Текст книги "Биография отца Бешеного"

Автор книги: Виктор Доценко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Этот раз не был исключением: первым в пляс пустился отец. Он плясал самозабвенно, в глубокую присядку, затем остановился перед мамой, вызывая ее на танец. Уговаривать долго не пришлось: мама плавно выплыла на середину комнаты и, грациозно взмахивая руками, приняла вызов супруга. В этот момент ее лицо было таким одухотворенным, словно на нее снизошла Божья благодать.

В этот момент я почувствовал на себе чей-то взгляд. Повернувшись, я увидел, что на меня как-то странно смотрит мамина подруга.

Ее звали, как и грузинскую царицу, Тамара. Собственно говоря, это имя очень шло ей: она была симпатичная жгучая брюнетка с изящными благородными чертами лица и тонкой талией, которую подчеркивала пышная грудь. А ее длинные стройные ножки, и соблазнительные бедра, едва прикрытые коротенькой юбчонкой, магнитом притягивали к себе мой взор…

Через некоторое время сидевшая на диване Тамара, словно нечаянно, чуть раздвинула ноги, и я узрел то место, где заканчивались чулки, а еще выше я вдруг заметил краешек белых трусиков, притягивающий мой взор. Адреналин буквально выплеснулся в мою кровь, и она в точном смысле ударила мне в голову. Мне показалось, что мое лицо загорелось от внутреннего жара, охватившего все мое тело. Как будто невзначай ножки раздвинулись еще шире, и я поднял глаза на Тамару и…

О Боже! Она смотрела на меня в упор и чуть лукаво усмехалась. Мне захотелось провалиться сквозь землю от стыда, выбежать вон из комнаты. Я ощутил себя вором, застигнутым на месте преступления. Я поглядел на маму, на тетю Валю, но они о чем-то увлеченно беседовали, а отец что-то пьяно мурлыкал себе под нос, уставившись в телевизор. Исподтишка я скосил глаза на Тамару, но она как ни в чем не бывало подключилась к разговору, а ее колени оказались незаметно сдвинуты. Я пребывал в растерянности: неужели мне чудилось, что Тамара засекла мои взгляды, или она просто играет со мной?..

Когда веселье закончилось и мамина сестра ушла, Тамара спросила маму, нельзя ли ей остаться, поскольку поздно, а добираться далеко: впоследствии я узнал, что Тамара жила в пяти минутах ходьбы от нас. Как бы то ни было, но ей постелили в нашей комнате, на нашей с Санькой кровати, мне же досталась раскладушка, поставленная напротив.

Вскоре все звуки в комнате родителей стихли, – «новорожденные» благополучно уснули. А ко мне сон не шел, я беспокойно ворочался, поскрипывая своим ложем. Я не понимал, что со мною творится, но почему-то изо всех сил отгонял мысли о ТОЙ, что лежала в двух шагах. Хотя, признаюсь, мне это плохо удавалось: едва я прикрывал глаза, как передо мною появлялись то ее высокая грудь, то округлые колени, то белые трусики, от которых я недавно не мог оторвать взгляда…

От этих видений мой приятель дал о себе знать и так напрягся от охватившего меня какого-то удивительного чувства, что мне стало немного больно. Мне нестерпимо захотелось встать, подкрасться к кровати и осторожно, чтобы ее не разбудить, прикоснуться к Тамариной коже…

Одна только мысль о том, что я прикасаюсь к ее руке, ноге, а может, и более интимному месту, приводила меня в трепет, и все тело била дрожь. С трудом сдерживая дыхание, я прислушался, пытаясь определить, спит она или нет.

– Витюша, принеси, пожалуйста, попить, – спокойно, словно уверенная на все сто, что я не сплю, а только и жду ее просьбы, тихо и томно попросила Тамара.

Для меня эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. Я молча встал, сходил на кухню, налил из-под крана воды и подошел к кровати. Протянул стакан, и моя рука предательски задрожала от охватившего меня волнения.

– Тебе холодно, мой мальчик?

У меня так пересохло во рту, что я не мог выдавить из себя ни одного звука, не то что слова.

– Иди ко мне: я тебя погрею… – тихо предложила Тамара, потом поставила стакан на пол и потянула меня за руку.

Я скользнул под одеяло и обнаружил, что Тамара совершенно голая.

– Ты так забавно дрожишь… – прошептала она мне на ухо, потом откинула одеяло, повернула меня на спину и провела своим влажным язычком по моей груди и животу, тем временем уверенно и бесстыдно стягивая с меня трусы. – Смотри-ка, твой мальчик уже готов к подвигам! Он такой большой! Не думала, что под твоими брюками скрывается такая прелесть…

Она притронулась к нему пальчиками, чуть погладила, и мои мышцы напряглись так, что казалось, они окончательно одеревенели и я не смогу пошевелить ни рукой, ни ногой. Тамара легла на спину, раздвинула пошире свои стройные ножки и томно прошептала:

– Иди ко мне, мой мальчик…

Я, как солдат, услыхавший приказ командира, послушно взобрался на Тамару, ее нежная, но уверенная рука ткнула меня в затылок, словно придавая направление, и я впился губами в ее обольстительную грудь, а мой приятель начал тыкаться, как отбойный молоток шахтера, пытаясь прорубить вход в ее прекрасное лоно…

Если не считать разговоров с приятелями и моего печального первого опыта, иных познаний у меня не было, и мой приятель никак не мог отыскать правильный путь. Чувствуя, что все мои попытки тщетны, Тамара прошептала:

– Давай я тебе помогу, мой милый мальчик…

Она уверенно обхватила моего дружка своими длинными пальчиками и дала ему нужное направление. В этот момент мой приятель напоминал испуганного щенка, который долго метался в потемках в поисках выхода, а когда наконец увидел свет, с визгом устремился вперед, боясь, что проход вдруг закроется и он снова окажется в темноте.

Неожиданная боль пронзила моего дружка: мне показалось, что его окатили кипятком. Я вскрикнул, и из меня бурными толчками что-то начало выплескиваться.

– Что из меня льется? – немного испуганно спросил я.

– Так положено природой, мой мальчик: это твой любовный нектар! Дурашка ты еще! – ласково прошептала Тамара.

Ее нежные руки успокаивающе поглаживали мою спину, плечи, ягодицы, и когда мой приятель наконец бессильно обмяк, Тамара опять повернула меня на спину и, не прекращая гладить мою грудь, спросила:

– Это у тебя было в первый раз?

– Почти… – проговорил я, радуясь, что в комнате достаточно темно и нельзя разглядеть, как я покраснел.

– Почти? – усмехнулась Тамара. – Рассказывай…

Она настаивала, пока я не сдался. Выслушав мою «печальную повесть», Тамара так рассмеялась, что мне пришлось успокаивать ее: я боялся, что проснутся мои предки.

– Томчик, скажи, почему мне было так больно? – спросил я.

– Потому что в первый раз… Знаешь, девчонкам в первый раз бывает еще больнее, иногда до крови… Дело в том, что плоть на твоем мальчике впервые оголилась в возбужденном состоянии, а это болезненно…

– Тебе хорошо со мной?

– Очень, но… – Она сделала паузу.

– Договаривай! – настаивал я.

– Дело в том, что ты излил нектар, а я пока нет…

– Что же делать? – растерялся я.

– Как что? Продолжать… – не раздумывая, ответила Тамара.

– А вдруг опять будет больно?

– Не будет, милый…

Она оказалась права: если и была боль, то она, очевидно, перекрывалась тем удовольствием, которое я получал…

Мы договорились встретиться на следующий день. Ровно в одиннадцать вечера я должен буду подойти к дверям ее квартиры и она меня впустит: она жила с соседями и была, как и наш Эдик, квартиранткой.

С трудом дождавшись назначенного времени, я подошел к двери, и она тут же открылась: на пороге стояла Тамара, одетая в плащ.

«Ничего не понимаю, – промелькнуло в моем мозгу. – Мы разве гулять пойдем?»

К счастью, мое недоумение было быстро рассеяно: Тамара втянула меня внутрь, закрыла дверь и провела в свою уютную комнату с огромной кушеткой. Заперев дверь комнаты, она скинула плащ и оказалась совершенно голой. Это было так красиво, а ее тело виделось мне вершиной совершенства, и я, почти как взрослый, жадно и ненасытно набросился на нее…

Мы встречались почти каждый день, используя любую возможность, а месяца через четыре я уединился с мамой в нашей детской комнате и торжественно объявил ей:

– Мама, я хочу жениться!

– Что-о-о? – Мама явно не знала, смеяться ей или плакать.

– Я хочу жениться! – твердо повторил я.

– Та-а-ак… – протянула она. – И на ком же?

– На Тамаре! Мы с ней встречаемся с твоего дня рождения, и мы любим друг друга…

– Ты в своем уме, сынок? Она же ровно вдвое старше тебя! Выкинь из головы эту глупость!

– Это не важно! Как ты не понимаешь: мы же любим друг друга! – Я едва не заплакал от невнимания к моему серьезному чувству.

– Хорошо, я согласна! – перестала возражать мама.

– Согласна? – не поверил я своим ушам.

– Конечно. – Она пожала плечами. – Но при одном условии…

– Принимаю любое! – подхватил я, безмерно радуясь легкой победе.

– Ты закончишь школу, и если вы будете продолжать любить друг друга, то поженитесь…

– Но это же целых три года ждать?!! – ужаснулся я такой длительной отсрочке своего счастья.

– Ничего, если любите друг друга, как ты говоришь, то подождете…

Какая же у меня мудрая мама! Я вдруг на миг представил, что сейчас рядом со мною живет шестидесятисемилетняя женщина, моя жена.

Бр-р! Как жаль, что человечество не изобрело эликсир вечной молодости! Тамара действительно была очень красива!

Не знаю, о чем с ней говорила мама, но вскоре Тамара объявила мне:

– Милый Витюша, мне было очень хорошо проводить с тобой время, но… Не обижайся, пожалуйста, ко мне вернулся мой муж, и я решила принять его…

Не знаю, было ли это правдой, но вскоре Тамара уехала в другой город, и более я ее не видел…

Так закончился мой первый серьезный любовный опыт, и я всегда буду благодарен Тамаре за то, что она заставила меня поверить в свои силы, научила меня разнообразным сексуальным играм.

Мне кажется, что в старые времена родители поступали весьма мудро, когда приглашали к своему достигнувшему зрелости отпрыску опытную женщину, которая обучала парня премудростям секса…

И чтобы завершить эту историю… Честно говоря, мне интересно было бы встреться с Тамарой и узнать, как сложилась ее дальнейшая жизнь…

Моя активная интимная жизнь не только не помешала моим спортивным успехам, а похоже, и помогла: на очередных соревнованиях я стал чемпионом Омска среди школьников.

В это время ко мне стал проявлять особый интерес один парень, который был старше меня лет на восемь – десять. Скорее всего потому, что вокруг меня, как и вокруг него, всегда была веселая компания ребят, которые все были гораздо старше меня и уже работали.

Я не знал его имени: все звали его по прозвищу – Дикой. Это прозвище он получил за свою прическу. Помните, я описывал свой «кок» – последний в то время писк моды, которую несли в массы так называемые стиляги. Замечу, что у Дикого был самый высокий и пышный в городе «кок», ну точно под Элвиса Престли, да и сам он был чем-то похож на американского певца.

Дикой был оснащен всеми обязательными атрибутами завзятого стиляги: ботинки на платформе, цветастый пиджак, яркий, с каким-нибудь вычурным рисунком в виде обезьяны, полуголой девушки или пальмы галстук и, конечно же, длинный ноготь на мизинце. А еще Дикой выделялся пружинистой, как бы танцующей походкой.

Позднее его образ, под тем же прозвищем Дикой, вошел в мою повесть «Жизнь продолжается…».

Узнав, что я стал чемпионом города, Дикой предложил это дело отметить, и все одобрительно загалдели.

– Но… дело в том… – смущенно заговорил я, – дело в том, что у меня плохо с «бабками». – Я развел руками.

– Откуда у школьника могут быть деньги? – усмехнулся тощий Николай. – Разве только на школьных завтраках сэкономил…

– А чемпион и не должен платить! – вступился за меня Дикой.

– Конечно, – поддержал крепыш по имени Костя, – давайте сбросимся! Кто за?

– К сожалению, мы – пас, дежурим сегодня в ночную! – с огорчением вздохнули братья-близнецы Беловы.

– Значит, нас четверо! – подвел итог Дикой. – За вами – кир, за мной – чувихи, хата и что-нибудь зажевать…

Для тех, кто не знает или позабыл: слово «кир» означало в то время алкоголь, чувихи – женский пол, а хата – дом или квартира, а иногда и камера…

Когда мы втроем с сумками, набитыми бутылками водки, пришли по названному Диким адресу, он и открыл нам дверь:

– Чувихи – высший класс! – подмигнул он. – Маленькая – моя, – прошептал он.

В комнате имелось четыре особы женского пола. Две из них были родными сестрами и хозяйками этой двухкомнатной квартиры. Третья была их подругой. Им было примерно лет по двадцать пять, и они не блистали особой красотой, хотя и уродинами их нельзя было назвать: то есть, как говорится, крепкий середняк.

Четвертой была очень молоденькая, примерно моего возраста, девушка. Ее черные волосы были коротко подстрижены, и если бы не развитый бюст и красивые тонкие черты лица, то ее вполне можно было принять за мальчишку.

– Представляю вам виновника торжества! – театрально воскликнул Дикой. – Чемпион Омска и его окрестностей – Виктор Доценко! Автографы в порядке живой очереди!

Ребята выставили из сумок водку на стол, на котором, кроме огромной кастрюли с квашеной капустой и двух буханок черного хлеба, другого «зажевать», вопреки намерениям Дикого, не оказалось. Одна из сестер, Вера, принесла огромные пиалы.

– В прошлый раз все рюмки побили, осталась только такая посуда, – пояснила она и деловито принялась разливать водку.

– Мне – чисто символически! – попросил я и смущенно добавил: – У меня через два дня отборочные соревнования…

– Да брось ты ломаться, пожалуйста, – дернул меня за рукав Дикой и шепотом добавил: – Глядя на тебя, и девчонки пить откажутся…

– Может, тебе лучше кефирчику принести? – съязвила Вера.

– Ничего, Витюша, придешь домой, как следует пропаришься в ванной, и все как рукой снимет! – заверил меня Костик.

Перехватив ехидный взгляд сестер, я взял полуторастакановую пиалу в руки.

– Браво! – воскликнул Дикой. – Сразу видно настоящего мужчину! За чемпиона!

Все, включая и самую молоденькую, Марину, присосались к пиалам с водкой, и мне ничего не оставалось, как последовать их примеру. Когда я допил до конца, у меня все вокруг закружилось, поплыло… Я начал жевать кусок хлеба, положив на него квашеную капусту и только после этого смог нормально вздохнуть. Все окружающие стали такими добрыми и милыми, что я полез со всеми обниматься, заверяя в вечной любви.

За столом стало шумно и весело. Стали играть «в бутылочку», и более всего мне запомнился поцелуй с Мариной.

Дикому это заметно не понравилось, и он вновь предложил выпить. Мне опять набухали полную пиалу, и я запомнил только, как отхлебнул глоток, после чего начисто вырубился. Не знаю, сколько я был в отключке, но очнулся на кушетке. На кровати напротив, обнявшись, как дети, спали Костя с Верой. Одеяло сползло на пол, и их голые тела не вызвали у меня ничего, кроме смущения.

Пьяно покачиваясь, я вышел в другую комнату, где проходило минувшее застолье. Всюду валялись пустые бутылки, воняло квашеной капустой с явной примесью алкоголя. От этого запаха меня едва не стошнило. На диване в углу Коля устало лобызался со второй сестрой.

– Коля, где остальные? – недоуменно спросил я.

Тот подмигнул мне, приподнял одеяло, обнажая ноги партнерши:

– Как? Ничего ножки?

– Ах, оставь его… – томно проговорила девушка.

– Ладно. – Он шлепнул ладонью по ее объемистой ягодице, потом усмехнулся: – Если ты имеешь в виду Люську, то она смоталась домой – обидел девушку! – Он пьяно икнул. – Свалился со стула как пентюх! А еще спортсмен… – Он сунул руку под одеяло, и девушка в ответ сладострастно захихикала.

– А Марина с Диким тоже ушли?

– Да нет, они «купе» заняли. – Он хмыкнул, и тут послышался чей-то приглушенный вскрик. – Слышишь? Уговаривает!

Догадавшись, что имел в виду Николай под словом «купе», я подошел к ванной комнате, откуда послышался приглушенный и нетерпеливый голос Дикого:

– Ну, чего ты, дурочка, пищишь? Успокойся, не буду я с тобой ничего делать… Только поласкаю, и все… Не бойся… Да не брыкайся ты…

Было слышно, как Марина тихо плачет.

– Господи, не ной! Черт бы тебя побрал, малолетку! – грубо бросил Дикой.

Чувствовалось, что он теряет терпение. Нужно было что-то срочно предпринять: мне было жалко эту дуреху, которая непонятно как попала во взрослую компанию.

Я рванул дверь, но она была заперта. Пришлось решительно постучать.

– Ну, чего еще надо? – угрожающе спросил Дикой.

– Это Виктор, Дикой! – Я не знал, что ответить.

Дверь приоткрылась.

– Чего тебе?

– Хотел сполоснуться, а тут вы… – В ванной было темно, я щелкнул выключателем, но свет не зажегся. – Послушай, Дикой, – прошептал я ему на ухо, – оставь ее мне…

Тот недовольно осмотрел меня с ног до головы и махнул рукой:

– Черт с тобой! Забирай! Возиться надоело: ломается, как пряник… Динамистка! Дура! – зло бросил он в темноту и вышел.

Я шагнул внутрь и проверил лампочку: покрутил ее, и свет зажегся. Девушка сидела на краю ванны, нервно всхлипывая и размазывая по лицу тушь, и испуганно следила за моими действиями. Я побрызгал себе на лицо водой, вытерся, потом попросил:

– Иди сюда!

Она не шевельнулась, еще больше съежившись от испуга.

– Да не бойся ты меня, подойди! – ласково проговорил я.

Нежная интонация моего голоса заставила ее довериться и подойти ко мне. Я наклонил ее голову к раковине и тщательно, словно ребенку, вымыл лицо. Взглянув на полотенце, я не рискнул его использовать:

– Платок есть?

– Есть, – чуть слышно ответила девушка и вынула из рукава своего синего платьица носовой платочек.

Я осторожно промокнул им ее лицо, вернул его и беспрекословным тоном сказал:

– Пойдем отсюда!

Она внимательно заглянула мне в глаза, затем доверительно провела своим пальчиком по моей щеке и тихо сказала:

– Спасибо тебе, чемпион!

– За что? – не понял я.

– За то, что спас меня от падения в грязь…

Легко догадаться, как я гордился своим «джентльменским» поступком и радовался за эту милую девчонку…

Когда мы с Мариной вышли на улицу, от свежего воздуха у меня закружилась голова, и я бы наверняка упал, если бы она не поддержала меня под руку.

– Ты где живешь? – еле удерживаясь на ногах, спросил я. – Я провожу…

– Хорошо-хорошо, – улыбнулась Марина. – Проводишь…

Не прошли мы и сотни метров, как меня вывернуло наизнанку.

– Извини… – смущенно покачал я головой.

– Ничего, с кем не бывает… – успокоила она.

Мы пошли дальше, и она рассказала о себе. Ее родители военные и служат на Севере. Она живет с бабушкой и учится в восьмом классе…

– Как же ты попала в эту компанию? – разозлился я. – Ты что, не понимала, куда идешь?

– Понимала вроде, но не думала, что все может кончиться так противно и мерзко… – Она нахмурилась и тихо добавила: – А ты добрый и хороший… Можно я тебя поцелую? Только я сама… хорошо? – Она приподнялась на цыпочки, смешно зажмурилась, чмокнула меня в губы и вдруг смущенно отвернулась.

Я хотел что-то сказать, но к горлу снова что-то подкатило, и я, большим трудом успел добраться до кустов, где меня и вывернуло. Видно, зрелище было смешное и нелепое, поэтому Марина звонко рассмеялась…

Ее дом был не очень далеко от моего, но когда мы добрели до него, Марина не захотела отпускать меня, такого пьяного, одного и довела меня до моего дому. У моего подъезда она повернулась ко мне и посмотрела мне в глаза.

– Спасибо тебе за этот вечер… точнее сказать, ночь! – искренне поблагодарил я.

– Это тебе спасибо, мой спаситель! – Она снова чмокнула меня в губы, смущенно повернулась и быстро пошла прочь, но остановилась. – Позвони, если захочешь…

Мне понравилась эта простая симпатичная девушка, но почему-то звонить ей мне не хотелось: странно, но мне было стыдно. Не знаю почему…

Незадолго до моего отъезда в Москву мы случайно встретились с ней на улице. Марина сильно повзрослела и еще больше похорошела, волосы выросли ниже плеч. Она шла в окружении шумной компании. Я без труда догадался, что это ее одноклассники и они отмечают получение аттестатов зрелости. В то время в дневных школах уже ввели одиннадцатилетнее обучение, а я заканчивал вечернюю, то есть десять классов.

Увидев меня, Марина бросилась ко мне на шею, расцеловала, а потом представила одноклассникам:

– Это Виктор Доценко, чемпион Омска и мой спаситель!

– Спаситель? – переспросил тот, с кем она шла под руку. – От чего?

– А тебе знать ни к чему! – отрезала она, и парень развел руками: по тому, как он смотрел на Марину, было ясно, что он безответно влюблен в эту девчонку и готов сносить все ее грубости и капризы.

– Сейчас вернусь! – бросила Марина, затем взяла меня под руку и отвела в сторону. – Почему так и не позвонил мне? – с обидой спросила она. – Или я тебе не понравилась?

– Понравилась, – честно выдохнул я. – Но… понимаешь… – Я не умел объяснить этой милой девушке свои ощущения.

– Понимаю: ты встречаешься с другой… – Она вздохнула.

– Нет, Мариша, просто я уезжаю учиться…

– Куда?

– В Москву!

– Счастливый… – с завистью проговорила она. – А меня предки загоняют в Ленинград… – Марина вопросительно взглянула на меня, словно ожидая каких-то решительных слов, но что я мог предложить ей?

– Мариночка, я желаю тебе всего самого-самого лучшего! – искренне сказал я. – Пусть тебе всегда будет тепло и уютно, а зло и невзгоды проходят мимо…

– Спасибо тебе, Витюша… за все!

– За все? – не понял я.

– Да, за все! – повторила она и решительно поцеловала меня в губы. – Прощай!

– Прощай? – удивился я.

– Это я прощалась не с тобой, а со своим детством, – тихо и загадочно произнесла Марина и медленно пошла к своим уже бывшим одноклассникам…

В тот год мне еще раз привелось испытать чувства, какие испытал, спасая Марину. Летним солнечным днем я лежал на горячем песке, загорал и наблюдал за проплывающим посередине реки сухогрузом. Неожиданно со стороны Иртыша донесся вскрик. Отдыхающих на пляже было много, но на него обратили внимание лишь два-три человека. Они посмотрели в ту сторону, но этим их участие и исчерпалось.

Мне же стало тревожно на душе: я вскочил и побежал к воде, вглядываясь в даль. Прошедший сухогруз поднял сильную волну, но метрах в сорока от берега промелькнуло что-то красное. Раздумывать было некогда, и я бросился в воду. Что-то подсказало мне, что с кем-то беда.

Думаю, я никогда так быстро не плыл: ни до этого, ни после. Через несколько секунд, показавшихся мне бесконечно долгими, я доплыл до худенькой женщины: на какое-то мгновение она появилась на поверхности воды, и я увидел красный купальник, благодаря которому с берега заметил бедняжку. Она снова ушла под воду, а я нырнул за ней. Я подхватил ее за талию и вытолкнул на поверхность. Видя, что она не подает никаких признаков жизни, несколько раз похлопал ее по щекам.

Она пришла в себя и обхватила меня обеими руками за шею. Ища во мне опору, она толкнула меня под воду, мешая помочь ей. Я не успел глотнуть воздуха и едва не захлебнулся. Понимая, что мы оба можем утонуть, я изловчился и ткнул ее кулаком в подбородок. Она потеряла сознание, но шею мою не выпустила. Теперь ничто мне не мешало, и, пристроив ее у себя на спине, я потихоньку поплыл к берегу, где уже собралась изрядная толпа зевак.

К счастью, сил хватило, и я, с трудом сдерживая дрожь от напряжения, вытащил утопленницу на берег. Она оказалась совсем еще молоденькой девчонкой. Несмотря на неестественную бледность ее лица, оно было очень симпатичным. На вид ей было не более четырнадцати лет. Она не дышала, и я испугался, что она умрет, поэтому торопливо начал оказывать ей первую помощь, как нас учил Владимир Семенович. Три раза надавил на грудную клетку, затем, зажав ей нос, трижды дунул в рот. Потом повторил еще раз. Только на третий раз бедная девчушка глубоко вздохнула, затем закашлялась и через пару минут пришла в себя.

– Что со мной? – спросила она, окидывая меня мутным взором.

– Парень тебя с того света вытащил, – ответила за меня какая-то пожилая женщина.

– А где Маша? – вдруг встрепенулась спасенная.

– Она что, с тобой в реке была? – насторожился я и уже хотел снова броситься в воду, но тут подошла полненькая девушка примерно того же возраста, что и спасенная мною.

– Слава Богу, тебя спасли, Зоя! – проговорила она и склонилась над подругой.

По ее тону невозможно было понять ее чувства.

– Почему ты меня бросила? – резко спросила Зоя, брезгливо отстраняя ее.

– Я тебя не бросила! Я сама чуть не утонула! – взвизгнула та, и слезы водопадом хлынули из ее глаз.

– Эх ты! – вздохнула Зоя. – А еще подруга называется! – Она взглянула на меня и попросила: – Помогите мне подняться! – и как только оказалась на ногах, чмокнула меня в щеку и сказала: – Спасибо вам, мой спаситель! Как вас зовут?

– Виктор…

– Спасибо, Виктор! – еще раз повторила девушка.

– Да чего там! Пустяки все это! – смутился я и пошел прочь…

В Омске я больше ни разу ее не встречал, хотя довольно часто вспоминал огромные зеленые глаза на бескровном лице.

Прошло несколько лет. Иду я как-то по Ломоносовскому проспекту в Москве, как вдруг меня кто-то не очень уверенно окликает:

– Виктор?

Я поворачиваюсь и вижу перед собой симпатичную стройную девушку, под руку с молодым человеком. Я пожал недоуменно плечами и спросил:

– Вы ко мне обращаетесь?

– Виктор, вы меня не узнаете? – с виновато-хитроватой улыбкой спрашивает девушка.

Ее огромные зеленые глаза показались знакомыми, но я все еще не узнавал ее.

– Откровенно говоря, что-то не…

– Гоша, познакомься, это мой крестный! – сказала она, – Если бы не Виктор, то меня бы уже на свете не было! Помнишь, я тебе рассказывала о нем?

– Зоя?!! – воскликнул я.

– Узнал! Узнал! – Она радостно захлопала в ладоши.

– С большим трудом! Ты ж такая пигалица была, а стала настоящая красавица!

– Скажете тоже… – смутилась девушка. – Я так жалела, что не спросила ваш адрес: мы ж вскоре в Москву переехали. Папу перевели сюда: он военный… А это мой муж Гоша!

– Здараствуюте. – Он явно стеснялся своего чудовищного акцента.

– Он у меня из Франции, – как бы между прочим пояснила она и спросила:

– А вы какими судьбами здесь?

– Учусь в университете…

– Вот здорово! Может быть, отметим нашу встречу? В «Арагви» или в «Метрополь» сходим?

– К сожалению, сегодня не могу: планы… – развел я руками.

– Как жалко. – Она искренне расстроилась. – Дело в том, что мы с Гошей завтра уезжаем к нему на родину, в Париж, и вернемся только на следующий год! А вы на каком факультете учитесь?

– На экономическом…

– А фамилия ваша?

– Доценко…

– Я вас обязательно найду: должны же мы с вами отметить мое спасение?!

– Не возражаю! – улыбнулся я. – Счастья тебе, Зоенька!

– Спасибо и вам!..

К сожалению, более наши пути не пересеклись…

Интересно, где ты, крестница? Как тебе живется? Надеюсь, не бранишь меня за то, что вернул тебя к жизни на песчаном бреге Иртыша? Будь счастлива и живи долго, Зоенька…