Текст книги "Случайный многожёнец"

Автор книги: Виктор Зайцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

На вопросы Белова Аслан охотно ответил, что за Волгой и по Яику кочуют родственные племена, называют себя козарами. Племена тоже славянские, только волосы тёмные, даже одеваются так же, но с черкасами соперничают. Границей между черкасами и козарами служит Волга, в дельте Волги нейтральная земля. Там стоит большой торговый город Усть-Итиль, где торгуют товарами со всего мира. От персидских ковров и шелков, до северных мехов и рыбьего зуба. Город управляется советом из мастеров и купцов, а гарантом независимости ему служат черкасы и козары, в большинстве проживающие в городе. Оба племени прославились непревзойдёнными воинами, даже персидские шахи нанимают козар и черкасов в свою охрану. Северяне не нанимают охрану, между многочисленными славянскими городами по Волге и Дону уже несколько десятилетий крепкий мир. Все племена, славяне и угры, отлично понимают выгоду мирной жизни, леса кругом просторные, места хватает всем. Бывают, сказал Аслан, столкновения между селениями, угоняют частенько скот у соседей, но это не считается войной. Городские дружины держат только в больших городах, не больше двух десятков воинов. Для защиты от разбойников этого больше, чем достаточно. А увеличивать дружину в мирное время убыточно.

Очень хотел Белов побывать на юге, но оставлять посёлок было страшно, да и кораблики для Волги нужны были большие и быстроходные. Пришлось отложить поездку на будущее лето, когда Аслан поплывёт домой. С приходом лета жизнь превратилась в сказку, напоминающую то ли пионерский лагерь, то ли санаторий. Белов просыпался ещё в сумерках, пешком или на коне проверял посты охраны, купался в Бражке, возвращаясь к завтраку. За день он успевал провести пару уроков в школе для новичков, где каникулы были только научившимся чтению и счёту. Проверка работы мастерских, тренировки с дружинниками и Асланом, игры с детьми и жёнами, обсуждение сделок с купцами, прибывавшими в Бражино через день. Вечером работа в своё удовольствие на токарном станке или конструирование радиопередатчика. Из имевшихся в наличии в доме радиодеталей Белов собрал пару простеньких радиопередатчиков небольшой дальности. Практической пользы от них, к сожалению не было. Очень пригодилась бы радиосвязь с Россохом и Выселками, к осени Белов надеялся добиться этого.

Посёлок продолжал расти, на Купалу сыграли ещё двенадцать свадеб. Праздник выдался на славу, приехали из всех окрестных селений, даже угры-охотники приплыли. Гуляли три дня, Белов показал класс катания на водных лыжах, для гостей и бражинцев построили качели, карусели, столбы с призами, катания на паровых лодках, угощение первыми помидорами из теплицы, ярмарка всей продукции посёлка, кроме оружия. Но самым главным для молодёжи оставались танцы, впрочем, как и в любые времена. Белов с удовольствием наблюдал, как завязывают знакомства парни и девушки из разных племён и селений. Тут же ему пришла в голову идея объявить посёлок местом, где могут жить все изгнанники из племён и родов, никто их не тронет, если они не убийцы. Пары, которым не разрешают жениться родные, также получат здесь дом и первое обзаведение на хозяйство. Услышав это предложение, молодёжь визжала от восторга.

Белов, с удовольствием вспомнил молодость, плясал с ребятами всю ночь, не выдержал и включил рок-н-ролл, танцевать который любил и умел, по крайней мере, так он искренне считал. Для всех эта музыка звучала впервые, но пример Белова оказался заразителен, да и музыка сделала своё дело, сборник популярного рок-н-ролла звучал до утра. Уже под утро, когда Белов возвращался домой, умыться и переодеться, шее у него повисла девушка. Белов осторожно освободился из объятий, так и есть, Ива из Липовки. Белов, конечно, замечал её внимание к себе, но считал это обычной благодарностью за спасение, поэтому осторожно освободился из объятий девушки.

– Я тебе совсем не нравлюсь, – со слезами в голосе спросила Ива.

Белов насторожился, меньше всего он хотел бы мести отвергнутой женщины, особенно племянницы старшины рода соек.

– Нравишься, но у меня две жены, которых я люблю, – осторожно начал Белов, выжидая реакцию Ивы, – и я не могу тебя обманывать, бросать жён я не собираюсь.

– Я хочу быть твоей третьей женой, только возьми меня, – Ива прижалась всем телом к Белову.

– Согласны ли твои родители на это и староста? – Белов посмотрел в глаза девушке, – не забывай, что мне скоро сорок пять лет, а тебе только семнадцать.

– Я уговорю их, если ты дашь согласие, – Ива всё сильнее прижималась телом к Белову.

Белов огляделся, оба стояли в небольшом закутке между домами, никому не видимые, все пели песни, расходясь с танцев. «Почему не побаловаться», мелькнула нахальная мысль, и Белов крепко поцеловал Иву в губы, потом в щёку, пощекотал языком ухо, заставив девушку вздрогнуть и сильнее обнять его. Руками Белов с наслаждением обнимал и гладил юное тело, добиваясь максимального возбуждения. Ещё поцелуй, ещё один поцелуй, уже в грудь, затем губы и язык ласкают соски небольшой груди, ласка, неизвестная в этом мире. Пару минут, и девушка счастлива, она уже ничего не говорит, она наслаждается, вот и вздрагивает всем телом, ещё напряжение, ещё вздрагивает и ослабевает в руках у Белова, сползая вдоль тела на землю. Белов едва успевает подхватить на руки Иву,

– Ты живая, – с тревогой спросил Белов, нащупывая пульс, – не пугай меня.

– Как мне хорошо, – шёпотом ответила Ива, – я обязательно выйду за тебя замуж.

Белов подождал, пока девушка успокоится, и отправил её домой, сам пошёл мыться, завтракать и переодеваться. По дороге Белова занимали две мысли, как отреагируют жёны на возможную свадьбу, и что можно потребовать в приданое от старшины Липовки.

Утром Белов проводил гостей, и закрутила его чехарда хозяйственных забот, где там вспомнить о влюблённой девушке из чужого рода. После праздника Белов перебрал лодочный мотор, заменил пару шпонок и штифтов, отправился в инспекционную поездку в подчинённые селения. С собой взял Зозулю с тремя дружинницами, в кирасах и шлёмах. На привязи, как обычно шла лодка с товарами и подарками. Первым Белов хотел навестить Россох, больше месяца там не был. Прибыли туда уже к закату, у пристани стояли три больших лодки, а на берегу было подозрительно пусто. Обычно, заслышав шум мотора, на берег сбегались все малыши и подростки. Белов с тремя дружинницами сошёл на берег, оставшейся девушке велел отплыть на другой берег и наблюдать.

Дружинницы взяли в руки ружья, Белов обнажил меч, с которым всё лето не расставался, практикуясь на срубании веток и сучьев на ходу. От дома старосты развались громкие голоса, Белов уверенно шёл в ту сторону.

– Если будем драться, стреляйте только в лучников, в прямой контакт не входите, – Белов взглянул на дружинниц, те кивнули, – ваша задача прикрывать меня от стрел.

Белов уже предвидел драку и переживал за девушек, которым ещё не приходилось проливать чужую кровь. Впрочем, как всегда, Белов надеялся разобраться без кровопролития. Осторожно подобравшись к толпе, внимавшей речи оратора возле дома старосты, Белов прислушался.

– Как вы могли покориться какому то выродку, без рода и племени. Люди такого большого племени. Мы с вами всегда жили в мире и согласии, если вы не выгоните изгоя из города, это сделаем за вас мы, но тогда не взыщите, – оратор развёл руками, – придётся за это платить. Сейчас мы предлагаем вам союз, чтобы вместе изгнать из города изгоя, захватившего вас.

– Это меня, что ли, выгнать хотите, – Белов шагнул вперёд, пробираясь к оратору, – рискните здоровьем.

– Бейте его, – скомандовал оратор, показывая на Белова лучникам.

– Ба-ба-бах, – грохнули ружейные выстрелы и четыре лучника схватились за раненые плечи. Остальные лучники от неожиданности опустили луки или выстрелили в молоко. Белов уже был рядом с оратором, наработанным движением руки заламывая руку на болевой контроль, от которого оратор даже присел, а потом выгнулся, вставая на цыпочки.

– Это ты хотел выгнать меня, – громко крикнул разъярённый Белов, пиная того коленом в пах и добавляя рукояткой меча по затылку, – женщины и дети, быстро разбегайтесь!

Раздались ещё выстрелы, лучники падали, а на Белова набросились сразу пятеро с топорами. Пришлось попрыгать, подрубая нападающим ноги и руки. Отбежав от падающих врагов, Белов оказался среди дружинниц и повернулся к ним спиной, глядя на добрых два десятка вооруженных воинов в доспехах. Ещё три выстрела и лучники закончились. Белов поднял руку вверх и крикнул изо всех сил,

– Стоять на месте, кто бросит оружие, останется живым, обещаю.

Понимая, что никто этого не осознаёт в суете боя, Белов достал револьвер и трижды выстрелил в воздух, затем по двум бежавшим на него воинам, те упали, и всё замерло.

– Ещё раз повторяю, кидайте оружие, закончим эту глупость, я никого не хочу убивать, – уже спокойным громким голосом повторил Белов, без всякого перерыва обращаясь к остолбеневшим мужикам-горожанам, – Что встали, верёвки несите быстро, да баб зовите, раненых перевязать надо.

Последние слова сломали всё напряжение, воины стали бросать оружие и перевязывать своих раненых. Один, самый заторможенный, попытался броситься на Белова, его удержали и обезоружили сами нападавшие. Через пару минут горожане принесли верёвки и тряпки на перевязку, началась интересная процедура, когда двое подтаскивали раненого на перевязку, а сами протягивали руки для связывания. Белову пришлось заняться привычным делом, решать извечные вопросы, кто виноват, и что делать. Быстро выяснилось, что все нападавшие из соседнего города, Верхнего, которые пошли в поход не только пограбить, но и присоединить Россох к Верхнему, сделать его пригородом. Россох, как пограничный город, постоянно снимал самые сливки в торговле с окружающими племенами, соседние города откровенно завидовали этому. А неделю назад в Верхний приехали старейшины трёх родов из Россоха, шестипалые, ельцы и примкнувшие к ним рябинники.

Предатели рассказали, что город захвачен изгоем без рода и племени, если Россох захватят соседи, никто им не помешает. Даже пообещали помощь горожан из своих родов. Белов быстро посадил под замок старейшин-предателей, а всех горожан отпустил домой, спать. Пленных заперли в гостевой дом и соседний сарай, в караул Белов назначил трёх дружинниц. Зозулю направил на пристань с заданием спуститься на лодке ниже по течению и перехватывать всех, кто попытается уплыть в город Верхний.

Сам Белов собрал сохранивших верность старейшин и до поздней ночи обсуждал, что делать. Все склонялись к тому, что просто так оставлять нападение нельзя, надо наказать предателей и отомстить соседям. Конкретных предложений было немного, от возврата пленных за большой выкуп, до нападения и поджога домов в Верхнем. Белов решил рискнуть на более авантюрный вариант, захват Верхнего. Удивлённые старосты, однако, поддержали Белова. Ночевать не пришлось, остаток короткой летней ночи старосты делили посты в Верхнем и обсуждали планы переезда туда своих людей.

Поутру Зозуля вернулась с двумя перехваченными лодками, в которых сидели трое доброхотов, решивших срочно ночью навестить родных в Верхнем. Белов отобрал у них лодки, а самих отпустил. Старейшины уже сформировали группу захвата из полусотни мужиков, исключительно своих родов. Белов внёс тут небольшие изменения, выступив перед родами-изменниками.

– Сейчас мы отправимся на захват соседнего города, чьи воины напали на нас. Но подстрекали их ваши старейшины, которые заслуживают сурового наказания. Те, кто уважает и ценит своего старейшину, могут избавить его от наказания, – Белов мысленно прикидывал необходимость в людях, – тот старейшина, из рода которого в набег пойдут не меньше десяти воинов, будет прощён.

Родственные чувства были достаточно крепкими, из мятежных родов быстро собрались тридцать два человека с оружием. Командирами в пятёрки этих «штрафников» Белов назначил людей из верных родов, большую же часть надёжных родичей оставил в Россохе, следить за мятежными старостами и за порядком. Отплывали вниз в спешке, торопясь успеть до заката, караван вышел внушительный, больше десятка лодок.

48

Как оказалось позднее, Белов перестраховался, в наборе большого количества бойцов. В набег на соседей, из Верхнего ушли практически все мужчины, остававшиеся летом в городе. Город был исключительно купеческий, две трети мужчин летом были в разъездах. Старейшины оказали своему городу медвежью услугу, поддавшись на уговоры изменников. Увидев своих мужей живыми, хоть и ранеными, женщины не думали ни о каком сопротивлении, стараясь быстро выкупить кормильца и отвести домой. Белов не изменил своему правилу, отдавая самих пленников только за подростков из их семей. Доспехи и оружие продавали всем желающим, не купленное оружие Белов раздал добровольцам из Россоха.

Грабежей Белов не допустил, заранее разъяснив это добровольцам. В городе остались два десятка мужиков и представители родов из Россоха, которых Белов своим решением ввёл в совет старейшин Верхнего. Всех старейшин Верхнего Белов увёз вместе с подростками к себе в Бражино. Там старейшины прожили три дня, за которые успели не только осмотреть все мастерские и хозяйство, но и понаблюдать за двумя прибывшими купцами с юга и тремя лодками, гружёнными рудой, с верховьев Камы. От больших возможностей для торговли, от огромной стоимости товара, который продавался и покупался в Бражине, старейшины, сами опытные купцы, забыли про всю независимость и обиду. Уплывали старейшины с печниками, которых обязались поселить в своём городе, и обещаниями вернуться для торговли как можно скорее. Оказалось, что два купца из Верхнего, которые торговали с Бражином, тщательно скрывали от своих соседей-горожан источник получения товара, конкуренция, блин.

Сразу Белов договорился, что из Верхнего в Бражине постоянно поселится торговый представитель, который круглый год будет торговать своими товарами и закупать поселковские изделия. Население Бражина выросло на сорок подростков, детей всех старейшин Белов не забыл взять в «заложники». Это пополнение ребят Белов сразу посадил за парты, обучая письму и счёту. В дружину из новичков отобрал только семерых, остальные были пристроены к мастерам, но большая часть занялась торговлей. Было бы странно не использовать ребят из купеческого города в торговле. На постройке лодок образовалась целая верфь, выдававшая обычные лодки каждую неделю, а баржи-пароходы по одной в месяц. Белов с лёгким сердцем расплатился с первыми из нанятых мастеров и отпустил тех домой. Население Бражина уже подбиралось к двум сотням только постоянных жителей, не считая нескольких десятков рабочих, прибывавших из соседних селений. После того, как Белов ввёл небольшую оплату таким временным рабочим, желающие прибывали сами.

Пришлось организовать первых чиновников в посёлке, Петунь и Силя занялись соблюдением порядка и организацией общественных работ, вроде строительства новых домов и тротуаров, выделением участков для огородов и так далее. Снабжение посёлка уже давно взяли на себя приезжие купцы, державшие пару постоянных лавок. Обеспечением дружинников занимался хозяйственный Кудим, а бессемейных подростков взяла на своё попечение жена Скора, Люлёна. Она оказалась великолепным организатором, после смерти сына перенесла любовь на подростков, прибывавших в посёлок из других селений. Вместе с дочерьми она организовала питание, необходимую одежду и обустройство в проживании мальчишек и девчонок. Белов без опасения разрешил ей самостоятельно распоряжаться запасами еды, брать со склада любые ткани и инструменты. Всеми работами на скотном дворе руководили две чудинки, так и не нашедшие себе пары, в помощь им Белов отдавал новичков, некоторые оставались постоянно.

Все нанятые работники и женатые бражинцы получали плату за свой труд, Белов ввёл в оборот мелкие монеты, куны и белки, которыми расплачивался с рабочими. На полном обеспечении Белова были неженатые подростки, дружинники и своя семья, куда входила семья Третьяка. За нуждами подростков смотрела Люлёна, дружинников обеспечивал Кудим, через год Белов собирался начать им выплату жалованья. Жёны Белова и Третьяк с Владой пользовались всем имуществом свободно, но советовались по крупным приобретениям. Добытое золото частично поступало ювелирам, создававшим из него украшения с изумрудами и самоцветами по эскизам Белова, из остатка Белов начал отливку рублей, весом в десять граммов. Он хотел взять украшения и монеты с собой на юг, где востребованность золота должна быть выше. Монеты Белов делал простые, без герба, с арабскими цифрами и русским обозначением номинала с одной стороны, и словами «Бражино. Белов. Пятый год» с другой стороны.

Пять самых толковых учениц школы стали кладовщиками, обученные азам бухгалтерского учёта, девушки строго контролировали поступление и расход товара. При этом Белов столкнулся с необходимостью получения бумаги, свитки из берёсты были достаточно хрупкими и сложными в обращении, тем более, при сшивании в тома. Переводить дорогой хлопок на бумагу Белов не собирался. Вместе с помощниками вторую половину лета Белов занимался получением целлюлозы из камыша, мелких веток и другого подручного материала. Лучший результат дал, как и предполагалось, камыш. Чтобы не запалить запасами камыша весь посёлок, производство бумаги организовали возле источника материала, на месте впадения Бражки в Сиву, где были большие заливные луга и бобровые пруды, поросшие камышом.

Напрямик до этого места было около десяти километров, зимой Белов запланировал туда просеку и дорогу. Кроме бумажной мастерской, сразу построили сторожку и дом для проживания. Место было удобным для организации постоянной сторожевой службы Бражина. Белов сразу перевёл туда на караульную службу одно отделение дружинников, которое сменялось еженедельно. Охрану посёлка по ночам давно взяли на себя подросшие овчарки, одна из которых уже ощенилась. Белов надеялся через пару лет все отделения дружины обеспечить хоть одной овчаркой. Лето прошло не только спокойно, но и принесло огромную прибыль. Оборот продукции, посчитанный с помощью новых кладовщиц, составил почти тысячу гривен, даже без учёта собственного серебра. Норму прибыли Белов закладывал невысокую, себестоимость железных изделий была вдвое ниже, чем у других кузнецов, а стальные инструменты и ножи были вне конкуренции. Всё это обеспечило стабильный спрос в соседних племенах, поступившие оттуда меха активизировали посещение Бражина купцами с юга. Кроме привычных для всех Сагита и Хамита, ещё пять купцов-южан добрались этим летом до посёлка, один оказался византийским греком. По мнению Белова, двое из купцов явно прибыли на разведку, можно было даже предположить, откуда. Белов ожидал опасность со стороны тех людей, к которым убежали невольницы с серебром и самоцветами. Но до низовьев Волги было больше одной тысячи километров, в реальное нападение издалёка Белов не верил.

Наиболее вероятным могли быть лихие наскоки небольших групп молодёжи с целью угона лошадей. Все ближайшие соседи были, так сказать, замирены и находились в подчинении, кроме трёх селений соек и угров-охотников на другом берегу Камы. С теми отношения складывались мирные, Белов считал дружину достаточно обученной, чтобы отразить нападение даже сотни воинов. Ежедневное общение, промывание мозгов, совместные тренировки и участие в захвате нескольких селений, принесли свои плоды. Дружинники, возрастом от пятнадцати до семнадцати лет, стали слаженным коллективом и свысока относились к своим сородичам, оставшимся дома. Парни и девушки почувствовали свою силу, своё превосходство над необученными мужиками, понимали, что всё это дал им Белов, и считали себя близкими родичами именно Белова, а не старого племени, оставшегося в лесу, пусть и недалеко. Окончательно привязать дружинников к себе Белов решил на будущий год, продумывая соответствующий ритуал, одновременно красочный и опасный.

Этим летом у Белова оформилась чёткая цель, достойная стремления. Все предыдущие четыре года только одна мысль была у Белова, выжить и обеспечить себе и близким нормальные условия жизни. Все драки, поединки и бои, в которые приходилось вступать Белову за четыре года, были вынужденной мерой защиты себя, своих близких, своего имущества. К исходу пятого лета в этом мире Белов почувствовал, как любят говорить, уверенность в завтрашнем дне. Все жители Бражина были максимально ограждены от возможных нападений, приближение любого врага незамеченным было невозможно. Оружейных и человеческих возможностей хватало для победы любого врага, способного напасть в здешних условиях. Экономические возможности и ресурсы позволяли со временем перейти к изготовлению более интересных и сложных механизмов, голодное прозябание не грозило посёлку даже в случае смерти Белова.

Тяжело давалась Белову мысль о будущем посёлка, о предстоящих веках средневековья, княжеских войнах и человеческих жертвах, которые он не сможет предотвратить, даже если создаст империю от моря до моря. Трудно растить детей, заранее зная, что твои потомки погибнут в огне разрухи, или будут уведены в полон кочевниками. Белов отлично помнил, что до середины восемнадцатого века башкирские племена из-за Камы регулярно нападали на русские поселения на правом берегу. Он сам читал скупые строки отчётов «в селе Галёво башкиры во время набега убили восемнадцать душ, увели за Каму в полон тридцать пять душ. Из мужиков остались только Кожевников Афанасий, Санников Пётр и Степанов Александр, весь израненный». Белов на собственном опыте убедился, есть огромная разница между прочтением этих строк о далёком прошлом, и знанием этих строк, как будущего твоих потомков.

Этим летом, полностью обезопасив посёлок, Белов много думал, как избежать такого жестокого будущего. Окончательный вывод сделал ближе к осени, надо попытаться проскочить кровавое средневековье, шагнуть из общинного строя в капитализм, желательно развитой. Удалось же это сделать многим странам в двадцатом веке, пусть с чужой помощью, но удалось. В этом мире чужой помощью будет Белов, полсотни лет жизни у него ещё есть, за это время вполне можно создать сильное промышленное государство, способное отстоять свою независимость и продолжить развитие, даже без Белова.

Такая задача уникальна, никому не выпадала возможности жить, зная будущее всего мира, даже приблизительно, думал Белов, не предполагая, какие тучи сгустились над Бражином, в какие сражения придётся вступить. Как забудет он в ближайшее будущее благостные мысли цивилизованного развития уже очень скоро, под давлением обстоятельств.

24.04.2010 г.

г. Бражинск