Текст книги "Нежность ее губ (СИ)"
Автор книги: Виктория Роа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)
Королева-мать покинула покои дочери, оставив ее наедине с Генрихом, что сжимая кулаки от ревности, хотел нарушить этикет всего: дуэли, родственных связей, и главное семьи. Он хотел сорваться и ударить ухмыляющееся лицо будущего супруга сестры, хотел стать ее единственным мужчиной, что сможет дотронуться ее тела, коснуться ее лица, и губ. Генрих сел на скамью, и приподымая за дрожащие ладони сестру, начал отряхивать ее роскошное, бархатное платья сдувая нежно пылинки. Марго чувствовала, как ей не хватает воздуха сделать очередной всхлип, и не хватает слез, чтобы снова намочить пышные ресница. Брат обвил ее ладони своими руками, и коснулся губами тыльной стороны.
-Сестра моя, Маргарита, Вы прекрасная невеста.-улыбнулся своей грустной улыбкой мужчина.-и я был бы счастлив, стать тем к кому ведут такую женщину, как Вы, под венец.-Генрих отвел взгляд и набрав полную грудь воздуха продолжил.-да только я всего-то брат для Вас, а Вы моя сестра. Моя нежная Маргарита,-мужчина нежно приобнял дрожащее тело сестры.-Вам выпала такая возможность стать той, кто так круто изменит жизнь Франции, и…
–Генрих, я не хочу замуж за этого мужчину. Я говорила об этом матери, но только она не меня не слышит.-прошептала Маргарита хриплым голосом.-как можно делить ложе с тем, к кому сердце совсем не лежит, да и кто будет давать клятву верности и любви, но только любить не будет?
–Дайте ему шанс, родная моя.-подув теплым воздухом в ладони сестры, Генрих улыбнулся.-Вы умница, и в этом Ваша сила. Будьте же и сейчас моей умницей.
–Увы, не Вашей, Генрих.-прошептала Маргарита.
Придворные склонили головы, как только будущая королева Наваррская переступила порог зала. Плавным, медленным шагом, держа под руку брата, она прошла в церемониальный зал, где беарнец онемев от удивления при первой встречи с королевой Маргаритой, не сводил своего хищного взгляда с той, кто должна будет делить с ним ложе. Конечно, мать рассказывала ему о ней, но только она ничего не говорила о ее красоте, о ее нежном взгляде и чувственных губах. Нежно передав сестру в руку супруга Генриха III сдерживал оскал, сдерживал эмоции и свои низменные желания. Только брат знал, что этот бедный гугенот не достоин его сестры.
-Вы так прекрасны, Маргарита…-поцеловав ладонь супруги прошептал наваррец.-и как только мне не рассказали об этом?
–Вы…Вы…-девушка сглотнула ком пытаясь подобрать хоть что-то подходящее к этому мужчине.-Вы такой же славный, как мне и рассказывали.-ее щеки загорелись огнем смущения.-но только в одном мне врали…-она приблизилась к нему чуть ближе.-Вы больше напоминаете мне самый настоящий грех, чем райское спасение.
Клятвы верности, что дали супруги на церковном алтаре оказались пустыми, как и временная вспышка любви Генриха Наваррского к королеве Марго. Провести брачную ночь им удалось только через несколько недель, ибо очарованный одной из фрейлин супруги король просто не смог совладать с резкой страстью. И только когда фрейлина решила упорхнуть из рук беарнца, тогда-то он и вспомнил о своей супруге, что тосковала ночами ложась в пустое ложе в полнейшем одиночестве. Вспомнил о той, чье сердце загорелось любовью к нему, и щемило от боли только от одного факта, что ее супруг – неверный мужчина.
***
На следующее утро, когда король Наваррский приступил к решению государственных дел, выслушиванию крестьян, и к своим обычным обязанностям, королева Марго неторопливо, меланхолично прогуливалась по садам близ своего замка, и вдыхая запах весенних цветов, она продолжала блуждать в лабиринтах высоких деревьев, кустарников за которыми любопытные взоры следовали за ней от самого замка, и хотя женщина не обращала внимание на это, ей все равно хотелось почувствовать родное прикосновение к плечу. Маргарита любила весенние цветы за их чарующий, свежий запах. Она любила их за робость, и ту скромность с которой они пробуждаются от зимнего сна. Узкие улочки завлекающе заставляли юную красавицу двора следовать за цветами вперед. Марго не сопротивлялась, и только следуя за дуновением прохладного ветра, она и не заметила, как пришла в небольшой двор, где кроме каменной беседки были высокие плодовые деревья, и кустарники дикой розы. Витая в своих мыслях, королева и не заметила, как обошла вокруг выложенный камнем, мрамором круг, ведущий к скамье.
Резкий порыв ветра развеял ее рыжие, непокорные локоны, и на секунду она остановилась, чтобы просто собрать их в хвост. Вдруг, она услышала за спиной хруст сухих веток. Обернувшись, королева увидела своего короля, своего мужа, своего гасконца. Сделав шаг ему на встречу, женщина протянула ладони, и обвив кисти мужчины, тягостно вздохнула, понимая, что ничего не чувствует в его прикосновениях. Это заставляло ее сердце обливаться кровью.
-Мой король, Вы уже закончили свои государственные дела?-пытаясь улыбнуться спросила Марго.-выглядите взволнованным, что-то случилось?
–Государственные дела…-облизнулся Генрих.-да, мы с полководцами уже обсудили некоторые нюансы, но Вас это мало касается, да и мало интересует, так что не буду рассказывать о скучных переговорах, что часами ведутся над картой. А Вы, моя королева, решили прогуляться? Так если да, то почему Вы одна? Где Ваша фрейлина?
–Виктория…-прошептала Маргарита.-природа к ней жестока, и ночью ее жизнь начинается так же, как и для нас она начинается утром.
–Жалеете Вы ее, моя милая.-Генрих облизнулся.-в конце концов, разве это нормально, что Вам приходится гулять одной?
–Так теперь я не одна, а с Вами.-девушка крепче сжала ладони супруга.-разве этого мало для моего счастья?
–Маргарита…-гасконец разжал пальцы.-не могу я так больше. Не могу.
–О чем Вы говорите, Генрих?-королева попыталась снова сжать ладони мужа, но она одернул их.-в чем дело?
–Вижу Вас, и сердце радуется от того, что Вы есть, но что-то большее…
–Я понимаю.-на выдохе ответила Марго.
–Простите, но не могу обманывать Вас.-беарнец нежно поцеловал холодную щеку жены.-не могу обманываться сам.
Отношения в замке складывались таким образом, что все придворные дамы были не против вильнуть бедром ее мужчине, королева-мать уже и забыла, как выглядят ее дети, погрязнув с головой в грязи собственной корысти, а ее единственная фрейлина…ах, если бы она могла объяснить, то волнение, что испытывает королевское сердце если коснуться нежной кожи женской кисти. Как объяснить то, что мысли хаотично перебирают друг друга, чтобы просто не быть дурочкой на ее фоне. Как объяснить то желание, что заставляет губы гореть огнем в недостижимом желании почувствовать поцелуй этой женщины.
Королева Марго вернулась в замок, где в обеденном зале застала фрейлину, королеву-мать. Женщины мирно завтракали, когда королева вошла в зал. Виктория поклонилась своей королеве.
-Доброе утро, моя королева.-улыбнулась поэтесса отодвинув стул для Марго.-как Вам сегодня погода?
–Спасибо.-королева Наваррская аккуратно села за стол.-погода? Виктория, Вы знаете, прохладно, но кажется, что именно Вам она понравится больше всех. Нынче в замке душно.
–Как же прохлада может нравится?-пробурчала королева-мать, а через секунду резко закашляла.-простудишься с таким сквозняком.
–Мама, ты уверена, что это просто сквозняк? Ты как-то сильно кашляешь.-нахмурилась Марго.-может быть, стоит позвать лекаря?
–Да, Екатерина, не стоит геройствовать.-поддержала Маргариту поэтесса.-давайте я позову лекаря, и он…-девушка хотела было встать.
–Сядьте на место!-грозно прохрипела Медичи.-я пока еще в состоянии сама решать, когда и как мне обращаться к лекарю.-она снова закашляла.-разве это утро не прекрасно? К чему портить его врачеванием?
Но только это привычное утро было нарушено резким ухудшением здоровья Екатерины Медичи. Удушающий кашель заставлял глаза практически выкатываться. Она хваталась за горло, кашляла до срыва голоса, и практически задыхалась. От каждого нового приступа становилось только хуже. За несколько часов до смерти великой королевы Екатерины Медичи, она покаялась во всем содеянном. Маргарита сидела у изголовья кровати матери и крепко держала ее за руку, пока душа постепенно покидала тело великой Екатерины Медичи, что славилась не только заговорами и материнской хваткой.
-Мама, пожалуйста, не умирай.-шептала сквозь слезы Маргарита крепко сжимая чуть теплые ладони королевы-матери.
–Единственно за что прошу прощения,-королева-мать закашляла пытаясь сквозь хрипы схватить глоток воздуха.-прошу перед Вами прощения за то венчание с беарнцем. Я так виновата. Боже мой, я так виновата перед Вами, дочь моя, за все слезы, за всю боль, что причинил он Вам. Если бы не я, то Вы не познали бы этой горечи от мужчины, что никогда не любил Вас, как женщину.
–Мама, да плевать на Генриха. Прошу тебя, не умирай.-девушка склонила голову так, что холодная ладонь матери коснулась ее мокрой от слез щеки.
–Моя девочка, и снова ты плачешь в моих руках из-за моих же поступков.-Екатерина Медичи не сдержалась. Тонкая струйка слез скатилась с уголков ее чуть прищуренных глаз.-прошу Вас, моя Вы родная, пожалуйста, когда я умру, не плачьте хотя бы тогда.
Екатерина Медичи просила прощением перед женщинами эскадрона, королем Наваррским, Маргаритой своей дочери за то, что никогда не думала о ней так, как она того заслуживала. Будучи одной ногой в царстве загробном Екатерина Медичи сжала ладонь дочери, и в последний раз издала тихий хрип после чего отдала Богу душу.
-Нет!!!-кричала Маргарита срывая голос.-мама, пожалуйста, не умирай!!!Пожалуйста, сделайте же что-нибудь!
Было поздно. Было невозможно вернуть то, что забрала смерть. Крепко обнимая дрожащую королеву, поэтесса морально опустила руки, и, хотя понимала, что сейчас Марго нужна поддержка, нужно крепкое плечо – она не могла дать его. Королева била в женские плечи от бессилия, то и дело повторяя свое «нет», но с каждым разом все тише и тише, пока губы просто беззвучно не начали проговаривать буквы. Поглаживая мягкие волосы Марго, Виктория наблюдала, как с Екатериной Медичи прощается летучий эскадрон.
К несчастью королевы Марго, тем же вечером пришло письмо от слуги ее брата Генриха III с известием о его кончине. Погибнув от рук герцога Де Гиза, он унес с собой и его жизнь. Вдруг, привычный мир королевы Марго пошатнулся. Больше не осталось никого из тех, кого она считала своими родственниками, не осталось никого из тех, кто держал бы за руку, как семья, которую она все же любила. К ее разочарованию, муж ее Генрих Наваррский не стал устраивать панихиду, и тем же вечером решил устроить коронацию себя на престол Франции. Это ухудшало политическое положение страны, и провоцировало войну между знатью, церковью и простым людом, кои не терпел во главе мерзавца-гугенота.
Глава 14
***
Поникла преданная шпага,
Смолк очарованный поэт.
*Виктория.
После столь неожиданной кончины королевы-матери Екатерины Медичи, во французском дворе воцарился хаос, неразбериха и самое главное, что было так же весьма удивительным – та скорбь среди многих придворных, что при жизни королевы хаяли ее начинания, падкость перед дворцовыми интригами, и желание политического вмешательства женщин во всю исторически сложенную французскую культуру, политику, историю, жизнь. Все это время я старалась быть рядом с Марго, ибо она единственная кто сейчас не могла связать и двух слов, чтобы выразить то, что она чувствует своей нежной душой, да только мне слова не нужны. Я чувствую все от одного прикосновения. Чувствую, как вздрагивает ее сердце, когда нежные пальцы перебирают так по-детски мои кольца на пальцах, чувствую, как она хочет кричать от сковывающей нутро боли, но вместо этого сглатывает нарастающий ком, подавляет истерику. Марго…моя малышка Марго, моя нежная Марго…
Это был очередной вечер, когда перед нарастающим пиршеством новоиспечённого короля была приглашена в его покои я. Конечно, моя интуиция немного меня подвела, но во всей суматохе дня, я погружена мыслями в одну единственную одержимость, что носит имя своей дочери Марго, и что заставляет цокать язык ровно два раза. Остановившись у дверей в покои короля, я поправила рукава своего платья, и подтянувшись, трижды постучала в дверь, но она с легкостью открылась, заставляя холодное дуновение ветра ударить мне в лицо. Я прошла внутрь холодной комнаты, где не застала Генриха, но вдруг, резкий звук захлопнутой двери заставил меня обернуться. Мерзавец стоял за ней, и ждал, когда усмирит мою бдительность. Что-то мне не нравится, как все это пахнет. Грязно как-то, и явно не розами.
-Здравствуйте, здравствуйте, моя Вы прелестная малютка.-улыбнулся своим хищным оскалом Генрих.-неожиданно, но Вы все же пришли. Я был уверен, что такая строптивая натура, как Вы, просто проигнорирует мой этакий первый приказ.-он скрестил руки за спиной и подтянул живот.-считать ли это победой?
–Скорее моей оплошностью.-ухмыльнулась я.-зачем же Вы меня позвали? По какому-то делу, ил просто почесать языком? Если для второго, то для этого есть Ваши придворные, а я как-то стараюсь держаться подальше от этого бездарного театра со скверными актерами.
–Хм,-он наполнил чашу из высокого графина темно-вишневой жидкостью.-а моя жена считается хорошим актером Вашего театра?
–Не пытайтесь опошлить ее.-ответила я с нескрываемым недовольством.-она женщина, что покорилась миру ради Вас, а Вы просто предпочли вытереть ноги о добродетель ее, да и чем черт не шутит, да и королевы-матери. Если бы…-сжала руки в кулаки я.-если бы не решение Екатерины Медичи женить Вас, бедного гасконца на единственной дочери, то чтобы Вы вообще сейчас имели?
–Вопрос из той же серии вопросов, как что было бы с Вами, милая, если бы Генрих III не испытывал к Вам столь сильной симпатии, как и его мать? Что было бы с Вами? Разве стала бы такая девушка, как Вы, фрейлиной королевы? Сколько лет она жила под вашу дудку?-улыбнулся Генрих.-наше с Вами положения равны, и к Вашему «увы», чаша весов не склонится в Вашу сторону, какие бы аргументы и доводы Вы сейчас не приводили.
–Есть один, что заставит их склонится.-я облизнулась.-я верная фрейлина своей королевы, а Вы просто возомнили себе жеребцом, что желает каждую хозную кобылу.
–Виктория, Виктория, Виктория…-произнес Генрих IV своим спокойным, чуть с хрипотцой голосом.-должен признаться, что если бы не Ваша столь преданная позиция служить моей жене, то я решил бы, что Вы претендуете на мое место.-он улыбнулся.
–Прошу прощения?-я скривилась в недоумении.-в каком смысле «претендую на Ваше место»?
–С первых минут, с первых, моя дорогая, минут,-его ладонь коснулась моего плеча.-именно Вы отстаивали грязную честь королевы Маргариты. Именно Вы всегда появлялись словно призрак из-за спины Екатерины Медичи, чтобы вцепиться в горло тому, кто нелестно отозвался о малышке Марго. Из всего нашего высшего общества, из всего нашего славного общества,-его ладонь скользнула ниже по спине ближе к пояснице.-именно Вы готовы были плюнуть в лицо светским дамочкам, что называли королеву «шлюхой», и даже королева-мать была для Вас не авторитет.
–В этом моем поведение нет ничего необычного.-я облизнулась, и увернулась от полного объятья этого мерзкого мужчины.-по правде говоря, Вы должны были отстаивать честь своей жены, а не я.
–Но только карты всегда были на Вашей стороне, а играть с той у кого на руках все козыри – глупое решение, правда?-Генрих вплотную прижался к моему телу пытаясь склонить меня над столом, но я резко пихнула его назад.-а с Вашей стороны,-он вытер слюну, что так по хищному выступила у уголков его рта.-Вам двадцать четыре года. Зрелая девушка, что еще не знала на вкус мужчины, что так яро утверждает о своей невинности и еще ни разу не была застукана в мужских объятиях, но…-он склонился над моим ухом.-но зато так преданно, словно верная собака, всегда следует за своей хозяйкой королевой, и готова вцепиться в глотку, и рвать ее до смертного хрипа тому, кто посмел осуждающе посмотреть на Марго. Разве это не объясняет Вашу позицию…-Генрих вынул из-за пазухи свернутые листы моей поэмы, а после бросил в камин заставив меня наблюдать, как огонь сжирает бумагу.
–Я не стану оправдываться перед Вами, король Наваррский.-спокойно ответила я.-это ниже моего достоинства, как и ниже Вашего достоинства шоркаться в закромах моего творчества, что было написано явно не в Вашу честь.
–Французский. Король Французский, пташка.-Генрих облизнулся.-Вы можете вернуть мое благосклонное расположение к Вам, и цена нашего примирения будет самой минимальной.
–Мне не нужна Ваша благосклонность, для этого есть священники, и в расположении тоже я не испытываю недостатка, ибо на то есть оставленный эскадрон Медичи.
–Да что с Вами не так?-он резко сжал мою кисть.-я обещаю Вам все…-одним движением мужичина прижал меня к своему телу.-деньги, расположение в обществе, любой каприз, но только станьте моей любимой фавориткой. Вы же знаете, что я закрывал все это время глаза на Ваши выходки, только потому что желаю видеть именно Ваше тело в своей постели. Ну же…-стонет король пытаясь выпрямить мои ладони, чтобы они коснулись его тела, но я резко вырываюсь за что и получаю хлесткую пощечину.
И если бы я знала, что доживу до того момента, когда королем Франции объявят мальчишку беднягу из бедной Наварры, известный простым людям вроде меня, как беарнец, то я поспорила бы на тысячу дублонов в местной таверне, что французские люди предпочтут пасть Испании, чем смирится с таким правителем, и как мы видим, я проиграла бы дьяволу душу, потроха, а деревенскому Версалю свою селезенку на закуску к хмельным напиткам. С момента восхождения Генриха на Французский престол прошло уже больше недели, и он не стесняясь приводит в свои покои по три, а то и четыре фаворитки. Страшно подумать, это при живой жене, этакий Вы мерзавец. Королеве Марго была выделена спальня в конце коридора между прислугой и мной. Отчего я начала ненавидеть его всей своей душой за то, что он так позволяет себя вести. С каждым днем, моя королева Марго потухает. В ней становится меньше розового румянца, меньше задора, коим она была наделена в те дни, когда мы только с ней познакомились. И я хотела бы помочь ей, но я бессильна, как религиозный священник перед вульгарной женщиной, а тем временем в стране возникает настоящая катастрофа. Люди готовы резать глотки гугенотам за их веру, а католики, совершенно позабыв о своем Боге ведут войну с такими же, как и они, а попутно высмеивают нового короля.
Генрих IV не собирался даже смотреть в сторону оставшейся кучки своих религиозных собратьев, когда в эту ситуацию вмешалась я. Эти люди, Боже, они опустили руки, и готовы смирится со смертью, чем позволить себе дать отпор наглым католикам. Это, черт возьми, неправильно. Застав в одной из таверн небольшую группу гугенотов, я встала на стул, и привлекла их внимание к себе. Моя речь была наполнена тем негодованием, которое я испытываю уже, который день.
-Вы все, вы так и будете позволять католикам вырезать вас один за другим? Или же дадите отпор?-мой голос становился от волнения выше.-вы должны бороться с врагом, как обычные крестьяне в дикие бунты свергали власть. Вы должны быть сильными, и если король не поведет вас в эту судьбоносную битву, то это сделаю я. Я помогу вам показать этим католическим выскочкам, что они во Франции не одни, и что французская земля с этой минуты принадлежит вам!
–Но что можем сделать мы? Вы, милая, видели чем предпочитает заниматься король?-с легким хныканьем произнес юноша из толпы.-мы не нужны королю.
–Почему же не нужны?-засмеялся второй мужчина.-как пушечное мясо для испанцев мы будем кстати, а вот Вы, малышка бунтарка, можете заполучить неплохое расположение «короля-дурака».
–Это почему же?-с откровенной брезгливостью спросила я.
–Да потому что королю нравится, когда вместо ствола у человека между ног дупло.-засмеялся молодой юноша, что секунду назад готов был разрыдаться.
–Оставьте эту участь шлюхам, господа, и я сейчас не про летучий эскадрон, что остался без хозяйки.-облизнув пересохшие губы ответила я.
–Хах, фрейлина королевы-шлюхи будет доказывать нам обратно?-поникшие мужчины рассмеялись.-убирайся, девочка, обратно под королевское крыло.
–Я уйду, а вы оставайтесь ждать своей свиной участи. Еще парочка дней, и католики вырежут вас всех, как грязных свиней!-ухмыльнувшись я ушла.
Слухи о моей неверности королю донесла молва крайне быстро. Я вернулась в замок Генриха IV, где двое крепких стражников резко сжали мои руки, и отвели в покои короля, где он не стесняясь раздевал очередную фаворитку новой ночи. Увидев, как мужчины склонили меня опустив на колени, он оставил свою спутницу ночи, и склонившись ко мне, его крепкая ладонь грубо схватила мои волосы, и не сдерживая похотливых эмоций, он пытался меня поцеловать, но все было без толку.
-Я долго думал, что же мне с Вами, малютка, сделать,-Генрих грубо сжал ладонью мои скулы.-надругаться над Вашей честью было бы низко с моей стороны, да и к тому же, то, что Вас ждет будет гораздо хуже, и Вам придется стать моей, ибо никто другой никогда в жизни не посмотрит в Вашу сторону.-он засмеялся.-забавно, воин попал в мышеловку, словно глупая крыска. Да, милая, это было неожиданно.
–Крыса здесь одна, и не пытайтесь меня запугать своим громкими речами. Оставьте это для монашек.-улыбнулась я, но через секунду зажмурилась от страха, как только он обнажил свой меч.
Моя оппозиция оказалась не по вкусу Генриху IV, и тогда он решил несколько охладить мой пылающий огнем своенравный пыл. Пока двое его подручных держали меня за руки, он срезал мои длинные волосы, оставляя длину до ушей, чем, как он считал, он сможет опорочить меня. Глупый король. Конечно, я думала, что это максимальное коварство гасконца, но я ошиблась. Блефует он лучше, чем играет честно.
Вечером, когда придворные дамы обступили короля своим вниманием и выдающимися формами, все те же подручные вывели меня в центр зала, где двое из постоянных фавориток Генриха IV брезгливо расступились, чтобы пропустить меня вперед.
Они хотели сорвать мои одежды с той жестокостью и надменность, что могла сломить любую малютку Франции, но только не меня. Я сама сняла с себя платья, и бросила в ноги королю. Он ухмыльнулся и приказал принести ему горсть спелой вишни, что спустя секунду он уже бросал под ноги мне. Медленно под вздохи придворных кавалеров, я опустилась на колени и раскрытой ладонью собрала несколько сочащихся ягод. Вишневый сок стекал от запястья к локтю, и я ловила острым языком сладко-кислые капли. Напряжение между желание прогнуть меня под себя у Генриха, и не дать себя поработить у меня, нарастало с каждой секундой сильнее. Ягод становилось больше. Сок растекался по всему полу, и вдруг моя ладонь поехала вперед, заставив тело окунуться в эту вишневую лужу, обмочив напряженную грудь, живот и немного бедер. Дамы, что были ближе к королю Генриху IV скрывали приторно-ядовитые улыбки за раскрытыми веерами, а те, что когда-то служили летучему эскадрону Екатерины Медичи презирающим взглядом наблюдали, как король позволяет себе все эти недопустимые фривольности.
-Хватит!-закричал знакомый женский голос.-что вы здесь все устроили? Гадость. Мерзкий разврат, что так нравится пытливым юношам и легкомысленным девицам. Вам всем, кто бросал ягоды этой девушке, должно быть стыдно, что вы стадо.
–У-у-у,-Генрих IV отошел от своих женщин, чтобы ближе подойти к нам.-Шарлотта Де Сов собственной персоной. Небось прямиком из постели нового кавалера.
–В моей жизни все крутиться не вокруг постели, король.-она помогла мне приподняться с липкого пола и набросил на плечи халат, крепко сжала мою ладонь.
–Правильно.-Генрих отпил глоток вина из кубка.-это же Вы, моя милая, так умело вертится в кровати, что сотрясает стены во время Вашей, повторюсь, Вашей стыдливой агонии.
–Фривольными словечками Вам не заставить краснеть мои щеки, король.-брезгливо ответила Де Сов прижимая меня к себе.-наслаждайтесь падалью, стервятники, покуда вы еще здесь нужны.
Шарлотта вывела меня из зала в коридор, где после мы прошли до моих покоев. Вокруг никого не было, и только лунные лучи, что попадали тенью в замок, заставляли мое нутро свирепствовать. Драгоценное время было потрачено на то, чтобы я просто привела себя в порядок. Все это время Де Сов находилась рядом, и я не сразу обратила внимание на ее округлившийся из-за ребенка живот. Она находилась в положении, и я ни на секунду не сомневалась, что отцом ее дитя был герцог Де Гиз. Пока я переливала теплую воду из руки в руку, девушка нежно расчесывала остатки волос на моей голове, а после сравняла ножницами всю длину.
-Он мерзавец, но я восхищена Вами.-прошептала Шарлотта.-если честно, то я с первой минуты, с первой секунды, с первого взгляда была восхищена Вами, Виктория. Столько силы, экспрессии, столько огня.
–Надеюсь, моего огня хватит на то, чтобы сжечь новоиспеченного короля со всеми его потрохами, чтобы после скормить воронью.-ответила уверенно я наблюдаю, как постепенно прозрачная вода становится вишневой.-он ответит мне за все.
–Не рубите с плеча, дорогая.-Шарлотта схватилась за живот.-эти толчки сводят меня с ума. Неспокойный ребенок.-улыбнулась девушка.
В один из вечеров, когда Генрих Наваррский покинул замок, и внутри него воцарилась тишина, я решила, что должна быть рядом с Марго, а не с теми, кто жаждет того, чтобы вырезать одну из частей всего народа. Аккуратно толкнув двери спальни Марго, я ужаснулась.
Глава 15
***
«И жизнь, и честь к твоим ногам…»
*Виктория
В отражении высокого зеркала ее отражение. Потухшие, невероятной красоты глаза, что ранее были огоньками самого искреннего задора, природного кокетства смотрели на королеву через зеркальную гладь, и протянув изящную кисть к своему отражению, она прикусила нижнюю губу и я увидела, как предательская слеза скатилась по пышной, нежно-румяной щеке. Пройдя внутрь покоев, я вздохнула, но только королева не обратила на меня никакого внимания. Она была подавлена настолько, что все вокруг казалось ей совершенно безразличным. Я понимала, что Марго переживала предательство, смерть брата и матери, тягость и обиду за то, что любила его…его…короля Наваррского больше жизни, больше чем она любит то голубое небо над головой, больше чем сладкий шоколад, что тает в ладони, если слишком сильно сжать, больше чем смех, что издает счастливый ребенок, больше чем стон, что срывается с губ страстного любовника в момент постельной агонии.
Мой цветочный запах заставил ее обернуться. В грустной улыбке двинулись уголки ее пышных, дрожащих губ, и склонив голову на бок, она посмотрела мне в глаза так, что внутри меня начали скрестись тоскливо кошки. Подставив стул к дверной ручке, я подошла к королеве и в знак чести припала на колени, а после, обвив руками ее икры, не выдержала я. Словно маленькая девочка, что свезла коленки, я плакала, уткнувшись в ее бедра. Я плакала от того, что понимала только одно – именно я виновница всех бед Марго. Что если бы тогда я не подошла к ней? К ней…женщине, что привлекла мое внимание с первых минут своего появления…ее звонкий голосок, медные, роскошные волосы, нежная кожа с неприлично-ветреным румянцем, и взгляд, что прожигал насквозь душу…я помню это все…и закрывая глаза, я вижу этот вечер с самого начала…
***
Вот он. Новоиспеченный король Генрих III проходит к своему законному трону сквозь восхищенную толпу знати, что ненароком позволяет себе столь низменные замечания, но вдыхая совершенно новый воздух власти ему все равно на этих…кто позволяет себе такое поведение. Склонив голову подставляя ее рукам королевы Екатерины Медичи, он принимает в дар то, что по праву принадлежит этому молодому юноше. Золотая корона обвивает его голову, и закрыв на секунду глаза, он весь сжимается, а после резко поворачивается к своему двору. Осыпанный цветами, возгласами придворных и моим уважительным кивком, Генрих III целует руки матери, и спустившись с трех ступеней, что ведут к трону, он раздвигает ладонями толпы людей, чтобы подойти ко мне. Забавно, сам король направляется ко мне. Это польстило бы любой малютку Франции, любой знатной даме, и той, кто станет однажды его женщиной. Будь-то обычная крестьянская дочь, или же дочь министра, чей отец давно метит на пригретое местечко возле короля. Все это заставило бы робко краснеть любую глупенькую девочку.
Придворные пустились в пляс, как только пробили винную бочку. Бокалы наполнялись до самых верхов с такой же легкостью, как и опустошались спустя секунду. Светские дамы вертели своими юбками так задорно, что и не считали выпитых бокалов, стаптывая обувь в веселом танце. Партнеры менялись в течении танца три-четыре раза за пять минут задорной музыки, что так мастерски играл королевский квартет. Екатерина Медичи расположилась на диванах вместе со своей свитой, а король Наваррский, коего здесь так любят называть беарнцем, пустился плясать словно мальчишка с каждой доступной или же свободной девицей. Крепко сжав руку нового короля Франции, я вывела его на веранду прочь от веселого, хмельного, придворного люда. До нас еще долго доносилась музыка квартета, но только я была настроена серьезно. Мне нужно было многое разъяснить, о многом говорить, как и ему не терпелось обо всем мне рассказать. Почему-то, я чувствовала, что в момент своей коронации он думал обо мне. Это трудно объяснить, но, когда о тебе думают, то краснеют и горят не уши, а дрожит в смятении сердце.
Я села на каменный балкон, и Генрих III, что так робко ходил из стороны в сторону, все же остановился и облокотился о балкон обеими ладонями. Его тягостный взгляд, что так прекрасен в своей естественности, его неподдельная дрожь, его волнение, и этот страх в голосе…он мне так близок. Коснувшись своими пальцами его руки, я озадачилась. Если ранее он крепко сжимал их своими, то сейчас так грубо, так по чужому дернул свою ладонь, что на секунду, на моих глазах появились слезы обиды. Почему?
–Мне нужно время, чтобы обо всем подумать.-произнес он хрипловатым голосом.-теперь я король, и страна ждет от меня решительных действий. Если с первых минут я начну крутить романы, то стану таким же посмешищем, как и беарнец, а это, увы, но так себе перспектива.
–Крутить романы?-переспросила я отведя взгляд.-значит, все, что я сделала для Вас…
–Нет!!!-его голос подскочил от волнения.-я не говорю, что отказываюсь от Вашей кандидатуры, как от потенциальной королевы, но ведь Вы меня, Виктория, не любите, как и я отношусь к Вам, как к самому близкому другу, да и есть еще две проблемы.
–Еще две проблемы…-произнесла на выдохе я.-какие же?
