Текст книги "Капкан (СИ)"
Автор книги: Виктория Анкай
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)
Хотела привычно улыбнуться – это же она, моя Верка!
Даже едва не сделала это…
Но губы почему-то только дрогнули в беззвучном крике…
Чувствовала, как где-то рядом кто-то поднимается на ноги, как кожу обдаёт резким порывом воздуха от этого движения, как мелькает поблизости чья-то одежда…
Я почти расслышала её безмолвный глубокий вздох в этом глухом мёртвом вакууме…
– Вер… – вслух сказать не получилось. На губах отчего-то осела горечь…
Лёгкий поворот плеч, исчезающая за приоткрытой дверью тень…
– Вер! – позвала наконец громче… – Вера! – грудь сдавило так, что вдох казался просто невозможным… – Вера…
Кубарем скатилась с кровати, хватая со спинки стула что-то из своих вещей. Не разбирая дороги, бросилась в тёмный коридор, в прихожую… Едва не воя от собственной нерасторопности, добежала до оставленной ею приоткрытой входной двери…
В глаза ударил свет лампы на просторной лестничной площадке…
– Вер! ВЕРА! Подожди…
Она не оглянулась. Просто не стала ждать лифт… Глядя исключительно перед собой, принялась спокойно спускаться по ступенькам, держа спину неестественно прямо…
– Вера…
Она просто уходила. Молча, так и не сказав ни единого слова.
– Вер… – прохрипела, но она уже не могла услышать.
Да если бы и услышала – она больше не отзовётся. Не вернётся.
Понимание накрывало неотвратимо и неумолимо – она просто вычеркнула меня из своей жизни. Раз и навсегда…
Прижала к груди футболку. Согнулась пополам, сползла по металлическому косяку, обдирая спину, заходясь в истошном и совершенно бессмысленном вопле…
– Олеся! – громкий злой мужской окрик из глубины квартиры…
Похуй.
Она ушла. Ушла… Ушла!
– Блядь, Олесь… – Адам на ходу натягивал свитер, одновременно пихая ноги в кроссовки. – В квартиру хоть зайди, ну! – он схватил мой локоть, рванул на себя, практически волоком втаскивая меня в прихожую…
– Не… не… не трогай! – я выставила вперёд руку, только сейчас осознавая, что у меня наконец-то прорезался голос. – Н-не прикасайся… – я оттолкнулась пяткой от пола, отползая от него голой задницей по циновке. – Это ты… Ты…
– Олесь, прекрати истерику! – от его обезумевшего крика по этажам пронеслось эхо. – Здесь сиди, поняла?! Ни шагу из квартиры! – он смотрел на меня так, словно это я виновата во всём происходящем. – И не вой, блядь…
– Уйди-и-и-и-и! – закричала ему в лицо, захлёбываясь душившими рыданиями, вкладывая в этот крик всю нерастраченную боль и беспомощность. Ну какого хуя он стоит тут?! Она же уедет… – Никогда больше не трогай меня… Никогда, слышишь?! Ненавижу…
Он несколько секунд сверлил меня полным ненависти разъярённым взглядом. Стиснул челюсти, сжал кулаки… Отвернулся. От души приложил ладонью дверь, отчего та с грохотом впечаталась в стену… Широким шагом направился к лестнице следом за Веркой, полетел вниз, перепрыгивая через три ступеньки…
Пустота.
Мне казалось, мир рухнул в тот момент, когда я увидела Верку… Но он лишь застыл в моменте, и только теперь, в этой звенящей тишине, от пошедшего паутиной трещин мироздания с тихим шуршащим шорохом начали по одному отлетать острые осколки, с дребезжащим звоном разбиваясь о холодный пол прихожей. Фундаментальная стена, на которой держалась моя вселенная, не разлетелась в один момент, завалив меня пылью и пеплом, но она один за одним с неистовым задором сыпала на мою голову кирпичи осознания и воспоминаний. И я знала, что ни одна из жалких попыток моего сознания удержать сошедшую с орбиты и вихрем закружившуюся звёздную пыль не увенчается успехом – невозможно остановить смерть и рождение нового мира. Только в моём случае это будет не остывший белый карлик, не ослепительный взрыв сверхновой, а беззвучно пожирающая всё вокруг чёрная дыра…
На комоде у самой двери остались сиротливо валяться Веркины ключи от этой квартиры – дурацкий трогательный брелок в виде четырёхлистного клевера, который мы вместе когда-то заказывали… Выбирали просто так, от скуки разглядывая каталог… Вот, пригодился ей… А теперь не нужен больше…
Она не должна была прийти сегодня сюда. Она вообще никогда не ходила к Адаму без предупреждения или приглашения. Ключи были лишь формальностью, подтверждающей степень его доверия к ней, и она никогда ею не злоупотребляла. И он вечером снова наплёл ей, что переночует дома из-за дочери, она же звонила мне, делилась… А я по телефону бездумно ляпнула, чтобы она зря не переживала, и высказала утверждение о том, что рано или поздно у неё наладятся отношения с Анжелой, и тогда всё станет гораздо проще… Наверное, она решила, что сегодня – самое время…
Эти совсем ещё свежие воспоминания тупой иглой вошли в сердце. Прогрызли несколько ходов, отыскивая удобное для себя место. Устроились поудобнее, врастая корнями в подсознание…
Завыла, ударяясь затылком в стену. Впилась ногтями в щёки…
Сколько их ещё будет?! Этих воспоминаний?
Только не здесь…
Господи…
Я хочу домой…
Поползла по коридору, по пути с трудом поднялась на ноги…
Спальня. Ещё неостывшая кровать, свалившееся на пол одеяло, полная окурков пепельница, недавно откупоренная бутылка вина и два бокала на тумбочке… Его – почти полный, мой почти пустой…
Подобрала с ковра свою одежду. Не глядя по сторонам, почти не дыша, вышла из комнаты…
Только здесь торопливо натянула джинсы, футболку, остальное скрутила как попало и сунула подмышку…
Телефон. Гул в голове…
Равнодушный голос диспетчера такси. Снова какие-то воспоминания, на этот раз почему-то из детства…
Лифт. Перед глазами встал недавний день рождения… До собственного слуха долетели мои же рыдания…
Чужая машина с забавной жёлтой шашечкой, чужой салон. Не реветь… Не сейчас…
Подъезд. Господи, мне почему-то мерещится её смех, как она поднимается впереди меня по лестнице, когда мы, закупившись тортом и бутылкой, идём отмечать ко мне очередной Новый год…
Тишина в квартире. Моя спальня. Узкая холодная кровать…
Пустота.
Только мир рушится, с возрастающим азартом скидывая мне на голову кирпичик за кирпичиком…
*42*
Серое колышущееся марево вокруг. Там, за окном, оно чуть светлее, здесь, среди душных подушек, какое-то совсем мрачное. Впрочем, какая разница…
Снова уткнулась лицом в простынь, захлёбываясь рыданиями…
***
В какой-то момент раздался телефонный звонок. Резкий, разрывающий тишину комнаты пополам…
Адам. Господи…
– Да! – нетерпеливо прошептала в трубку.
– Олесь, ты какого хуя ушла?! Я же сказал, чтобы ты ждала…
Чего?! О чём он вообще…
– Вера… Что она? – я почти не дышала, боясь упустить хоть одно слово из его ответа.
Шумный обречённый вздох…
– Да ничего, – раздражённый и какой-то… притихший голос. – Шальная баба… Уехала, даже правила ни одного не нарушила по дороге… Я за ней – думал, хоть бы чего не натворила… А она домой. Я к ней, еле успел у подъезда перехватить… А она даже слушать меня не стала. Просто молчит. Сначала отворачивалась, а потом просто стоит и смотрит в глаза… И похер ей, что я там говорю… Сама плачет…
– И-и-и?! – я вцепилась зубами в собственный кулак, чтобы не разреветься в голос.
– Ну а что "и-и-и"?! – беспомощная злость в его голосе только усилилась. – Просидел вон полночи под её окнами, звонил – трубку не берёт, потом вообще телефон отключила…
Почему-то улыбнулась сквозь слёзы – милая моя, гордая, сильная девочка… Только она может так – одним молчанием и взглядом… всех… любого…
– Отключила, значит… – пробормотала вслух, вытирая горячую влагу со щёк. – Надо было не отпускать её, Адам…
– Ну поговорю потом, не вечно ж она гаситься будет… – где-то на заднем фоне чиркнула зажигалка. – Ты какого хуя уехала, Олесь? Что толку бегать? Хоть бы предупредила…
Нажала отбой. Отложила телефон на тумбу…
Повторный вызов раздался почти сразу.
Сбросила. Торопливо потыкала кнопки, включая беззвучный режим…
Они помирятся. Должны… Просто обязаны! Господи, пожалуйста…
Она там одна. Ей больно так, как мне и не снилось… Родная моя… Верка…
Вспомнилось, как она разводилась с Лёхой – такая же упёртая в своей правоте, холодная, равнодушная. Только по ночам мы с ней ревели взахлёб, опустошая бутылку за бутылкой и кляня на чем свет стоит всех мужиков…
А сейчас она одна. Господи…
***
– …Там ещё надо ручку, гелевую. Ты мне дай денег, я куплю… – Игорь задержал на мне сердитый выжидательный взгляд. – Ма-ам! Ты меня вообще слышишь? – он отставил чашку. – Я говорю, у меня сегодня итоговая контрольная, мне надо ручку!
Перевела на сына удивлённый расфокусированный взор.
– Ручку? – тупо переспросила, зачем-то улыбнулась… – Ну надо – значит надо…
– Так ты денег мне дай! А то я забежать в канцелярский не успею…
– Возьми в кошельке… – я снова рассеянно уставилась в окно.
Бросила взгляд на лежавший рядом телефон…
Не глядя смахнула с экрана очередной беззвучный от Адама. Да сколько можно звонить?! Всю ночь, теперь вот и утром… Надо его вообще в блок отправить, наверное, но почему-то лень. Просто не до того…
Семь сорок две. Вера сейчас должна допить кофе и начать собираться на работу…
Руки дрожали, сердце билось так заполошно, что частый нитевидный пульс отдавался в ушах.
Сейчас, ещё минут пятнадцать-двадцать, и я наберу её… Как раз когда она сядет в машину… Она ответит. Она всегда отвечает мне, в любое время дня и ночи…
Семь сорок восемь…
А если она взяла отгул и просто отсыпается в данный момент после бессонной ночи, а я её побеспокою?! Разбужу, напомню о только что утихшей боли…
Семь пятьдесят.
Если она и решила взять выходной, то делает это прямо сейчас – раньше она просто не смогла бы ни с кем договориться. Впрочем, не похрен ли ей, кто там сегодня будет обслуживать очередь вместо неё…
Семь пятьдесят три…
К чёрту.
Схватила телефон, как-то излишне суетливо, словно боясь опоздать хоть на секунду, нажала кнопку вызова…
"Абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети"
Глубоко вздохнула. Опустила руку. Закусила губу, ощущая, как безжалостно расплавляется вспыхнувшая было надежда под новым витком паники и чувства вины… Беззвучно заревела, глотая слёзы…
– Мам! Ну опоздаем же! – Игорь возмущённо помахал рукой перед моим носом. – Хватит уже сидеть…
– Иду.
Я знала. Знала, что она не ответит. И всё равно надеялась… Дура. Господи, какая же я дура… Как?! Боже мой, как теперь жить… с этим всем…
***
Затушила в пепельницу очередную сигарету. Мне нельзя курить на рабочем месте, но сегодня просто похуй. Пусть даже уволят – мне только лучше станет. По крайней мере, не придётся сидеть здесь и подыхать в этой чёртовой агонии. Впрочем, есть ли разница, где подыхать? Но дома было бы легче – там можно не держаться, реветь взахлёб…
Время… Оно – бесконечно, оно отравляет ядом безысходности, оно насмехается над всеми, кто не согласен с его равномерной монотонностью и равнодушием вечности. И я ненавижу его…
Три пропущенных от Адама. Одно сообщение, начинающееся словами "Да что за нахуй, Олесь? Игорь…"
Смахнула с экрана всё и сразу. С Игорем всё отлично, я не собираюсь лишать его возможности заниматься стрельбой или чем бы то ни было, если Адам об этом. И вообще, сейчас слишком неподходящий момент, я просто не могу думать о том, как решать вопрос тренировок с сыном, если таковой вообще имеет место быть.
Я вообще не готова сейчас что-то решать! Слишком больно, непонятно, страшно, зыбко, невозможно…
Снова набрала Верин номер…
"Абонент временно не…"
Да Господи!
Вер, ну пожалуйста…
Закрыла лицо ладонями, не понимая, как пытаться работать сегодня, как общаться с клиентами, как вообще существовать в привычном мире…
Вер, возьми трубку…
"Абонент…"
Замкнутый круг…
***
Я всё-таки взяла отгул на три дня. Хотела больше, но не вышло. Плевать…
Руки дрожали, пока я вела машину на обгон, слёзы застилали глаза, и я то и дело смахивала их ладонью.
Какой надо быть тварью… Чтобы вот так… С ней…
Я не хотела! Господи, я же не хотела…
Мы должны были прекратить всё, мы не имели права врать ей. Каждый день врать… Оба…
Снова заревела, размазывая сопли по лицу…
Больное неуравновешенное нетерпение накатывало в течение всего дня, но сейчас оно стало всепоглощающим, словно сорвалось с тормозов – наконец-то можно хоть что-то делать, действовать, а не сидеть на одном месте!
Я летела к ней. И от этой раздирающей грудную клетку слепой надежды хотелось спешить как можно быстрее…
Верка. Моя Верка…
Почему… Ну почему она сразу ушла?!
Наверное, я подсознательно ждала от неё вопросов, истерики, криков, ненависти, проклятий… Да чего угодно! Только не этой окоченевшей неизвестности… Я ждала банального "Как давно это длится?", и я, скорее всего, малодушно соврала бы, что пару дней – это не так больно, как три недели… Я лихорадочно представляла, как она спрашивает "Почему?", и я бы ответила "Твой мужчина слишком хорош, и я дико завидовала, тоже хотела попробовать"… Я бы полностью взяла всю вину на себя! Я бы сказала, что сама соблазнила его, что он вообще не при делах, я бы…
Чёрт! Чёрт! Чёрт!
Ну почему она так просто ушла?! Почему не надавала Адаму пощёчин, не вцепилась мне в волосы, не сожгла к чёртовой матери всё вокруг?! Просто ушла…
***
Знакомый поворот, парковка… Наконец-то!
Выскочила под дождь, устремилась к зданию ЕИРЦ, перепрыгивая через лужи…
Стеклянная дверь, бело-зелёные стены, несколько пар равнодушных глаз, лениво проводивших меня мимо кресел ожиданий…
Двенадцатое окно. Как всегда…
Сердце забилось истерично и гулко, запыхавшееся дыхание стало совсем затруднённым. Остановилась посреди зала, не сводя глаз со стеклянной перегородки…
Она. Она…
Простой зализанный хвостик, распухшее от слёз лицо, красные глаза, бездумный невидящий взгляд в экран…
Милая моя… Родная…
Мне стало легче просто потому, что я вижу её перед собой. От осознания того, что мы дышим с ней одним воздухом, видим одни и те же краски вокруг, слышим один и тот же нескончаемый шум принтеров и печатающихся чеков…
Она меланхолично кивнула клиенту, сидящему перед ней, равнодушно вернула ему паспорт, рассеянно подняла глаза, словно почувствовав мой взгляд…
Видела, как на миг расширились её зрачки… Шагнула вперёд, махнула рукой. Улыбнулась сквозь слёзы, зажала рот ладонью…
Она уже отвернулась. Так же спокойно отдала мужчине документы, почти сразу механический голос объявил о том, что двенадцатое окно свободно…
– Вер… – моё хриплое карканье прозвучало слишком неуместно и жалко. – Вер, пять минут… Одну хотя бы… – я метнулась к окошку наравне со следующим посетителем. – Вер, просто посмотри на меня! Скажи… хоть что-нибудь… – чувствовала, что на меня смотрят присутствующие здесь люди, но мне уже было плевать. – Вера… – заскулила сквозь слёзы. – Вер, н-ну п-пожалуйста… Я не п-прошу простить… Просто с-скажи что-нибудь…
Но Верка молчала. Словно меня здесь не было…
И это молчание не было громким или бьющим наотмашь. Оно было… тихим. Пустым. Обречённым. И под этим безмолвным молчанием так же беззвучно рушились остатки моего устоявшегося мира… Ломалось стекло, цепляя смертельными осколками всех в радиусе нескольких метров, дрожали камни, рассыпаясь в мелкий песок, пенилась вода, закипевшая от высокой температуры, взрывались вулканы, извергая из недр земли сметающую всё на своём пути безжалостную лаву… Вселенная горела адовым пожирающим пламенем, и сквозь эти всполохи я видела только огромные карие глаза, обрамлённые длинными ресницами, на которых остались следы графитовой туши, которую я же ей подарила месяц назад… Такие родные глаза, в которых я знаю каждую крапинку, каждый оттенок цвета, каждую весёлую искорку, каждую морщинку вокруг… Потухшие. Медленно умирающие, сгорающие заживо в этом беснующемся пламени предательства…
Она опустила голову.
– Пройдите в соседнее окно, – бесцветный пустой голос, обращённый к посетителю. – Я сейчас передам Ваши документы туда. Здесь закрывается…
Она хлопнула стеклянной створкой. Поднялась на ноги… Отвернулась, понурив плечи, толкнула внутреннюю дверь… Задержалась на секунду, но так и не оглянулась. Вышла…
***
Я знала, что она не выйдет ко мне. Но зачем-то продолжала сидеть на диванчике, перебирая в пальцах ключи от машины…
Час, полтора…
Возможно, она давно прошла через служебный вход и уехала домой. А может, просто ждала окончания смены и не появлялась в зале только потому, что здесь находилась я…
Ловила косые взгляды других работников организации, но делала вид, что не замечаю их. Мне хотелось надеяться на чудо. Хотелось верить… Верить, что она сжалится и всё-таки подойдёт ко мне…
Какая-то параллельная реальность. Эти сутки…
Хочется открыть глаза и осознать, что это был сон. Дурной, вполне правдоподобный, пробирающий до печёнок, но всего лишь сон. Прочувствовать, что нужно всего ничего – расстаться с Адамом, чтобы удержать нашу дружбу, пусть быть до соплей влюблённой, но разорвать отношения – сейчас это кажется так легко, так естественно… Хочется вернуться назад, хотя бы на несколько часов… Туда, где Верка жила спокойно и счастливо, где существовал наш мир на двоих, где всё ещё можно было спасти… Я не задумываясь выбрала бы Верку тогда и сейчас. Но тогда перед выбором никто не ставил, а теперь слишком поздно…
В кармане куртки завибрировал телефон.
С раздражением глянула на экран…
Игорь?!
Торопливо прижала мобильник к уху, с каким-то удивлением принимая вызов.
– Да, сын…
– Мам, ну ты где?
– Я?! Скоро буду… – я оглядела полупустой зал, бросила взгляд на большие настенные часы. – Что-то случилось, Игорь? – я поднялась с неудобного дивана, поковыляла к выходу, с трудом переставляя затёкшие ноги.
– Да я как бы есть хочу, ма! В холодильнике пусто…
– Купить тебе что-нибудь? – мозг работал как-то заторможенно, отсекая привычные ощущения и действия.
– А ты что, готовить не собираешься?
– Сегодня, наверное, уже нет… Прости…
– Тогда шаверму! Двойную! Без морковки! Но с картошкой…
– Хорошо. Куплю.
– Мам, ты что, говорить не можешь? – Игорь, кажется, слегка озадачился.
– Могу. Люблю тебя. Скоро буду, – я нажала отбой, прибавляя шаг. Вышла из здания под проливной дождь, побрела к машине…
У меня есть Игорь. Господи, он – мой сын, самый лучший и самый любимый, да. Но даже он кажется одиноким и чужим в этом мире без НЕЁ…
***
Откинула одеяло. Села на кровати, обняв колени руками. Жарко…
Подобрала с тумбочки мобильник, глядя на входящий от Адама. Всхлипнула, горько усмехнулась, позволив себе на миг окунуться в недавнее прошлое – он всегда звонил примерно в это же время… Может, он всё-таки поговорил с ней? И она его выслушала?
Сердце бухнулось в живот, когда я провела пальцем по экрану…
– Да…
Ошарашенное молчание.
– Олесь… – такой знакомый голос, ещё недавно почти родной… И такой севший сейчас почему-то… Растерянный…
– Говори, – выдохнула в трубку, уже сожалея о том, что вообще ответила – больно…
– Ты… Ты почему не берёшь телефон? – Адам больше не орал, не злился. Раздражён, да, но он честно пытается сдержаться…
– Ты говорил с ней?!
Тяжёлый усталый вздох…
– Я пытался, – обречённая короткая пауза. – Да бесполезно, Олесь… Она непробиваемая. Я не знаю, что сделать, чтобы она меня хотя бы выслушала…
– Ясно, – выдохнула в трубку, чувствуя горчащее разочарование на языке. – Ладно, поздно уже… – мне не хватило духу послать его прямым текстом. – Если она… Если Вера позвонит… Или что-нибудь… Ты дай знать…
Снова какая-то затянувшаяся болезненная пауза…
– Хорошо… Ты только бери трубку, Олесь! Я заебался сегодня тебя вызванивать…
– Ладно. Пока.
Сбросила вызов. Вернула телефон на тумбочку. Уткнулась лбом в колени…
Адам…
Глупо врать себе. Я привыкла к этому человеку… Привыкла жить с мыслью, что он есть, что он поможет, что на него можно рассчитывать в случае чего… И сейчас мне не хватает этой хрупкой стабильности, успевшей сформироваться между нами. Наверное, ему в свою очередь тоже по-своему непривычно в данный момент… Но эта робкая привязанность настолько мизерная в сравнении с той фундаментальностью, которую давала мне дружба с Веркой, что кажется, будто невероятно легко оборвать эти новые нити, обесценить всё, что было между нами, отгородиться от такого короткого эпизода своей жизни. Не первый мужик в моей судьбе. И, надеюсь, не последний.
Но я никогда его не забуду…
Осталось научиться жить со всем этим. С ощущением тоски, от которой тошнотворно захватывает дух, с неподъёмной тяжестью бесконечной вины, от которой никогда не отмыться, с чувством бескрайнего щемящего одиночества в душе, когда хочется смыть с губ нестерпимое жжение пепла и соли, но обожжённая кожа не может иметь другой привкус…
Снова откинулась на подушку. Тихо заскулила, вновь не сумев сдержать слёзы…
Я никогда не смогу с этим смириться. С тем, что Веры больше не будет в моей жизни. Я сделаю миллион бесполезных попыток, буду давать себе шанс за шансом, просто потому что это позволяет жить дальше. Дышать, ходить на работу, спать или не спать по ночам… Надежда умирает последней. С ней заканчивается жизнь. Остаётся только вера. Вера…
