Текст книги "Мертвая хватка (СИ)"

Автор книги: Виктория Самира

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Баланса в деревяшке, конечно, не было никакого. Орудовать придется очень осторожно, это вам не грабовый тренировочный меч, который хоть об стену долбани. Хлипкое убожество рассыплется в щепки от одного приличного удара. Впрочем, от приличного удара в щепки рассыплется и хребет тощего лорда. Поэтому аккуратно, но вразумляюще.

Сам Морин решил остаться в рубашке, и обнаженными телесами не сверкать. И, едва прозвучал сигнал, мгновенно бросился в атаку. Ошеломить противника внезапным налетом, сбить с ног – и закончить балаган!

Райвен скользнул в сторону, почти балетным жестом отведя руку в сторону. Он напоминал больше неуклюжего танцора, чем бойца. Морин тут же воспользовался ситуацией – и палка оставила красный след на открывшихся ребрах Гаральда. Морин не спешил, он наслаждался. Представление только началось!

– Какая досада, – лорд Райвен осмотрел свой бок, – а говорили, надо худеть. Вы же, кстати, и говорили, любезный, что я в последнее время непозволительно поправился. Согласен, сидячая работа на меня плохо влияет. Но, воспользуйся я вашим ценным советом, вы сейчас сломали бы мне пару ребер. А так отделаюсь синяком. Сказать, чем для вас закончится сегодняшнее приключение, или не портить вам сюрприз?

Морин снова атаковал – так же быстро, но ему было непривычно управляться с какой-то деревяшкой без острия. В дуэли он побеждал моментально – за счет скорости, бои велись до первой крови. В «деревянном» же сражении – до того, как один из противников свалится спиной на землю. И эта задача была уже гораздо сложнее. Как опрокинуть эту белобрысую тушу? Тем более, когда в твоих руках – унизительный кусок дерева?

Только ударом в голову! Оглушить – и ногой в пыль!

Хрясь! Хлипкая деревяшка сломалась, напоровшись на свою товарку. Райвен перехватил свое оружие двумя руками и заблокировал удар. В пальцах у Морина остался жалкий деревянный огрызок. Отломившаяся половинка черенка со стуком упала на землю. Гаральд легонько стукнул Морина по плечу.

– Доброе утро! Не проснулись? Хотите кофе?

Морин зарычал и снова сделал выпад, пытаясь подсечь ноги гиганта. Уколоть осколком деревяшки, проткнуть этот колышущийся от хохота мягкий живот. Он метался с предельной скоростью, его мишень была заметней некуда. Но почему же черенок в который раз протыкал воздух? Райвен продолжал разыгрывать шута: отступал, паясничал, внезапно менял направление и периодически подмигивал улюлюкающим дамам.

Морин, воспользовавшись тем, что противник постоянно отвлекается, снова сделал подсечку – и двухметровый увалень просто перепрыгнул его ногу.

– Да чтоб тебя! – выругался тощий лорд.

– Чтоб меня пресветлая богиня возлюбила? Вы это хотели сказать?

Увернуться от удара палкой в живот Морин не успел – и согнулся пополам. Гаральд схватил противника за шкирку и два раза перетянул поперек спины. Затем добавил легкий направляющий кулаком в челюсть – и лорд Морин, потеряв равновесие, покатился по земле.

Райвен экспрессивно потряс левой рукой, как будто ему было больно. Затем сплюнул возле поверженного оппонента, раскланялся почтенной публике и принял жидкие аплодисменты. Раз противник коснулся спиной земли, тем более, кувырком по ней пролетел – бой окончен.

– Я удовлетворил вашу тягу к развлечениям, коллеги? – лицо Гаральда перестало излучать доброту и расслабленность, а синие глаза стали холодными и угрожающими. – Достаточно или на бис выступить? Тогда что стоим? Все за работу, быстро! Лорд Морин, вас это тоже касается.

Триединая империя, Джалан

Район Фирих, комплекс зданий департамента правоохраны и судейства, столовая

Де Зирт обедал. И, презрев нотации друидов, прямо за столом читал дело троих студентов Академии государственного управления. Не просто каких-то первокурсников, а состоявшихся чиновников департамента правоохраны. Людей, метивших на высшие посты в империи. Этого набора фактов было достаточно, чтобы магистр ел больше глазами, чем ртом.

Пикантности добавляло то, что главный провинившийся, молодой господин Олас, еще недавно занимал тот самый кабинет, где в полдень довелось побывать де Зирту. То бишь, работал помощником прокурора до того, как на эту должность поставили Виктора, недавнего выпускника Военной академии. Олас встречался с некоей девушкой-одногруппницей, красавицей и отличницей. Уговорил ее взять для него довольно крупный кредит. Впрочем, не только ее уговорил – судя по материалам дела, предприимчивый юноша подобным образом набрал чужими руками пятнадцать кредитов…

Обычно в Академию попадали довольно богатые молодые люди, которым статус позволял долго учиться или совмещать работу в госаппарате и учебу, а не зарабатывать на хлеб, как только появился хоть какой-то годный навык. Поэтому родителям ничего не стоило возместить небольшой ущерб отпрыска. А вот девушка была стипендиаткой и училась за счет заведения. В случае неуплаты ей угрожали долговая тюрьма и отчисление.

«И как только кредит выдали? Скорее всего, были сообщники в банке. Однако! Отметим, надо проверить», – де Зирт сделал пометку и вчитался дальше.

Оласу огласка была ни к чему: если бы начался скандал, то о карьере в высших кругах можно было забыть. Он не был высшим лордом, которому простили бы все прегрешения…

И молодой человек решил, что нет человека – нет проблемы, но не самому же это все воплощать? Поэтому он благополучно выследил еще двоих сокурсников, которые, пользуясь своим положением в департаменте, промышляли малозаконными делишками. Пригрозил сдать их, если не помогут избавиться от девчонки. Те, конечно, струхнули, но согласились.

«Дважды идиоты!»

Как итог, девушка вернулась к себе в городскую квартиру и обнаружила там двоих плохо воспитанных мальчиков, одного с битой в руках, другого – с удавкой. Только вот беда – действующие, пусть и малоопытные, но перспективные сотрудники охранки понятия не имели, что следы отмычки на замке остаются, и что в районе, где жила девушка, есть несколько крупных банков – облюбовали они это место почему-то. Поэтому весь квартал активно «пасли» камеры наблюдения.

Ребятки решили, что, если они скроются под обычными шелковыми платками, то никто их и не узнает. Более того, зачем-то несколько раз бегали от квартиры до машины, а потом прямо на улице сожгли биту.

«Трижды идиоты!!!»

Девушку, в общем, не добили. И по голове палкой, и задушить пытались, и… бессмысленно и беспощадно. Наутро барышня умудрилась даже доползти до больницы. На своих двоих.

«Сдурели? Кто ж по лобной кости-то бьет?! Нет, надо вас учить анатомии, надо. А еще спрашиваете, зачем. А кто же так душит-то, а пульс проверить?»

Читая дальше, де Зирт зарычал. Он уже понял, что даже в лучших столичных вузах преподают из рук вон плохо. До бешенства его довело другое: в материале говорилось о странной реакции ректора Академии управления. Он… отчислил девушку! Причем никаких объективных причин не было. Официальный больничный, она могла сдать сессию позже, но то ли бумагу «не донесли», то ли «потеряли», в общем, причину нашли. И ректор неоднократно приходил к ней в больницу, грозил, что если она не будет молчать…

Олас и подельники продолжали учиться как ни в чем не бывало. Де Зирт запил информацию остывшим чаем и оскалился.

«Ну да, ну да. Я даже знаю, почему. Ты, собачий сын, был в доле. И был у вас кто-то еще в кредитном отделе. Промышляли вы, похоже, целой кодлой. На что деньги собирали, а? Если ты так боишься, что об этом узнают? Ну что ж, новый помощник прокурора будет рад добавить в свою карьеру новое громкое дело. И тебя он, гнида, прижмет. Этот может. А я помогу. Угадаешь, почему?»

Магистр сложил бумаги в папку. Допил чай, отнес пустые тарелки на раздачу, вежливо поблагодарил повара и пошел прочь. Польщенный кухарь еще долго смотрел вслед альву. Ему так редко делали комплименты! Подумаешь, обычная столовая. Да еще и в учреждении, где работают черствые, циничные и бездушные люди. Хоть расстарайся для них, слова доброго не дождешься.

Магистр вышел из комплекса департамента, добрел до ближайшего телефона-автомата и набрал знакомый номер:

– Добрый день, Люциус де Зирт, соедините с патриархом Кимом.

– Одну минуточку, – пропела секретарша. Ей было велено соединять в любой момент, когда бы магистр ни изволил позвонить.

– Люциус! – обрадованно пробасил друид.

– Здравствуй, друг. Я в Джалане, можно сказать, проездом. Письмо твое получил, прочитал.

– Потому и нагрянул в столицу, лично убедиться? – усмехнулся Ким.

– Да. С гор, конечно, хорошо просматривается, но вблизи уж больно дурно пахнет. В общем… я согласен на твое предложение. Ты прав, система снова начала гнить. Так что будем резать, хоть вы, травоядные, и не любите радикальных мер.

– Не любим, – согласился патриарх, – но иногда они неизбежны.

– У меня будет одно условие для моего возвращения, Ким. Выполнишь – я в твоем распоряжении.

– Слушаю тебя, Люциус.

– Я хочу снова возглавить Академию управления. Мне нужно место ректора, Ким.

– Боюсь, что я…

– Подкину тебе кое-что на действующего. По нему, похоже, тюрьма плачет. У тебя же есть нужные связи в охранке? Вот и выдашь информацию на этого скота.

– Откуда она у тебя?

– Из новостей. Умею читать глазами. Но к Тагиру я на поклон не пойду. Не заслужил он такого счастья.

– Я, значит, за тебя пойду?

– Ты и ко мне пойдешь. Я тебе тоже нужен. И не спрашивай, откуда я это знаю. Ты не просто так меня вспомнил через столько лет. Действуй. Хочу место ректора. Это мое условие.

– Считай, что оно за тобой. Но после праздника урожая. Я должен быть в Идо. Кстати, ты сам-то приедешь? Мы, как обычно, приглашаем всех. Заодно посмотришь на наших подопечных, их мы тоже туда привезем, пусть попляшут, порезвятся.

– Нет. На подопечных посмотрю попозже, сейчас и не до них, и не до празднований. Счастливо отдохнуть!

Триединая империя, Джалан

Комплекс зданий департамента правоохраны и судейства, городская тюрьма

Де Зирт неспешно добрел до камеры. Сопровождающий его охранник хотел было что-то сказать, но под пристальным взглядом осекся и отошел. Камеру не открыл, но этого и не требовалось. Говорить можно было через частую решетку.

Внутри «клетки» сидели трое молодых людей. Надменных, почти таких же породистых, как те, которых магистр видел у себя на практике. Де Зирт долго вглядывался в их лица – потерянные, обиженные, злые. Детские. Они и были сущими детьми, хотя, казалось бы, двадцать с лишним лет – тот возраст, в котором людям полагается становиться взрослыми.

Они и считали себя вполне взрослыми, по крайней мере, для того, чтобы занимать младшие позиции в департаменте правоохраны и судейства. Стоять на страже закона империи. Де Зирт пользовался тем, что в полутемном коридоре разглядеть невысокую фигуру в черном балахоне с капюшоном не так-то просто. Всматривался.

Вот он, Олас. Сероглазый, тонкий, явно в предках побывали аристократы. Пожалуй, не будь он сейчас таким расхристанным, мог бы по человеческим меркам числиться красавцем. Двое подельников, точнее, послушных исполнителей. Один похожий на тыкву – и формой, и цветом, второй – на обугленную головешку, совершенно лысый и черный.

– И вот зачем вы это сделали? – поинтересовался де Зирт, даже не удосужившись уточнить суть вопроса.

– Что сделали? – на автомате переспросил кто-то из тройки.

– Девушку убить пытались. Я, конечно, понимаю, лучший способ избавиться от долгов. Нет человека – некому платить.

– Иди в задницу, – предложил Олас и тут же поинтересовался. – Ты вообще кто такой?

– Может, твой адвокат. А ты хамишь, – качнул капюшоном де Зирт.

– Чего пришел?

– Поговорить.

– Все уже решено, – в разговор вступил второй, Тыковка.

– Ага, – согласился альв, – и считайте, что вам несказанно повезло. Вас просто отправят на каторгу в горы. Всего-то на лет на десять. Ну, выйдете оттуда несколько похудевшими. Кое-кому это даже на пользу пойдет. А кое-кто и сдохнуть может, хах.

– Ты чего городишь? – встрепенулся Черный и даже соизволил допрыгнуть к прутьям клетки. Зыркал, как звереныш, руку протяни – куснет.

– То, что видел. А видать мне доводилось всякое, и осужденных на каторгу в горах тоже. Иногда это шанс. Иногда – просто более длительная смерть. Ну и еще детей иметь не сможете, после каторги это… проблематично в процессуальном плане. Впрочем, таким, как вы, размножаться не стоит, – задумчиво продолжил де Зирт. – Я посмотреть на вас и пришел. Элита империи, мать вашу. Имперская охранка! Спросить хочу, чему вас в институте учили? Я не буду говорить вам о совести. И хрен бы с ней, с моралью. Я спрашиваю, зачем так глупо? Что, посадить в машину и вывести за город мозгов не хватило?

– А ты прямо много понимаешь в убийствах! – гоготнул Черный.

Люциус криво усмехнулся.

– Тебя самого убить не пытались? – спросил Олас. – За слишком длинный язык?

– Пытались, – кивнул де Зирт. – Но только за шею. Как видишь, неудачно. Наверное, тоже плохо учились. Там же, где и вы. Вам ведь полагается знать и уметь расследовать убийства! Понимать, как заметать следы и находить их. А вы даже человека прикончить не смогли. Попались, как распоследние идиоты! Совершили все возможные глупейшие ошибки! Вы бы еще факс прокурору отправили с подробным описанием того, что сделали. Помогли бы человеку звание выбить или премию получить, хоть какая-то от вас польза была бы. Ты, – он ткнул костлявым пальцем в Оласа, – сдохнешь на каторге. Если еще в камере не вздернешься. Надеюсь, если захочешь самоубиться, сможешь. Но ведь ты же умного совета не послушаешь.

– Да пошел ты…

– Я-то и пойду. А вы тут надолго. Запомните, олухи, иногда смерть – это милосердие. Только вы милосердия не заслужили. Вы сгниете в горах. А я помогу.

– Я никого не убивал! – завопил Олас.

– Недоубил. Но ведь пытался? Плохо, – де Зирт начал расхаживать по тесному коридору. Но ему с его субтильной комплекцией и привычкой к горным лабиринтам, места вполне хватало. – Я понял, в чем моя ошибка. Когда я создавал институт карателей, мне казалось, я все продумал. Они находят жаждущих. Но не тех, кто хладнокровно организует убийство. Не тех, кто действует чужими руками. Но как это сделать? Ума не приложу.

Глаза альва заполыхали от бессильного гнева. Магистр счел свой визит законченным. И зашагал по коридору прочь, под размеренный топот охранника, бурча себе под нос:

– Ну Тагир, козел ты старый. Разочаровал меня. Как можно было все, что мы сделали… пустить на самотек? Да что я, сам хорош. Меня прижали, и я поспешил воспользоваться случаем, спрятаться. Чего боялся, смерти? С каких это пор я от нее прячусь? А слишком далеко от столицы быть нельзя. Без контроля вся система рушится. За всеми нужен глаз да глаз. Ну ничего, спасибо, старый друг, что все-таки вспомнил обо мне. И Ким не забыл. Это хорошо. Это пррравильно. Я вернулся.

Триединая Империя, Альварские предгорья

Поселок Даврах

Лейла воодушевленно ковырялась в местной лавке, которую по ошибке называли магазином модной одежды. В предгорье не было крупных городов, только небольшие «выселки», где с незапамятных времен жили рабочие и те, кто обслуживал горняков. Даврах был самым крупным городом южной части. Можно сказать, средоточием развлечений для местного народа и туристов, решивших заглянуть в предгорья.

Здесь кучковались бесчисленные игорные заведения: яркие, манящие вывески мелькали на каждом шагу. Сюда приезжали проигрывать целые состояния. Здесь же на каждом шагу были непритязательные бордели на любой вкус и кошелек. Здесь же – питейные заведения. Столичные жители и работники шахт спускали в Даврахе все, чем были богаты.

Но вот с модами дружбы здесь точно не водили. Эту нехитрую истину Сафира усвоила за первые полчаса «шопинга». Одевались-то в империи вполне современно и похоже на то, что носили там, в другом мире. Разве что к деталям местной одежды пришлось некоторое время привыкать и запоминать их. Например, что белые вещи (включая обычное белье) могли носить только высшие лорды. Украшения из золота и серебра – только для тех, кто состоит в соответствующих гильдиях. Для простого народа – бижутерия. Правда, тоже на любой вкус, и в драгоценных камнях можно было себя не ограничивать, тем более, что стоили такие побрякушки в предгорьях совсем недорого. Впрочем, и «недорого» при мизерной стипендии и отсутствующих заработках было не всегда оправданной тратой…

Лейла же была несколько иного мнения о местном ассортименте.

– Смотри, какая прелесть! – вдохновленно вещала она, прикидывая на себя двадцать пятое по счету платье. Сафира неопределенно пожимала плечами, чтобы не произносить вслух то, что на самом деле думает о качестве одежного ассортимента.

– Ну примеряй, бери, – флегматично предлагала она в тот же двадцать пятый раз.

– А ты в чем пойдешь?

– Допустим, я-то найду, в чем. Я же приехала в клубе работать. У меня выходной одежды – ворох.

– Жалко, у нас с тобой размеры слишком разные, – вздохнула Лейла и снова закопалась в тряпках.

Сафира смиренно уселась на пуфик, любезно предложенный опытным продавцом. Лейлу можно было понять. Друиды буквально за несколько месяцев избавили ее от близорукости, и еще через неделю не стало прыщей. Без очков, без вечной красной россыпи на лице, немного похудевшая и воспрянувшая духом Лейла в буквальном смысле слова преобразилась. Из некрасивой заучки она превратилась если уж не в прекрасного лебедя, то хотя бы во вполне симпатичную и очень уверенную в себе девушку.

И, если на учебе форсить не требовалось, то сейчас повод для многочасового похода по всем доступным магазинам был более чем актуальный: их везли на самый большой друидский праздник – день урожая. В крупнейшую северную провинцию Идо, точнее, в одноименную долину. Туда приедут десятки тысяч людей со всей империи и даже окрестных четырех государств. Жалко только, императора не будет, он так далеко уже не ездит. Но, возможно, приедет его внук, принц Джеремиан. И точно будет весь цвет столичной аристократии! Гуляки такое не пропускают!

Это был и большой международный фестиваль, и уникальный момент, потому что только раз в году друиды «наливали»: абсолютно непьющая раса, которую за приверженность к вегетарианству называли «травоядными», в день урожая выкатывала бочки с варуньей, каким-то совершенно особенным хмельным напитком. Всем желающим наливали бесплатно. Говорят, что ничего вкуснее не придумаешь, и что потом таакое творится! Народ через костры прыгает, парни меряются силой, девушки танцуют, народ кто в одежде, кто голышом. Вокруг лес, музыка, веселье, в общем – самые настоящие народные, даже международные гуляния до утра и до упада!

Сафира к выбору нарядов отнеслась без энтузиазма – для кого выпендриваться, для Костика? Она мельком глянула на порядком отросшие белые корни волос и выцветшие брови. До чего дошла в этой глуши. Даже про краску забыла…

А Лейла видела в этом променаде «свой шанс»: раз уж понаедут всякие столичные хлыщи, да еще и столь массово, то, может, получиться очаровать какого-нибудь не занятого парня? Не на горняков же, в самом деле, засматриваться? Не для них черешня цвела!

– Ты не забывай, что это все-таки Север, там ночью холодно будет, – напомнила Сафира, увидев в руках приятельницы нечто кружевное и эфемерное.

– Я с Камчатки, не забуду, – фыркнула Лейла, выуживая из развала очередной дизайнерский кошмар. – Примеришь? Тебе бы подошло.

– Пресветлые боги с тобой, рыбка моя, – замахала руками Сафира. И, поймав удивленный взгляд подруги, озадаченно замолкла. Осознавая, что совершенно незаметно, даже как-то слишком буднично стала перенимать манеры и порядки нового мира. Того, в котором ей теперь придется жить. И это навсегда.

Триединая империя, Джалан

Район Фирих, департамент правоохраны и судейства

Гаральд не любил казенных зданий. А уж судейских – тем более. Но это был единственный доступный способ поговорить с вечно погруженным в дела другом. Звонить бесполезно, даже на личный номер, этот отбрешется, научился.

А вот дверь закрывать на замок то ли не положено, то ли забывает. Чем лорд Райвен и воспользовался, самым наглым образом вломившись в кабинет.

– В Идо едешь? – без приветствий поинтересовался Гаральд.

– Нет, – Виктор, тоже не утруждая себя лишними церемониями, продолжил разбирать бумаги.

– А как же праздник урожая? К друидской родне не поедешь?

– Зачем? Это ты любитель безудержного пьянства. А я пас. Тем более, от утреннего похмелья потом хрен кто избавит. Потому что все друиды – сами ровным газоном.

– Таблетку выпьешь, – пожал мощными плечами Гаральд. – Мы ведь даже не отметили твое повышение, прокурор Коннор. Я вообще об этом из газеты случайно узнал, что мой скрытный друг нахлобучил сеть наркоторговцев, вычислил нелегальные забавы в борделе, посадил на нары самого ректора Академии управления и получил повышение. А мне ни слова!

– Было много работы. Ты тоже о своих делах не особо докладываешь.

– Я обычный финансовый чиновник. Ты со скуки удавишься, если я начну о своей работе рассказывать. Это у тебя что ни день, то рейды, перестрелки…

– Такая же рутина. Только еще по локоть в крови и дерьме.

– Вот и съездишь, отдохнешь от всего этого.

– Я так понимаю, ты пришел меня уговаривать? Компанию получше не нашел?

– В тот день, когда я не найду компанию для пьянки, я совершу ритуальное самоубийство, чтобы не быть позором своего рода, пусть я и приемный. Но у меня есть лучший друг, который закопался в своих бумажках, как червяк в… гм! Что? Сам сказал. Не гипнотизируй мою совесть, она крепко спит и гипнозу не поддается.

– Гаральд, у меня куча работы.

– Это всеобщий выходной.

– Я дежурю.

– Врешь, – Гаральд нахально развалился в кресле для посетителей. Мебель обреченно всплакнула фурнитурой, но выдержала. – Буду сидеть здесь, пока не поумнеешь.

– Пока не состаришься.

В кабинет заскреблись.

– Лорд Коннор, срочно, – в дверь просунулась сначала рука с телефоном, а затем уже весь остальной организм адъютанта. – Канцелярия патриарха на проводе.

– То есть, когда очень надо, тебя можно достать и по телефону? – сделал нужный вывод Гаральд, и Виктор чертыхнулся.

– Слушаю. Да. Принято, – лицо помощника прокурора исказилось. Сначала на нем появилось выражение огромного недовольства, затем злости. Виктор передал трубку адъютанту и адресовал вопрос уже Гаральду. – Твоими стараниями?

– Что? – непонимающе воззрился лорд Райвен.

Виктор заискрил глазами. При всей заботе о своем режиме отдыха он ненавидел слишком активное вмешательство в личное пространство. Но удивление друга было абсолютно естественным, никакого страха разоблачения или других посторонних эманаций не обнаружилось.

– Патриарх Ким, – снизошел до объяснений прокурор. – Мое присутствие на мероприятии обязательно.

– То есть ты едешь? – столь же искренне обрадовался Гаральд. Виктор, еще настроенный на чтение эманаций, в очередной раз убедился в том, что это чистейшее совпадение, а не попытка любым способом вытащить его «на природу», даже если для этого придется сговориться с Кимом. Да и попробуй с ним сговорись, с этим упертым стариканом.

– Ты уже все понял, мой догадливый друг. Да, я еду, – кивнул Виктор. – Можешь начинать радоваться. Только, наверное, я буду не один.

– Даже так? – Гаральд придвинулся поближе к столу и продемонстрировал высшую степень любопытства. – Какая новость, а я и не в курсе.

– Она тоже пока не в курсе, – усмехнулся Виктор.

– А кто «она»?

– Полагаю, что моя будущая девушка.

Триединая империя, Джалан

Район Фирих, комплекс зданий департамента правоохраны и судейства

Тасита никак не могла сосредоточиться на работе. Буквы в очередном отчете плясали перед глазами, и складываться в понятные строчки не хотели. А отчет требовалось вычитать, прежде чем отправлять начальству. Такая же молодая и красивая коллега сочувственно поглядывала на растерянную оперативницу.

– Не сложилось? – понятливо спросила она, не особо мучаясь этической составляющей этого вопроса.

– Похоже, да. Точнее, нет. Не сложилось.

– Привыкай, – вздохнула девушка, застучала ноготками по клавиатуре, а потом снова отвлеклась и уточнила. – Он знает, где ты работаешь?

– Да, – кивнула Тасита.

– Тогда понятно. Из наших что ли?

– Да, – вдаваться в детали не хотелось.

– Наши часто так делают. Мы для них – имперские шлюхи. Чисто потрахаться, особенно, когда после операции надо напряжение снять – это они всегда пожалуйста. А встречаться… Ну знаешь!

– Знаю. Все будут смотреть и думать: это мужик, чью бабу регулярно отправляют на задания. Трахаться с другими мужиками. И он это терпит.

– Работа у нас такая. Или ты не знала, куда устраивалась?

– Знала. Без вариантов. Я же из Давраха.

– Это многое объясняет, – хмыкнула девушка и поставила чайник. – Уж лучше быть имперской сукой, чем проституткой в борделе для горняков. Здесь хотя бы платят прилично. Ты талантливая, дослужишься до майора, будет хорошая пенсия.

– Если доживу до пенсии.

– Если доживешь. Ну, не нравится эта работа, всегда можешь устроиться санитаркой в больницу.

– Не могу. У меня трое младших, отец в шахте погиб.

– Соболезную, – девушка поставила на стол чашки с кофе и поделилась шоколадкой. – То есть денег на обучение не было. Зарабатывать надо, тянуть на себе семью надо. И выбор профессий для недоучки небогатый. По крайней мере, с твоей внешностью и талантами ты выбрала лучшее из доступного. Что теперь жаловаться? Такова жизнь.

– Я не жалуюсь.

– Ты расстраиваешься из-за какого-то хмыря.

– Нет. Из-за того, что все вот так…

– Привыкай. Или твоя работа, на которой платят за риск и… специфику, или милые отношения. Впрочем, можешь найти себе друида или альва. Они не напрягаются на эту тему.

– Мне не нравятся блондины, – помотала головой Тасита.

– А нам выбирать не приходится. Возьми да перекрась в нужный цвет.

Тасита фыркнула. Не говорить же этой сплетнице, что Виктора она по этой причине и выбрала: он и был наполовину друидом. О чем, если не знаешь, никогда не догадаешься, похож он был просто на массивного человека, каких в империи сотни тысяч. Выдавали его происхождение только тонкие белые прядки в волосах и бороде, и то их можно было принять за особенности природного окраса. Впрочем, с лишними сомнениями быстро было покончено: Тасита влезла в файл его личного дела. Там такая информация указывается детально. И там же говорилось, что Виктор – приемный сын очень богатой альварской семьи, младшей ветви королевской фамилии, и что своих связей с друидской общиной никогда не терял. О том, что в не самых дальних родственниках у него патриарх Ким, тоже было сказано. Правда, почему-то без особой детализации, какая именно степень родства связывает лорда Коннора и северных друидов. На этот странный факт Тасита предпочла не обратить внимания. Увлеклась чтением его витиеватой биографии, а времени было критически мало. Никто в здравом уме и твердой памяти не допустит рядовую оперативницу к делам офицеров. Просто иногда некоторые двери можно открыть…

Лорд Коннор был воплощением мультикультурности, о которой в империи только и говорили. Но далеко не каждый был с ней мысленно согласен. Виктору это давалось легко: детство он провел в Альварских горах. До учебы в Военной академии жил в Северной общине друидов. Значит, местные порядки хорошо усвоил и не вкладывал в понятие «отношения» того морализаторского смысла, который любят некоторые люди.

И на это Тасита очень рассчитывала. Когда, скрываясь под действием синего нефрита, самым бессовестным образом считывала его эмоции и отчетливо видела, что она ему нравится и что он боится в этом признаться. Видела, с какой ненавистью к себе он приступил к выполнению плана по «украшению» ее лица и какое всепоглощающее чувство вины испытывал.

Виктор умело скрывал свою истинную натуру и только в азарте погони за контрабандистами умудрился «открыться», позабыв, что рядом с ним – сильный эмпат. Пяти минут Тасите хватило, чтобы считать все, что нужно. Коллеги видели в нем совсем другого человека – несгибаемого, принципиального, немногословного трудягу. Для нее он стал другим – застенчивым, темпераментным, переполненным внутренними переживаниями.

Он ни слова не сказал о ее работе, и, пожалуй, был единственным, кто относился с предельным уважением к ее роли в операции. А после, когда все закончилось, и когда она пришла к нему в кабинет уже не как коллега, а как обычная девушка, помощник прокурора снова решился показать свою скрытую натуру. Темперамент. И очень хорошо спрятанный страх.

Тасита умела делать нужные выводы, поэтому, обозначив свои пожелания, не стала ждать ни продолжения, ни красивых слов – ничего. Мужчинам это важно, принимать решения самостоятельно. Она ушла, оставив его наедине с размышлениями, сделав свою ставку первой.

А потом снова был выезд. И пять дней без связи. Пять мучительно долгих дней, когда Тасита едва держала себя в руках, чтобы не провалиться, потому что ценой провала была смерть. Никогда еще рутинные выезды в привычной роли красивой, но глупой куклы не давались ей так тяжело. Никогда еще она не испытывала такого отвращения к «клиентам», перед кем приходилось танцевать на шесте, оголяться, целовать их морщинистые тела. Никогда ее еще не тошнило от работы.

Пять дней в полном неведении, о чем сейчас думает упрямый и совершенно непредсказуемый Виктор. Чтобы на шестой день выяснить: уже не помощник, а прокурор Коннор.

Она пропустила все. Его торжественное повышение, поздравления, бурную пьянку по этому случаю. С кем он праздновал, может быть, уже нашел другую девушку, менее занятую, способную разделить с ним не только тяготы службы, но и такие редкие, и потому такие бесценные радости?

Измучившись этими вопросами, она уже хотела снова прийти, спросить напрямую – в конце концов, если он такой нерешительный, что еще делать? И теперь терзалась сомнениями, надо ли навязываться? Ну не сыграла ставка, пора это признать.

– Забудь про него, – честно посоветовала коллега. – Я через все это уже проходила. Первый год на службе всегда так. Тяжело.

– Второй. Первый – в северном.

– Значит, уже должна привыкнуть.

В дверь постучали.

– Добрый день, посылка для госпожи Таситы Ван, – в кабинет протиснулся курьер.

Девушки с удивлением посмотрели на невзрачного человека в униформе транспортной службы. Беспрепятственно пропускали в департамент таких сотрудников только в одном случае – если они передавали послания от высших лордов.

– Ты мне ничего не хочешь сказать? – удивленно вздернула брови коллега.

– Нет, – Тасита расписалась в ведомости и приняла от курьера букет орхидей. Невозможно красивых, и столь же невозможно дорогих. Приложенная к цветам карточка была привычно немногословной: «Ты невероятная!».

Но даже этих двух слов было достаточно, чтобы Тасита улыбнулась. Самой несдержанной и глупой улыбкой.