Текст книги "Пророки богов или Импотенты"

Автор книги: Виктор Сафронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 56 Гусаров. Расставание

Ознакомился с последними тезисами Жорки. Понял, что контузии могут быть разные и от взрыва, и от наркоты, и от гидрашки. Смеяться не позволяет гонор, но так как он говорит, поверьте, это достаточно смелое заявление, про ожидаемые разнообразные блага и излишества. Говорит, с гидрашки перейду на вискарь и коньяшные изделия.

Хорошо, что хоть хлопец оказался вменяемым, мог слушать аргументы и вдумываться в тезисы, а там, где слезами, где угрозами, но заставил этого олуха и Ирода в одном лице, будущего «Героя России» пойти на поступок и бандитские деньжата прибрать к ручонкам шаловливым. Будет ему на старости лет ответ, за какие шишы зубы стертые от овсянки вставить и дорогущие лекарства прикупить… Как говориться: твоя любовь, моё богатство.

Короче говоря, как то уж совсем незаметно втиснулся он третьим в нашу тёплую компанию. Подозревать, что это у него очередное задание по внедрению, как-то мозг в эту сторону не поворачивался. Он рисковал больше нашего. Совершил служебное преступление, как говориться: замылил деньжищи, большие тыщи. С подполковника, какой спрос, он же, как дитя неразумное. Думал обмишурить меня. Нет, брат, шалишь… С молоком матери впитанную мудрость держу постоянно в голове. Сотрудники чеки просто так из конторы не уходят, и даже если выберется на пенсию, обычным пенсионером с удочками или лопатой на грядке им не быть. Под ружье вскакивают по первому же свистку. Короче говоря, передал ему свои знания и нравственные установки воздушно-матерным путём.

* * *

Смылись из первопрестольной аккуратно. Пущенных по команде жоркиных начальников филеров, потеряли еще в метро. Правда, мы туда и не заходили, а они зашли. В час пик это всегда весело. А попёрлись туда, чтобы этого пацана зелёного прикрыть своими чистосердечными показаниями.

Делу время, а с потехой гулеванить час и не один.

Сорить деньгами не сорили, но отметили раздел полученных трофеев удачно. Душевно отметили, никого при этом не отметелив, и, что уж меня совсем удивило, так это то, что и на меня никто не бросался, ни с ножом, ни с вилкой… Да и откуда злодеям с таким вооружениям взяться. Тихо там было, не подвал, но и не гостиница. Дача принадлежащая Жоркиной родне.

После банкета без труда вспомнил следующий адрес, куда мы должны были отправиться. Солнце припекает всё сильнее, скоро весна, а там глядишь и лето. Комары, слепни, оводы, а если повезёт и гнус расплодиться, то-то птицам наступит пищевое раздолье. Тепло, даже жарко, майка с трусами постоянно от пота мокрые, ниже всё преет и раздражается неимоверно. А мы с ребятами не подготовлены к переходу на летнюю форму одежды. По этому поводу два выхода: либо ехать по месту жительства, повидаться с мамой и сыном и одеться в заранее припасённое гражданское обмундирование или совсем другой, связанный с неимоверными затратами – покупать носильные вещи в магазинах сэкенд хэнда. Вот такая неразрешимая дилемма.

* * *

Желание от всего ловить кайф – это Медуза Горгона, ей ни в коем случае нельзя смотреть в глаза, только на отражение. Поэтому, таскаю с собой зеркало и что-то для подсветки объекта наслаждений. Глянул на объект – противно. Пьяный ещё со вчерашнего, без грима, с расстегнутой ширинкой – объект исследования, вызывает жалкие ассоциации. Зато наличие заграничных деньжат, измеряемых семизначной цифрой, очень даже быстро примерило меня, как главного критика другого «я» со всеми вышеперечисленными недостатками и изъянами. При чём, в момент раздвоения, возражать начинает самая вредная и противная часть моего сознания. Мои первое и второе «я» испуганно затыкаются и с опаской, из укрытия посматривают за этим троглодитом, выползающим с дубиной из самых тёмных, потаённых закоулков моей души. Если к этому негодяю и поддонку присмотреться повнимательнее, сразу становиться понятно, что верхнюю одежду он шьёт из человеческой кожи. «Нам» очень надоел его бандитско-гнусный беспредел, но сколько раз мы не пытались прижать его к канатам, в конце концов прикончить навсегда, не получалось. Наоборот, он гад, безжалостно бил и мордовал нас.

Цель не меняется, я должен услышать голос своего героя, которого я сейчас играю. Таинство экзорцизма. Дьявол посмеялся надо мной. Процедура изгнания чертей и других гадких существ, из меня, одержимого бесами началась с утренних обрядовых действий. Так, где здесь туалет? Пока был в поиске, прислушивался к себе в надежде на диалог – не получилось. Понял – с утра время исключительно монологов. Делать нечего пора вставать. Время идёт, а враг всё ещё не дремлет и не побеждён.

Свесил ноги с кровати, сходил, в который уже раз за свою долгую жизнь, отлил накопленное за ночь, плюс тяжёленькое опустил на прохладную фаянсовую поверхность. Аккуратно всё за собой смыл. Принял душ. Сегодня решил обойтись без пробежки, аэробные дела оставим на потом, так как организм серьёзно устал от получаемых извне алкогольных влияний. Вместо активных гантелей пошел бродить по дому.

Полюбовался спящим футуристом Федей, ему был выдан спальный мешок. По пояс голый раскинулся на полу и спит. Вот у кого нервная система крепче крепкого, от храпа занавески на окнах качаются и только зов плоти, приподнимая сантиметров на двадцать полог мешка, говорит о том что нервы взбудоражены. Разбудить его может не ласковый девичий голосок, а только сигнал к построению на завтрак.

Услыхал посторонние звуки. На кухне уже шумят, и оттуда доносится раздражающий ноздри аромат кофе, который я не пью, вредно, знаете ли для сердца. Зашел, хлебнул водицы, поприветствовал Жорку. На мой вопрос есть ли в хозяйстве информационная связь с внешним миром. Он, покраснел, загордился и ответил утвердительно.

По поводу покупки верхней и нижней одежды, за помощью забрался в интернет. Нет там одежды. Порнография есть, а одежды в радиусе ста километров нет. Зато там была интересная информация по поводу того, что на станциях московского метро, в больших количествах обнаружены раздавленные ампулы, которые разбрасывали лица славянской национальности.

Мною это сообщение было воспринято, как пламенный привета от тех, кому Борзой передал полученные от нас стекляшки. Получен. Медицина недоумевала. Зачем давить ампулы с просроченной аскорбинкой. Еще прошерстил информационное поле. Никаких эпидемий, коллективных помешательств (до следующих парламентских выборов, еще ой, как далеко) зафиксировано не было.

* * *

Пришло время принятия еды. Приняли. Оделись и отправились в Птурск, получать Федин паспорт. Как-никак родные для него места.

Жорик ехать с нами отказался, говорит, я здесь побуду. Хочу остаться наедине с деньгами, таких крупных сумм никогда не доводилось иметь, постараюсь в одиночестве привыкнуть к богатству.

Назвал его графом МК, попросил не мстить барону Данглару и, поблагодарив за гостеприимство, выпустив закрылки и включив форсаж, ушел с закадычным Федей на посадку в электричку.

ГЛАВА 57 Гусаров. Птурск

Прибыли в Птурск без приключений. Город завешан плакатами кандидата в губернаторы или как их назвал злой на язык Федя – губертерминаторами. А тут мы, в рубашках, плащах, гладковыбритые.

Заглянули в паспортный стол. Получили Федину краснокожую паспортину. Тот её рассматривал с интересом, особенно порадовался фотке. Говорит как в прошлом паспорте, изображение один в один. И тут его уже нельзя было остановить. Густым потоком пошли воспоминания, где он кушал, как купался с пацанами в босоногом детсве, где проходил азы обучения, где постигал первый, самый противный глоток портвейна. Я за информационной бурей не поспевал. Попросил говорить его помедленнее, на что он отрапортовал: «Чем медленнее я говорю, тем больше я пьян». Дал команду не расслабляться, а купить газету его родного города. Мы на них будем сидеть и раскладывать пирожки с ливером и повидлом.

Пока ходили фотографироваться к местной достопримечательности – дубу. Аборигены, выпивающие плодово-ягодное пойло на лавочке у того дерева, уверяли меня, что именно с него Александр Сергеевич П. снял цепь, после чего появились незабвенные строки гения «Златая цепь на дубе, том первый».

После фотосъёмки, как и должно было случится на родине героя, один из выпивающих признал Федьку, как старого приятеля и призвал его разделить скудную винную трапезу с ним и его товарищами. Для этого попросил денег на две литровые мензурки. Являясь невольным свидетелем встречи бывших гепетушников, меня больше всего умилило отсутствие в их разговоре воспоминаний и наводящих вопросов, как то: «Ну, где ты? Как там наши? Кого ты встречаешь? Женат ли? Как дети? А Вальку-плиточницу помнишь?» ну и так далее. Чувствовалась суровая поступь прагматиков нынешней жизни, лирики ноль – сразу к делу, дай денег.

Ну, какие у Феди деньги. Дал я спивавшемуся русскому народу, даже не на два, на три флакона. Хотел было уйти добровольно, а ноги с того места, куда для пития и веселья с минуты на минуту принесут винцо, настоянное на остатках кожзаменителя и продуктов сгоревшей птицефабрики, так вот ноги отказывались повиноваться приказам мозга. Жди, говорят, принесут пойло, выпьем, и иди на все четыре стороны.

Осудил себя за возникшую слабость, обругал. За волосья, и другие выступающие части тела, как последнюю стерву, фальшиво разыгрывая взволнованность за Федора, силой увел обоих от дуба. Тем более, что с него, с дуба, уже и без нас, давно спёрли златую цепь.

На случай экстренного побега, держи наготове в кармане запасной вертолёт или, на крайний случай, хоть лыжи с санками.

Средств передвижения под руками не было пришлось совершать побег пёхом.

* * *

Федя наотрез отказался посетить родимый кров, где папка, мамка и многочисленная родня в основном развлекали себя мордобоем, пьянством и воровством. Папаша – заслуженный осеменитель России, любил пословицу: «Сколько волка не корми, сколько слона не корми, а у меня х… все равно толще». Вот этой самой «машинкой» он продолжал в свои семьдесят четыре года строгать детишек и все его четыре жены (одна законная – мать Федьки, а остальные случайно прибились к семейному очагу, им жить негде) в окружении семнадцати детей, большая половина из них имбецилы и идиоты, за пособие на детей инвалидов и жили. Да ну их.

– Кроме того, что они будут просить денег на похмелку, так еще, святой человек, и твои украдут, – он замотал косматой головой. – Нет, лучше как обычно, когда убегал из дому перекантоваться на вокзале, там будет поспокойнее.

Паспорт у него был. Мой также был найден в его же вещмешке. Заселились в гостиницу. Переночевали в сухомятку. Скучно переночевали, но, хотя купюры прожигали карман от нетерпения быть потраченными на алкогольные радости, но испугало меня то, что случилось у дуба. Поэтому ко сну отходили скучно, обиженно и под слабенький чаёк. На сон грядущий развлекали себя просмотром идеологически выверенных телепрограмм местного телевидения.

Глаза монаха в оранжевой накидке давно меня не посещали. Однако ночью, когда внезапно прекратился храп Феди из соседнего номера, два глаза смотрели на меня с ласковым прищуром, что-то на своем говорили и я всё понимал. Фантастика или бред, вызванный чрезмерным употреблением спиртного? В принципе – это одно и тоже.

Пока я таращился на стенку, под дверью кто-то начал мяукать и скрестись, ясно Федя рвётся рассказать очередной сон, а может к нему окончательно вернулся его феномен медиума-ясновидящего.

– Чего тебе, поскрёбыш? – неохотно сбрасывая тёплое одеяло, пошлёпал босыми ногами к двери и, распахнув её впустил чуть не плачущего посетителя. – Что у тебя произошло, с кем из высших сил ты сегодня общался?

– Ой, святой человек, показали мне картинки, кто не знаю, – он был встревожен и напуган, – что сижу я в большом кресле, сам-то у халстуке такой красивый, стриженный и хорошо от меня пахнет… И люди все идут и идут, а я все бумаги подписываю и подписываю… Что делать-то? Спроста такое не привидится.

– Это хорошо, – обнадежил я его не очень уверенным голосом. – Быть тебе большим начальником.

После этих слов Федюнька, сперва, замахал руками, однако после того, как устал махать, задумался.

– Слышь, святой человек. Это ж как здорово… Быть начальником… Машина под задницей, все тебя любят. Молодые красивые на приём набиваются, сами приходят в таких коротких юпачках, – он расплылся простой славянской улыбкой. – Это ж и в жменю долбить не надо будет… Женюсь, святой человек, честное благотворительное слово – женюсь.

Это сладкое слово – ХАЛЯВА, туманящая мозги и перекрывающая суровые будни в поисках куска хлеба. Наше любимое – ни черта не делать, вкусно питаться и чтобы тебя все окружающие любили.

– Ты, Федя погоди, мечтать. Еще не позавтракали, а ты уже так далеко заглядываешь. Ночь еще не окончилась. Сходи, досмотри, что там дальше будет. – Выпроводил я его.

Спать не хотелось. Так и ворочался с боку на бок до утра. В очередной раз, задавая себе вопрос, что день грядущий нам готовит? Юмористически всё закончилось, бодрящее организм и туманящее мозг действие алкоголя закончилось, а трезвость не наступила.

* * *

Утром местное телевидение сообщило, что вчера вечером кандидат на пост губернатора Борзов Сергей Михайлович, был убит у своего загородного дома. Машину кандидата взорвали. Взрывное устройство, эквивалентное пятидесяти килограммам тротила было заложено в канализационный люк, над которым остановилась его бронированная машина.

Дальше пошли кадры с места событий. Огромная воронка. Какие то железки даже при показе крупным планом, не могли напомнить машину. Выбитые, искорёженные ворота особняка где обстреляли Жорку и откуда нам удалось вынуть децл денег. Кроме машины Борзого было раскурочено две машины сопровождения, его охрана и сидящие в них лица из ближайшего окружения. Они направлялись в Птурск для ведения агитации и пропаганды. Дальше шло перечисления лиц входящих в предвыборный штаб кандидата.

Когда я со свойственной мне манерой, смотрел этот репортаж, очень волновался за судьбу безвинно убиенных людей из окружения местечкового бандита. Отволновавшись, отплакавшись подумал, а смотрит ли эту передачу в славном городе Лондоне, умчавшаяся туда «чёрным лебедем» прима-балерина Глафира Торчкова? Хотя, вряд ли. От центра цивилизации Лондон далеко, вряд ли волнующие местные новости транзитом поступают к ним. Очень я в тот момент гордился тем, что смог ласково и нежно отговорить красу-девицу от участия в безумной затее помогать своим именем этому мерзавцу, войти во власть.

Дальше телевизор рассказал мне о том, что пока ответственность за теракт никто на себя не взял, но имеются подозреваемые – участники предвыборной гонки. Центральная избирательная комиссия, по согласованию с президентом, отменила выборы и назначила их на новый срок, с новой регистрацией кандидатов и тщательной их проверкой на причастность к этому убийству. В этот момент пошли кадры бывших претендентов, среди которых я увидел и расплывшееся от жира лицо Алавердяна.

* * *

Так. Анализируем и делаем выводы. Со слов убитого Сальником Хасана Гараева вырисовывалась следующая комбинация:

Чехи готовили очередную акцию возмездия. Собирали по деревням и весям зеркальных вдов убитых боевиков. Вывозили за тридевять земель. Обучали хирургов. Проводили операции. Готовили конспиративные схроны. Закупили большое количество ампул с якобы, спорами сибирской язвы. Нашли московских алкоголиков, заплатили им за пронос и раздавливание бесполезных стекляшек в метро. Конечно же, часть денег на победное окончание войны против неверных была получена от арабов из далёкого зарубежного далека, а там хоть и не мерянные нефтедоллары, но, тем не менее, уж отчет будь любезен представь по полной форме. Им такие же ампулы были переданы для борьбы с главным врагом – США. Все они ждали выразительных результатов в виде эпидемии и массового мора среди москвичей и питерцев. Ничего этого не произошло. Во всех неудачах явно видна и прослеживается мохнатая, загребущая лапа Борзого. Наказание – смерть. Ребята не собирали жюри присяжных заседателей. Просто разделив взрывом, машину и его пассажиров на атомы отправили их к Исе, так у них звучит имя Иисуса, сына божьего.

ПЕРСОНАЖ ХАОСА Эпизод № 23

Для задушевной беседы подошел именно этот собеседник.

– Попробуй сходить против установленных общих правил. Заверни туда, где образы, резонансы, стиль, энергия – важнее, чем твоё стремление к достижению сверхадреналина.

– Пробовал. Метался и туда, и сюда… Ничего хорошего. Всюду уголовные статьи выставили свои рогатины и только ждут, когда я напорюсь на них.

– Тогда создай неординарное, возглавь серость, вовлеки массы в понятный им примитивизм и публика рванёт в чуть приоткрытую тобой дверь, так, что снесёт всё, включая здание где эта дверь имеется. Протест и бунт предложи людям, главное излагать проще.

– Нам протесты не нужны. Нам необходимы буколические пейзажи с семейными пикниками на них, где вся надежда на детей.

– Это хорошо, что ты вспомнил про детей. Именно они идут поперёк воли родителей. Мы им тогда в школы сыпанём наркоты в виде порошка и таблеток, а если не поможет, тогда уткнём носом в компьютер.

– Зачем?

– А для привыкания… Чтобы они без этого обходиться не могли. Когда особь лишаешь лакомства или того от чего зависима… Очень помогает им манипулировать… «Лакомством» можно приманивать и влиять на сознание.

– Пример?

– Легко! В стране победившей фашизм, ценой огромных жертв, лишений, человеческих жизней начали, пока неформально, но с помпой отмечать день рождения бесноватого фюрера. Как это стало возможным? Да очень просто. За несколько десятков лет изменили генокод сознания, просто убрали из сотен тысяч, пару звеньев хромосом памяти и души. И всё… Хайль Гитлер, товарищи коммунисты!

– Откуда ты это взял? Это гениальная чушь, предвидение или голый результат, т.с. окончание логической цепи?

– Просто соединил разорванную во многих местах цепь, проанализировал и вместо нудных сентенций и нанизывания логических звеньев, выдал тебе конечный результат. Тем более в твоей воле не принимать эти умопостроения.

ГЛАВА 58 Птурск. Выборы губернатора

Все хорошо. Однако Федор ходит шальной, ссыт мимо унитаза, постоянно улыбается и на глазах худеет. Приснившиеся фантомы его нахождения в роли начальника растревожили слабенькую душу новоявленного местечкового мечтателя. А тут и сообщение, которым я его потряс – выборы губернатора.

Пришлось охватившую его дрожь вводить в спокойное русло.

– Давай святой человек, ну, давай же, ты ведь можешь, ну… ну, это – давай, вот ведь какой. – Федя ходил за мной по пятам и ныл на одной, но достаточно противной ноте. – Сделай, устрой меня начальником… И такие в мини юпачках пусть за мной поухаживают, поприбирают.

– Чего конкретно ты хочешь? – отмахивался я от него. – Не зуди. Придумай, а потом начинай ныть. Определись в своих желаниях.

– Борзов соскочил. Осталась шелупонь, однако, разная мелкокалиберная. Хочу быть губернатором.

– Ты, паренёк, белены объелся, я даже подозреваю, что ты её водкой запивал. Тебя, что, обуяла старческая гордыня? Каким еще губернатором? – Меня данная ситуация попервоначалу его нытья раздражала, а потом, постепенно начала развлекать. – Давай, включай ограничитель кругозора. Покажи мне хотя бы диплом МФТИ, хотя бы купленный в переходе метро на Радиальную. Ну, чё скуксился? Давай, кажи народу свой просвёщенный лик.

– Поесть я не против. – Он пытался показать смущении, начиная обкусывать ногти. – Белену не ел. Так и диплом, какой был, в конторе Проматомремонт позабыл…

И тут он расцвёл широченной улыбкой простого русского мужика, из тех, кто в мае 1945 году на ступеньках рейхстага танцевал «Барыню», а до этого раскулачивал деревню и потом ссылал в казахские степи своих соседей и родственников.

– Не-а, ты меня святой человек сципиально подначиваешь и шутки надо мною, коренным жителем Птурска – строишь. – Он основательно уселся на стул, как бы показывая мне, кто в этом городе хозяин. – А ведь я не хуже плохого бандита Борзого, который и меня, и тебя, и даже подполковника Муранова хотел смертоубийствовать. И совсем не хуже коренного русского человека Алавердяна Ашота Аракеловича, который ни то, что нормально разговаривать с моими земляками не может, он даже… Он даже…

– Говори, говори, убеждай меня, что я не в аптечном бреду, переигравший в доктора, и мне это не снится.

Федя обиженно засопел и начал ковырять ногтем обшивку фанерного стула.

Пока я пытался ещё найти слова нежные, принежные, ласковые приласковые. Торкнуло изнутри так, что у меня искры из глаз и накоротке помутнение роговицы и изменение сознания. Опять монах в оранжевом с лицом, обрамленным как хала, лидера оранжевой революции, только в прыщах и оспинах. Он сурово сдвинул брови и ласково, как майский лай погрозил мне пальцем из-за плетня с глечиками.

Ничего себе заявки на обладание меня! Я стою перед вечностью, словно голенький, а на меня, как на какого-то Герасима после утопления Муму – пальцем. Нехорошо это, не по оранжевому. Ладно. Внесём в хрестоматийное утверждение «народ имеет того, кто его имеет» серьёзные коррективы и изменения.

Впрочем, чего это я так резко раздухарился. Палец, как палец. Да и прав Федор, чем какого-то иноверца, который и молиться-то по-нашему не умеет и вообще полная, потеющая мерзость с отрицательным резусом и хватательным рефлексом, так уж лучше наш. Он хоть и малообразованный, зато свой. А этот густо кудрявый подмышками и на спине, пусть едет в Турцию и там отстаивает правильность утверждения о геноциде армян организованный и осуществлённый в 1915 году.[12]12
  По мнению некоторых источников, резня, на территориях, контролируемых властями Османской империи, продлилась до 1923 года. Геноцид осуществлялся с применением физического уничтожения и депортации, включая перемещение гражданского населения в условиях, приводящих к неминуемой смерти. Сам термин «геноцид» в своё время был предложен для обозначения массового уничтожения армян в Османской империи и евреев на территориях, оккупированных нацистской Германией


[Закрыть]

– Федор, – строго посмотрел я на него, – ты меня убедил. Включаемся в гонку быть тебе губернатором с юпачками и разными другими прибамбасами. Для кого-то лучшая карьера – из деревни в педерасты, а для Феди – из маргиналов в губернаторы, там таких и без него навалом. Одним больше, одним меньше… Тем более, чего волноваться, когда гарантом безупречной жизни страны и политической системы государства рабочих и крестьян, выступает водка.

Чем бы дитятя о пятидесяти годочках не тешилось, лишь бы не пахло.

* * *

Организовали сбор подписей. Под телесуфлер «наш кандидат» гладко выступал в телевизоре. Добавили еще денег, купили листовок, отдали их людям. Митинг сбацали с песнями и танцами. Любо дорого. Вместо удравшего в Польшу к ляхам, шамана Джипершовского, сам выступил в телевизоре, как командир предвыборного штаба. Зомбировал публику так, что – мама не горюй. Лозунги, призывы, растяжки около проходных и пивных, демонстрации в поддержку нашего кандидата. Пару пикетов у здания администрации, лейтмотивом которых был лозунг «Проворовавшиеся – вон из нашего дома!».

Из оставшихся преступных денег с расстрелянного катера, закупили плановый двухнедельный выпуск продукции местного винзавода, выпускающий отравляющие вещества. Подходи выпей сейчас, а после нашей победы в воскресенье, приходи в понедельник и приводи дружков, то-то начнется веселье. Особо хочется отметить, что закупленная отрава, разошлась в три дня. Пьяными были все, включая кошек, голубей и фонарные столбы.

Беспощадные соперники применили против нас черные пиартехнологии. Всячески обзывали. Клеймили позором. Обвиняли в спаивании населения. Когда люмпен узнавал, что где-то происходит его спаивание, он ещё теснее сплачивал ряды и нетвердой походкой ходил кричать речёвки и лозунги «Проворовавшиеся – вон из нашего дома!».

Много чего было. Допустим, после моих сеансов массового оздоровления населения, оно (население) через средства массовой информации узнавало, что до тридцати прозекторских швов, не считая другой мелочёвки, как бы сами собой рассасывались и исчезали. Люди, после оздоровления, живые и здоровые выходили на светлую дорогу жизни, веря в счастье завтрашнего дня, хороший аппетит и возвращение расхватанного родней имущества. Семнадцать парализованных, увидев в предвыборной программе телевидения лицо кандидата Войтылова, сами без посторонней помощи поднялись из инвалидных колясок, и вышли из помещения. Тридцать шесть наркоманов по той же причине отказались от пагубной страсти, и пошли работать санитарами в городские морги.

Письма благодарности шли сплошным потоком. Телевидение не успевало эти мешки показывать в своих новостях. И если раньше в 250-миллионом концлагере, главный тост был за грузина Джугашвили (конечно, были выродки его пропускавшие) то сейчас, здравицы перед поздравлением именинников и брачующихся произносили в честь нашего дорогого и любимого, батьки народов и лучшего друга шахтеров, безработных и физкультурников – господина-товарища Войтылова.

Внутренне содрогаясь и ужасаясь тому, что на голубом глазу совести щас выдам и повторю: «Чем грубее ложь, тем больше к кандидату доверия». Это утверждение очень помогло в момент разработки и проведения в жизнь решений предвыборного штаба кандидата от беспартийных и их попутчиков. После нас этот приём, не одного зацикленного на себе кандидата вывел в большие люди.

Пока суетились, готовились к торжественной присяге на верность птурчанам и птурчанкам, утверждали и согласовывали меню банкета. Как говорил Жорик: «Ни грамма в рот, ни сантиметра в зад». Все радости, привносящие извне психологическую устойчивость и состояние буйного похмелья, были отодвинуты в сторону и дожидались дня триумфа и безоговорочной победы, уж, извините – «a la guerre comme a la guerre». Единственное на что хватало совести и внутреннего огня, это после выпивания компота, торжественно и хмуро, без сопровождения баяна и сквозь зубы, затянуть песню «Про заводскую проходную, что в люди вывела меня». Отвергнутый соблазн, явился настоящей проверкой характера – таковая максима была навеяна собственным трагическим опытом и чтением кулинарной книги «О вкусной и здоровой пище».

* * *

Ожидаемая беда пришла именно с той стороны, откуда её постоянно ждали. Я готовились к разным ложкам дёгтя, и, появившаяся извне, неожиданным сюрпризом для меня не явилась. Интуиция базируется на информации, как утверждал старик Альберт, не всегда – отвечаю я ему сегодня.

– Что-то святой человек сон мне плохой приснился, – в очередной раз порадовал меня своими откровениями будущий начальник. – Будто видел я Сальника без сала, и он целился тебе прямо в грудь… Вот с этой крыши большим бронебойным патроном прямо в твою святую поступь.

– Когда, во сколько.

– Завтра когда мы с тобой пойдем на телевидение ругать консерваторов и коммунистов и объяснять людям, что демократия это не власть народа, а власть демократов.

– Через газеты и телевизор, таки, выследил, гадюка?

– Точно.

– Таки, где говоришь, будет сидеть эта жаба и ждать меня с тобой?

– Не, меня он ждать не хочет, – Федя погрозил вымытым пальцем в мою сторону, – он тебя будет дожидаться. Полезли на крышу, покажу.

Залезли. Точно одеяльце лежит свернутое в скатку. Бутылка воды, чтобы пить и пустая, чтобы сливать выпитое, нас дожидаясь. Винтаря рядом не было.

– Точно в нас стрельнёт? – я деланно засомневался, толкая ясновидящего на детальные подробности. – Федя, вопрос уж больно серьёзный. Вместо ужина придется принимать охранные меры…

– Точно.

– Значит нам с тобой, вернее мне придется готовить комитет по его торжественной встрече, – подумал и добавил в сомненьях и раздумьях, – и проводам. Сам посуди, человек психически не здоров. От санитаров бегает. С Голомятного сбежал. Летчику глотку перерезал, а у того дети. Придётся, жалея будущих отцов и детей, выступить в роли Тургенева (ему, кстати издатель Катков платил в два раза больше чем Ф.М. Достоевском, что Фёдора Михайловича серьёзно оскорбляло) и окончить этот роман не смертью Базарова, после чего на его могилу часто приходят дряхлые старички и горько плачут и молятся за упокой души безвременно усопшего сына, а хэппи эндом., что в принципе также не исключает безвременную кончину второстепенного персонажа нашего повествования. Возражения есть. Нет. Голосовали – единогласно.

Кризисные ситуации заставляют организм мобилизоваться полностью, включать все внутренние резервы. В результате чего и выясняется – кто цель, а кто стрелок. Глаза монаха не привиделись, следовательно, малозначительная функция передана Фёдору.