Текст книги "Нежность ее губ (СИ)"

Автор книги: Виктория Роа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

В своих любовных играх она была беспощадна, изощрена, и ненасытна. Губы целовали до боли язык, оставляли яркие засосы на мужской шее, пока ее нежная ладонь сжимала твердый стержень мужского достоинства. С каждым новым движением руки, она чувствовала, как он реагирует на ласку, на прикосновения, и в зависимости от стонов герцога ласки его любовницы становились до агрессивно-пылкими, то нежно-ласковыми. Стоило Шарлотте де Сов крепче сжать мужской стержень, и коснуться указательным пальцем мягкой головки чуть раздвигая кожу в стороны, как герцог прикусывал сжатую в кулак руку и утробно рычал, но его стон сменялся на постанывание, когда движения ладони становились стабильными, нежными от головки плавными до основания, и от основания плавно до головки. Он был готов.

Шарлотта де Сов скинула со своего тела лишние простыни, представ перед герцогом полностью обнаженной. Франсуа сходил от этой женщины с ума. При виде, как она играет ладонями на своей набухшей груди, сжимая налитые достоинства, и оттягивая набухшие вишни, он чувствовал всем своим нутром жар неутолимого желания. Шарлотта села на живот своего любовника и трениями промежности дала ему почувствовать тот жар от пламени, что разгорается внутри нее. Как только выступили первые капли нектара ее цветка…Шарлота потеряла всякий контроль над своим телом став его безропотной рабой. Скользящим движением девушка насадилась на окаменевший жезл герцога, и стон, что сорвался с ее губ способен ввести в состояние дикого возбуждения всех, кто находился в замке. Она кричала до хрипоты голоса, проговаривая шепотом грязные слова, что так возбуждали их обоих.

Резким движением герцог обхватил своими ладонями женскую поясницу, и заставил ее прижаться своей грудью к его торсу. Прерывая женские крики мокрыми поцелуями, он двигали бедрами ей навстречу заставляя свой опыляющий хоботок полностью скрываться в ее сочащемся нектаром бутоне. Шарлотта сжала ладонью мужские скулы, страстно целуя мокрые от ее слюней губы, иногда пошлепывая щеку герцога, и проникая двумя пальцами в его рот. Насаживаясь все сильнее и сильнее, она чувствовала, как огонь сжирающий последние остатки ее чести, разрывает все внутри нее на мелкие кусочки, испепеляя душу, совесть, скромность. Она готова провалится сквозь землю, но только бы удовольствие, что сейчас оседает на дне ее живота не прекращалось. Только бы не прекратить чувствовать изнывающее хотение этого мужчины.

Шарлотта чуть выпрямила спину, облокотившись на правую руку, но продолжая двигаться. Герцог целовал кисть, облизывал покорно ее пальцы, и млел от необыкновенного удовольствия быть ее подчиненным. Не сдерживая эмоций, она кричала, то и дело срываясь на звериное рычание. Несколько сильных, долбящих толчков, и она выгибается в неестественной позе заставляя белокурые волосы рассыпаться по спине. Крик, схожий на хриплый скулеж заполнил сознание герцога, что рычал, уткнувшись в аккуратную женскую грудь. Горячее, липкие опыление заполнило бутон хозяйки. Приподняв бедра, Шарлотта со всей силы закусила нижнюю губу, чувствуя, как тягучая жидкость медленно стекает по лепесткам ее бутона капая на мягкое, мужское достоинство.

–Ну ничего себе!-воскликнул герцог тяжело дыша.-моя Вы ненасытная, как же это так?

–Как же это так?-переспросила де Сов приобняв мужчину.-что именно?

–Из той вечерней мученицы Вы словно превратились в женщину, что прислуживает в эскадроне моей матери. Если бы это продолжилось чуть дольше, то ей Богу, но я решил бы, что Вы фрейлина моей матери Екатерины Медичи.-Франсуа вытер пот со лба.-это просто шикарно.

–Я только что занималась любовь с сыном королевы.-облизнувшись произнесла де Сов.-вот Вам и Виват.-продолжила притворяться де Сов.-что за такой любопытный эскадрон?

–А, сборище французских шлюх, что считают себя умнее любого мужчины из аристократии. Знаете, их отправляет моя мать для своих личных целей, а они, как послушные овцы выполняют любые требования. Это так мерзко, что я покрываюсь липким страхом глядя на этих безропотных овец.-Франсуа крепче обнял гостью.

–И кто-то соглашается стать такой?-удивленно спросила де Сов покачивая головой.-это ведь нужно совсем не иметь гордости, чтобы идти на поводу Вашей матери.

–Но это еще не так страшно.-улыбнулся герцог.-то, что моя сестра «главная шлюха» королевства, знают все придворные, а ее новая фрейлина пытается скрыть все эти ее похождения…-Франсуа хмыкнул.-только я не понимаю, что она хочет этим добиться. Самое отвратительное то, что пока ей это удается.

–Ваша сестра королева Маргарита?-продолжила изображать из себя глупую Шарлотта.-разве она неверна своему королю?

–Королю? Этому гугеноту? Грязный, бедный гасконец!-возмущенно произнес Франсуа.-моя сестра вышла за него замуж, но только он никогда не был ей верен, хотя, они и достойны друг друга. Только этот гасконец не получит французский трон! Только через мой труп!-все сильнее распалялся юноша.-ничего! Ла Моль пытался геройствовать, и где он теперь? Так же я смогу отвести от нее и гасконца. Лучше пусть умрет в одиночестве, чем станет чьей-то.

–Ревнуете сестру так, если бы она была Вашей фавориткой.-ухмыльнулась де Сов.-разве это не странно?

–Что Вы знаете о любви, моя дорогая?-Франсуа облизнулся.-это все слишком тяжело, чтобы смирится. А этот проходимец де Гиз? Тоже крутился вокруг Маргариты, пока ему не поставили условия. Что же, моя сестра не узнаете, как это…страдать от ревности, от одиночества.

–Забудьте о сестре, мой милый.-Шарлотта укрылась шелковой простыню.-расскажите мне еще об эскадроне? Чем же еще он знаменит?

–Да к черту эскадрон!-впал в бешенство Франсуа.-к черту мою мать, и Маргариту!-кричал юноша обмотавшись одеялом. Подойдя к столу, что стоял у окна, он наполнил высокий стакан вином.-Вы, скорее всего, часто бываете в замке моей сестры? Она знатная любительница блудливого гостеприимства, и к тому же, с тех пор, как эта поэтесса напросилась в королевские фрейлины…

–Что Вы так завелись? Какая Вам разница, что делает ее фрейлина? Подумаешь,-де Сов напряженно выдохнула.-какая Вам разница?

–Какая мне разница?-герцог со всей силы поставил стакан на стол.-я ее брат! Я имею право знать, кто и когда бывает в постели моей сестры!

–Что за чушь Вы несете? Это исключительно проблемы ее мужа, а не Вас. Почему бы Вам не заняться своей личной жизнью?-Шарлотта приподнялась с постели придерживая простыни ладонью прикрывающие ее груди.-например, со мной.

–С Вами?-удивился герцог Анжуйский.-возможно, Вы и правы, но для начала, нужно все выяснить про фрейлину моей сестры и ее связь с эскадроном моей матери. Я уверен, что эта девица знает больше, и ее безупречная репутация…-герцог сжался от злости.-никто никогда не слышал о ее похождения с мужчинами. Разве это не признак?

–Признак чего?-устало спросила де Сов.-Вы думаете много о чем, да только смысла в этом никакого. В конце концов, каждый имеет право на свои секреты.

Шарлотта де Сов ничего больше не сказала герцогу, и только слушая все его мысли она поняла, что он глуп, слеп, и не хочет прозревать. Не видит очевидного, и простого, считает, что способен вершить судьбу сестры. Как же это было глупо. Как же это ослепляло его.

Глава 9

***

*Марго.

Сколько требуется человеку времени, чтобы понять, как его это уже истязало? Наверное, я никогда об это не узнаю, и сейчас, глядя на то, как Шарлотта де Сов крутится вокруг моего мужчины, я должна просто глотать свою злость, и дать ей жизни в недрах собственной души. Он знает, как мне больно, но только в его глазах я вижу то змеиное спокойствие, каким наделены только очень развитые своей душой и телом люди, и какого же мое удивление, осознавать, что мой муж один из них. Я резко отвернулась, как только столкнулась взглядами с ним. Не хочу, чтобы он видел меня такой. Такой…слабой, любящей, плачущей. Смахнув предательскую слезу, я вернула свое внимание на королевский квартет.

Молодой лютнист, что играет в нашем королевском квартете, игриво улыбается мне, и не перестает играть свои чарующие всех женщин мелодии. Он дарит нам свои божественные мелодии по-настоящему прекрасные. Хорош собою, сложен безупречно, но только я…почему я смотрю на него, и мои мысли становятся грязнее? Разве может королева потакать своему желанию любить, если рожденная женщиной должна страдать, ибо такова женская натура? Ему восемнадцать лет, и Гиймо великолепный юноша, что своей улыбкой мог заполучить любую женщину, а какой у него сладкий голос. Великий музыкант, и при этом такой красивый, а я? А что я? Я старше его, да и к тому же, такая ангельская внешность не может быть опорочена мною. Это было бы так стыдно для меня.

Я сидела на скамье, когда Гиймо подсел рядом, и продолжая играть, покачивал в такт своей музыки головой, и все пытался высмотреть в моих глазах какое-то понятное только ему одобрение. Все придворные посмеивались над моим смущением, и это можно было понять. Им больше нравилось думать, что я женщина безнравственная, легкого поведения лишенная каких-либо принципов, и сношающаяся со скотом, а тут вдруг робею перед каким-то юным музыкантом. Куда же подевалась моя фрейлина, когда она так нужна? Я обернулась, и эта предательская ревность застыла в моих потускневши от разочарования глазах.

Шарлотта де Сов крутилась вокруг моего мужа не скрывая своих грязных намерений. Ну, это тоже было естественным, ибо мой супруг всегда ценил красивых женщин, а де Сов хороша собой, да и тем более, ее аккуратные, узкие бедра выдавали в ней юный, пылкий нрав. Она умела быть красивой, наслаждаться своим животным магнетизмом, и самое отвратительное – де Сов прекрасно знала, что на фоне меня эта выглядит более удачной партией. Словно зная, что моя судьба предрешена эшафотом, она одевает свои самые открытые платья для моего мужа. Генрих…глупый ты осел, что же ты делаешь? Как ты можешь быть таким глупым? Я ненавидела его за ту безропотность, что он испытывает перед красивой юбкой, ради которой готов лизать песок. Ненавидела, но готова отдать за него жизнь.

Расшитое серебром черное платье де Сов прекрасно оттеняло ее белоснежную кожу. Тяжелое, массивное ожерелье, что спадало в ее небольшое декольте, серьги, и три кольца на правой руке, которой она нежно поглаживает лицо моего супруга, и он тает в ее руках. Тает. Я чувствую, что он готов взять ее хоть сейчас. На лестнице. На ступенях. Шарлотта знает, что его объятья обещают больше чем рай, но страсть в них не холоднее, чем самая жаркая преисподняя. Де Сов облокотилась левым бедром о каменную перегородку, и скрестив руки под грудью она заставила ее чуть подпрыгнуть, а соскам выглянуть из-под декольте. Как же я хотела ее смерти. Прямо сейчас. Генрих протянул свою ладонь к ее острому подбородку, и склонившись к уху что-то прошептал ей, и девушка засмеялась, и кивнула. Так приобняв ее за талию, он скрылся в коридорах спален. Стоит ли мне вмешаться? Стоит ли мне прервать их сладкое притяжение? Почему бы и нет? Ворваться в спальню, когда он грубо овладеет ею, и допустим…что мешает мне отрубить ее голову мечом?

-Королева Маргарита,-произнес ангельский голосок лютниста.-Вам понравилась наша новая песня?

–Пе-песня?-я сморщилась.-ах, песня. Да, она великолепная. Она бесподобная, надеюсь, что ее будет напевать себе под носик влюблённые дамочки, мой дорогой Гиймо. Откуда только в Вас столько вдохновения?

«А Вы видели? Генрих Наваррский увел Шарлотту де Сов?»-шептались придворные дамы, и я старалась сдержаться, чтобы не ворваться сейчас туда, и не выдрать все волосы своей очередной разлучнице. Слава Богу, я заметила спускающуюся по лестнице Викторию и маму. Они о чем-то очень воодушевленно беседовали, и стоило им коснуться последней ступеньки, как придворные поклонились, а мама, приобняв поэтессу напоследок, и покинула замок. Виктория подошла ближе ко мне, и ее ладонь коснулась моего плеча. Почему, когда она прикасается ко мне, то я хочу плакать? Почему я боюсь, что она узнает мое истинное лицо.

-О, Виктория, моя Вы поэтическая ведьмочка,-Гиймо развел руки в стороны, и засмеялся.-молва щебечет, что Вы работаете над новым шедевром в мире литературной жизни. Очень радует, что искусство не стоит на месте, и Вы, как символ нашего времени. Если честно, то читаю Вас взахлеб. В чем секрет?

–В чем секрет?-переспросила Виктория.-о чем Вы, Гиймо?

–Где Вы черпаете вдохновение?

–Вы же сами назвали меня поэтической ведьмой.-Виктория засмеялась, и ее ладонь сильнее сжала мое плечо.-единственное мое верное вдохновение – королевские глаза. Советую и Вам познать их блеск, что хочется запечатлеть на всю жизнь.-вдруг она склонилась над моим ухом.-собирайтесь, карета ждет Вас за замком. Постарайтесь сделать это так, чтобы никто не видел.

–А как же Гиймо?-удивленно воскликнула я.

–А что я?-юноша убрал за спину лютню.-я к Вашим услугам, королева.

–Но я…-хотела было ответить я, но тут поэтесса меня перебила.

–Хотите получить новый глоток вдохновения? Тогда собирайтесь и ждите. Я Вас заберу с нами.-девушка уверенно направилась к лестнице покачивая своими аппетитными бедрами.

–Как же она любит говорить загадками…-влюбленно пролепетал Гиймо.

–Угу. Она моя фрейлина уже какой год, но иной раз, я и сама ее не понимаю.-ответила я хотя это было лишним…

***

Шарлотта задыхалась от переполняющей ее страстное тело довольствия. Выгибаясь словно ласковая кошка, она чувствовала в сердце настоящий март в мае. Жар, что обжигает королевские ладони был силен настолько, что де Сов и сама боялась обжечься им. Она захваченный фрегат. Взятый на абордаж наглым пиратом. Корабль, что носит в названии ее имя. «Шарлотта», как ладья, что никогда не потонет под натиском осады, и станет любимым маяком в море короля. Прикосновения его рук, что заставляли дрожат ее от страха, смущения, и любви, сводили с ума молодую заговорщицу. В глазах Генриха она не видела любви, да и на это плевать. Сейчас для нее есть только они…два переполненных страстью азартных человека, что готовы на безумия.

Ей нет большего счастья, чем прислуживать королю в качестве постельной прислуги. Ей главное стать его наваждением, его самый главной сладостью, его страстью, его самым вкусным блюдом, что подают на ужин вместо главного блюда, украшенного яблоками, и политым сладким сиропом. Но в тоже время, ее возбуждение было нарушено воспоминанием о жене короля, ее королевой Маргаритой. Шарлотта остановила Генриха резкой вытянутой ладонью, что грубо оттолкнуло крупного мужчину слегка назад.

-В чем дело, моя милая?-настойчивый мужчина пытался снова обнять малышку де Сов.

–Я не могу.-она вздохнула.-как вспомню глаза Маргариты, так мурашки пробегают по коже. Она смотрела не на Вас, а на меня своим ненавистным взглядом.-Шарлотта снова вздохнула.-она хотела, чтобы я упала замертво прямо там в зале при всех придворных. Генрих, она желала, чтобы случайная стрела пронзила мое сердце. Да что там стрела..-женщина нервно подошла к окну.-да она хотела умыться моей кровью.

–Милая, Вы обращаете внимание на королеву мою жену?-засмеялся Генрих.-ревнивая баба не должна портить Ваше удовольствие.-король обнял со спины свою постельную гостью, и поцелуем в шею заставил млеть.-давайте вернемся в постель, где я постараюсь расслабить Ваше безупречное тело.

–А душу ласкать Вы умеете?-смущенно улыбнулась де Сов.

–Ох, говорят, что этим славятся католические священники.-самодовольно улыбнулся король.-а мы-протестанты, славимся более нежным владением языком.-его губы сомкнулись на женской шейке, словно крепкий капкан.

–Король мой, и за что Вы так прекрасны?-простонала Шарлотта крепко вцепившись ладонями в каменный подоконник.

Их постельная игра постепенно становилась более раскрытой, более грязной, более животной. Он не стеснялся в выражениях, шептал на нежное ушко самые мерзкие словечки, коими обычно награждали люди его жену-королеву, а де Сов словно вкушала каждое слово, пропитанное грязью своей робкой душой, и не понимала, почему от этого шёпота ей становилось так не по себе, но все же, тело извивалось от глубоких прикосновений, которые Генрих мог просто прекратить в любую секунду, и она не могла ничего сделать. Она была перед ним слабой, в глазах полных надежды он всегда видел просьбу сделать малютку де Сов своей. Так сказать, приближенная к королю по постели. Гасконец считал, что такой титул эта малышка могла бы носить с гордостью, с которой его жена носит титул «королева Наваррская».

В какой-то момент, гасконец откровенно заскучал с этой прелестной французской малюткой, и интерес к ней постепенно охладел. Впрочем, ему был не чужда пламенная, мимолетная страсть к каждой второй среди придворных дам, но Шарлотта разочаровала гасконца своей простотой, своим откровенным обожанием и любовью, что она так старательно пыталась проявить в супружеском ложе, где королева Маргарита не стесняется быть собой, и возможно, именно сравнением их любви оттолкнуло пламенное, мимолетное возбуждение гасконца к этой женщине, а возможно и то, что Генрих был не так уж глуп, как его считала королева-мать. То, что Шарлотта де Сов была одной из девиц эскадрона Екатерины Медичи, гасконец прекрасно знал. Такой ход конем не ожидала и сама Шарлотта, что несколько часов назад пылала своей завидной уверенностью.

Генрих накинул свой халат, и открыв двери спальни, грубо выпихнул потенциальную фаворитку. Шарлотта, прикрывая грудь своими небольшими ладонями, вся сжалась, и медленно опустившись на корточки, она старалась скрыть от чужих глаз свое грязное тело. Вдруг, двери снова распахнулись, и наваррец бросил в женские ноги ее бархатное платье.

-Передай мой низкий поклон Екатерине Медичи, и всему вашему эскадрону.-улыбнувшись, он закрыл двери спальни.

***

Екатерина Медичи быстро получила письмо посланное Шарлоттой де Сов, в котором девушка рассказала все до самых интимных деталей, и тот самый позорный для нее момент ночи, когда она, голая, униженная была выгнана вон неотесанным гасконцем. Де Сов была рабой своих чувств, и клялась, что сможет получить расположение короля и занять место его главной фаворитки. Это было уже не так важно, ибо королева-мать не привыкла сомневаться дважды. Спланированный план оказался не так уж и хорош. Екатерина подошла к веранде, где поэтесса наблюдала за ее влюблённой дочерью, что так робко срывается цветы в излюбленном саду королевы. Молодой лютнист продолжал наигрывать свои волшебные для ушек Марго мелодии, напевать задорные песенки, а сама королева Наваррская сыпала ему под ноги лепестке нежно-розовых роз, и вдыхая их пьянящий аромат, пританцовывала в своих излюбленных моментах его музыки, а иногда, Гиймо нежно придерживая ее ладонь позволял королеве просто покрутиться на месте.

-Ну что же, моя талантливая, наш, а вернее, Ваш план, провалился и кажется с позором для нашей малышки де Сов.-Екатерина вздохнула.-что прикажете делать теперь?

–Гасконец не смог или не захотел?-спокойно спросила поэтесса.-что именно пошло не так?

–Почему же не смог? Очень даже смог и захотел.-королева-мать скривилась в усмешке.-передал нам низкий поклон.

–Нам?-удивилась Виктория.

–Мне и мою эскадрону. Впрочем, я могла бы написать моему сыну герцогу Анжуйскому все, что накипело, но только послушает ли он меня?-королева приуныла.-он претендует на Французский трон, но только я этого не планировала. Надеюсь, Вы уже придумали новый план?

–Боже мой, Гиймо, еще…сыграйте еще.-смеясь застонала Маргарита.-я так люблю эту песню.

–Я уже говорила, что не учувствую в Ваших проделках. Будьте добры, оставьте сейчас меня в покое.-нервно ответила поэтесса, и решила было уйти в свои покои, как вдруг королева резко сжала ее запястье.

–Не смейте переходить мне дорогу, когда между нами возгорается ненавистный огонь, дорогая.-прошептала Екатерина.-если сегодня же вечером я не услышу из Ваших уст следующее действие, то обижайтесь на себя.

–Заговорщики долго не живут, а Вы не разбейте коленки, когда будете на них падать.-улыбнулась поэтесса.

Екатерина Медичи отпустила женскую кисть и поникла. Все планы рушились от нестыковок. Ее дочь влюбленная напевает песни с каким-то простым лютнистом, эскадрон постепенно становится бродячим цирком, а король Наваррский щелкает ее мысли, как орешки, кои ранее были ему просто не по зубам.

Глава 10

*Опять меняет фавориток...

Глаза на всех вновь закрываю,

Неверный под моей защитой,

Прощаю или забываю –

Не важно, если мы партнёры,

Не выстоит один король,

А фаворитки и миньоны*,

Они свою играют роль.

***

«Наверное, моя любовь к Вам, мой дорогой Генрих, похожа на некую болезнь, что я считаю любовью, но сейчас, в моем сердце снова цвете сад сладкой вишни, коей я хочу поделиться с Вами. Я долго думала о своем отъезде из Франции, как о просьбе королевы-матери, и конечно, могла бы настоять на том, чтобы стоять спина к спине с Вами, только все это было бы глупым, верно? Мне удалось узнать от приближенных людей, хотя здесь Вы посмеетесь надо мной, ибо считаете меня дурочкой, но все же, если в нашем ложе оказалась Шарлотта де Сов, то будьте готовы к приходу моего родственника герцога Анжуйского. Если я все правильно понимаю, то этот человек претендует на любовь, на нежность и раскрытый бутон страсти дорогой нашей де Сов. Почему сейчас пишу Вам? Хочу рассказать о чувствах, что так разрывают меня изнутри. Я понимаю, как подло представлять кого-то рядом со мной вместо Вас, но поверьте, люблю душою всей я только Вас, а эта мимолетная страсть может просто свести меня с ума. С того дня, когда я сказала Вам «да», я поклялась никогда более не смотреть вслед другим мужчинам, но только после подлости графа де Бюсси, я думала, что обожглась, и если честно, то я боялась своих мыслей. К сожалению, кроме Вас, я все еще сердцем верна Ла Молю. После его смерти, меня звала река за собой, но только мой грешный поступок не вернул бы мне Жозефа. Кстати, о слухах еще…я думаю, что Вы прекрасно помните герцога де Гиза? Конечно, помните. Ведь перед самой свадьбой с Вами я смогла защитить его, уберечь от смерти путем собственного телесного истязания, и навсегда отказаться от его любви ко мне, ради Вас…и вот сейчас я хочу петь. Помните лютниста Гиймо? Мне кажется, что я влюблена в него, как когда-то в герцога де Гиза. Я люблю его какой-то сестринской любовью, но Вы же прекрасно знаете, как сестра я могу любить телом, но об этом еще рано говорить. В любом случае, если я добьюсь желаемого, то обязательно поделюсь мыслями и случившимся с Вами. Берегите себя, пожалуйста, берегите, чтобы я, когда вернусь, смогла крепко обнять Ваше родное для меня тело. Искренне Любящая Вас, Маргарита Наварраская.»

И запечатывая конверт я чувствовала, как сильно щемит мое сердце от тоски по мужу. И хотя наши с ним отношения больше напоминают дружеские, но изредка делящие постель, я буду реветь если с ним что-то случится. Это не красит меня, как жену, но и не унижает, как любящую женщину. Поставив свою сургучную печать, я посмотрела на пожелтевший лист бумаги, и решила, что если спрыснут бумагу несколькими каплями парфюма, то Генрих вспомнит мой запах, и тем теплее будет читать мое простое, хоть и искреннее письмо. Он единственный кому я могу доверять из мужчин, и это разливается во мне, как терпкое вино разливается по горлу. Надеюсь, что Шарлотта не сможет вскружить ему голову.

Проходя мимо спальни Виктории, я хотела было постучаться, но что-то насторожило меня. На секунду, мне показалось, что ей плохо и я хотела вбежать внутрь, чтобы оказать помощь, но в чуть приоткрытой двери образовалась небольшая щель, через которую можно было разглядеть все. Ее распахнутое золото-вишневое платье распласталось по ложе, и она обнаженная ласкает свое упругое, нежное тело. Я впервые увидела ее обнаженной. Изящные, длинные ноги, которые без сомнений я назову идеальными она разводится в стороны, где под копной кудрявых волос она прячет свою сокровищницу. Ее длинные пальцы, украшенные двумя тяжелыми рубиновыми кольцами, касаются волос пропуская их сквозь пальцы, и она, сжимая свой бугорок Венеры хрипло дышит, елозя ягодицами по бархатной ткани платья. Стоит пальцам коснутся бутона, и чуть раздвинуть его лепестки, как тонкая струйка нектара стекает вниз. Двумя пальцами проникая в его самую сердцевину, она заставляет свое тело неестественно выгибаться.

Ее стоны доносятся до меня словно эхо, но я просто не понимаю, что заставляет возбуждаться меня. Приспуская декольте платья ниже, я освобождаю отвердевшую грудь, и грубо сжимаю ее своими ладонями. Это чувство, оно схоже на сладкий яд, что медленно разливается внутри. Она завлекла меня в свою игру, чтобы я разгадала ее секрет. Эта страсть горит шальным пальнем. Она заставила меня вкусить ее нежную ложь, чтобы я оказалась в капкане. Обласкала меня звоном дешевых слов, чтобы сейчас завладеть телом. На секунду мне показалось, что наш тихий стон стал единым, но чьи-то громкие шаги спугнули и меня, и ее. Я подняла свое спущенное декольте обратно на грудь, а Виктория быстро запахнула свое платье-халат, и связав его атласным пояском, она подошла к графину с водой, вымыла руки и собрала заново свой конский хвост.

Это была недовольная мама. Она всегда громко топала, когда была зла. Хорошо, что сейчас она был такой. Мой румянец на щеках ее не смутил, а вернее, она совершенно его не заметила. Резко открыв двери спальни Виктории, она уверенно подошла к ней и бросила на стол открытое письмо. Поэтесса покосила в сторону раскрытой бумажки, и облизнув два пальца, она плавно следовала каждой написанной строчке, и только я не могу спокойно воспринимать эти ее движения. Это так странно, но от каждого блуждающего движения ее пальцев, я буквально чувствую их на своем теле.

-Я так понимаю, что настроение у герцога весьма себе пылкое.-облизнулась поэтесса.-разве не этого Вы добивались?

–Слишком рано. Сейчас я не планировала, что какая-то шайка захочет вершить свое выдуманное правосудие, чтобы усадить этого несносного герцога Анжуйского.-пробурчала королева.-и почему он только в родах не умер.

–Какая Вы добрая.-ухмыльнулась поэтесса.-кстати, покушение планируется на Вашего сына моего друга Генриха III, а не гасконца.

–ЧТО?-полного возмущения голосом выкрикнула королева.-да я ему сама лично голову отрублю, если он тронет моего сына хотя бы пальцем!!!

–Герцог Анжуйский такой же Ваш сын, как Генрих.-спокойной ответила Виктория.

–Вы знаете, что подлая крыса Ваш этот гасконец. В случае опасности, он может спокойно переметнуться на сторону врага, если того потребует ситуация и что будет дальше?-Екатерина Медичи устало села на кровать.

–Ну, если верить Вашей закономерности, то нашего дорого Генриха III ждет печальная кончина. Гасконец, по Вашим словам, объединится с герцогом Анжуйским и все.-Виктория протянула письмо в руки королевы-матери.

–Вы должны помочь моему сыну!-Екатерина крепко схватила за грудки поэтессу.-если Вы этого не сделаете, то я повешу Вас вместе с гасконцем и моей несносной дочерью.-прошипела словно змея Медичи.

–Так, для начала…-Виктория изящно вырвалась из рук моей матери.-не смейте мне угрожать, ибо это делать умею и я. Во-вторых, я не стану лезть в королевские проблемы, ибо имею к ним точно такое же отношение, как и к гасконцу, то есть никакого. В-третьих, только попробуйте сделать гадость королеве Наваррской.

–Напоминаю, она моя дочь.-скривилась в усмешке Медичи.

–И моя госпожа.-улыбнулась Виктория.-в отличии от Вас, я свои угрозы предпочитаю выполнять, а не рассказывать.

Я столкнулась лицом к лицу со своей фрейлиной, когда она вышла из спальни. Письмо, что я готовила мужу выпало из моих рук, и Виктория, подняв его с пола, нежно сжала мою ладонь, как только оно оказалось снова в моих руках. В каждом ее вздохе я слышала тот нежный, страстный хрип, какой она произносила во время ласки самой себя. Я покраснела от смущения, что испытывала тогда, и продолжала испытывать сейчас. Она и есть страсть земная, и кажется, что поэтесса это знает. Улыбнувшись мне Виктория направилась куда-то по длинному коридору вперед. Королева-мать со всей силы хлопнула дверью в спальню поэтессы, и крикнула ей в след…

-И НЕ СМЕЙ СО МНОЙ РАЗГОВАРИВАТЬ В ТАКОМ ТОНЕ!!!-ее голос практически дрожал от возмущения, и вдруг она посмотрела на меня.-а Вам, королева НАВАРРСКАЯ, предлагаю прекратить греть уши в стенах нашего холодного замка!

***

Как только наступает ночь – я схожу с ума от страстного желания быть любимой. Все мое тело требует любви, и я не могу с этим справиться. Кто может мне помочь сейчас? Наверное, только один человек и имя ему искусство. Я позвала в свою спальню Гиймо, и ничего не подозревающий юноша поверил моим россказням о том, что я хочу послушать его песни. Глупый. Ваши песни нужны мне сейчас в самую последнюю очередь. Он трижды постучался, и я позволила ему войти в покои. Мальчишка держал в руках свою лютню, и толкнув бедром дверь, чтобы она закрылась она застал меня в моем ночном, белом распахнутом халате. Он может видеть мое обнаженное тело, освещенное пламенем яркой свечи. Лютня выпала из его рук, когда я полностью сняла с себя халат оставшись в естественной наготе. Сделав шаг назад, Гиймо громко сглотнул ком.

-К-королева…-прошептал он пересохшими от волнения губами.

–Я хочу, чтобы ты сыграл мне только одну песню…-облизнулась я подойдя ближе к юноше.-свои стоны…

Впившись в мягкие, нежные, нетронутые никем ранее губы я почувствовала себя матерью. Он мне, как сын для матери – невинное, близкое к телу. От его прикосновений к моей груди, мне кажется, что твердеет, тяжелеет она словно от молока, коим я должна его напоить досыта. Он юрок, чист, неопытен, смущен, но я могу позволить ему стать мужчиной. Мне хотелось плакать от удовольствия, что я получила, когда почувствовала телесное единение с ним. Все тело покрылось мурашками того наслаждения, какое я пыталась в себе подавить, но нет. Любовь. Она сильнее меня. Она заставляет меня быть такой.

*Смотрю без всякого участья:

На связи страсти, дам и фрейлин,

Детей внебрачных – чьё-то счастье,

Надеюсь, мне хоть кто-то верен...

Глава 11

«Мой дорогой, любимый король Наваррский. Пишу Вам в пылу, и жаркой страсти, с желанием диким рассказать о той эйфории, что я испытываю сейчас каждую ночь. Вы знаете, мой дорогой друг, вся эта телесная любовь не может заменить мне наших с Вами долгих, ночных разговоров, того доверия, что я испытываю к Вам, как к своему родному брату. Я стою на коленях перед Вами, целую Ваши руки и это уважение, что я готова нести всю свою жизнь с каждым днем лишь становится сильнее. Спасибо, что позволяете мне нести на своих плечах наше с Вами крепкое доверие. Спасибо. Наверное, если бы сейчас я видела Ваши глаза, то обязательно приклонилась, но Вы, можете мысленно представлять себе мой реверанс. С улыбкой. Кстати, я прочитала Ваше письмо. Это было для меня, откровенно говоря, удивлением, что моя мама решила плести против Вас настоящую паутину лжи. Вы большой молодец, раз смогли увидеть обман в словах Шарлотты де Сов. Я горжусь, что Вы оказались хитрее, чем весь этот эскадрон. Кстати, вот еще хотела рассказать Вам о своей фрейлине. До меня дошли слухи, что и она не без греха. Кто бы мог подумать, что мой брат герцог Анжуйский желает видеть ее в качестве своей супруги, и вроде она не против. Почему-то мне кажется, что все это слухи простого люда, ибо им все равно, о чем трепаться. Наша дорогая Виктория не пошла бы замуж за какого-то хилого герцога. Смеюсь. Да, она еще та женщина загадка, но мне кажется, близок тот час, когда мы наконец-то увидим ее истинное лицо. Что же, буду ждать с нетерпением Вашего ответа, мой милый Генрих. Берегите себя, ради меня. Ваша королева Наваррская.»