Текст книги "Джейн Доу (ЛП)"

Автор книги: Виктория Хелен Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Мальчик кое-чему научился после колледжа. Он был неплох, но теперь он охренительно хорош. Он взял меня с энтузиазмом – это как раз то, что и было мне нужно. Потом он опустился на меня и довел нас обоих до следующего раунда.

– Я так рад, что встретил тебя, – говорит он, задыхаясь, пока пот остывает на нашей коже.

Он, кажется, помнит, что после этого я не люблю обниматься и устраивается возле меня. Кладет одну руку на мое бедро. Я даже не возражаю. На самом деле, мне это нравится.

– Это было немного лучше, чем покупать кошачий туалет.

Его низкий, удовлетворенный смех сотрясает кровать. Я потягиваюсь, а затем, голая, поднимаюсь, чтобы подойти к окнам с видом на реку. Я знаю, что он следит за моей задницей, покачиванием бедер. Мне это нравится. Мужчины любят шоу, а я люблю публику. Я снова потягиваюсь. Надеясь, что кто-то на улице тоже смотрит на меня.

– Ты чертовски сексуальна, – произносит он.

Многие мужчины говорили мне это. Им нравятся женщины без стыда. Видите ли, мы редкость, потому что женщинам велят стыдиться всего каждый день. Стыдно дать им то, что они хотят, стыдно не хотеть дать им этого. Стыдно показывать наши несовершенные тела, стыдно не иметь идеальную фигуру. Я понятия не имею, как встречаются нормальные женщины. Мир кажется невыносимым местом для людей с настоящими чувствами.

Но для меня это проще, поэтому я смотрю, как внизу парусник скользит по воде, и задаюсь вопросом, когда Люк будет готов к следующему раунду. К сожалению, это произойдет не в ближайшие пару часов.

– Мне пора идти, – бормочу я.

Я слышу, как кровать сдвигается, шуршат простыни.

– Я отвезу тебя.

– Нет, я возьму машину.

– Я могу высадить тебя у зоомагазина, – предлагает он.

Я качаю головой и поворачиваюсь, чтобы посмотреть, как он натягивает джинсы.

– Лучше не надо. Все очень сложно.

– Ах. Правда.

– Могу я узнать твой номер телефона?

– Да. Могу я получить твой?

Лучше бы ему его не иметь, но сейчас я качаюсь на мягкой волне удовлетворения, и точно знаю, что хочу повторения.

– Хорошо, но вместо звонка пиши смс. Я часто бываю на собраниях.

Это чушь собачья, и он это знает, но не протестует. Конечно, он этого не делает. Люк трахнет меня, по крайней мере, еще несколько раз, прежде чем решит озвучить проблему. Зачем смотреть подарочной шлюхе в рот?

Я заказываю машину. Потом медленно одеваюсь, позволяя ему смотреть. Я рада, что не надела сегодня одно из тех дурацких платьев в цветочек. Хотя лавандовый лифчик выглядит мило. Я снова надену его в понедельник, чтобы Стивен мог взглянуть на него, пока я помню, как другой мужчина сорвал его с меня с грубой похотью.

– Эта озорная улыбка, – говорит Люк.

– Да, – отвечаю я.

Моя машина прибывает в мгновение ока, Люк целует в губы и напоминает мне позвонить ему. Я уверена, что так и будет. Я хочу того, чего хочу и когда хочу.

Озорная улыбка остается на моем лице всю дорогу через реку. Может, я позвоню ему завтра. Может, я займусь сексом с Люком, пока Стивен в церкви будет притворяться хорошим человеком. Новый любовник и кошка. Это была стоящая суббота.

Я выхожу из зоомагазина с двумя огромными пакетами всякой всячины, когда получаю сообщение. Я надеюсь, что это Люк спрашивает, может ли он увидеть меня снова сегодня вечером, поэтому ставлю свои покупки на тротуар и шарю в поисках телефона.

Не повезло. Это Стивен вмешивается, чтобы испортить мой прекрасный день. Я вздыхаю при виде его имени, но, честно говоря, хорошо, что это не Люк. Я знаю себя, и, если он будет слишком нетерпеливым, я больше не захочу его. Тем не менее, я немного разочарована. И я разочаровываюсь еще больше, когда открываю сообщение.

Стивен: Ты готова поехать завтра в церковь?

Наименее возбуждающие слова, которые я когда-либо читала. Слава богу, он не видит моего лица.

Я: В вашей церкви? У меня нет машины.

Стивен: Я заеду за тобой. В восемь утра.

Это именно то, что мне было нужно, но я очень раздражена, ведь он вмешался в то, чего я хочу. Если бы не еще один раунд с Люком, я могла бы, по крайней мере, забрать свою кошку. Но приют не откроется до полудня, а поход в церковь со Стивеном – огромный шаг в правильном направлении.

Я не согласилась сразу же на секс с ним, так что, возможно, я достойна большего. Поход в церковь сблизит нас, и мне нужно, чтобы мы стали ближе.

Я закатываю глаза, когда набираю ему сообщение и отправляю улыбающийся смайлик.

Я: Было бы замечательно! Не могу дождаться!

И это так. Теперь, когда я отбросила свои более непосредственные импульсы, я взволнована.

Не могу дождаться встречи с его семьей. Его друзьями. Искупаться в его самых священных верованиях. Завтра он будет в своей стихии, и я не понаслышке узнаю, чем дорожит Стивен Хепсворт.

Тогда я придумаю, как отнять у него все это.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Сначала я не обратила внимания на ее нового бойфренда. Мэг всегда была без ума от новых парней. Я просто спросила, как у них обстоят дела в постели, и на этом все.

Она, в конце концов, все равно вышла бы замуж, и для меня не имело значения, кто станет ее супругом, если он сделает так, что моя мечта о будущей семье Мэг сбудется. Чем скорее она вышла бы замуж и нарожала детей, тем скорее я бы вообразить, что тоже являюсь частью семьи.

Мэг встречалась с новым парнем три месяца. Это был стремительный роман, они уже говорили о браке, но потом расстались. Я едва обратила на это внимание. Он высказал ей, что она незрелая и неуравновешенная. В ответ я сообщила ей, что он подлый и убогий. Так и было.

Когда неделю спустя они снова сошлись, я сказала: «Лишь бы он был хорош в постели». Она рассмеялась. Мэг была так счастлива.

Прошел месяц, и она позвонила мне, рыдая. Ее парень сказал, что никогда не будет с ней иметь детей, потому что она будет ужасной, никчемной матерью. Я честно не понимала ее слез, потому что это было нелепое оскорбление. Мэг не была ни ужасной, ни никчемной.

Возможно, она была немного ветреной и слишком доверчивой, но Мэг прекрасно обращалась с детьми. Заботливая, добрая, всегда готовая поддержать в трудную минуту. Но каким-то образом она поверила в его чушь, потому что не смотря на степень по английскому, она продолжала работать официанткой и иногда слишком много пила в клубах.

– Он мудак, – сказала я. – Радуйся, что поняла это сейчас, и уходи.

Для меня это показалось достаточно очевидным.

Еще через месяц он попросил ее переехать к нему. Она согласилась.

Конечно же, это был секрет. Он хотел, чтобы она всегда была под рукой и доступна двадцать четыре часа в сутки, но он не хотел, чтобы его семья или церковь знали, что он живет во грехе. Я имею в виду, что в любом случае, во всем была виновата Мэг, так ведь получается?

Я сказала ей по телефону, что она глупая. Я действительно ей так и сказала:

– Не будь глупой. Твой бойфренд мудак.

Но Мэг утверждала, что он отличный парень, и что я должна радоваться за нее, а потом придумала какой-то предлог, чтобы повесить трубку.

Мы не разговаривали три недели. В тайне я почувствовала облегчение, когда она позвонила, снова всхлипывая, и сказала, что он выгнал ее. Она оказалась бездомной и убитой горем, а все, о чем я могла думать, это: «Слава богу, что все кончено».

Но ничего не было кончено. Ни в коем случае. Стивен Хепсворт нашел горячую девушку, которая терпела его издевательства, и он только вошел во вкус.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Сегодня мое цветастое платье застегнуто на все пуговицы, а грудь прикрыта кардиганом. Этот день не для того, чтобы соблазнять Стивена; сегодня я буду наблюдать и учиться.

Он приезжает в восемь, и, хотя я уже полностью готова, спрашиваю, может ли он подождать в коридоре минуточку; затем закрываю дверь и лихорадочно бегаю по квартире, будто опаздываю. Спустя три минуты я врываюсь, распахивая дверь, и несколько раз извиняюсь, что задержалась.

– Мне очень жаль. Я переводила будильник слишком много раз!

– Никогда этого не делай, – приказывает он. – Иначе подобное сигнализирует твоему мозгу, что звонок – лишь предлог, чтобы поспать подольше. Вот почему ты не могла проснуться.

– Умно.

– Поехали. Мы уже опаздываем.

– Мне так жаль! – чирикаю я, спускаясь за ним по лестнице.

Сейчас восемь часов и пять минут, и я предполагаю, что Иисус никого не ждет.

Пока едем в церковь, мы разговариваем о погоде и городе. Стивену, естественно, не нравится мой район. И еще он уверяет меня, что однажды я смогу добиться большего, если постараюсь.

– Тебе придется найти работу получше, чем ввод данных. Чем ты занималась до этого?

– Разным. Моя последняя работа – секретарша в бухгалтерской фирме, но мой... мой бывший работал там бухгалтером.

– Значит, ты не могла остаться?

Я пожимаю плечами и слегка съеживаюсь в кресле автомобиля.

– Он был ревнивым. Вечно обвинял меня в том, что я флиртую с другими мужчинами из офиса.

– А ты флиртовала?

– Нет!

– Эй, я просто спросил. Иногда женщины могут флиртовать даже сами этого не осознавая.

Вместо того чтобы объяснить ему, что ревность глубоко пускает корни из-за чувства неполноценности, надуваю губы.

– Я дружелюбна со всеми, независимо от пола. Это было сутью моей работы.

Стивен похлопывает меня по руке.

– Я знаю, но иногда мужчины просто не понимают этого. Ты должна быть более осторожна.

– Знаю. И я осторожна.

В конце концов, все знают, что именно женщины ответственны за то, как ведут себя мужчины. Если мы не будем осторожны, они решат взять то, что захотят. Они ничего не могут поделать с собой. Но почему-то только у меня психологическое расстройство.

Мы добираемся до церкви в 8:35, так что, думаю, безответственный перевод стрелки, который я делала, не все испортил. Служба не начнется раньше девяти, но как у дьякона, у Стивена есть обязанности.

– Я познакомлю тебя с отцом после службы. Сейчас он уже заканчивает проповедь. Справишься сама?

Пока что я еще не вспыхнула синим пламенем, поэтому уверяю его, что со мной все будет в порядке, и он оставляет меня бродить по огромному церковному залу. На скамьях уже собралось много людей, в основном пожилые пары, которым не нужно беспокоиться о развлечении маленьких детей во время службы.

Внутренняя облицовка церкви современная и глянцевая, а декор больше чем просто намек на роскошь. Аналой из резного дерева, выкрашенного в золотой цвет, а за ним – гигантское витражное окно, поднимающееся к небу. Окно представляет собой прекрасную сцену поклоняющихся в ярких одеждах, собравшихся вокруг холма, чтобы послушать речь Спасителя. Иисус стоит над всеми нами, раскинув руки, как будто в жесте приветствия, но больше это похоже на открытое приглашение к поклонению.

На случай, если неясно, я не верующая.

Там, где я выросла, все верили в бога. Все поклонялись Иисусу. И все они были бедными, несчастными и страдали. Люди теряли работу, детей и достоинство, но после этого молились только усерднее. Я узнаю мошенника, когда вижу его.

Но людям здесь есть за что быть благодарными. Я замечаю очень дорогую сумку Louis Vuitton, стоящую рядом с женщиной, которая сидит на краю скамьи. Она пришла сюда рано, но вместо того, чтобы пересесть на середину скамьи, она заставляет всех перешагивать через нее и ее дорогую сумочку. Женщина хочет, чтобы все видели ее и завидовали или хотя бы ревновали к тому, что она лучше них.

Если бы я не была здесь, чтобы притворятся спокойной и невинной, я бы сидела позади нее и ждала, пока она отвлечется. Когда она бы встала, чтобы подойти к старой подруге, я сняла бы ее сумочку со скамьи и пронесла по проходу. Отнесла бы ее в уборную. Поставила бы на пол кабинки, как будто женщина сама ходила в туалет, и оставила бы ее там.

Через несколько минут женщина начала бы лихорадочно искать свою очень важную сумочку. Она была бы в ярости. Прервала бы службу. Заплакала бы. После этого, она обвинила бы своих благочестивых соседей в краже ее драгоценной сумки. В конце концов, кто-нибудь нашел бы пропавшую вещь в туалете, и все содержимое осталось бы нетронутым. Сумочка будет возвращена, но никто никогда не забудет отвратительного поведения ее хозяйки. Какая нормальная женщина забудет свою сумочку в уборной, а потом начнет обвинять других в ее краже?

Я ухмыляюсь от удовольствия, что могла бы причинить вред этой даме. Но, увы, я здесь не для того, чтобы рисковать. Не сегодня.

Несколько человек замечают мою радостную улыбку и тепло приветствуют меня. Я, очевидно, воодушевлена.

Приходит все больше народа, так что я сажусь в десятом ряду и устраиваюсь поудобнее. Стивен, похоже, выполняет свои обязанности, потому что выходит из боковой двери и садится на переднюю скамью, где сидят несколько мужчин в костюмах. Я вижу, как он бросает взгляд на другой конец скамьи, где неподвижно сидит женщина в ярко-малиновом костюме. Светлые локоны падают ей на спину.

Она не возвращает Стивену взгляд, смотрит прямо перед собой. Женщина рядом наблюдает за ней. Время от времени кто-нибудь подходит, чтобы поздороваться и пожать руку. Я почти уверена, что она жена пастора.

Гигантская волна красного цвета наполняет комнату. Женщины и мужчины в алых атласных одеяниях полностью занимают пространство за трибуной. Все встают.

Я ожидаю, что группа начнет играть басовую партию или на барабанах, но это не южная церковь. Вместо этого каждый открывает свой псалтырь, и хор начинает петь размеренный гимн божьей любви. Я стараюсь не кривиться. Музыка не только ужасна, но и не обещает мне никакого зрелища. В южных баптистских церквях люди танцуют, и все в таком духе. Иногда они падают посреди прохода и начинают дергаться. Подобные зрелища были моей наградой за то, что мы вставали рано для похода в церковь воскресным утром.

По крайней мере, здесь я могу не опасаться, что моя бабушка ткнет меня локтем в ребра и зарычит, чтобы я перестала ухмыляться, как какая-то шлюха дьявола. Мне тогда было девять. Очевидно, я была не по годам развитой шлюхой дьявола. К двенадцати я сказала матери, что отравлю ее «Доктор Пеппер» визином, если она заставит меня пойти еще хотя бы на одну службу. Поскольку в воскресенье до этого у нее была диарея, она мне поверила. Но к этой болезни я была не причастна. Ее недуг был результатом плохой привычки не мыть руки. Пути господни неисповедимы.

Страшная песня заканчивается, и сразу начинается другая. Я разглядываю людей, поющих вокруг меня. Стивен поднимает голову и начинает петь громче. Женщина, которую я приняла за мачеху Стивена, улыбается, когда вторит ему, но мне ее улыбка кажется неискренней и фальшивой, а уж мне-то нет равных в распознавании лицемерия и фальши.

Наконец-то, пастор поднимается по лестнице, находящейся сбоку сцены. Он не очень похож на Стивена. Седой, лысеющий и немного пухлый человек, а лицо у него гораздо милее, чем у сына, но, когда он снисходительно улыбается всем нам, я сразу же замечаю сходство.

– Друзья! – громогласно произносит он перед собранием и позволяет повиснуть слову среди приветствий, которые исходят от прихожан. – Друзья, – повторяет он, когда воцаряется тишина, – добро пожаловать в нашу церковь в этот благословенный день!

Тихие «аминь» долетают до него. В Оклахоме половина людей уже была бы на ногах, но в Миннесоте все по-другому.

– И это благословенный день в благословленном месте.

– Да, сэр! Да!

– Но не каждое место благословенно, не так ли? Не в этой стране. Не в этом веке. И нам нужно говорить о тех, кому повезло меньше.

Я поднимаю брови, удивленная тем, что этот человек в этой церкви собирается говорить о бедных. Должна признать, это не то, чего я ожидала от отца Стивена. Возможно, Стивен более неоднозначный, чем я думала. Возможно, мой взгляд со стороны Мэг на всю их историю был искаженным и запутанным.

Но лица вокруг меня выглядят самодовольными, а не сочувствующими, и следующие слова пастора Хепсворта доказали, что глаза меня не обманывают.

– Не все благословенны, потому что не всем улыбнулась удача найти господа так, как нам, друзья. Не все понимают, как нужно правильно жить.

А вот и мы.

– Правильный образ жизни, – повторяет он, и сейчас его голос, источая ненависть, звучит глубже и громче. Люди вокруг меня возбужденно зашевелились. – Потому что существует правильный образ жизни, разве не так, братья? Несмотря на то, что вы видите по телевизору, в фильмах и во всем интернете, существует правильный образ жизни, и люди, которые не следуют правилам, расплачиваются за это.

Всем нравится, когда им говорят, будто они правы, ведь это значит, что кто-то другой восхитительно, фантастически неправ. Вот она – радость, которая никогда не стареет. И я тоже от такого получаю удовольствие.

– Времена меняются, – говорит пастор. – Меняются законы. Культуры. Но закон божий... закон божий никогда не меняется, не так ли?

– Нет!

– Закон божий здесь для нас чтобы следовать ему, и если вы следуете ему всем сердцем и на деле, вы будете вознаграждены.

– Да, сэр!

– Вы будете вознаграждены работой, уважением, едой, деньгами, любовью и знанием того, что вы живете правильно.

Стивен поднимает руку в знак похвалы и кричит:

– Да!

– И это не значит, что на вашем пути не будет испытаний и несчастий. Мы все подвергаемся им. Бог испытывает нас. Он проверяет нас увольнениями с работы. Он проверяет нас геями и детьми от беспорядочных связей. Он испытывает нас соблазном.

«И распутными, изменяющими женами», – добавляю я про себя.

– Зависит только от вас, как вы справитесь с этими испытаниями, друзья мои.

– Аминь! – кто-то выкрикивает позади меня.

Я слышала все это и раньше, но я все еще немного ошеломлена тем, как люди все воспринимают. Если другие люди страдают, то это потому, что они неправедные. Но если страдают наши люди – это просто испытания веры.

Это такое наглое вранье, но оно облегчает мою жизнь. Человеческие слабости позволяют мне легко ориентироваться в мире. Сказать правильные слова, нажать на правильную кнопку, и я всегда получаю то, что хочу.

Он приступает к сути проповеди, и, к счастью для меня, сегодня он фокусируется на распущенности с примесью гомофобии. У меня такое чувство, что гомофобия упоминается каждую неделю, независимо от темы.

Я слушаю, потому что эта информация важна для меня, попутно вглядываясь в лица людей, которые внемлют своему пастору. Кажется, им нравится мысль, что женщины и дети страдают от насилия и голода, потому что женщины не могут держать свои ноги не раздвинутыми. Прихожане кивают, когда пастор объясняет, что бедные женщины предпочитают блуд тяжелой работе. Они согласно качают головами при высказывании, что уважаемые, богобоязненные люди вроде них должны платить налоги, стремясь поддерживать праведный образ жизни.

– Если детей приучают, что всегда есть бесплатный обед, то как они смогут усвоить, что тяжелый труд надо уважать и почитать. Бесплатный обед? – выплевывает он с горечью. – Бесплатный обед, бесплатная любовь и бесплатное медицинское обслуживание? Я бы сказал, что у нас есть свобода воли! Свободная воля жить так, как наш господь хотел. Жениться, работать и жить в божьей милости! Не раздвигать ноги и держать сердца открытыми для господа!

Несколько человек одобрительно выкрикивают:

– Раньше у женщин был хоть какой-то стыд! Их не награждали за распущенность! Им не давали талоны на еду, разрешение на бесплатные аборты или квартиру с кабельным телевидением!

Теперь же у всей толпы загорелись глаза. Они устали платить налоги, благодаря которым маленькие ублюдки могут иметь приличную еду и место для сна.

Конечно, у меня тоже нет сочувствия, ведь из-за своей социопатии я остаюсь глухой к страданиям женщин и детей, но это не делает меня слепой. Я могу не испытывать жалости к женщинам, которые работают полный рабочий день и все еще не могут досыта накормить своих детей, но я вижу, что с ними делает подобное существование. Я наблюдаю, как социопаты возглавляют гигантские корпорации, выжимают из них гигантскую прибыль, а талоны на питание их сотрудников оплачиваются из нашего кармана в виде налогов. Таким образом, мы субсидируем корпоративную прибыль. Это гениально! Просто потрясающая афера! Я бы тоже руководила ими, будь у меня такая возможность.

Наставление продолжается и продолжается, и под конец мне уже становится очень скучно, к тому же меня озадачивают женщины, кивающие в ответ на все упреки.

По моему опыту, мужчины пытаются уговорить женщин раздвинуть ноги с того момента, как девочки только начинают на них ходить. В этом сценарии мужчины прикрываются именем господа. Всегда проверяют нас, чтобы увидеть, сделаем мы правильный выбор или нет. Но это уловка. Нет никакого правильно. Ты либо динамистка, либо шлюха. Бессердечная сука или Иезавель. Их члены – золотой ключ, отыскивающий зло.

Я улыбаюсь, думая это, и пастор смотрит прямо на меня. Понятия не имею, что он сказал, и на какие слова, по его мнению, я так отвечаю, но я определенно не должна улыбаться. Крепко сжимаю губы и покусываю их, пытаясь перестать хихикать. Мгновение он смотрит на меня, стремясь понять, почему я так реагирую.

Он заинтригован.

Я заинтригована тоже. У пастора Хепсворта есть некоторые мысли о блуде, производящие сильное впечатление. Он много об этом думает. Вероятно, у него есть секрет, который я смогу использовать против него.

Это была бы достойная месть. Болезненная и подлая.

Задумка, конечно, приличная, но не идеальная, потому что Стивен будет винить во всем шлюх, простит отца и так ничему и не научится. Рана не будет смертельной, может быть, даже не покалечит.

Тем не менее, идея забавная. Я буду иметь это в виду, как своего рода... закуску. Что-то такое, что помогло бы оттенить главное блюдо.

Играют еще две воодушевляющие песни, которые помогут положить конец разглагольствованию и лицемерию на позитивной ноте. Во время музыки по кругу передают корзину для сбора пожертвований, и я легко могла бы в это время вытащить несколько сотен долларов. Мне не нужны деньги, но я люблю острые ощущения. Мысленно хлопаю по своим загребущим рукам и мягко улыбаюсь соседке, передавая корзинку. Терпение – это сила.

Когда служба заканчивается, комната наполняется приглушенным гулом разговоров, прихожане встают и подходят к своим друзьям. Стивен стоит в толпе у кафедры, пожимая руки и хлопая по спине товарищей. Здесь у него второстепенная роль. Сын вождя. Он ловит мой взгляд и машет рукой. Я отчаянно машу в ответ, взволнованная тем, что он обратил на меня внимание. Стивен не зовет меня, поэтому я отхожу назад и стараюсь выглядеть неуверенно рядом со всеми этими незнакомцами.

Его отец находится в еще большей группе почитателей, но я замечаю, что женщина, которую я определила как мачеху Стивена, разговаривает только с несколькими женщинами. Я подхожу ближе.

На ее лице много косметики, но я стараюсь сквозь краску разглядеть натуральные черты. Отцу Стивена на вид около шестидесяти, а его жене кажется, меньше сорока. Неудивительно, ведь это его второй брак.

Женщины удаляются, и я делаю свой ход. Неуверенно сцепив руки, я подхожу к мачехе Стивена.

– Привет! Я Джейн. Я работаю со Стивеном.

– Привет. Я Ронда Хепсворт.

– Приятно познакомиться, миссис Хепсворт. Стивен пригласил меня на службу, так как я недавно в городе. Это было чудесно.

– О, большое спасибо! – приветливые слова и широкая улыбка не сочетаются с холодностью в ее глазах.

– Должно быть, вы очень гордитесь этой церковью, – говорю я. – Ваш муж – отличный мужчина.

Ее натянутая улыбка не дрогнула.

– Спасибо.

– И ваши приемные дети. Ну, я знакома только со Стивеном, но я слышала все о его брате и сестре.

Она откашливается, и я задаюсь вопросом, не смущает ли ее звание мачехи. В конце концов, она всего на несколько лет старше Стивена.

Оглядевшись вокруг, как будто желая убежать, она снова прочищает горло.

– Вы... вы со Стивеном встречаетесь?

Я смущенно опускаю голову.

– Я бы так не сказала. Мы просто друзья.

– Что ж, было очень мило с вашей стороны прийти на службу. Я пойду и проверю как там обстоят дела.

Женщина замолкает, когда подходит Стивен.

– Джейн! Привет!

– Привет!

Он переводит взгляд с меня на Ронду, но не представляет нас друг другу.

– Что ты думаешь о церкви?

– Здесь красиво! И все были такими милыми.

– Я говорила, что лучше пойду... – Ронда поднимает обе руки, показывая, что она извиняется. – Но было приятно познакомиться, Джейн.

Как только она уходит, я поворачиваюсь к Стивену.

– Она очень милая.

Он пожимает плечами.

– Что? Она тебе не нравится? Мне кажется, она такая замечательная леди.

– Да. Да, она великолепна.

Это все, что я услышала. Стивен слегка кривит губы. Боже, я заинтригована. Он думает, что Ронда охотница за деньгами? Карьеристка? Надеюсь, я увижу, как она общается со своим мужем, чтобы понять всю подоплеку.

– Стивен! – раздается голос пастора у нас за спиной.

Мы оба оборачиваемся, и Стивен тепло приветствует отца, обнимая его и несколько раз громко хлопая по спине, будто они не виделись пару недель.

– Отличная проповедь, папа.

Какая тесная связь между отцом и сыном, благодаря недостаткам женщин. Так трогательно.

Пастор переводит на меня полный любопытства взгляд.

– Папа, это Джейн. Мы работаем вместе. Я пригласил ее посмотреть церковь.

– Пастор Роберт Хепсворт, – он нежно пожимает мою руку и не просит называть его Бобом. – Приятно познакомиться, Джейн.

– Служба была прекрасной. Спасибо. И церковь такая красивая. Все такие милые.

– Мы основали эту церковь, когда Стивену было всего шесть. В то время это была всего лишь маленькая уличная церквушка. Господь благословил нас.

– Это точно, – выпаливаю я и добавляю еще цитату из Евангелия – «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; …ибо всякий просящий получает, и ищущий находит».

Он, кажется, светится.

– О, да, конечно. Конечно. Твоя коллега по работе просто потрясающая, Стивен. Потрясающая и красивая.

Даже Стивен выглядит удивленным тем, что я знаю Библию. Это видно по его взгляду, которым он окидывает меня сверху донизу после комплимента отца.

Я прикусываю губу и опускаю взгляд. Конечно же, я знаю Библию. Я выросла в сельской Оклахоме, и мне пришлось быть как все.

– Значит, после службы вы двое собираетесь куда-нибудь пообедать?

Стивен усмехается.

– Я еще ее не спрашивал. Ты наступаешь мне на пятки, папа.

– Она славная девушка, и ходит в церковь. В наши дни ты не можешь воспринимать это как должное.

Стивен вздыхает и застенчиво улыбается мне.

Пастор Хепсворт хлопает сына по спине.

– Что ж, я рад видеть, что у тебя появился такой прекрасный друг. Особенно после всех неприятностей.

Я быстро опускаю глаза, потому что чувствую, как из-за его слов в них вспыхивает ненависть. Неприятности. Он говорит о Мэг. Мертвой Мэг. Как будто она была несчастным приступом диареи, которую подхватила вся семья во время дорожной поездки.

Внезапно меня переполняет радостная идея убить отца Стивена, чтобы отомстить. Убить его за то, что он так бессердечно отмахнулся от Мэг и ее боли. Убить его за то, что он так самоуверен.

Я могла бы обманом заманить пастора Хепсворта в номер мотеля. Принести с собой презервативы и отсосать. Накачать его наркотиками достаточно, чтобы убить. Разбросать несколько секс-игрушек по комнате. Тогда Стивен мог бы жить с этим всю оставшуюся жизнь.

Этой фантазии достаточно, чтобы мое лицо приняло безмятежный вид. Я вопросительно смотрю на Стивена, притворяясь, будто не понимаю, что его отец имеет в виду под словом «неприятности». Он слегка качает головой.

– Знаешь, Джейн, – продолжает пастор, – на следующей неделе мы устраиваем небольшой праздник в честь дня рождения моей жены. Может быть, ты хотела бы к нам присоединиться?

– Папа! – восклицает Стивен и снова смеется. Он обожает этого человека.

– Я просто говорю, как есть!

– Вы очень любезны, пастор Хепсворт, – начинаю я. – Но я уверена, что Стивен хочет провести вечер только с семьей. Мне бы не хотелось вмешиваться в столь важное семейное событие.

– Посмотрим, – подмигивает Стивен.

Думаю, что лучше вести себя хорошо до вечеринки, если хочу получить приглашение от него.

– Мне нужно отвезти Джейн домой, но я вернусь к послеобеденному изучению Библии.

Мне следует попросить остаться. В действительности, я не хочу этого делать, но открываю рот и проявляю инициативу:

– О, я бы не возражала...

– Это мужская группа, – поясняет он. – Мы подумали, что время, посвященное тому, чтобы сосредоточиться на духовных потребностях мужчин, укрепит наши семьи.

Ах, слава богу, что господь наказывает за интернет-порно. В этот раз я избегаю изучения Библии.

– Ты сможешь удержать оборону без меня? – Стивен спрашивает отца, и они снова хлопают друг друга по спине на прощание.