Текст книги "Пророки богов или Импотенты"

Автор книги: Виктор Сафронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 14 Борзой

Борзой, не глядя на некрасивое падение Доу-Джонса, именины Ларисы Кубельман и остальные заморочки связанные с вечной жизнью, а также разными другими хлопотами – зваться батькой и благодетелем. Наплевав на все эти мелочи, рвался на родину.

Как только челюсть, сломанная каким-то козлом, чуть-чуть срослась, он уже был у себя в родных пенатах. Так как наступало время, когда всё доброе ложится, а всё недоброе встаёт… Мир множился невосполнимыми потерями, пора было в этом поучавствовать.

Предстояли серьезные бои местного значения уже не за ларечные сотки и не за финансовый копеечный урожай, все было гораздо серьезнее. «Совершенно внезапно» освободилось кресло губернатора Птурской области. Можно было рискнуть. Тем более, что «друзья» по ремеслу обещали поддержку, согласование с Кремлем его кандидатуры и даже фотку в обнимку, с лидером правящей «Единой Неделими»… Чем чёрт не шутит, можно замахнуться и на звание «Ясное солнышко нации»…

На птурских землях создавалась революционная ситуация. Для этого там были все предпосылки: недовольство масс; воровство и кумовство административных холуёв; полный застой в экономике; «правоохранители» хуже любых бандитов; разрыв между пьющими коньяки да виски с теми кто хлебал политуру, вообще достиг астрономических расстояний… Было всё, кроме вождя – радетеля и защитника интересов народа. Следовало засучить рукава, напрячься и постараться заполнить эту нишу в беспощадной борьбе с врагами трудового народа.

Выписали в Птурск красавицу балерину из северной столицы. Ей было поручено во время предвыборной компании исполнить роль верной подруги и настоящего товарища, своей внешностью оттеняющей грубоватые, но зато такие наши, манеры «человека из народа».

Местечко было очень заманчивое. Область дотационная. Деньги текли беспрерывным бюджетным потоком. Осталось еще парочка-другая нераспроданных заводов, землица плевая, но в заповедной зоне, ручьи, озера и охотничьи угодья… Вполне приличные деньги можно было срубить… Да, и строительство, замена дорог, возведение свиноферм – только успевай поворачиваться. Это тебе не игры в рэкетира, здесь ставки посерьёзнее.

Борзой видел, как, если не сами жлобы-губернаторы, так их дети и родственники, вполне официально жиреют на поднадзорных тучных финансовых нивах. Счет шёл уже не на миллионы, на миллиарды – и это в заграничных деньгах, которые тут же переводились подальше от родных берёзок и необъятных просторов великой Руси. При чем, все стоны «продажной» демократической прессы о том, что не успел очередной слуга народа, занять свой пост, как тут же его родня захватывала банки, газовое и нефтяное хозяйство и другую булку с маслом – открыто и нагло игнорировались. От всего этого захватчики, читай, победители русского народа, отмахивались как от назойливой мухи и внимания ни на местах, ни в столице не обращали.

Правда если их закрывали и принудительно содержали на государственных низкокалорийных харчах, да за железными ворота и на окнах были ажурные, но очень кованные решётки, те же скудно оплаченные клакеры начинали компании под шумные крики: «Невиновных олигархов на волю». И поделом, воровать воруй, но за флажки бегать никто разрешения не давал. Богу богово, кесарю, соответственно кесарево. А он посчитал себя выше «царя» и полез в политику, Там-то ему хвост и прищемили, напомнив правила игры и воровства.

* * *

Какие ещё планы «партии в очко» должны были стать планами народа? Ментов поганых, сразу в шею, эти не только наглеют и постоянно повышаю свои расценки, но и бизнес перебивают. Торговлю наркотой в школах, ПТУ и на дискотеках, начинают под себя подминать, лишают, живоглоты, стабильного дохода. С ними самым решительным образом… Вместе с их раскормленным и разжиревшим генералом…

Да мало ли дел? Став губернатором, можно такими делами ворочать, что «синим сявкам» и не снилось… Да и воров под ноготь всех, а то достали они со своими законами… Сами званиями «вора в законе» на право и налево торгуют, а потом еще надуваются «мы для братвы, общак держим… общак это святое…». Общак, если получиться, а получится обязательно – прибрать под себя…

Не подавиться бы… Он сам себя осадил… Оглянулся, хотя в кабинете никого не было, не слишком ли на большой амплитуде замахнулся на предстоящий делёж пирога. Но перспективы выглядели очень заманчиво… А еще власть. Еще недавно в совхозе, заносил коровам хвосты, корм свиньям кидал, себя не жалея, а здесь открываются такие заманчивые перспективы и радужные горизонты… Просто голова кругом идет.

От всех этих мыслей у него даже сломанная и криво сросшаяся челюсть перестала болеть. И так в животе хорошо сделалось, словно выпил и съел чего вкусного…

Н-да… А тут мужская красота подпорчена… Придется старые фотки брать для плакатов…

ГЛАВА 15 Гусаров

Еще одна-две такие бурные ночи и я не то, что ноги не поволоку, я просто погибну смерть храбрых на сексуальном поле боя.

Ребята, поверьте мне, того что называется любовью или чем-то другим, ни у Гали ко мне, ни у Оксаны – не было. Как не было и с моей стороны к ним. Пока горел свет, молодухи испытывали ко мне материнский инстинкт, даже грудью кормили… Но, как только нетерпеливая женская рука отклячала электричество, все материнские инстинкты меняли свое значение на разнузданное кровосмесительство… Начиналось то, что в популярном издании «СПИД и полтора раза» называлось сексом, а дальше большими буквами предостерегали тех, кто к этому сексу имел влечение и болезненную страсть.

От секса ничего хорошего получиться не может. В начале славных дел, я еще испытывал, что-то связанное с оргазмом, но когда молодцу для поддержки боевого взвода подносили булькающий стакан с чем-то хрюкающим внутри, и я это послушно выпивал… О-о-о-о… Назовите ваш пароль… Судя по утреннему состоянию, после глотка этого раствора, секс заканчивался и начиналась форменное безобразие – сексуальная пытка непокорного туземца, взятого в плен беспощадными и мужененавистными амазонками. Тот, кто затачивал карандаши, поймет намек на то, что из моего возрождённого из пепла Феникса, к исходу третьих суток получился бесформенный, плохо отточенный огрызок. Кожа на бывшем красавце была сточена до волдырей, до крови. Вернулось то, что я считал не воздержанием, а импотенцией. Безразличие к душистым, мягким и ласковым бабам, заточило меня в свои беспомощные, вялые объятья. Ни в зад, ни в перед… Полет окончен. Грелку забрали. В очередной раз жизнь закончилась.

* * *

Через три ночи, когда даже выпитое «лекарство» не могло привести меня в заинтересованное состояние и правовую норму, мне было позволено переползти в свой номер, где я не смотря на ночной холод, я смог в дневное время отоспаться.

Услыхав вечером крикливые голоса своих мамок, соскучившихся по моему обществу и вспомнив их душные груди под которыми я чуть было не погиб от удушья. Пришлось скоренько запахнуть радостные объятия, зашнуровать искренние чувства и, сверкая немытыми пятками, беременным тараканом позорно бежать по пожарной лестнице…

Не знаю как, но ноги притаранили мой организм к монастырю. И там, на ступенях религиозного здания, убаюканный не нашим религиозным опиумом я улегся спать вместе с уставшими паломниками и разбойного вида бесшабашными нищими.

Хорошо мне было, умащиваться на камнях под чистым небом, усыпанным мошкарой звезд. Наверное, засыпая, я улыбался от смешной и потому глупой для здоровья мысли, вернуться обратно в номер.

Ночью, часа в три, похолодало неимоверно, да и подошло время сбросить накопившееся в пузыре… Это при том, что приснилось какая-то гадость. То ли блохи от друзей по ночлегу, то ли просто следовало перевернуться. Состояние больно знакомое. Как не хотелось, а пришлось заставить себе проснуться. Вспомнил умирающего старика, подумал еще тогда, что правильно я все-таки оказал ему необходимую помощь… Конечно – бестолково, конечно – неумело, но как умел…

Прислушался. Хрип, стоны, чьи-то причитания… Все это понятно. Но ведь, что-то заставило меня проснуться?

Пришлось подниматься и идти смотреть на это что-то, а заодно опорожнить кишечник и пузырь…

* * *

Ей-богу, когда трое сгрудились над одним, а нижний, неестественно хрипит и отчаянно брыкается новыми, красными кедами, интересоваться, что здесь происходит, нет никакого желания. Впечатление было такое, как будто фанаты ЦСКА отловили болельщика «Спартака» и мутузят его по полной программе.

Три раза пришлось всю эту троицу бить по затылку и растаскивать, как поленицу дров в стороны.

Внизу лежал монах не монах? Мужичек, больше похожий на побирушку, типичный представитель данного воинства, стреляющий мелочь у старушек при церквях на шкалик хлебного вина.

Вид у него, как и у всех мертвяков был жутковатый… Разбитое, посиневшее лицо, исцарапанная в кровоподтеках грудь и руки, кровоточащие голые колени… Вытаращенные, покрасневшие белки глаз… Высунутый наружу посиневший язык… Очень отталкивающее зрелище.

Кому-то на пути ромашки с гладиолусами, а мне или трупы, или альпинистка-Галя с её сестрой-сироткой Оксаной… От одних воспоминаний о девушках-переростках меня тряхнула, как от тока.

Тут же опять тряхнуло, только гораздо острее и серьезнее. Кто-то за спиной заохал, заскулил жалостно… Звезды вокруг, состояние мистическое, жутковатое… И в этот самый момент, мертвяк с вытаращенными глазами, вдруг глаза закрыл, после опять открыл, громко пернул, небрежно утерся рукавом, опёршись на руку приподнялся и сел.

– Это ты, святой человек, спас меня? – спросил он, указуя грязным перстом в область мошонки. – От охальников и насильников, гадкого человека Борзого?

Не зная, кто такой Борзой, я тем не менее согласился. А охальники стали приходить в себя.

Мне сначала показалось, а сейчас я был уверен. У каждого из них в штанах запряталась не только свистюлька для сброса мочи, но имелся и ливальверт. Подходил момент, когда проблемы с болящей головы при помощи оружия перекладываются на другие части тел. Убивать их в чужом государстве совсем не входило в мои планы. Тем более, так великолепно начиналась пятая ночь пребывания на этой земле.

* * *

Подхватив полузадушенного под мышки, я волоком потащил его прочь.

Вскоре, снизу, он твердо заявил, что уже сам может идти.

Поправив сползшие кеды, наша живописная парочка отправилась в гостиницу.

Он молчал. А я давал ему возможность придти в себя и разной ерундой не тревожил.

– Только очень тихо, – предупредил я его, когда мы стояли под черной лестницей, и, для пущей важности добавил. – Враги кругом затаились…

– Святой человек, а может не надо туда идти, с опаской поинтересовался мой спутник.

– Так, ты почему меня все время называешь святым?

– Монахи сказывали и тебя показывали…

– Ты в школе учился?

– Знамо дело… – подумал и добавил. – На краснодеревщика выучился… Даже в газовом техникуме удалось посещать уроки…

– Так если ты такой образованный, – мой голос звучал жестко. – Больше не называй меня святым… Право же, не ловко.

– Хорошо, святой человек, – понял он меня по-своему.

Я плюнул от досады, после чего мы по знакомой пожарной лестнице поползли в мою светёлку.

ГЛАВА 16 Гусаров. Федя

В комнате меня ждал сюрприз в виде двух безутешных и заплаканных девчат.

Как культурный человек, сделав своему незнакомцу знак не шуметь. Постояли под окном, вслушиваясь в горестные всхлипы и причитания молодок.

Услыхав обрывки «плача Ярославны» вздохнул спокойно, как камень с души упал. Одна другой вспоминала о детках оставленных на родной стороне, о мужьях, – и, ни чего что пьют, и к мужскому ночному делу не пригодны, зато остались воспоминания и общими усилиями нажитое хузяйство… Все на мази, а то я, как честный человек после этих спермовыжимальных процедур подумывал уже о неизбежной женитьбе на обеих.

Пришлось в двух словах объяснять раненному, чтобы он не брыкался, взваливать его себе на плечи и через окно, в прямом смысле вваливаться в комнату.

* * *

Картинно все получилось, по-киношному…

Да, что говорить. Эффектно я упал на слабые девичьи руки, с телом соотечественника, чуть не погибшего от беспощадных, бандитских действий.

Выпроводив их, распираемых от любопытства за дверь… Пришло время расспросить хозяина новых кедов, впрочем, воняющих гораздо шибче старых, о его житье-бытье. Поинтересовался по поводу насекомых на его не лишенном растительности теле, сексуальных привязанностей и т. д.

Он не успел мне ответить пришли две модели, ей богу, за пять минут плачущие жутковатые персонажи Босха превратились в кустодиевских красавиц. Судя по их решительным лицам, они пришли разделить тяготы и лишения героя (моих – хотелось бы думать) вместе с ним. Выпроводил их восвояси, так как начинался рассказ здоровяка-буддиста, позволявшего убить себя, но не отвечать гадам – ответным насилием.

Федя, вкратце рассказал мне, кто он и что привело его в эту странную страну и святое место.

* * *

С утра ко мне раздался осторожный стук…

– То я, – страстным голубиным воркованием, голосом Оксаны или Гали шершануло из-за двери. – Одчини, что-то сказать треба, важное…

Испуганная Оксана рассказала, что когда они с сестрой выходили в очередной дозор, т. е. рейд по базару, их остановили «москальской породы хлопци» и показав фотографию спросили не знает ли она этого парня, беглого бандита? Она, как честная дивчина, сказала, что не знает, а сама испугалась и дрожит еще до сих пор. Сейчас они ходют по комнатах и спрашивают у постояльцев про всякое такое… И, что Галя ушла раньше ее, и что она побегить предупредить ее держать зубы на замке или рот кирпичем…

– Молодец, я знал, что только на тебя, моя самая любимая и дорогая, я могу положиться, – искренне и витиевато рассыпался в благодарностях.

– Ну, так до вечера? – с надеждой спросила она и покраснев добавила. – Тем более, что и для Гальки появился мусчина?

– Само собой, – легко пошел я на встречу женским капризам. – Тем более, что и да…

Она, счастливая и радостная побежала. Я попытался растолкать храпящего, как конь в брачный период Федю. И попытался спрятать его под топчан, однако ноги вместе с руками предательски оттуда торчали.

Вскоре в дверь настойчиво постучали. Я поступил просто, не просыпающегося и спящего товарища по комнате повернул на живот и стал глубокомысленно молчать, вроде никого в комнате и нет.

Поворачивая Федю на живот, я не учел, что это разным немцам да полякам, в таком положении храпеть невозможно, ё-мое… Нашим ребятам совершенно все равно как лежать, положение тела совершенно не влияет на богатырский выдох и не менее мощный вдох.

После раздавшегося стука, Федюнька так храпанул, что задребезжали раскрытые настежь окна, а я от неожиданности, чуть не сварганил лужу под ногами.

За дверью заржали… «Ну и кондиционеры у них, слышь, Нужда, как скрипят? – чуть позже, когда дверь и на повторный стук не отворилась, другой противный голос, должно быть принадлежавший Нужде, добавил. – Ладно, нет там никого. Придется переться в эту дыру вечером, когда все эти насекомые соберутся… Ну и вонь… Пошли отсюда».

* * *

Хочешь испытать судьбу, посещай ипподром или казино… Но, одев свинцовые трусы, не пытайся усидеть на ядрёном реакторе, это не испытание, это просто большая глупость, напрямую связанная с преждевременной смертью.

Исходя из этих размышлений, помогая себе руками и холодной водой, дождался федюнькиного пробуждения. Помня вчерашний рассказ о его разных видениях, поинтересовался прогнозом погоды на сегодняшний день и предсказанием событий на Нью-Йорской бирже, уж больно меня волнует этот мерзавец – индекс Доу-Джонса…

Федя услыхав вопрос, поспешно головой не крутил… Не открывая глаз, мысленно шуганув собравшихся у умывальника тараканов, уставился в потолок, после, тем же макаром исследовал пол… Все говорило о том, что обстановка благоприятствует выдаче на-гора весомой дозы информаций.

Неимоверным усилием воли он продрал глаза, нащупав ими заветный ларец в углу пятизвёздного номера, к которому и отправился. Открыл допотопный морозильный ящик, в котором толерантное местное население хранят продукты. Осмотрев пустоту, для верности даже ковырнув иней на стенках, с огорчением присвистнул и выдал бесспорный предварительный прогноз: «А жрать-то нет ничего… На пустой желудок видений нету-ти. Чтобы оглядывать естество мира, организм должен иметь внутри большую и разнообразную калорию… да, калорию…» После таких, в целом правильных слов, он уставился на меня.

Я удовлетворился этими словами и мы, соблюдая не нами написанные правила пребывания разведки в тылу врага, пошли на поиски съестного… Нашли вкусное и дешевое. Прекрасная китайская кухня, но, что ели, чтобы не метнуть харч обратно в миски – я предусмотрительно у приветливых поваров не спрашивал. После приема пищи требовалось срочно найти херсонских, «бездольных» сироток (привет друзьям Бездольным с херсонщины).

На товарной станции нашли Оксану. Она согласилась, чтобы мы посторожили ее контейнер, заполненный на четыре пятых своего объема… После её появления, вопросы дальнейшего заполнения этого металлического дома приостановились… Под свое честное слово предложил ей и сестре много заграничных денег, только чтобы в контейнере Федюнька пересек границу и попал в небо. Паспорта у него естественно не было, документы остались у некоего Борзова. Поэтому, чтобы покинуть гостеприимное Катманду оставался один путь – в небо… или море.

Оксана сперва отказалась, но после долгой, крикливой торговли, когда уже без честного слова я согласился оплатить её расходы, потери и даже доставку (вот такой я благородный и щедрый) она согласилась. Но, как уж повелось у любящих украинских женщин, деньги вперед, и не гривны, чтоб им сказыться, а настоящие доллары.

Я согласился. Пять или шесть тысяч неполученного дохода, буквально через три часа, были в зубах принесены Оксанке и главной ее компаньенше Гале. Пришлось в условиях высокогорья, побегать по имеющимся банкам, покрутиться со своей кредиткой, но деньги нашлись.

Что ж я так суетился, что ж бегал из-за бомжатки? Все потому, что уж больно жалко мне стало этого паренька, о сорока семи годочках. Деньги прах, а душу христианскую, исходя из установок моей духовной матушки Татьяны (Медникова Татьяна Георгиевна) удастся спасти. По крайней мере очень хотелось так думать.

Как девчатам было не жалко отправлять «практически» пустой контейнер в путь на родину, однако, увидев тугой «долларовый кирпич» слепленный из разных бумажек, пришлось пойти на уступки «гарному» хлопцю. И за это вам, «бескорыстные» мои ласточки, большое спасибо.

ПЕРСОНАЖ ХАОСА Эпизод № 6

Дельта-Л слушал музыку. Качая головой он с грустью думал о том, что пришло время отказаться от мягких игрушек и переходить к более травмоопасным.

За дверью было темно и дымно. Блистающие блики не давали сосредоточиться на истреблении в себе огнедышащих драконов.

В результате всего происходящего, он потерял шляпу, и всё сразу стало кривым и бессмысленным… «Нельзя бояться ошибиться, страшнее настаивать на ошибке» – убеждал он себя в бесплодных поисках головного убора.

Пришлось слушать музыку еще раз, т. к. он ничего не понял. Музыка ускользала и не давала охватить себя. От этого, вопрос «куда разгружать щебёнку и камни?» оставался ещё долго не разрешённым.

ГЛАВА 17 Гусаров. Казахстан

После определенных сварочно-сборных манипуляций с контейнером и взятки в несколько сотенных бумажках с портретом Франклина. Загруженный, некондиционер-контейнер был отправлен на складской терминал местного аэропорта. Через два дня, после всех процедур, этот домик с барахлом внутри, попал на таможенный терминал. Еще через три дня, его под моим пристальным присмотром и под мою ответственность, как сопровождающего груз поместили на воздушное судно.

За всем этим я внимательно наблюдал, чтобы не упустить «момент Гудини», это когда в закрытом и опломбированном металлическом ящике, оказывается живой человек, который в нужный момент, под аплодисменты изумленной публики, выскакивает оттуда, как черт из табакерки.

Контролировал личным присутствием и процесс отлета, а что? Загонят домик с человечком внутри на другой борт и через месяц, где-нибудь под Веллингтоном или Пулково – получитя мумифицированный труп и изъеденную трупным ядом партию мануфактуры…

Очень не люблю болтанку, меня на море мутит, даже ради того же сохранения славянской души я не громоздился на теплоход и не плыл таким способом к родным берегам. Да, по воздуху дороже, однако под допотопный шум винтокрылой птицы летел к родным берегам.

Добрались до Алма-Аты. Борт, на котором мы с контейнером летели, загрузился новой партией альпинистов и отправился обратно на очередные покорения восьмитысячников.

Пока я проходил таможенную очистку, за стеклом со стороны суверенного Казахстана появился переминающийся с ноги на ногу мятый Федя. Для меня было загадкой, как этот последователь фокусников и гипнотизеров выбрался из ящика, но, судя по всему, ему хотелось выпить, поесть и оправиться. Поэтому и пришлось изворачиваться и проскальзывать сквозь замочную скважину навесного замка… Все три желания пассажира контейнера полностью совпадали с моими.

* * *

Местное время пятнадцать часов, температура около сорока градусов в тени. Не просто жарко, а с непривычки шкуру хочется с себя содрать. Да, это вам не в столице мирового буддизма, там ущелье с приятным ободряющим и даже прохладным воздухом. Здесь гораздо тяжелее.

Дождался он меня. Мы под подозрительными взглядами местных ментов обнялись, расцеловались, словно близкие родственники. От радости встречи со «святым человеком» Федя даже прослезился…

– Куда тебя доставить? – спросил я у него.

Мой вопрос вызвал не то, что непонимание или обиду, простое человеческое недоумение, было выведено на его вытянутом лице.

Да, нет… – хитро ответил он и подмигнул. – Ужо я при тебе побуду, рубашки если надо доносить или доесть что придется после тебя. Вот я и пригожусь-то, вовремя, кажись…

Мне не пришлось долго размышлять.

– Коли так, тогда назначаю тебя, приблуду и сиротку, «сыном полка» и вечным дежурным при мне… (А что? Он сам, первый, называл меня святым человеком, вот у меня и начался приступ мании величия, пока, правда, в легкой форме.) Письменный перечень твоих обязанностей будет вывешен на стене казармы, рядом со знаменем части. Вопросы есть?

– Как скажешь, святой человек, так и будет, – смиренно загундосил сиротка-Федюнька. – Пожрать бы перед началом несения службы, а? Можно и без знамени, и без знамения…

– Ладно, – легко поддался я уговорам. – Пошли, опробуем их пиво и диетические бутерброды с кониной.

* * *

Оказывается, что даже на территории хорошо охраняемого здания аэропорта я, в соответствии со своими устремлениями и поисками приключений на свою ж… жизнь и то притягиваю неприятности и опасности.

Пока я кодовал, да колдовал у банкомата, вокруг пару раз прошелся подозрительным, кривоногим шагом некий типчик. Что, тем не менее, не помешало мне снять малёк денег для дальнейшего разгула и пьянства в условиях жары и суши.

После пива, и ещё пива, и потом еще по маленькой, стоило ещё раз опробовать, как в аэропортовском подземелье льется вода из прохладного бочка унитаза. Как функционирует непосредственно канализация с кабинками, бесплатно ли можно справлять малую и большую человеческую нужду?

С такими пытливыми, чуть сонными лицами, я и верный Федюнька спустились к чуду цивилизации для отправления естественных надобностей. Однако рано мы расстегивали ширинки, мяли газетные листы и светлели лицами в предвкушении счастливых мгновений. У умывальников стояло человека три-четыре или даже пять, кто их там, казахских гопников на штуки считал?

Судя по их лицам и настороженным позам, функции у них были поделены. Один, – видать за выпивку и закуску, высматривал клиентов банкомата. Он же, паскуда, указывал на жертву, т. е. наводчик. А остальные при помощи физической силы и гадких повадок, бьют субъекта по голове до потери сознания и изымают денежные средства, полученные доверчивыми авиапассажирами.

Само собой разумеется, если бы они вежливо попросили, я бы и сам дал, долларов пять на всех. Вежливому, опрятно одетому интеллигенту каждый подаст, он хоть и в шляпе, и при галстуке, а тоже человек, как ты и я… Однако пацаны хотели всё, включая и элементы моего гардероба (Федюнькина униформа бомжа-пенсионера, зависти или желания позаимствовать ношенное, у нападавших не вызывало.)

Повторяю, как видно эти ребята посчитали, что со мной можно без добра и ласки, а просто применив грубую силу изъять денежные единицы вместе с кошельком-лопатником. А тут еще, как назло, мой мальчуган, отрок Федя, имея крупный запас дерьма в организме, задержался в своей кабинке, кряхтя и разнося несусветную вонь. Поэтому пришлось начинать отдуваться одному.

Разных там подходов подмосковной шпаны, типа: «Слышь, дядя, дай закурить» – не было. Сразу махнули некрасивым металлическим прутом по лицу и дело с концом. Блокировать удар руками, было нежелательно, уж, больно толстый был обрезок арматуры, да и рук было жалко. Так как, в таких случаях наступает перелом, гангрена и отрыжка. Пришлось отклоняться, изгибаться переводить удар в другие плоскости… Судя по тому, как у меня за спиной обрушился «умывальников начальник, всех мочалок командир» – попадание пришлось точно по фаянсовой поверхности.

На звук никто из администрации аэропорта внимания не обратил… Не выбежал… В свисток не дунул… Тем лучше…

Пока я дискотечным вьюном на белом кафеле, крутился, прыгал и развлекал распоясавшуюся молодежь… Со спущенными штанами, аки тать, появился всколоченный от негодования Федя. В пятерне у него был элегантно зажат изрядный листик использованного пипифакса. Судя по болтающемуся в разные стороны челну-члену, он не только оправлял естественные надобности, но и тайно занимался рукоблудием. Из-за того, что его, пустяшно, отвлекли от любимого занятия, вид у него был страшен…

Молодежь, видя невесть откуда появившееся чудо с огромным восставшим колом между ног, и всколоченными затуманенными глазами помыслила, что по-добру, по-здорову, пора сваливать… Не ровен час, этот типус перейдёт к гомосексуальному насилию. Выпускать их резонов не было.

Пока ребятишки, дрожа от страха, своими щелочками таращились на голубоглазое восьмое чудо света и отвисшее девятое, я воспользовался замешательством противника, быстренько обездвижил их одного за другим. А самого вредного, того который срисовал меня у банкомата, их наводчика, пытавшегося громко орать на незнакомом мне языке, забыв о непротивлении злу, наподдал Федор. Просто врезал пятерней по лбу и вся недолга. Узкоглазик, свернулся в воздухе комочком, да и закатился под унитаз, где минутой ранее, с одной из рук, наслаждался Федя.

* * *

Что за незадача, хоть ты откажись от отправления естественных надобностей. В Токио пьяный земляк напал, здесь налетели. Так что, в этой серии жизни уже и в туалет не ходи… Или фантазия автора не может подняться выше нужника? Непонятно…

От горьких дум меня отвлек сап Феди. Живую, но очень раненную силу противника он… Ужас… Кошмар… поснимав с них штанишки… Неужели наступила фаза активной педерастии? Кроме эстрады, балета и другого искусства, здесь и сейчас безоглядно, настигнет нас это? А-а-а? Что? Не-е-е-е-т. Фу ты, ну ты, пакость какая – показалось. Он, забрав джинсики, посносил тела в одну кабинку. Чтобы ребятки там отдохнули спокойно, перегнулся через боковую стенку и закрыл уголовный элемент изнутри. Штанцы сунул в пакет и забросил на трубу… После этого, с чувством выполненного долга, уже оделся сам.

– Тикать надо, хватятся своих, шум будет, а нам по такой жаре в их кутузке сидеть совсем не климатит…

– Погоди тикать, надо с твоим домом и средством передвижения что-то придумать. Сам понимаешь, коль я обещал нашим красавицам, что доставлю их барахло в лучшем виде, придется корячиться…

– Я и говорю – святой человек, – подвел черту под моими усилиями Федя.

Хлопотали по поводу контейнера мы уже в другом здании, поэтому часов через восемь, раздав, как положено взятки и благодарности, поздно ночью мы выбрались из негостеприимного аэропорта и отправились прочь.

* * *

Через четыре дня, уже без особых приключений мы прибыли в гостеприимный Краснодарский край, с точным попаданием в гостиницу «Колдыри» и остановкой там же.

Пляжи платные, сервис в отличие от непальского без буддийской изюминки, зато понятно, о чем у тебя за спиной толкуют люди, перетирая понятия и свое житье-бытье…

Поздней осенью там хорошо, особой жары нет, а если и дождя нет, то спать на улице вполне возможно. Это просто констатация, имея немеряно деньжищ, на улице спать просто несерьезно…