Текст книги "Спасите меня, Кацураги-сан! Том 18 (СИ)"

Автор книги: Виктор Молотов

Соавторы: Алексей Аржанов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

– Да-да, Купер-сан верно подметил, – кивнул Рэйсэй Масаши. – Повышенную нагрузку мы потянем. Но хотелось бы ещё победить. Раз вы делаете такие большие ставки.

Ах, так вот оно что! Я уж думал, что мои сотрудники заленились и не хотят работать больше, чем запланировано. А на самом деле они просто боятся меня разочаровать. Тьфу ты! Нашли, о чём беспокоиться!

– Господа, – произнёс я. – Насчёт ответственности передо мной вообще не думайте. И насчёт темы победы и поражения тоже себя лишний раз не загоняйте. Только не хватало мне, чтобы у моих лекарей возник нервный срыв! Излечить с помощью магии и его можно, если потребуется, но я всё же хотел бы научить вас держать себя в руках. Тем более…

Я поднял правую руку над собой и сжал пальцы в кулак.

– Мы победим! – воскликнул я. – Вот увидите. У нас есть все шансы стать лучшей частной клиникой в Японии. Лучшей из числа тех, что будут участвовать в конкурсе. А затем расширимся и начнёт перегонять других гигантов. Мы с вами ещё только начали, но уже многого достигли. Ну что, может, к чёрту все эти сомнения? Давайте лучше поедем куда-нибудь и отпразднуем предстоящее сражение со всеми врачами Токио. А заодно отметим моё возвращение, которое я попросил вас перенести.

– Да! – переглянувшись между собой, воскликнули лекари.

Не прошло и минуты, а Дайго Рэн уже нашёл хороший ресторан, в котором мы могли провести вечер.

Я решил дать всем возможность немного отдохнуть. Впереди предстояло много работы. Когда соревнование начнётся, времени на развлечения у нас уже не останется. У меня точно! Ведь работу в «Ямамото-Фарм» тоже никто не отменял. А на носу ещё переезд в новый дом.

Дел, как всегда, целая куча. Но интуиция мне подсказывает, что уже очень скоро наступит затишье. Осталось преодолеть ещё несколько препятствий, и я смогу поделить жизнь на две половины. На работу и на семью. Причём в равных пропорциях.

Заодно излечу себя от трудоголизма, который является психическим отклонением. Хватит уже пользоваться собственным заболеванием в корыстных целях!

Как только рабочий день официально подошёл к концу, мы с коллегами прошлись пешком до ресторана, который находился в Сибуе буквально в несколько кварталах от нашей клиники. Всё-таки Сибуя – это район, через который каждый день проходят миллионы людей. Здесь много развлекательных зон и ресторанов, где можно хорошо провести время.

Засиживаться мы не стали, но время провели прекрасно. По крайней мере, такой качественной сырой рыбы я ещё никогда не ел.

Японцы вообще любят сырую, термически необработанную пищу, поэтому люди из других стран, употребляя роллы или суши, часто беспокоятся, безопасно ли есть такое блюдо.

На самом деле употреблять сырую рыбу очень опасно, но только в том случае, если речь идёт о рыбе, выловленной в естественном водоёме. В такой рыбе может содержаться очень много паразитов, способных поразить не только пищеварительный тракт человека, но и также сосудистую, мочеполовую и нервную системы.

Мне сразу вспомнился случай, когда ещё в прошлом мире я наблюдал за операцией по удалению широкого лентеца. Проклятье, до чего же ужасное зрелище! Я абсолютно не брезглив. Никакими животными или естественными выделениями человека меня не запугать.

Но впечатление от той операции осталось неизгладимое. Когда на твоих глазах из кишечника человека достают двадцатиметрового червя, это остаётся в памяти на всю жизнь. Между прочим, широкий лентец часто попадает в организм таких рыб, как лосось, щука или окунь. И если плохо обработать мясо, можно запросто заразиться этой дрянью.

Однако паразиты – это не единственная опасность употребления сырой рыбы. Ещё есть риск проглотить накопленные в мясе токсические вещества, если ранее рыба жила в водоёме неподалёку от завода. Пестициды, гербициды или тяжёлые металлы, такие как ртуть, кадмий и свинец очень охотно скапливаются в рыбе.

Вот только зацикливаться на этих рисках не стоит. Рыба, которую подают сырой в ресторанах, как правило, не вылавливается из естественных водоёмов. Её специально выращивают искусственно, и это предотвращает почти все те опасности, о которых я только что вспомнил.

Плюс ко всему сырое мясо такой рыбы очень полезно. Без термической обработки в нём сохраняется большое количество витаминов группы «В» и «D». А также кальций, фосфор, столь полезные для костно-мышечного аппарата. И селен с йодом, обеспечивающих здоровую работу щитовидной железы.

Про «омега-3» жирные кислоты и упоминать не стоит. Это пищевое чудо содержится почти в любой рыбе, но в сырой его особенного много. Пожалуй, это единственный жир, который можно посоветовать пациенту употреблять в большом количестве. Он строит клетки и мешает «вредному» жиру оказывать пагубный эффект на сердечно-сосудистую систему.

– Ох, что-то я сегодня перестарался… – простонал Рэйсэй Масаши, когда мы вышли из ресторана.

– Вы это о чём? – спросил я. – Мы же сегодня ничего не пили.

– Да я о другом, – усмехнулся хирург. – Желудок забил до отказа. Такое ощущение, что еда никак не пройдёт.

– Рэйсэй-сан, ну что вы как новичок! – похлопал его по плечу Купер Уайт. – У вас же есть лекарская магия. Воздействуйте на тонус желудка и кишечника. Всё будет усваиваться и продвигаться дальше намного быстрее. И никаких таблеток не надо.

– Точно, а я что-то даже не подумал, – почесал затылок Рэйсэй. – Каждый раз забываю, что магию можно использовать не только на пациентах, но и на самом себе.

Догадываюсь, чем он так желудок забил. Совсем не рыбой, а скорее рисом. Всегда поражался Японией и многими другим странами востока. Они употребляют рис в каких-то совершенно неадекватных промышленных масштабах. Причём логики в этом совсем нет. Рис не обладает какими-то особыми свойствами, как та же сырая рыба. Его едят из-за культурных и религиозных традиций. Этот гарнир так плотно проник в повседневную жизнь японцев, что они без него, как без хлеба.

– Ну что, господа? – решил подытожить я. – Сегодня мы хорошо отдохнули. Желаю всем вам набраться сил. Начиная с завтрашнего дня, нагрузка начнёт возрастать. С каждым днём всё больше и больше. Пока что не знаю, как будут присваиваться баллы, но как только одна из клиник наберёт сотню – всё закончится, и можно будет вернуться к нормальным оборотам.

– Ничего, Кацураги-сан, мы справимся! – улыбнулся Купер Уайт. – Боевой дух отряда подняли. Можно действовать!

Дайго и Рэйсэй поддержали Купера чем-то вроде японского боевого клича.

– Рэйсэй-сан, я хотел переговорить с вами об одном вопросе. Задержитесь, пожалуйста, он касается лишь нас двоих, – шёпотом произнёс я.

Хирург кивнул. Мы дождались, когда Дайго и Купер разъедутся по домам, а затем сели за стол в одном из ресторанов на открытом воздухе, чтобы выпить чаю.

– Вы меня пугаете, Кацураги-сан. Что же это за вопрос такой, раз Дайго-сан и Купер-сан не должны о нём ничего слышать? – спросил Масаши.

– Саката Йотей, – произнёс имя устроившегося в «Ямамото-Фарм» хирурга я. – Вам знакомо это имя?

Рэйсэй удивлённо выпучил глаза, упал на спинку стула и чуть не пролил на себя горячий чай.

– Откуда вы его знаете? – спросил он. – Только не говорите, что хотите взять к нам в клинику этого ублюдка. Я не переживу, если…

– Спокойно, Рэйсэй-сан, я не собираюсь его никуда устраивать. Он уже сам устроился. На вашу предыдущую должность. Он теперь работает в хирургическом отделении «Ямамото-Фарм». Недавно с ним «повезло» познакомиться.

– Будьте аккуратны с этим человеком, Кацураги-сан. Уж до чего я не привык говорить плохое про людей, но этот Саката Йотей – двуличная крыса. Вы не представляете, сколько раз он пытался меня подставить. Подсылал своих пациентов, чтобы те создали ситуацию, в которой можно написать жалобу. Я весь измучился, но своё место ему так и не отдал.

– Представьте себе, а он ведь рассказал мне об этом, – произнёс я. – Он прямо сказал, что очень ждал, когда вы, наконец, уйдёте. По его словам, вы ему очень сильно мешали.

– Вижу, вы сразу поняли, что хирург из него «так себе», – усмехнулся Рэйсэй.

– Ещё бы я этого не понял! – воскликнул я. – Этот болван чуть не угробил Кондо Кагари. Помните такого терапевта? У него возник острый аппендицит. Саката его вырезал, но не обратил внимания на абсцесс.

– Не увидел абсцесс? – удивился Рэйсэй. – Он что, слепой?

– Видимо. Повезло, что я вовремя осмотрел Кондо-сан «анализом» и самостоятельно убрал абсцесс.

– Запомните, что я вам сейчас скажу, Кацураги-сан. Вы из-за Сакаты Йотея ещё нахлебаетесь по полной программе, – сказал хирург. – Он всё отделение развалит. Я в прошлом работал с ним в одной клинике. Ещё до того, как попал в «Ямамото-Фарм». Его кроме денег больше ничего не интересует. На пациентов ему плевать. Были случаи, когда по его вине погибали больные. Он очень умело расписывал историю болезни так, чтобы выйти сухим из воды.

– Спасибо за советы, Рэйсэй-сан. Я буду внимательно следить за ним.

Всё-таки смерть пациентов в мои планы никогда не входила. За хирургическое отделение я не отвечаю, но туда часто попадают мои больные. Не хотелось бы, чтобы их жизнь обрывалась по вине этого человека.

После разговора мы с Рэйсэем разошлись, и я направился домой, чтобы отоспаться перед следующим рабочим днём. Когда я вернулся, Сайка уже спала. Но она начала привыкать к моему режиму работы. Поначалу она постоянно названивала мне, спрашивала, когда вернусь, но уже перестала это делать. Смирилась, что работа отбирает у меня чуть ли не всю жизнь.

Но ничего. Я уже принял решение. Осталось потерпеть совсем немного. Всего лишь месяц или два. Как только я достигну последней поставленной цели, можно будет и остепениться немного.

Утром, пока ещё палящее солнце не поднялось над Токио, я отправился на пробежку. Форму терять совсем не хочется. Она мне ещё пригодится.

Я принял душ и отправился на работу. Около моего кабинета уже сидел человек. И лишь приблизившись к двери, я понял, что это – Эитиро Кагами.

Выглядел он напряжённым.

– Доброе утро, Кацураги-сан, есть разговор, – сразу перешёл к делу он.

Я поклонился и провёл заведующего в свой кабинет.

– Что случилось? – поинтересовался я. – Выглядите так, будто призрака увидели.

– Увидел, – заявил он. – Призрака тех проблем, которые мы уже пережили в прошлом году. Кацураги-сан, меня снова привлекли к работе в корпорации как клинического фармаколога. Они хотят закончить «его». Ямамото Ватару принял окончательное решение.

– Вы это о чём? – не понял я.

– Об «онкокура», – сказал Эитиро. – Лекарство от рака. И на этот раз корпорация хочет, чтобы вы тоже участвовали в создании этого препарата. Меня просили передать, что вас ждут в отделе доклинических исследований. Туда приехал фармаколог, который очень хорошо с вами знаком.

Глава 3

Снова «онкокура»… Я думал, что «Ямамото-Фарм» уже успокоились и поняли, что продолжать производство этого препарата бессмысленно. В прошлый раз это очень плохо кончилось. Я чудом спас пациента, на котором испытывали этот препарат. А в то время режимов «анализа» у меня было чрезвычайно мало. И сама лекарская магия была едва ли способна вылечить насморк.

Но отказываться от встречи с создателями нового лекарства я не буду. Раз мне хотят дать доступ к препарату ещё на доклиническом этапе, лучше этим воспользоваться. Тогда, если что-то пойдёт не так, я смогу остановить их. Или, наоборот, помочь в производстве.

Эитиро Кагами тоже был встревожен. Мы шли с заведующим поликлиники в сторону небоскрёба корпорации молча. Я чувствовал, что он разделяет моё мнение на тему «онкокура». Но выводы нам обоим пока что делать рано.

Сейчас меня интересовало ещё кое-что, кроме готовящегося препарата. Эитиро упомянул фармаколога, с которым я знаком. Интересно, о ком идёт речь?

Мы прошли через фойе здания к лифту и поднялись к средним этажам небоскрёба, где находился офис, отвечающий за доклинические исследования. Разумеется, осмотреть там сам препарат мне никак не получится. В небоскрёбе находятся только офисы. В отделах, связанных с лабораторией, могут работать учёные и фармакологи, но они занимаются обработкой данных, высланных из основной лаборатории, находящейся далеко за пределами территории небоскрёба. Если память мне не изменяет, она как раз где-то на окраине города, куда и перенесена большая часть предприятий и прочих зданий, загрязняющих воздух за счёт выброса химикатов.

Как только Эитиро Кагами завёл меня в конференц-зал, где уже проходило собрание фармакологов, я тут же заметил, что среди них сидит сам генеральный директор – Ямамото Ватару. Раз он здесь, значит, корпорация всерьёз взялась за производство. Все, кто был причастен к созданию некачественного и крайне опасного «онкокура», уже уволены. Возможно, новая команда попытается создать действительно хороший препарат.

Надеюсь, теперь они действуют осторожно. Ведь лекарство от рака – это не шутки. Нельзя давать таким пациентам ложную надежду, а затем убивать их раньше токсичным веществом.

– Кацураги-сан! – услышал я чей-то голос из числа фармакологов. – Вот так встреча! Вас всё-таки пригласили сюда по моей просьбе?

Знакомый голос. Женский. И говорит она с небольшим акцентом, будто японский – это не её родной язык.

Смуглая кожа. Красная точка на лбу. Сложно не вспомнить этого человека. Профессор Ритика Банзаль. Фармаколог из Индии, которая работает в одном из филиалов «Ямамото-Фарм», но за рубежом – в Нью-Дели.

Я видел её всего два раза. В первый раз – в Индии. Тогда я помог ей разобраться с производством нового антибиотика и подтвердил руководству, что этот препарат можно допустить до испытаний на настоящих пациентах.

Второй раз, когда мы пересеклись, она выступала с лекцией на олимпиаде врачей в Австралии. Правда, тогда нам даже не удалось пообщаться.

Она – очень хороший специалист. Насчёт её профессионализма у меня нет никаких сомнений. Её присутствие здесь – это хороший знак. Раз Ритика Банзаль будет участвовать в создании нового «онкокура», значит, ситуация развивается не так уж и плохо.

– Намасте, профессор Банзаль, – исполнив традиционное индийское приветствие, произнёс я. А уже после этого поклонился всем остальным присутствующим в конференц-зале. – Не знал, что это было именно вашей идеей – пригласить меня в команду.

– Вообще-то, и моей тоже! – крикнул Ямамото Ватару. – Многие здесь хотели, чтобы человек, тестировавший «Онкокура-1», занялся исследованием и нового препарата – «Онкокура-2».

Даже название менять не стали. Любопытно… Надеюсь, что там другой состав. В прошлый раз уничтожением злокачественных клеток занимались специально запрограммированные вирусные частицы. Именно из-за них у пациентов часто развивались побочные эффекты вроде пневмонии или других вирус-ассоциированных заболеваний. А для онкологических больных такие побочки смертельно опасны.

Надеюсь, что они поменяли состав. Иначе я сразу же откажусь от участия. Либо придумаю, как переубедить их. А если не получится переубедить – устрою саботаж. Сотру все имеющиеся вирусы в главной лаборатории и сделаю так, чтобы они не смогли их произвести заново. Задача сложная, но что-нибудь придумаю.

Не хватало ещё, чтобы в «Ямамото-Фарм» случайно создали очередной «Фебрис-12», только искусственным путём.

Мы с Эитиро Кагами заняли свои места за столом, а профессор Ритика Банзаль вышла к большой интерактивной доске, на которой отображалась её презентация.

– Итак, уважаемые коллеги, – произнесла она. – Раз все участники собрания в сборе, теперь я могу рассказать вам о своей идее…

– Ах да! – перебил её Ямамото Ватару. – Простите, профессор Банзаль, не хотел вас прерывать, но вынужден уточнить для всех, что информация, которую вы получите здесь, не должна выйти за пределы этого зала. На всякий случай каждый из вас на выходе из зала подпишет договор о неразглашении. Если не хотите в этом участвовать – лучше сразу покиньте кабинет, пока мы не продолжили обсуждение.

Ох, сколько же я за этот год подписывал таких договоров… В последнее время мне приходится держать слишком много тайн. Но мне к этому не привыкать.

Из конференц-зала так никто и не вышел. Все приглашённые фармакологи решили идти до конца.

– Итак, раз мы продолжаем в том же составе, тогда я продолжу, – произнесла Ритика Банзаль. – Как вы уже поняли, Ямамото-сан и его отец – бывший генеральный директор – настояли на том, чтобы производство лекарства от рака возобновилось. И пару месяцев назад попросили меня придумать концепцию нового препарата. В руки ко мне попали все документы. И те отчёты, которые готовила лаборатория, и заключения Кацураги Тендо, который осматривал единственного, не побоюсь этого слова, подопытного.

Бьякуя Шино. Очень хорошо помню этого пациента. Как сейчас стоит у меня перед глазами. Рак толстого кишечника терминальной стадии. Казалось, что спасти его уже невозможно. Долгое время «онкокура» ему помогал, но вскоре начались осложнения и мне пришлось вытаскивать мужчину лекарской магией.

И я смог. Довёл его до конца. И излечил от злокачественной опухоли. Правда, заслуга здесь не только моя. Бьякуя боролся до последнего. Каждый раз приходил ко мне с улыбкой, хоть и понимал, что шансов у него нет. Потому он и согласился на участие в клинических испытаниях. Ему уже нечего было терять. Однако воля к жизни победила. К сожалению, такое происходит далеко не всегда. Но в тот раз мы оба прошли через все испытания и выиграли эту войну за одну-единственную жизнь.

– Что скажете насчёт Бьякуи Шино, Кацураги-сан? – спросила Ритика Банзаль. – Он является единственным пациентом, который избавился от онкологии на столь поздней стадии.

– Если не все читали мои отчёты, тогда объясню кратко. Честно говоря, со стороны может показаться, что «Онкокура-1» его излечила. Но это не так. Он чуть не погиб из-за этого препарата. А если мы бы начали использовать это лекарство на других пациентах, им бы так не повезло. В случае с Бьякуей Шино сыграла свою роль удача. Он не должен был пережить клинические испытания, но это всё же произошло. Я бы сказал, что это – ошибка выжившего. Обстоятельства сложились так, что ему удалось выйти сухим из воды. Но на его месте девяносто процентов пациентов совершенно точно погибли бы.

– И я полностью с вами согласна, Кацураги-сан, – кивнула Ритика Банзаль. – Поэтому я полностью изменила состав препарата. Общего у «Онкокура-1» и «Онкокура-2» – только в названии. Больше никаких генно-модифицированных вирусов. Я нашла другой способ. Решила использовать обычный белок.

– Белок? – удивился я. – Что вы под этим подразумеваете?

– Смотрите, – она открыла следующий слайд презентации, на котором было подробно расписано, какие последовательности ДНК и РНК кодируют образование этого белка. – Не стану лгать, я позаимствовала это из предыдущего препарата. Точно такие же белки выделял вирус, убивающий опухоли. Но я всё же решила, что это слишком опасно. Микроорганизм может дать сбой и начнёт действовать так, как ему вздумается. Поэтому я выделила белок, который подходит к большинству известных нам злокачественных опухолей. Другими словами, это – сыворотка. Как иммунологи создают сыворотки, действующие против инфекций, так и я создала белок, который заставляет иммунную систему организма самостоятельно уничтожать появившуюся опухоль.

А вот это уже интересно! Совсем другое дело! Она абсолютно права. Вирус может распространиться, а вот белок – нет. Обычное элементарное органическое вещество не должно выйти из-под контроля.

Хотя…

Стоп, есть один нюанс.

Ведь существует условно инфекционная болезнь, которая вызывается не живым существами. Не бактериями, не вирусами и даже не грибами.

А прионами – белками, которые быстро делятся и распространяются по организму. Я уже сталкивался с таким заболеванием в Австралии. С фатальной семейной бессонницей.

– Профессор Банзаль! – вмешался я. – Нужно исключить ещё один риск. Убедиться, что белок не будет использовать клетки человека для собственного бесконтрольного деления.

– Вы имеете в виду, что он может действовать, как прионы? – тут же поняла она.

– Именно. Тогда, даже если всё получится и лекарство уничтожит опухоль, мы одарим пациентов не менее «приятным» заболеванием, – объяснил я.

– На этот счёт не беспокойтесь, Кацураги-сан. Когда поедем в лабораторию, я покажу вам результаты своих исследований. Я уже проверила на животных. Белок не способен к такому «размножению». Однако я собираюсь ещё раз прогнать все данные, чтобы окончательно в этом убедиться.

В течение следующего часа Ритика Банзаль рассказывала тонкости воздействия препарата на опухолевые клетки. И мне эта концепция пришлась по душе.

Да чего уж тут говорить? Когда проводились клинические испытания «Онкокура-1», мне даже не позволили ознакомиться с механизмом действия. Фармакокинетика и фармакодинамика препарата были полностью засекречены. Никакой информации – полный ноль!

Новый план внушает мне гораздо больше доверия, чем старый.

Как только Ритика Банзаль закончила свою речь, инициативу взял генеральный директор. Ямамото Ватару вышел из-за стола и произнёс:

– Доклинические испытания почти закончились. Мы планируем начать тестировать препарат на человеке с онкологией. Но перед этим мы позволим вам лично ознакомиться с отчётами и формулой препарата. Вся эта документация хранится в лаборатории, куда мы сейчас и отправимся. Однако я заранее уверен, что профессор Банзаль нас не подвела. Вся её документация оформлена безупречно. Лично у меня вопросов к препарату совсем нет. Поэтому можно спокойно перейти к организационным вопросам. Кацураги-сан, это ещё одна причина, почему мы вас позвали сюда. Вы с Эитиро-сан возьмёте на себя пациента.

Мы с заведующим переглянулись.

– Вы считаете, что уже нужно приступать к клиническим испытаниям? – поинтересовался я.

– И сразу же на людях? – добавил Эитиро Кагами.

– Мы не можем вечно тестировать «Онкокура-2» на крысах. Как только проверите мои отчёты и дадите добро, сразу же приступим к испытаниям. Пациент, к слову, уже найден, – произнесла Ритика Банзаль. – И он дал своё согласие на проведение клинических испытаний.

– Какой у него диагноз? – спросил я.

– Рак печени. А точнее – гепатоцеллюлярный рак, – ответил Ямамото Ватару. – Пациент долгое время наблюдался у нашего терапевта и онколога. У Фукусимы Ренджи и Кишибэ Банджо.

– Стадия? – продолжил расспрос я.

– Точно такая же, как и у вашего прошлого пациента, Кацураги-сан. Четвёртая, – вздохнул Ямамото Ватару. – Метастазы уже в костях и даже в головном мозге.

– Пациент лежачий? – спросил Эитиро Кагами.

– Нет, метастазы хоть и попали в головной мозг, но двигательные функции не повредили. Есть несколько отклонений, но они не столь заметные, – объяснил Ямамото Ватару.

На некоторое время в конференц-зале повисла тишина. Вернее, пока мы с Эитиро Кагами молча принимали решение каждый для себя, другие фармакологи продолжали засыпать вопросами Ямамото и Банзаль, но мы с заведующим этого будто бы не слышали.

Вскоре я взглянул на Эитиро и уверенно кивнул, дав понять, что я уже принял решение. Он ответил тем же жестом.

– Хорошо, Ямамото-сан, – обратился к генеральному директору я. – Мы с Эитиро-сан готовы приступить к работе. Я бы съездил в лабораторию уже сейчас, но проблема в том, что мой рабочий день ещё не завершён.

– Не проблема, – отмахнулся Ямамото Ватару. – Я позвоню Акихибэ-сан. Он найдёт вам замену.

Замену для двух заведующих поликлиники… Да главный врач волосы на себе рвать начнёт, когда осознает, что бросаем его на полдня. Но ничего. Один день клиника без нас переживёт.

Вскоре мы спустились вниз и поехали вместе с Ритикой Банзаль в лабораторию. Там профессор, как и обещала, представила нам все свои отчёты.

Но мне этого было недостаточно.

– Профессор Банзаль, а могу я лично увидеть сам препарат? – спросил я.

Мой вопрос явно её удивил.

– Не совсем понимаю, а что вам это даст? – переспросила она. – Все формулы перед вами. К чему эта дополнительная проверка?

Хороший вопрос. Придётся солгать, и я даже знаю, как мне это сделать, чтобы выглядеть убедительным.

Я подключил «харизму», воздействовал феромонами на Ритику Банзаль, после чего произнёс:

– Это – не проверка, профессор Банзаль. Просто представьте себя на моём месте. Мы стоим на пороге переворота в медицинской сфере. Это – историческое событие. Мне просто хочется увидеть препарат, подержать колбу с ним в своих руках. Не ради эксперимента, но ради того, чтобы получить от этого эстетическое удовольствие.

Ритика Банзаль искренне рассмеялась, а затем одобрительно кивнула.

– Понимаю вас, Кацураги-сан, – ответила она. – Как-то мне тоже приходилось изучать чужие отчёты по новому препарату, но хотелось при этом хотя бы одним глазком взглянуть на то, как выглядит это вещество. И ведь по сути ничего необычного! Как правило, это либо белый порошок, либо прозрачная жидкость – обыкновенный раствор. Даже не знаю, с чем это связано. Наверное, обычная прихоть учёного. Так что я могу это устроить, Кацураги-сан. Пройдёмте в соседнюю комнату. Один из образцов препарата как раз остался там после испытания на животных.

Эитиро Кагами остался изучать отчёты Ритики, а я последовал за женщиной к препарату.

Уже оказавшись в комнате с «Онкокура-2», я активировал «молекулярный анализ» и быстро нашёл органические вещества, которые находились в колбе, спрятанной в холодильнике.

Профессор Банзаль дала этот препарат мне в руки и о чём-то оживлённо болтала, пытаясь описать свои эмоции, но я её уже не слушал.

Всё моё внимание было сконцентрировано на составе препарата. Среда, в которой плавал белок, была полностью безвредной. Сам белок тоже соответствовал документам – никакого обмана.

Но лишь при непосредственном изучении вещества я понял, что этот белок слишком длинный. Белки – это органические полимеры, поэтому их размеры могут достигать очень больших значений.

Проклятье… Это – большой минус. Если вводить этот белок внутривенно, часть белка может пагубно повлиять на почки. Но всё зависит от эффективности его работы. Определить, будет причинён вред выделительной системе или нет, можно только на практике.

Опасно – да. Но без клинических испытаний я всё равно ответ на свой вопрос не получу. Однако теперь я знаю, что здоровью почек придётся уделить особое внимание.

– Спасибо за презентацию, профессор Банзаль, – сказал я, и мы с Эитиро Кагами одновременно поклонились. – Мы будем ждать, когда вы направите к нам пациента для испытаний. Надеюсь, что на этот раз всё пройдёт гладко.

– Я уверена, что никаких проблем больше не возникнет, Кацураги-сан, – ответила она. – Я несколько месяцев толком не спала, пытаясь продумать эту формулу. Теперь «Ямамото-Фарм» точно прославится как первая фармакологическая корпорация, создавшая лекарство от рака.

После посещения лаборатории мы с Эитиро Кагами разделились. Он поехал в «Ямамото-Фарм», но мне возвращаться уже не было смысла. Рабочий день подошёл к концу, и пора гнать в клинику. Сегодня я смогу принять много пациентов, раз впервые за долгое время мне выдался шанс прибыть туда вовремя.

По дороге я обзвонил владельцев двух частных клиник, у которых я собрался приобрести филиалы. Подготовка сделки шла полным ходом. Человек, которого я нанял для оформления всех документов, уже собрал почти полный пакет и был готов через пару дней передать их мне на подпись. Значит, уже до конца этой недели я смогу начать работу с новыми филиалами.

Главное, чтобы никто больше не присылал мне писем с угрозами. Уверен, что тот человек, который не желал видеть меня на соревновании частных клиник, так просто не остановится. Думаю, он сдержит своё слово и попытается вставить мне палки в колёса. Правда, пока что я даже не могу предположить, с какой стороны стоит ждать атаки.

Прибыв в клинику, я прошёл в свой кабинет и начал принимать людей, которых на этот раз скопилось очень много. Видимо, рекламная кампания начала действовать куда быстрее, чем я думал. Такого количества людей не было в моей организации с тех пор, как якудза решила использовать мою клинику как плацдарм для залечивания своих ран после перестрелок и прочих столкновений между районами.

Первые пять пациентов буквально пролетели через меня. Диагнозы щёлкались, как орешки.

Но следующий больной сходу показался мне не самым простым человеком в плане диагностики.

– Здравствуйте, Кацураги-сан! – бодро поклонившись, произнёс молодой мужчина. – Разрешите войти?

– Конечно, присаживайтесь. И своё имя, пожалуйста, назовите, чтобы я нашёл вас в системе, – произнёс я.

– Китагава Шо, – представился он и присел напротив меня.

Двигался он очень бодро. На первый взгляд казалось, что он здоров, но я понимал, что передо мной человек, который не привык жаловаться. Шустрый, позитивный. Такие часто запускают свои заболевания, потому что привыкают их терпеть.

– Рассказывайте, Китагава-сан, что с вами стряслось? – спросил я.

– Да, если честно, ничего серьёзного, – ответил он. – Вам мои жалобы могут показаться каким-то пустяком. Но я правда очень устал от этих симптомов. Надеюсь, что вы сможете дать мне какой-нибудь совет.

– Рассказывайте, я вас внимательно слушаю.

– Ну, значит, это… Начнём с того, что я глотать ничего толком не могу, – заявил он.

Отличное начало. Да, совсем не важный симптом. Тьфу ты! Как я и думал, скорее всего, этот человек слишком долго терпел. Не обращался, пока заболевание не начало прогрессировать.

Пока что я не знаю, что с ним происходит, но нарушение глотания – это ОЧЕНЬ серьёзный симптом. Так может проявляться как поражение нервной системы, так и онкология. К примеру, рак глотки или пищевода.

Правда, мой «анализ» пока что не сообщил о том, что передо мной сидит экстренный пациент. Не включился автоматически, значит, скорее всего, всё не так страшно, как может показаться на первый взгляд.

– На каком этапе вам трудно глотать? – уточнил я. – Предположим, я сейчас дам вам мясо. Говядину, к примеру. Вы его пережуёте и проглотите небольшой кусок. В какой момент возникнут проблемы?

– Когда она окажется вот здесь, – Китагава Шо провёл ладонью по своей груди. – Примерно в этом месте еда застревает и мне приходится запивать её водой. Лишь через несколько минут я чувствую, что она проваливается в желудок.

Хм, значит, всё дело в пищеводе. Его-то и нужно в первую очередь осмотреть «анализом».

– Но это ещё не все симптомы, Кацураги-сан, – подметил Китагава. – Ещё меня замучила икота. Беспокоит каждый раз, когда я заканчиваю есть. Я сначала думал, что это связано с задержкой пищи, но потом понял, что причина должна быть в чём-то другом. Уже после того, как всё блюдо оказывается у меня в желудке, я начинаю икать. Икаю, икаю, икаю – и никак не могу остановиться! Это порой длится даже больше часа.