Текст книги "Файл №704. Биплан-призрак"
Автор книги: Виктор Точинов
Жанр:
Ужасы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)
Никто, кроме одного человека – Эбрахама Кэппула, в последние дни начавшего подозревать неладное, но ни слова не сказавшего будущему зятю.
И отец преградил путь дочери.
Трудно понять, чего он хотел больше: остановить дочь или сохранить исчезающие вместе с ней бриллианты. Но когда Эбрахам Кэппул от резкого толчка в грудь рухнул на землю, колье с лопнувшей застежкой оказалось в его руке.
Джудифь не замедлила свой бег. Неслась прямо в объятия выпрыгнувшего из «Мустанга» человека в кожаной куртке и кожаном летном шлеме. И, когда он уже подсаживал ее в кабину, рев работающего мотора перекрыли выстрелы.
Стрелял сам Джек Саллини – не расставшийся даже на собственной свадьбе с длинноствольным армейским «кольтом» модели 1917 года. Позже он утверждал, что целился исключительно в пилота – но многие разглядели красное пятно на ослепительно-белом платье невесты…
Стрелком Саллини оказался неплохим. Анри пошатнулся, с трудом устоял на ногах, привалившись к «Мустангу». И медленно стал сползать вниз. Саллини нажимал на спуск снова и снова… Что кричала Джудифь, протягивая руки сверху, из кабины, – никто не услышал. Но Анри Монлезье-Ружа слова любимой женщины поставили на ноги. С огромным трудом и с ее помощью он перевалился через борт кабины.
«Мустанг» начал разбег. Саллини, рыча, швырнул под ноги опустошенный кольт, вырвал пистолет у одного из своих присных, – те тоже достали оружие, но стрелять в сторону невесты шефа не решались…
Новые выстрелы взлету не помешали – короткоствольная игрушка на таком расстоянии, похоже, была бесполезной. Хотя на какое-то мгновение показалось, что биплан врежется в высокую ограду парка. Но шасси разминулось с потемневшими кирпичами в считанных дюймах – и вскоре шум двигателя стих вдали. И тогда все услышали крик Эбрахама Кэппула:
– Проклинаю! Проклинаю блудливую сучку! Вечно болтайся в небесах! Вечно! На земле, пока я жив, тебе места не будет!!!
Джек Саллини молчал. И нехорошо смотрел на несостоявшегося тестя.
11
Под конец рассказа звучному голосу профессора внимала чуть ли не половина гостей.
– И что? Чем все кончилось? – в несколько голосов стали спрашивать слушатели, когда профессор замолчал.
Монлезье-Луер пожал плечами.
– Тем и кончилось – биплан растаял в небе. Навсегда. Кэппул и Саллини искали Джудифь долго и старательно – а уж возможностей у этих людей хватало. Кстати, гангстер спас-таки отца сбежавшей невесты от разорения. В конце концов, колье никуда не делось… Подрастала младшая дочь Кэппула – четырнадцатилетняя Рахиль. Решили, что через пару лет Саллини женится на ней… Но и этому браку не суждено было состояться. В 1931 году «паккард» Джека, в котором ехал он сам, еще двое мужчин и три девицы, был изрешечен из нескольких «томпсонов», следовавший сзади «форд» с охраной – тоже. Никто не уцелел. А колье осталось в семье. И семьдесят с лишним лет хранилось под замком.
– Неужели и после смерти гангстера Джудифь не дала о себе знать? – спросил кто-то.
Историк покачал головой.
– Не дала. Самое странное, что биплан Анри Монлезье-Ружа нигде и никогда не приземлился, хотя искала место посадки целая объединенная армия гангстеров и детективов. Нигде и никогда не находили его обломков. Исчез. Растаял в небе… И ходят слухи, что проклятие Кэппула сбылось. Что «Мустанг» до сих пор кружит где-то над облаками – на манер «Летучего Голландца». Иногда снижается, ищет место для посадки – но никак не может приземлиться. Такая вот легенда Иллинойса… Причем не один раз люди видели по ночам низко летящий биплан с погашенными огнями. Впрочем, может быть, это простые совпадения… Самолеты в стиле «ретро» сейчас в моде…
Возможно, профессора еще долго терзали бы расспросами, но тут наконец-то произошло долгожданное событие: из особняка Кэппулов вынесли колье.
Сказав, что будут его демонстрировать в прозрачном сейфе, Лесли ничуть не преувеличил. Четверо мужчин с натугой вынесли закутанное в шелковое покрывало нечто пирамидальной формы, водрузили на край обширной террасы Кэппулов. Высотой пирамида оказалась примерно по плечо тащившим ее мужчинам, а стороны основания были около четырех футов каждая…
Гости выстроились чинным полукругом, оттесненные одетыми в штатское сотрудниками Лесли. Покрывало с гигантского ларца сдернул сам мистер Джошуа Кэппул. Толпа ахнула – в основном женскими голосами.
Лично я особых поводов для восторга не узрела. Ну да, бриллианты. Ну да, крупные… Но красоту этой вещи – узнав ее историю – я оценить просто не могла. И отвела взгляд от принесшей столько бед игрушки. Стала рассматривать ларец – весьма, на мой взгляд, примечательный. Наклонно сходящиеся стенки были сделаны из стекла толщиной не менее шести-семи дюймов, – не дающего, тем не менее, почти никаких искажений. Стыки стекол прикрывали, поднимаясь вверх по ребрам пирамиды, массивные узорчатые оковки. Они сходились на вершине, украшенной кольцом около полутора футов в диаметре, – выполненным в виде стилизованного венка из колосьев и каких-то листьев. Внутри, на металлическом основании, возвышался обтянутый бархатом постамент, – и уже на нем лежало колье Кэппулов.
– Этот ларец изготовили еще в 1889 году, когда колье собирались экспонировать на Всемирной выставке, – сообщил мне на ухо оказавшийся рядом Монлезье-Луер. – Та поездка сорвалась – Кэппулы и правительство так и не договорились, кто будет выплачивать немалые суммы, запрошенные страховыми компаниями. А вот теперь, видите, вещь пригодилась. Изготовители, кстати, клялись, что стекло выдержит с пяти шагов пулю сорок пятого калибра…
Интересно, подумала я, есть ли в истории двух кланов что-нибудь, не известное этому всезнайке?
Публика любовалась блеском бриллиантов с расстояния в десяток шагов, – ближе Лесли решил никого не подпускать (как он сам потом объяснял: не слишком даже понимал, от чего страхуется, просто повиновался смутным предчувствиям).
А возле ларца тем временем хлопотал Монлезье-Гренель, пропущенный сквозь оцепление. Мсье ювелир пристраивался с камерой и так, и этак, всё что-то ему не нравилось, что-то бликовало и не давало заснять колье во всей красе. По его просьбе дюжие парни, вытащившие ларец, дважды его переставляли и поворачивали. Наконец удовлетворенный мсье ювелир приник к видоискателю.
Но заснять ничего не успел.
Потому что небо неожиданно взорвалось ревом мотора.
12
Мне дважды довелось побывать под бомбежкой. Впервые – на Балканах, когда бомбардировщики миротворцев из НАТО в очередной раз немного промахнулись, и высокоточные бомбы стали падать в районе, где мне довелось участвовать в раскопках одного очень неприятного кладбища… Или не промахнулись, а просто кому-то очень не хотелось, чтобы мы это кладбище таки раскопали… Второй раз – в Гамильтонвилле, штат Мичиган, – хотя правительство и руководство ВВС до сих пор утверждают, что та бомбардировка была лишь плодом массовой галлюцинации.
В общем, опыт у меня имелся.
При виде пикирующего прямо на нас самолета надо было немедленно отскочить подальше от дома и залечь на землю, прикрыв голову руками. Вместо этого я – одна из немногих – осталась на ногах. И прекрасно рассмотрела пронесшийся буквально в двух десятках футов биплан.
Это был «Мустанг»!
Биплан-призрак!
Фюзеляж и плоскости зияли многочисленными дырами, клочья матерчатой обшивки болтались в потоке обтекающего воздуха. Казалось, с такими повреждениями самолет летать не может.
Но он летел! Я разглядела кожаную куртку и кожаный шлем склонившегося над штурвалом пилота. А за его спиной, в открытой двухместной кабине, я увидела…
СКЕЛЕТ В ЛОХМОТЬЯХ БЕЛОГО ПОДВЕНЕЧНОГО ПЛАТЬЯ!
Джудифь Кэппул вернулась!
Пораженная этим зрелищем, я не сразу поняла, что сквозь рев мотора слышу выстрелы. Повернулась – Фрэнк Лесли, широко расставив ноги и держа пистолет двумя руками, стрелял вслед биплану. И еще один человек нашел в себе силы что-то предпринять – ювелир провожал самолет объективом камеры.
Похоже, по крайней мере одна из пуль Фрэнка достигла цели, – за бипланом потянулся густой шлейф черного дыма. Пилота это не смутило. Выполнив разворот на малом радиусе, пошел на новый заход. История повторялась – один к одному.
Казалось, биплан летит прямо на нас, – и очень скоро врежется в террасу. Ювелир снимал, Лесли пытался вставить в пистолет новую обойму…
И тут биплан открыл огонь!
На крыльях расцвели ярко-желтые цветки, загрохотали пулеметные очереди. Я упала ничком и торопливо откатилась под прикрытие низенькой балюстрады. Лесли и ювелир тоже прекратили геройствовать. Через секунду по ушам с удесятеренной силой ударил рев двигателя, а по всему телу – воздушная волна. Я была уверена, что столкновение неизбежно, что сейчас грянет страшный взрыв, но самолет опять пронесся мимо – казалось, в полуфуте над моей головой. Пулеметы смолкли. Терраса и прилегающая лужайка окутались облаком удушливого черного дыма. Надрывно кашляя, я пыталась хоть что-то разглядеть сквозь эту пелену… Тщетно.
Звук мотора смолкал вдали – но куда улетел биплан, я не заметила…
Через несколько минут отвратительное облако рассеялось. Потрясенные люди поднимались на ноги, не очень понимая, свидетелями чего им довелось стать…
Несмотря на плотный пулеметный огонь, убитых и раненых не было видно. Но…
Но не было видно и кое-чего еще…
Возвышение на террасе, где находился ларец, опустело. Колье Кэппулов исчезло.
Тишина стояла мертвая.
Потом я услышала громкий визгливый голос и обернулась. Коротышка-жених тряс тестя за грудки и вопил:
– Где колье???!!! Где колье, старый козел???!!! На хрена мне сдалась твоя тощая селедка!!! Где колье, я тебя спрашиваю???!!!
13
Прошло два дня.
Страсти немного улеглись, ошарашенные гости разъехались. Старый Кэппул примирился с зятем, а тот – с исчезновением колье. А может, ни с чем они так и не примирились, – но публичных разборок больше не устраивали.
Все эти дни шла напряженная работа – и итоги ее подводились на состоявшемся в кабинете Лесли совещании. Кроме хозяина кабинета, присутствовали я и Кеннеди. Обмену мнениями предшествовал просмотр короткого любительского видеофильма – уже третий просмотр за минувшие двое суток.
Снимавшая фильм камера была направлена вверх – и сейчас на экране мы видели лишь белесое, затянутое низкой облачностью небо. Еще – верхушки деревьев в парке Кэппулов. Камера поворачивалась толчками – изображение на экране дергалось, на мгновение в кадр попали шпили стилизованных башенок, украшавших дом Кэппулов, потом снова по экрану поплыло небо. Потом обзор перекрыла широченная спина Лесли, – впрочем, быстро исчезнувшая. Потом навстречу объективу понеслись каменные плиты террасы. Потом фильм кончился.
Биплана-призрака на экране не было!
Сейчас нас это не удивляло – но при первом просмотре, скажу честно, все оказались шокированы.
– Эксперты проверили вашу версию, доктор Блэкмор, – сказал Фрэнк. – Должен вас разочаровать. Камера у ювелира была достаточна широкофокусная – и хотя бы краешек биплана на экране оказался бы… Если, конечно, он летел именно там, где нам всем виделось, – слышал я кое-что про штучки с небесными рефракциями-дифракциями, когда самолеты и корабли вдруг видят за сотни миль от их истинного положения…
Судя по тону, сам Лесли подобное предположение всерьез не рассматривал. Он продолжил:
– То есть ваше предположение о том, что Монлезье-Гренель специально отводил камеру в сторону, отпадает. Проверена и вторая ваша версия – что первую часть фильма, то есть пустое небо, он снял до появления самолета-призрака. Так вот, освещенность дома и деревьев полностью соответствует пяти часам вечера, плюс-минус пятнадцать минут, – то есть времени появления биплана. В течении пятнадцати предыдущих минут ювелир пустое небо не снимал, все время оставался на виду… Потом камера разбилась. А накануне Монлезье-Гренель был еще дома, в Новом Орлеане. Вы вернулись оттуда – что-нибудь сумели раскопать?
– Ничего существенного, – созналась я. – Версия с тайным приездом ювелира сюда – именно для съемки чистого неба – отпадает. Из Луизианы он не уезжал… Все его связи и контакты взяты под плотнейший контроль. Начальник тамошней полиции знает о назначенной страховыми компаниями премии – и клянется, что не даст ювелиру продать колье, если за этой историей все же стоит именно он.
Страховые компании назначили за находку колье круглую сумму в семь миллионов долларов, – иначе им пришлось бы выплатить Кэппулам куда более крупную сумму. Но – основанную на предыдущей, двадцатилетней давности, оценке драгоценности, – и по меньшей мере вдвое меньшую нынешней стоимости колье. Короче говоря, в розыске пропавших бриллиантов были заинтересованы все. Кроме, разумеется, похитителей.
Мы с Кеннеди и Лесли, недолго думая, договорились образовать некий триумвират – нести всю раздобытую информацию в общую копилку и разделить призовую сумму поровну, на троих. Конкурентов у нас хватало – но в случае успеха маячила перспектива навсегда избавиться от поисков всяких собачек всяких миссис Баскер…
– Вот видите… – сказал Фрэнк. – Я и сам понимаю, доктор Блэкмор, что возня Гренеля с ларцом перед самым похищением выглядит чертовски подозрительной. Но, похоже, это действительно совпадение. Ювелир просто придавал наиболее выигрышный ракурс украшению…
«И при этом разворачивал кольцо на вершине ларца, чтобы его легко мог подхватить каким-нибудь крюком биплан-призрак», – добавила я про себя, упрямо поджав губы. От своих подозрений в адрес Монлезье-Гренеля я отказываться не собиралась.
– Мы все говорим не о том, – сказал Кеннеди. – Мы цепляемся за отдельные – понятные нам – узелки проблемы. И не желаем признать простой и очевидной вещи. А именно: на глазах у нас, у троих профессионалов, произошло преступление; а мы так и не можем объяснить, пусть даже в виде версии, как его совершили.
– Ну почему же… – попытался было протестовать Фрэнк. Кеннеди перебил:
– А вы попробуйте, попробуйте сформулировать коротко и четко, что именно мы увидели в день бракосочетания Джезебелль Кэппул и Алена Монлезье.
Лесли попробовал:
– Мы увидели, как летательный аппарат, по внешним признакам предположительно классифицируемый как биплан 1910-х годов выпуска, атаковал особняк Кэппулов и собравшихся в нем гостей, и после пулеметного обстрела, под прикрытием дымовой завесы, неизвестным способом произвел изъятие принадлежавшей семейству Кэппулов уникальной драгоценности – вероятно, на лету подцепив крюком ларец с означенной драгоценностью, при этом в кабине биплана были замечены человеческие останки в последней стадии разложения, по некоторым признакам могущие принадлежать исчезнувшей семьдесят три года назад Джудифь Кэппул.
Выдав эту сложноподчиненную конструкцию, Фрэнк К. Лесли гордо посмотрел на Кеннеди. Тот с иронией процитировал:
– Предположительно… неизвестным способом… вероятно… НЕВЕРОЯТНО – вот какое слово подходит тут больше всего! То, что мы видели – невероятно! Не бывает! Среди гостей присутствовал Уильям К. Стаут из Айовы – человек, тридцать пять лет занимающийся в качестве хобби полетами на малых самолетах. Можно сказать – эксперт. Он утверждает: самолет, поврежденный как тот, что мы видели, – потерявший сорок процентов обшивки – лететь не сможет! НЕ СМОЖЕТ! Не хватит подъемной силы крыльев… И выполнить подобный маневр – пройти на минимальной высоте впритирку со стеной дома – тоже НЕ СМОЖЕТ! Даже с не поврежденными плоскостями – не сможет! Между стеной дома и самолетом возникнет зона сильнейшей турбулентности, он неизбежно провалится, или даст крен – без какого-либо запаса высоты столкновение с землей неизбежно. Я не говорю уже о том, что реальные бипланы – даже 1910-х годов выпуска – на видеопленке обычно запечатлеваются. А пулеметы… Вы нашли хоть одну пулю, Фрэнк?
– Ни одной. Наверняка там были холостые патроны.
– А гильзы? Хоть одну гильзу вы нашли? У холостых патронов гильзы все же имеются.
Лесли молча покачал головой.
Мне всё стало понятно. Кеннеди оседлал любимого конька – вспомнил юность золотую и работу в отделе паранормальных явлений ФБР… Сейчас выдаст какую-нибудь парадоксально-ахинейную теорию о возможности существования кораблей-призраков, автомобилей-призраков, паровозов-призраков и бипланов-призраков. И мы с Лесли будем прекрасно понимать, что все это полнейшая ерунда, но не сможем сдвинуть упершегося рогом Кеннеди с его бредовой позиции. Причем, что самое странное, – тридцать шансов из ста, что фантазии Кеннеди в конце концов окажутся недалеки от истины…
– Вы хотите сказать, мистер Кеннеди, – осторожно начал Лесли, – что мы имели дело с явлением потусторонним? Или, выражаясь более наукообразно, – паранормальным? Говоря прямо, вы склонны допустить, что Джудифь Кэппул действительно всё это время болталась над облаками со своим любовником – а теперь воспользовалась оказией, чтобы вернуть себе колье?
– Вокруг нас имеется масса явлений паранормальных и с научной точки зрения совершенно необъяснимых, – просветил его Кеннеди. – Очевидных явлений, каждодневно наблюдаемых. Обычный жужжащий над лугом шмель с точки зрения физики и аэродинамики куда более невозможное существо, чем реликтовый лох-несский плезиозавр или снежный человек. Не может шмель летать! Не может, и всё! Наука не допускает! А шаровая молния? Никто отчего-то не сомневается в ее существовании. Между тем все попытки создать столь длительное время существующий сгусток плазмы, или хотя бы просчитать его модель…
Всё это я слышала много раз. И поэтому сразу же отключила слуховые рецепторы. Пусть Кеннеди выговорится, на данную тему лучше с ним не спорить… Стала размышлять, как же все-таки зацепить скользкого и хитрого Монлезье-Гренеля. Я никак не желала признать, что моя интуиция дала сбой. По классификации Юнга я отношусь к интуитивным логикам – и недаром «интуиция» стоит в этом сочетании на первом месте… Ну почему, почему при виде этого козлобородого старичка в моем подсознании зазвенел сигнал тревоги?
Тут в разглагольствованиях Кеннеди я выделила интересное слово: «хрономаятник». И сразу начала слушать внимательно. Эффект хрономаятника – вполне реально и серьезно. До сих пор где-то в Северном море болтается «эсминец-призрак», ставший жертвой этого эффекта, – выныривая и исчезая в совершенно непредсказуемых временах. А где-то между временем и пространством летят два десятка бомбардировщиков В-24, взлетевших еще в 1945 году, и неизвестно, когда и где им суждено приземлиться…
Фрэнк К. Лесли выслушал объяснения Кеннеди о проявлениях эффекта хрономаятника (природа его оставалась тайной за семью печатями) и резюмировал коротко:
– Ерунда. Не тот случай. Даже если предположить, что биплан Монлезье-Ружа действительно попал в какой-то загадочный хронокатаклизм, все равно концы с концами не сходятся. Почему пассажир биплана умер и истлел до скелета – а пилот остался вполне дееспособен? Почему разрушившийся до такой степени самолет способен летать? Почему, вынырнув в нашем времени, пилот ни с того, ни с сего начал охоту за колье? И самое главное – как он с борта биплана-призрака разослал ювелирам предложения о покупке партии бриллиантов?
И тут Кеннеди весьма меня удивил. Он, способный часами упорно отстаивать свои параноидальные идеи, кротко согласился:
– Да, действительно, похоже, с этой версией я поспешил.
Лесли не стал трубить победу и добивать моего коллегу, признавшего поражение. Вместо этого сказал:
– А вот у меня появилась куда более реальная версия. Вернее – куда более реальный подозреваемый.
Выдержав эффектную паузу, Лесли объяснил:
– Можно провести несложную экстраполяцию. Попытаться вычислить способности, знания и умения человека, бывшего организатором акции, – исходя из того, как она проведена. Так вот, мне кажется, этот человек, во-первых, кто-то из своих, отлично знающий и летописи обоих кланов, и устные свидетельства – в том числе историю колье Кэппулов, – и державший в руках если не само украшение, то подробное его описание, оставленное человеком, хорошо знакомым с этими бриллиантами. Кстати, характерный штрих: один из нью-йоркских ювелиров сказал мне, что камни в том самом коммерческом предложении, как ему показалось, были описаны в несколько архаичном стиле. Примерно так бы мог описать их кто-либо в конце девятнадцатого – начале двадцатого века, некоторые из употребленных терминов сейчас уже практически вышли из обихода.
Мне стало ясно, к чему клонит Фрэнк. Вернее – к кому.
– Во-вторых, этот человек прекрасно знаком с легендой о биплане-призраке. С легендой, отнюдь не имеющей столь широкую известность, как схожие истории о «Летучем Голландце» или «Гессенском кавалеристе» [19]19
«Гессенский кавалерист» – персонаж старинной новоанглийской легенды, более известный российским читателям и зрителям как «Всадник без головы».
[Закрыть]. В-третьих, он должен иметь знакомства среди пилотов малой авиации. Причем среди пилотов экстра-класса. Такие люди зачастую совершают то, что кажется не представимым для заурядных летчиков. Вспомните авиаторов, пролетавших между опорами мостов, втискиваясь в проем, что был всего-то на пять-шесть футов шире, чем размах крыльев их машин. А что касается того, что самолет не мог лететь с настолько разрушенной обшивкой – то тут на помощь могли прийти достижения современной техники. Например: если поставить на такой «призрак» вместо штатного двигателя в полторы сотни лошадиных сил втрое более мощный – вполне возможно, что получившийся гибрид покажет неплохие летные качества… Вывод прост. У нас есть на примете человек, удовлетворяющий первым двум критериям из трех. Если нащупать ниточку, ведущую от него к авиаторам-асам, то… – Лесли сделал многозначительную паузу.
– Профессор Монлезье-Луер? – хором спросили мы с Кеннеди. Версия, что почтенный профессор – организатор самого дерзкого и удивительного ограбления на моей памяти, казалось натянутой. Хотя… кто знает, как могли проявиться в нем гены авантюристов-Монлезье…
– Он самый, – утвердительно кивнул Фрэнк. – Думаю, он раскопал пылящееся в каком-нибудь архиве описание колье Кэппулов – сделанное, очевидно, кем-то из стародавних оценщиков. Прикинул, сколько могут стоить нынче такие камешки, – и не устоял перед громадной суммой. Нашел себе сообщника – первоклассного пилота.
– Точно, – вспомнила я. – Профессор знал, по-моему, всё о стеклянном супер-ларце, больше века пролежавшем без дела у Кэппулов. Мог предположить, что мистер Джошуа не станет заказывать новое хранилище, но выставит колье именно в этом.
– Вот-вот, – подхватил Лесли. – И одна конструктивная особенность – большое кольцо наверху ларца – подсказала ему остальные детали плана, густо замешанного на глубоком знании истории. Короче говоря – с сегодняшнего вечера профессор будет под негласным наблюдением. Он, кстати, никуда не уехал – остановился в Вест-Кемпье, якобы хочет поработать с тамошними архивами. Придется моим ребятам охотиться на чужой территории, ну да не беда. Арестовывать Луера смысла нет, хорошее знание истории криминалом не является. Но чует мое сердце – никак не должен он надолго выпускать из виду сообщника и колье. За такие деньги и святой оскоромится…
– Хорошо, – сказал Кеннеди. – Займитесь плотно профессором. А мы со Элис попробуем распутать клубок, потянув за другой конец нити. Займемся самолетом и пилотами-асами. Не думаю, что в Штатах так уж много людей, способных на подобные фокусы. Если ваши выкладки верны, Фрэнк, то где-то на середине пути мы непременно встретимся.
И он обратился уже ко мне:
– Ты не хочешь вместе со мной нанести визит одному своему знакомому?
– Какому?
– Самолетному Герцогу. Он, по-моему, обитает где-то здесь, в Иллинойсе.
Кеннеди, как выяснилось, не забыл великого знатока истории авиации, весьма помогшего нам в деле «Либерейторов». Мне и самой хотелось бы вновь встретиться со стариком, но…
– Нет, Кеннеди, – сказала я с крайне многозначительным видом. – У меня другие планы. Но все его координаты я тебе дам.
Кеннеди посмотрел на меня удивленно, но ничего не стал выспрашивать. А я ничего не стала объяснять. Незачем тратить время, объясняя этим скептикам, что интуиция толкает и толкает меня на след совсем другого человека – ювелира Монлезье-Гренеля.
14
– К чему весь этот цирк, Кеннеди? – спросила я, когда мы покинули здание муниципальной полиции Ост-Кемпена. – К чему все рассуждения о шмелях, шаровых молниях и хрономаятниках? Ты ведь не верил своим словам о том, что колье похищено действительно тем самым бипланом.
– Не верил, – согласился Кеннеди. – Я, как выражался один мой знакомый, проверял Лесли на вшивость.
– Проверил? Каковы результаты?
– Педикулез не обнаружен, госпожа доктор! – отрапортовал Кеннеди тоном бравого санитара. – Я просто подумал: а почему, собственно, все наши версии замыкаются на клан Монлезье? У Фрэнка, допустим, такому направлению поиска способствует буква «К» между именем и фамилией. Ты тоже на свадьбе общалась исключительно с Монлезье – и, вполне естественно, работаешь с известными тебе людьми и фактами. Я же для разнообразия решил поискать потенциальных похитителей среди клана Кэппулов.
– Нашел?
– Понял одно: идеальное сочетание мотивов и возможностей для хищения колье было у тандема «Лесли – Джошуа Кэппул». Посуди сама: все, что знает о колье и биплане-призраке профессор Монлезье-Луер, знает Кэппул-отец. Послания к ювелирам – для отвода глаз. Кэппулу продавать колье незачем! Он выцарапал бриллианты у душеприказчиков Ревекки, не позволявших ему продать или заложить драгоценность, – раз. Получит огромную сумму от страховых компаний, – два. Оставит с носом всех Монлезье и зятя, – три. Потом, не торопясь, может много лет продавать бриллианты аккуратно, по одному, – четыре. Или владеть колье тайно, любуясь им по ночам в запертой комнате, – пять.
Говоря все это, Кеннеди по давней привычке загибал пальцы на правой руке. Продемонстрировал мне получившийся в результате кулак и спросил:
– Убедительно?
– Убедительно, – согласилась я. – Но бездоказательно. А в чем тебе видится роль Лесли?
– Главная его задача при подобном раскладе: продумать всю систему охраны так, чтобы драгоценность была защищена от всего – кроме атаки биплана-призрака. Поскольку могли объявиться и другие охотники за бриллиантами. Вторая задача: постараться толкнуть расследование на потусторонний и мистический путь – иначе не стоило затевать всю свистопляску со скелетом в свадебном платье и драной обшивкой. И фальсифицировать кассету ювелира легко и просто мог как раз Лесли – именно он забрал ее из разбитой камеры.
– Красивая версия, – одобрила я. – Изящная. Ни одного прокола в логике. Вот только абсолютно не сочетается с дальнейшими действиями Фрэнка.
– В том-то и беда… – погрустнел Кеннеди. – Лесли никак не отреагировал на все мои потусторонние подачи. Твердо стоял на материалистических позициях. А без него, в одиночку, Кэппул не смог бы ничего. Жаль… Такая красивая была версия…
Вот так-то, мистер Великий Сыщик. Это только в романах ваши коллеги выстраивают с лету блестящую дедукцию – а потом на них со всех сторон сыплются подтверждающие ее улики.
15
Кеннеди отправился во владения Самолетного Герцога (возвращаться ему, по всему судя, придется уже глубокой ночью). А я неторопливо катила по Ост-Кемпену и размышляла, какой бы изыскать способ, чтобы забраться в базы данных ФБР. Моей вконец отбившейся от рук интуиции отчего-то втемяшилось, что ювелир Монлезье-Гренель показался мне подозрительным именно потому, что где-то и когда-то он промелькнул в одном из дел, связанных с прежней моей работой. Я мысленно перебирала знакомых хакеров, и…
И резко нажала на тормоз. Вышла из машины, подошла к столь заинтересовавшей меня витрине магазинчика, принадлежавшего, если верить вывеске, компании «Медиум, инк.».
Судя по витрине, сия торговая точка специализировалась на медицинских товарах – и весьма специфичных. Витрину украшали всевозможные муляжи деталей человеческого тела: кисть руки, брюшная полость в разрезе, наполовину вскрытый пластмассовый череп, демонстрирующий одно полушарие мозга… Короче говоря, пособия для изучающих медицину, неплохо мне знакомые. Центральное место в экспозиции занимала огромная розовая задница из какого-то мягкого пластика – табличка рядом извещала, что это тренажер, позволяющий младшему медицинскому составу получить «навыки инъекций, спринцеваний и постановки клизм»…
Но заинтересовало меня не это. В углу витрины стоял скелет. С максимальной точностью выполненный муляж скелета в натуральную величину.
– В каком смысле вас интересуют скелеты? – спросил молодой менеджер «Медиума». Бэйдж на его груди извещал, что ни к Кэппулам, ни к Монлезье он отношения не имеет, что изрядно меня порадовало. Эти два семейства успели мне порядком надоесть.
– Вы хотите приобрести пластмассовый муляж скелета? – выспрашивал тем временем менеджер. – Пожалуйста, цена – одна тысяча триста долларов. За два и больше – скидка десять процентов. За десять и больше – пятнадцать процентов. Или вас интересует настоящий, подлинный скелет? Это обойдется в несколько раз дороже, и придется подождать, пока его доставят с центрального склада. Или, – тут менеджер понизил голос до заговорщицкого шепота, – мисс желает продать скелет? Свой скелет?
Он окинул меня профессиональным взором. Фигуральное выражение «раздевает взглядом» часто применяют к мужчинам. Но этот на вид приличный юноша меня взглядом явно свежевал, потрошил, вываривал и очищал кости от остатков хрящей и мышечной ткани… Меня передернуло.
Торопливо я заверила его, что продавать корпорации «Медиум» свои будущие останки не собираюсь. Что меня всего лишь интересуют покупатели скелетов и их муляжей, – и не медицинские колледжи и клиники, но частные лица.
Менеджер казался разочарованным. Очевидно, мои косточки чем-то приглянулись этому некрофилу. И, похоже, он не оставил надежд уговорить меня расстаться за разумную сумму с ненужной в загробной жизни обузой. Перспектива долгого ожидания настойчивого юношу не смущала: фирма «Медиум» фактическим является монополистом в этом узком секторе медицинского рынка, существует почти две сотни лет и уж как-нибудь потерпит пару десятилетий… Хотя – тут лицо менеджера осветила тайная надежда – хотя если за мной числится какая-либо неизлечимая смертельная болезнь, то сумма гонорара может вырасти, значительно вырасти…
Хороший детектив умеет все повернуть на пользу делу. Даже такой нестандартный интерес к своей особе. Прикрывая отвращение милой улыбкой, я намекнула, что предложение меня заинтересовало. Более того, дала понять, что работа у меня более чем рискованная, что судмедэксперт имеет возможность в любой момент подхватить какой-нибудь редкий смертоносный вирус. Но вместо увеличенного гонорара меня интересуют данные по продажам скелетов и их муляжей во всех раскиданных по Штатам магазинчикам «Медиума» за последние четыре месяца (именно четыре месяца назад было объявлено о грядущей свадьбе; едва ли хитроумный план родился на свет раньше этого срока).