Текст книги "Джейн Доу (ЛП)"

Автор книги: Виктория Хелен Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

К тому времени, когда мы уходим, в церкви уже почти не остается людей, но Стивен прощается с каждым человеком, мимо которого пролегает наш путь. Прихожане называют его дьяконом Хепсвортом и выглядят польщенными тем, что он называет их по именам. Ему нравится это.

– Ты голодна? – спрашивает он, когда мы пересекаем парковку, направляясь к машине.

– Чуть-чуть, но я пытаюсь немного похудеть, так что... может быть только кофе?

Он не возражает.

– Конечно. Дальше по улице есть «Старбакс».

– Отлично.

Как только мы выезжаем со стоянки, Стивен дотягивается до меня и берет за руку.

– Ты очень понравилась моему отцу.

– Я так нервничала!

– Ты отлично справилась.

– Это действительно мило, Стивен. Спасибо. Я просто не хотела тебя смущать. Ты... ты приводишь всех девушек в церковь?

– Только тех, с которыми планирую встречаться. Я бы не хотел начинать что-то с женщиной, которая не впишется в мою жизнь.

– Так... – я бросаю на него взгляд, а затем быстро отворачиваюсь. – Мы встречаемся?

Он сжимает мои пальцы.

– Ты предлагаешь принять решение мне?

Улыбаясь, я пожимаю плечами. В первые годы нашей дружбы я была в восторге от того, как Мэг общалась с мужчинами. Она всегда принижала себя, и им всегда это нравилось. Сначала я восхищалась этим, принимая за удачный способ манипулирования, но позже поняла, что, как только она утверждалась в своей роли, то уже не могла снова стать значимее.

Рядом со мной она была яркой личностью, ее переполняла доброта. Я никогда не могла понять ту ее другую сторону. Мэг пожимала плечами и говорила, что становится стеснительной с мужчинами, которые ей нравятся, но это было не так. Это была не застенчивость. Это было увядание. Она приглушала свой свет, чтобы заставить определенного мужчину чувствовать себя живым.

И это сработало.

Стивен подносит мою руку к своим губам и целует кончики пальцев.

– Если все зависит от меня, я бы с радостью попробовал. Может быть, мы можем еще раз сходить поужинать?

– Сегодня?

– Мой отец читает проповедь в приюте для бездомных, и я ему буду помогать.

– Ах, понятно. Тогда на следующей неделе? – он хочет поужинать со мной, но сейчас все должно выглядеть так, будто это я сама напрашиваюсь

– Конечно. Как ты насчет четверга? В этот раз я заберу тебя из дома.

– Это было бы очень мило с твоей стороны, – говорю я.

Мы быстро подъезжаем к «Старбаксу», где я заказываю обезжиренный латте и мини-булочку. Стивен вопросительно приподнимает брови.

– Что? – протестую я. – Она же крошечная!

– Конечно, – отвечает он, все также приподняв брови.

Я съедаю булочку еще до того, как наши напитки готовы. Там было всего на два укуса.

С утра ветер только усилился. Надвигается холодный фронт, и из-за толпы, пришедшей сюда после службы в церкви, мы не можем найти свободный столик, поэтому берем напитки, возвращаемся в машину и направляемся ко мне домой. Мой телефон подает сигнал, и я читаю пришедшее от Люка сообщение. Может, мне повезет сегодня, в конце концов.

ЛЮК: Я уснул и забыл удостовериться, что ты добралась домой без происшествий.

Я: Спасибо, все хорошо.

– Кто там? – спрашивает Стивен, и я понимаю, что улыбаюсь. Упс.

– Это из приюта животных. Я могу забирать свою кошку!

– У тебя есть кошка? – это не вопрос. Это демонстрация отвращения.

– Вчера ходила в приют, чтобы взять себе.

– Кошки отвратительны.

– Нет! Они великолепны!

– Они ходят по своим экскрементам, а потом прыгают на столешницы.

– Кошки очень чистоплотные. Их слюна обладает антибактериальными свойствами, и они постоянно моют себя.

Стивен вздрагивает.

– Так и есть.

– Я люблю кошек, – оборонительно ною.

Он смеется.

– Ага, только будь осторожна. Ты на пути к тому, чтобы стать жирной кошатницей.

Даже я удивлена тем, как быстро он переходит от флирта со мной к оскорблению. Я скрещиваю руки, словно пытаясь защититься.

– Это всего одна кошка. И я не толстая.

Он фыркает. Я смотрю в боковое окно.

– Это была шутка, – в итоге говорит Стивен. Когда я ничего не отвечаю, он фыркает. – Да ладно тебе. Не дуйся. Я просто шутил.

– Это было действительно грубо.

– Извини. Ты удивила меня, вот и все. Мне не нравятся кошки.

Ему жаль, но в то же время, это я должна ощущать себя виноватой. Мне следовало знать, что он ненавидит кошек и соответствовать его предпочтениям. Хитро или нет, но это предложение мира, и я должна принять его. Принять вину на себя, проглотить обиду и чувствовать стыд из-за своего веса и кошки.

– Извини, – отвечаю я тихо.

Он хлопает по моей руке. Теперь все в порядке.

– Ты ведь больше не дуешься, да?

Я выпрямляюсь и заставляю себя рассмеяться.

– Я не дуюсь.

– Хорошо. Это был действительно отличный день.

Так и было. И я была близка к тому, чтобы все испортить.

– Так что насчет обеда завтра? – интересуется Стивен.

В ответ я улыбаюсь.

– Это было бы здорово.

Он подвозит меня, и я машу ему рукой, входя в лобби. Как только дверь за мной закрывается, моя яркая улыбка превращается в усмешку.

Жду не дождусь, когда уничтожу его.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Наконец-то она здесь. Моя кошка.

Они отдали ее мне в картонной переноске, и все время по дороге домой я представлю ее сидящей внутри и разъяренной, готовой к нападению. Конечно, именно так и я бы отреагировала, если бы меня посадили в картонную коробку с парой отверстий, через которые можно что-то увидеть.

Я осторожно ставлю переноску на пол и щелкаю маленькими задвижками, что фиксировали дверцы. Приоткрываю створки и делаю шаг назад, пытаясь избежать атаки. Но кошка не выпрыгивает, а только высовывает голову через отверстие и оглядывается настороженно, но слегка скучающе. Она такая невероятно классная.

После того, как кошка оценивающе осматривает комнату, соизволив взглянуть на меня, она элегантно выпрыгивает и бесшумно приземляется на пол. Кошка проводит языком по своей великолепной серой шерсти несколько раз и затем, откровенно меня игнорируя, начинает исследовать комнату. Я уже ее люблю.

Всем известно, что социопаты не могут любить. Я знаю это с тех пор, как мне стукнуло семнадцать. Но теперь я сомневаюсь, достоверен ли этот факт. Мне кажется, я любила Мэг. Может, я не сочувствовала ей или не понимала ее, но переживала о том, что с ней случилось, и мне нравилось, как я себя чувствовала, находясь с ней рядом.

Можно ли считать, что я использовала ее из-за того, что она принесла в мою жизнь? Может быть. Но чем это отличается от того, как любит большинство? Я смотрю вокруг и вижу людей, которые любят других, потому что им с ними хорошо. Разве это не меркантильно? Не эгоистично? Чем я отличаюсь?

После того как Мэг умерла, мне было так больно, что я начала искать в интернете все про любовь и социопатию. Я была очень удивлена, обнаружив новые мнения экспертов, которые предполагают, что даже такие люди как я, могут иметь с кем-то связь. Мы можем не иметь души, но возможно, мы не совсем пусты. Что-то там, внутри, крутится. И, к сожалению, это «что-то» причиняет боль.

Возможно, я люблю эту кошку, а может и нет, но я, по крайней мере, влюблена в нее. Она исследует пространство моей квартиры, ее мускулы напрягаются и расслабляются в завораживающем ритме, глаза широко раскрыты, уши направлены вперед. Сейчас она – сверхчувствительная охотница.

Я сажусь на диван и наблюдаю за тем, как она находит кошачий лоток и тут же присаживается пописать, помечая его. Выпрыгнув, она быстро моет себя, прежде чем исчезнуть в моей маленькой спальне.

Несколько минут спустя, она возвращается и запрыгивает на маленькую кухонную стойку. Я должна сделать фото и отправить его Стивену. Я все еще смеюсь над собственной шуткой, когда кошка запрыгивает чуть ли не на потолок, чтобы исследовать то, что наверху шкафчиков. Она садится там и наконец-то переводит свой взгляд на меня, осматривая со своей позиции силы.

– Ты, маленькая сучка, – шепчу я в восхищении. В ответ она сонно моргает. Это самая лучшая кошка во всем мире.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Несколько дней кошка старалась держаться на расстоянии. Лишь изредка, когда я сидела на диване, она приближалась, чтобы на короткое время привлечь к себе внимание. Но сегодня утром, когда я проснулась, кошка, такая теплая и мягкая, как я и мечтала, лежала возле моих ног, свернувшись клубочком. Я полежала еще десять минут, просто чувствуя ее присутствие, гладила ее по спине, а она одобрительно мурлыкала.

Это было самое яркое событие моего дня. Сейчас, когда после работы я уже целый час сижу на ужине со Стивеном, мне хочется просто вернуться домой и увидеть, что она делает.

– Стивен? – неуверенно спрашиваю я, когда беру последний ломтик картошки фри. – Ты веришь всем тем вещам, которые твой отец говорил в воскресенье?

– Каким вещам?

– О женщинах.

– Я не уверен, что понимаю, о чем ты.

Дважды на этой неделе мы ходили обедать, но я не торопилась начинать разговор, будто стеснялась даже затронуть подобную тему. Наконец, я выплевываю ужасную правду:

– Я не девственница.

Стивен растерянно моргает, шокированный моим неожиданным признанием, а я на мгновение задерживаю дыхание, надеясь, что мои щеки покраснеют.

– Я имею в виду... – замолкаю и кривлюсь, – ты ведь не ожидал, что я ей буду, правда? После того, что сказал твой папа...

– Нет, – быстро отвечает он. – Нет, конечно же, нет.

– Но все те разговоры о женщинах, которые, чтобы быть более благочестивыми, не должны раздвигать свои ноги... я просто начала волноваться... предполагалось, что мы будем встречаться, и я начала думать, что тебе может не понравиться, если я не... я не знаю! Я имею в виду, у меня есть предположение, что и ты тоже не девственник!

Он улыбается.

– Нет. Конечно, для мужчин все немного иначе.

Я киваю, будто соглашаюсь.

– Знаю.

– Но нет, Джейн, я не ожидаю, что ты будешь девственницей. Ты ведь не какая-нибудь шлюха, которая переспала с пятнадцатью разными парнями.

Я переспала с пятнадцатью парнями к тому времени, когда мне исполнилось... двадцать? Двадцать один? Кто знает. Но поскольку его догадки далеки от текущего числа моих партнеров, я отрицательно качаю головой.

– Нет. Определенно не пятнадцать.

Стивен откидывается на своем стуле и мгновение рассматривает меня.

– Ладно. Так со сколькими парнями ты переспала?

Я руками закрываю свои глаза.

– Стивен! Это... это действительно личное.

– Неужели это значит, что их слишком много?

– Нет!

Интересно, какое число для него идеальное? Может быть один. Вроде не шлюха, но и беспокоиться не нужно о том, что будет первым. Или, наоборот, ему бы это понравилось. Могу поспорить, что так и есть. Немного боли и крови в доказательство того, что он занимался сексом с хорошей девочкой.

– Да ладно тебе, – уговаривает он. – Сколько?

– Я не думаю, что это... Боже! Почему ты хочешь это узнать?

– Мне просто любопытно. Разве мы не должны знать такие вещи друг о друге? Мы встречаемся уже почти две недели.

Когда я пожимаю плечами, Стивен говорит:

– Ты завела этот разговор.

– Я... – я немного сникаю, продолжая прикрывать глаза.

– Я не буду тебя осуждать.

Это самая нелепая ложь, которую я когда-либо слышала, но все равно делаю вид, что верю ему.

– Восемь, – говорю я тихо.

– Восемь? – голос Стивена звучит скептически.

Он даже минуты не продержался, чтобы не начать осуждать меня.

– Может, семь с половиной, – поправляю я.

– Подожди, как ты занималась сексом с кем-то наполовину?

– Не было... я имею в виду, что я действительно не хотела делать этого.

– Он изнасиловал тебя?

– Я не знаю. Мы целовались, и я не хотела делать что-то больше, но...

– Но он уже был возбужден? – Стивен говорит так, будто для него это имеет значение.

– Да.

– Восемь парней, – говорит он, не взяв во внимание мою поправку. – Вау. Это много.

– Не знаю. С большинством из них у меня были отношения, не просто... ну, ты знаешь, секс на одну ночь.

– Но с некоторыми из них такое было?

Я пожимаю плечами.

– Сколько?

– Что сколько?

– Сколько было незнакомых парней, которых ты просто подцепила в баре?

Боже, это интересное описание.

Я называю цифру наобум.

– Три.

– Иисус.

– Что? – восклицаю я. – Ты сказал, что не будешь осуждать меня. И это не так уж и много. Мне тридцать! А у тебя какая цифра?

Стивен смеется.

– Я парень. Она больше.

– Тогда я не понимаю, почему ты осуждаешь меня, – ворчу.

– Просто для девушки это слишком много. Вот и все. У тебя почти двузначное число.

– Но это почти.

– Хорошо, хорошо, – он поднимает руки в попытке успокоить мои раненые чувства. – Ты ведь не хочешь десерт, верно?

Конечно же, я хочу, но качаю головой.

Стивен оплачивает счет, и мы направляемся к машине. Он молчит, пока везет меня домой, а я притворяюсь, что чувствую себя плохо из-за его слов, и поэтому тоже молчу. Дни становятся все короче, и уже совсем темно, хотя еще только семь тридцать вечера.

Эта долгая игра становится скучной для меня. Люка я не видела уже целую неделю. Чтобы развлечь себя, пока мы едем, пытаюсь предугадать, где будет моя кошка, когда вернусь домой. Конечно же, ее любимое место – высоко, на шкафчиках. Но когда меня нет рядом, ей не нужно демонстрировать свое превосходство, так что, возможно, найду ее растянувшейся на диване или свернувшейся в клубок на кровати.

Тишина сохраняется до тех пор, пока Стивен не въезжает на стоянку в нескольких дверях от моего дома и не заглушает автомобиль.

– Мой отец действительно очень старомоден. Я не верю во все это.

Ах, точно. Я должна беспокоиться о своем сексуальном достоинстве.

– Но в кое-что ты все же веришь? – настаиваю я.

– Послушай, да, я думаю, что секс до брака – это грех. Но в наши дни люди не женятся в шестнадцать, и у мужчин есть потребности. И у женщин тоже, – быстро добавляет он. – Я понимаю.

– Ладно. Хорошо. Я лучше пойду. Мне нужно проверить свою кошку.

– Кошка, – стонет он, откидываясь на спинку сиденья, когда свет в салоне гаснет. – Я забыл об этом. Должно быть, теперь кошачья шерсть повсюду.

– Это не так.

– Все равно. Я не могу рисковать из-за своей аллергии.

– О, хорошо, – это первый раз, когда он упоминает о своем недуге.

– Думаю, тогда нам пора пожелать друг другу спокойной ночи.

Стивен улыбается и кладет руку мне на шею.

– Иди сюда.

Я позволяю ему притянуть себя поближе. Он целует меня сильно и глубоко, как будто уже возбужден. Я – нет, но позволяю ему буквально поглощать себя и начинаю тяжело дышать, когда чувствую его руку на своей груди.

Стивен притягивает меня еще ближе, разворачивая к консоли в такую позу, что я бы точно возбудилась, если бы он меня хоть немного интересовал. Затем, схватив меня за запястье, опускает мою руку к своей промежности. Он твердый, и я задаюсь вопросом, должна ли быть впечатлена тем, что у него встал.

– О, Боже, – стонет он. – Ты такая чертовски сексуальная.

Я не сделала ничего, кроме как подтвердила, что шлюха, так что, предполагаю, подобное в его вкусе. На мгновение я опускаю ладонь на его промежность и даже немного ее поглаживаю, а он толкается в мою руку.

– Стивен...

– О, да. Прикоснись ко мне, детка.

– Стивен, я не могу.

– Ты сделала меня таким твердым.

– Я знаю, но... – я выкручиваю руку, вырывая ее из его захвата. – Мы только начали встречаться. Я не хочу, чтобы ты подумал...

– Знаю. Я так не думаю. Клянусь. Просто прикоснись ко мне.

Я позволяю ему снова положить мою руку на его промежность. На этот раз он держит пальцы поверх моих и толкается в мою ладонь.

– Видишь, что ты со мной делаешь, Джейн? Боже, мне больно.

Стивен проводит другой рукой по моей груди и расстегивает еще одну пуговицу на платье.

– Ты надела его для меня? – спрашивает он, обнажив мой черный кружевной лифчик.

– Возможно, – шепчу я.

– Я понял это, заметив его в тот момент, когда ты наклонилась сегодня в офисе, – он запускает пальцы под кружево и находит сосок. – О, Боже. Да. Расстегни молнию, – бормочет он.

– Стивен. Кто-нибудь может пройти мимо!

– Никто не будет идти мимо. Да и темно уже, – он отпускает мою руку и расстегивает свои брюки. – Просто заставь меня почувствовать себя хорошо, – шепчет он. – Вот и все. Пожалуйста! – Стивен достает свой член и, взяв мою руку, обхватывает ею себя. – Сделай мне хорошо, Джейн. Давай же.

Хныкая, я сдаюсь. Он настаивает, рассказывает, как это горячо, насколько хорошо. Стивен велит мне двигать рукой быстрее. Мысль, что кто-то может наблюдать за нами из квартиры на втором этаже, слегка заводит меня, но Стивен не предпринимает ни малейшей попытки, чтобы заставить меня почувствовать себя лучше.

Наконец, с ругательством, он кончает и толкается в мой кулак.

– О, Боже, – бормочу я, словно в шоке от результата. Ха. Конец.

Несколько секунд спустя, Стивен прячет член в штаны и застегивает молнию. У меня нет ничего, чем я могла бы вытереть руку, поэтому вынуждена вытереться о платье.

– Это было хорошо, – вздыхает он.

Ага. Избитая фраза. Я прикусываю губу, и медленно выдыхаю.

– Ты уверен? – спрашиваю дрожащим голосом.

– Ты удивительна, – заверяет он меня. – Действительно. Встретимся завтра, да?

– Ох. Хорошо. Конечно.

– Эй, – Стивен притягивает меня к себе для нежного поцелуя. – Я прослежу за тем, как ты идешь домой. У меня непростая ситуация, и сейчас я действительно не могу выйти.

Смеюсь над его шуткой.

– Все в порядке.

– Я напишу тебе позже.

– Обещаешь?

– Обещаю.

Неуверенно улыбаясь, желаю ему «спокойной ночи» и выхожу из машины. Он включает фары, чтобы видеть, как я направляюсь к двери подъезда. Машу ему рукой и вбегаю внутрь.

Как только захожу в свою квартиру, мою руки, накладываю кошке еды, гляжу в окно, проверяя, уехал ли Стивен. Так и есть.

Он не сделал ни одного движения, чтобы заставить меня кончить, так что без всяких угрызений совести отправляю сообщение Люку. Я бы и так не чувствовала никаких угрызений совести, но сейчас у меня есть идеальное оправдание, не так ли?

Я: Хочешь зайти?

Я отправляю сообщение Люку.

Он хочет.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Я предпочитаю кровать королевского размера, так легче держаться на расстоянии, если мужчина остается на ночь, а это ложе вмещает только королеву, и то едва. Но Люк твердо остается на своей стороне кровати после секса, и я не чувствую себя стесненной. Когда кошка запрыгивает на кровать и опускается между нами на одеяло, Люк смеется.

– Ты взяла ее! Она великолепна!

– Спасибо.

– Как ее зовут?

Я пожимаю плечами и провожу ладонью по ее мягкому хвосту.

– Не знаю.

– В приюте у нее не было имени?

Я морщусь.

– Они называли ее Банни.

– Какое милое!

– Нет, оно ужасное. Она слишком величественная для такого глупого имени.

Люк чешет ее под подбородком, и кошка потягивается, давая ему лучший доступ.

– Даже чересчур.

Когда он перестает ее чесать, кошка утыкается головой в его руку и трется щекой, отмечая его как еще одну свою новую собственность. Люк снова начинает чесать ее.

– Ну, ты должна дать ей имя.

– Она кошка. Разве для нее есть разница? Она и не подумает идти ко мне, когда я буду звать ее по имени. Только если дело коснется еды.

– Верно подмечено.

– Так ты любишь кошек? – спрашиваю я.

– Конечно. У меня была одна, когда я был маленьким. Разве они могут не нравиться?

Вот именно.

– А ты? У тебя раньше они были?

– Нет. Это моя первая.

– А собаки?

– Только уличные, на цепи, те, которые бросались на всех, включая меня.

– Ух. Это звучит не очень весело.

– Нет. Это не так. Собакам, похоже, подобная ситуация тоже не очень нравилась.

– Напомни, где ты выросла? Оклахома?

Я потрясена, что он знает правду. Должно быть, я рассказала ему об этом во время учебы в колледже. Но это не имеет значения. Люк и так уже знает мое настоящее имя и то, где я училась. Не тот случай, когда я могу замаскировать свою личность перед ним.

– Да. В глухомани на грани нищенства.

– Я вырос в глуши Бемиджи (прим.: город в округе Белтрами, штат Миннесота, США). Возможно, не так уж много и отличий. Больше деревьев, полагаю.

– И меньше торнадо, – добавляю я.

– Да, и я должен быть честен, у меня никогда не было собаки на цепи во дворе.

Я смеюсь.

– У вас был белый заборчик у дома?

– Ух, вообще-то, да.

– Вау. Звучит как американская мечта.

– Честно говоря, это не так.

– Почему нет?

Сейчас мне любопытно, но Люк молчит, так что, похоже, это был вопрос, который я не должна была задавать. Иногда я не уверена в рамках границ.

Но затем, он решает ответить.

– Не знаю. Она должна была быть такой. Жизнь среднего класса в деревне. Неполная семья. Меня никто никогда не бил.

Он замолкает, и я что-то, хоть и немного, понимаю. Я не из неполной семьи. Мы никогда не принадлежали среднему классу, но мои родители были вместе. Время от времени я получала нагоняй, но никто никогда не порол мне задницу, а это минимальный стандарт жестокого обращения в Оклахоме.

Но это лишь то, что лежит на поверхности. Тем, кто ты есть, делает тебя то, что внутри.

Пьющие родители со своими чмошными друзьями, которые смеются над тобой, потому что ты обмочилась в кровать прошлой ночью. Хихикающая мать при вопросе «Когда у тебя, наконец, вырастет грудь?» от распускающего руки паренька, который снимает у вас комнату. Ты, будучи первоклашкой, живущая одна на протяжении пяти дней и гадающая, решили ли твои родители, наконец-то, что они не хотят возвращаться. Грозящий отправить тебя в приют чероки (прим.: индейский народ в Северной Америке) отец, если получит еще одно письмо от воспитателя детского сада, что ты себя плохо ведешь.

Люк долго выдыхает.

– Давай скажем так, я возвращался туда всего пару раз после того, как уехал в колледж.

– Да, – шепчу я. – Я тоже.

– Но теперь, – говорит он, – у тебя есть кошка.

Это мило. И просто. И правда.

Люк очень напоминает мне Мэг.