Текст книги "Случайный многожёнец"

Автор книги: Виктор Зайцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

35

Вечером вернулся Ойдо, рассказал, что в устье Сивы стоит лодка Сагита. Белов обрадовался и стал готовиться к выкупу мужчин, выбрал очередное зеркало, взял четыре стопки дешёвого тонкого стекла, но с резным узором, на всякий случай. С собой на переговоры взял Ойдо, а Силя со второй лодкой спрятался в кустах.

Ранним июльским утром Белов подошёл к лодке торговца и крикнул,

– Выхода Сагит, я уже здесь, жду с нетерпением.

Из лодки, стоявшей на якоре недалеко от берега, высунулась голова охранника, затем показался улыбающийся Сагит. Переговоры вели на берегу, прогуливаясь на пригорке. Постоянно улыбаясь, Сагит рассказал Белову, что привёз для него двух опытных кузнецов, двух непревзойдённых чеканщиков, да ещё всех живых пленников. Белова насторожила формулировка «живых»,

– Сколько пленников ты привёз, мы договаривались обо всех, а не обо всех живых.

В таких случаях Белов предпочитал три раза уточнить, чем быть обманутым.

– Я честно выкупил всех твоих сородичей, которых привезли живыми в Усть-Итиль, но один из них умер ещё раньше, по дороге на юг. Его я не привёз, – грустно опустил глаза Сагит, явно боясь разрыва договорённости.

– Выпусти двоих пленников, пусть поговорят с моим другом, – Белов показал на Ойдо.

Двое пленников подтвердили, что один из тывайцев ещё по дороге на юг умер от сильного удара по голове, которым его оглушили в Тывае. Остальные пленники были на месте. Ойдо уточнил, все ли остальные живы и целы. К счастью, никто не был покалечен, хотя исхудали все здорово. Казалось, и так невзрачным уграм худеть дальше некуда, ан нет, оказалось, есть куда. Белов, в глубине души, сомневавшийся и в такой удаче, постарался не показать этого. Он успокоил купца, что договорённость остаётся в силе, и передал ему зеркало.

– Однако, одного человека не хватает, но не буду же я отрезать кусок от зеркала, так? – улыбнулся Белов, глядя на вспотевшего от испуга купца, – цену недостающего человека надо возместить другим товаром. Какой товар у тебя есть, Сагит?

Счастливый купец велел вывести всех пленников и четверых мастеров, с которыми Белов тут же начал разговаривать, опасаясь обмана. Все четверо сносно говорили по-славянски и довольно уверенно отвечали на вопросы, осмотрев их инструмент, Белов убедился в честности купца. Мастера пояснили, что в рабство попали при набеге соседнего племени, ещё пять лет назад. Все эти годы работали в Усть-Итиле у богатого купца, которому Сагит продал зеркало, а в придачу к золоту взял их, мастеров. Пока они разговаривали, подручные Сагита вынесли на берег образцы товаров, порадовавшие Белова. Самым интересным товаром для Белова оказалась бочка с нефтью, но там ещё были отрезы шёлка, сухофрукты, свежие персики, слиток меди, корзина с хлопком. Белов начал торговаться и выторговал все пять бочонков нефти, которые были у Сагита, весь хлопок в десяти корзинах, который он вёз неведомо зачем, видимо, купил случайно по дешёвке. Ещё взял три слитка меди, отрез шёлка и корзину персиков на остаток. Сагиту было очень трудно торговаться, он не раз пожалел, что сам написал в первой купчей истинную цену невольников, проданных Белову. Как он жалел об этом, было написано на его лице.

После оформления купчей, Белов показал Сагиту одну стеклянную стопочку, затем вторую, третью, четвёртую. Реакция купца была вполне ожидаемой, посуда его очень заинтересовала. Белову нужны были поставки нефти и хлопка, да и шёлк не помешал бы. Сагит задумался, пообещал успеть обернуться этим летом, договорились встретиться здесь же и обговорили объёмы и цену поставок, к концу сентября Сагит успевал обернуться. После отплытия купца Белов не дал бывшим невольникам рассиживаться на родном берегу, все быстро поплыли вверх по Сиве. В Бражине он отпустил мужчин к родным, сам занялся устройством на жительство южан-мастеров. Временно Белов устроил их в пустующий сарай, но постройку домов собирался организовать в ближайшие дни.

Огромное удовольствие, даже наслаждение, доставил Белову разбор покупок. Только та нефть, которая была уже закуплена, давала возможность выработать более ста литров бензина, этого хватало не только на всю весеннюю посевную, но и на экстренные поездки на моторной лодке. Сейчас можно было не экономить бензин, вернуться к использованию бензопилы, а в перспективе прокатиться на мотоцикле. Жаль, дорог от Бражина никуда не было, но где-то дороги должны быть. Не меньше нефти обрадовала Белова покупка хлопка, это практически чистая целлюлоза. От неё оставалось два шага до получения бездымного пороха. Ещё зимой Белов думал о бездымном порохе, но останавливала необходимость получения целлюлозы из подручного материала – камыша, веток и тому подобное. Качество такой целлюлозы было бы отвратительным, соответственно и порох никудышным. Зато сейчас, до получения пороха оставалось только добыть достаточно чистую концентрированную кислоту, в чём Белов не сомневался. За зиму он надеялся выработать достаточно пороха для снаряжения использованных патронов. Перспектива остаться безоружным через пару лет уже не маячила перед ним. Шёлк Белов отдал Ларисе, часть куска – Владе, должны близкие родственники выделяться своим достатком. Тем более, что Белов предвидел сложные разговоры с освобождёнными мужчинами, которым очень не понравится власть Белова, установленная за их отсутствие.

Через два дня безделья и праздничных встреч, когда все обменивались воспоминаниями и расспрашивали друг друга, Белов объявил общее собрание для всех, старше двенадцати лет. Он надеялся на поддержку молодёжи, которым очень понравилась более разнообразная и интересная жизнь в Бражине, многие подростки почувствовали себя взрослыми, кормильцами семьи. Получать оплеухи от отца и старших братьев теперь им будет обидно. Белов надеялся официально закрепить своё лидерство и добиться безусловного подчинения всех мужчин, как получилось с женщинами. В то же время, надо было избежать открытого конфликта, даже путём потери части жителей. Белов оценил сделанное в Бражине за полтора месяца, объёмы выполненных работ восхищали. Для более-менее нормального технического развития и получения прибыли необходимо было оставить в Бражине не менее пятнадцати-двадцати работников, хоть одних подростков, с ними даже проще будет. Причём Белов не был уверен даже в том, поддержит ли его Ойдо, в котором могли взыграть родовые привычки. Приходилось принимать решения по ходу разговора.

– Родичи, мы породнились с вами год назад, когда вы мне дали жену. Этот год я старался вести себя достойно, никогда не приезжал к вам без подарков, жену не обижал. В жилах моего сына течёт доля крови вашего рода. Я никогда не указывал вам, что нужно делать и как жить, вы жили по своим устоям. Когда с вами случилась беда, я не пожалел своих святынь, доставшихся мне от предков. Все свои ценности я отдал, чтобы вернуть вас домой. Именно домой, а не ко мне в гости, – Белов передохнул, глядя на недоумённые лица угров, не понимавших, куда он клонит.

– Сейчас я прошу вас решить, где ваш дом. Те из вас, кто решить остаться в посёлке, будет работать по моему указанию и делать то, что я скажу. Думаю, никто не станет с этим спорить, в своём доме, в своём селении, должен быть один хозяин. Здесь хозяин я и все, кто здесь будет жить, будут выполнять мои приказы. Этих людей, своих родичей, я буду защищать, и содержать в достатке, не хуже моей жены и семьи моего родича, – Белов показал на Ларису, Третьяка и Владу. Специально к этому собранию они были одеты не просто богато, а вызывающе богато, женщины в платках и юбках из нового шёлка, Третьяк в хромовых сапогах и форме лётчика с синей фуражкой, невесть как оказавшейся в запасах Алексея. Белов выдержал паузу и продолжил, – чтобы так жить, придётся работать, много работать, вы уже знаете, как мы любим работать. Но и результат вы видите, не забывайте, что мы с вами обеспечены мясом и одеждой на всю зиму, всем вам понравились наши огурцы и помидоры, наши дома с печками. Без такой тяжёлой работы ничего этого не было бы.

– Тем из вас, кто не желает мне подчиняться, и будет жить по заветам предков, я предлагаю переселиться в другое место, выше или ниже по течению, может ещё куда. Вся одежда и посуда останется у вас, топоры на время дадим, чтобы отстроились. Обиды на тех, кто уйдёт, я держать не буду, мы всё равно остаёмся родичами. Я с удовольствием всегда приму их в гости и приду на помощь в трудное время. Как эти люди смогут вернуть мне долг за выкуп, мы обговорим потом, я с возвратом не тороплю, и снимать три шкуры не буду.

– Повторяю, при любом вашем решении, я останусь вашим родичем, и никакой обиды на вас у меня нет, и не будет. Прошу вас принять решение сегодня, и завтра мы поможем переселиться тем, кто пожелает уехать, – Белов развернулся и пошёл в огород, собрать овощи на завтрак. «Обидно будет, если уедут все», думал он, выискивая на грядке огурцы, «Хотя четверо мастеров у меня уже есть, и контакт с купцами налажен, привезут ещё, за два оставшихся зеркала можно почти сотню работников купить. Правда, за ними следить надо в оба глаза, лучше нанимать свободных мастеров в городах, того же Грача, к примеру». Такими размышлениями Белов успокаивал сам себя, надеясь, что в Бражине останутся человек двадцать. В этих думах Белов провёл весь день, прикидывая самые плохие варианты, изыскивая выгодные решения для себя.

Южные мастера обустраивали себе рабочие места, размечали контуры будущих мастерских и кузниц. К счастью, брёвна уже лежали на вырубке вокруг посёлка. Оставалось их ошкурить и выстроить три рабочих помещения и два дома. Селить мастеров Белов решил по двое, так быстрее обзаведутся семьями. До наступления зимы надо было в любом случае выстроить максимум домов, выложить там печи и вставить окна. Нетрудно было догадаться, что зимой угры будут бедствовать, вероятность прихода в Бражино голодных семей достаточно велика. Ещё Белов надеялся на осенний праздник, когда приедут гости из рода соек, может, удастся заманить на временное жительство молодых парней, всё равно зимой здешний народ бездельничает, а так и жильё будет, и работа кузнеца многих привлекает.

Много перебрал вариантов Белов, но не ожидал такого решения угров. Они все решили уходить, даже Ойдо. Ни один из подростков не решился ослушаться отца, уходили все. Когда старший из угров, Коняй, объявил Белову о таком решении, тот, на несколько секунд оглох, и не слышал остальных слов Коняя, только звон в ушах. «Неблагодарные сволочи, к цивилизации вас плетьми надо гнать, а не уговорами», в сердцах подумал Белов. Но быстро нашёл выход, как закрепить себе помощников и учеников, не мытьём, так катаньем. Несколько секунд он обдумывал, затем продолжил разговор,

– Хорошо, завтра с утра вы уходите, куда?

– Выше по Тарпану, там, в десяти вёрстах отсюда есть удобное место, лес там хороший, быстро отстроимся. Дашь инструмент, или как, – осторожно уточнил Коняй.

– Всё дам, лодки, инструмент, как обещал, – уже спокойно рассуждал Белов, – давай сразу обговорим, как долги возвращать будете. Ты успел заметить, работы у меня много, а работников мало. Поэтому мне удобно засчитывать погашение долга работой, пусть каждый день ко мне приходят на работу десять парней и десять девушек, или живут у меня. Кормить я их буду досыта, а одежду справите вы, той, которую берёте, хватит на пару лет, а потом и решать будем.

Принципиально Коняй согласился, дальше уже начался торг, где каждый выговаривал себе лучшие условия. В результате, каждый посчитал, что договор сложился в его пользу. По договору, объявленному Коняем вслух уграм, от всех отделившихся угров ежедневно в Бражино на работу будут направляться пять мужчин или парней от четырнадцати лет, пять мальчишек старше восьми лет, десять девушек или незамужних женщин. По желанию они могут жить в Бражине по шесть дней подряд, потом на один день должны обязательно возвращаться. Работу все должны исполнять любую, как определит Белов, кормит всех Белов, одеждой обеспечивают угры. Такие работы будут продолжаться восемь лет, после чего долг угров перед Беловым считается погашенным. Белов специально «сдал позиции» и включил в договор мальчишек, которых намеревался учить чтению и счёту, физике и механике. Угры радовались, что отделались никому не нужными мальчишками и девушками, а восемь лет для этих детей природы были абсолютно непонятной категорией. Одним словом, спать Белов отправился в довольном расположении духа, рабочая сила есть, ученики будут, появилась определённость в будущем развитии посёлка.

36

Утром началось переселение вверх по Тарпану, на трёх лодках, семьями. Женщины с мужьями и вещами на лодках, все подростки пешком, благо недалеко, три часа пути по берегу реки. К вечеру сделали три ходки на лодках и вернулись за последней семьёй, вдовой погибшего по пути на юг тывайца, с тремя детьми. Белов в это время осматривал опустевшие дома, собирал забытые мелочи, чтобы отправить последними лодками. Шум со стороны пристани привлёк его внимание. Оказалось, вдова передумала уезжать на новое место, а парни, уставшие грести вёслами, ругаются с ней. Белов позвал Ларису, которая с Максом на руках, пошла к пристани. Понаблюдав за разгорающимся скандалом, Белов обратился к вдове,

– Почему ты не выполняешь решение вашего старшины?

– Я уже не подчиняюсь ему, муж умер, теперь я вольна вернуться в свой прежний род, или остаться здесь, – заискивающе улыбнулась женщина Белову, – если ты примешь меня в свой род. Мне у тебя нравится, я сильная и хорошо работаю. Прими меня в свой род, Белов.

– Она правду говорит? – удивился Белов, глядя на угров, – она действительно уже не из вашего рода?

– Да, – нехотя ответили парни, – она может проваливать, никому она не нужна, кроме нас. А зимой сдохнет от голода сама и её сосунки.

Женщина была очень молода, судя по тому, что старшему сыну было лет восемь, первые роды бывают здесь примерно в пятнадцать-шестнадцать лет. Значит, вдове было не больше двадцати пяти лет. Белов задумался над словами парней, одна, в чужом роду, без мужчины, без жилья и припасов, вдова имела очень плохие шансы на выживание. Белову стало жаль отправлять на полуголодное существование молодую женщину, да ещё с тремя детьми. Он спросил у Ларисы, можно ли принять её с детьми в свой род, и как это сделать.

– Очень просто, – улыбнулась жена Белову, – женись на ней, прямо сейчас, и она с детьми будет твоей роднёй по Правде.

– А ты разрешаешь? – Белов решил идти напролом, спасая детей и женщину.

– Ты хозяин, я не могу с тобой спорить, решай сам, – Лариса потупила взгляд.

– Я решил, что нужно для этого сделать, – Белов определился, фиктивный брак для спасения жизни детей его не пугал, алименты здесь не взыскивают.

– Возьми её за руку и громко скажи три раза, что берёшь её в жёны, – тихо сказала Лариса.

– А ты от меня не уйдёшь, – испугался Белов, – не уходи от меня. Разреши спасти эту женщину и её детей от голодной смерти. Ты ведь знаешь, что её ожидает.

Белов подошёл к Ларисе и посмотрел ей в глаза, взяв за руки, – я люблю тебя, и буду жить с тобой, давай спасём их от смерти.

Дождавшись молчаливого кивка Ларисы, Белов взял вдову за руку, – Как зовут тебя, смелая женщина?

– Алина, – покраснела вдова, слышавшая разговор Белова с женой.

– Я беру Алину в жёны, я беру Алину в жёны, я беру Алину в жёны, слышали, – обратился Белов к парням, сидевшим с открытыми ртами, – забирайте остатки вещей и плывите. Алина с детьми в моём роду и остаётся здесь жить.

Парни забрали вещи и уехали, Белов устроил Алину с детьми в свободном доме, и вернулся к себе в дом, ужинать. Настроение Ларисы было ожидаемое, но постепенно удалось её разговорить, благо Белов имел достаточно большой опыт общения с людьми в стрессовых ситуациях. К тому же, Лариса была женщиной своего времени, когда несколько жён у мужчины были скорее правилом, чем исключением. Об этом она сама и заявила Белову, когда успокоилась.

– Я сразу поняла, что ты богатый и сильный человек, у тебя будет много жён, Белов. Ты очень хороший человек, не бьёшь меня и других женщин, любишь детей, даже чужих. Ты не жадный и добрый, – Лариса встала на колени перед Беловым, – не выгоняй меня, пожалуйста, даже если я буду старая и некрасивая. Я люблю тебя, Белов.

Белов ожидал скандала, криков, слёз, только не такого поведения. Он обнял Ларису и замер, сжав её в объятиях.

– Не бойся, я тебя никогда не брошу, если ты сама не захочешь уйти, – улыбнулся он. Постояв с женой немного, увлёк её на постель, где утешил, самым приятным для женщины и самым понятным способом. Уткнувшись Белову в плечо, Лариса тихо плакала, не отвечая на его вопросы. Белов прильнул к ней и гладил её молодое, упругое тело, ласкал руками и губами, пока не захотел её вновь. Лариса уже перестала плакать, раскраснелась, обняв Белова ногами и руками, потом отдалась его настойчивым движениям, полузакрыв глаза. Двигаясь вместе с Ларисой, Белов чувствовал нарастающее напряжение её тела, её пальцы впились в плечи Белова, бёдра ударяли его всё сильнее и сильнее, движения переходили в спазмы. Стоны женщины перешли во вздохи, затем вскрикивания, наконец, раздались несколько протяжных громких криков, и Белов позволил себе расслабиться и отдохнуть, зарывшись лицом в волосы жены.

За ужином, на котором Лариса порадовала молодой картошкой, уже успевшей остыть, Белов ещё раз уточнил, не будет ли Коняй считать поведение Белова враждебным. Лариса успокоила его, что Коняй и сам рад отделаться от обузы. Сейчас ему важнее семьи с мужчинами, которые могут сами себя прокормить зимой, и другим помочь, где детей много. После отъезда угров посёлок выглядел сиротливо, зато всех оставшихся жильцов удалось разместить в отдельных домах. Не отвлекая Третьяка от работы над паровой машиной, Белов с четырьмя южанами занялся ошкуриванием брёвен и строительством второй бани, для работников. По уговору с Коняем, помощники от угров начнут приходить после того, как те отстроятся на новом месте. Белов полагал, что это будет не раньше сентября. До приезда Окуня с запасом руды и слитками железа Белов спешил максимально использовать южан на подсобных работах. Вторую баню построили быстро, за пять дней, сказался полученный опыт. Сразу баню обновили, устроив общую помывку. Первыми, пошли париться в новую баню, Белов с Ларисой, после нескольких минут к ним вошла уже раздевшаяся в предбаннике Алина. Белов ожидал отрицательной реакции Ларисы, та вела себя ровно, вроде так и положено. Ах, да, Белов всё забывал, что в этом времени нормальные люди парятся целыми семьями, вместе с соседями и друзьями одновременно.

Пришлось Белову парить обеих жён, зато и его парили в четыре руки, а мыли в двух местах одновременно, поочерёдно. Белов еле выдержал такое испытание, отметив, что сложение Алины очень даже ничего, возможно, ей нет и двадцати трех лет. После бани Белов ушёл домой, а жёны остались мыть детей. Затем помылись Третьяк с Владой и сыном, последними южане. После этого случая открытия новой бани, Белов и Третьяк, как и прежде, стали мыться только в своей первой бане, оставив новую для работников. Вскоре приплыл Окунь с долгожданными запасами руды и слитками железа. Руды Окунь привёз много, больше тонны медной и примерно две тонны железной руды. Окунь удачно продал все гранёные самоцветы, доля Белова составила чуть больше двадцати гривен, половину из которых Окунь отдал товарами, остальное серебром. В первую половину, кроме железа и руды, вошли десять больших тюков шерсти, заказанные тёлочка и бычок, десять мешков ржи, столько же ячменя и овса. Восемь кусков льняной ткани и два куска шерстяной, две большие тыквенные фляжки растительного масла. Ещё Окунь привёз около полусотни самоцветов для огранки зимой и примерно пять килограммов свинца. После всех взаимных расчётов на руках у Белова остались восемь гривен, шесть кун и три белки.

Выполняя обещание, Белов пригласил Окуня себе в дом, где шокировал купца скромным бытом советского интеллигента, особенно зеркальным сервантом с несколькими наборами дешёвых стеклянных рюмок и фужеров. За ужином, где Белов, кроме традиционного мяса и рыбы, угостил торговца всеми плодами своего огорода, а затем и самодельной настоечкой, Окунь растрогался и признался Белову в крепкой и вечной дружбе. Он только сейчас осознал всю грандиозность богатства, таившегося в доме Белова. О его социальном положении на родине купец даже боялся предположить, не хватало фантазии. В дальнейшем разговоре об условиях продажи зеркала, между тем, Окунь не проявил ни капли сентиментальности. Результатом переговоров явилась сделка, по которой Окунь весной привозит сразу три корабля, гружёные рудой, не меньше десяти тонн общим весом, три десятка мешков с рожью, овсом и ячменём, не менее полусотни негранёных самоцветов. Белов отдаёт за это зеркало на реализацию, половину стоимости которого Окунь возвращает лошадьми, шерстью и тканью в течение всего лета. Если получится, вербует в Булгарии и Соли Камской кузнецов и просто рабочих, на работу в Бражине, сроком на два-три года, с оплатой чуть более высокой, чем других городах. Белов не сомневался, что сможет к весне изготовить товары на продажу, не только зеркала будут приносить доход. Кроме того, ещё этим летом, Окунь обязался привезти до пяти тонн руды, если получится за два рейса.

Южане сразу принялись за настоящую работу, выплавляя железо и медь. Белов, после отъезда Окуня, тоже занялся давней задумкой, получения из руды серной кислоты. Несмотря на то, что последний раз подобные реакции Белов проводил почти двадцать лет назад, руки сами вспомнили всё необходимое. Да и учебники химии оказались весьма кстати. За неделю Белову удалось получить сначала серную, потом азотную кислоту, довести её до необходимой концентрации. Назначив для себя получение первой партии пироксилина на завтра, Белов усталой походкой счастливого человека уже под вечер шёл домой, как вдруг почувствовал посторонний взгляд. Это чувство постороннего наблюдения было давно известно Белову, он всегда доверял своему предчувствию, была возможность убедиться несколько раз на практике. Моментально в голове всплыла мысль, что никто уже две недели не караулил подступы к посёлку, а Рудый и Марига очень нехорошие люди.

Не подавая вида, что почувствовал опасность, Белов, зашёл домой и закрылся на засов, кинувшись наверх в комнату. Лариса с ребёнком была на месте, готовила ужин. Белов взял карабин, который дома перестал носить постоянно, велел закрыться и вооружиться. С ружьём для Третьяка Белов бегом прибежал к нему в дом, закрылся и объяснил причину тревоги. Вооружив Третьяка, Белов побежал к Алине, затем отвёл её с детьми к себе домой. По дороге велел южанам прекратить работу и собраться вместе в одном доме. Устроив женщин в доме, Белов, уже спокойно, зашёл к южанам, одного из них не оказалось. По словам земляков, Нурами ещё днём пошёл домой, сказал, что надо взять инструменты, с тех пор не вернулся. Это сложилось в окончательную картину событий, по домыслам Белова, Нурами либо пал жертвой нападавших, либо был ими заслан заранее. Остальные южане подтвердили скорее второе предположение, во время плаванья сюда Нурами несколько раз вызывал купец, а в одном из булгарских городов Нурами не было на судне два дня.

Поразмыслив, Белов посчитал наиболее вероятным нападение со стороны Рудого и Мариги. Они продавали тывайцев Сагиту, следовательно, были с ним знакомы. Сагит на обратном пути рассказал им об огромном выкупе, они решили проследить место, где живёт такой богач, заодно узнать, сколько у него воинов. Если Нурами бежал, значит Рудый со своими людьми уже рядом, это их взгляд почувствовал на себе Белов. Надо было срочно решать, как поступать, уже темнело, а ночь, как известно, лучшее время нападения для лихих людей. Белов решил собрать всех в одном месте, в своём доме, где будет легче обороняться. К тому же, именно его дом не будут поджигать, Нурами знал, что там находятся все богатства Белова. Пока все собирались в доме, Белов лихорадочно думал, что делать. Если бы у него был хотя бы один нормальный напарник, что можно сделать в таком положении одному, Белов не мог сообразить. Окна в доме закрыли на ставни, Третьяк и Лариса с ружьями сидели в комнатах наготове, южан, на случай предательства, Белов закрыл в чулане. Детей уложили спать, Белов полагал, что нападать будут под утро, когда немного рассветёт. Сам он забрался на чердак, из-под крыши был великолепный обзор на все стороны. Августовские ночи тёмные, но эта была лунная, да ещё со звездопадом. Поэтому Белов неплохо разглядел вскоре темные фигуры, постепенно подбиравшиеся к дому. Со всех сторон Белов насчитал таких двенадцать, запоминая их расположение. Когда движение прекратилось, а Белов устал лежать в напряжении, он решил поиздеваться над бандитами, заодно и точно установить их намерения. Вдруг они просто в гости пришли, чай попить.

Белов спустился в дом, взял фонарь-генератор и покрутил его ручку несколько минут для зарядки. Потом попросил Алину помочь ему. Он показал, как включается фонарь и как направлять свет, оба поднялись на чердак. Белов выбрал группу неизвестных, среди которых явно был командир, к этой группе изредка подходили другие и о чём-то разговаривали. По команде Белова Алина направила фонарь на эту группу и включила свет. Яркий луч подействовал на неизвестных, как свет фары на зайца, бегущего по дороге. Все остолбенели, глядя в слепящий фонарь, а Белов громко крикнул, разглядывая среди освещённых Рудого и Маригу,

– Кто такие, зачем пришли?

Пятеро мужчин заслонили лица руками, подняв головы в сторону голоса. Белов разглядел среди них Маригу, остальные были незнакомыми.

– Выходи, Белов, мы тебе подарим быструю смерть, – голос Мариги звучал очень громко в ночной тишине, – а твоих девок возьмём себе вместе с твоим скарбом.

Резко щёлкнула стрела по крыше возле фонаря, Белов успел разглядеть движение слева, возле кузницы, и быстро выстрелил в ту стороны три раза, стараясь брать веером возле земли. Марига, продолжавший выкрикивать оскорбления, не расслышал трёх щелчков, Белов быстро перенёс огонь на эту группу, стреляя по ногам. Четверо упали, когда пятый сообразил спрятаться за угол соседнего дома. Белов перезарядил магазин, и занялся набивкой опустевшего, разглядывая расползавшиеся по улице фигуры. Затем он попросил Алину переводить по его указаниям луч фонаря вокруг дома, сопровождая его движением ствола карабина. Подручные Рудого явно не отличались умом и сообразительностью, удалось осветить и ранить ещё троих, всех в ноги. Больше никого обнаружить не удалось, новых выстрелов из лука не было, что больше всего обрадовало Белова.

Заметив, в какую сторону отползают раненые, надо сказать, молча и без стонов, Белов с Алиной спустились в комнаты. Сейчас Белов собирался немного отдохнуть и дождаться рассвета, после чего продолжить преследование. Однако, ему неожиданно пришло в голову, что раненые бандиты могут уплыть на его моторной лодке, а перед этим, поджечь посёлок. Белов нисколько не сомневался в этом, зная подлый и мелочный характер большинства преступников по опыту. Это в кино преступники щедрые и великодушные, в жизни же Белов сотни раз сталкивался с бессмысленным разрушением уголовниками чужого имущества, просто так, из вредности и подлости. Опасаясь, что разбойники уже садятся в его лодку и поджигают постройки, Белов забыл об опасности. Он велел Алине взять моток верёвок, сам взял большой кинжал, потом надел на «младшую жену» бронежилет, куда ещё раньше вставил пластины титана. Он проинструктировал Ларису и Третьяка не выходить ни в коем случае до рассвета или его возвращения. После этого вместе с Алиной выскользнул за двери.

Предположения Белова оказались недалеки от истины, двое мужчин уже поджигали дом Третьяка, выбивая искры на пучок мха и соломы. Белов подобрался к ним сзади и двумя ударами приклада уложил обоих, сам остался стоять рядом, пока Алина связывала разбойников и вставляла кляпы. Проверив путы, Белов затащил обоих связанных бандитов под крышу и забросал сеном. После этого вдвоём обошли немногие строения посёлка, практически во всех были выбиты двери, когда всё успели? Немного размыслив, быстро, но осторожно проверили пристань, обе лодки были на месте, мотор нетронут. Значит, до пристани разбойники не добрались, повезло. Всё, можно расслабиться и дождаться рассвета. Уже спокойно, без нервотрёпки, Белов с Алиной вернулись к связанным разбойникам и сели под крышу на сено, дожидаясь рассвета. Белов регулярно выглядывал по обе стороны дома, Алина накручивала ручку генератора, заряжая фонарик. Вскоре пришли в себя оглушённые пленники и зашевелились, пытаясь развязаться. Белов к этому времени окончательно убедился в отсутствии разбойников в посёлке, до рассвета оставалось ещё больше часа, возможность допроса бандитов имелась.

Белов оттащил одного из разбойников в сторону, где их никто не слышал, и вытащил у него кляп.

– Как тебя зовут, – шепнул на ухо Белов.

– Томил, – шёпотом ответил связанный.

– Сколько вас приплыло сюда, – ласково продолжил Белов.

– Двенадцать, – так же тихо ответил бандит, – дяденька, не убивайте меня, я первый раз с Рудым пошёл. Я никого не трогал, не убивайте.

– Отвечай всю правду, будешь живой, клянусь всеми богами, – убедительно шептал Белов, – сколько у вас лодок и где вы их оставили. Говори спокойно и понятно, не торопись.

– Мы на двух лодках пришли, Лекса их сторожить остался, ниже по течению у большого вяза на луке.

– На каком берегу, под вязом или через реку, где обрыв? – уточнил Белов.

– Там, где вяз, ниже в камышах, дяденька, отслужу, не трогайте меня, я у мамки один кормилец, – ныл связанный Томил.

– Сейчас проверим, если обманул, кастрирую, – Белов подождал реакции, Томил молчал. Заткнув ему кляп обратно, Белов забросал Томила сеном.

До рассвета оставалось около часа, Белов устроился ждать на ворохе сена. Алина, слышавшая краем уха допрос, прилегла рядом, прижавшись к Белову. Чувствуя, как она дрожит, Белов машинально прижал рукой её к себе, пытаясь согреть, задумался о грамотном преследовании разбойников. Размышляя, кого взять с собой, Белов машинально проглядывал небольшую улицу посёлка, ожидая рассвета. Скоро он почувствовал, как маленькие прохладные пальчики забираются к нему под свитер, потом в штаны. Алина, прижавшись к Белову, начала покусывать его правое ухо, а её проворные руки продолжили блуждать по его телу, доставляя приятное раздражение. Белов протянул левую руку и запустил её в вырез на груди Алины. От прикосновения его руки Алина вздрогнула и выгнулась всем телом, навстречу движения Белова, подставляя под его ладонь не только грудь, но и всё, что ниже. Ладонь привычно скользнула глубже в вырез, по плоскому животу ещё ниже и ниже. Алина поднимаясь телом навстречу руке, привстала на ногах и обвила Белова ногами, благо просторная юбка не мешала движениям. Белов губами нашёл тонкую шею и вдохнул самый приятный в мире запах молодой здоровой женщины, который не сравнится ни с какими духами. Его язык скользнул по шее к подбородку Алины, дальше к её уху…