Текст книги "Случайный многожёнец"

Автор книги: Виктор Зайцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

39. Третий год

Наблюдая с крутого берега Бражки за ледоходом, Белов размышлял об изменчивости жизни вообще, и своей жизни, в частности. Ещё два года назад, он в это время писал рапорт о выходе на пенсию в звании подполковника милиции. За плечами у него оставались восемнадцать лет работы в уголовном розыске, из них шесть лет заместителем начальника. Все вышестоящие начальники были моложе Белова и многие просто не представляли работы опера или следователя, а он, со своим требованием честности и порядочности в работе, руководителем стал совершенно случайно. Да и бог с ним, прервал свои воспоминания Белов, нет у меня начальников и командиров. В этом мире я могу жить по своему разумению, не опасаясь «политически моментов» или кампаний за очередную чистоту рядов. Вот подрастут дети, научу их всему, что знаю, да буду по лесу гулять, и классику перечитывать. Только потрудиться для этого придётся хорошенько, особенно ближайшие годы. Главное, улыбнулся про себя Белов, больше не жениться. Двух жён, особенно для сорокалетнего пенсионера, больше, чем достаточно.

Вслед за последними льдинами по Бражке сразу три лодки отправились за каменным углём. Чуть позже, их обогнали Белов с Алиной, на моторной лодке отправившиеся за точильным камнем, который в прошлом году Белов так и не привёз. За зиму перегнали почти двести литров бензина, скоро уже новую нефть привезут, можно и прокатиться с ветерком. На моторе расстояние между двумя селениям не чувствовалось совершенно, дорогу до Выселков Белов одолел за пять часов, хотя на вёслах не управился бы и за сутки. На Выселках Белов навестил всех знакомых, передал гостинцы и поклоны родителям Влады, зашёл в дом Скора, где появился внук. Он рассказал старосте эпопею с Рудым, без подробностей о его пленении и завладении имуществом. Повидался с братьями Лопатами, которые достаточно окрепли не только физически, но и в решении перебраться из Выселков. С ними Белов обговорил целую операцию по переселению, которую решили провести в начале лета. Лопаты рассказали новости из жизни Выселков, перечислили всех купцов, побывавших прошлым летом, описали нового подручного Скора из Соли Камской, уже избившего двоих мужиков в селении. Повидал Белов и парней, у которых два года назад отбил Третьяка. Поговорил с Курихой, обрадовавшейся успехам птицеводства в Бражине, как своим, пригласил её в гости летом.

Обратно засветло не успевали, Белов решил переночевать на берегу речки Мельничной, рядом с точильными камнями. Несмотря на довольно тёплую безветренную погоду, ночная прохлада от реки и леса была заметной. Они посидели у костра, поужинали и собирались уже ложиться в палатку, когда Белов обратил внимание на свет костра на скалистом холме буквально в полукилометре выше по Мельничной. Любопытство и необъяснимая тревога заставили Белова быстро свернуть бивуак, через десять минут он на вёслах осторожно поднимался вверх по речке. Течение у реки было спокойное, до костра он добрались быстро, Белов осторожно вышел на берег, Алину оставил в лодке, которую она отвела от берега на пять метров и воткнула шест в дно, держась за него. Сам Белов с карабином в руках осторожно поднимался к костру, вокруг которого стояли до двадцати мужчин, по виду, угров. Костёр был зажжён в центре каменной площадки на обрыве над рекой, у костра два шамана плясали уже в изнеможении, видимо, давно. Через несколько минут пляска замедлилась и прекратилась, шаман стал говорить.

Белов за эти два года уже достаточно знал угорский язык, чтобы легко понять, что речь идёт о чужих людях, которые должны умереть. Белов подумал, что угры казнят каких-то путников или купцов, нарушивших их границы. Нет, второй шаман начал восхвалять великих воинов, которые смогли в дальних краях похитить и привести для жертвы плохих людей, за это старший воин (несколько слов Белов не разобрал) убьёт жертвы. Со всех сторон раздались нестройные выкрики, по которым Белов легко определил, что все зрители в изрядном подпитии. Правильно, мелькнула у него мысль, на трезвую голову такое непотребство не сотворишь. Нигде Белов жертвы не разглядел, у него возникла надежда, что в жертву принесут животное, а не человека. Нет, из-за обрыва шаман вывел двух связанных людей, мужчину и женщину, одетых иначе, чем угры и более стройных. Из пьяной толпы вышел хохочущий здоровяк с топором в руке, и протянул свободную руку к женщине, которая испуганно отшатнулась. Все загоготали, вызвав в памяти Белова стойкую ассоциацию с бандой пьяных хулиганов, способной забить насмерть любого. Связанный пленник шагнул навстречу угру, заслоняя собой женщину. Тот, под довольный хохот соплеменников потащил пленника в центр площадки, к костру. Белов, догадываясь, что произойдёт, начал действовать. Он натянул вязаную шапочку себе на лицо, совместив глазницы с прорезями, повесил карабин на плечо, быстро пробираясь вперёд, к костру. Но не успел, без всякой подготовки или речи, два шамана и угр обезглавили пленника, после чего пьяный воин с криком поднял голову мертвеца за волосы вверх. Зрители взревели, за время этого массового помешательства, Белов добежал до пленницы и забросил её лёгкое тело на плечи. Только когда он побежал с ношей к реке, угры заметили это и заорали, бросаясь вдогонку.

Белов сиганул в воду, которая обожгла не хуже кипятка, а потом стало холодно до дрожи в ногах. Белов постарался отпрыгнуть подальше от берега, в середину быстрого течения. Тело женщины он пытался держать над водой, благо река была достаточно мелкой, иногда получалось оттолкнуться от дна. Преследователи тоже стали прыгать в воду, но отставали на двадцать или больше метров. Отфыркиваясь, Белов поглядывал вперёд, считая пройденные (или проплытые) метры. Впереди не было видно ни зги, как будто глаза закрыты, Белов даже обернулся назад, чтобы сравнить. Нет, сзади, в отблесках костра видны были всплески воды догонявших угров. К счастью, плавали они отвратительно, сам Белов уже давно бы догнал себя. Белов ощупал рукой невидимое лицо женщины, ресницы дрожали, рот был открыт, чувствовалось дыхание. Река завернула за последний перед оставленной лодкой поворот, течение резко ослабло, тело пленницы начало уходить под воду. Белов негромко позвал,

– Алина, где ты.

– Я здесь, вижу тебя, уже плыву, – отозвалась жена. Послышался плеск вёсел, которыми Алина управлялась неумело, отвыкла за зиму. Белов за три гребка добрался до лодки и перекинул тело пленницы через бортик. В это время самый бойкий преследователь вцепился в плечо, Белов одним движением руки машинально освободился от захвата и закинул себя в лодку. Пока он садился за вёсла, еще четыре руки ухватились за борт, их обладателей Белов без жалости бил по головам веслом, затем стал грести. Грёб он энергично, не столько уходя от погони, сколько согреваясь. Главное не сесть на мель, вплавь не догонят, рассуждал Белов, немного согревшись. Через пару минут он стал грести осторожнее, стараясь не выходить из фарватера. Скоро потянуло заметной прохладой, и вода стала иной, вышли в Каму.

Белов выгреб подальше от левого берега к своему правому, затем стал раздеваться. Запускать мотор он не собирался, устраивать ночлег с костром, тоже была бы явная глупость. Белов надеялся, что ему удастся скрыть своё участие в спасении женщины, не хватало стать объектом мести целого племени. Подошву обуви придётся обжечь на костре и порезать ножом, чтобы по следам не нашли. Других чётких следов на месте стоянки они не оставили, прикинул Белов. Раздевшись, он быстро переоделся в сухой комплект одежды, который по привычке опытного путешественника всегда брал с собой. Развязал и раздел пленницу, быстро натёр её самогоном из фляжки, завернул в два одеяла, и уложил на дно лодки. Всю ночь пришлось грести попеременно с Алиной, да так хорошо, что к моменту рассвета лодка оказалась в устье Сивы. Там Белов не скрывался, поросшие берега хорошо гасили звуки, через пару поворотов запустил мотор, а утром все прибыли в Бражино.

По дороге Белов настрого запретил Алине рассказывать правду о спасении женщины, все, в том числе и Лариса, должны знать, что женщину они купили на берегу Камы у незнакомого мужчины, который хотел её убить. Мужчина был в чёрной маске, дело было утром, на правом берегу Камы. К счастью, в этот раз наждачные камни погрузили перед устройством стоянки, оснований для возвращения на реку Мельничную не было. Сырую одежду Белов объяснил падением при погрузке камней. Беспокойство вызывала спасённая женщина, всё ещё не пришедшая в себя.

Её Белов вместе с жёнами осмотрел в своём доме, пока топилась баня. Женщина выглядела лет на двадцать, худая, на теле никаких ранений, кроме нескольких синяков, волосы чёрные, на чудинку не походила, как полагал вначале Белов. Белов, боясь воспаления лёгких, вместе с Алиной хорошо пропарился в бане, немного попарили незнакомку, затем уложили её в доме Третьяка. Ларисе контактировать с незнакомкой Белов запретил, опасаясь заразной болезни. Вечером, за стаканом чая из смеси зверобоя, душицы, брусники и смородины, Беловы обсуждали начало полевых работ. Белов хотел построить ещё одну теплицу, досок и слюды для этого хватало, часть подготовительной работы уже была сделана. На пилораме удалось расщепить нужное количество досок на рейки и бруски. Оставалась только работа по установке столбов из кирпича, чтобы постройка вышла надолго, затем собственно сборка теплицы.

В дом постучали, вошли Третьяк со спасённой женщиной. Она пришла в себя и попросила отвести к старшине посёлка. Женщина назвалась Ярой, из рода горного волка, селение которых находится дальше к востоку, на склонах Урала. Она со своим младшим братом была похищена уграми по дороге в соседнее селение, куда её вызвали для лечения больного.

– Так ты лекарь, – обрадовался Белов, – как нам повезло с тобой.

– Когда вы меня отпустите домой, – прямо спросила Яра, понимая, что без помощи Белова домой не попадёт. Белов задумался, никому поручить доставку Яры домой он не мог, просто никого не было. Сам он сможет это сделать, но не в ущерб хозяйству и своим планам. Добираться до горных волков придётся пару недель, в лучшем случае, а то и больше.

– Отпустить мы тебя можем прямо сейчас, но далеко ты не уйдёшь, до дома точно не доберёшься, – Белов посмотрел в глаза девушке, – в конце лета я смогу отправиться с тобой и доставить тебя домой. До этого времени прошу научить лекарским приёмам мою младшую жену Алину и двух девушек-угорок.

– За пару месяцев они ничему не научатся, – возразила Яра, – я училась этому с детства, больше десяти лет.

– Ничего, мы попытаемся, – улыбнулся Белов, – я буду им помогать. Вот и договорились. Жить будешь у Третьяка, Влада хорошая хозяйка, ей как раз присмотр лекаря нужен.

Так в посёлке появилась лекарка, которая сразу начала обучать своих помощниц. Девочки-угорки, которых Белов дал на обучение, по его указанию стали конспектировать все уроки Яры в старых тетрадках, которых Белов нашёл целую пачку. Он попросил начать с лекарственных трав и сборов, способов их заготовки и применения, затем перейти к самым частым заболеваниям и, главное, научить принимать роды. Несколько раз Белов гулял по лесу и лугам вместе с Ярой и её ученицами, многое из её сведений о лекарственных травах Белову было неизвестно, хотя он считал себя неплохим знатоком в этой области.

Как и планировал Белов, после схода снега практически все угры, работавшие в посёлке, начали заготовку кирпича, затем строительство доменной печи. Не огромной, промышленной, а небольшой, около девяти метров высотой, в которой Белов планировал выплавлять до десяти-двадцати тонн чугуна за одну загрузку. Дело было новое, известное Белову только по теории, поэтому многое приходилось переделывать снова и снова. Белов занимался только печью, даже посадку огорода полностью доверил жёнам. Только для вспашки земли под зерновые он сделал исключение, распахивал сам, вместе с десятью самыми взрослыми уграми. Они пахали небольшими плугами, а Белов мотоблоком. В этом году Белов втрое смог увеличить площади посева зерновых и вдвое площади огорода. Даже подсолнечника он посадил в полтора раза больше. А ещё затеял строительство огромной теплицы, длиной более двадцати метров, но узкой, четыре метра. На эти жизненные огородные дела отвлёкся Белов на целую неделю. Но, работы по изготовлению кирпича в это время не прекращались.

Почти месяц ушёл на постройку доменной печи и загрузку её необходимым количеством угля, смесью древесного и каменного. За это время помощники Окуня из Соли Камской дважды привозили руду, но её было мало, для третьего раза Белов даже отправил за рудой две своих больших трофейных лодки с экипажем угров. С третьего раза и удалось полностью загрузить печь рудой, больше двадцати тонн. Белов прикинул пропорцию руды к углю и сказал заветное слово, – Поджигай.

Это шутка, разжигали полдня, с помощью мехов, ещё сутки все горело и плавилось, невыспавшийся Белов ходил вокруг домны злой, как собака. На второй день не выдержал, сверил все показатели и пробил леток. Плавка удалась, не на славу, просто удалась. Чугуна вышло около пяти тонн, вместо предполагаемых десяти, но достаточно хорошего качества. И всего за неделю работы. Никакого сравнения с кричным железом. Пока домна остывала, кузнецы быстро отжигали чугун в железные слитки, готовили запас для зимы. Они дружно решили всё лето посвятить выплавке чугуна, тогда железа хватит даже на круглосуточную работу зимой.

Помощники Окуня не зевали, за эти полтора месяца реализовали половину наработанных за зиму железных скобяных изделий и ножей с топорами. Тем более, что Белов продавал их почти вдвое дешевле, чем остальные кузнецы. К этому времени прибыл Окунь на трёх огромных лодках, две из которых сели на мель ниже посёлка. Пока разгружали все товары, Окуня прямо распирало от приятных новостей. Их он выложил Белову в доме, за стаканчиком настойки. Зимой Окуню пришлось выдержать три попытки родственников Рудого отобрать хозяйство в городе и конюшню за городом. Помогли не только свидетели, которые подтвердили факт передачи собственности Рудым, но, как обычно, крепкие помощники Окуня. Он не пожалел на это средств и нанял пятерых лучших бойцов Сулара, которые и послужили самым весомым аргументом.

За зиму Окунь уговорил переселиться двоих молодых подмастерьев кузнеца и двух кузнецов, только что женившихся, не наживших своего хозяйства. Кроме комплекта сбруи и сёдел на всех лошадей, Окунь привёз двух мастеров, скорняка и шорника. Все остальные заказы Белова тоже были перевыполнены. Даже нефть привёз Окунь, за зиму реализовавший все гранёные самоцветы по великолепной цене, до пятнадцати кун за штуку. За счёт этого и получился такой щедрый набор товаров. Неплохо распродал Окунь и зажигалки, в среднем по десять кун, что позволило ему привезти для Белова наличные гривны, двенадцать штук. Окунь, не ожидавший такого хорошего спроса, да удачно закрепившийся почти в центре Булгарии, находился в эйфории. На подъёме своей торговли он взял у Белова на реализацию двести зажигалок, треть запаса, наработанного зимой. На пробу полсотни валенок, все железные изделия и ограненные самоцветы. Белов предложил ему завернуть в селение соек, потом решил побывать там сам. С ним сразу напросилась Алина, считавшая себя походной женой. Лодку с мотором, на которой Белов собирался возвращаться, прицепили за кормой последней лодьи.

Никто, кроме Ларисы, не провожал купцов, Третьяк с помощниками начинал испытания первого парохода, второй большой лодки Белова, куда установили паровой двигатель. Лишь бы не взорвались, смеялся Белов, остальные проблемы переживём. Впервые Белов решил ехать без карабина, который сильно помешал ему при спасении Яры. Он вооружился револьвером, для которого пошил поясную кобуру, поверх пояса надел сшитый из кожи патронташ, заполненный патронами, ещё один револьвер лежал в сумке. Лариса и Алина уже постреляли из револьверов, показали неплохие результаты, но на постоянную носку Белов им револьверы не дал. С собой Белов набрал гостинцев, а Окунь надеялся на неплохую торговлю. Так и получилось, не успели лодки пристать к берегу, как всё селение вышло встречать купца. Белова быстро узнали знакомые парни и девушки, побывавшие в Бражине, подбежали спасённые девицы Ива и Липа, третья девушка только родила и сидела дома с ребёнком.

После раздачи небольших гостинцев, Ива и Липа познакомили Белова со своими родителями, которые оказались моложе Белова лет на пять, и почему-то смотрели на него с завистью. Белов неплохо провел день в Липовке, как называли сойки своё селение, гулял по коротким улицам, разговаривал с новыми и старыми знакомыми, приглашал переселяться в Бражино, где начали строить ещё четыре просторных дома и полно интересной работы. Окунь, продававший скобяные товары всего на пятую часть дешевле других купцов, имел огромный успех, у него покупали не только железо, но и зажигалки, ставшие необычайно популярными среди молодёжи за зиму. Ночевал он с Алиной не в гостевом доме, как все торговцы, а ярко-зелёной синтетической палатке, которую поставил на берегу у пристани. У костра, на котором Беловы грели чай, собрались почти два десятка молодых парней и девушек, которых Белов заманивал рассказами не хуже опытного кадровика, начиная от отделения из семьи, помощи в строительстве дома, заканчивая дискотеками под магнитофон и школьными занятиями. При этом Белов не забывал выспрашивать, не умеют ли девушки ткать на станках, и нет ли женщин, согласных на переезд в Бражино, хоть старых.

Поздно ночью кто-то из соек вспомнил про старую вдову Тину, которая осталась одна и сможет уехать. Белов запомнил это имя и рано утром уже стоял на пороге её покосившейся избушки. Старая Тина оказалась сухощавой женщиной лет сорока, с выцветшими грустными глазами. Белов зашёл к ней в дом и не сдержал улыбки, заметив ткацкий стан у окошка. После короткого разговора Белов быстро понял, в чём слабое место Тины и за час уговорил её на переселение в Бражино. Оставив в избе Алину, помогавшую собирать вещи, Белов сходил к старосте. Тот даже не пошёл попрощаться к Тине, с радостью согласился на её переезд. Белов на обратном пути позвал помощников Окуня, которые за полчаса перетащили невеликий скарб «старушки» в лодку Белова. Опасаясь, что Тина передумает, Белов не стал дожидаться Окуня, решившего ещё полдня поторговать. Быстро попрощался со знакомыми и отчалил от пристани.

Предупредив Тину о шуме, уже на Каме Белов завел мотор и добрался в Бражино до заката, правда стояла середина июня. Первая переселенка, как ни странно, отнеслась к шуму мотора равнодушно. После её устройства в пустующем доме, Белов подарил ей котёнка из очередного помёта. Кошки были любимцами всех жителей посёлка, некоторых котят ребята даже выпросили у Белова в Пашур. В этом мире впервые Белов столкнулся с тем, что на котят была очередь. Позднее Тина очень полюбила своего питомца, а Белов загрузил её работой, чтобы не скучала. В посёлке остались несколько пудов шерсти, Белов решил занять женщин и девушек производством шерстяной ткани. Он дал Тине на обучение пять девушек, три пуда шерсти и объяснил задачу. Пока девицы занимались прядением шерстяной нити, кузнец с двумя помощниками был озадачен изготовлением ткацких станков по образу Тининого. При кажущейся простоте станков, на изготовление ушла целая неделя, после чего в доме вдовы стала работать настоящая мануфактура. Женщина оказалась понятливая, буквально через месяц бракованные изделия закончились, шерстяная ткань пошла достаточно ровная, хоть продавай. Спешить с реализацией ткани Белов не стал, пока не одел в тёплую одежду всех жителей посёлка.

В июне же, вернувшись из Липовки, Белов прокатился с Алиной вверх по Тарпану, побывал в Пашуре. Угры уже отошли от голодных дней, приняли Белова хорошо, отдали за привезённые топоры и ножи немного шкурок соболя и куницы. Белов, наслаждаясь скоростью передвижения, поднялся выше по Тарпану, где, примерно в тридцати километрах, обнаружил ещё одно селение угров. Встретили их с Алиной там мирно, Алина быстро нашла общий язык, и вовсю щебетала с аборигенами, пока Белов рассказывал старосте, откуда он приехал и кто такой. Эти угры вообще не знали ни железа, ни бронзы и меди. Всё оружие было у них каменное или костяное, даже котелки кожаные, в которые бросали горячие камни. У Белова с собой не оказалось ничего на продажу, кроме простенького ножа. Так за этот нож староста отдал связку из полусотни соболей. А когда Белов решил отдать ему свой медный котелок, сделанный зимой чеканщиками, угры, уже заметившие, как Алина кипятила в котелке чай, принесли ещё одну связку соболей и три шкуры медведя. Белов в этот же день вернулся домой, а утром с Алиной, уже запасшись товаром на обмен, вновь поехали вверх по Тарпану.

За селением угров, в котором, со слов Алины, целых двадцать домов, это больше сотни взрослых, оказалось ещё одно, километрах в тридцати выше по течению. Вишур, так оно называлось, был самым большим селением угров, почти полсотни домов, вернее полуземлянок. Там тоже стоял махровый каменный век, поэтому торговля удалась, хотя поначалу к Белову относились подозрительно, выручила Алина. Форсировать культурный обмен с обоими селениями Белов не стал, отлично понимая консервативность племён, особенно угорских. Ему хватило для счастья того количества собольих, куньих и медвежьих шкур, которое еле поместилось в лодке. Он уже ориентировался в ценности мехов, и по самым скромным оценкам, выручил за товар, себестоимостью меньше гривны, больше десяти гривен мехами.

Уже предвкушая подобный результат, Белов совершил путешествие в верховья Бражки. Там торговля оказалась скромнее, три селения по берегам реки были небольшими, но тоже из каменного века. Выручку Белов оценил в шесть гривен. За своими торговыми путешествиями Белов упустил из вида, когда Третьяку с помощниками удалось доработать пароход. Машина гремела и бренчала страшно, скорость движения уступала самым ленивым гребцам, но, пароход двигался, даже против течения. Полезную нагрузку, к сожалению, поместить было некуда, паровой двигатель и дрова для него занимали всю лодку. Белов радовался вместе с мастерами, тут же подарил им все три медвежьи шкуры и по отрезу ткани, но применение чудовищному воплощению конструкторской мысли нашёл не сразу. Только самые отвязные мальчишки смогли работать на пароходе, большинство аборигенов испытывали страх и желание убежать, или, того хуже, убить чудовище. Путём проб и ошибок на пароходе осталась команда из трёх подростков, которые взяли на себя заготовку угля и его доставку. Пароход использовали в качестве буксира, для перевозки угля Белов изготовил лодку-плоскодонку, досок теперь хватало. С периодичностью около раза в неделю пароход оглашал окрестности посёлка шумом и бренчаньем, доставляя в посёлок очередную партию угля. Когда Белов приспособил на выпускной клапан свисток, рейтинг подростков в глазах ровесников поднялся до небывалых высот.