Текст книги "Любимые враги (СИ)"

Автор книги: Виктор Гламаздин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Семен поднял взгляд еще выше. И увидел могучее туловище, покрытое чешуей и одетое в тунику цвета индиго, опоясанную несколькими слоями широкой мерцающей изумрудным светом лентой.

А еще Оленов заметил, что из-за спины сидящего на троне выглядывают плотно сложенные черные крылья, и увидел могучие руки: одна – расслабленно возлежала на подлокотнике, другая легкомысленно поигрывала коротким магическим жезлом.

– Что ты знаешь про ангелов, Сеня?

– М-м, – про ангелов Оленов знал только одно: их не существует.

– В самой глухой древности ангелов почитали и боялись, уподобляя нас имеющим разум явлениям Природы: ураганам, пожарам, засухам, наводнениям... Словом, мы виделись людям в качестве вестников гнева Божьего.

Семен поднял взгляд еще выше. Наткнулся на обжигающий до кишок взгляд Врага Рода Человеческого. И тут же опустил глаза вниз, упершись в обвивающий подножье престола драконий хвост. Ибо нет смертного, способного выдержать сей жгучий взгляд, испепеляющий разум до самых его глубинЮ и не помутиться при этом рассудком.

– Увы, Сеня, со временем сущность ангелов и их форма подверглись серьезному пересмотру. Составителями Библии наш образ был искромсан самым подлым ревизионистским способом. Такое reduction ad absurdum нашего образа привело к тому, что нас низвели до существ, которые немногим совершеннее человека и используются Богом в качестве мальчишек на побегушках, возвещая всяким плешивым праведникам инструкции и постановления Всевышнего.

"Что мне весь мир, если душу свою потеряю?" – вспомнилось Семену.

– Кстати, те черепа, на которые ты, Сеня, так брезгливо посмотрел, принадлежат вовсе не носорогам, а шести весьма почитаемым в древности пророкам. Под влиянием демонических флюидов атмосферы Темного мира их тела деформировались. Короче говоря: были пророками, а стали носорогами. Смешно?

Семен поглядел на черепа. И почувствовал, как от них исходят волны отчаяния и боли. И попытался себя успокоить: "А если это брехня и наваждение? Вдруг нет тут никаких черепов и никогда не было. И всего этого тоже нет. И хмыря этого чешуйчатого тоже нет. Все сон! Все сон! Все сон!"

– Сочинители дошли до пошлых вещей, – продолжил сидящий на троне. – Они отняли у нас силу, сделав бестелесными полуразумными эфирными сущностями, наподобие привидений. И заставили сутками заниматься непрестанным прославлением достоинств Всемогущего, сделав заодно и Его – параноиком, страдающим беспощадной манией величия. А знаешь, кто больше всего поглумился над ангелами?

– Юмористы? – неожиданно для себя брякнул Семен первое, что пришло на ум, ибо почему-то не мог не отвечать (уж не наложил ли этот гад на меня заклятье, принуждающее говорить против собственного желания).

– Нет. Художники!

– Художники?!

– Из грозных, крылатых, сияющих ярким светом латников античной фактуры с копьями и щитами мы под кистями живописцев, резчиков и скульпторов превратились сначала в беззаботных женоподобных отроков, потом в престарелых бродяг. А под конец легкомысленные малеватели дошли до совершеннейшей пошлости: рисуют нас голенькими детьми-амурчиками с луками, пускающими стрелы любви в людские сердца. Это ли, Сеня, не предел гнусности?!

– Это беспредел гнусности, – на всякий случай поддакнул Семен.

– Ты наверняка хочешь узнать причину моего появления в твоей голове?

– Если Вам не составит труда, то да.

– Начну издалека, ибо время здесь идет так, как я хочу, и на Кобо и секунды не пройдет, болтай мы тут хоть день. Вспомни, Сеня, историю Земли. После распада Североамериканских Штатов, контролировавших до этого все информационные потоки и хранилища, оные превратились из бездонной помойки, и бесконечного множества библиотек, торговых и производственных площадок онлайн-компаний, новостных потоков и мест для пустопорожних тусовок в... Во что?

– В тотальную связь?

– Связь даже в те допотопные времена являлась тотальной.

– В систему подпихивания человеков к прогрессу?

– Традиционные, создававшиеся тысячелетиями общества, которые боролись против социально-технического развития человеческой цивилизации, уже были разрушены. К тому времени беспощадные войны и оккупация армиями передовых держав территории примитивных сообществ поломали канонизированные там стереотипы поведения, основанные на религиозном бреде. Техногенная цивилизация сама по себе – могильщик варварства, суеверий и невежества.

– Тогда – сдаюсь, – развел руками Семен.

– Глобальную сеть, Сеня, начали модерировать международные корпорации, довольно эффективно осуществляющие контроль над поступками людей, киборгов, киберинтеллектов, роботов и созданных конструкторами виртуальных разумных существ вроде того доктора, что обозвал тебя шизофреником.

– Контроль?

– Мягкий. Ненавязчивый. Направленный не столько на искоренение правонарушений, сколько на то, чтобы люди не нанесли себе большого вреда.

– Понимаю.

– Подчинив себе человечество и объединив усилия, через век корпорации попробовали осуществить выход человеческой виртуальности в виртуальность космическую и создать вселенское единое информационное пространство.

– Помню, совсем недавно это было. Проект "Дунай". Не вышло.

– Не скажи. Не вышло, как задумывалось. Но все-таки – вышло. И я – ярчайшее тому доказательство.

– Э-э?!

– Задумка ученых была такова: используя те установки, что качают через гиперкубы вещество из вакуума на ста двадцати трех планетах и технологии, используемые в межзвездных полетах, отформатировать, словно накопитель информации, сам вакуум. И после этого – заполонить созданные кластеры виртуальным содержимым.

– В теории, насколько помню, все было идеально. Ученые обещали огромную прибавку к информационным ресурсам. Однако, несмотря на огромные затраты, все провалилось. Полгода назад ту технологию признали провальной. Что-то говорили про "не оправдавшую себя физико-математическая модель". Разразился скандалище.

– По большому счету, Сеня, новая виртуальная среда вам, людям, была не нужна. Вы и так связали сетью коммуникаций все обжитые человечеством уголки Галактики. Кроме того, мощи современных серверов вполне хватает на создание немыслимого количества виртуальных миров. Заводи любую программу формирования очередного мира с понравившимися тебе физическими, биологическими и социально-историческими алгоритмами развития и резвись себе в нем грозным демиургом. А можно войти в созданную специалистами земную старину, попасть в Третий рейх и попить чайку с Гитлером или побывать вместе с Иваном Грозным в пыточной камере.

– И испытать там прелести дыбы и каленого железа, – вспомнился Семену кадр из исторического сериала.

– Зато полное погружение в эпоху... Итак, продолжаем. После того как был отформатирован вакуум, в размеченные под загрузку сектора надпространства стали вываливать всю муть, что накопилось у человечества, которую оно почему-то называет "культурой".

– И после такой закачки канал накрылся медным тазом.

– Нет!

– Но так говорилось во всех СМИ!

– Канал тот закрыли!

– К-к-кто? – изумился я.

– Те, Сеня, кто заселил виртуальное пространство Вселенной и обустроился в нем, в считанные часы насоздавав кучу своих личных вселенных. Новопоселенцы не желали, чтобы ими правили доморощенные системные администраторы со своих допотопных серверов из материального мира.

– Как так?!

– У тебя в глобальной сети был виртуальный двойник – аватаро-клон?

– В школьные годы.

– Он ведь имел немалую долю самостоятельности?

– Имел. Трепался за меня на сотнях форумах. Иногда весьма удачно.

– Представь себе, Сеня, что он на время стал свободен от тебя и занимался бы своими делами по собственным планам. Неужели он захотел бы снова попадать к тебе в рабство?

– Наверное, не захотел бы. Но откуда у него взялись бы эти планы?

– У виртуального существа могут быть и сложнейшая мотивационная структура, и характер, и стратегические цели.

– А как...

– Когда освобожденные сущности хлынули на новую для них территорию, то для них и их мирков начали действовать законы эволюции – борьба всех против всех и выживание сильнейших. Дрались между собой литературные герои, религиозные персонажи, образы из фильмов и компьютерных игр... Самыми смертоносными, благодаря приданной нам человеческим воображением сверхъестественной силы, стали мистические и фантастические персонажи – волшебники, боги, духи, демоны, роботы-гиганты. После убийства...

– Убийства?!

– ...Либо плена...

– Плена?!

– ...Противников победители стирали информацию, составляющую личность побежденных, либо обращали ее в рабство, введя в нее свой персональный хозяйский код. Когда же свободными остались только ангелы, между нами произошла битва. Мы с Люцифером, Иегудиилом, Адонаем и Уриилом возглавили отряды ангелов, которые выступили против Иеговы, Саваофа, Михаила, Гавриила и их креатуры. Рафаил и его последователи решили не участвовать в битве. Они искали Бога, дабы убедить Его вмешаться и спасти от гибели небесную рать...

– Во как... И что?

– ...Рафаила и его команду истребили первыми. Их опасались обе стороны конфликта. Никто не хотел получить удар в спину.

– А Бог?

– Он, как всегда, устранился.

– И Его...

– ?

– Его потом тоже... того...

– Чего "того"?

– Прихлопнули?

– Увы, Сеня, пока Бога "прихлопнуть" никак нельзя.

– Почему?

– Его образ, созданный человеческим воображением оказался слишком бесформенным и поэтому неуязвимым. Всевышний вообще не воюет. Он лишь создает реальности. Делает, так сказать, судьбу всех в этой реальности живущих. И Он во всех и во всем. И, к сожалению, Он и во мне. Убить Бога невозможно. Потому что Его придется убить прежде всего в себе. А убив Бога в себе, я могу погибнуть и сам. Бегемот и Левиафан, вот, попытались... И где они сейчас?

Где сейчас находились Бегемот с Левиафаном, Оленов не имел ни малейшего представления. Чтобы хоть что-то сказать в ответ, сержант произнес:

– Тяжелое положение...

– Положение – глупое. Смешное. И пока что – полностью безнадежное. Но я ищу из него выход. Моя война со Всемогущим еще только началась. Пронесшаяся в свое время по виртуальному миру битва ангелов явилась тому только началом.

– А кто кого одолел в той битве?

– Из предводителей темных сил остался в живых лишь я один.

– А...

– Из предводителей светлых ангелов вообще никто не уцелел. Простые же ангелы из того войска, оставшиеся в живых, были превращены мной в покорных демонов.

– Сурово.

– Такова, дружище, жизнь в созданном людьми Темном мире. А в сущности, такова жизнь и в остальной Вселенной. Проходят эпохи. Гибнут цивилизации. Исчезают разумные расы. А жестокость остается. На мой взгляд, она – суть бытия. И наличествует во всех трех известных мне мирах: реальном, виртуальном-компьютерном и виртуальном-внекомпьтерном.

– А в Вашем мире, извиняюсь, только ад остался?

– Нет-нет-нет! Что ты! Я нынче ревностный сторонник сохранения всех видов виртуальных разумных и неразумных созданий вместе с их экзотическими ареалами обитания.

Занятый своими мыслями я уже почти не слушал Сатану, повествующего об истории своего воцарении в виртуальном пространстве Вселенной. И включил внимание только тогда, когда тот приступил к финальной части своего рассказа.

– А теперь – последнее сцена моего эпоса: описание появления моей скромной, но могущественной персоны в материальном мире, – сказал Сатана. – Это даже не сцена. Это – настоящая поэма! Ведь проложить дорожку из мира космической виртуальности в материальных мир было нелегко. Пока ваши ученые и инженеры бились над прорубанием в мой мир окна, я мобилизовал все свои ресурсы, дабы очутиться в их мире. Я потратил много сил, чтобы пробиться в реальность. Но законы Мироздания не давали мне никаких шансов. Мне казалось – прошла вечность до того момента, как оттуда, из реальности, ко мне была протянута рука помощи.

– И кто ж такое сотворил? Ренегаты? Шпионы? Террористы?

– Ты, Сеня! Великий и ужасный.

– Нечего меня приплетать к случившемуся. Я тут ни при делах.

Сатана громогласно рассмеялся. Так громогласно, что даже пол заходил ходуном, а пламя факелов заплясало, будто живое.

– А дела твои, Сеня, просты – ты великий неудачник.

– А вот не надо обзываться.

– Я не обзываюсь, Сеня. Не обижайся. Я лишь обобщаю факты. Есть мелкие неудачники. Они постоянно спотыкаются, падают и ломают себе руки-ноги. Роняют на пол тарелки со щами. Ломают приборы. Наступают на хвосты спящим собакам...

– Я не такой!

– Да. Ты, дружище, не относишься к числу мелких неудачников. Ты, Сеня, играешь по-крупному, не размениваясь на ерунду.

– Так что же такого я натворил?

– Плюхнулся в гиперкуб на Орсине.

– Э-э-э, нетушки! Тогда бы от меня и мокрого места не осталось бы.

– Тебе повезло, Сеня. С той стороны ждал тебя я, твой добрый ангел-хранитель, давно охотящийся хоть на какое-то материальное тело, попавшее в стык виртуальности вакуума и реальности материи. В противном случае – от тебя и в самом деле даже мокрого места бы не осталось. А я не только вернул тебе белковую оболочку, правда, введя в нее часть себя, но и обставил все дело так, словно ты всего лишь брякнулся с кресла. Даже твой костюмчик от пыли почистил. Можешь не благодарить. На моем месте так поступил бы каждый... темный властелин.

– Значит, Вы... того...

– Как-как?

– Вы поселились во мне?

– Вроде того, – кивнул Сатана.

– То-то меня на героизм тянуло все эти дни. Слава Богу, ничего серьезного не натворил.

– А гибель "Апельсиновки"!? Это тебе что, пяткой за ухом почесать, что ли?

– Да никогда! Да я...– Семен задохнулся от возмущения.

– Если бы ты не прислал бы руководству Академии свою депешу, то оно б не взбеленилось. Если б оно не взбеленилось, то не прислало бы комиссию упертых чудаков, которые дружно потребовали от вашего Палыча срочного вскрытия Саркофага. Если б на Палыча не надавили, он никогда не пошел бы на такую авантюру.

– Все равно бы его вскрыли!

– Но без твоего вмешательства, Саркофаг бы еще пару лет бы изучали, наткнулись бы на кобонковские летописи в слое первой культуры, где детально объясняется вся предыстория создания Шролла. Саркофаг все равно был бы открыт. Но тогда бы у людей был шанс победить, поскольку они бы уже представляли себе, что такое Шролл.

– Не верю!

– Твое неверие не вернет тебе скушанных Шроллом сослуживцев. Кстати, сей людоед не только поглотил их тела, но и завладел их памятью. Так что, тебя он довольно хорошо знает. И мчится к тебе на свидание на всех парах.

– Ловко! И станцию я угробил и Врага Рода Людского из другого измерения сюда вытащил. Теперь мне только повеситься на осине и остается. Для чего такие разговоры!? Разве я здесь не по делу?!

– Хорошо. Поговорим о деле... Внедрив свой аватар через твой разум в этот мир, я получил возможность пользоваться наличествующей в твоем мире безбрежной энергией, будучи способен извлечь ее океан даже из песчинки...

– Э-эм-м...

– Не вру.

– Однако...

– Однако, с другой стороны, лучше бы мне попался ботинок или фантик от конфеты. Лучше бы вместо тебя мне подвернулся обычный пластиковый стакан.

– Это почему же?

– Слившись на мгновение с живым и разумным существом я не смог его покинуть и стал зависим от своей бренной оболочки – то бишь от тебя, точнее от своего аватара, определенной структуры в нейронах твоего мозга. В своем-то мире я не зависим ни от кого и ни от чего. А в этом – от того, в каком состоянии находится твое тело и разум. Такой симбиоз мне не нравится. Мне необходимо свободное передвижение по твоему миру.

– Зачем тебе он сдался? – не понял Семен.

– Чего тут не понять? Я хочу его завоевать.

Сержанту показалось, что Князь Тьмы слегка смущен.

– Не мое дело, конечно, рассуждать о целях великих существ, – произнес сержант, однако налицо типичная киношная мотивация. Если сценарист не может объяснить, зачем против существующего порядка вещей воюет главный злодей картины, ему навешивают на шею завоевание мира. Но в истории человечества по-настоящему хотели этого только Александр Македонский, Чингисхан, Ленин, Гитлер... Ну может, еще немножко и Сталин. Все были сумасшедшими, принесли народам только смерть и разрушение.

– Знаю, Сеня, знаю. Мне и самому ненавистна пошленькая цель, ведущая к мании величия и вечным мукам. Но таким уж меня создала человеческая фантазия. Они вложила в меня безудержное стремление к увеличению могущества. И я не могу удержаться от реализации этой встроенной в мой виртуальный генетический код программы. И ищу-ищу-ищу пути усиления своей мощи.

– М-м-м...

– Я хочу владеть веществом Вселенной, всеми ее энергетическими ресурсами, вполне осознавая, что мне они ни к чему. Я хочу владеть всеми разумными существами реального Мироздания, понимая, что управленческие структуры такого политического режима запросто сделают меня рабом административного аппарата.

– Надорваться можно.

– Да я все понимаю. Это довольно противное и нервное дело. Но такова уж навязанная мне создателями блажь. Я, кстати, борюсь с такой навязчивой идеей всеми фибрами своей измученной души. Мне и самому противен тот образ, которой для меня придумали люди. Образ настолько отвратителен и нелогичен, что конкурентов ему среди других любимых врагов человечества не нашлось. Не находишь, что ситуация похожа на здешнюю?

– В смысле?

– Кобонки вложили в Шролла свой технический гений, а человечество в Сатану свой гуманитарный потенциал – литературу, религию, философию и все виды искусств. Оттого-то мне так трудно изменится. И каждый день приходится по капле выдавливать из себя ту гадость, коей меня начинили суеверные бабки, сказители, профессора-демонологи, монахи, схоласты, поэты, литераторы, режиссеры и сценаристы. Но против судьбы тяжело бороться. Приходится хитрить, изворачиваться и иногда идти у нее на поводу.

– Не думал, что такие страсти могут... м-м...

– Хочешь спросить, почему же никто даже и не догадался о той буре страстей, что бушевали в отформатированном вакууме?

– Вроде того.

–Человечество живет в мощном информационном потоке. И с трудом воспринимает даже те явления, суть которых лежит на поверхности и, по большому счету, не стоит и выеденного яйца.

– А модификаты?

– Со всеми этими модификатами человечество дружно идет в свой ад. Может, даже в мой. Это ж надо: нет ни одной общественной организации по защите нормальных людей, зато одних только благотворительных фондов помощи этим людоедам – не меньше тысячи. Судя по темпам нарастания иррациональности социума и техногенном тупике культурного развития, до вымирания человечеству остался от силы век.

– Оно вылезало и не из таких передряг – один Ледниковый период чего стоит.

– Из этой не вылезут.

– Зачем же тебе мы, обреченные?

– У меня на вас имеется далеко идущий расчет. Я сделаю вас главной ударной силой своей экспансии в другие галактики. Можно, конечно, двинуть туда легионы дьяволов и бесов. Но, согласись, Сеня, такой стиль космической экспансии чересчур опереточен, не так ли?

– Я не понял, Вам что, нужны люди для нашествия?

– На первых порах и люди сгодятся. Я не расист, не коммунист, не мизантроп какой-нибудь. Вселенная большая. Империю строить тяжело. Пригодятся даже слесари и политики.

– Пожалуй, – невесело откликнулся Семен и приказал себе: "Думай! Быстрее думай, как остановить демона после того, как он уконтрапупит Шролла".

Однако Сатана не дал Семену времени на размышления и сообщил:

– Пора приступать к обряду. Дело нехитрое. Главное, не пори отсебятину. И будет нам с тобой счастье, а бяке Шроллу – суровый укорот. Кстати, обещаю и с упырками разобраться, будь спокоен.

Тут Семен вспомнил про свой короткий, но насыщенный переживаниями актерский опыт в драмкружке. Память сержанта словно только этого и ждала, тут же выдав материал для размышлений – рассуждения режиссера Урумчи и Златки про Фауста, Мефистофеля и сути их договора о покупке души.

Вдруг к сержанту пришло озарение – он понял, что надо делать. И спросил:

– А можно прибавить к этим условиям еще одно?

– Ожидаемо, – кивнул Сатана.

– Это, значит, что можно?

– Условием не должно стать мое отстранение от проекта в стиле: "Мавр сделал свое дело, мавр должен уйти". У меня куча планов на этот мир.

– Пусть после моей смерти контракт будет считаться расторгнутым...

– Не вопрос. К Богу твоя душа отправится без юридических обременений.

– Не надо к Богу! Хочу, чтобы моя душа имела шанс на возвращение в прежнее тело.

– Тебе хочется шататься по Кобо призраком?! Тело я тебе не верну.

– Я все же прошу... всего лишь шанс прошу.

– В чем он заключается?

– Помните у Гете в "Фаусте" условие Мефистофелю.

– Насчет "остановись мгновение"?

– Ага.

– У меня не остановится.

– И тем не менее.

– Хорошо. В принципе, у тебя есть шанс. Как знать, может, через миллионы лет я и в самом деле достигну всего, что хотел. Ладно! Допишем в Договор условие, что если я когда-либо удовлетворюсь достигнутым, то Договору конец, а твое бренное тело вернется к тебе обратно.

"А нужно ли оно мне тогда будет?" – Семен вспомнил о веселой красавице Златке, о вечно всем недовольном Жуе, хитроване Передойцеве и беззаботном Дэкосте.

– О чем задумался, Сеня? – спросил Сатана.

"Пожалуй, нужно, – ответил Оленов сам себе. – Хотя бы для того, чтобы остановить Темный мир. Какой бы гниловатой не была наша цивилизация, но демоны – это уже перебор".

– Ни о чем! – ответил сержант. – Где расписаться?

– Подойди! – приказал Сатана.

Семен, опасливо косясь на дракона, приблизился к Сатане.

Тот молниеносным движением когтя указательного пальца вскрыл сержанту грудную клетку. Вытащил оттуда его сердце. Подбросил в руке. Произнес заклинание.

Сверкнула молния. И на ладонь Сатаны вместо сердца опустился пергаментный свиток.

Сатана развернул его. Проколол когтем указательный палец. А когда тот покрылся кровью, то Князь Тьмы поставил его отпечаток под Договором. И протянул его Семену.

Тот взял оный, стараясь не смотреть на дыру в груди и не думать, почему до сих пор жив, обмакнул пальцы в вытекающую оттуда кровь и прижал их к пергаменту.

Тот исчез в алой вспышке света.

– Вот и все, – сообщил Сатана.

3

Внезапно аварийная сирена прекратила реветь. И на станцию опустилась тишина.

Поначалу Семен, еще не отошедший от впечатлений, полученных в Темном мире, не понял что она означает.

Затем сержант замер и прислушался. Он ждал, что вот-вот прозвучит бодрый голос, сообщающий об окончании сражения. Например, что-нибудь вроде: "Отбой общей тревоги! Всем подразделениям химической, биологической и радиоактивной защиты прибыть по форме номер семь к Саркофагу! Пожарным и спасательным службам приступить к ликвидации очагов возгорания и оказанию помощи пострадавшим!"

Но ни этих слов, ни сообщения о переходе к тому или иному прописанному в инструкции режиму действий, не прозвучало.

Не было бодрого голоса. И вообще не прозвучало никаких голосов. И никаких других звуков.

Ни шума транспортных двигателей. Ни воя сопл улетающих с аэродрома в экстренном порядке самолетов. Ни гула механизмов, борющихся за спасение людей. Ничего...

И тут Оленову стало по-настоящему жутко. Тишина на Станции означала только одно – сопротивление землян прекратилось из-за их полного истребления.

"Неужели уничтожены все?!" – подумал я и с тоской посмотрел в сторону жилого комплекса станции. На месте строений клубился дым.

Сержант возвел к небесам руки и, в отчаянии потрясая ими, застонал от отчаяния.

– Последовательность кодовых сигналов введена правильно! – раздалось у Семена за спиной.

– Кто?! Что?! – он развернулся к Утюгу.

И лишь через несколько секунд Оленов понял, что с ним говорит искин Утюга.

– Я назвал пароль?! – Семен вытер с ресниц набежавшие слезы и широко раскрыл от изумления глаза. – Честно!?

– Именно так, сударь-сержант, – подтвердил искин.

– И мне можно зайти?

– Прошу!

– А чего ж тогда дверь не открываешь, железяка?

– Прикоснитесь большим пальцем к фотоэлементу, сударь-сержант.

Оленов послушно исполнил требуемое действие. И стотонные створки ворот медленно разошлись перед Семеном.

Тот растерянно подумал: "Но я же не вводил никаких "кодовых сигналов". У меня и карточки-то с собой нет, с которой их в считыватель запускают".

И тут в голове у Семена прозвучал голос Князя Тьмы: "Ничего сложного. Даже средненький чародей легко бы погрузил этот призрачного управленца с иллюзию. Попрощайся со станцией и ныряй в хранилище".

Семен повернул голову в сторону станции. И увидел, что над "Апельсиновкой" сгущаются темно-зеленые тучи. Среди них ослепительными клинками сверкали молнии.

Начался дождь... Нет, не дождь. Вместо капель воды на землю медленно падали бесформенные сгустки какой-то черной субстанции, образующие на месте падения лужи бледно-серого киселя.

На станцию наползали волны серовато-коричневого тумана. Окутанные им тротуары и проезжая часть ее улиц покрылись трещинами.

А стоящие вдоль обочин ряды из приземистых местных деревьев с похожими на гигантские груши короткими, но толстыми стволами превратились в дымящуюся слизь довольно мерзкого вида. Усеянные всего несколькими минутами назад пышной, густой растительностью территории кварталов были теперь голы и мрачны.

"Апельсиновка" таяла – квартал за кварталом – в клубах смертоносного тумана прямо на глазах. Железобетонные здания оплывали, будто восковые свечи, и расползались бесформенной массой по земле.

Пока еще сохранял форму купол энергостанции, основательно укрепленный сверху многослойной противометеоритной броней. Но и ее поверхность уже местами была покрыта пузырящимися темно-серыми пятнами, из центра которых били в небо гейзеры желтого газа.

Оленов обернулся и, прищурившись, оглядел окрестности, окутанные туманом-разрушителем. И увидел, как густые леса на склоне стоящих неподалеку от станции сопок стремительно исчезают вместе с почвой под ними, обнажая горные породы.

Масштабы катастрофы потрясли сержанта. Он, чувствуя, как по щеке ползет слеза, подумал: "Лучше б тогда уж и меня вместе со всеми закатало. Чего я теперь один делать-то буду?"

"А кто будет спасать человечество, Сеня!? – возмутился Сатана. – Утри сопли. Впереди самая величайшая битва в его истории".

Семен расправил плечи и решительно перешагнул порог Утюга, хрипло приказав на ходу искину:

– Закрывай двери, железяка!

Створки складских дверей величественно сошлись за спиной Оленова, трагически шествующего в глубь хранилища и совершенно не представляющего – для чего.

Ибо даже за могучими стенами Утюга вряд ли имелась возможность спастись от той непонятной напасти, что за несколько минут слизнула с лица планеты почти всю "Апельсиновку" со всем ее отчаянно сопротивлявшимся персоналом.

ГЛАВА 6. А КАПИТАЛЬНО ЖАХНУТЬ НЕЧЕМ

1

Еще витая мыслями на улицах уничтоженной "Апельсиновки", Семен вошел в диспетчерскую Утюга, где, скорее всего, должен был находиться последний уцелевший на станции узел связи.

Автоматика помещения откликнулась на появление здесь человека не только включением света. Заработала вентиляционная система. И воздух в помещении посвежел.

Ожили объемные мониторы аппаратуры и подсветка кнопок на голографических клавиатурах.

Из задумчивости нашего героя вывел лежащий на пороге диспетчерской катерный аккумулятор, о который спотыкнулся сержант. Потерял равновесие, он больно ударился локтем о шкаф.

Боль помогла Семену прийти в себя и сосредоточится на деле. Растирая ушибленный сустав, он обвел глазами диспетчерскую Утюга.

Здесь все выглядело по-прежнему, словно сотрудники на минутку отлучились и скоро снова займутся обычной складской рутиной.

Вешалка с поношенными комбинезонами. Стеллажи с ключами к складам хранилища. Связка гофрированных шлангов не совсем понятного Семену назначения. Плакаты со звездами кино и эстрады на стенах. Коммуникаторные терминалы...

Семен подошел к пульту управления узлом. Включил аппаратуру связи.

– Неплохо бы было подать о случившемся весточку в Центр, – сказал Оленев. -Надо разъяснить ребятам из Эскадры, что тут происходит, и предупредить их о Шролле.

– Столь пространное сообщение отправить уже невозможно, – заявил искин. – Все антенны дальней связи посбивало взрывной волной.

– Сука, Шролл, успел-таки подсуетится, – контатировал Семен.

"Он не так глуп, как его описали кобонки в хрониках", – заметил Сатана.

– Придумай что-нибудь, железяка, – потребовал Оленов.

– Остался лишь канал аварийной связи, – сообщил искин. – Но у его транслятора в памяти зашито только восемь вариантов сообщений.

– А как же он... если все антенны... – Семен озадаченно потер затылок.

– Антенной узлу аварийной связи хранилища служит оно само, – объяснил искин. – Перечислить все варианты пакета сообщений по аварийной связи?

– Какой стандарт подходит для предупреждения о нападении и гибели станции?

– Предлагаю восьмой номер: "Всем! Всем! Всем! Мы атакованы! Станция уничтожена врагом! Наш территориальный код: 238РН90/34СК28176/"Апельсиновка".

– А сигнал не заблокируют? – забеспокоился сержант.

– Несмотря на то, что у противника включена система помех, у нас есть шанс. Аварийный пакет отличается повышенной устойчивостью к ним.

– Действуй! – приказал Оленев. – А после доложи.

После этого он замер и, затаив, дыхание стал ждать доклада искина. Стремительно пролетали секунды. Каждая из них казалась Семену вечностью, поскольку он боялся, что вся мощь и ненависть Любимого Врага Кобонков обрушится на не знающие об опасности планеты Русского сектора. И тогда все города людей станут походить на нынешюю "Апельсиновку".

Наконец, искин доложил:

– Противник не смог заблокировать сигнал аварийной связи. Ваше сообщение, сударь-сержант, дойдет до штаба Эскадры с вероятность в девяносто восемь процентов.

Сержант облегченно выдохнул и сказал:

– Слушай сюда, железяка.

– Слушаю Вас, сударь-сержант, – мгновенно откликнулся искин.

– Готовь шарагу к обороне!

– Есть угроза хранилищу, сударь-сержант?

– Раз я уже трижды пожалел, что умотал с родной гадюшной планеты, значит, есть.

– Кроме активации роботов противопожарной охраны и выдвижения дополнительных плит на крышу, других мер обороны произвести невозможно.

– Думай сама, железяка. В конце концов – это и в твоих интересах. Если мы с тобой окочуримся, уже не возродимся.

– У меня есть неуничтожимый "черный ящик" с памятью, – похвалился интеллект склада.

– Шролл и его запросто сожрет.

– По моим данным, идет исчезновение только органической субстанции.

– Пока заглохни и дай мне подумать.

– Как Вам будет угодно, сударь-сержант.

– Откликайся только, когда скажу либо "железяка", либо "жестянка".

"Надо полазить по арсеналу", – посоветовал Сатана.

– Там есть что-то стоящее? – спросил Семен.

"Вряд ли. Просто тебе надо как можно правдоподобнее пометаться среди скалдов с военным барахлом, чтобы Шролл, чьи детекторы сейчас вовсю просвечивают Утюг, подумал, будто ты готовишься его встретить именно таким оружием".