Текст книги "Черненко"

Автор книги: Виктор Прибытков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Перечитывая эту книгу в наши дни, я убеждался, что она могла бы быть во многом полезна и современным управленцам, во всяком случае, тем, кто искренне озабочен судьбой государства, сознает необходимость совершенствования органов его управления во всех звеньях, сверху донизу. Кто понимает, что нынешняя «вертикаль» управления Россией основательно подгнила и ее не подремонтируешь и не удержишь одними лишь указаниями с самого «верха» и периодической ротацией региональных кадров. В конце концов, не все же чиновники погрязли у нас в коррупции, много и таких, кто стремится выполнять свой долг честно. Вот им-то в первую очередь не помешало бы познакомиться с мыслями Черненко по поводу организации контроля и проверки исполнения, работы с документами и конечно же с заявлениями и письмами трудящихся.

Кстати, все эти проблемы Константин Устинович выдвигал не только в теоретической плоскости, так сказать, в «чистом» виде, но и успешно разрешал их на практике. Безусловно, отлаженная и четкая система контроля и исполнения, действовавшая в партийных и государственных органах с конца шестидесятых – начала семидесятых годов, – это его детище, его заслуга. А постановку работы с письмами трудящихся, совершенствованию которой он посвятил много лет своей жизни, я вообще считаю одним из важнейших достижений советской демократии. Причем эту работу Черненко понимал не только как своевременную и эффективную реакцию на обращение человека в партийные или советские органы, а значительно шире.

Сама жизнь, повседневная практика показывают, писал он, что письма и предложения трудящихся помогают партийным и государственным органам лучше ориентироваться в обстановке, более объективно оценивать работу тех или иных управленческих звеньев, всего аппарата и его конкретных работников, яснее видеть недостатки и пути их устранения, вырабатывать правильные политические решения. В книге подчеркивается, что письма – это один из наиболее доверительных, а потому и особо ценных источников информации о запросах и чаяниях тружеников города и деревни, о положении дел в различных областях политической и духовной жизни нашего общества, одно из средств реализации конституционных прав советских граждан.

Конечно, наивно сейчас рассчитывать на то, что в ближайшее время в России могут возродиться такие принципы контроля, как его гласность и массовость, непредвзятость и объективность контрольных органов, регулярная отчетность руководителей за свою деятельность перед трудовыми коллективами, требование, чтобы контроль возглавляли не второстепенные лица, а ответственные работники, в первую очередь сами руководители.

Но мы неизбежно, рано или поздно, зайдем в тупик, если не сделаем прозрачными для общественности важнейшие решения и конкретные шаги высших кругов России по принципиальным вопросам государственной жизни. Но о чем сегодня можно говорить, если даже наши национальные резервные фонды употребляются на те или иные цели по усмотрению узкой группы лиц, а их истинные размеры и порядок использования не подконтрольны даже Государственной думе?

Помнится, как Черненко был буквально захвачен работой над книгой «Вопросы работы партийного и государственного аппарата». Несмотря на колоссальную загруженность, он постоянно уделял ей внимание: диктовал, правил, редактировал, поручал помощникам искать и сверять справочный материал, рыться в первоисточниках. Стержневой идеей работы, проходившей красной нитью через всю книгу, было обращение к историческому опыту и прежде всего к ленинскому стилю партийной и государственной работы. Пожалуй, опора на ленинское наследие – это главное оружие Черненко, которое было эффективно даже в обстановке растущего среди партийных лидеров благодушия. При этом он прекрасно владел большинством ленинских идей и мыслей по совершенствованию работы партийно-государственного аппарата, хорошо знал, в каких трудах они содержатся, при каких исторических обстоятельствах высказывались. Не случайно, что, работая над книгой, он обращался к Ленину свыше трехсот раз. Причем о механическом начетничестве здесь нет и речи – он умел увидеть прямую связь многих мыслей, высказанных в первоисточниках, с современностью, с проблемами текущего дня.

Вот всего лишь один эпизод, который, думается, может характеризовать отношение Черненко к ленинской теме. Однажды он попросил меня подготовить небольшой материал к разделу о контроле и проверке исполнения документов и поручений и борьбе с бюрократизмом. Порекомендовал взять за основу письма Ленина Цюрупе, написанные в феврале-марте 1922 года (А. Д. Цюрупа в это время был заместителем председателя СНК и СТО и председателем РКИ. – В. П.). Я серьезно взялся за эту работу, и к сроку она была готова. Из шести писем я полностью привел в тексте одно, в котором Ленин откровенно и весьма резко замечал: «Тов. Цюрупа! У нас, кажется, остается коренное разногласие. Главное, по-моему, перенести центр тяжести с писания декретов и приказов (глупим мы тут до идиотства) на подбор людей и проверку исполнения [1]1
  В оригинале выделено подчеркиванием (прим. OCR)


[Закрыть]. В этом гвоздь… Все у нас потонули в паршивом бюрократизме „ведомств“. Большой авторитет, ум, рука нужны для повседневной борьбы с этим. Ведомства – говно; декреты – говно. Искать людей, проверять работу – в этом всё».

Черненко не спеша прочитал материал и попросил оставить ему текст. Я поднялся, чтобы уходить, но он жестом задержал меня. «Хочешь, скажу, почему ты процитировал именно это письмо? – спросил он. – Тебя привлек наверняка непривычно резкий, чуть ли не грубый тон ленинского письма и желание с эффектом процитировать именно такого Ленина. Что, не так?» Признаться, я был сконфужен и смущенно молчал. А Черненко далее рассуждал примерно в таком духе. Да, на первый взгляд может показаться, что резкие слова эти Ленин написал в сердцах, в состоянии раздражения и горечи. Но, думается, что, прибегнув к таким, напрочь лишенным дипломатии, выражениям, Владимир Ильич, наверное, хотел встряхнуть тех, кто был причастен непосредственно к управленческим делам, в том числе и своих ближайших соратников, попробовать освободить их таким образом от говорильни, гипноза бумаготворчества, заседательской суеты, приобщить к сугубо конкретному делу.

«Ты, наверное, заметил, – продолжал Черненко, – что в другом письме Ленин назвал главным недостатком высших исполнительских органов их перегруженность мелочами, и они, вместо борьбы с бюрократизмом, сами тонут в последнем. Вообще письма Ленина к Цюрупе – это своеобразный кодекс стиля, форм и методов государственного управления в сложнейший период советской власти – перехода к новой экономической политике».

Для меня этот случай стал настоящим уроком понимания глубины ленинского наследия. Но запомнился он мне не только поэтому. Я понял и потом в этом многократно убеждался, насколько Черненко внимательно читал и по-настоящему изучал ленинские труды. Видно, что они в свое время и подтолкнули его к изучению аппаратной работы во всех ее тонкостях. И не случайно, что он по-своему любил ее, пытался внести в нее дух творчества.

Он часто говорил о том, что Ленин лучше других понимал решающую роль аппарата в становлении, укреплении и успешном функционировании государства. Ведь сразу же после Октябрьской революции он предупреждал о том, что «без аппарата мы погибнем, а плохой аппарат нас погубит наверняка». В качестве иллюстрации высоких ленинских требований к практической работе по исполнению партийных решений Черненко как-то привел такой пример. После того как в декабре 1921 года партийная конференция и IX съезд Советов одобрили линию на новую экономическую политику, Ленин записал в проекте директивы Политбюро по этому вопросу: «Всякие общие рассуждения, теоретизирования и словопрения на тему о новой экономической политике надо отнести в дискуссионные клубы, частью в прессу. Из Совнаркома, Совета труда и обороны и всех хозяйственных органов изгнать все подобное беспощадно… От всех наркомов Политбюро требует безусловно максимум быстроты, энергии, устранения бюрократизма и волокиты в практическом исполнении новой экономической политики». Ленинские высказывания об аппаратной работе из статьи «Лучше меньше, да лучше» Константин Устинович цитировал буквально по памяти.

Здесь уместно будет сказать, что Черненко, которого «демократические» СМИ стремились непременно показать ординарным партийным чиновником, «носителем бумажек», случайно попавшим на высокие посты руководителя партии и государства, сумел, основываясь на ленинском наследии, внести достойный вклад в развитие теории и практики работы аппарата управления.

Связать с современностью… Здесь нельзя не отметить книгу Черненко «КПСС и права человека», которая была издана в 1981 году агентством печати «Новости». Как видим, коммунисты не замалчивали эту тему, как пытаются сегодня преподнести этот вопрос многочисленные правозащитники. Концепция книги предельно проста и ясна: гражданин лишь тогда может чувствовать себя действительно свободным и равноправным, когда он избавлен от эксплуатации и социального угнетения. В этом – стержень проблемы. Подлинно свободный человек должен быть уверен в завтрашнем дне, в том, что он никогда не окажется лишенным средств к существованию. Он должен быть уверен и в том, что на страже его основных прав и свобод стоит государство, что они имеют в своем основании крепкую материальную основу.

Автор делает вполне обоснованный вывод: подлинные права человека становятся реальностью только при социализме. Кому-то может это и покажется банальным, но вот уже почти два десятилетия в России никто не может доказать обратное. Невольно встают перед глазами все наши нынешние проблемы, тяжелейший финансово-экономический кризис, поразивший Россию. И трудно поверить, что Черненко излагал свои мысли совсем в другую эпоху, когда вряд ли кто мог поверить в реставрацию капитализма в России.

Важнейшие составляющие политических свобод, как считал Черненко, – это основополагающие права человека, к которым относятся права на труд и образование, отдых и охрану здоровья, на социальное обеспечение и жилище. О нарушении этих прав на Западе (а теперь и в нашей стране) «борцы» за права человека стыдливо умалчивают.

В качестве одного из лейтмотивов книги Константин Устинович приводит ленинские слова о том, что «политическая свобода означает свободу народа распоряжаться своими общенародными, государственными делами». Как тут не вспомнить произнесенные в недалеком прошлом на всю страну слова Березовского, выразившего суть государственного строя «новой» России: «Больше нами никогда не будут управлять голодранцы».

В книге в форме ответов на вопросы автор популярно и убедительно рассказал о преимуществах социалистического строя в осуществлении основных жизненных прав человека и о решающей роли в этом процессе Коммунистической партии. Книга была переведена на многие языки и встречена с большим интересом как в нашей стране, так и во многих зарубежных странах.

Историки и политологи обычно, когда говорят о каких-то знаковых событиях, свидетельствующих о том, что в первой половине восьмидесятых годов в развитии общества наметился перелом, часто вспоминают решения июньского (1983 года) пленума ЦК КПСС и речь на нем Андропова. Но при этом редко когда упоминается, что основной доклад на пленуме – «Актуальные вопросы идеологической, массово-политической работы партии» – делал Черненко. Здесь необходимо отметить два момента. Во-первых, вопросы, поднятые в докладе, были созвучны тому, о чем говорил в своей речи Андропов, – и по своей важности, и по остроте постановки. Во-вторых, берусь утверждать, что Черненко затронул тогда не менее животрепещущие проблемы.

Необходимо отметить, что оба руководителя партии подчеркивали главное: общество вступило в исторически длительный этап развитого социализма, и эта непростая фаза его продвижения к коммунизму выдвигает идеологическую работу на первый план, поскольку ей предстоит преодолеть серьезные изъяны в воспитании людей. Черненко прямо указывал, что речь идет о стратегической задаче, поскольку на настроения граждан оказывают влияние не только достижения в социально-экономической сфере, но и недостатки и трудности. Проблема состоит в том, чтобы не идеализировать советское общество, а сосредоточить внимание на конструктивной разработке методов и средств достижения перспективных целей. При этом необходимо исходить из той реальности, которая есть, со всеми ее плюсами и минусами. Совершенно ясно, что партия не может в дальнейшем опираться на упрощенное, прямолинейное понимание исторического процесса. Во главу утла следует поставить вопрос о противоречиях как движущей силе общественного развития, что будет иметь существенное значение для теории и практики идеологической работы.

В своем докладе Черненко указал на огромное отставание от жизни теоретической работы партии, затронул проблемы серьезных провалов в исследовательской деятельности обществоведов. Критика была конкретной. В частности, отмечалось, что не оправдали возложенных на них надежд созданные еще в шестидесятые годы Институт социологических исследований и Центральный экономико-математический институт Академии наук СССР. Многие научные коллективы замкнулись в собственных «диссертационных» и групповых интересах, мелкотемье.

В публичных выступлениях Черненко, его статьях 1983–1984 годов явно прослеживаются многие принципиальные направления грядущих неотвратимых перемен в общественно-политической, экономической и социальной жизни страны, в системе управления народным хозяйством. В качестве важнейшей выделяются мысли о необходимости определить место и роль правящей партии в социалистическом обществе, дать объективную характеристику того общества, которое мы строим и в котором живем. Все эти вопросы его волновали, он искал на них ответы, пытался сформулировать свои позиции.

В этом непременно убеждаешься, читая его речи как на июньском (1983 года), так на апрельском и октябрьском (1984 года) пленумах ЦК. Чувством серьезного беспокойства Черненко за судьбу страны проникнуты его выступления в марте 1984 года перед избирателями Куйбышевского избирательного округа Москвы, а также на встрече с рабочими завода «Серп и Молот».

Особенно рельефно прослеживается постановка целого ряда злободневных проблем в его последней при жизни статье в журнале «Коммунист» (№ 18, декабрь 1984 года) «На уровень требований развитого социализма». Гранки этой статьи мы, помощники генсека – я и Вадим Печенев, обсуждали с Константином Устиновичем, когда он уже был тяжело болен, буквально у его постели в специальном отсеке ЦКБ. Черненко одобрил последний вариант статьи, внеся в текст незначительные поправки. Главная цель, которую он преследовал, заключалась в том, чтобы положения публикуемой статьи за подписью Генерального секретаря ЦК КПСС легли в основу подготовки к XXVII съезду КПСС, который предполагалось созвать в ноябре 1985 года.

Конечно, в этой статье Черненко немало декларативного. Но что поделать, если сложился и был принят на вооружение такой стиль? В то же время нельзя отрицать и целого ряда конструктивных мер, которые предполагалось предпринять в перспективе. Многие положения этой его публикации, может быть, следует расценивать как некую попытку приблизить надвигавшиеся перемены.

Развивая мысль о том, что на предстоящем партийном съезде предметом особого разговора будет состояние нашей экономики, ее проблемы и перспективы, Черненко настоятельно подчеркивал, что многие экономические вопросы на сей раз выдвигаются в повестку дня съезда не только потому, что время привело нас к календарной вехе, отделяющей одно пятилетие от другого. Сама наша экономика вплотную подошла к рубежу, на котором качественные сдвиги и перемены в ней стали, как он выразился, «повелительной необходимостью». Собственные успехи советской экономики поставили предел ее экстенсивному развитию. Необходимость интенсификации продиктована не только и не столько нехваткой ресурсов, а прежде всего тем, что наше народное хозяйство уже обеспечило такой объем производства, при котором, чтобы двигаться вперед, необходимо не расширять его, а обновлять, выводить на уровень передовых достижений науки и техники.

Организуя и направляя народно-хозяйственный процесс, ни в коем случае нельзя руководствоваться установкой на «производство того же самого, лишь бы побольше». Иными словами, автор писал именно о грядущих коренных изменениях в экономике, о комплексе мер, которые можно было бы определить как «качественное преобразование производительных сил».

Такие далекоидущие задумки по коренному преобразованию экономики страны, выработке нового курса руководящей силы общества – Коммунистической партии – вынашивал Генеральный секретарь ЦК КПСС Черненко, надеясь нацелить на это предстоящий партийный съезд. Но одного он, увы, предвидеть не мог: жить ему оставалось немногим более двух месяцев. И задумкам его не суждено было воплотиться в жизнь.

Дорвавшись, в конце концов, до вожделенной верховной власти, Горбачев вместе со своей похоронной командой стал автором величайшего предательства XX века, в результате которого не стало первого на Земле социалистического государства, великой мировой державы.

Как-то в «постперестроечные» годы в журнале «Знамя» появилась одна заметная публикация. В ней делалась попытка оценить Черненко как руководителя партии и страны. Автор статьи – академик Г. А. Арбатов считался в высоких политических сферах того времени человеком известным и весьма преуспевающим. На протяжении длительного периода он безошибочно ориентировался во всех переходах и поворотах коридоров власти, был одним из постоянных руководителей «писательского цеха», работавшего на Брежнева, состоял при нем в звании, я бы сказал, «личного академика». Одним словом, был он личностью довольно авторитетной.

Но вот Черненко он не любил. Поэтому и публикация, о которой я упоминаю, была целиком построена на негативных материалах и высказываниях.

Сразу скажу, что я не разделяю большинства безапелляционных, но поверхностных и субъективных суждений Арбатова о личности Черненко. Хотя, наверное, это его право, его взгляд и точка зрения. И в то же время его мнение о периоде короткого пребывания Черненко у власти в какой-то мере перекликается с некоторыми моими выводами и заключениями. Поэтому я и хочу привести здесь одно высказывание Арбатова.

«Как можно оценить короткий, не имеющий, наверное, шансов получить осмысление, подробное освещение в истории, период Черненко? – вопрошает автор. – Поначалу у меня был однозначный ответ: потеряно тринадцать месяцев в такое трудное для страны время. Потом оценка стала осторожнее. А может быть, эти месяцы безнадежности не потеряны зря? Может быть, они были нужны, чтобы после застоя и легкой встряски при Андропове понять, насколько страна нуждается в переменах и реформах, притом радикальных? Может быть, они готовили почву для перестройки?»

Да, трудно не согласиться с рассуждениями академика Арбатова. Вместе с тем хочу добавить: какую бы позицию ни занимал Черненко, он бы никогда не допустил, чтобы планы правящей партии – КПСС, являвшиеся результатом ее коллективной мысли, вдруг выпали из ее рук и из средства созидания превратились в страшенное оружие разрушения. Вряд ли бы при нем стало возможным, чтобы благими партийными лозунгами, казавшимися со стороны привлекательными и всесторонне обоснованными, прикрывали свою деятельность настоящие противники существовавшего в Советском Союзе строя, сумевшие за несколько лет довести советское общество и государство до кризисного состояния и развала.

В немногочисленных публикациях о Черненко, как правило, упоминаются такие присущие ему качества, как элементарные осторожность и осмотрительность. Пожалуй, только ленивый не вменял их в вину генсеку. Конечно, эти свойства далеко не всегда положительно характеризуют политических лидеров. Но нельзя забывать, что и новаторство, которое у нас всегда в чести, чье-то желание постоянно быть впереди на лихом коне часто приводят к непредсказуемым результатам. А иногда итоги преобразований в государственной и общественной жизни, в экономической сфере выглядят и вовсе чудовищными, особенно в тех случаях, когда новаторами и творцами провозглашают себя дилетанты. Это и случилось в нашей стране.

И что бы ни говорили о Черненко любители заводить заезженные пластинки про застой и дефицит колбасы в советские годы, как бы они пренебрежительно ни оценивали его историческую роль в судьбе страны, катастрофы, постигшей Советский Союз, он бы не допустил.

С такими вот мыслями я и подошел к последней главе книги.