Текст книги "Королева в ожидании"
Автор книги: Виктория Холт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)
ОТЪЕЗД КОРОЛЯ
Мэри Белленден высунулась из окна, пытаясь увидеть красивого молодого человека, пересекавшего двор и готового скрыться за дверью, которая вела в апартаменты принца.
Он помахал ей рукой и ушел, она вздохнула и резко обернулась, почувствовав, что за ней наблюдают две фрейлины.
В природе не могло быть двух девушек, менее похожих друг на друга, чем Маргарет Медоуз и Софи Хоув. Маргарет, сжав руки перед собой, осуждающе смотрела на Мэри. А Софи сочувственно посмеивалась.
– Какое неприличное поведение, – проворчала Маргарет.
– Не вижу ничего неприличного, – отрезала Мэри.
– Конечно, не видишь. Ты привыкла к таким манерам, и они кажутся тебе приемлемыми. Но для меня это уже слишком.
– Право, Маргарет, – запротестовала Софи. – Скажи, что плохого в том, если мы помашем из окна друг другу рукой?
– И, несомненно, назначите свидание.
– И в этом нет ничего плохого, – возразила Софи. – Конечно, все зависит от того, что случится во время свидания. – И Софи так весело засмеялась, что Маргарет решила: не иначе, как девушка вспомнила собственное нескромное поведшие.
– Замолчите обе, – приказала Мэри. – Не хочу, чтобы вы плохо говорили о Джоне.
– Итак, его зовут Джон? – воскликнула Софи.
– Да, Джон, и он благородный человек. Я не хочу, чтобы вы сплетничали о нем. Понимаете?
– О, понимаем, понимаем! – обрадовалась Софи. – Мы отлично понимаем, что наша Мэри наконец влюбилась.
– Не кричи, – одернула ее Маргарет. – Никогда не видела более неприличного поведения. Ты, Софи Хоув, ведешь себя ужасно. Что же касается тебя, Мэри Белленден, то будь осторожна. Мужчины способны без конца говорить о любви, пока не добьются того, чего хотят, и тогда…
– Это правда, Мэри, – согласилась Софи. – Ох, как они умеют говорить о любви! А потом смеются, рассказывают своим друзьям об уступившей им леди и советуют попытать у нее удачи.
– Ты не понимаешь, и ты, Маргарет, тоже не понимаешь. Ты ведь такая недотрога, а ты, Софи, слишком увлечена флиртом.
– А ты, наша дорогая Мэри… Ты такая, какой нужно быть, да? – засмеялась Софи.
– Я… я серьезная девушка.
– А он? – Софи хохотала до слез. – Могу тебе открыть один секрет. Если хочешь хоть что-нибудь узнать о самой интересной вещи на свете, приходи к Софи.
– И что же это за вещь?
– Мужчины! – воскликнула Софи.
– Если ты что-то и знаешь о них, Софи Хоув, то во всем остальном ты полная невежда.
– А больше ничего и не надо знать, уверяю тебя, Маргарет.
Мэри мечтательно слушала их. Полковник Джон Кэмпбелл – красивый молодой человек из свиты принца. Когда-нибудь они поженятся, но пока придется ждать. У бедного Джона мало денег. А Мэри, одной из первых красавиц двора, по всеобщему убеждению, предстояло сделать блестящую партию. Вообще-то, все уже заметили, что принц обратил на нее внимание. «Нет, – сердито подумала Мэри, – это уж слишком». Она не намерена выбирать легкую дорогу к почестям, став любовницей принца, а потом, может быть, и короля.
«И я действительно была бы дурой, – рассуждала Мэри, – если бы приняла всерьез намеки принца. Его сами по себе женщины не очень интересуют. Для него главное – доказать свою мужскую силу. И он думает, что лучший способ для этого – выставлять себя ненасытным любовником».
Каким пошлым и глупым казалось такое тщеславие по сравнению с любовью, которую она и Джон Кэмпбелл питали друг к другу!
«Наступит день, – мечтала Мэри, – и мы поженимся. Может быть, сначала тайно… но какое это имеет для нас значение?» Джон рассказывал ей о великой любви своего героя, герцога Мальборо, к герцогине. Они поженились тайно, задолго до тех дней, когда к герцогу пришла слава. И что бы ни говорили о великом герцоге и его необузданной герцогине, никто не сомневается в их любви друг к другу. Их любовь пережила и славу и неудачи.
– Так будет и с нами, – сказал ей Джон.
– Ты станешь таким же великим полководцем, как Мальборо, – ответила она. Но Мэри надеялась, что никогда не будет такой вздорной женщиной, как герцогиня.
Нет, она всегда останется самой очаровательной, самой красивой женщиной в мире, у нее всегда будет прекрасный характер, заверил ее Джон.
– Ты единственный, кто сделал свой выбор, – пошутила она, ибо при дворе постоянно судачили о ее соперничестве с Молли Липл и велись неустанные споры о том, кто из двух девушек красивее.
– Будь осторожнее с принцем.
Джон очень боялся за нее. Она весело заверила его, что ему незачем предупреждать ее об опасности.
Между тем разговор продолжался, и Софи Хоув жаловалась на кредитора:
– Я сказала ему, что пока не могу заплатить. Я сказала, что он служит фрейлине принцессы – а это уже достаточная награда.
– Уверяю тебя, если он пожалуется принцессе, ты получишь выговор.
– Ох, Маргарет, до чего же нудными бывают хорошие люди! Признаюсь тебе, я ужасно много должна, даже боюсь посчитать сколько. По правде говоря, когда мне присылают счет, я прячу его… быстро-быстро.
– От тебя только этого и можно ждать. Не забывай, ты одна из главных виновниц случая в церкви. Это из-за тебя фрейлин спрятали за перегородкой. Ты заработаешь себе плохую репутацию, Софи. Удивляюсь, почему Ее Высочество продолжает держать тебя.
– Не может же она отправить в отставку внучку дедушки, принца Руперта… хотя на нашем фамильном гербе и есть маленькое пятно.
– Легкомысленное создание, я не удивлюсь, если ты плохо кончишь.
– Можешь не сомневаться, пока я доберусь до конца, я повеселюсь вдосталь. Как бы мне хотелось быть богатой! Как бы и хотела иметь симпатичного доброго друга, который оплачивал бы мои счета. Тогда бы мне не приходилось ломать голову и прятать их.
– В этом мы все похожи друг на друга, – вышла из задумчивости Мэри. – Как представлю, сколько должна – дрожь пробирает.
– Допрый день, леди! – Дверь открылась, и появился Георг Август в сопровождении герцога Аргилла, его брата лорда Айле и нескольких джентльменов из свиты принца.
Три девушки поспешили сделать реверанс, принц благосклонно улыбнулся им всем, но не сводил глаз с Мэри Белленден.
– Какие вы хорошенькие, – сказал он.
– Ваше Высочество очень любезны, – ответила Маргарет Медоуз.
– Всегда рад быть любезным с хорошенькими молодыми леди.
Его взгляд чуть ли не умолял Мэри, но она даже не смотрели на него.
Принц покачался на пятках, потом засунул руки в карманы, где были какие-то монеты, и стал позвякивать металлом. – Всегда рад быть любезным, – повторил он. На этот раз Мэри не удалось избежать встречи с его взглядом.
– Всегда рад. Мэри опустила голову.
– Ваше Высочество желает, чтобы мы сопровождали принцессу? – смело спросила она.
– Да, принцессу. Вы будете сопровождать ее в театр. Вы любите театр?
– Очень, Ваше Высочество.
– Это карашо.
Маленькие глазки принца зажглись желанием, выражая этим, что, как и Джон Кэмпбелл, он считает Мэри Белленден самой красивой девушкой при дворе. И естественно, что принц должен выбрать себе в любовницы самую красивую.
– Мы не должны задерживать Ваше Высочество, – проговорила Мэри, поспешно вышла из приемной и направилась в апартаменты принцессы.
* * *
По дороге в Друри-Лейн Каролине нравилось проезжать по улицам Лондона. После мятежа она стала очень популярной, и очевидно даже больше, чем ее муж. Втайне это ей нравилось.
Каролина не собиралась оставаться на заднем плане, когда принц станет королем, а она будет королевой. Она сама намерена выбирать министров, которые будут служить им. И она твердо решила дать понять каждому значение королевы. Наблюдая глупые, тщеславные выходки Георга Августа, она часто размышляла, что будет с королевством, если она не возьмет бразды правления в свои руки. Георг Август – болван. Должно быть, он злится всякий раз, как вспоминает о своем маленьком росте. И он завел себе такую любовницу, как Генриетта Говард, к которой не испытывал особых чувств, завел только для того, чтобы все знали – у принца есть любовница. Георг Август – дурак, но жена у него мудрая женщина.
Тем более Каролину радовало, что люди на улицах узнают ее как принцессу и что она им нравится.
Каролина была не только мудрее Георга Августа, но и мудрее Георга I, которого совершенно не волновала его непопулярность, что свидетельствовало о его глупости. Он, не скрывая, отдавал предпочтение Ганноверу и отказывался говорить на языке своих подданных, что в глазах англичан выглядело почти как оскорбление. Принц, хотя и не такой непопулярный, как король, упустил возможность стать любимцем горожан. Памфлетисты разгадали его, их язвительные перья не колеблясь нарисовали портрет тщеславного коротышки. Каролина быстро поняла, что англичанам нравится высмеивать своих правителей, и решила по возможности не давать им поводов для насмешек.
– Да здравствует принцесса! Да здравствует принц! Она с тревогой взглянула на мужа. Неужели он заметил, что приветствий в адрес принцессы больше, и они звучат дольше, чем в адрес принца? Каролина надеялась, что он не обратил на это внимания, иначе Георг Август рассердится на нее. Как хорошо она теперь знает своего маленького мужа! Так и должно быть. Чем лучше она будет понимать его, тем легче ей будет управлять им.
– Мы им нравимся, – пробормотал он и, прижав руку к сердцу, галантно поклонился молодой женщине в толпе.
– Мне так приятно видеть, что тебя они любят больше, чем твоего отца, – сказала Каролина.
– Ах, они ненавидят старого дьявола. И я люблю их за это. Георг Август счастливо засмеялся, и все наблюдавшие за ними сделали вывод, что принц и принцесса в самых лучших отношениях друг с другом. И толпа еще раз поприветствовала принцессу, вспомнив, сколько она сделала добра зимой, когда пришли трудные дни.
Особенно громко выкрикивали имя принцессы лодочники, зарабатывавшие на жизнь, перевозя горожан через реку. Они были благодарны принцессе Уэльской за помощь, которую они оказала им, когда они голодали.
Они вспомнили, как сезон еще не кончился, а уже пришла ужасная зима, и Темза замерзла. Лед был такой толстый, что по нему с берега на берег свободно проезжали экипажи и на кострах жарили мясо.
В историю это время вошло под названием «Зима Сильного Мороза» или «Великая Нужда». Лодочники не могли зарабатывать себе на пропитание своей профессией. Принцесса проявила сочувствие к их страданиям и собрала для них деньги. Поэтому на берегу Темзы бедные лодочники всегда радостно приветствовали добрую принцессу, когда мимо проезжал ее экипаж.
А другие вспоминали, как она просила о снисхождении к тем несчастным, которых схватили во время мятежа 1715 годи. Правда, нельзя сказать, чтобы ее просьбы подействовали ни угрюмого старого Георга. Вроде бы ему не нужна английским корона, но он безжалостно обошелся с теми, кто пытался ее отнять. Горожане видели казнь лорда Деруэнтуотера и лорда Кенмюра. Они слышали, как графиня Нитсдейл умоляла короля о снисхождении к ее мужу и как жестоко отказал Георг безутешной леди.
По городу ходили рассказы о чудесном спасении лорда Нитсдейла из Тауэра. Таком романтическом и таком волнующем, что оно могло бы вызвать симпатию и у твердокаменного ганноверца. Нитсдейл находился в Тауэре и ожидал смерти, а его жене не удалось тронуть сердце короля своими мольбами. Но графиня была не только храброй, но и решительной женщиной. Вместе с компаньонкой она пришла в Тауэр, надев на себя два плаща, а компаньонка была в двух платьях. В камере осужденного на смерть они быстро одели лорда Нитсдейла в женское платье и плащ, наложили румяна и пудру, низко опустили на лицо капюшон, и леди Нитсдейл с мужем вышла из тюрьмы, оставив в камере компаньонку.
Такая романтическая история способна захватить воображение каждого. Нитсдейлы бежали на континент, и даже Георг понял, что нельзя наказывать женщину, участвовавшую в обмане. Настроение толпы и так склонялось не в его пользу. И хотя Яков вернулся во Францию, это еще не значило, что англичане полюбили Георга.
Но пока принц и принцесса ехали по улицам, направляясь в Друри-Лейн, горожане вспомнили, что принцесса просила короля о снисхождении к пойманным мятежникам 1715 года, и среди них и о лорде Нитсдейле. Поэтому имя принцессы связывали с романтическим побегом, и за это люди еще больше любили ее.
Что касается принца, то он не был неприятным человеком; к тому же его ненавидел отец, и эта ненависть вызывала симпатию народа к принцу.
Поэтому в толпе всегда находились желающие поприветствовать криками принца и принцессу Уэльских.
Для Каролины улицы Лондона всегда представляли волнующее зрелище. Шум и цвета сильно отличались от всего, что она видела до приезда в Англию. Ее не переставали очаровывать крики уличных продавцов, прокладывавших себе путь среди экипажей и случайного портшеза. Ее так смешило, когда ухмылявшийся пирожник, поймав взгляд принцессы, кричал: «Вкусные горячие пироги. Говяжья сердечная начинка для вашего сердца». Любезной улыбкой она показывала, что оценила шутку, и пирожник присоединял свой голос к славящей принцессу толпе. Каролина научилась искусству быть одновременно приветливой и полной достоинства, чего ни принц, ни король так и не достигли.
Они прибыли в театр. Каролина явилась в обтягивающем талию платье, лиф которого был вырезан достаточно низко, Чтобы свободно видеть «самую прекрасную в мире грудь». На юбке множество воланов. Драгоценности и на шее, и на руках, и на пальцах. Волосы причесаны в ее любимом стиле – локоны, падающие на плечи. Она не носила высокой прически, чтобы не добавлять себе несколько дюймов и не привлекать внимания к тому, что она выше принца. По той же причине Каролина всегда ходила в туфлях на низком каблуке.
Друри-Лейн! Зрители все ближе и ближе теснились к ним, чтобы поглядеть на принца и принцессу.
Кто король, а кто претендент? – выкрикнули из толпы. – Тише! Трижды «ура» нашей принцессе! Улыбаясь, Каролина бросила быстрый встревоженный взгляд на Георга Августа. Но он ничего не заметил и, улыбаясь, пробивался через толпу, тесно окружившую его.
Добрые люди, я счастлив быть среди вас. Вы лучший ни род в мире.
«Только излучаемая им искренность может сделать приемлемой столь грубую лесть», – подумала Каролина. – Да здравствует Яков Третий! – Да здравствует король Георг!
– Проклятие королю Георгу! Пусть отправляется в Ганновер!
Раздался громкий непристойный смех. Но кто же придает значение крикам возбужденной толпы?
Принца и принцессу провели в их ложу, и они сели там у всех на виду. Каролина раскланивалась и улыбалась, когда ее приветствовали из партера. Принц рядом с ней сиял от удовольствия.
– По-моему, нас любят, – прошептал он. За их спинами в глубине ложи стояли два гвардейца. Как только принц с принцессой заняли свои места, поднялся занавес.
Каролина увлеченно смотрела на сцену. Пьеса была интересная – «Удивительная женщина, умеющая хранить тайму». Она была посвящена принцу, чем, в частности, и объяснилось их присутствие в театре. Каролина угадала отдельные намеки на принца, возможно, несколько ироничные, но ничего, это особенно нравится зрителям. Принц довольно смеялся вместе с публикой, показывая, как ему приятно быть среди англичан.
«Если бы нам пришлось вернуться в Ганновер, мы бы сожалели об этом всю оставшуюся жизнь, – подумала Каролина. – Слава Богу, все закончилось. Они признали нас. Яков никогда не повторит попытку. У него был шанс, и он им не сумел воспользоваться. Теперь мы в безопасности».
Ее мысли прервали выкрики толпы: «Кто король, а кто претендент?» Ничего серьезного, просто цитата из памфлета, понравившаяся людям. «Да здравствует Яков Третий!» Ох, как они любят покричать. Достаточно один раз проехать мимо лондонской толпы, чтобы это понять. Лондонцы любят посмеяться и обожают, чтобы их развлекали, поэтому одна из обязанностей королевской семьи давать повод для развлечений. Мысль о том, что за проливом есть еще один король, вносит интерес в их жизнь. Им нравится наблюдать за враждой. Но никто не хочет войны. И поскольку по сути они очень ленивы, то им все равно, какой король сидит на троне… до тех пор, пока он дает им возможность повеселиться.
«Нам здесь ничто не грозит, ничто, – подумала Каролина. – Это наш дом на всю оставшуюся жизнь. Скоро должны привезти Фрицхена». Она так радовалась, когда маленькая Каролина приехала в Англию, но все равно скучала по Фрицхену. Ведь он был ее единственным сыном. Наследником. После смерти отца он станет королем Англии. И только потому что его угрюмый старый дед приказал оставаться мальчику в Ганновере, он не может жить с родителями.
Она хотела знать, почему он должен торчать в Ганновере? Какая польза держать его там? Как может мальчик девяти лет управлять таким государством, как Ганновер? Он – номинальная глава государства? Какая глупость! Георг I, король Англии, оставался курфюрстом Ганновера и управлять своим владением это его дело. Только самый бесчувственный человек на свете может разлучить с матерью мальчика девяти лет.
Но король Георг I и был бесчувственным человеком.
«Скоро я возненавижу его», – подумала Каролина.
Но, конечно, она не должна подавать виду. Она должна играть свою роль кроткой, покорной женщины.
Но не всегда будет так. В один прекрасный день…
Нельзя желать смерти ближнему, это бесспорно. Но она уже сейчас готова стать королевой Англии.
Король Георг совсем не молод, и когда он умрет… Она улыбнулась человеку, сидевшему рядом с ней. Он будет следующим королем Англии, а она станет королевой. Королева Каролина, реальная власть в стране!
Это случилось внезапно. Сначала громкий звук выстрела. Затем на секунду или на две мертвая тишина, будто вся публика окаменела. Тишина… Ни звука. Рядом с ней Георг Август. Пепельное лицо под башней парика. Актеры и актрисы замерли, словно изображая немую сцену. Затем тишину разорвал стон из партера. Раздался крик: – Держи его! Он стрелял в принца! Через мгновение весь театр вопил и орал. Потом до Каролины дошло, что у них за спиной лежит убитый человек, и она поняла, что пуля, предназначавшаяся Георгу Августу, чудом пролетела мимо и попала в гвардейца, стоявшего в глубине ложи.
Георг Август хотел встать, но Каролина схватила его за руку и удержала.
И каком настроении люди, собравшиеся внизу? Только что прозвучавший выстрел мог быть сигналом к мятежу. Здесь, в театре, она и принц пойманы, как в ловушке, и станут легкой добычей для своих врагов. Одно ошибочное движение может положить конец всем надеждам и даже жизни. В ложу вошел директор театра.
– Ваши Высочества… – он замолчал и в ужасе уставился на убитого, лежавшего на полу.
– Принц не пострадал, – сказала Каролина.
– Ваши Высочества…
– Прикажите убрать этого человека… Вызовите к нему врача…
– Он мертв, Ваше Высочество.
– Тогда унесите его.
– А вы, Ваши Высочества?
– Мы останемся здесь. Распорядитесь, чтобы пьеса продолжалась.
Директор остолбенел от удивления. Принц недовольно глядел на жену. Даже в такой момент он не хотел, чтобы она сама принимала решения.
– Если ты обратишься к публике, она, наверно, услышит тебя, – продолжала Каролина. – Скажи им, что убит человек.
Она посмотрела вниз на сцену. Там началось страшное смятение. Нарисованная картина ожила и пришла в движение. Актеры прыгали со сцены в партер. Оттуда доносились стоны и вопли, зрители, давя друг друга, ринулись к дверям.
– Сейчас начнется бунт, – сказал директор. Принц встал.
– Добрые люди, – крикнул он, – беспокойство кончилось. Какой-то сумасшедший пытался застрелить меня. Но ему не удалось… Вы сами видите. Мы пришли сюда смотреть спектакль.
Георг Август был на высоте. Никто не мог бы назвать его трусом. И мысль о том, что он чудом избежал смерти, возбуждала его. Он всегда мечтал быть в центре сцены, героем события. И сейчас был как раз такой момент.
Он стоял и ждал тишины. И наконец публика стихла, все взгляды были устремлены на королевскую ложу.
– Убийца схвачен, – продолжал принц. – И сейчас мы будем смотреть спектакль…
В этот момент стрелявшего потащили к выходу, и внимание публики разделилось между ним и ложей принца.
– Ведь это хорошая пьеса, правда, друзья мои? Наступила минутная тишина. Каролина подумала, что сейчас может произойти что угодно.
Потом люди внизу стали возвращаться на свои места, актеры взобрались на сцену, и спектакль продолжился.
Прогуливаясь в парке Гемптонского дворца, король обсуждал волнующий проект. Его министры, Тауншенд, Уолпол и Стенхоп, никогда не видели Георга таким оживленным. И Уолпол подумал, что если бы народ Англии увидел его в этот момент и узнал бы причину его радости, то король стал бы еще менее популярным, чем был.
– Сейчас, когда все устроено и наведен порядок, мне нет необходимости быть здесь. Я могу сделать небольшую передышку. В конце концов, Ганновер тоже нуждается в моей заботе. Я должен нанести визит брату и посмотреть, как он справляется с делами.
Уолпол и Тауншенд переглянулись. Если он уедет, то дела нации останутся в их руках. А что может быть приятнее этого? Правда, Георг никогда активно не вмешивался в управление. Его так мало интересовало это королевство, что даже не было желания управлять им.
– Не вижу причины, почему бы вам, Ваше Величество, не нанести визит в Ганновер, – поддержал короля Уолпол.
– Ваше Величество предполагает, что принц и принцесса будут сопровождать вас?
Георг задумался.
– Принц, видимо, должен остаться в Англии как регент, – предположил Стенхоп.
– Регент! – воскликнул король. – Никогда этого не будет. Вы знаете принца. К тому времени, когда я вернусь, корона будет у него.
Министры были в нерешительности.
– Это обычная процедура, Ваше Величество. Возраст Принца позволяет…
– Для меня это не важно. Он не будет регентом. Принц – дурак.
– Тогда что Ваше Величество предлагает?
– Я предлагаю, чтобы он не был регентом. Чтобы у него не было возможности управлять страной.
– Народ найдет это странным.
– Народ! – воскликнул король. – Прошлой ночью кто-то из этого народа пытался застрелить его.
– Ваше Величество, оказалось, что это сумасшедший. И поведение принца в театре вызвало всеобщее одобрение.
– Какое поведение? – прорычал король.
– Он вел себя очень спокойно. И его поведение, равно как и хладнокровие принцессы, предотвратило бунт. В данный момент он очень популярен. А популярность принцессы с того момента, как она приехала, растет день ото дня.
– Она умнее, чем он. Он дурак, а она дьявол. Министры чувствовали себя неловко. Король первый раз так разгорячился, что утратил свое обычное безразличие.
– О да, за ней надо следить. Она умная особа.
Уолпол был склонен согласиться со своим монархом. Ему надо выбирать – быть другом или врагом принцессы Уэльской, если она получит власть. Конечно, пока жив король, у нее власти нет, но политики должны заглядывать в будущее. Она уже показала желание вмешиваться в политику и намекнула, что хотела бы предоставить пост министра финансов мужу миссис Клейтон, одной из своих придворных дам, к которой она питает большое уважение. Уолпол не собирался позволять ей требовать должности для своих друзей. Во-первых, нельзя допустить, чтобы через друзей на высоких постах она приобрела власть. И во-вторых, ему нужно это место для брата Хораса.
– Видимо, принцесса честолюбива, – начал Уолпол, – и честолюбива настолько, что не может быть довольна только общественными делами. Вполне возможно, что она попытается…
Он замолчал. Стенхоп предупреждающе посмотрел на него. Но Уолпол хорошо знал, что он хотел внушить королю.
– Попытается что? – спросил Георг.
– Попытается создать свой круг… небольшой двор, отдельный от двора Вашего Величества. Такое делается не впервые.
– Она не рискнет, – в глазах короля вспыхнули сердитые искры.
– Конечно, не явно, Ваше Величество. Но все равно ничего нет хорошего в соперничающем дворе. Дружба с Аргиллом, к примеру…
– В отставку Аргилла.
Министры молчали. Едва ли король мог приказать принцу расстаться с членом его свиты. В конце концов, принц был взрослым человеком, наследником трона. И не вызывало сомнений, что он способен сам разобраться в своих делах.
– В отставку Аргилла, – повторил король. – Сейчас же пошлю приказ принцу. Ну, почему вы молчите?
– Ваше Величество, – заговорил Уолпол, – я сомневаюсь, что принц согласится.
– Он согласится или столкнется с моим недовольством. Ссора в королевской семье. На этот раз не скрываемая.
Какой она может вызвать резонанс? Королевские министры размышляли, что может дать им явная ссора короля с сыном… Тауншенд говорил себе, король не будет жить вечно, и когда на трон сядет новый король, то, естественно, он будет более расположен к тем, кто был с ним до того, как он надел корону, чем к тем, кто поспешит занять место в тот момент, когда он будет ее надевать. И если предполагается ссора между королем и принцем, то дальновидному человеку, пожалуй, стоит принять сторону принца.
Стенхоп и Тауншенд молчали. Заговорил Уолпол:
– Ваше Величество знает, как опасно иметь дело с принцем. И когда Ваше Величество будет в Ганновере…
– Я не стану делать его регентом. Забота о королевстве будет в руках моих министров.
«Не такое плохое распоряжение», – подумал Уолпол. Забота и сейчас была в руках министров, потому что сердце Георга осталось в Ганновере, и его вроде бы мало беспокоило, как они управляют страной, лишь бы в управление не вмешивался принц.
Разлад в королевской семье – это неприятность, но часто эти ссоры бывают на руку министрам.
* * *
Когда Каролина услышала, что король собирается в Ганновер, она забыла о своем обычном благоразумии. Ведь он увидит маленького Фрицхена, и надо заставить его понять, как мать тоскует без своего единственного сына.
Она попросила у короля аудиенцию, и он ворчливо согласился принять ее. Георг решил, что надо ее держать подальше, в особенности в связи с этим неприятным делом насчет Аргилла.
Когда она пришла, он отпустил придворных и с подозрением разглядывал жену сына.
«О да, – подумал он. – Георг Август, может быть, и дурак, но эта особа совсем не глупа».
Он упрямо молчал, ожидая, когда она заговорит.
– Ваше Величество собирается в Ганновер и там увидит своего внука. Прошу вас, скажите ему, как я скучаю здесь без него. Как мечтаю увидеть его и надеюсь, что вы скоро позволите ему соединиться с отцом, матерью и сестрами.
– Это нарушит этикет, – король покачал головой.
– Но ведь он приедет в Англию… со временем. – Со временем – да. Не сейчас.
– Но он же будет наследником трона.
Георг нахмурился. Он терпеть не мог любые намеки на спою смерть. Одна из причин, почему он так страстно не любил сына, заключалась в том, что того постоянно называли следующим королем – титул, который Георг Август мог получить только после смерти отца.
– У него есть обязанности в Ганновере.
Мать взяла верх над дипломатом в душе Каролины, и она воскликнула:
– Какие обязанности могут быть у девятилетнего мальчика? Жестоко держать его вдали от матери!
– Вы истеричны.
– Нет, я не истерична, – в этом ее не могли бы обвинить и злейшие враги. Это было незаслуженно. Она нормальная мать, которая не может согласиться с ненормальной разлукой. – Как любая мать, я хочу быть рядом с сыном.
– Вы принцесса и знаете, что у Фридриха есть свои обязанности.
– И по-вашему, он так и будет расти там… вдали от семьи?
– За ним смотрят, и у него есть обязанности.
– Вы непоколебимы.
Георг не скрывал, что ему надоело с ней пререкаться. – Вы должны выслушать меня.
Тут не о чем больше говорить, – он смотрел поверх ее головы.
Природный румянец скрывал небольшие пятна, оставленные оспой, золотисто-русые волосы, просто причесанные, локонами опускались на плечи. Привлекательная женщина с великолепным бюстом, подчеркнутым узкой талией и пышными бедрами. У нее была именно такая фигура, какая вызывала у Георга восхищение. Да, если бы она не была его снохой… Но она была, поэтому нет смысла ввязываться в историю, да и она не будет себя компрометировать.
«В темноте все женщины одинаковы», – подумал Георг и зевнул.
– Нет, мне еще очень многое надо сказать, – воскликнула в ответ Каролина. – Я хочу, чтобы мой сын соединился со своей семьей. Ведь это мой сын.
– А мой внук, и у него есть обязанности.
– Прошу вас…
– Вы напрасно тратите время.
– Неужели у вас нет сердца… нет чувств?
– Нет.
– Неужели вы не можете понять родительских чувств к ребенку…
Он еще раз зевнул, на этот раз намеренно. Он прекрасно понимал чувство, которое испытывал к сыну. Он презирал этого парня. Порой он мог бы ненавидеть его, если был бы более горячим человеком.
– Фридрих останется в Ганновере, – повторил Георг.
– Вижу, что бесполезно упрашивать вас, – вспыхнула она, и хладнокровие на мгновение покинуло ее. Она не могла сдержаться. Она вспомнила, как родился Фрицхен и как счастлива она была, какие планы строила насчет его будущего. Даже когда это чудовище приказало оставить мальчика в Ганновере, она по-настоящему не верила, что разлука продлится больше двух-трех месяцев.
– Он должен учиться управлять государством, – сказал Георг.
– Как управляете вы? – воскликнула она. – Вы не управляете. Управляют ваши немецкие друзья… Берншторф, Ботмер и Робетон, а им помогают Тауншенд, Уолпол и Стенхоп. Эти люди правят Англией, и вы с удовольствием позволяете им это делать. И при этом Фрицхен, имея перед собой такой пример, должен оставаться в Ганновере, чтобы учиться управлять. Что он делает в Ганновере, неужели вы думаете… что он учится управлять, как его дед?
Король удивился. И Каролина тоже.
После минутного потрясения оба взяли себя в руки.
– Вы слишком взволнованы.
– Ваше Величество простит меня.
Король кивнул, и Каролина ушла.
Она медленно плелась в свои апартаменты и ругала себя:
«Какая глупость! Он будет ненавидеть меня. Я раскрыла спои истинные чувства».
Зато теперь не было смысла притворяться, будто она покорная жена и сноха, ведь она уже выдала себя. Теперь она могла действовать в открытую. И если ей нельзя иметь рядом сына, то она по крайней мере устроит себе отдельный двор. Она и Георг Август будут принимать собственных друзей, влиятельных людей. Помимо двора короля будет двор принца и принцессы Уэльских. И двор принца Уэльского будет таким, что все умные люди захотят принадлежать к нему.
Она пошлет за Лейбницем. Конечно, король не разрешит ему приехать. Но все равно она попытается привезти его в Лондон. Если король отказал ей с Фрицхеном, он должен в утешение позволить пригласить старого друга. Будто Георг способен думать о чьем-то утешении!
Так начались открытые военные действия.
Каролина очень бы удивилась, узнав, что Георг думает о ней:
«Чертовски прекрасная женщина. Как жаль, что она жена этого дурака, который не способен оценить ее! Если бы она не была… Черт возьми, все женщины в темноте одинаковые. Л она к тому же дьявол. Надо следить за ней. Георг Август просто дурак, но она…»
