Текст книги "Нежность ее губ (СИ)"
Автор книги: Виктория Роа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)
–В простых девиц легкого поведения.-я облизнулась.-почему нас с Вами должно это волновать?
–Как Вы знаете, совсем недавно, мой брак потерпел настоящее фиаско, но только в плане денежного эквивалента, моя казна пополнилась даже больше. Имение, что принадлежало ему отошло мне, как и большая часть денег и драгоценностей. Вчера вечером, глядя на то, как прелестница из «эскадрона» крутилась вокруг нашего с Вами короля, меня осенила одна очень заманчивая для Вас мысль.-она подошла ко мне, и ее ладони крепко сжали мои плечи, а после Диана взяла деревянный гребень. Несколько мягких скольжений вдоль волос и я замираю от своеобразного удовольствия.-Ваша харизма, и мои деньги сделают «эскадрон» настоящей находкой среди королевского двора.
–Но что могу я?-удивленно спросила я,-к тому же, сто женщин не научишь быть харизменными.
–Сто нет, а вот, допустим,-раскрытая кисть графини просочилась мои мягкие волосы сквозь.-человек десять мы сможем осилить.
–Десять человек эскадрона?-снова переспросила я.-там Медичи в гробу перевернется.
–Просто представьте,-склонившись надо мной, она резко прижала меня спиной к своей груди, и я могла видеть ее воодушевление через зеркальную гладь.-мы с Вами научим женщин искусству, обучим вальсу и обольщению. Это будет не просто «эскадрон», это будет новая власть.
–Власть в женских руках?-улыбнулась я, сжав ладонь графини своей.-думаете, что у нас получится?
–Думаю, что у нас уже получилось.-проурчала своим мягким голоском Диана.
***
Крепко сжав ладони Габриэль, я произнесла только одну фразу…
–Все расставит время, моя дорогая, все расставит только оно.
Глава 20
***
Забудут свои жертвы палачи,
Своих убийц не вспомнят жертвы лица,
Ещё не раз придётся крови литься,
Ещё не раз поднимутся мечи.
***
Находясь в настоящем смятении с самой собой, я не могла понять, что заставляет мою лодку качаться, но все же держаться на плаву. Все вокруг стремительно набирало свои обороты, что одна мысль о предстоящем перевороте среди гугенотов и католиков способен снести голову сейчашнему королю. Видит Бог, что я этого не хочу, но все же, если сейчас мне суждено будет оставаться в стороне, то власть в свои руки возьмут фаворитки Генриха, а от них уже распространиться на других любовников, что способны организовать бунт. Ненавидеть всем сердцем гасконца я не могу, хотя он и причинил мне достаточно боли, легкого страдания, но только мне не по судьбе было сломаться от этого.
Королева Марго была мне, как настоящая сестра, как младшая, глупая сестрёнка с самыми невинными глазами среди Версаля. Я помню, как впервые поцеловала ее ягодного вкуса губы, и как она испугалась женской ласки. Я помню, как она начала потухать в стенах королевского замка, где входа ей не было в супружеское ложе, и проживая свои дни в коморке прислуги, она теряла вкус жизни, а еще я помню ее нежный взгляд, что так резко сменился страхом ужаса, когда двери покоев королевы были нагло распахнуты. И она…обнаженная стала примером ярких, колких насмешек со стороны супруга и его ядовитой свиты. С тех пор прошел почти год, и я хотела бы снова взять за руки мою королеву Марго, приклонить перед ней колено, чтобы она нежно подняла меня с них, коснулась губами румяных щек, но только поздно жалеть. Поздно желать. Поздно просить прощение за предательство. Я могла бы шептать слова, мольбы о прощении ее, но только она так и не ответила на последнее письмо, а приближенные к Генриху слуги, и стража рассказывают о насыщенной сексуальной жизни его супруги, что свела все женское существование к дикому разврату, которое не просто бессмысленно для таких, как я, но еще и лишено всякого смысла. Наверное, только это заставляло меня ненавидеть короля Наваррского.
Екатерина Медичи однажды сказала мне: «Иногда лучше отступить, чтобы разбежаться и подальше прыгнуть.» Глядя сейчас на женщин эскадрона, я понимаю, что эти слова не лишены своего смысла. Все они пытаются быть лучшими, красивыми, роскошными, да только единицы соответствуют своим желаниям быть шикарными женщинами. Каждая пытается казаться красивой, и только малая часть этих претенденток оказывается хотя бы симпатичными. Роскошные малютки Франции выглядят хуже потрепанных крестьянок. Смешно сказать, но дорогие тряпки и золото не способно облагородить порочных телом девиц. Диана привела в зал очень интересную девушку. Должна признать, но после тех двадцати трех кандидаток эта казалась, как минимум симпатичной.
-Представляю Вашему вниманию…-начала было говорить графиня, как вдруг девушка раскрыла ладонь вытянув ее в сторону Дианы, как бы останавливая ее пламенные речи.
–Мое имя Бернадет Лепаж.-произнесла она своим чувственным голосом.-мое имя означает «Смелая, как медведь», и я всегда иду к своей цели.-рыжий локон упал ее лицо, и Бернадет моментально вернула его в свой конский хвост.-не имею манеры робеть.
–Замечательно. Это мы сейчас и проверим.-я встала из-за стола, и закрыла двери в зал.-раздевайтесь, госпожа Лепаж. И пока раздеваетесь,-я остановилась напротив Бернадет.-процитируйте мне нашего с Вами классика поэзии. Любого. Чьи произведения Вам, моя Вы смелая, будут ближе к сердцу.
Поистине кошачья грация сопровождала каждое движение этой юной особы, но я не видела ранее ее в свите Медичи, как и в последствии, участницей старого летучего эскадрона. Она была молодой, смелой и не нужно стесняться, волнующей. Не столько хрупкое тело привлекало внимание, сколько смелость во взгляде этих зеленых глаз, хрипотца в голоске, и этот дерзкий взгляд оказывающей сопротивление на каждое «но». Бернадет Лепаж напоминала мне хитрую лисицу. Все в ее лице было лисиным. Заостренный овал белоснежного личика, длинный, острый носик, глубокий взгляд. Ее темно-зеленые глаза смотрели мне в душу, и бросали вызов. Она хотела быть лучше меня, но моя не менее свирепая натура, словно вставшая львица на страже своего прайда не пускала эту чужую самку дальше, чем это возможно. Моя львица не готова пусть ее. Не готова уступить.
Она не робела. Она показывала мне свой нрав, и не собиралась извиваться словно прыткая змея в моих руках. Темно-рыжие вьющиеся в мелкую кудряшку волосы собраны в высокий, конский хвост и только редкие прядки выходят из общей копны. Ее темно-вишневое платье постепенно спадало вниз, и она, не робея, не краснея оголяла каждый участок своего изящного, хрупкого тела. Невысокого роста с весьма приличными размерами рыжеволосая девушка пыталась чувствовать себя хищницей в нашей с ней игре. Резким движением хрупкой кисти, она вынула шелковую ленту с волосы, заставив их рассыпаться бархатной вуалью по спине. Как только Бернадет стояла напротив меня совершенно нагая, я аккуратно подошла к ней ближе, и коснулась холодными пальцами напряженных сосков на ее небольшой груди. Губы дернулись в чуть не сорвавшемся стоне, но она смогла отделаться лишь легким, хоть и дрожащим выдохом.
«Плутовка. Инквизиция была бы довольна тобой, маленькая дрянь.»-подумала с улыбкой я.
-Как, я изменчив? Мненье ложно, моя привязанность крепка. Скажите лучше: разве можно
построить зданье из песка?-уверенно произнесла Бернадет.
–Вас холодность моя тревожит?-обойдя ее со спины продолжила я.– О, я всегда гореть готов.-моя кисть обвила ее хрупкую талию.
–Но ведь огонь пылать не может.-ее нежная кисть коснулась моих пальцев.-коль не подкладывают дров.
–Ну, что поделаю я с вами? Вы охлаждаете мой пыл…
–Поджечь не может льдину пламя, а растопить – не хватит сил…-продолжала проговаривать строчки стихотворения госпожа Лепаж.
–Сырое дерево способно дымить, а не огонь питать.-улыбнулась я, зная, что возьму эту женщину в новый эскадрон.
–И тело впрямь душе подобно, и госпоже слуга под стать.-облизнувшись, Лепаж ласково коснулась моей багровой от азарта щеки.
За этой игрой слов наблюдала графиня Диана, и во взгляде этой женщины я заметила настоящее удивление. Моя графиня Монсоро…Вы были настоящей жемчужиной эскадрона, а сейчас? А сейчас пытаетесь помочь своему второму пристанищу остаться на плаву без королевы. Я могла бы стать, как Вы любите повторить, второй Екатериной Медичи, но только мы обе знаем, что я никогда не умела сражаться и проклинать, но если Вы так просите о поддержке, как я могу отказать? Мы решили собраться в подаренном мне королевой-матерью поместье, где и собрали всех женщин эскадрона. Сто не отягощённых нравом девиц стояли в коридоре, и ждали своей очереди. Ждали, когда мы с Дианой позовём их. Каждая прекрасная по своем, но большинство из них такие однотипные. Большинство желает задирать, как можно выше юбки, вываливать налитые груди и озорно подмигивать, а то и облизываться, но при этом никто из этого большинства не был большого ума, что заставляло меня после их ухода охать и ахать, вздыхать и стонать. Взяв десятиминутный перерыв, я устало легла грудью на стол и засопела.
-Виктория, милая, скоро все это закончится. Надеюсь, Вы там делаете пометки?-улыбнулась Диана протягивая мне стакан воды.-если нет, то ничего страшного, ибо их делаю я.
–К моему сожалению, Вы можете делать поблажки своим старым приятельницам.-ухмыльнулась я.-к чему лесть, графиня?
–К тому, что мне не свойственно лесть,-Диана крепко сжала своими ладонями мои плечи.-я завожу следующую кандидатку на наш с Вами «элитный любовных отряд святых дев».
–Ведите.-устало произнесла я с неохотой выпрямив спину.
–Ведите?-улыбаясь повторила графиня Монсоро.-Виктория, да в Вашем строгом голосе все задатки мировой судьи на процессе инквизиторского допроса.-она засмеялась.-веду, Ваша милость.
«Ребекка Кампо дочь французского дипломата из знатного рода Кампо.»-объявила графиня Монсоро, и в зал робко вошла молодая девушка. Девушка…как громко говорить про тебя «девушка», дитя ты грешного порока. Скрестив руки под грудью, я неспешно подошла к дрожащей малютке, что так смущенно озиралась по сторонам, а за спиной ее остались где-то в стенах коридора смешки женщин, что так фривольно раздвигали свои ноги в ожидании разврата. Закрывая двери в зал, я попросила графиню выйти и оставить нас с Ребеккой наедине. Я хотела помочь ей раскрыться, я хотела помочь ей довериться мне. Диана понимающе кивнула, и не стала заваливать меня лишними вопросами, что были свойственны наглым девицам вроде нее.
-Я…-краснея произнесла девушка сжимая в руках шелковый платок.-я должна раздеться?-ее щеки покраснели алым цветом. Цветом хлесткой пощечины терпкой крапивы.
–Если Вы не хотите, то я не могу заставлять Вас.-ответила я облокотившись о стол.-как Вас зовут, моя Вы скромная?
–Мое имя…-она посмотрела на меня своими темно-синими глазами, которые были наполнены сдерживающими слезами.-мое имя Ре…ребекка. Ребекка Кампо.-чуть слышно ответила девушка.
Я смотрела на нее, и сердце обливалось кровью. Я видела в ней не Ребекку Кампо, а себя. Себя…робкую, скромную девушку, что точно так же стояла посреди зала, чтобы быть оценённой по шкале королевского достоинства. Я вспомнила тот день, когда отец привел в меня замок Екатерины Медичи…
***
–И это Ваша дочь, господин судья?-ухмыляясь спросила королева-мать подойдя ближе ко мне.-интересно, и что же, Вы хотите отдать мне свое дитя на службу обычной прислуги при столь властном отце?
–Это далеко не мое желание, и даже не моя прихоть, но только все это скажется на моем статусе весьма скверно, моя королева.-отец склонил в уважении голову.-поэтому, между вариантом топить нелепое дитя природы, и позволить ей искупить грехи матери, то я склонен думать, что понести материнский крест путем служения Вашей чести – мягкое наказание для дочери четвертованной женщины.
–Сколько лести, мой дорогой друг.-Екатерина Медичи нежно обвила мое лицо своими холодными руками.-дитя, это твой первый Рубикон.
–Королева Екатерина, я могу идти?-спросил своим спокойным голосом отец.
–Если только на гильотину.-тонкие женские губы исказила приторная улыбка.-ты заглянула в глаза смерти, но только ты не умрешь, милая. Ведь Виктория – это победа, а какой в ней смысл, если бы ей было суждено умереть…
***
Нежное личико было настолько детским, что я все пыталась понять, как отец знатного рода Кампо мог позволить своей миловидной девочке оказаться в рядах проституток и грязных девиц? Она сама невинность. В этих синих, словно бушующее море не было той похоти и фривольного желания, что свойственно женщинам эскадрона. Низкорослая малютка Франции стояла посреди зала, и продолжала сжимать ладонями шелковую ткань. Я нежно обвила ее ладони своими руками, чтобы вынуть этот мятый платок из ее кистей. Она подалась, и я увидела выступающую из линий рук девочки капли крови. Ее мягкие светло-русые волосы, вьющиеся в крупные кольца непослушно, спадали на плечи, лицо, и только убрав за ухо один из таких локонов, я увидела, как предательски сорвалась ее первая слеза.
-Почему Вы плачете, милая?-спросила шепотом я, и только она продолжала сжиматься все сильнее.-чем я обидела Вас?
–Я не достойна попасть в новый эскадрон?-спросила шепотом Ребекка.-отец говорит, что это будет смешно.-и она сорвалась. Бросившись мне на шею, девочка разрыдалась, что было силы.-как я могу стать участницей летучего эскадрона при такой внешности? Екатерина Медичи не одобрила бы моего присутствия даже в своей свите.
–Что за глупости?-шептала я толи вопрос, толи утверждение продолжая успокаивающе поглаживать мягкие, женские волосы.-почему Вы так думаете?
–Вы видели меня без одежды?-чуть отстранившись спросила Ребекка.-как я могу стать ча-стью элитной, страстной свиты Вас, графини Монсоро, если выгляжу, как торговка, что подает в таверне эль?
Она начала медленно, тяжело раздеваться. Темно-зеленый бархат, что громоздко спадал к ее ногам, но так ярко оголял тело еще юной девушки. Округлые бедра с полными, тяжелыми ногами, полная, налитая молочная грудь, что стоит твердым камнем от своей молодости, от своей свежести. Тебя, дитя, еще не высосали. Аккуратный пупок, втянутый внутрь, и это ее лоно, скрытое под светло-русыми вьющимися волосками. Еще не тронутое грязным мужчиной невинное тело со своей природной, жемчужной белизной, со своим естественным румянцем. Она напоминала мне ту, что стоит под холодным, пронизывающем ветром брошенную дочь морозной стыни. Ей словно закрыты все пути, все пути спасения. Она прогнана вон. Горько. Просто горько видеть страдание этой оставленной судьбой души. Отступница, но только почему тепло твоих глаз мне такое родное, но не сейчас…Подождав с секунду, Ребекка резко подняла с пола платье и прикрыла свое тело, словно боясь меня, моего осуждающего взгляда…
-Можно мне…-начала было Ребекка, но была перебита мной.
–Процитировать классика нашего с Вами времени? Думаю, что нужно.-улыбнулась скромно я.-любого, кто ближе к душе.
–Опять меняет фавориток... –прошептала Ребекка скрывая своего взгляда от меня.-глаза на всех вновь закрываю…
–Неверный под моей защитой…-нежно коснулась я своей ладонью ее румяной щеки.-прощаю или забываю. Не важно, если мы партнёры…
–Не выстоит один король.-продолжала шептать Ребекка.
–А фаворитки и миньоны…-вздох.-они свою играют роль.
***
***
Как принято...
В толпе одна…
***
Я хотела бы верить, что все происходящее лишь часть спектакля, что показывает в театре впервые драматург, но нет. Образ, что запал мне в душу был настолько силен, что на секунду мне показалось, что я начинаю бредить, ибо словно машинально искала в пустоте ее мягкие волосы, ее нежную кожу, что была родной для ладоней. Мне становилось тяжело дышать, как только я вспоминала запах ее цветочных духов. Что со мной происходит? Сердце ищет покоя…
«Мой дорогой друг, мой друг сердечный, мой друг любимый и мой муж, пишу Вам в самых странных чувствах, что сковывают тело своими невидимыми цепями, и заставляют сердце биться в несвойственной ему манере. Без фальши, без вранья, без лести, но сегодня мне довелось увидеть сотню обнаженных женщин, и знаете, что? Они все одинаковые. Они все похожи друг на друга, и только десять выделившихся из них стали новой элитой летучего эскадрона. Можете себе представить, какая ярость обуяла остальных девяносто девиц фривольных нравов? Ах, Алистер, я так и вижу Вашу, мой любимый, улыбку. Да, графиня Монсоро решила вдохнуть новую жизнь в интриганок и настоящих жриц наемной любви. Увы, но у этих десяти проблема с языком тела, но это поправимо. Знаете, что я сделала самым первым делом, когда огласила результаты? Заявила о том, что талия в тридцать шесть сантиметров, что ввела Екатерина Медичи больше не считается идеалом. Нынче в моде у Версальских женщин ум, и умение заниматься любовью, а придаваться грешному разврату. Вы спросите, в чем различие? Так это нужно увидеть, чтобы понять разницу. Знаете, что еще сегодня произошло? Я встретила девочку. Она словно дочь, словно младшая сестра, что требует защиты, а я не знаю…боюсь снова совершить зло, как с Марго. Как мне быть, Алистер? Как поступить, чтобы не обжечься? »
Тут двери моих покоев начал сотрясать навязчивый, грубый стук.
-Виктория, прошу, на выход.-улыбаясь заявил Генрих протягивая мне мантию.-хочу поделиться сплетнями Версаля.
Глава 21
***
А послевкусие – горький дым...
***
Когда стены Версаля затихают, когда слышно только скромное шуршание юбок прислуги и шепот страстных слов любовников, то он прекрасен. Окутанный ночным туманном гнездо короля кажется сказочным. Словно в каждом закоулке можно отыскать нечто более волшебное, чем робкие поцелуи смущенных фаворитов и их женщин, что-то более сладкое, чем конфитюрная вишенка на пироге из лучшей муки, что так вкусно откусывает кусочек за кусочком пышная кухарка. Отголоски робкого стона, что издает одна из придворных гасконца еще несколько часов будет блуждать по каменным стенам заходя в комнаты к самым правильным, что так старательно скрывают животные инстинкты, и только под покровом ночи дают себе слабину.
Он не боится острых шипов роскошных, белых роз, что растут в саду его законной, хотя и нелюбимой супруги. По узким улочкам ступая, мы не замечаем времени вдыхая чистый воздух ночной, и на редкость тихой жизни. Вместо пьяных дебошей крестьян тишина самой тихой ночи в году, когда в памяти всплывают отголоски крика Варфоломеевской ночи, в которой всем было не до сна. Вдалеке звучит громкий звон церковных колоколов, и на секунду, я замираю. Замираю словно в страхе, словно я самый богобоязненный человек королевства. Не знаю почему, но всегда дрожу перед звоном колоколов, словно боюсь повторение той страшной ночи, словно боюсь, что случится что-то непоправимое. Словно боюсь, что Бог возгневается на нас, и мы никогда не сможем вымолить прощение стоя на коленях у ног святой Марии. На проповедях прячась за колонами, я в слезах слушаю проповеди священника, ибо понимание, как ты грешна приходят в моменты просветления, в моменты встречи взглядов с Богом, что смотрит на тебя с сожалением, с утешением прямо в душу, но он не осуждает…
Генрих Наваррский сделал шаг вперед, и остановился у высокого кустарника с темно-вишневыми розами. Аккуратно касаясь острых шипов, он сжимает двумя пальцами один из цветков, и срывает, вдыхая запах одурманивающего бутона король протягивает розу мне, а я покорно принимаю этот жест расположения, что бывает между нами крайне редко. Он останавливается, и поднимая голову вверх, некоторое время смотрит на яркие звезды, снова на розы, и опять на ночное небо. Я смотрела на него и думала, что при всей его скотской натуре, Генрих неплохой человек. Во всяком случае, целенаправленного зла он никому не причиняет. Прикоснувшись к раскрытому бутону Генрих вздохнул.
-Вижу, что Вам трудно начать разговор со мной,-я вдохнула запах розы.-правильно ли я понимаю, что сердце Ваше болит от любви?
–Ох, Виктория,-он грустно улыбнулся.-ничего от Вас не скроешь.
–Было бы глупо так полагать, король мой.-аккуратно коснувшись его плеча, я нежно приобняла Генриха,-что же Вас так гложет?
–Вы же знаете,-он приобнял меня правой рукой.-Вы же знаете, что я с ума схожу от страсти к одной очень интересной девушке, что так часто одаривает меня своим недоступным присутствием. Она появляется в обществе этого глупца…-он оскалился.
–Она любит этого, как Вы смеете выражаться, глупца.-я улыбнулся.
–Простите?-беарнец удивленно нахмурил брови.-Вы знаете о ком я говорю?
–Мальчишка Бельград, верно?-я игриво улыбнулась.-юноша, которому располагает наша с Вами знакомая госпожа Эстре.
–Виктория, это выводит меня из себя. Вы можете себе это представить? Малышка Габриэль уверенна, что любит этого щенка. Мальчишку. Что он может ей дать? Что этот полоумный может предложить такой женщине, как Габриэль?
–Ну, король мой, любовь невозможно купить, и боюсь, что единственное лекарство от такой сладкой любви, только предательство Вашего конкурента к своей любимой.-я вздохнула.-если они верная пара, то только смерть способна разлучить их.
–Прекратите сентиментальности, милая.-король засмеялся.-наша с Вами знакомая уже назвала условия нашей с ней постельной близости.
–И какие же условия?-я резко затормозила шаг.-что же предложила Габриэль?
Я боялась услышать какую-нибудь несуразную глупость, ибо по своей наивности Габриэль могла попросить короля ничего не значащую чепуху. И хотя я была сторонницей, чтобы вернуть мою королеву Марго на трон, и все мое нутро желало, чтобы королева заняла свое королевское, законное место, но только сердце нельзя было обмануть, и при одном взгляде на Генриха, я знала, что именно Габриэль могла бы помочь ему обрести счастье. Его послушный, в чем-то щенячий характер, и ее властные, но в тоже время нежные черты смогли бы помочь королю навести порядок в стране своего правления. Почему-то, я поймала себя на мысли, что именно Габриэль смогла бы родить королю прекрасных детей, о которых (хоть он и старается не признаваться), но тайно мечтал. Я так часто ловила его грустный, тоскливый взгляд на его свите, что становились постепенно отцами и прививали своим детям неподдельную любовь к королю и Версалю, что на секунду мне становилось жаль Генриха. Тут я дала себе слабину, и пустила слезу, но сумела быстро, незаметно ее смахнуть. Не к лицу женщине плакать при короле, только если она не его жена или дочь.
-Она просит наивысшие чины своим родственникам, просит сделать ее любовника приближенным ко мне, и военачальником королевской армии, и просит помочь ее матери обеспечив ей выплаты, чем я обеспечу ей безбедное существование.-король прошел вглубь сада, и остановившись у скамьи, медленно сел.-и знаете, что меня действительно удивляет? Она ничего не просила для себя. Понимаете, Виктория, все мои фаворитки до нее пытались вытянуть из казны, как можно больше золотых монет, серебряников, и драгоценностей, но только не Габриэль. Я рассказываю ей о том, что могу дать для нее, что могу сделать, но только ее глаза не блестят, как это обычно случается с женщинами. Виктория, я привел ее в комнату моей супруги Марго, и предложил взять из роскошных платьев любое, предложил взять любые украшения, но только она развела руками и сказала, что чужого ей не нужно.
–Если решение очевидно, то, простите, но что Вы, король мой, хотите от меня?-я аккуратно села рядом отложив розу в сторону.-если все решение на поверхности, куда нужно нырнуть за ответом мне?
–Как сделать женщину счастливой?-спросил с грустью в голосе Генрих.-мне кажется, что я не умею таких простых вещей.
–Разве счастье это простые вещи?-я мягко улыбнулась сжав его кисть своей рукой.-может быть, стоит выполнить ее требования, чтобы показать свое расположение к даме?
–Это да, но ведь это будет не лично для нее.-король вздохнул.-понимаете? Я же хочу сделать ее счастливой. Вот только не понимаю, как мне поступить?
–Боюсь, что даже Бельград не знает этого.-я облизнулась.-Вы и сами видели, как он загорается пылким огнем своей страстной натуры, стоит только любой малютке Франции вильнуть правильно перед ним бедром. У Вас, король мой, есть все шанс дать этой женщине почувствовать вкус истинного счастья.
–Но как?-проскулил беарнец.-я не умею. Я хотел бы подарить ей самые красивые цветы, сказать все самые красивые слова, но не умею. Не умею красиво говорить, не умею дарить подарки, и…-он стеснительно отвел взгляд.-не умею танцевать вальс.
–Говорят, в Российской Империи набирает популярность контрданс.-я вздохнула.-думаю, что придворным было бы интересно попробовать такой вид танца.
–Что же в нем необычного?-Генрих оживился.-он сильно сложный?
–Четыре минуты задорной музыки, где на протяжении всего времени пока играют музыканты, танцоры должны меняться партнерами.-я улыбнулась.-очень популярен в Англии, кстати.
–Кстати, про Англию.-Генрих повернулся полностью ко мне.-как Ваши дела с дипломатом?
–С Алистером…-я коснулась кистью собственный локоть.-мой сердечный флибустьер все еще хочет видеть меня своей женой, но только в Англии. Знаете, король мой…-прошептала я.-пока море просто волнуется.
–Хм. Почему же он не хочет приехать сюда? Если любит, то почему нет?-удивился гасконец.
–Оу, там Генрих восьмой не отпустит его. Знаете, я просто боюсь представить, какой скандал должен возникнуть, чтобы он покинул Англию. Ладно, в любом случае, однажды все встанет на свои места, а пока, мы должны заняться Вашими душевными делами.
–А Вы знаете что нужно делать?-глаза его заблестели.-Виктория, скажите мне, что да.
–Да, Генрих, я знаю, что нужно делать.-не скрывая улыбки ответила я.
***Когда тебе с дотошностью непраздной
ещё не к спеху (или несуразно)
уйти из жизни смертью наглеца,
пенять на грех любви вождю негласно
и то не смей!.. Придёт зверь на ловца…***
Госпожа Бернадет Лепаж и малютка Ребекка довольно быстро откликнулись на мою просьбу прийти в мои покои, чем весьма польстили своей преданностью мне. Хотя я и не была уверенна, что стоит вмешиваться в происходящее, но почему-то, сердце не позволяло мне оставаться в стороне от сложившейся ситуации. Закрыв за девушками двери, я скрестила руки за спиной, и легкой походкой встала напротив них. Новоиспеченные девы эскадрона слушали меня внимательно, и старались не упускать незначительных на первый взгляд нюансов.
-Госпожа Лепаж,-я кивнула ей,-Бекка, что Вы знаете о таком мужчине, как военачальник королевской армии господине Бельгарде?
–О, он приближенный к нашему королю, отличный полководец и еще он рыцарь орденов короля, кажется.-глаза Бекки загорелись озорными огоньками.-принимает важные решения вместе с королем, сопровождает его на различным празднествах и…
–И кувыркается с младшей дочуркой семейства Эстре.-самодовольно улыбнулась Бернадет.-Габриэль раздвигает перед ним ноги в надежде получить шанс в постель короля, чтобы продвинуть любовничка по службе.
–Вижу, что вы обе осведомлены о нем больше, чем я могла предположить.-я облизнулась и открыла сундук с платьями, что были сложены и раздобыты мною для нового эскадрона.-завтра, король наш, Генрих Наваррский, приглашает нас на празднество.-я вынула одно из платьев.-госпожа Лепаж, Вы умеете танцевать контрданс?
–Оу, меняться партнерами четыре минуты?-Бернадет облизнулась.-да.в Англии я освоила этот танец с лучшими танцорами.
–Тем лучше, моя дорогая. Ваша задача заключается в том, чтобы завлечь в танец нашего с вами рыцаря Бельгардца, но так, чтобы малышка Габриэль видела это, и,-я нежно поправила спадающий на острое личико волос.-самое главное, чтобы Бельгард был охмурен Вами, госпожа Лепаж. Пощечина от Габриэль Эстре своему фавориту, будет лучшее доказательство Вашей соблазнительности.
–Можете положиться на меня, Виктория.-Бернадет поклонилась.
Оставшись один на один с Беккой, я достала платье, что однажды мне было подарено королевой Марго для пышного торжества. Прикинув его на скромную Ребекку, я увидела ее скромную, но и одновременно грустную улыбку.
-Виктория, но что буду делать я?-спросила практически шепотом Бекка.
–Танцевать контрданс и быть моими ушами, моими глазами там, куда не следовать совать свой нос мне.-нежно поцеловав покрасневшие щеки девушки ответила я.
Глава 22
* «На бале станцуют лживые трусы. Встают подлецы в замкнутый круг.»
Король мой…король мой Генрих…почему же Вы так напоминаете мне несносного сына? И будь я чуть более заботливой, чуть более трепетной, то смогла бы помочь ему поставить Францию с колен на уверенные ноги в полную силу, но увы, я с женской стороны презираю Вас, король, но с материнской заботой боюсь за Вас. Он сел на скамью складывая свою королевскую мантию, меч, и корону. Я же кручусь вокруг зеркала слушая нежнейшие мелодии флейты, на которой так робко играет королевский флейтист. Развивается скромно подол тяжелого платья оголяя нежно-розовую кожу моих смущенных, бархатных бедер. Поймав через зеркальную гладь взгляд моего короля, я улыбнулась, подмигнув его отражению, и он робко отвел взгляд, словно смотрел на ноги самой святой Девы.
–Ваше вино, мой господин.-склонила голову в уважении прислуга протягивая королю поднос с чашей терпкого вина.-о, Виктория, Вы так романтичны.-пролепетала молодая девица прижимая поднос к своему фартуку.-как жаль, что мне нет хотя бы малейшей возможности посетить бал. Ах,-крестьянская дочь мечтательно улыбнулась.-я была бы счастлива хотя бы просто посмотреть на эти танцы знатных людей, но увы.
Ее нежно-зеленые глаза уже наполнились слезами, когда не меняя легкости такта, ее талию обвила ладонью я вовлекая в мир романтичного вальса. Прислуга растерялась, да и поднос мешал ее движениям. К моему удивлению, Генрих аккуратно, не сбивая моего ритма, просто вынул железный поднос из дрожащих рук крестьянки. Помочь девушке должна была я, как и помочь Генриху понять чувства танца. Прислуга смущенно, но все же, обвила ладонью мое плечо, и сжав мою ладонь пальцы в пальцы, доверилась мне. Мы кружились в этом нежнейшем вальсе посреди зала всеми любимого Лувра, а вокруг статуи античности, портреты великих правителей и творения лучших художников наблюдали за этой чистейшей нежностью, за этой постыдной скромностью.
–У меня кружится голова, Виктория.-прошептали чувственные, нежно-клубничные губы прислуги.
–Мы ведь вальсируем, милая.-улыбнулась игриво я.
–Мы можем остановиться?-вздрагивая спросила девушка.
–Конечно.-и остановившись, я продолжала нежно обвиваться пальцами ее холодную кисть.-Вы прекрасно танцуете, милая.
–Спасибо…-отведя наполнившиеся слезами глаза прошептала девушка.
Я стояла посреди роскошного зала наблюдая, как в порыве чувств собственной чувственности убегает прочь прислуга, и на секунду задумалась, что в этой девушке есть потенциал соблазнять и быть соблазненной. В конце концов, родится крестьянкой не звучит, как окончательный приговор. Сегодняшняя крестьянка вершит судьбы всей Франции, а вчерашняя слуга лучшая фаворитка капризного короля. Я улыбнулась, и подойдя к королю, протянула ему руку.
