Текст книги "Королева в ожидании"

Автор книги: Виктория Холт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

– Я не хочу, чтобы мать была здесь.

– После ее приезда ему стало немного лучше..

– От нее во дворце неприятности. Я не хочу, чтобы она была здесь.

– Мы не советуем перевозить ребенка.

– Глупости! Говорят, в Кенсингтоне воздух лучше, чем здесь.

– Но в это время года… погода такая холодная, и… ребенок так серьезно болен.

– Отправьте его в Кенсингтон или отошлите мать из моего дворца.

На следующий день Каролина с сыном покинули Сент-Джеймсский дворец и переселились в Кенсингтонскую резиденцию.

* * *

Каролина понимала, что сын умирает. Понимал это и принц, который приехал к ней в Кенсингтонский дворец.

Они сидели по обе стороны от маленькой колыбельки и плакали. И когда они смотрели, как сотрясают конвульсии маленькое хрупкое тело, их сердца переполнялись ненавистью к человеку, которого они считали ответственным за смерть сына.

Пришла Генриетта, сопровождавшая их в Кенсингтон, и встала поодаль от кроватки. Она раньше Каролины и принца поняла, что малыш уже умер.

Наконец Каролина поднялась и спокойно вышла из комнаты.

«Я буду ненавидеть его до тех пор, пока мы оба живем на этой земле», – подумала она.

И когда она возвращалась на улицу Олбермарл, толпы людей стояли вдоль дороги и молчанием выражали ей сочувствие. Каролине стало немного легче: она поняла, что эти люди так же ненавидели человека, ставшего их королем, как и она.

ССОРА В КОРОЛЕВСКОЙ СЕМЬЕ

Сын умер, детей лишили ее заботы. Каролина поняла – ей осталось только одно. Она будет мстить человеку, который так жестоко с ней поступил. И одновременно она заложит фундамент власти, которая, она не сомневалась, будет в ее руках, когда она станет королевой Англии.

– Мы не можем жить в доме Грэнтема, – сказала она принцу. – Нам надо найти собственный дворец.

Георг Август, чье горе было чисто внешним, согласился.

– Мы найдем подходящую резиденцию и создадим такой двор, по сравнению с которым королевский будет выглядеть как провинциальный деревенский дом землевладельца средней руки.

Принц пришел в восторг. Его ненависть к отцу отнюдь не была чисто внешней.

– Прекрасно, – продолжала Каролина, – начинаем искать не откладывая.

И очень скоро они нашли Лейстер-хаус. Едва Каролина увидела его, как тотчас поняла: это именно то, чего она хотела.

Дом располагался на северной стороне Лейстерских полей. Внутренний двор смотрел на общественный сквер, а позади дома раскинулся красивый голландский парк. Каролина объяснила принцу, что если они купят этот дом, то приобретут полную независимость. Хотя дом был всего лишь двухэтажным, но парадные комнаты выглядели прекрасно, а большая лестница была просто великолепной. Правда, соседство оставляло желать лучшего. С одной стороны шел ряд мелких лавчонок, но главным недостатком были Лейстерские поля, пользовавшиеся дурной славой. В прошлом они служили прибежищем для разного рода нежелательных лиц. По ночам там прятались разбойники, а днем совершали сделки мошенники. Перед Лейстер-хаусом происходило большинство лондонских дуэлей, и дом видел немало разбитых носов, когда дрались молодые повесы.

– Лейстер-хаус подходит для принца и принцессы Уэльских? – спросил Георг Август.

– Сейчас не подходит… но подойдет. Мы сделаем его, каким нам надо, – ответила ему жена.

* * *

Каролина оказалась права. Как только она и принц вместе с домочадцами поселились в Лейстер-хаусе, все изменилось. Вместо разбойников появились факельщики, освещавшие прохожим путь. По ночам Лейстерские поля стали почти безопасными, а днем их заполняли экипажи и портшезы богачей и влиятельных лиц и портшезы великих.

Все, кого не удовлетворяло нынешнее правительство, искали дорогу в Лейстер-хаус. И не только они. Проницательные государственные деятели начали понимать, что если не принц, то, во всяком случае, принцесса Уэльская исключительно умная особа. Она страдала от того, что у нее отняли детей, но зато ее популярность в народе от этого выросла в десятки раз. В Лондоне и в окрестных деревнях едва ли можно было встретить женщину, которая не плакала бы от ужаса перед жестокостью чудовища, разлучившего мать с детьми.

Каролина особенно горевала из-за того, что не может заниматься воспитанием детей. Но она полностью воспользовалась создавшимся положением и старалась забыть о печальной разлуке, создавая двор, соперничавший с королевским.

Она так быстро и с таким успехом выполнила эту задачу, что некоторые из министров короля советовали ему постараться положить конец ссоре. Разлад в правящей династии опасен и сам по себе, объясняли они, но в особенности, когда за проливом живет принц, которого многие считают истинным королем.

Георг отвечал на их предостережения пожатием плеч. Он не любил сына и сожалел о том, что к нему перейдет правление. Он не доверял принцессе Уэльской, хотя и восхищался ею как женщиной. Он будет ставить сыну условия, и тот должен или принять их, или довольствоваться ссылкой.

Между тем красота и очарование фрейлин Каролины притягивали в Лейстер-хаус отпрысков самых благородных фамилий Англии. К примеру, блестящего лорда Гервея, автора умных стихов и очень красивого молодого человека. Правда, в его красоте было что-то женственное, так что порой он походил на переодетую красивую девушку. Но ум сделал бы этого лорда украшением любого двора, и Каролина всячески привечала его. В Лейстер-хаус часто приезжал умный молодой лорд Стенхоп, наследник лорда Честерфилда, такой остроумный, что его шутки всегда попадали в цель, хотя порой бывали и жестоки. Лорд Стенхоп выглядел полной противоположностью Гервея и казался странным. Он будто бы с трудом носил свою огромную голову на маленьком, почти карликовом теле. Несмотря на молодость (ему было чуть больше двадцати) все зубы у него почернели. Однако при столь непривлекательной внешности он постоянно хвастался своими успехами у женщин. Шутки его, правда, были колкими и убивающими наповал. Другой постоянный визитер, лорд Питербороу, высокий, мертвенно бледный молодой человек, несомненно, вел распутный образ жизни, но был очень веселым. Эти и другие молодые люди вились вокруг красивых фрейлин. Визиты таких многообещающих джентльменов радовали Каролину.

Но самый радушный прием встречали писатели, для них двери всегда были открыты. Еще задолго до переезда в Лей-Лестер-хаус Каролина познакомилась с Александром Попом[3]3
  Александр Поп (1688–1744) – английский поэт.


[Закрыть] и Джоном Га,[4]4
  Джон Га (1685–1732) – английский поэт и драматург.


[Закрыть] которые и теперь регулярно посещали ее. И она просила их, чтобы Джонатан Свифт, когда приедет в Лондон, обязательно появился у нее. В Лейстер-хаусе всегда с удовольствием встречали Исаака Ньютона, и так как он жил на Сент-Мартин-Лейн, недалеко от Лейстерских полей, то имел возможность наслаждаться беседами с Каролиной.

Именно об этом она всегда мечтала. О дворе, где собираются не только политики, но и о центре искусства. Еще в детстве, находясь под впечатлением двора Софии Шарлотты, она хотела быть вдохновительницей такого двора, и теперь могла осуществить свою мечту. Но они с Софией Шарлоттой были не во всем схожи. Различие заключалось в том, что София Шарлотта любила только искусство и никогда не хотела участвовать в управлении государством. Каролина же любила и искусство и власть.

У Георга Августа не хватало времени на писателей. Он презирал то, что называл «боэзией», и даже упрекал лорда Гервея за то, что тот пишет стихи.

– Зачем вам нужно заниматься этой боэзией? – спрашивал он. – Это дело для незначительного мистера Попа и людей его сорта, а не дело для благородного лорда.

Но Георг Август прощал жене увлечение «боэзией».

– Если тебе, моя торогая, нравятся эти люди, тогда пусть приходят… Но они всего лишь боэты. Разве они помогут нам и борьбе с отцом?

Каролина отвечала, что она убеждена, нет ничего сильнее пера, а в этих людях ее восхищает их искусное владение словом.

– Ты всегда была воспитательницей, – с нежностью глядя на жену, соглашался принц.

И писатели продолжали приходить.

Каролина знала, что со временем наступит очередь важных политиков.

* * *

И она не удивилась, когда в Лейстер-хаус приехал сэр Спенсер Комптон с посланием от короля. Принц и принцесса приняли его в новых апартаментах.

– Его Величество огорчен разногласиями между ним и сыном, – объяснил сэр Спенсер цель своего визита.

Георг Август ответил, что пусть отец ведет себя как разумный родитель, и тогда он и принцесса готовы забыть о разногласиях.

– Это как раз соответствует желаниям Его Величества, – сказал сэр Спенсер, – и если Ваше Высочество согласится соблюдать определенные условия, то с разладом будет покончено.

– Вы можете мне сказать, что это за условия?

– Да, я пришел сюда для того, чтобы изложить их вам.

– Прошу вас, продолжайте.

– Его Величество требует, чтобы вы платили за содержание ваших детей, дочерей в Сент-Джеймсском дворце и сына в Ганновере.

– Если бы отец разрешил моему сыну приехать в Англию и воспитываться здесь под моим руководством, я бы с величайшим удовольствием заплатил за его содержание здесь.

– По желанию короля ваш сын остается в Ганновере.

– Тогда пусть его содержание там будет привилегией короля! – Георг Август побагровел от гнева.

– Это окончательный ответ Вашего Высочества на данный вопрос?

– Да, это мой окончательный ответ. – Принц с силой ударил кулаком по столу.

– А что насчет содержания ваших дочерей?

– Если король взял их под свое попечительство, пусть он и платит за них.

– Тогда я продолжу перечисление условий, которые король поручил мне изложить вам. Вы не должны заполнять места при вашем дворе без согласия короля и принимать к себе на службу лиц, преданность которых Его Величеству сомнительна.

– Это, разумеется, означает, что мы должны отказаться от людей, которые нам особенно дороги, – быстро вставила Каролина.

– Это условие, которое выдвигает король.

Каролина посмотрела на принца и покачала головой. Но могла этого и не делать. Гнев Георга Августа возрастал с каждой минутой.

– Что еще? – спросил он.

– Вам будет необходимо порвать отношения с любым лицом, которое король объявит неприемлемым для него, и корректно относиться к слугам короля.

– Едва могу поверить, что это все требования Его Величества! – воскликнул принц с явным сарказмом.

– А дети? – поспешно вмешалась Каролина. – Если мы км полним условия Его Величества, будет ли нам разрешено забрать детей?

– Есть, Ваше Высочество, еще одно условие.

– Да?

– Вам вменяется в обязанность не возражать против драна короля попечительствовать над своими внуками.

– Нет! – воскликнула Каролина.

– Нет, нет и нет! – повторил за ней принц.

– Нам лучше остаться в таком положении, как сейчас, – улыбнулась ему Каролина. – Я знала, что принц слишком мудрый и проницательный и, конечно, слишком гордый, чтобы принять подобные условия.

– Это правда, – согласился принц.

Так сэр Спенсер Комптон ушел ни с чем, а ссора с королем не прекратилась.

– Он пожалеет о случившемся, – говорила Каролина принцу. Но в глубине души была бы готова согласиться на любые условия короля, лишь бы вернуть детей. И король это понимал. Поэтому он и ударил в самое больное место, чтобы она больше страдала.

Ну что ж, очень хорошо. Начались открытые военные действия. Если король хочет сражения с сыном и снохой, его желание будет выполнено.

Каролина чувствовала, что в силах заручиться могущественной поддержкой и победить.

И когда с визитом в Лейстер-хаус приехал Роберт Уолпол, она поверила, что ее ждет успех.

* * *

Принц не терял надежды завоевать Мэри Белленден и пользовался любой возможностью, чтобы сообщить ей о своих намерениях. Она же постоянно избегала его, делая вид, будто не понимает, чего он добивается.

Ему нравилось рассказывать о своих желаниях, поэтому он сообщил Генриетте о чувствах, которые питал к Мэри Белленден. Разумеется, Генриетта не могла не знать о них, потому что об этом говорил весь двор. А принцу даже не приходило в голову, что его признание выглядит очень странно. Он делился своим намерением сделать любовницей Мэри Белленден с женщиной, которая уже была его любовницей. Он принц, а это значит, он выше упреков. Больше того, он считал себя любвеобильным мужчиной и верил, что так думают все. Поэтому странно было бы ожидать, что его способны удовлетворить одна любовница и одна жена.

– Этой девушке нравится, чтобы за ней гонялись, – жаловался он Генриетте. – Она наслаждается ухаживаниями. Но это тянется слишком долго. Что мне делать?

Генриетта мягко посоветовала ему прямо сказать ей о своих намерениях.

– Она не дает мне шанса поговорить с пей. Она слишком много смеется. Или притворяется, будто не понимает, что я говорю. Вроде этого мерзавца Ньюкастла. А иногда тараторит так быстро, что я не могу ее понять. Она очень капризная девушка… хотя и очень хорошенькая. По-моему, Генриетта, среди фрейлин моей жены она самая хорошенькая.

– Как пишут поэты: «Или Мэри, или Молли», – согласилась Генриетта.

– О, боэты. Не говори мне о боэтах. Принцесса о них такого высокого мнения, что верит всей их болтовне. Мэри лучше, чем Молли, и я уже давно приметил ее. Генриетта, пригласи ее сегодня вечером к себе, и я поговорю с ней.

Генриетта, как всегда, покорно согласилась выполнить желание принца. Во-первых, она хорошо знала, что Мэри не примет его предложения, а во-вторых, понимала, что, если она пригласит Мэри, ее положение не изменится. Хотя принц постоянно утверждал, что он англичанин, на самом деле он оставался типичным немцем. Во всяком случае, в своем отношении к женщинам. В этом он походил на отца, который более двадцати лет сохранял верность Эрменгарде Шулемберг, независимо от того, сколько у него было других любовниц.

Генриетта передала Мэри Белленден, что вечером по приказу принца ждет ее в своих апартаментах.

Мэри, получив такое распоряжение, сразу помрачнела.

– Я не могу прийти, – заявила она.

– Это приказ принца.

– Вам придется сказать, что я больна.

– Если вы скажете, что больны, он пригласит вас в следующий раз. Ведь вы не можете быть больны постоянно.

– Что же мне делать?

– Сказать правду.

Мэри молча повернулась и ушла, но даже она не рискнула не подчиниться распоряжению принца. В девять вечера она вошла в апартаменты Генриетты. Ровно в девять, ни секундой

раньше, ни секундой позже – принц гордился своей пунктуальностью – он явился туда. Принц сиял от удовольствия. В отличие от мрачной, сдержанной Мэри.

Девушка была не одна: по ее просьбе Генриетта выполняла роль дуэньи и первая встретила принца.

Довольно странно, но Георг Август вроде бы не заметил ее присутствия, а подошел прямо к Мэри, сел рядом и подтянул к себе стол.

– Вы очень хорошенькая фрейлейн, – перемежая английские и немецкие слова, сообщил он ей.

– Ваше Высочество так любезны, – хмуро ответила Мэри.

– Я был бы очень любезным… если бы вы были разумной девушкой.

– По-моему, я разумная, Ваше Высочество. – Мэри не смогла удержаться от легкой дерзости.

– Тогда чего вы ждете?

– Вероятно, Ваше Высочество желает играть в карты? Миссис Говард, несомненно, пригласит других девушек, чтобы составить партию.

– Не в эту игру, – запротестовал принц. – Наша игра рассчитана на двоих.

– Вы должны простить меня, Ваше Высочество, я не знаю;»той игры.

Мэри поднялась, но он рукой задержал ее.

– Айн момент. Вы хорошенькая девушка. Вы тратите много денег, да? Наверно, на красивые платья… на пудру, на мушки, на кружева и ленты?

– Увы! Ваше Высочество прекрасно понимает нас, девушек!

– О, я так понимаю девушек. Правда, Генриетта?

– Да, я уверена, что если Мэри доверится Вашему Высочеству, то найдет вас еще более… любезным.

– Ну, вот видите!

Принц вытащил кошелек и высыпал его содержимое на стол. Несколько монет укатилось на пол.

– Какие красивые золотые гинеи! На них можно много купить.

– Не сомневаюсь, – проговорила Мэри. Кровь бросилась ей в лицо, потому что принц уже в который раз показывал ей деньги. Это было бы нелепо, если бы не было оскорбительно. И вдруг Мэри, импульсивная по натуре, взорвалась и смахнула гинеи на пол.

– Почему вы это сделали? – принц встревоженно смотрел на нее. – Потому, Ваше Высочество, что мне не нужны ваши деньги. Мне совершенно все равно, сколько гиней у вас в кошельке. Если вы еще раз покажете их мне, я… я убегу. Я не хочу их больше видеть.

– Вам не нужны гинеи?

– Не нужны, Ваше Высочество.

– Но на них можно купить такие красивые вещи.

– На них нельзя купить меня.

Мэри встала, глаза у нее горели. Принц тоже поднялся. Генриетта огорченно смотрела на них. Похоже, Мэри сошла с ума. Разве она не понимает, что нельзя так говорить с принцем Уэльским?

– По-моему, мисс Белленден слишком возбуждена, – мягко проговорила Генриетта.

Наступило недолгое молчание. Мэри будто бы пришла в себя и испугалась. Увидев ее в таком состоянии, принц сообразил, как ему следует поступить. Тактичность Генриетты спасла его достоинство.

– Думаю, если мисс Белленден расскажет Вашему Высочеству, что у нее на уме… вы сможете понять, как она расстроена, и простите ее, – продолжала Генриетта.

Принц повернулся к Мэри – та смотрела на рассыпанные по полу гинеи.

– Хорошо, – сказал принц, – давайте сядем, и вы мне расскажете, что у вас случилось.

Мэри села.

– Я влюблена, – с трудом выдавила она из себя. – И собираюсь выйти замуж.

– Кто он? – спросил принц.

– Я бы предпочла не называть его имени.

– Она боится неудовольствия Вашего Высочества, – помогла девушке Генриетта.

– Я недоволен, – подтвердил принц, в эту минуту похожий на ребенка, у которого отобрали долгожданное угощение.

– Но Ваше Высочество так добры, что поймете, какие чувства у этих молодых людей, – мягко вела свою линию Генриетта.

– Можете рассказать мне. – Принц смотрел на Мэри.

– Я люблю одного человека, Ваше Высочество, и для меня не существует другого мужчины, кроме того, за кого я хочу выйти замуж.

– Как его имя?

– Я не могу сказать Вашему Высочеству. Принц взглянул на Генриетту.

– Они уже очень давно хотели бы пожениться, – объяснила Генриетта. – Вероятно, мисс Белленден дала своему возлюбленному обещание быть верной и выйти за него замуж задолго до того, как узнала об интересе Вашего Высочества к ней. – Генриетта пожала плечами: мол, что тут поделаешь?

– Мне это не нравится, – объявил принц.

– Мисс Белленден попросит прощения у Вашего Высочества.

– Я прошу у Вашего Высочества прощения, – проговорила Мэри, будто повторяла заученный урок.

– Так вы выйдете замуж за этого человека?

– Да, Ваше Высочество.

– И будете чувствовать себя счастливой?

– Да, Ваше Высочество.

– Вы не должны выходить замуж, не сказав мне. Понимаете, я хочу это знать.

Мэри молча встала. И опять Генриетта кинулась на помощь.

– По-моему, Его Высочество разрешает вам сейчас уйти.

– Да, идите, – подтвердил принц.

Когда за Мэри закрылась дверь, он с безутешным видом уставился на стол.

Генриетта, не говоря ни слова, нагнулась, собрала гинеи и сложила их в кошелек.

– Почему она не сказала мне об этом раньше? – выкрикнул принц и внезапно с силой ударил кулаком по столу.

– Несомненно, она боялась.

– Разве я такой страшный?..

– Вы принц, – улыбнулась Генриетта. – Никто не рискнет вызвать ваше неудовольствие.

Принц засмеялся, но мгновенно снова принял серьезный вид.

– А ты, Генриетта? Ты не станешь вызывать мое неудовольствие?

– Надеюсь, Ваше Высочество, что не стану.

– Генриетта, – вздохнул он, – ты хорошая женщина.

– Я рада, что Ваше Высочество так думает обо мне.

– Я получаю много удовольствия от нашей… дружбы, – принц посмотрел на часы. – Пора заняться любовью, – объявил он.

* * *

Покинув апартаменты Генриетты, Мэри пошла искать своего возлюбленного. Он был придворным принца, поэтому найти его не составляло труда. Но Мэри не хотела, чтобы их видели вместе. Она считалась первой придворной красавицей и, естественно, на ее счет любили посплетничать. С нее не спускали глаз. А Мэри не хотела, чтобы при дворе узнали, что она помолвлена с Джоном Кэмпбеллом, который писал об этом стихи. Первой она встретила Софи Хоув. Та, увидев, что Мэри, раскрасневшись, идет из апартаментов Генриетты Говард, загорелась любопытством узнать, что произошло.

– Я сейчас совершила ужасную дерзость, – вздохнула Мэри.

– Я только этим и занимаюсь, – засмеялась Софи. – Не хочешь же ты сказать, что отняла у Генриетты ее место при Его Высочестве.

– Как ты смеешь так говорить! Будто бы я этого хочу!

– О, конечно, не хочешь. Я знаю, у тебя есть дорогой Джон.

– Не называй имени. Если это дойдет до его ушей…

– До чьих? Его Высочества? Ох, он не только с готовностью, но и с удовольствием дал бы Джону титул и земли в обмен на его услужливость.

– На что ни Джон, ни я никогда не пойдем. Послушай, Софи, сейчас только что была невообразимая сцена. Я разбросала по полу его гинеи.

– Что? Он опять предлагал тебе деньги?

– Да, как всегда! Но на этот раз я так разозлилась… Кроме того, я была там одна, больше никого не было, кроме него и Генриетты Говард. Я чувствовала себя ужасно. Я сказала ему, чтобы он оставил свои намерения, потому что я люблю другого.

– Ой, Мэри Белленден!

– И сейчас я боюсь и хочу увидеть Джона. Софи, ты должна пойти и сказать ему.

– А почему ты сама не пойдешь?

– Нельзя, чтобы нас видели вместе. Начнутся пересуды, это, конечно, дойдет и до него…

– Понимаю.

– Прошу тебя, Софи.

– Ладно. Попробую его найти.

– Приведи его сюда, чтобы мы могли спокойно поговорить.

– Когда я приведу его, ты хочешь, чтобы я, как дуэнья, осталась с вами?

– В этом нет необходимости.

– Береги свое целомудрие. Что будет, если ты потеряешь его? Уступишь – и он уже не будет с таким жаром ждать вашей свадьбы.

– Побереги свою мудрость для себя. Тебе, Софи, она нужна больше, чем мне. Если ты еще раз скажешь мне такое, я перестану с тобой разговаривать.

– Ладно. Жди, я приведу его. А ты случайно не знаешь, где я скорей всего найду твоего Джона?

– В апартаментах принца. Иди же, Софи, пожалуйста.

У Софи было доброе сердце, и она очень любила маленькие тайны и интриги. Она быстро отправилась на поиски, и вскоре Джон Кэмпбелл встретился с Мэри.

– Софи сказала, что я тебе очень нужен, – проговорил он после того, как они нежно обнялись.

– Ты мне всегда нужен, – ответила Мэри.

– И ты мне тоже. Она кивнула.

– Но я боюсь.

Когда Мэри рассказала Джону о том, что произошло в апартаментах Генриетты, он помрачнел.

– Он не сможет отказаться от тебя. Я это понимаю.

– Ему придется. Но он попытается испортить мне жизнь. Если так, я брошу двор и убегу.

– Если мы поженимся…

– А это возможно?

– Наш брак мог бы быть тайным. Ты готова, Мэри, к такому?

– Да, Джон, готова.

– Тогда, если он снова начнет тебя преследовать, ты можешь рассказать принцессе.

– Думаешь, это разумно?

– Я уже так долго пытаюсь придумать что-нибудь разумное, – засмеялся он. – И придумал – тайный брак. Вспомни Черчиллей. Они поженились тайно. А почему мы не можем?

– Никто не должен знать.

– Никто.

– Софи может догадаться.

– Не думаю. Она сейчас занята новым флиртом.

– Откуда ты знаешь?

– Когда она пришла за мной, я был с Нанти Лаутером.

– Я его не знаю.

– Он младший брат лорда Лонсдейла. Они с Софи кинулись друг к другу. Да, Софи так будет увлечена новым любовным приключением, что забудет о нас.

Как всегда, в определенное время принц Уэльский покинул апартаменты Генриетты и направился в свою часть дворца.

Генриетта – хорошая любовница. Он никогда не бросит ее, думал принц.

А в это время Мэри и Джон Кэмпбелл строили планы своей свадьбы, которая должна была состояться в строжайшем секрете.

Каролина играла в карты в одной из парадных комнат Лейстер-хауса, которую она превратила в приемную, где принц и принцесса принимали важных визитеров. Сегодня у нее было скверно на душе. Ей только что передали последнюю историю насчет Мэри Белленден и гиней. Девушка в последнее время выглядела подавленной, и Каролина поверила, что история правдивая. Как бы она хотела, чтобы у Георга Августа было хоть немного больше ума!

Принцесса опять была беременна. Ей начинало казаться, что ее жизнь становится немного похожей на жизнь королевы Анны, которая каждый год рожала ребенка и теряла его, едва он видел свет. Только маленький герцог Глочестер вначале порадовал ее, но и он не пережил своего детства. Нет, все-таки у Каролины другое положение. Во всяком случае у нее есть дорогой Фрицхен и девочки. Но в последние годы все идет наперекосяк. Иногда Каролина думала, что ей уже никогда не родить здорового ребенка.

Она боялась, что роды снова кончатся неудачей, что король будет жить еще долгие годы и так же плохо относиться к ним, а тем временем поведение принца начнет вызывать смех, люди будут перешептываться за их спинами, а бесстрашные писаки – читать в кофейных памфлеты, высмеивающие Георга Августа.

Каролина убеждала себя, что такое состояние пройдет, что плохое настроение у нее временно и объясняется тем, что она тоскует без детей. Если бы дети были с ней, она могла бы вынести все – и жестокость короля и унизительные причуды принца. Эти люди для нее ничего бы не значили.

Каролина окинула взглядом комнату. Сидевшие за картами поглощены игрой. Красивый лорд Гервей беседует с ее фрейлинами. Взгляд принцессы остановился на очаровательном лице Молли Липл и немного смущенном лице Маргарет Медоуз. Несомненно, Маргарет чем-то шокировали блестящие остроты лорда Гервея. Генриетта Говард играла с принцем в карты. «О, если бы, – подумала Каролина, – он довольствовался Генриеттой!»

Принцесса могла доверять этой женщине, которая никогда не позволяла себе хвастаться вниманием принца, всегда оставалась скромной. Именно ее тактичность сделала случай с гинеями не таким скандальным, каким он мог бы быть.

В музыке наступил краткий перерыв, и из группы придворных и фрейлин до Каролины донесся взрыв смеха.

«Наверное, как обычно, шутит молодой лорд Стенхоп», – подумала Каролина. Ей не очень нравился этот маленький человек, почти карлик. Он так странно выглядел: голова огромная, тело, казалось, сгибается под ее тяжестью и маленький лорд вот-вот упадет. Он говорил высоким фальцетом, и голос был таким же непривлекательным, как и все остальное в лорде Стенхопе. Но не существовало яда страшнее его языка.

– Что вызвало смех? – спросила Каролина.

– Мы говорили, Ваше Высочество, о мадам Кильманзегге, – ответил лорд Стенхоп.

– Но что тут смешного?

– Достаточно посмотреть на эту леди, и тут же становится смешно.

– Наверно, милорд, вас легче рассмешить, чем большинство из нас.

– Очевидно не легче, чем Его Величество, который так любит развлекаться с ней.

В Лейстер-хаусе стало традицией с едва заметной насмешкой говорить о короле и его любовницах. Каролина всегда поощряла такие шутки, потому что считала, нет оружия эффективнее, чем смех.

– Вкус Его Величества так ярко выражен в облике этой дамы, что все остальные леди подходящего возраста, желающие завоевать его расположение, растягиваются и надуваются вроде той сказочной лягушки, которая соперничала с быком. Одни добиваются успеха. Другие лопаются.

Снова раздался взрыв хохота. Особенно выделялся звонкий смех Софи Хоув, которая заражала весельем других. Интересно, ей в самом деле так смешно или она радуется обществу Энтони Лаутера, с которым все время обменивается пылкими взглядами? Скоро хохотали уже все присутствовавшие, и даже Каролина позволила себе улыбнуться.

– Зато, – сказала она, – из-за своего цвета лица эта дама очень молодо выглядит, не больше чем на восемнадцать – двадцать.

– О да, мадам, – согласился Стенхоп, – на сто восемнадцать – сто двадцать килограммов.

Снова такой взрыв хохота, что у некоторых даже выступили слезы. Со Стенхопом так всегда. Каролина посмотрела на красивого лорда Гервея, стоявшего в другом конце комнаты. Он такой же умный, как и Стенхоп, но гораздо привлекательнее!

Вечер проходил успешно как большинство ее приемов. Каролина надеялась, что к ней заглянут Роберт Уолпол и его зять Тауншенд. Они заходили время от времени, и Каролина всегда радушно принимала их. Конечно, принцесса осознавала, что эти двое ищут только свою выгоду. Но если бы они открыто восстали против короля и перешли на сторону принца и принцессы, это был бы огромный шаг вперед. С такими людьми, как ее политические друзья, а также и с Га, Попом и Ньютоном, представлявшими искусство и науку, она могла бы создать блестящий двор, сравнимый с любым знаменитым двором прежних лет. А с таким двором было бы нетрудно заложить фундамент своей власти.

Каролина остановила взгляд на принце. Жизнь сама дарует утешение. Если бы муж не был таким тупицей, разве она сумела бы так быстро завоевать уважение, которым теперь пользуется? Разве смогла бы задавать тон, создав двор, соперничающий с королевским? А то, что она здесь задает тон, знают все, кроме принца.

Нельзя быть нетерпеливой. Нельзя принимать близко к сердцу неудачи последнего времени. Наступит день, и она вернет себе детей. Тогда у нее будет все, о чем она мечтала.

А пока надо ждать.

Принц резко встал из-за карточного стола и посмотрел на часы. Игра закончена. Ему надо идти к себе и готовиться к визиту. С тех пор, как Мэри Белленден ясно сказала, что не принимает его ухаживаний, он каждый вечер исправно посещал Генриетту. Его точность в таких вопросах стала объектом шуток.

– Принц, – рассказывали острословы, – все делает вовремя: ест, пьет, гуляет и занимается любовью.

Такие шутки давали простор непристойностям, и Каролина боялась, что Георг Август и она будут выглядеть комичными.

Если б только он не делал этого… Если б только он не делал того…

Эти мысли теперь постоянно вертелись у нее в голове. Но она никогда и намеком не выдавала своего критического отношения к мужу.

Принц ушел, и Каролина последовала за ним. Как всегда, он будет готов за десять минут до девяти и начнет с часами и руках расхаживать от окна к дверям, следя за движением секундной стрелки, чтобы войти в комнату своей любовницы ровно в девять часов.

Каролина пожала плечами. С этим она ничего не может поделать. Только очень юные девушки и дуры жалуются на любовниц мужа. Курфюрстина София научила ее этой мудрости.

Фрейлины помогли ей раздеться. Она твердо решила быть осторожной и доносить ребенка до своего благополучного разрешения от бремени. Она должна беречь свое здоровье и не позволять себе огорчаться, что бы ни выкинули король… или принц.

Одна из женщин замялась у двери и явно хотела остаться и сообщить что-то по секрету.

Каролина отпустила других и попросила эту остаться. Она раньше как-то не замечала новую девушку среди других, но сейчас увидела, что она очень хорошенькая.

– В чем дело? – спросила Каролина. – Что вы хотите мне сообщить?

– Ваше Высочество, думаю, я должна вам сказать… Думаю, это мой долг сказать вам…

– Да, слушаю, – Каролина насторожилась.