Текст книги "Охота на неверного мужа (СИ)"

Автор книги: Виктория Серебрянская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Глава 2-1

– Ну?.. – не очень любезно обратился ко мне Филип после того, как внедорожник Глеба скрылся вдали. Впрочем, винить его в этом было сложно. После произошедшего-то. – Чего встала? Спектакль для соседей окончен. Иди в дом!

Повиновалась я машинально. Вцепилась непослушными пальцами в ручку чемодана и будто на автопилоте потопала в дом, позабыв и про работодателя, которому, вероятно, требовалась помощь, и про распахнутую настежь калитку. Но пройдя несколько метров, будто проснулась. Остановилась и обернулась:

– А…

– Остатки торта уберешь позже, – сухо прервал меня Филип, уже развернувший кресло в сторону дома. Калитка была заперта. Быстро он. Наверное, уже давно привык к болезни и ограничениям в подвижности.

До крыльца добрались в полной тишине. Но у самых ступенек я остановилась и оглянулась на своего работодателя, собираясь предложить помощь по проникновению в дом. Хоть сама очень смутно понимала, как это сделать, была растеряна и подавлена, голова отказывалась работать. Но Филип даже слова сказать мне не дал, моментально догадавшись, что у меня на уме:

– Я еще побуду в саду, – качнул он головой. – Потом заеду в дом с помощью пандуса, не беспокойся. Лучше сама иди в дом, поднимайся наверх и обустраивайся. Скоро привезут продуктовый заказ. И у нас с тобой появилось на сегодня дело.

– Какое? – моментально подобралась я. Раз не уволил сразу, нужно показать себя с наилучшей стороны. Чтобы не пожалел о своем решении.

Филип едва заметно улыбнулся мне. Почему-то показалась, что он меня насквозь видит.

– Я сейчас позвоню своему юристу. Побеседуете, когда он приедет. Юрий Карлович поможет тебе наиболее безболезненно пережить развод. А то эта парочка из-под стоячего подошву срежет, – дернул мужчина уголком рта и без долгих сантиментов повернул коляску в обход дома, в сторону запущенного сада. А у меня вдруг слезы навернулись на глаза от благодарности.

В дом входила, едва видя, куда ставлю ноги. В душе бушевал настоящий ураган. Как так могло получиться, что мужчина, десять лет бывший моим супругом, деливший со мной кров, постель и еду, неожиданно оказался чужим как инопланетянин? В голове не укладывалось. А едва знакомый, ограниченный физически, не задумываясь, бросился на защиту? Как я могла быть настолько слепа?

Выбирать комнату не стала. Открыла первую попавшуюся дверь на втором этаже, заглянула: кровать, стол, пара стульев, шкаф, туалетка, дверь, видимо, в санузел. Комната была похожа на гостиничный номер. Но мне на это было плевать. Мне срочно требовалась передышка. Место, где я смогла бы взять себя в руки и успокоиться.

На первый этаж я спустилась примерно минут через двадцать. Вернув себе самообладание и справившись с подступающей истерикой при помощи ледяной воды из-под крана. Вещи бросила в чемодане. Позднее разберу. Сейчас важнее другое. Нужно убрать останки торта перед входом, пока не явились юрист и доставка, принять продукты, подготовиться к визиту поверенного. Проинспектировать кухню.

Я не знала, где взять метлу для уборки на улице, а потому прихватила в найденной возле кухни кладовке обычный веник и совок. Филипа нигде не было видно. И хорошо. Едва я успела ликвидировать следы бурной встречи с пассией бывшего и вымыть руки, как раздался прозрачный звонок домофона. Прибыла доставка.

По всей видимости, курьеры не в первый раз приезжали в этот дом. Они подхватили пакеты и молча проскользнули на территорию дома мимо растерянной меня. Мне только и осталось, что бежать следом и присматривать. Два крепких парня уверенно занесли пакеты с продуктами в дом, сразу же повернув в сторону кухни. Оставили их у порога. А когда выходили, в холле их уже поджидал Филип. Один из курьеров шагнул к нему, и я заметила, как мой работодатель протянул ему несколько купюр. Стало стыдно. Чаевые! И как я об этом не подумала? Наверное, потому, что сама никогда подобной услугой не пользовалась.

Юрист появился спустя часа два. Я к этому времени успела осмотреться на кухне, разобрать продукты, испечь простенький лимонный пирог и даже начать жалеть себя. Глаза снова начали наливаться слезами, когда вновь затрезвонил домофон. В холле мы с Филипом появились вместе. Но копку домофона, отпирающую ворота, нажимала я.

Появившийся на пороге спустя несколько минут сухощавый мужчина в возрасте, с пышными седым усами, за руку поздоровался с Филипом и представился мне, как Юрий Карлович Черноус, наградив при этом цепким взглядом.

– Что у вас произошло, Филип? – сдержанно спросил он, посчитав, видимо, официальную часть завершенной и, кажется, предполагая, что я тут же исчезну с горизонта.

У меня дрогнули в слабой улыбке губы еще на моменте фамилии адвоката. А сейчас слезы высохли окончательно, когда Филип качнул головой:

– Не у меня. – Каким бы ни был выдержанным правовед, у него изумленно приподнялись брови. Хозяин дома кивнул на меня: – Это Ангелина, моя помощница. И она разводится со своим мужем. А я хочу, чтобы вы, Юрий Карлович, помогли ей в этом и провели за руку через весь процесс. – Видимо, происходящее было действительно необычным настолько, что Филип вздохнул и неохотно пояснил: – Не люблю слабовольных идиотов, которые выгоняют своих жен из дому с одним только чемоданом. А потом еще и позволяют любовницам устраивать публичные скандалы и оскорблять бывшую супругу, обвиняя черт знает в чем. Он должен быть наказан. Хотя бы рублем. Оставьте негодяя в одних трусах. Пусть наслаждается новой жизнью. Кабинет в вашем распоряжении. Да, и ваш труд оплачу я.

С этими словами Филип резко развернул кресло и покатился куда-то вглубь дома. Я не поняла, куда именно, потому что его силуэт в инвалидном кресле почти сразу расплылся перед глазами от навернувшихся слез. И это было неудивительно. Еще никто и никогда не делал подобных жестов в мой адрес.

– Ну-ну, голубушка, – вернул меня в реальность увещевающий голос адвоката, – не стоит плакать. Если Филип Александрович распорядился, сделаем в лучшем виде. Или вам жаль вашего бывшего супруга? – заглянул мне в глаза дядька, крепко цепляя неожиданно сильными пальцами за локоть.

Я помотала головой, одновременно отвечая на вопрос и пытаясь разогнать снова подступившие к горлу слезы. А потом добавила прерывистым шепотом, заметив настороженный, непонимающий взгляд адвоката:

– Не жаль! Просто… За меня еще никто и никогда не заступался вот так, с риском для себя! А Филип… Александрович, – запнувшись, добавила я отчество нанимателя, – сегодня защитил от бывшего и его любовницы! А теперь оплачивает ваши, наверняка недешевые услуги…

Адвокат оттаял и усмехнулся в усы, хватка пальцев на моем локте стала мягче:

– Филип Александрович – рыцарь. Такие давно уже не рождаются. Идемте, милочка, побеседуем с вами и подумаем, с какой стороны будет лучше взяться за это дело. Обещаю: зло будет наказано.

Глава 2-2

Беседа с Юрием Карловичем оказалась не из приятных. То есть, я вначале кратко рассказала историю своих взаимоотношений с Глебом, привычно сглаживая острые углы. Но юриста это не удовлетворило. Он принялся дотошно расспрашивать меня, заставляя вспоминать мельчайшие детали, казалось бы, незначительных событий. И все это скрупулезно записывал на диктофон. Как познакомились, как долго встречались, когда, при каких условиях Глеб сделал мне предложение, когда и как состоялась свадьба, почему у нас не было детей.

Юрий Карлович расспрашивал аккуратно. Но менее неприятно от этого не становилось. Как будто в том, что Глеб постоянно просил меня принимать противозачаточное, была именно моя вина. А между тем именно супруг постоянно твердил, что дети сейчас не ко времени. Постоянно находились веские и уважительные причины. То нужно пожить для себя, а то потом за пеленками будет некогда. То сложное материальное положение, «а ведь на ребенка нужна просто прорва денег, чтобы достойно поставить его на ноги». То потом Глеб начинал свое дело и просил повременить с ребенком, потому что он очень уставал и ему нужно было, чтобы, когда он вернется домой, в квартире было тихо, приготовлена еда, выстираны и выглажены его рубашки. Чтобы мое время было занято им, моим мужем, а не орущим младенцем.

Тогда все это казалось правильным, и я соглашалась. Теперь же до меня вдруг дошло, насколько эгоистичным был мой бывший муж. Рассказывая все это, я вдруг осознала, что, даже когда фирма Глеба твердо встала на ноги и начала приносить хороший доход, а Глеб уже не так напряженно работал, скинув часть обязанностей на подчиненных, я все равно, наверное, по инерции, продолжала принимать пилюли…

– Не расстраивайтесь так, голубушка, – участливо похлопал меня по руке юрист, заметив, что у меня на ресницах повисли слезы. – Все, что ни делается, к лучшему. Представьте себе ту же ситуацию, что мы с вами сейчас обсуждаем, но добавьте к ней малыша. Или двух. Насколько вам было бы с детьми сейчас сложнее. А так разведетесь, подлечите нервы, найдете себе хорошего, достойного мужчину, выйдете за него и нарожаете столько, сколь захотите! Все в ваших руках.

Я улыбнулась сквозь слезы, чувствуя себя жалкой дурочкой. И мы продолжили обсуждение, перейдя непосредственно к тому, как я продавала после маминой смерти квартиру, как отдавала Глебу деньги, как он дарил мне подарки. Самым неприятным во всем этом оказалась необходимость доказывать, что я не украла браслет, а забрала то, что принадлежало мне по праву. И в этом, к счастью, мне неожиданно помогла дурацкая привычка выкладывать все в соцсети. Я вспомнила, что на годовщину свадьбы, когда Глеб подарил мне этот браслет, велась видеосъемка, а самые волнующие кусочки ее я выложила на своей страничке. Порылась – есть!

Юрист, изучив видеозапись, удовлетворенно хмыкнул в усы: дата заливки ролика была самым лучшим аргументом: девять лет назад. То есть, о монтаже и речи быть не могло. Зато там было хорошо видно и слышно, как и что дарит мне муженек.

– Теперь ни ваш супруг, ни присутствовавшие тогда на мероприятии свидетели не отвертятся, – подытожил Юрий Карлович.

С юристом мы расстались ближе к вечеру. Когда все сроки обеда давным-давно прошли. Проводив его до калитки, я неожиданно осознала, что живот у меня буквально прилип к позвоночнику: волнуясь перед предстоящим собеседованием, я практически ничего не ела с утра. Потом был поход за вещами и разборки с пассией Глеба, потом курьеры и адвокат. Так и вышло, что я прожила почти целый день на крошечном кусочке хлеба с маслом.

В дом я возвращалась, прикидывая по дороге, что можно приготовить по-быстрому и уместно ли будет позвать Филипа разделить со мной ужин. Ведь он, скорее всего, из-за своей болезни должен придерживаться какой-то определенной диеты…

Второй мучивший меня вопрос отпал сам собой и очень быстро. Когда я толкнула входную дверь и вошла в дом, то сразу же встретилась взглядом с нечеловечески-зелеными глазами своего работодателя.

– Как прошла беседа? – нейтрально поинтересовался Филип, изучая меня. Будто искал на мне какой-то тайный знак.

Я снова поразилась тому, насколько яркие, непривычно-зеленые у него глаза. И сразу же отмахнулась от этой мысли. Филип явно богат и явно имеет право развлекаться всеми доступными ему способами.

– Плодотворно, – благодарно улыбнулась мужчине. – Теперь вот раздумываю, что приготовить на ужин, – осторожно начала я. – Что вы любите?

Руки мужчины как-то странно дернулись, из-за чего инвалидное кресло повернулось ко мне боком градусов на тридцать. Филип остановил его движение и склонил голову к плечу, удивленно разглядывая меня:

– Ты не обязана для меня готовить.

– Это несложно, – с улыбкой возразила я, чувствуя, как в душе поднимается что-то странное. – Все равно ведь буду готовить для себя. Всего-то и нужно, что взять продуктов в двойном количестве…

Филип помолчал немного в ответ, глядя меня так, словно никак не мог решить, как ко мне относиться. Я уже начала жалеть, что вообще подняла этот вопрос. Может, его диета настолько специфична, что он меня стесняется и теперь не знает, как отказать?

Я уже собиралась аккуратно забрать назад свое предложение, когда мой работодатель вдруг распорядился:

– Сегодня сделаем заказ в ресторане, тебе и без готовки досталось. Отдыхай.

Каюсь, от удивления у меня неприлично отвисла челюсть.

Заказ делали вдвоем, так как еще не знали вкусов друг друга: Филип снова подкатил кресло на то же место, где он утром распечатывал для меня договор о найме на работу, и открыл сайт какого-то ресторана. Быстро закинул в корзину бифштекс с кровью и какой-то странный салат из орехов и зелени. А потом предложил выбрать мне.

В первый миг я растерялась. Не так-то просто сделать выбор из незнакомого меню. Склонилась ближе к экрану, вчиталась в основные пункты. А потом, забывшись, потянулась к мышке.

Наши пальцы встретились, несмотря на то что Филип, догадавшись о моих намерениях, поспешил отдернуть руку. Его кожа была уже не настолько холодной, как в первый раз. И все равно контраст температуры ощущался. А еще от мужчины пахло тревожно-приятно. И от странного аромата слегка закружилась голова. Испугавшись своей непонятной реакции, я торопливо закинула в корзину первую попавшуюся рыбу, кажется, запеченную, а потом, раскрыв вкладку с салатами и закусками, ткнула наугад. И уже хотела отодвинуться, когда услышала вкрадчивый, чарующий голос Филипа над ухом:

– А десерт? Рекомендую лимонный шербет…

Даже и не подумав возражать, покорно отправила в корзину упомянутый десерт. И Филип в пару кликов оформил заказ. По-моему, не в первый раз. Впрочем, это вполне реально. Если Филип живет один, то кто ему будет готовить?

Я попыталась сбежать из кабинета под предлогом необходимости накрыть стол. Но на пороге комнаты меня остановил звонок собственного мобильника, про который я, честно говоря, уже забыла. Мне некому было звонить. Разве что подруге. Но Люсе сегодня было точно не до меня. Выудив вибрирующую и захлебывающуюся саундтреком «Миссия невыполнима» трубку из кармана, я глянула на дисплей и застыла: мне звонила свекровь.

Будто во сне проведя пальцем по дисплею, я поднесла смартфон к уху:

– Да, Анна Павловна?.. Добрый вечер! – добавила на автопилоте.

Свекровь звонила нечасто. И исключительно по делу. Но какие могут быть у нее дела ко мне, когда мы с Глебом уже расстались?

– Добрый?!.. – истерично взвизгнула мне в ухо трубка. – Тварь, ты неблагодарная! Как не стыдно?!..

Глава 2-3

Свекровь никогда ранее меня не оскорбляла. Наоборот, относилась по-матерински тепло. От неожиданности я не уронила смартфон, наверное, каким-то чудом. Растерянно посмотрела на Филипа. Но чем он мог мне помочь? Работодатель тактично делал вид, что ничего не видит и не слышит, работает за компьютером. От этого на душе почему-то стало как-то легче, что ли. Хоть один человек не забыл про воспитание и приличия.

Стиснув чуть сильнее пальцами телефон, я глубоко вздохнула:

– М… Анна Павловна!

Свекровь еще на свадьбе, сразу, как только мы вышли из ЗАГСа, потребовала, чтобы я величала ее мамой. Мне долго приходилось себя ломать. Но я все-таки приучила себя обращаться так к матери мужа. Сейчас привычное слово чуть не сорвалось с губ само по себе, я в последний момент захлопнула рот, осознав, что свекровь больше не может быть для меня мамой. А мать Глеба продолжала осыпать меня оскорблениями, не давая вставить даже звук, шокируя своим поведением:

– Ты, дрянь! Как ты посмела натравить на нас какого-то пройдоху-адвоката?!.. Сама украла то, что тебе не принадлежит, а мы виноваты?.. Да ты нам должна по гроб жизни!..

Меня так поразила последняя фраза, что я, не обращая на последующие вопли внимания, холодно и тихо спросила:

– И что же я вам должна? Продать еще одну квартиру, чтобы Глебушке было сподручнее любовниц содержать?

В ответ прилетело просто поразительное обвинение:

– Да если бы ты родила как все нормальные девки, то Глеб и не стал бы шататься по чужим постелям! А то превратила квартиру черт знает во что, сыну приходится искать тепла и утешения на стороне!..

Связи между родами, уютом в квартире и утешением в чужих постелях я не уловила. Но с каждым воплем, с каждым словом бывшей свекрови в душе словно что-то умирало. Или это ненужной шелухой с меня сползали розовые очки. Но как ни странно, слез не было, как и желания биться в истерике. А вот желание открыть свекрови глаза на ее сыночка появилось:

– Прекратите орать! – осадила ее, с запозданием осознав, что копирую интонации Филипа с дневного визита бывшего мужа. Свекровь, непривычная к тому, чтобы с ней так разговаривали, захлебнулась очередным оскорблением. А я с удовольствием отчеканила: – Я бы с радостью родила еще девять лет назад. Вот только ваш распрекрасный сыночек постоянно заставлял меня пить противозачаточные таблетки! То хотелось сразу после свадьбы пожить для себя, то потом были материальные трудности, то он открывал и развивал фирму, и ему было не до детей. Так что не нужно обвинять меня в чужих грехах! Что же касается браслета и всего остального, ваш сын, приняв в свое время от меня всю сумму денег за проданную мной мамину квартиру, без зазрения совести записал фирму на вашего супруга. А теперь выгнал меня из дому с одним чемоданом, даже не поинтересовавшись, где и за какие средства я буду жить! Ваш сын, Анна Павловна, попросту меня обокрал! Но я же не ору об этом на улице?

В этот миг Филип неожиданно поднял голову, остро на меня посмотрел, а потом активировал мотор кресла, направив его в мою сторону. Возможно, ему просто нужно было покинуть комнату. А я стояла у него на пути. Не знаю. Я сразу же отвлеклась на мать Глеба, молчавшую пару секунд, будто от потрясения, а потом попросту завизжавшую мне в ухо недорезанной свиньей:

– Да как ты смеешь?!..

Добравшийся до меня Филип вдруг требовательно протянул руку. А когда я растерянно протянула ему трубку, холодно, не здороваясь и не представляясь, заявил в микрофон:

– Оставьте Ангелину в покое! Еще один звонок ей, и к списку претензий на суде добавится телефонный терроризм и требование возмещения морального ущерба! Все общение с Ангелиной отныне только через адвоката!

Я не уверена, но, по-моему, мамочку Глеба на том конце эфира кондрашка схватила. Во всяком случае, когда Филип проводил пальцем по экрану, разрывая соединение, трубка подозрительно молчала.

Сбросив звонок, Филип протянул мне смартфон со словами:

– Если не успокоится и будет продолжать наяривать – сообщи Юрию Карловичу. Он быстро и эффективно успокоит родню твоего бывшего мужа. А сейчас просто забудь. Идем, скоро доставят наш заказ. Тебе нужно поесть.

Стол к ужину я накрывала словно во сне. Во-первых, все еще находилась под впечатлением от звонка свекрови и поведения Филипа. Во-вторых… Во-вторых, оказалось, что в этом доме есть отдельная оборудованная столовая. Увидев ее, когда пришла туда следом за Филипом, я выпала в твердый осадок.

На окнах – французские шторы из прозрачного газа и плотные портьеры из жемчужно-кремового блестящего полотна, собранные в кокетливые ламбрекены вверху и подхваченные по бокам витыми шнурами с кистями. На полу медовый паркет. Тут ошибиться было просто нереально. В тон паркету – шкафы-буфеты вдоль глухой стены. В простенках между окнами – кадки с ухоженными зелеными деревьями. Посреди комнаты стол на четырнадцать персон, окруженный винтажными стульями с гнутыми, украшенными деревянными завитушками спинками. Стульев было ровно тринадцать. Место во главе стола, предназначенное хозяину, пустовало. И я не сразу осознала, что это сделано для удобства Филипа. Некоторое время тупо стояла на пороге и рассматривала просто сказочную роскошь помещения.

Заказ из ресторана доставили быстро, в специальных термосудках. Мне оставалось лишь аккуратно переложить еду на тарелки. Ресторан позаботился обо всем. Даже о хрустящем хлебе.

Филип, жестом предложив мне занять место по правую руку от него, ненадолго исчез. Появился тогда, когда я уже заканчивала перекладывать наши салаты. С бутылкой вина в руке.

– Себе тоже возьми бокал, – спокойно, но с нотками приказа произнес он, увидев, как я ставлю возле его приборов пузатый бокал на высокой ножке. Я открыла рот отказаться, сказать, что не хочу и поблагодарить. Но Филип меня опередил: – Я не заставлю тебя много пить. Но два-три глотка тебе просто необходимы. Слишком много плохого сегодня произошло в твоей жизни. Вино успокоит и согреет, поможет быстрее уснуть.

Неожиданно для себя я приняла аргументы Филипа и поставила на стол второй бокал. Филип очень ловко выудил пробку из бутылочного горлышка, аккуратно, по стеночке, налил сначала в один, затем во второй бокал багровой жидкости. Наливал совсем по чуть-чуть, на донышко. Действительно на пару глотков. Отставив бутылку, он поднял свой бокал с извиняющей улыбкой:

– К рыбе нужно было бы белое вино. Но я не держу дома такого. Если любишь рыбу, закажешь себе завтра, какое нравится. А пока придется закрыть глаза на правила сочетания вкусов. И давай выпьем за начало твоей новой жизни! Она обязательно будет счастливой!

Вино оказалось густым, терпким и сладким. Первый же глоток согрел изнутри, будто солнце. Сразу же зашумело в голове и странно качнулась перед глазами комната. От одного глотка ведь невозможно опьянеть? Я отмахнулась от голоса разума и придвинула поближе тарелку с рыбой. Боль и обида, страх перед завтрашним днем медленно таяли за грудиной. И, в конце концов, я пришла к нелогичному выводу, что Филип прав: у меня все будет хорошо.

Засыпала я вечером с этой же мыслью и улыбкой на губах. Не обращая внимания на то, что с первого этажа доносились странные звуки, похожие на шаги и чьи-то вздохи. Подумаешь… Дом-то старый. Здесь, наверное, и привидения живут.