Текст книги "Пасьянс червового короля (СИ)"

ДАМА ТРЕФ

Есть время разбрасывать камни и есть время, когда времени нет. Увидев расширяющуюся щель между створками, Бич просто перестал думать, работал инстинкт – бежать. Не разбирая пути, только бы успеть уйти от вливающегося в цех ужаса. Схватить в охапку ничего еще не сообразившую Птицу, пинком ноги отправить в колодец рюкзак, самому шагнуть в бездну, даже не спросив себя, на что можно надеяться, падая с такой высоты. Следом в шахту посыпались остальные, куда угодно, хоть в пропасть, лишь бы не стоять на пути победно ревевшего прозрачного цунами Выброса.

Десять секунд. Распахнутые от ужаса глаза Птицы, крепко сцепившей объятья. И растягивающиеся в вечность мгновенья. Двадцать секунд. Не стоит ей этого видеть, развернуться спиной вниз, закрыть собой приближающуюся смерть. Шансов все равно нет, но так будет правильнее. Бич вдруг почувствовал, что ему нравится падать в объятьях красивой женщины. Кстати, она теперь вдова... что за бред мелькает в голове. Где-то здесь аномалия, потянуло влево, изменение вектора гравитации, изумление в глазах Птицы. Еще одна ловушка Зоны, какая из них станет роковой? Тридцать секунд. Удар. Темнота.

Где-то далеко, на краю вселенной мяукал, звал, плакал котенок. Ему было страшно и одиноко, и никто в целом мире не хотел прийти к нему на помощь. Бич давно не видел котят. В Зоне живет только одна разновидность кошачьих – смертоносные черные химеры. Бич захотел погладить котенка и двинулся на звук.

Когда он сумел разлепить заляпанные чем-то липким глаза, он увидел лишь отблески света наверху, там, где горел костер и все еще бушевал Выброс. Здесь внизу было абсолютно темно. Болело все тело, но он был жив. Кажется, даже не сильно поломан. А у него на груди одиноким котенком плакала Птица.

– Ты как? – Выдавил из пересохшей глотки Бич.

– Живой! – Радостно закричала Птица прямо в ухо. – А я все пытаюсь тебя разбудить.

– Крепко приложило, – сталкер попытался было пожать плечами, но передумал. Во-первых, больно, а во-вторых, все равно не видно. Все-таки. Досталось ему не слабо. – Остальные где?

– Я никого не видела, – испуганным голосом отрапортовала девушка. – Я давно очнулась, а их нет. Я звала, звала.

– А фонарик включала? Может они тоже без сознания лежат?

– Я не знаю, где он включается.

Помянув про себя инструкторов с Большой Земли ласковым незлобивым словом, Бич включил налобный фонарь и попытался оглядеться. В шахте, кроме них, никого не было. Возможно, кто-то лежал под ним, но сталкер точно помнил, что летел вниз впереди всех. Вряд ли кто успел всунуться между ним и дном колодца.

– Почему мы живы? – глаза Птицы смотрели требовательно и даже немного сурово, как будто она была недовольна, что не разбилась вдребезги о дно колодца. – Так не бывает. Мы летели вниз страшно долго.

– Бывает, – ободряюще улыбнулся девушке сталкер. – В Зоне все бывает. Скорей всего, нас спасла аномалия. Это "Карусель", она подкидывает людей и предметы вверх и разрывает их на мелкие кусочки. Но мы падали с такой скоростью, что аномалия смогла только замедлить наше падение. А в защитном костюме с небольшой высоты грохнуться на весь этот мусор вполне безопасно. Вот мы и выжили. Ты как? Ничего себе не повредила?

– Вроде бы нет. Но я боюсь, что мы не сумеем выбраться и застрянем здесь навсегда.

– Сейчас вернутся ребята и вытащат нас. Если мы выжили после такого полета, то, скорей всего, у создателя на нас грандиозные планы.

– У создателя Зоны? Он не самый добрый демиург. Родригес погиб... как все это глупо. Зачем он открыл ворота?

– Будем выбираться, – ушел от ответа Бич Судей. – Попытайся слезть с меня.

– Я уже пыталась, не получается, – виновато отозвалась Птица. – Что-то уперлось мне в спину и не пускает.

– "Только бы не аномалия, – подумал Бич, пытаясь выкарабкаться из-под девушки. – Если это "Жадинка", нам хана. И куда исчезли ребята?"

Странно. Это не похоже ни на одну, известную Бичу ловушку, но их явно что-то держит. Птица тоже продемонстрировала несколько робких попыток слезть с него, потом завозилась, устраиваясь поудобнее.

– Что будем делать? – Страх в ее глазах сменился любопытством. Она расположилась на сталкере с комфортом и не без легкого эротического подтекста.

"Надо же, действительно, как кошка. Устроилась. Зато не погибла. Жаль, что броня надета, почти ничего не чувствую. Тьфу, опять глупости в голову лезут... хотя..." – Бич начал быстро расстегивать комбинезон, бросив Птице – Раздевайся. – Посмотрев на лицо девушки, на котором читалась сложная гамма чувств, от испуга и недоумения, до, черт побери, интереса, он пояснил, – то, что нас держит, возможно, просто приклеилось как-то к броне.

Когда волна адреналина слегка схлынула, их начала бить дрожь. Стоя в темноте почти раздетым и чувствуя кожей полуобнаженную Птицу, он все никак не мог поверить в реальность происходящего. Он упал на какой-то металлический стол, а сверху на Птицу свалились остатки перил развалившейся лестницы. Наверное, со стороны казалось, что их проткнуло гигантским копьем, но все, что они повредили, это баллоны со сжатым воздухом на костюме Птицы. Они живы.

А потом он просто забыл обо всем и шагнул вперед, заключив девушку в объятья. Как тогда, во время тридцати секунд свободного падения.

БУБНОВЫЙ ВАЛЕТ

Иногда Зона казалась Перископу чьей-то нелепой выдумкой, где смерть и страдания перемешаны с балаганными шутками и гротеском. Тоннель вывел их на лестницу, идеально повторявшую подъезд питерской хрущевки, в которой он написал свои первые картины так давно, что уже не был уверен, что это происходило с ним. Новые жильцы наверняка уже отправили полотна на ближайшую свалку. А что еще можно делать с картинами в наш просвещенный век? И вот, как привет из прошлого: те же обшарпанные бетонные ступени, погнутые перила, дурацкие надписи на стенах, мелькающие в свете фонарей. Пролеты уходят вверх и не понятно, кому понадобилась эта имитация жилого дома где-то почти в центре земли. "Даже если здесь что-нибудь случится, рисовать это не имеет смысла. Этот антураж убьет любую картину. И Бича с Птицей тоже писать не буду... страшная смерть. И что-то еще, какая-то деталь, которая делает картину гибели какой-то нелепой". – Они до сих пор стояли перед глазами – два тела, нанизанные на торчавший из пола металлический штырь, но Перископ не был готов рисовать увиденное. Остальным повезло. Гном, правда, сломал руку, и теперь пытался пристроить свой пулемет прямо на доске, служившей шиной. Сынок сильно разбил физиономию и теперь угрюмо морщился, стараясь не трогать чешущиеся раны, заживавшие прямо на глазах, благодаря лечебным артефактам.

– Наверх? – оглянулся на художника Гном. Тот кивнул, хотя ему почему-то вдруг захотелось пойти вниз. Но здравый смысл победил. Спускаться, уже упав на немыслимую глубину, казалось безумием.

– Нечего внизу делать, – Перископ попытался рассмотреть что-нибудь сунув фонарь между пролетами, но единственное, что удалось разобрать, это длинную череду лестничных пролетов над собой. Все правильно. Летели вниз очень долго. А сейчас предстоит пройти весь этот путь ножками. И неизвестно, какой путь окажется опаснее.

– Будто в гости приперлись, а лифт отключили к херам, – выразил общее ощущение Гном, после того, как они миновали пару десятков пролетов. – Какой кретин построил этот подземный небоскреб?

– Хороший вопрос, – отозвался Сынок. – перед тем, как отправиться в эту клоаку, а почитал немного об истории Зоны. Так вот, автор утверждал, что никаких подземелий не существует, а все истории о катакомбах Чернобыля просто выдумка сталкеров.

– Вся Зона – чья то глупая выдумка, – фыркнул Гном. – Здесь постоянно ловишь себя на том, что стараешься не искать логического объяснения происходящему вокруг. Чтобы с ума не сойти. Сочувствую научникам с Янтаря. Пытаться разобраться в окружающем мире просто опасно для мозга. Свет!

Гном указал на древнего вида лампу, показавшуюся на следующем этаже. Та светилась тусклым и дрожащим светом, светильник, подвешенный под потолком лет сорок назад, все еще работал.

– Все это, порой, путает не меньше, чем свора мутантов, – задумчиво произнес Гном, выключая фонарик, когда они поднялись еще на пару пролетов. Света уже было достаточно, чтобы двигаться без дополнительной подсветки. – Столько времени прошло. Выбросы, аномалии, а оно работает.

– Но откуда здесь электричество? – Удивился Сынок. – У местных хозяев есть свои источники энергии? Или это работает АЭС?

– Скорей всего, да. Никто толком не знает, что произошло на Чернобыльской электростанции в момент второго взрыва. Просто в Зоне откуда-то полно электричества. Вот и горят лампочки. Порой, даже не подключенные к сети. А местные хозяева покинули базу много лет назад. Или не покинули... вот в этом случае с ними лучше не встречаться.

– Черт те что, – пожал плечами клиент. – И сколько же нам тащиться по этим ступенькам?

Сынок попытался рассмотреть что-нибудь перегнувшись в просвет между пролетами, но Гном рванул его назад.

– Не лезь. Если ты засунешь башку в аномалию, мы с Перископом окажемся в дурацком положении – сами живы, а клиенты закончились.

Пролет сменялся пролетом. Перископу некстати вспомнилась байка о Чертовом шоссе, ловушке, на которую порой натыкаются в Темной долине. Прямая широкая дорога, всегда ведущая в нужном направлении. И только со стороны можно увидеть, что пленники шоссе движутся по кругу. Что если и эта лестница никуда не ведет, и они обречены вечно пересчитывать ступеньки? В один момент он не выдержал и оставил знак, чтобы проверить, не ходят ли они, в самом деле, по кругу – расписался на стене. Сынок, увидев это, лишь чему-то усмехнулся, а Гном нахмурился, собрался уже, было, что-то спросить, но вдруг потянул носом воздух, принюхиваясь к чему-то там, наверху.

– Знакомый запах.

– Ничего не чувствую. Нюх у меня так себе.

– Что-то знакомое. И нехорошее.

Перископ остановился, втянул ноздрями воздух, но лишь покачал головой.

– Ничего.

– Ну, вы идете? – Сынок, убаюканный однообразием ступенек, даже не подумал остановиться и подождать проводников. Поднявшись на следующий пролет, он перегнулся через перила к сталкерам и вдруг зашипел от боли, получив по голове прилетевшей откуда-то сверху железякой. Он еще потирал ушибленное место, когда Гном скомандовал:

– Разворачивай свою задницу, и дуй вниз. Это брюреры!,

– Арбуз, – втянув в себя воздух, заявил Сынок, в три прыжка оказавшись возле сталкеров.

– Во! – одни говорят запах арбуза, другие – про машинное масло, – кивнул головой Гном. – Это бюреры. Мне масло в нос шибает.

Спокойно уйти им не дали. В щель между пролетами полетел разнообразный мусор, который на их этаже внезапно менял траекторию, осыпая сталкеров ударами. Ничего серьезнее битых кирпичей среди метательных снарядов не наблюдалось, удары были не сильными, и вся атака скорее походила на предупреждение, чем на серьезное нападение, но было ясно – дорога наверх перекрыта мутантами.

– Не пробьемся, – резюмировал Гном, когда они сбежали вниз на несколько пролетов и поток самонаводящегося мусора стих. – Попробуем спуститься, поискать проход там?

– Не сейчас, – твердо заявил Перископ. – Надо вернуться в шахту. Я понял, что неправильно в картине гибели Бича и Птицы.

– Старый, ты ничего не попутал? Нам бы самим выбраться. Не до картин сейчас.

– Ты не понял, Гном. Та штука не проткнула их насквозь, она внизу расположена под другим углом!

– Не понял. Они, типа, живы?

– Пошли, Гном. Может быть и живы.

– Охренеть, – выдавил из себя сталкер, оглядывая бесконечную лестницу – Столько времени тупо в сортир спустили. Сынок, поковыляли обратно.

ТЕМНАЯ КАРТА

Кто воздвиг этот монументальный сортир посреди поляны, и кому могло прийти в голову отправиться гадить за несколько километров от жилья, было непонятно Занозе. Зато он прекрасно понимал, что их спасут только бетонные стены нужника. Выброс застал их посреди перехода, такие группы неудачников часто встречаются сразу после катаклизма. Потом тела растаскивают слепые собаки и крысюки. Прочая местная живность брезгует попавшими под Выброс. Расширив очко с помощью гранаты, бойцы прыгали на окаменевшее дерьмо и прижимались друг к другу. Один, второй... пятый. А он уже понимал, что все там не поместятся.

КОРОЛЬ ЧЕРВЕЙ

Дождь не прекращался. Когда-то давно, когда деньги приходилось зарабатывать, а законы соблюдать, Петр сам жил в подобном районе на окраине мегаполиса – разбросанные по пустырям коробки пятиэтажек, типовые магазинчики, стеклянные аквариумы кафетериев и унылый осенний дождь. Тогда он еще не знал, что ад тоже застроен панельными пятиэтажками. И вот он здесь и это ад: пустые дома, безмолвные улицы и смерть, навсегда поселившаяся в покинутом жителями городе.

Он шел бездумно, как автомат, уставившись на дисплей коммуникатора и не обращая внимания на искаженную действительность Припяти. Дома, потекшие в разные стороны, но так и оставшиеся стоять вдоль тротуаров огромной каменной кляксой, как оплывшая, но вдруг погасшая свеча. Деревья, чьи ветки упирались в почву, а корни лезли вверх, потеряв всякое представление о гравитации. Какие-то наросты на балконах, напоминавшие то ли обуглившие трупы, то ли черную плесень, расцветающую под нескончаемым дождем. Смотреть по сторонам не имело смысла. Автомат, в последний момент полученный от Сержанта, вряд ли бы спас его в случае появления местных монстров, а просто глазеть по сторонам не хотелось. Не всякому приятно видеть свои ночные кошмары наяву.

Мутанты не появлялись. То ли ему везло, то ли слишком много охотников прошло через Припять, расчищая дорогу ему и его родственникам: Монолит, Наемники, Долг... кто еще смог добраться до центра Зоны? Завибрировал коммуникатор. Король удивленно проверил вошедшие сообщения. Надо же! Кто-то сумел разослать по циркуляру аудиофайл. Петр напрягся. Покойный Полковник как-то объяснял ему, какая мощность должна быть у передатчика для передачи звукового файла по всей Зоне. Произошло что-то глобальное, и какой-то клан не поскупился, сжег свою аппаратуру, передав в эфир коротенький файл. Маршрут, проложенный на коммуникаторе, завел его в обширный вестибюль какого-то крупного здания. То ли больница, то ли какая-то школа. Он не рискнул сойти с вычерченной на экране трассы. Остановившись прямо посреди казенного вида древнего хлама, он нажал на кнопку воспроизведения.

БУБНОВЫЙ ВАЛЕТ

– Такой дверью можно запирать дорогу в ад, – высказал общую мысль Бич. Они, наконец, добрались до самого дна. Последний пролет упирался в самую монументальную дверь, которую приходилось видеть сталкерам и их клиентам. В кино иногда показывают грандиозные стальные ворота, закрывающие хранилища банков. Перед ними стоял патриарх всех банковских запоров. Дверь не слепила сиянием полированной стали, она была отлита из матового темно-серого металла и поражала размерами и вычурной формой. На ней присутствовали всевозможные ребра жесткости, выступы, напоминавшие шипы, колеса, открывавшие запоры и множество замочных скважин. Причем некоторые темнеющие дыры были настолько широки, что возникало опасение, что это совсем не замочная скважина, а скорее ствол орудия, готовый выплюнуть смерть в пришельцев, стоит набрать неверный код на восьми замках, венчавших этот шедевр фортификации. Впрочем, набирать код сейчас было не обязательно. Дверь была слегка приоткрыта, демонстрируя изумленным сталкерам почти метровую толщину металла. – Что-то я не уверен, что хочу знать, что прячут за этой дверью. Мне слегка боязно сталкиваться с теми, кто использует аномалии в качестве домашнего лифта.

– Ты о чем? – Удивился Гном. – Какого лифта?

– Посмотри на нас. Мы выжили, упав с огромной высоты в аномалию. Тебя ничего в случившемся не смущает?

– Ну, в Зоне и не такое бывает.

– В Зоне бывает всякое. Кто-то гибнет, кто-то чудом остается жив. Но шесть человек прыгают в пропасть, и в результате – один перелом руки? Ты представляешь вероятность такого события? Это даже не рояль в кустах. Это просто насмешка над здравым смыслом.

– И ты думаешь, все это...

– Уверен. Кто-то смог все это рассчитать и сконструировать. А мы пытаемся вломиться к нему без приглашения.

Все невольно попятились от двери.

– Хозяева Зоны, – хриплым голосом подытожил Гном. – Много было претендентов на это звание. Но те, кто прыгают в аномалию... пожалуй, это самые крутые перцы. Опаньки, смотрите, похоже, это послание таким, как мы. – Вдруг добавил сталкер, указывая рукой на косяк гигантской двери.

На стене возле входа, красной краской маркера, которыми обычно комплектуются армейские боевые скафандры, было намалевано послание: "Зомби не агрессивны. Идти по левому коридору. Не шуметь, не становиться на пути рабочих, ничего не брать. Стрелок".

– Надо же. Идем по стопам великих, – усмехнулся Бич. Походы Стрелка в Припять уже давно стали легендой. И вот, кажется, им удалось узнать секрет его успешных рейдов. Если это, конечно, не ловушка. У парня была сложная репутация, и когда он не вернулся однажды из рейда, многие вздохнули с облегчением.

– Терпеть не могу этого прохиндея, – скривился Гном. – Он долго шашни с Сидоровичем крутил, насмотрелся. Постоянно новичков в рейды брал, а потом один возвращался. Врал разное, но мы с парнями были уверены, ему отмычки нужны.

– Отмычки? – Птица вздрогнула, услышав зловещий термин.

– Случаются в Зоне такие поганые места, – пояснил Гном. – Проход в которые открывается только если сунуть в запирающую их аномалию жертву – какого-нибудь новичка, не способного оценить ситуацию. Их так и называют – отмычки. Только отморозков, которые такими вещами занимаются, сталкеры за людей не считают. Были у нас сильные подозрения насчет Стрелка, но за руку его никто не поймал. Не возвращались свидетели.

– Другой дороги все равно нет, – пожал плечами Бич. – Сынок, Птица, не обращайте внимания на мертвых. Они мертвы, даже если двигаются. В Зоне еще и не такое случается.

Мертвых было много. За дверью тянулись коридоры военной базы. Причем базы, уже потерпевшей поражение, но еще не осознавшей этого. Яркий свет местами сменялся тусклыми красными фонарями аварийного освещения, а большинство пультов, за которыми сидели недвижимые операторы, были обесточены. Но база еще боролась. Или просто пребывала в перманентной агонии. Зомби тяжело проходили мимо сталкеров, таща инструменты и ремонтный инвентарь. Дежурили на командных пунктах мертвецы в офицерских мундирах. Никто не обращал внимания на посторонних, как будто они находились в другом измерении.

– Что это за армия? – первым не выдержал Гном, когда они миновали столь же монументальную дверь, как и в начале пути. – Мундиры не наши. И, кажется, не штатовские.

– Может, кто-то из НАТО. Или какой-нибудь Пакистан, – отозвался Бич. – Вот только что они делают здесь, на Украине?

– Ну, во времена конфликта, всякое могло произойти.

Все замолчали. Времена братской бойни трудно было вспоминать без стыда. Потом снова начали спорить, приводя примеры и аргументы. Только Перископ молча карабкался по ступенькам, ведущим наверх, в мир живых.

КАРТИННАЯ ГАЛЕРЕЯ ПЕРИСКОПА

" И менно так Перископ представлял себе апокалипсис. Военная база. Суетливо что-то ремонтируют техники с полосками на погонах, торопливо разносят бумаги младшие офицеры со скромными звездочками на плечах, степенно шествуют погруженные в стратегические раздумья носители высоких званий и больших звезд, непоколебимо стоит возле большой красной кнопки ОН, самый главный, великий, ответственный. И все продолжают нести смерть врагу, даже не подозревая, что сами уже давно мертвы. Полуис тлевшие мундиры, высохшие кости... мертвые воюют с живыми. Можно было долго гадать, что убило этих борцов за какие-то идеалы и защитников ч ьих-то интересов . И почему не до конца. Но Перископ не почувствовал в оживших мумиях героизма. Только тупую жажду убить все, что еще способно радоваться жизни, теплу и свету. Длинные коридоры, полные смерти и разложения . Оружие не защищает. Оно способно лишь нести смерть .