Текст книги "Рукопашный бой"

Автор книги: Виктор Милан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц)

Но создаваемый полковником образ являлся не более чем маской, и Кэсси знала об этом. Коснись дела – и вся эта аура силы развеется в пыль. Когда-то он был мощным и таким же крепким, как выветренные равнины его родного Галистео. Но силы покинули полковника.

«Он наш мозг и наша душа», – подумала девушка.

Следом за машиной Камачо к подножию лестницы подошли два следующих робота, встав по сторонам и чуть сзади «Дикой Кошки». Один из них – «Беркут», принадлежащий Габби Камачо. Другой, двигающийся чуть неловко, – «Атлас». Из него вылезла глава штаба подполковник Марисол Кабрера – Леди Смерть, как ее прозвали в полку. Маленькая, кудрявая, с лицом, изрезанным морщинами, она все еще была привлекательна, хотя в золотисто-каштановых волосах и показались уже серебряные нити. Ее квалификация водителя робота не подлежала сомнению, но сейчас она занималась другим делом.

Следом за ней на землю спрыгнула высокая тощая фигура с довольно заметным брюшком, нарушающим прекрасные линии покроя формы «Кабальерос» – белой с малиновыми лампасами, воротником цвета старого золота и в ботфортах. Это был лейтенант Гордон Баярд – сокращенно Гордо – офицер штаба. С обветренным лицом и серебристо-седыми волосами, он выглядел чертовски внушительно.

Они прошли вперед строевым шагом и заняли свои места рядом с доном Карлосом: Габби – по правую руку, Леди Смерть – по левую, при этом метнув из-за спины полковника на Кэсси уничтожающий взгляд, и последним – Гордо, вставший за ними.

Не дойдя шага до широких ступеней, Камачо остановился.

– Я, полковник Карлос Камачо, командир Семнадцатого разведывательного батальона, хозяин гасиенды «Широкий Брод» и рыцарь Галистео. – Он преклонил колено. – Мои люди и я в вашем распоряжении.

Толстяк в халате расплылся в еще более широкой улыбке, хотя Кэсси могла поклясться, что это просто невозможно.

– Чандрасехар Курита, глава «Хашиман Таро энтерпрайзес», – представился он тихим, хорошо поставленным голосом. – А это мирза Питер Абдулсаттах, шеф секретной службы.

Высокий человек, стоящий рядом с главой фирмы, кивнул удлиненной головой с аскетическими чертами лица, настолько же резко высеченными, насколько они расплылись у его начальника, – орлиным носом, черными глазами и набрякшими веками.

– Добро пожаловать, полковник, – пригласил Курита.

Он повернулся, приветственно взмахнув левой рукой. Где-то послышался удар гонга. Огромные двери распахнулись.

С величественной медлительностью Чандрасехар Курита вошел в покои дворца. Его старый слуга и новые подчиненные последовали за ним.

IX

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

27 августа 3056 г.

Низкопробный бар для рабочих располагался двумя улицами ниже проспекта Тайшо Далтона, за углом. Несколько мужчин и женщин в темно-коричневых рабочих спецовках оторвали взгляд от бутылок с пивом, когда дверь распахнулась, словно от мощного порыва ветра.

В широком проеме показался высокий тощий гай-чин в кожаной куртке и мешковатых камуфляжных штанах. Он постоял с минуту, засунув пальцы под кобуру пистолета. На каблуке правого сапога незнакомца красовалась одинокая серебряная шпора. Сильно выдающийся кадык ходил то вверх, то вниз, пока парень с величайшей осторожностью не установил недожеванную во рту зубочистку почти вертикально, так, чтобы она почти коснулась его длинного гайчинского носа.

– Привет! – сказал он и шагнул внутрь.

Парня окружала небольшая кучка людей, одетых с продуманной грубоватой небрежностью бойцов в увольнении. Новоприбывшие зашли в бар, расчистили столы для себя и заказали трем пухленьким дочкам хозяина выпивку. Казалось, что быть наемникам в чужой стране – работа, вызывающая жестокую жажду.

Из музыкального ящика в углу доносилась звенящая музыка, которую перекрывали приторно-звонкие голоса девочек-подростков. Наиболее модная сейчас на Люсьене группа «Пурпурные Хвосты», с пугающей голографической четкостью изображенная на экране, выплясывала что-то невообразимое: три девчонки, неотличимо похожие друг на друга, казалось, состояли только из длинных ног, белых зубов, огромных глаз, черных челок и огромных пурпурных перьев. Этот концерт означал очередное послабление режима. Многие говорили, что от этих нововведений старый дракон Такаси перевернулся бы в гробу.

Подобный предрассудок, казалось, разделял и долговязый черноволосый гайчин. Шагая через столы, он пробрался к музыкальному ящику и положил руки прямо на танцующие, словно куколки, фигуры. Послушав с минуту, он презрительно скривил свою длинную гайчинскую верхнюю губу. В следующий момент его кулак с размаху опустился на ящик.

«Пурпурные Хвосты» сбились с ритма. На экране их фигуры пересекли линии помех. Парень ударил еще раз, посильней, и голографическое изображение малолеток исчезло.

– Добрый вечер, – сказал гайчин. – Я Ковбой. Вы все можете называть меня «сэр». Объявляю всем, что этот ящик отныне переходит в официальную собственность радиостанции ППНИ.

При виде столь внезапной экспроприации обиталища «Пурпурных Хвостов» некоторые самые сильные рабочие начали подниматься из-за столов. Ковбой поочередно взглянул на каждого:

– У вас есть вопросы?

Рабочие один за другим сели на места. Нет, ему просто показалось. Вопросов не было.

– Хорошо, – сказал Ковбой со счастливо-глуповатой усмешкой и кивнул. – А сейчас, Сума[3]3
  Название племени никарагуанских индейцев


[Закрыть], почему бы тебе не перекинуться с хозяином этого заведения парой словечек? Ну, хотя бы насчет того, чтобы завести для нас настоящую музыку.

Вошедшие отсалютовали стаканами и бутылками в знак согласия. Некоторые, закинув головы, издали крики койотов или громогласные трели, закончив их носовым «ах-ха». Долгое употребление одной воды сильнее всего сказалось на Ковбое, по спине которого спускалась коса, сплетенная из непослушных светлых волос. Он потряс стены бара оглушительным криком американских солдат-южан.

Невысокий кривоногий человек с тонкими, в ниточку, усами и монгольским разрезом глаз, который вошел следом за компанией в сопровождении молодой женщины поразительной красоты, с длинной черной косой, отделился от всех и направился туда, где стоял бармен, засунув руки под фартук. Содержатель и владелец бара – высокий сутулый человек с длинным обрюзглым лицом и тиком, от которого судорогой подергивалось веко правого глаза, – испуганно оглянулся на вошедшего. Веко трактирщика трепетало, словно навес лавочника под крепким бризом. Похожий на монгола чужак положил руку ему на рукав и заговорил, улыбаясь.

Через несколько секунд веко владельца бара почти перестало дрожать. Он подозвал слугу и услал его через заднюю дверь на аллею. Затем выпрямился и огляделся вокруг внезапно загоревшимся взглядом, как видно подсчитывая будущие барыши, хотя многие из обычных посетителей к этому времени уже нашли успокоение на татами, покрывающих деревянный пол, и на них возлагать особые надежды не приходилось.

Покончив с воплями музыкального ящика, Ковбой Пейсон коснулся рукой с зажатым в ней горлышком пивной бутылки плеча Арчи Вестина.

– Ну, и что ты об этом скажешь? – спросил водитель робота.

Легкая улыбка искривила кончики усов Вестина:

– Да, вы знаете, как правильно войти в незнакомое место.

Ковбой расхохотался в ответ:

– Ты имеешь в виду все это? Главное – верно рассчитать, как войти и как выйти – тоже.

Он повел репортера к бару, у стойки которого гордо красовался Бук Эванс – высокий блондин с завязанными хвостом волосами, зажавший испещренной шрамами ладонью бутылку виски. Рядом с ним сидел еще один мужчина – бородатый в отличие от чисто выбритых товарищей, но такой же тощий и долговязый. Удерживая густые непокорные кудри, его голову украшала соломенная шляпа со сломанным красным перышком, воткнутым в ленту.

– Пойдем, сынок, – сказал Пейсон, хотя Арчи предположил по внешнему виду, что «Кабальерос» всего на год старше его самого. – Я хочу представить тебя своим приятелям, таким же скандалистам, как и я. Перед тобой Бук Эванс и Ребел Перез.

Пейсон хлопнул по плечу бородача:

– И пусть тебя не обманывает имя, гринго. Наш старина Реб – еврей до мозга костей.

Арчи почувствовал, как его брови, словно светлые гусеницы, поползли вверх по лбу:

– Еврей?

– Еврейский ковбой, – подтвердил Бук. – Но что хуже всего, его мать из Клана Кошек Сверхновой Звезды.

Ребби коснулся горлышком своей пивной бутылки края шляпы.

– Приветствую, – сказал он голосом, который напоминал скрежетание сустава робота, когда в его активатор попадает песок.

– Рад познакомиться, – едва слышно отозвался Арчи.

– Радуйся тому, что старый ковбой увел тебя от отца Боба, – подхватил Бук. – Если ему позволить, он заговорит насмерть кого угодно.

– Кстати, – спросил Арчи, – что означают произнесенные вами буквы – ППНИ?

– Пни Под Зад... – начал Ковбой.

– ...и Назови Имя, – подхватил за ним Ребел.

– А теперь, – заявил Ковбой, – мы купим тебе выпивку, а потом научим, как с нами разговаривать – с сукиными сынами и дочерьми с юго-запада.

Держа бутылку виски за горлышко, Кэсси отошла от разговаривающего с барменом Сумы. Он был так же обходителен, как и необъезженный мустанг. Девушка направилась к угловому столику, минуя по дороге разрушенный музыкальный ящик.

Как раз когда она проходила мимо, репортер Федеративного Содружества со светлыми волосами и усиками уверенно подошел к бару, где выпивали и травили свои вечные байки бойцы-нортеньо[4]4
  Уроженцы севера, северяне


[Закрыть], и, глядя в красивое лицо Мачо Альварадо, сказал ужасающе веселым голосом: «Одале, каброн!», что в переводе с испанского значило: «Привет, козел».

Мачо смертельно побледнел. В ту же секунду нож в его руке уже опускался на испуганное лицо репортера.

В следующий момент его тощий зад плюхнулся на маты из рисовой бумаги, постеленные на полу, когда Кэсси, с бутылкой в руках, коротким ударом сбила его с ног.

Те, кто позже рассказывал о случившемся, считали, что Кэсси отреагировала на происходящее со своей обычной, почти мистической быстротой мангуста. Девушка никогда не опровергала ходившие о ней легенды, так же как и не вносила в них поправок. Она смогла моментально, со скоростью гремучей змеи, отреагировать, когда Мачо достал нож, только потому, что уже догадалась, что придурок гринго сморозит какую-нибудь чушь. И Кэсси знала, чем ответит на это Мачо, даже до того, как он это сделал.

В мгновение ока Кэсси остановила разъяренного водителя робота, прижав локоть к его глотке.

– Мачо, заткнись и слушай меня! – перекричала девушка поток грязных ругательств на испанском и английском языках и на парочке индийских наречий. – Пацан гринго сам не понял, что он тебе сказал! Его подучили!

Мачо пришел в себя. Кэсси вряд ли весила больше сорока пяти килограммов, даже если намочить ее длинные волосы; он мог отбросить девушку одним хорошим ударом. Но Кэсси знала тело бойца лучше его самого, и, чтобы не допустить ответного удара, она сгребла другой рукой воротник кожаной куртки Мачо и вырубила его напрочь, пережав сонную артерию.

Затем девушка опустила тело на пол, забрав бутылку с пола, куда она ее поставила перед тем, как осуществить захват.

– Макака, – позвала она ближайшего из приятелей находящегося в бессознательном состоянии бойца, – быстренько убери его отсюда. Если потом окажется, что ему не хватило, то он всегда может встретиться со мной. Но если парень снова сцепится с гринго, то его на завтрак слопают устрицы Сьерра-Мадре, и он хорошо знает, что это значит и откуда они появятся.

Макака был молодым парнем, таким же грубым и самодовольным, как и Мачо. Но сейчас он только кивнул и сказал идеально вежливым тоном:

– Все в порядке, Кэсси.

Пока Макака с друзьями поднимали Мачо и выносили его в дверь, Кэсси отвернулась, чтобы осмотреть бар «Законный отдых». Ее глаза при этом приобрели небесно-голубой оттенок. Взгляд девушки остановился на Ковбое Пейсоне, Буке Эвансе и Ребеле Перезе, которые сидели в дальнем конце бара и глядели куда угодно, только не на нее, с крайне невинным выражением лиц.

Они по-прежнему игнорировали девушку, когда она подошла к ним и шлепнула свою бутылку на стойку.

– Кто из вас, ублюдки, подговорил парня?

Пейсон сидел на табурете между дружками, поставив локти на стойку бара и наклонив костлявое лицо над пивной бутылкой.

– Заткнись, Кэсси, я даже не знаю, о чем ты толкуешь...

Девушка одним ударом выбила из-под него табурет. Падая, Пейсон раскроил себе лицо об угол стойки. Правой рукой Кэсси схватила его за непокорные каштановые волосы.

Эванс ошарашенно застыл, повернул к ней лицо, а правая рука Кэсси тем временем совершила неуловимое движение, и вот уже «Кровопийца» оцарапал торчащий кадык Ковбоя.

Эванс поднял вверх раскрытые пустые ладони:

– Эй, не беспокойся, Абтакха.

– Давайте начистоту. Что это взбрело в ваши тупые головы? Если бы Мачо убил этого голорепортера-гринго, репутации полковника пришел бы конец.

Хотя Кэсси продолжала держать его за волосы, Ковбой попытался встать. Но не слишком удачно, потому что никак не мог вытащить ноги из-под табурета. У

него болело лицо.

– HDLC, Кэсси, – заскулил он, – неужели ты хочешь настучать на нас? Ты мне уже сломала нос.

– Пока еще нет. – Коротким свирепым толчком она снова шмякнула его лицом о стойку. Раздался треск.

– Вот теперь на самом деле сломала.

– У-у-у! – завыл Ковбой и застыл, закрыв лицо руками. Кровь стекала у него между пальцами.

Кэсси свирепо взглянула на Бука Эванса, но тот покачал головой и отступил назад. Она послала взгляд Ребу, который сидел с другой стороны Пейсона. Он просто сидел, уткнувшись носом в свое пиво. Кинжал исчез.

– Пошли, – сказала Кэсси Арчи, – пока я не вырубила еще кого-нибудь из наших. – Она наполнила свою кружку и направилась прочь.

– Эта девчонка хочет меня! – завыл Ковбой за ее спиной. – И она доказала это. У-у-у! Она обернулась и грубо усмехнулась:

– Размечтался, Пейсон! Да если бы твоя правая рука знала, как от тебя отделаться, она сама прикончила бы тебя!

Зрители успокоенно зааплодировали. Измазанное кровью лицо Ковбоя превратилось в маску ужаса.

– Ты хочешь сказать, что я... грязный койот? – произнес он с трагической интонацией.

– Ты сам сказал это, Красный Всадник. Ковбой схватился за сердце окровавленными руками и рухнул на табурет, облокотившись спиной на стойку.

– Прямо в сердце! – воскликнул он.

Кэсси пошла прочь. Пейсон повернулся на вращающемся табурете к стойке, закрыл сломанный нос рукой и застонал.

Арчи шел следом за Кэсси к столу, бросая неуверенные взгляды назад, через плечо.

– Этот человек, которому вы сломали нос, все еще следит за вами, лейтенант Садорн.

– Он просто рассматривает мою задницу, – сказала Кэсси не оглядываясь. – Забудь об этом. И не называй меня «лейтенант». Это напоминает мне о жестянщиках.

– Жестянщиках?

– О водителях роботов.

Он занял место слева от нее.

– Надеюсь, вы не подумаете, что я пристаю к вам, если сажусь так близко, – извинился он. – Но я предпочитаю видеть все помещение.

Она пожала плечами и отхлебнула глоток виски.

– Я очень признателен вам за помощь. Но... не перегнули ли вы палку? Я хочу сказать, что у этих людей весьма грубый и примитивный подход к жизни. А вы на самом деле сломали одному нос, а другого порезали своим необычным кинжалом.

– Ты говоришь о «Кровопийце»? Гуру Джоханн вручил его мне на двенадцатый день рожденья. – Тень промелькнула по лицу Кэсси, словно летние облачка промчались по ясному небу. – Моему ножу двенадцать столетий. Гуру сказал, что мало на свете лезвий имеют женскую душу, но у «Кровопийцы» она на самом деле женская.

Кэсси легко тряхнула головой, словно лошадка, отгоняющая москитов.

– Не беспокойся об этих юнцах. Все уже забыто. Они хорошие приятели, и для них это всего лишь забава – например, подставить тебя под нож Мачо. Они знали, что он не убьет тебя, просто вырежет несколько иероглифов на твоем аккуратном профиле.

Арчи посмотрел на девушку. Он не смог понять выражения ее точеного лица цвета красного дерева. Это беспокоило молодого человека. Раньше он считал, что разбирается в женщинах, особенно в таких красавицах, как его спасительница.

Она вздохнула и откинулась на спинку стула.

– Правда состоит в том, что «Кабальерос» будут стараться отделаться от человека и даже убьют его, если решат, что он нанес им оскорбление. Ну, например, они могут решиться высмеять вас, понимая, что вы имеете право ответить им тем же, и таким образом заставят вас показать, чего вы стоите как человек. Это похоже на ливень в солнечную погоду. Быстро начинается и внезапно кончается. Мы не держим зла друг на друга.

Она отхлебнула еще виски, сделав паузу.

– До тех пор, пока нас на это не вызывают, – добавила она. – Это верно, как то, что между нами и Дымчатыми Ягуарами кровная вражда. Если элементал пройдет через стену в полном вооружении и броне, то все эти мужчины и женщины расползутся по полу, словно блевотина.

– А вы?

Короткая усмешка искривила губы Кэсси:

– Поищу то, что горит, а главное – прилипает. Может быть, удастся приготовить фирменное угощение Серильо – кипящий сахар со щелочью, его еще называют кухонным напалмом. Если плеснуть им в грязноголового, то он моментально испечется, словно картошка в кожуре.

Арчи не смог сохранить спокойное выражение лица и едва заметно вздрогнул. Неприятно, когда столь милая женщина с невинной улыбкой говорит о подобных неаппетитных вещах. Да еще так, словно знакома с такими ужасными фактами на собственном опыте.

– Грязноголовые? – не поняв, переспросил он.

– Так их называют индейцы. Пуэбло, индио – все. Грязноголовые – это сверхъестественные создания, гораздо более злые, чем все, с кем кто-либо сталкивался. Они появились в результате кровосмесительной связи между богами. По мнению индейцев, и сами кланы появились таким же образом. Но ни в коем случае не пишите об этом как о доказанном факте, это всего лишь точка зрения, не более.

Репортер покачал головой:

– Не напишу, поверьте мне. Но поверьте и тому, что я сейчас в полном недоумении. Оно вызвано терминологией и... ну как бы это сказать... этнической мешаниной внутри нашего полка.

Девушка расхохоталась:

– Вы подобрали хорошее определение. Один маленький совет: никогда, ни за что не произносите ни одного словечка, сто раз твердо не удостоверившись, что оно означает. Какого черта вы сказали подобные слова Мачо?

Молодой человек закусил нижнюю губу.

– Лейтенант Пейсон, – у него получилось «левтенант», – сказал мне, что это дружеское обращение и что оно поможет мне стать своим среди «Кабальерос».

Она погладила его руку. От нежного прикосновения, похожего на дуновение ветерка, к нежным коротким волосам цвета имбиря, росшим на тыльной стороне руки, ему стало щекотно.

– Малыш, – сказала она, – они и не собирались принимать тебя за своего. Я служу в этой части девять лет, я стала сестрой по крови с половиной его бойцов и сотни раз спасала задницы каждому из них. И я все еще гринго. И так будет до моей смерти.

Девушка откинулась назад, и возле ее красивого рта залегла крохотная горестная морщинка.

– Только тогда я стану одной из них. Не раньше.

– Но на первый взгляд кажется, что они приняли вас.

– Я стала членом семьи. Но только приемышем. Они называют меня Абтакха.

– Но разве вы родом не с одной из юго-западных планет?

– Нет.

Он ждал, что девушка продолжит. Но она молчала, и он сказал:

– Должен признаться, я просто растерялся, пытаясь разобраться в различных группах и их взаимосвязях друг с другом.

– Тебя это интересует? Ковбои, нортеньо и индейцы. Большинство из них родом из кабальерос – землевладельцев и слуг с больших ранчо и гасиенд, а то и свободно кочующих индейских племен. Они смотрят сверху вниз на горожан, городских ковбоев, почти так же презрительно, как на гринго.

– Однако я всегда считал, что слово «гринго» относится... извините, к людям с белой кожей. Она тряхнула головой:

– Только не в этой компании. Для них гринго – это любой чужак, даже если его зовут Гутиерес и он родом из Мексики на древней Земле.

– Понятно, – кивнул не вполне убежденный Арчи. – А что вы можете сказать о людях, которых лейтенант Пейсон назвал евреями?

– Ну, разумеется, это еврейские ковбои. Они ведут свой род от консервативных беженцев из Израиля, которые не захотели последовать примеру остальных евреев, перешедших в католичество в знак протеста против некоторых действий, предпринятых государством Израиль на древней Земле. Они не хотели иметь ничего общего с евреями-ортодоксами, чьи действия привели к распаду Израил, и потому решили уехать как можно дальше. И таким образом оказались в мире трех планет юго-запада. – Девушка отхлебнула немного виски. – Можете безбоязненно называть их этим словом, они и сами так себя называют.

– Кажется, очень сложно разобраться, что можно и что нельзя сказать без риска для жизни.

– Ты все правильно оценил. Всегда помни об этом, и все будет хорошо.

– А что вы можете рассказать об индейцах?

– Насколько мне известно, большинство индейцев на трех планетах – настоящие пуэбло, но они не покидают своих селений и не выходят в космос. Наши «Кабальерос» – в основном апачо и навахо, что почти то же самое, но не пробуй сказать об этом в их присутствии. Есть несколько выходцев из южных прерий – например. Десять Медведей, то есть наша знахарка. Она с Серильос, наполовину киова, наполовину команча.

– И все они уживаются бок о бок?

– Все зависит от того, что ты имеешь в виду. На родине они имеют привычку постоянно сражаться – кровная месть, набеги и прочие подобные мероприятия.

– Во время которых убивают людей?

– Постоянно. Пойми, теперь ковбои ненавидят ковбоев, как никого другого, а нортеньо враждуют с нортеньо. Вот такое положение вещей. Они поднимают много шума насчет того, что терпеть не могут друг друга, членов других групп, но на самом деле не возражают даже против браков между собой. Усади их рядом за стол и угости выпивкой – и не найдешь ни грана различия между ними.

– А в другой ситуации? Кэсси пожала плечами:

– Мы выходим в бой плечом к плечу. В увольнении, как сегодня, некоторые из них могут набить друг другу морду, и никто не обратит на это внимания. Бой поднимает нас. Заставляет гореть. – Она обвела руками вокруг. – Это трудно объяснить.

Репортер кивнул:

– Не думаю, что мне удастся когда-нибудь испытать это чувство.

– И не старайся, – сказала Кэсси. – Чужакам этого не понять.

Девушка взглянула поверх головы собеседника и улыбнулась.

– Привет, Сума. Со всем разобрался?

К ним направлялся похожий на монгола мужчина, держа в руках бутылку с бледно-желтым соком какого-то местного фрукта. Следом шагал содержатель бара, сжимая щепку. Он приподнял крышку музыкального ящика, засунул туда щепку и повернулся к Суме с испуганной усмешкой.

– Работает! – сказал он и вернулся за стойку бара. Из ящика послышались грохочущие звуки «Кандальников», популярного ансамбля Дома Дэвиона. Парочка ковбоев издала пронзительные крики солдатов-южан, а несколько индейцев впали в транс.

Кэсси рассмеялась:

– Не понимаю, как это тебе удалось, Сума?

Сума пробовал в это время прочистить ухо мизинцем. Хотя даже на этом расстоянии он заметно благоухал мылом, на его руках остались заметные следы машинной смазки, которые не удалось отчистить ни одной щеткой.

– Ты отлично знаешь, как надо разговаривать с этими пижонами, – откликнулся он. – Ну и ну. Индейцы могут балдеть от этой музыки, но я ее с трудом переношу. Звучит так, словно кто-то посадил пару кошек в ящик с вилками и решил хорошенько его потрясти. Правда, похоже?

Арчи улыбнулся.

– Это лучшее описание «Кандальников», которое я когда-либо слышал.

Сума рукой показал на стену слева от Кэсси. Там имелось несколько ниш, а в них были установлены маленькие картинки и статуэтки, перед которыми горели свечи.

– Я залюбовался местными святыми. Но не могу узнать ни одного.

– Здесь поклоняются японским святым – ками, – пояснила Кэсси. – Духам.

– Я думал, что Империя Драконис официально преследует поклонение другим святыням, кроме Дракона, – заметил Арчи.

– Обычный подход к делу, – сказала Кэсси равнодушно, сделав еще один глоток из бутылки. – Рабочим предписывается синтаизм. Обычный анимизм – они почитают души своих предков, живущих здесь, в этих нишах, пока не замостят ими всю эту часть планеты, да вдобавок еще китайских богов, кто их знает каких!

Арчи внимательно изучал фигурки в маленьких укрытиях.

– Хорошо, а кто тот парень в голубом? Если это не Кришна, то я Иоанн Креститель.

Сума расплылся в широкой улыбке.

– А ты будешь забавно смотреться с головой на тарелке.

– Да, это Кришна, ты не ошибся. Ребби Маккаби – он же командир Бар-Кохба – рассказывал, что население здесь в основном родом из Западной Индии, вперемешку с японцами. СНБ позволила им почитать индуистских богов. Смотри, их всех снабдили атрибутами Дракона.

Повисшая в воздухе аббревиатура СНБ понизила температуру веселья на несколько градусов. Служба национальной безопасности Дома Куриты была, возможно, наиболее устрашающей секретной полицией из всех подобных организаций, известных в космосе. Маскировка Дома Ляо могла считаться даже садистской, но СНБ действовала более ловко и сурово. Арчи быстро огляделся вокруг, словно ожидая увидеть кого-то, затаившегося позади музыкального ящика. У него имелись собственные причины не желать лишнего упоминания о существовании СНБ.

Сначала он заметил, что Кэсси смотрит мимо них на входную дверь бара. Юноша проследил за ее взглядом и обернулся, удивившись, что ему удалось не свалиться при этом на татами.

Сначала Арчи не понял, куда Кэсси так пристально смотрела. Затем догадался, что она следит взглядом за высокой блондинкой из ковбоев, одетой в светло-голубые джинсы и голубую шелковую блузку, завязанную узлом на плоском животе. Он отметил также, что новоприбывшая уже плохо держалась на ногах.

Женщина купила бутылку того же напитка, что пил Сума, задержалась, чтобы похлопать по плечу кучку приятелей у стойки бара, перекинулась кое с кем парой слов, а затем, словно случайно, подошла к ним.

– Добрый вечер, – произнесла она хриплым альтом. – Не против, если я составлю вам компанию? Сума расплылся в широкой довольной улыбке:

– Леди Кали! Рад встретиться с вами. Усмехнувшись, она кивнула Суме, но при этом настырно смотрела на Кэсси.

– Вы можете сесть там, где пожелаете, капитан, – сказала разведчица неприязненно.

С первого взгляда Арчи заметил у подошедшей к ним женщины лазерный пистолет, висевший в кобуре на правом бедре, и большую синюю татуировку овальной формы, наколотую на пупке. Все вместе делало ее неотразимой, решил юноша.

Она развернула стул и села, положив руки на спинку.

– Ты не собираешься представить меня своему симпатичному приятелю, Кэсси?

– Я не знаю его имени, капитан Макдугал. Блондинка повернулась к Арчи и протянула руку:

– Меня зовут Кали Макдугал. Я зарабатываю себе на жизнь тем, что управляю «Атласом».

Арчи взял ее руку. Пожатие женщины оказалось крепким.

– Польщен, – откликнулся репортер и поднес ее ладонь к губам. – Я Арчи Вестин, репортер службы новостей Федеративного Содружества.

Приятно удивленная, женщина высоко подняла брови:

– Вы джентльмен, как я вижу.

– Надеюсь на это, капитан.

– Просто Кали.

– Она командует ротой «Бронко», – предупредил Сума. – Не позволяй ей пудрить тебе мозги, амиго, только потому, что Кали блондинка и офицер. – Он постучал пальцем по виску. – Хитрющая.

Сума допил бутылку и поставил ее на стол:

– Ладно, лучше я пойду и проверю, не укачало ли наших парней и девушек в роботах при въезде в город. Расслабься, Кэсси. Рад был встретиться с вами, мистер Вестин.

Кали похлопала Суму по руке. Они дружески улыбнулись друг другу, и Сума вышел в ночь.

Капитан пристально рассматривала Кэсси, съежившуюся под ее взглядом.

– Я немного удивлена, обнаружив тебя здесь, Кэсси, – сказала она дружелюбно. – Обычно ты не из тех, кто любит на досуге подраться с ковбоями.

Кэсси подняла бутылку и обвела ею помещение бара «Законный отдых».

– Это место стало частью нашей территории. Я служу в разведке. И проводила рекогносцировку. Макдугал скорчила насмешливую мину:

– Так вот почему ты не вернулась на заводскую территорию. Ты проводила разведку местности. – Она кивнула. – Научись просто отдыхать, девочка, позаботься о себе.

– Капитан, вы не обязаны тратить время на меня. – Кэсси встала. – Я лучше вернусь.

Она направилась к выходу, оставив на столе свою почти полную бутылку. Арчи привстал, собираясь последовать за девушкой.

– Оставьте ее, мистер Вестин, – сказала Кали. – Она не любит, когда рядом с ней кто-то находится.

Арчи медленно сел. Он посмотрел на Макдугал, и какой-то импульс заставил его спросить:

– А теперь объясните, зачем вы это сделали? Лицо Кали медленно расплылось в широчайшей улыбке, открывшей превосходные белоснежные зубы.

– У меня есть на то свои причины, – сказала она. – А теперь почему бы вам не объяснить, с какой стати такая шишка, как голожурналист Федеративного Содружества, тратит время на компанию наемников?

Кэсси спускалась к бульвару Тайшо Балтона, засунув руки в карманы мешковатых штанов цвета хаки и понурив голову. Тротуары были ярко освещены; над головами поднимались массивные офисные небоскребы, загораживающие звездное небо. На улицах толпились пешеходы, катились велосипеды рикш с тренькающими колокольчиками, сигналили автомобили. В отличие от большинства других планет Ларши, например, где выросла Кэсси, на Хашимане полиция не пыталась устанавливать комендантский час, а делала это только во времена бунтов и волнений. Как ХКЭ, так и превышавший ее размерами компьютерный завод Танади, расположившиеся на окраинах города, работали по скользящему графику двадцать четыре часа в сутки. Поэтому рабочие и служащие могли тратить деньги в любое время дня и ночи.

Двое полицейских, стоявших на перекрестке, проводили ее холодными взглядами, поигрывая пальцами на затворах казенных ружей. Кэсси не обратила на них внимания. Дело в том, что появление гайчин на улицах, в самом сердце Империи Драконис, не было обычным делом; полицейские узнали в ней наемника. И если бы новый наниматель полка, пузатый, словно сам Будда, Курита не оказался настолько проницательным, чтобы платить местной полиции хорошие взятки.... Она отбросила эту мысль. Курита или другой, но если Чандрасехар не был бы проницателен и умен, тот никогда не додумался бы взять под свое покровительство полк роботов. Даже такой разболтанный и недисциплинированный, как «Кабальерос».

Почему она позволила этой шлюхе подобраться к себе так близко? Как такое могло произойти? Макдугал уже воевала в полку, когда Кэсси «завербовали» и увезли с Ларши. Она приняла командование над ротой «Бронко», когда предыдущий командир решил уйти в отставку после Новых Горизонтов. Раньше Кэсси редко имела дело с Кали, хотя следует признаться, что та была настоящей профессионалкой. Но светловолосая начальница буквально с первых дней начала притеснять разведчицу. Это выражалось в том, что Макдугал пыталась обломать своенравие Кэсси.