Вот только перекатиться даже на бок не получалось.

– Ты!.. – завопила снова поблизости бывшая свекровь. – Что ты сделал с моим сыном?!..

– Вообще-то пытался убить, – равнодушно отозвался Филип. – Но, видимо, давно не тренировался. Рука дрогнула. Так что ваш сын жив. Можете забирать его и убираться с моей территории…

– Черта с два!.. – с нескрываемой ненавистью перебила его Анна Павловна. Почти прорычала. – Думаешь, победил? Думаешь, я теперь подчинюсь? А вот выкуси! Я все равно осуществлю свой план!

Я не узнавала свою бывшую свекровь. Да, Анна Павловна никогда не была высокообразованной интеллектуалкой. Однако в ней все равно было нечто такое… Про таких, как она, обычно говорят: леди до мозга костей. Элита. Голубая кровь. И вот сейчас эта рафинированная интеллигенция рычала на Филипа, будто пьяная торговка рыбой.

– Даже ценой жизни своего сына? – тихо, как шелест ночного ветерка, так что я еле разобрала слова, парировал вампир. – А ведь он может истечь кровью, пока вы будете пытаться перехитрить меня…

Свекровь снова перебила вампира:

– Не успеет! Я уже все подготовила! Осталось только полить пентаграмму кровью Хранительницы…

– Если вы сделаете хотя бы шаг в сторону Ангелины, я снова выстрелю, – холодным и мертвым тоном перебил свекровь Филип. – И на этот раз уже не промахнусь, будьте уверены. Я не позволю принести Хранительницу в жертву. Не сейчас.

Наверное, слова Филипа все-таки впечатлили Анну Павловну. Потому что я услышала, как свекровь несколько недоверчиво, дрогнувшим голосом, но с деланной бравадой возразила:

– Ты не посмеешь! Я – член Совета!..

– А Ангелина – единственная, кто может открыть Врата. Без нее мы все окажемся заложниками этого мира до конца своих дней. – Анна Павловна что-то попыталась возразить. Но Филип не дал ей такой возможности, неожиданно жестко отрезав, будто плетью стегнув: – Не обольщайтесь! Даже если вы и сумеете сейчас каким-то чудом открыть Врата, я никогда не допущу, чтобы вы прошли сквозь них. А когда они захлопнутся, на этот раз навсегда, вы останетесь в этом мире вместе с вашим сыном, который, кстати, сейчас медленно, но уверенно истекает кровью, гнить заживо без доступа к магии. Вы ведь знаете, что случается на Земле с ведьмами? Запертая в них сила не позволит им умереть до тех пор, пока они не передадут следующей ведьме свой дар-проклятие. А дочери у вас нет.

Аргумент, похоже, достиг своей цели. Во всяком случае, вокруг воцарилась благословенная тишина. Хотя я все равно не могла расслабиться. И веревки, связывающие мне руки, с каждой секундой впивались в кожу все сильней и сильней. А еще под щекой оказался мелкий, но острый камешек. Я сразу в запале не обратила на него внимания. Но чем дальше, тем сильнее и болезненнее он впивался в нежную кожу.

Обнаженной грудью я ощущала, как кто-то пытается под ней пролезть. Муравей, что ли? Хотя какие муравьи ночью? Это, наверное, был какой-то ночной житель травяных джунглей. Но мне от понимания этого не было легче.

– Как у вас тут, оказывается весело! – внезапно раздался знакомый голос, заставив меня вздрогнуть. Я уже слышала его однажды. Тоже ночью. Доран. Оборотень и член загадочного Совета. – Знал бы, поторопился бы.

В противовес словам голос звучал с отвращением, чуть раздраженно. Мол, подняли тут с постели посреди ночи. И ради чего?

– Наконец-то! – с нескрываемым облегчением выдохнул в ответ Филип. – Чего так долго-то? Мне пришлось стрелять в Глеба! Посмотри, он там еще жив? И развяжи, пожалуйста, Ангелину! Я приблизиться не могу, ты же знаешь…

Тяжелые приближающиеся шаги я слушала с затаенным облегчением и страхом. На свободу хотелось. Но как вставать? На мне же бывшая родня даже нитки не оставила! Впрочем, паниковала я слишком рано и зря.

Чужие руки легко перерезали мои путы, не причинив даже лишнего дискомфорта. А потом на спину легка какая-то ткань, пахнущая табаком и дымом от костра. А я услышала:

– Ангелина, вы сможете встать?

Я открыла рот, чтобы ответить, и тут же его закрыла, почему-то смутившись. Вместо этого неловко повернулась на бок, цепляя пальцами то, чем меня накрыли, и придерживая, чтобы ткань не сползла с тела. Потом неуклюже села, прикрываясь руками. И обомлела.

Запущенный сад Филипа буквально кишел людьми. Нет, не людьми, поправила я сама себя, заметив знакомого кота у ног старухи. Иными. Анна Павловна стояла в нескольких метрах от меня с заломленными за спину руками и понурив голову. Возле лежащего чуть ближе Глеба возилась, сидя на корточках незнакомая светловолосая женщина. А рядом со мной стоял Доран, сверля меня внимательным взглядом. В свете полной луны и валяющихся неподалеку фонарей я с удивлением заметила, как шевелится кончик его носа.

– Ангелина, вы как? – задал он вопрос. – Медицинская помощь требуется?

Вместо ответа медленно покачала головой. Происходящее казалось нелепым ночным сновидением. Я никак не могла поверить, что все это – на самом деле. И все происходит со мной.

– Ангелина!..

Голос Филипа звучал очень тихо. Но я его услышала и меня пронзила сильнейшая дрожь. Что-то сродни электрошокеру. Я дернулась и завертела головой, ища вампира глазами. Филип отыскался на самом краю поляны, в тени деревьев. И ему… явно было хуже, чем мне. Почему-то мне показалось, что вампир испытывает жуткую боль. И это заставило позабыть обо всем.

Я вскочила, придерживая наброшенную мне на плечи ткань, оказавшуюся чьим-то пиджаком, рванула к Филиппу, позабыв обо всем. Кто-то вскрикнул. Я поскользнулась на влажной траве и, кажется, задела незнакомку, оказывающую помощь Глебу. Но это не заставило меня остановится. Лишь добравшись до инвалидного кресла, я застыла как вкопанная, жадно вглядываясь в бледные черты.

– Как ты? – едва слышно выдохнул Филип.

– Нормально… Кажется…

Голос хрипел, очень хотелось пить. Но у меня и мысли не было покинуть поляну и… вампира.

– Прости, я не смог вовремя прийти тебе на помощь, – а в голосе бесконечное сожаление. – Этот ублюдок, твой бывший, – с отвращением покосился на Глеба Филип, – принял меры, чтобы сделать меня беспомощным: зашвырнул в окно моей комнаты отвар травы, которая способна одурманить вампира как наркотик и лишить его сил.

Я слышала слова Филипа. Но не воспринимала их. Смотрела как дурочка и улыбалась. Неожиданно пришло в голову, что я никогда не чувствовала по отношению к Глебу такого, что сейчас творилось в моей душе. Позабыв о своем внешнем виде, я наклонилась и погладила безвольно лежащую на подлокотнике руку мужчины:

– Все хорошо. Правда. Пойдем в дом?..

Словно во сне я преодолела те пару десятков метров, что отделяли нас от входа в дом Филипа. До сих пор казалось, что все произошло, это сон или какой-то глюк. Выверт больного сознания. Но никак не реальность. Вампир молча ехал рядом со мной. Лишь когда мы очутились у подножия лестницы в холле, я вдруг сообразила, что так и стою в пиджаке Дорана, который он мне пожертвовал, чтобы прикрыть наготу. И что мне нужно наверх. А Филипу туда не подняться. И я отчаянно не хочу от него уходить…

Наверное, Филипу тоже не хотелось меня отпускать, и он как мог тянул время перед расставанием. Потому что в тишине дома вдруг раздался его хриплый, чуть надтреснутый голос:

– Как они тебя нашли?

Обрадовавшись отсрочке, я охотно отозвалась:

– Анна Павловна что-то болтала о маячке. Правда, я не знаю подробностей. Глеб сразу же закрыл ей рот, как только прозвучало само слово…

– Никакой посторонней магии на тебе не было и нет, – нахмурился Филип. – Я бы учуял.

– Скорее всего, речь шла о самом обычном, привычном этому миру электронном девайсе, – легкомысленно пожала я плечами в ответ. Но Филипа это не успокоило. И тогда я добавила со вздохом: – Сама виновата. Скорее всего, Глеб подсунул мне его на парковке, когда я ездила к Кучеру. Помнишь, я рассказывала? Я тогда еще просыпала все содержимое сумочки, а Глеб помог собрать.

– Скорее всего, ты права, – чуть помедлив, кивнул мне вампир.

Мы помолчали. Стоять босыми ногами на плитках пола было не особо приятно. Но я старалась не переминаться с ноги на ногу, чтобы Филип не обратил на это внимания. Мне не хотелось уходить, оставаться одной, расставаться с вампиром. Даже если я круглая дура. И снова втюрилась в не того. Все равно мне отчаянно хотелось остаться рядом.

– Что теперь будет? – выдохнула в конце концов едва слышно. Так как Филип застыл на месте, словно уснул.

Вампир чуть слышно вздохнул:

– Совет и принятие решения по твоим родственникам и тебе. Уверен, оно будет в твою пользу. А дальше ты сможешь жить так, как захочешь. И там, где тебе понравится…

– А если я хочу жить здесь? С тобой? – вырвалось у меня.

Ляпнула. И сама испугалась собственной смелости. Съежилась, втянула голову в плечи и невольно метнула виноватый взгляд на Филипа. И напоролась на пронзительный взгляд зеленых глаз.

Время словно остановилось для нас двоих. Мир будто исчез, сузившись до глаз напротив. Не было ничего: ни бродивших где-то по саду иных, ни холода плитки под моими босыми ногами, ни инвалидного кресла, в котором сидел этот мужчина. Были лишь два сердца, бьющиеся в унисон. И я будто душой чувствовала биение сердца ставшего таким дорогим мужчины…

– Я – вампир, – вдруг покачал голой Филип, впрочем, не отводя взгляда. – А ты – последняя из Хранительниц. Тебе жизненно необходимо восстановить утерянные со смертью матери знания и продолжить свой род. Ты должна уметь управлять Вратами. А я…

– А разве ты не сможешь стать отцом моей дочери? – ляпнула я. А осознав, что сказла, жутко смутилась. Кожа щек покраснела так, что стало больно и жарко. А на глаза от неловкой глупости навернулись слезы.

Мне было настолько не по себе, что я чуть не сбежала наверх. Подальше от проницательных зеленых глаз. От неудобной ситуации. Едва-едва не сбежала. Остановил случайно брошенный в сторону вампира взгляд. И я застыла…

Филип смотрел на меня с выражением бесконечного голода. Жадно. Будто дикий зверь. Вцепившись в подлокотники кресла до побеления пальцев. Но я не боялась. Откуда-то знала, что Филип для меня не опасен. Была уверена, что голод, горящий в зеленых глазах, не того рода, когда могут убить за кусок хлеба. Или глоток крови. Я кожей чувствовала, что Филип испытывает жажду совершенно другого рода.

– Совет взбесится, – в конце концов едва слышно шепнул мне вампир, протягивая руку и нащупывая мои пальцы. – Все будут против. Особенно, ведьмы.

– Их проблемы, – легкомысленно отмахнулась я. А у самой сердце в груди сделало сальто, ударившись со всей дури о ребра. – Хотят, чтобы Хранительницы и дальше охраняли для них Врата, пусть терпят.

О любви не было сказано ни слова. Но мне это и не требовалось. Я сердцем чувствовала ту тоненькую, но прочную нить, которая навеки связала меня и иного. Что это могло быть, если не любовь? Была уверена, что на этот раз узы куда крепче моего барка, на память о котором в паспорте все еще красовался штамп. И подтверждения собственным ощущениям в виде слов Филипа мне не требовалось.

– И тебя не смущает, что я проклят?

Меня не смущало. Но ответить просто «нет» я не смогла. Показалось, что это будет звучать грубо и жестоко. Прикусила губу, раздумывая, как ответить, чтобы не причинить боль. А потом осторожно спросила:

– А его можно как-то снять? Это проклятие?

Против воли в словах четко прозвучала надежда. И Филип болезненно, криво улыбнулся мне:

– Проклятье спадет только если у меня родится дочь-ведьма. Так что… Как ты понимаешь, я обречен на это проклятое кресло. Потому что в этом мире ведьмами не рождаются. Здесь могут лишь передать дар от старой ведьмы к молодой женщине, согласной его принять. А в свой родной мир я могу попасть, лишь пройдя арку на своих ногах. На кресле не могу даже приблизиться к ней, ты видела. Подумай, Ангелина. Я пойму и не обижусь…

Я не выдержала и поцеловала Филипа сама. Просто наклонилась и закрыла поцелуем ему рот. Пусть думает, что хочет. Я от своего не отступлюсь.

* * *

Спустя двадцать лет…

– Мам! Мы дома!

От дружного, в две глотки, вопля дочерей-погодок я выронила карандаш, которым делала пометки. До сих пор нам с Филипом удавалось скрывать от детей наш образ жизни. Девчонки не знали, что их отец – вампир, а мать – Хранительница Врат в другой мир. Сама не знаю, как удалось воспитать девчонок настолько послушными и нелюбопытными. Хотя теперь этому должен был прийти конец. Через десять месяцев Александре, старшей, исполнится двадцать. И мне нужно будет все ей рассказать, объяснить. И начать готовить из нее замену мне.

Торопливо спрятав весь «компромат» в ящик письменного стола и заперев его, я вышла из кабинета навстречу своим девочкам:

– Ну, чего орем?

Сашка, старшая, более рассудительная и спокойная, просто пожала плечами. Женька, младшенькая, родившаяся через десять месяцев после сестры, была озорной и шебутной сверх меры. Она же мне и ответила:

– А чтоб быстрее тебя найти в этих хоромах!

Я только головой покачала. Хотя в чем-то девочки были правы. Они обитали на втором этаже, и я давно перестала контролировать происходящее там. Я же еще двадцать лет назад переселилась на первый, к Филипу.

– Мам, там старуха какая-то страшная топчется под воротами и просит, чтобы ты вышла, – внезапно выдала Сашка, протягивая мне расписки за развезенные по клиентам заказы. Девчонки уже два года делали это за меня. – Мы не рискнули ее впустить, уж больно она какая-то подозрительная. На ведьму похожая.

Я открыла было рот, чтобы задать уточняющий вопрос, да так и захлопнула его, поперхнувшись смешком. Как раз в этом доме да и в этом квартале, где давно и прочно обосновались иные, увидеть ведьму не было чем-то невообразимым.

– Жалко, папы дома нету, – неожиданно проворчала меньшая. – Уж он бы с ней разобрался!..

Филип очень редко выбирался за пределы дома. Проклятие никуда не делось, и он по-прежнему был прикован к инвалидному креслу. К тому же за пределами дома ему требовалось больше крови. А это тоже создавало неудобства. Поэтому обычно за него все дела вне дома делала я. Кроме того, что касалось Совета. На его заседания Филип неизменно отправлялся сам. Вот как сейчас. В общине оборотней на севере нашей родины случилась беда, требовалось вмешательство Совета. И Филипу пришлось ехать.

– Сами с усами, – подмигнула я Женьке. – Разберемся! На самый крайний случай у нас есть тревожная кнопка. Но вы все же поднимитесь с себе наверх и не спускайтесь, пока не позову! Вы меня поняли?

Младшая пыталась возмутиться. Но Саша закрыла ей ладонью рот и потащила меньшенькую в сторону лестницы на второй этаж, пробормотав:

– Мам, только будь осторожна!

Кнопка действительно была. От детективно-охранного агентства Дорана. Сам Доран, как и Филип, сейчас отсутствовал в городе. Но агентство работало. И в случае необходимости охранники примчались бы за пару минут.

Я геройствовать не собиралась. Кнопку положила в карман. И направилась к воротам. Каково же было мое изумление, когда я увидела кто возле них стоит!..

– Здравствуйте, Анна Павловна! – с трудом выдавила из себя, глядя на высохшую, сгорбленную фигуру. Бывшая свекровь стояла, прислонившись к створке ворот и тяжело опираясь на клюку… – А почему вы в городе?..

Я не видела Анну Павловну с той роковой ночи. Знала, что Совет ее жестоко наказал: запретил уходить в магический мир после того, как закончится ее срок службы на Земле. Знала, что Глеб хоть и был очень тяжело ранен, все равно выкарабкался. И с матерью перестал общаться. Я с ним виделась еще один раз после той ночи, когда бывшая свекровь едва не принесла меня в жертву: на суде, где нас официально развели. Глеб безропотно согласился со всеми требованиями моего адвоката и без возражений подписал все, что ему подсунули. У меня вообще сложилось впечатление, что произошедшее сломило его. Я пыталась потихоньку от Филипа навести о нем справки. Не чужой все-таки человек. Но Глеб словно канул в лету. А его матери я сторонилась сама. Мне достаточно было того, что по суду мне вернули деньги, которые бывшая родня выманила у меня. А члены Совета принесли мне записи моей матери, что-то вроде дневника. Оказалось, что тетрадка все это время хранилась у Анны Павловны. Мне очень хотелось знать, как она к ней попала. И за что бывшая свекровь так обошлась с моей семьей. Но нежелание встречаться с матерью Глеба неизменно перевешивало. И я решила, что обойдусь как-нибудь и без ответов…

– Здравствуй, Ангелина, – проскрипела бывшая свекровь. Я заглянула ей в лицо и ужаснулась: перекошенный рот, струйка слюны из опущенного уголка губ, обвисшая, дряблая щека. Анна Павловна заметила мой взгляд и криво ухмыльнулась: – Что, хороша? Время мое пришло. Уже давно. А сила не отпускает. Тело медленно разрушается, а я все дышу.