Текст книги "Капкан (СИ)"
Автор книги: Виктория Анкай
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)
*43*
Время лечит…
Сколько?! Сколько должно пройти, чтобы хоть немного угомонились внутренние демоны, чтобы вылились все слёзы, чтобы сердце перестало стыдливо дрожать и забилось в полную силу? Чтобы не думать о происходящем двадцать четыре на семь, чтобы не забивать до отказа пепельницу окурками за час, чтобы снова ощущать жажду или голод, чтобы иметь силы улыбнуться собственному сыну, чтобы сделать полноценный вдох и не чувствовать мерзостного затхлого смрада…
Сначала я давала себе неделю, потом две. Потом месяц…
Ничего не изменилось.
Заледенели чувства, угомонились буря в душе, погасли эмоции. Осталась лишь тупая монотонная боль, беспрестанно сверлящая мозг, сердце и душу… Даже само чувство вины размололось и растворилось в этой мясорубке, не дав шанса на собственное оправдание, так необходимое измученной совести. Только ноющая беспросветная тоска, разъедающая сознание подобно кислоте…
Казалось, я перепробовала всё – я несколько раз приходила к ней на работу, я практически каждые выходные ждала её у подъезда, я звонила по десять раз за сутки, писала длинные сообщения, так и не принятые до сих пор абонентом. Сначала я пыталась что-то объяснить при встрече, сказать, что сожалею… Но потом перестала – просто молча смотрела, как она проходит мимо, как из последних сил держит голову прямо, как прибавляет шагу через несколько метров, украдкой вытирая неудержавшуюся слезу… Для неё острый период тоже закончился – сейчас она выглядела похудевшей, осунувшейся, но уже без признаков рыданий на бледном лице, без ненависти и отчаяния во взгляде. Просто уставшая от жизненных неурядиц и бытовых забот женщина, постаревшая в сравнении с той огненной жизнерадостной хохотушкой, которую я знала всю жизнь…
Иногда я приезжала вечером к её дому. Сидела в машине и просто смотрела на окна её квартиры. Курила, со смехом и слезами вспоминая, как за этими стеклами, обрамлёнными светлыми шторами, мы когда-то проживали свою жизнь, рыдая над несправедливостями судьбы, делясь секретами, обсуждая мужиков, строя планы на будущее. Мысленно звала её по имени. Разговаривала с ней, шёпотом или про себя…
Мне становилось легче. Насколько это вообще возможно – испытать облегчение на погосте собственной души. Скорее, это больше походило на опустошение…
Наверное, жизнь шла обычным чередом – начавшиеся каникулы у сына, его сборы в летний открытый лагерь под руководством инструктора по стрельбе, плановое посещение тренировок. Я даже иногда привозила Игоря к клубу, но, едва за ним закрывалась дверь машины, резко сдавала назад и уезжала – мне здесь не место.
Я так и не рассказала сыну, почему поссорилась с тёть Верой… Просто дала понять, что очень виновата перед ней, что хотела бы, чтобы она меня простила, но это невозможно… Когда-нибудь мне придётся объяснить ему всё, но пока Игорь довольствовался этим фактом – мал ещё. Поначалу он злился, обижался, пробовал сам поговорить с Верой и выяснить положение дел… Но она не выдала меня моему же ребёнку, лишь сказала, что наши с ней отношения никак не скажутся на их общении, если он сам захочет продолжать прежнюю дружбу и если мама не будет против…
Конечно, я не была против! Я ревела неделю, мысленно благодаря Бога и саму Верку за такую позицию. Пробовала писать ей благодарные смс-ки, но их она также не читала…
Только сейчас я в полной мере поняла, как хорошо, когда существует выбор. Даже самый примитивный – сдаться или продолжать какую-либо борьбу. Когда можно пересмотреть собственный путь, в нужный момент принять верное решение, десять раз перечитать надпись на пресловутом камне и лишь после этого пойти направо, налево или прямо.
Но у меня больше не было этого выбора…
Жизнь словно сдавила невидимые тиски, зажав меня в момент свободного падения – прошлого не вернёшь, настоящего нет, в будущее просто не хочется. Наивная, я считала, что прошла все стадии депрессии, когда развелась с Сергеем… Тогда было иначе – мне упорно хотелось жить. Действовать, идти вперёд, мечтать о лучшей доле, доказывать всему миру и себе, что я достойна большего, да даже банально мстить бывшему мужу, назло ему становясь счастливее вопреки всему.
А сейчас…
Сейчас не было ничего.
Возраст, как в шутку сказала бы Верка…
С Адамом она так же не общалась. Глупо было с моей стороны надеяться на то, что они снова сойдутся. Наверное, если бы я смогла взять всю вину на себя, если бы она сама обвинила в случившемся только меня… Впрочем, думать так – тоже глупость. Она простила бы измену Адаму. Она простила бы мне любую подлость. Но не нас вместе…
Я нередко думала о том, что было бы, если бы я рассказала ей о том самом первом случае, в лесу. Призналась бы… Сейчас мне почему-то казалось, что Верка бы просто удивилась, пожурила бы меня, одним днём рассталась бы с Адамом, а потом мы бы несколько вечеров сидели за бутылкой вина, обсуждали случившееся, периодически плакали бы, ненавидели всех мужиков, иногда наоборот зло шутили и хохотали в нетрезвом угаре… Тогда она поняла бы меня. Конечно, обиделась бы в каком-то роде, но скорее на саму ситуацию и на Адама, но меня она смогла бы простить, наверное…
Последнюю неделю я часто вспоминала парня, с которым начала встречаться после школы. Верке он совсем не нравился, и она открыто говорила об этом. Но дружить нам не мешала. А потом, спустя два месяца, он меня бросил, заявив, что ему всегда нравилась она, Вера, но она даже не смотрела в его сторону, и он решил попробовать замутить со мной – якобы мы подруги, и он думал, что мы обязательно чем-то похожи. Но сходства не оказалось, и ему стало со мной скучно… Тогда я повела себя совсем безбашенно – выкрикнула ему в лицо, что теперь Верка его и подавно возненавидит за то, что он так со мной поступил, а потом сразу побежала к ней, захлёбываясь своими юношескими соплями. Рассказала всё, и мы до самой ночи сидели на крыше Веркиного дома, поражаясь глупости и цинизму парней. И я прекрасно помню, как она плакала вместе со мной, ничуть не гордясь тем, что она кому-то нравилась больше, чем я. А я даже не допускала мысли о том, чтобы рассердиться на неё или позавидовать – недостатка во внимании парней я не испытывала, и "этот придурок" лишь косвенно прошёлся по моей самооценке. И мы с Верой в тот момент просто были вместе… И мы знали, что ничто и никогда не сможет сломать нашу дружбу. Мы так свято в это верили…
Я давно забыла имя этого пацана, но я на всю жизнь запомнила боль того подросткового разочарования. Она померкла с годами, но осталась где-то глубоко в подсознании. И сейчас вылилась каким-то необъяснимым ощущением вины за ту ситуацию… Словно я тогда свалила на подругу всю тяжесть произошедшего, не оставив ей выбора, кроме как встать на мою сторону…
Сейчас я ничего на неё не свалила. Я просто молча предала…
Хуже всего были воспоминания о том, как она делилась со мной своими переживаниями насчёт Адама. Как доверчиво смотрела, ожидая совета и поддержки, как хвасталась ландышами, как рассказывала пикантные подробности их интимной жизни, как без задней мысли поделилась рецептом дурацких колбасок, которые теперь так нравятся Игорю…
Мне Адам всё также звонил. Эти звонки давно перестали быть хаотичными и нервными, они стали скорее какими-то традиционными и выдержанными. И мне давно стало казаться, что я стала для Адама некой обузой… Наверное, он бы давно с радостью вычеркнул меня из своей жизни и пошёл дальше, но он зачем-то продолжал ежедневно набирать мой номер… Нам не о чем было говорить, и разговоры чаще всего случались короткими, с продолжительными молчаливыми паузами… Как ни странно, я ждала этих звонков. Этого сухого тихого "Привет, Олесь, ну как ты?", этого дыхания в трубку, сигаретных затяжек… Я курила вместе с ним. Наверняка он тоже это слышал… Я словно оживала в это время – боль становилась острее, но одновременно с ней в груди вспыхивали отблески прошлого тепла, пусть совсем не похожего на ту страсть, которая была когда-то между нами, однако это были живые эмоции, и они были… светлыми. Мне отчаянно хотелось видеть в этом ежедневном ритуале своеобразную заботу… Не как о бывшей любовнице, а как о человеке. Как о дуре-Олеське, бездарно просравшей всё хорошее в собственной жизни… Мне было легче так думать. Мне было жизненно необходимо так думать…
Несколько раз Адам приходил ко мне. Звонил в дверь… Я так и не нашла в себе силы открыть. Я не хотела, не могла встретиться с ним лицом к лицу. Стояла по эту сторону и тихо умирала… Один раз он пришёл ночью. Стучал, звал по имени… Но стоило мне разреветься под дверью и в сердцах закричать "Уходи!", как он действительно ушёл…
Подаренная им цепочка лежала на прикроватной тумбочке. Всегда. Надеть её я не могла – она жгла кожу и душила смертоносной петлёй. Но я почему-то часто брала её в руки, перебирала звенья, гладила пальцами… Апогей моего триумфа и предательства. Она была у меня на шее, когда Верка узнала правду…
Жизнь вокруг словно остановилась. И мне почему-то хотелось, чтобы так было и дальше – это означало бы, что хуже уже не будет…
Я привыкала к этому состоянию. Я научилась заранее планировать время, чтобы постоять у Веркиного дома. Я непременно сидела на кухне за чистым столом, ожидая привычного звонка от Адама. Тушила окурок за окурком, но не замечала этого. Чувствовала горечь только той единственной сигареты, которую успевала выкурить вместе с ним…
Всё чаще я думала о том, что будет дальше. И не находила ответа…
Меня стали ужасно раздражать девчонки на работе. Не из-за того, что они что-то делали не так, а просто лишь потому, что ни одна из них не была похожа на Веру… Говорят, незаменимых людей нет. Но они есть… Хотя бы один человек, который настолько "твой", что с ним даже близко никто не стоит. А они все – совсем не те… И мне никогда не завести дружбу ни с одной из них – это окажется такая жалкая пародия на наши с Верой отношения, что не стоит и пытаться…
Наверное, у меня окончательно опустились руки, ибо всё чаще я стала допускать гонимые раньше мысли о Сергее. Как-то стало уже не до гордости, и я неосознанно ловила себя на ощущении смирения – всё-таки он отец моего сына, нас многое связывало в прошлом, да и сейчас тоже… Предложить ему снова сойтись? Не сейчас, конечно, позже. Просто это наименьшее из зол – вернуться к знакомому мужчине, а не искать того самого идеального принца. К тому же, роль принца уже занята… А вот мужа как не было, так и нет. А он, наверное, всё-таки нужен… Пусть даже бывший. Да пусть вообще кто угодно… Мне просто нужно знать, что я готовлю эти макароны и котлеты не для того, чтобы потом выкидывать излишки в мусорку, а для дела. И чтобы было на кого ворчать вечерами, когда сил совсем нет, а нужно ещё мыть посуду… Пусть он даже дальше гуляет – мне по факту всё равно. Зато Игорь будет счастлив, если отец вернётся…
Я просто не знаю, как ещё планировать собственную жизнь без Верки. Раньше она была в приоритете, она наравне с сыном занимала главную роль в моей судьбе. А сейчас на её месте просто дыра, и всё остальное кажется таким нелепым и неважным…
А самое страшное – это неотступные навязчивые мысли о том, как всё могло бы быть…
Как было бы, если бы два месяца назад я не застряла на той чёртовой дороге, если бы не переспала с её мужиком, если бы всё осталось как прежде… Я не рыдала бы бессонными ночами, не сходила бы с ума от одиночества, не сидела бы сейчас за этим столом в ожидании чужого звонка. Я бы порхала по жизни, смеялась по вечерам с лучшей подругой, делилась бы самым сокровенным, не опасаясь остаться непонятой или ненужной… Тогда это всё казалось таким естественным, таким незыблемым и постоянным.
А теперь… Теперь мне кажется, что я не ценила в достаточной мере того, что у меня было. И от этого чувство вины накрывает с головой, топит безысходностью, сдавливает лёгкие, не даёт вдохнуть…
И мне с этим жить. Если это вообще можно назвать жизнью…
Жизнь была раньше. А это… Это даже не существование. Это просто реальность, в которой зачем-то есть я…
*44*
Последняя…
Глубоко вздохнула, так и не вытащив одинокую сигарету из пачки. Отодвинула пепельницу, положила локти на стол, легла на них щекой. Быстрее бы он позвонил… Я бы поговорила с ним, сбегала бы в ночной магазин за новой пачкой и легла в кровать – даже если выспаться не получится, то по крайней мере можно будет наконец раздеться, вытянуться на постели, накрыться одеялом и дать отдых спине и ногам…
…Если друг оказался вдруг…
Горько усмехнулась, потёрлась лбом о собственное предплечье. Закрыла глаза, мысленно подгоняя неподвижное время…
Телефон завибрировал входящим вызовом. Наконец-то…
– Да…
– Привет, – сиплый негромкий голос, почему-то всегда порождающий где-то глубоко внутри робкую радость. Наверно, именно поэтому я так жду его каждый вечер – чтобы получить для себя толику жизненной энергии и сдержать ощущение надвигающейся паники, усиливающееся к концу дня. Поймать зыбкую волну спокойствия, чтобы найти в себе силы снова чего-то ждать, пусть даже всего лишь завтрашнего звонка…
– Привет, – выдохнула, машинально пытаясь улыбнуться и чувствуя, как именно на этом моменте привычно намокают глаза.
Пауза. Всегда так после приветствия…
– Ну рассказывай, как там дела? – первая затяжка в трубке…
Тоже потянулась за сигаретой. Прикурила…
– Как всегда. Ничего нового, – стандартный ответ, неизменный последнее время. – А у тебя?..
– Да так-то тоже… – вторая затяжка… – Мне подписали первое разрешение, мы сегодня формировали группы. Я Игорю дал список вещей, которые нужно будет взять с собой…
Чёрт, сын же правда упоминал о чём-то таком…
– Да, он говорил. Но я ещё не смотрела…
– Да там ничего особенного, не переживай. Покупать ничего не надо, в основном одежда, средства личной гигиены, ну книги или кроссворды на вечер – гаджеты попробуем забирать…
– Ясно… Хорошо, конечно…
Снова пауза. Уже не неловкая, как прежде. Сейчас она больше напоминает всё увеличивающуюся между нами яму, и когда-нибудь кто-то из нас не сможет её перепрыгнуть и просто повесит трубку…
– Сама-то как, Олесь?
Я потеряла счёт затяжкам…
– Нормально… Вот, сигарета последняя, сейчас в ночник побегу…
Молчание. Недолгое…
– Поздно уже…
– Я быстро, тут же недалеко, сам знаешь…
Вдох в трубке, тут же долгий выдох…
Невольно представила, как он выпускает сигаретный дым, как кривит губы при этом, как щурит глаза… Смешной…
– Ладно, беги за сигаретами.
Всё на сегодня?! Господи, а мне до фильтра ещё далеко…
– Хорошо, – натянуто улыбнулась, промокая пальцами глаза. – Спокойной ночи…
– Давай, Олесь… – повесил трубку…
Закусила губу, чувствуя, как по щекам катятся слёзы. Сегодня тот случай, когда разговор почему-то не принёс нужного удовлетворения, лишь сильнее ударил по нервам. Наверное, я просто слишком долго ждала, а в итоге не успела даже докурить…
С каким-то раздражением вдавила окурок в переполненную пепельницу. Закрыла лицо ладонями, чувствуя, как тенью надвигается это уродливое разрушительное состояние, в котором концентрируются самые ненавистные эмоции – недосказанность, невозможность, неизбежность…
И сигарет нет, мать вашу!
Через силу поднялась с табуретки. Направилась в прихожую – или сейчас за ними идти, или… Или быть не может. Без них я просто свихнусь…
Это стало уже привычкой – прятать посеревшее зареванное лицо. За волосами, под тенью капюшона ветровки, прикрывать глаза ладонью, будто болит голова. Смотреть в пол, горбить плечи, сутулиться, словно тогда меня примут за тень и не обратят внимания… Это стало каторгой – ходить в общественные места, делать покупки, толкаться среди людей. Оказалось, что на эти повседневные мелочи уходит уйма сил и нервов, а мне их и без того сейчас не хватало. Путь в магазин теперь напоминал кое-как спланированный поход в джунгли, я морально готовилась к нему несколько часов. Сегодня тоже – я знала, что рано или поздно сигареты закончатся, и мне придётся покинуть спасительные стены квартиры…
Зато короткая дорога обратно всегда приносила относительное удовлетворение – ещё совсем чуть-чуть, последний рывок, и можно спрятаться в свою нору, закрыть двери на ключ и снова отгородиться от всего мира. Только перейти улицу, свернуть за угол, пройти по дорожке к подъезду…
– Олесь…
… Обогнуть клумбу, обойти лужу…
Где-то справа громко хлопнула дверца машины.
– Олесь, подожди!
Господи, ну зачем он…
Остановилась, чувствуя, как по венам вместо крови ползёт обречённое отчаяние – уже ничего не изменишь, он уже здесь. Но я не готова! Не готова, чёрт побери! Не сейчас!
– Ну чего ты опять убегаешь?.. – Адам притормозил в нескольких шагах от меня. Глубоко вздохнул, словно сдерживаясь от того, чтобы подойти ближе… – Купила сигареты?
– Купила, – я так и не подняла голову. Стояла как дура, почему-то боясь пошевелиться и сделать что-то не то…
Мне не хотелось говорить с ним вот так, с глазу на глаз. Мне просто нечего ему сказать…
Но я понимала, что рано или поздно это должно было случиться. Вот только я не ожидала, что оно произойдёт здесь и сейчас, да.
И всё-таки я, кажется, рада… Рада видеть его, чувствовать его близость, стоять с ним на одном газоне. Я даже могу слышать сейчас удары собственного сердца, почему-то взволнованно застучавшего чаще обычного…
– Поговорим может, Олеся? – он как-то аккуратно сунул руки в карманы куртки, зачем-то попинал носком кроссовка поребрик…
– Нет. Не надо… – я отклонилась в сторону, сорвалась с места на быстрый шаг. Оглянулась, сквозь пелену слёз глядя на его размытую фигуру… – Позвони завтра только… Вечером… Пока!
Пусть всё останется как было… Господи, пожалуйста… Пусть он только не обижается на меня, не ставит точку… Пусть просто наберёт мой номер через двадцать четыре часа, и мы снова поговорим меньше минуты… Ни о чём, просто ради того, чтобы выкурить сигарету…
Тяжёлая дверь, лестница, этажи…
Не думать, не поддаваться дурацким чувствам, не жалеть ни о чём…
Задержалась на миг на лестничной площадке. Бросила взгляд в окно…
Машину не было видно в тени деревьев. А Адам стоял на границе светового круга от ближайшего фонаря. Курил, потерянно глядя по сторонам…
Он бы не успел приехать так быстро после нашей болтовни по телефону. Получается, стоял здесь, видел, как я уходила в магазин… Часто он так делал за эти недели, интересно? А… А к Верке тоже до сих пор ездит?! Он уже пару недель не касается этой темы, не рассказывает о том, что искал с ней встречи в надежде поговорить…
Он сейчас уедет. Ему теперь здесь точно ловить нечего.
Отвернулась. Толкнула дверь в квартиру, вошла в коридор. Заперла замок, вытирая слёзы…
По крайней мере, у меня есть сигареты. Значит, ещё одну ночь можно пережить…
***
Сердце замирало каждый раз, когда я проходила мимо кухонного окна. Иногда случайно, иногда просто для того, чтобы лишний раз мелькнуть сквозь стекло…
Там он? Или давно уехал…
Только сейчас, спустя полчаса, напряжение отпустило. Я так боялась, что эта короткая встреча оставит разочарование в душе, загонит меня обратно в депрессивную агонию, вызовет протест и заставит зверем рычать на себя, заново переживая прошлые поступки…
Но реакция воспалённого мозга оказалась иной – я вспоминала каждое слово Адама, прокручивала в голове его движения словно в замедленной съёмке, раз за разом представляла его горящие холодным огнём глаза… И я понимала, что улыбаюсь ему. Словно он стоит напротив меня прямо сейчас, смотрит, молчит, ждёт чего-то… И это согревало изнутри. Волновало, будоражило, рождало смутные неоформившиеся мечты…
Последний раз подошла вплотную к окну. Задержалась на миг… Опустила штору. Выходя из кухни, погасила свет…
Господи, как я была в него влюблена! Да что там, я, наверное, до сих пор чувствую это несуразное восхищение этим человеком, считаю его самым красивым на свете, верю в его исключительность… Это так легко на самом деле – выбрать объект для обожания и растить в себе тягу к нему. И кажется, что нет сил противостоять этим чувствам, нет возможности отказаться от их проявления, есть лишь уверенность в том, что страсть делает нас зависимыми и слабыми…
Как оказалось, отказаться тоже легко. Не обрекая себя на муки и страдания, не отравляя собственную жизнь известными вопросами "зачем?" и "почему?", не надеясь на что-либо в будущем. Достаточно всего лишь оставить это чувство при себе, продолжать… любить?! пусть будет любить… на расстоянии, согреваясь тем, что этот человек просто есть в этом мире…
Свернула в ванную, на ходу стаскивая с себя свитер и спортивные штаны. Включила воду, равнодушно забралась под горячую струю…
Да, мне безумно хочется прижаться лбом к его плечу, ощутить под пальцами гладкость его кожи, вдохнуть только ему присущий запах, потереться щекой о колючую бороду, прислониться к груди, послушать, как бьётся его сердце, почувствовать горячее дыхание в своих волосах… Но, оказывается, без этого вполне можно жить. Мне только предстоит научиться этому, но я уже знаю, что смогу. Смогла же этот месяц…
С Серёгой в своё время было иначе – мне было безумно жаль совместных планов на будущее, которые плодились в моей голове со скоростью звука, меня душило ощущение несправедливости за несбывшиеся мечты. Я сожалела о том, что мы уже "никогда", а ведь "могли бы", я не хотела смириться с тем, что у нас больше не будет "завтра". Лишь гораздо позже я осознала, что ни один из тех планов не сбылись бы при любом раскладе. Поняла, что если бы мы остались мужем и женой, то не смогли бы осуществить даже того, что есть у каждого из нас сейчас. По крайней мере, он – так точно.
А с Адамом… У нас никогда не было этого будущего. Не было пресловутого "завтра", не существовало вечной отмазки "потом". Да мне по сути и терять-то с ним нечего – мы оба знали, что однажды всё закончится…
Не вытираясь, завернулась в тёплый плюшевый халат. Хотела снова вернуться на кухню… Но передумала. Поёжилась от влажного ночного сквозняка, гуляющего по квартире из открытых окон… Побрела в спальню…
Стук в дверь. Тихий, короткий, настойчивый. При желании его можно было бы списать на галлюцинацию, но в этой тишине сдержанные хлопки ладони по дверному полотну невозможно спутать ни с чем.
Я подсознательно ждала его, да…
Застыла, пропуская удар сердца. Напряглась, чувствуя, как спину прошибает горячим потом – я почти успела поверить в то, что обошлось на этот раз…
В руках беззвучно задрожал телефон, сообщая о входящем вызове. Одновременно со вспыхнувшим экраном по телу пробежал продирающий озноб…
Господи…
Звонок оборвался. Практически сразу повторился стук… Не громче, но резче и нетерпеливее, будто я действительно могла не услышать с первого раза…
Выдохнула, на миг поднимая лицо к потолку.
Я не знаю, что будет, если я открою дверь. Но я точно знаю, что будет, если не открою – всё останется как есть, уже привычно, тепло и мягко… Наверное, за последний месяц моя жизнь слишком круто изменилась, и теперь я боюсь перемен, любых. Гораздо проще жить, когда точно знаешь, что будет завтра…
Снова барабанная дробь, на этот раз звонче и продолжительнее…
Вернулась в коридор. На цыпочках подошла к двери…
Кажется, я даже сквозь стену могла различить чужие эмоции, ощутить вибрации чуждых мне мыслей и проникнуться решительным нетерпением, пробивающим с той стороны.
– Олесь, открой, – хриплый приглушённый голос. Даже он изменился за этот месяц, стал жёстче и грубее…
Хотела выкрикнуть в ответ "зачем?", но не стала – Игорь спит…
Сообщение…
"Ну чего ты добиваешься этим? Нахуя?"
Сразу ещё одно:
"Открой дверь, Олесь"
Он знает, что рано или поздно я сдамся… Именно ему не смогу отказать.
Глубоко вздохнула, вытирая ладонями мокрые щёки. Аккуратно повернула ключ, щеколду…
В первую секунду показалось, что там никого нет – тишина на грани сумасшествия. Может, он на самом деле не хотел, чтобы я…
Дверь стремительно распахнулась, и с этим громким звуком привычная тоскливая тишина рассыпалась в прах – чужое дыхание, шелест куртки, шорох кроссовок по коврику, громкий лязг замка, захлопнувшегося за широкой мужской спиной, клацанье выключателя, осветившего мою крошечную прихожую слишком ярким светом диодной лампы…
– Тише, пожалуйста-а-а… – машинально простонала, подслеповато моргая, обречённо глядя в полные решимости глаза, неотрывно сверлящие меня таким знакомым отчаянным взглядом исподлобья.
Отступила на пару шагов, с какой-то теплотой вспоминая о том, насколько этот человек не вписывается своими габаритами в слишком скромные размеры моей квартиры. Опустила голову, всё ещё подсознательно не сумев перенастроиться на чужое присутствие рядом, на ворвавшийся в моё пространство запах улицы, на это действующее на нервы шебуршание одежды…
– Игорь спит? – Адам не стал ждать приглашения. Торопливо стянул обувь, снял куртку, не сводя с меня свой чересчур пристальный выжидательный взгляд.
Кивнула. Опустила голову, обняла себя руками, в который раз понимая, что нам просто нечего сказать друг другу…
– Ну, Оле-е-есь… – он шагнул вперёд, подступая почти вплотную. – Скучала хоть?
Подняла глаза.
Он серьёзно?!
Пожала плечами, так и не найдя в себе силы ответить.
Наверное, я и до этого момента смутно понимала, зачем он ищет встречи. Но только сейчас я осознала это окончательно и бесповоротно – для него ничего не изменилось между нами. И я зря боялась каких-то разговоров, объяснений – их не будет. Либо это какой-то чудовищный цинизм, либо нам действительно поздно что-то обсуждать и решать…
– А… Вера?
– Да при чём здесь опять Вера? – он раздражённо нахмурился, каким-то подавляющим движением опуская тяжёлые ладони мне на плечи. – Я к тебе приехал. Я как-то уже подзаебался от всей этой хуйни, Олесь…
