Текст книги "Рукопашный бой"

Автор книги: Виктор Милан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц)

XIV

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

3 сентября 3056 г.

– Ах, Элеанор-сан, – произнес человек за огромным черным столом, улыбаясь безгубым ртом, делающим его похожим на рептилию, – как я рад снова видеть вас.

Лейни Шимацу, представ пред глазами великого человека, призвала на помощь весь свой обширный опыт утаивания собственных эмоций.

– Оябун, – приветствовала она его, – удовольствие и честь видеть вас беспредельны.

«И отчасти это правда», – подумала она.

Глава якудзы был маленьким человечком, его голова, с незаметными ушами казалась воткнутой на костлявую шею поверх черного костюма, сшитого в западном стиле. Лейни он всегда очень напоминал черепаху.

Сквозь встроенный позади него транспекс – стену из пуленепробиваемого прозрачного пластика, обычно используемого для обзорных экранов роботов, – виднелась потрясающая панорама столицы Хашимана во всей хаотической красе. Оранжевый утренний солнечный свет почти осязаемо заполнил комнату, словно дымка, смягчая спартанскую обстановку и создавая иллюзию не опрятности, которую ежедневно наводил целый штат уборщиков, а идеальной чистоты.

Кабинет Кацуо Сумиямы занимал пентхауз на сотом этаже офиса Сумиямы, где располагался штаб Су-миямы-кай. Общество Сумиямы являлось крупнейшей организацией якудзы на Хашимане. Все выглядело вполне открыто: логотип и название общества красовались на главном входе в офис, трехметровыми буквами были написаны на каждой стороне здания и вытканы на правом кармане темно-синих рубашек двоих головорезов, которые стояли по обеим сторонам и немного сзади от оябуна.

Чужаков гайчин всегда удивляла власть, которую имела якудза в Империи Драконис. Легальные операции якудза проводила у всех на глазах и в полном согласии с полицией, а если копать глубже, то и с силами национальной безопасности. Главной причиной сохранения подобного положения вещей служила простая традиция: так уж повелось в Империи Драконис еще со времен древней Японии. А в Империи Драконис традиции имели силу закона.

Разумеется, существовали и другие причины терпимости полицейских. Лейни хорошо знала об этом. И одной из них был долгосрочный союз, заключенный новым Координатором с кланами якудзы.

– Пожалуйста, садитесь. – Сумияма жестом показал на кресло для посетителей, стоявшее перед его столом. Сам стол, вытесанный из одного куска хашиманского эбонита, сверкал, словно обсидиан. Из-за высокой насыщенности металлами местная древесина становилась твердой и плоха поддавалась обработке. Этот стол также мог послужить препятствием для пули небольшого калибра или на какое-то время задержать луч портативного лазера.

Кресло, сплетенное из стальных труб с хромированной поверхностью, с небольшим сиденьем из черной искусственной кожи, оказалось неудобным, но так и было задумано. Лейни устроилась на нем в самой вольной позе, которую только допускало уважение к присутствию оябуна – отца.

В кресле Лейни окружила себя невидимой защитной оболочкой, что вошло у нее в привычку. Один из телохранителей Сумиямы, что казался помассивнее, прочистил глотку. Это был громадный мужчина, большую часть тела которого составлял жир. Лицо телохранителя цветом напоминало желто-коричневую кожу на ботинках с едва заметным пурпурным оттенком. Вокруг сломанного носа, как надувные, выпирали щеки над челюстью, будто распухшей от какого-то заболевания. Картину завершали сверкающие щелочки глаз.

Этого сумитори заставили расстаться с борцовскими соревнованиями некоторые несогласия с установленными правилами, теперь его знали как Эмму. Подобное имя вовсе не было женским, так звали буддистского короля Ада, который судит людей после смерти. На инго – уличном жаргоне якудзы – Эммой еще называли клещи, которыми король Эмма часто пользовался, вытаскивая зубы у инакомыслящих, дабы наставить их на путь истинный. Самого Эмму тоже частенько использовали в подобных целях; все это, да еще забавное сходство с круглоголовым божком, дало возможность наградить бывшего борца нынешним именем.

Лейни не обращала на него внимания. Другой телохранитель, круглоглазый, по имени Саттон, выглядевший почти столь же высоким, как и Эмма, но имевший более атлетическое телосложение, поймал ее взгляд и подмигнул Лейни, но она проигнорировала столь лестный знак внимания.

«Слишком долго я отдавалась таким, как вы, ничтожествам», – подумала Лейни. И тому, что это прекратилось, она тоже была обязана Координатору.

Вскоре после того, как Шимацу села, оябун поднялся и подошел к стене-окну.

– Ах, Масамори, – вздохнул он. – Лучшая из жемчужин Империи Драконис.

Но многое изменилось с тех пор, как эта юная женщина впервые вступила в твои пределы в качестве кьякубуна. – Это слово значило «гостевой член» в обществе якудзы.

Он снова повернулся лицом к Лейни:

– Не все из этих перемен оказались к лучшему. Ты не согласна, Лейни-чен?

Кожа так натянулась на высоких скулах женщины, что казалось, вот-вот лопнет. В ушах зашумело. «Я не выдам своих чувств перед ним». Частица «чен» означала «сокровище», проще говоря, обращение, употребляемое им, значило «моя дорогая». В этом контексте подобное обращение подразумевало обладание.

– Реформы, проведенные Координатором, прежде всего его отцом, благословенны для всех нас, – произнесла она без выражения. – Но я уверена, что изменения, вызванные набегом кланов, не всегда благоприятны.

Теперь наступила очередь Сумиямы скрывать испытываемые им чувства. Хотя Теодор Курита предоставил якудзе невиданную свободу действий вплоть до того, что сделал их своими соратниками в сражении с кланами, реформы, начатые Такаси и продолженные его сыном, шли не на пользу скрытой от чужих глаз деятельности общества.

Политические взгляды Лейни всецело определялись верностью Теодору Курите, хотя ее понимание политики было несколько шире. Она хорошо знала, что криминальный мир по глубинной природе весьма консервативен. А якудза намного консервативнее прочих. Неизменное положение вещей вполне их устраивало, и они сохраняли его целое тысячелетие с тех пор, как некоторые члены якудзы покинули Землю.

Теодор Курита пытался добиться от отца, чтобы тот ослабил жесткое строение общества Империи Драконис, а когда пришел к власти, то продолжил реформы. Из всех существовавших социальных сил только якудза могла действительно противостоять наставшим переменам. Армия боготворила Теодора. Орден Пяти Колонн обладал спокойной уверенностью в способности сдерживать волнения среди населения Империи Драконис, по крайней мере на время проведения реформ. Смертоносная СНБ под руководством человека, умеющего не упустить свою выгоду, знала, как чертовски сложно поддерживать жесткий порядок в жизни страны. И во главе обеих организаций стояли союзники Теодора.

Влиятельность якудзы, напоминающего айсберг по пропорции видимой и скрытой его частей, была огромной. Чтобы ввести это подполье в законные рамки, Теодор основал в Империи Драконис полки отборных солдат, куда вливались в огромных количествах наиболее нуждающиеся мужчины из низших слоев общества, к которым формально принадлежала и якудза, причем наиболее сообразительные из них, способные к активным действиям. Но, как понимала Лейни, мечта Теодора заключалась в том, чтобы помешать главарям якудзы влиять на политику правительства.

Это вовсе не значило, что всем нравились его действия. Кацуо-сама они определенно не нравились. Именно поэтому Лейни не упускала возможности аккуратно ткнуть самияму в это носом.

Таким образом, она ненавязчиво напоминала шефу, что уже давно не является его собственностью. Потому что она уже не кьякубун, не тот перепуганный до смерти подросток-беглец, который пересек четверть Империи Драконис, спасаясь от убийц своего отца. Именно это заставило девушку заручиться покровительством Сумиямы, и он не замедлил воспользоваться предоставившейся возможностью.

«Теодор-сама освободил меня из-под твоей власти, – подумала Лейни. – И поэтому я буду следовать за ним до самой смерти».

– Ты встречалась с некоторыми из новых гайчин-ских наемников, которых пригласил на службу Чанд-расехар Курита, – произнес оябун. – Что ты о них думаешь?

Таким образом Сумияма напомнил женщине, что повсюду в ее окружении находятся его шпионы, и это Лейни не удивило.

– Они испытанные в боях воины, – ответила она. – Те, с которыми я беседовала, кажутся вполне компетентными. И все же они иностранцы.

Он кивнул, довольный тем, что у Лейни, когда она характеризовала компетентность Семнадцатого полка, вырвалась подобная фраза.

– Просто позор, что он привозит подобный мусор, – заявил Сумияма. – Словно вас и регулярных частей недостаточно, чтобы дать отпор любой возможной опасности! Да, этим он нанес нам пощечину, мое дитя.

– Возможно. Дядюшка Чэнди...

– Не называй его так! Он Курита. Лейни почтительно склонила голову.

– Да, оябун. – Ее глаза засияли багровым светом. – Возможно, Чандрасехар-сан смотрит на них как на игрушечных солдатиков. Чтобы они оттеняли его величие.

Сумияма кивнул. Эта мысль пришлась ему по душе.

– Чандрасехар – урожденный Курита, – произнес он, снова отвернувшись. – А яблоко от яблони недалеко падает. В юности его отослали от двора за кутежи, да и за глупость тоже.

Он выждал, заложив руки за спину, давая Лейни время, чтобы она могла оценить его возможность говорить о Чандрасехаре Курите в таком тоне, какой считает нужным.

– Дурак! – повторил Сумияма. – И продолжает разыгрывать из себя дурака на Хашимане.

«Он оказался настолько глуп, что выстроил ХТЭ на пустом месте и настолько расширил корпорацию, что теперь она соперничает с твоими друзьями на Танади», – подумала Лейни, но промолчала.

– Не сомневаюсь, тебе известно, что его разведывательная служба подвергает наших людей преследованиям в окрестностях, прилегающих к фабричной территории, – продолжил Сумияма. – Внезапно нас лишают платы, взимаемой ранее с целого городского

района!

Лейни потупила глаза. Она представила свою новую знакомую, капитана Макдугал, на стотонном «Атласе», которая противостоит воинам Сумиямы, вымогающим деньги за охрану у мелких лавочников. Это уж чересчур! Хотелось бы посмотреть на это. Лейни понравилась офицер наемников, она безошибочно определила, что это женщина ее склада, почти столь же грозная, как и она сама. И все же высокая блондинка показалась ей и наполовину не столь опасной, как спокойная маленькая подруга Макдугал. Кэсси Садорн напоминала змею, свернувшуюся перед броском.

– Но что хуже всего, – продолжил оябун, впадая в патетику под влиянием праведного гнева, – он урезал рабочим продолжительность смены. Снова!

Лейни прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

– Сейчас они трудятся десять часов в день. Десять! Словно двенадцать не было совершенно скандальным послаблением! Остальные шесть часов рабочего дня он им просто подарил!

Кацуо потряс головой, словно стряхивая попавшую на нее воду перед тем, как спрятаться под панцирь.

– Он объясняет, что его служащие по-прежнему работают в эти дополнительные часы. «Время Дракона» – так он это называет. И призывает своих рабочих заниматься самоусовершенствованием, укреплять связи с их крикливыми выводками или посвятить свободные часы иному труду во славу Дракона. Я заявляю, что это чепуха, и это на самом деле чепуха! Толпа ленивых ублюдков – вот кто они .такие! Кнут – вот что подобные люди понимают! Они растратят это время зря, попомни мои слова! Растратят зря!

Он гневно наступал на собеседницу.

– Все это подрывает устои нашего общества. И не важно, какую знатную фамилию такие предприниматели носят!

Собеседники разговаривали по-японски, что позволяло Сумияме считать себя важным бизнесменом, а не головорезом, который фактически был атя, недостойным уважения парией, а Лейни удалось отделаться коротким выражением, прозвучавшим как согласие. «Эймай» – уклончивое выражение, присущее общепринятому языку Империи Драконис, и оно на этот раз выручило ее.

Повернувшись к окну, Сумияма глубоко вздохнул и положил руки на стекло. В нескольких километрах по Ямато спускалась баржа с привязанным к палубе, распластанным гигантским роботом наемников, напоминавшим металлического человека. Лейни подумала, а не «Атлас» ли это Макдугал? Смог не позволял внимательнее разглядеть баржу. Хашиман считался экологически чистой планетой по стандартам Империи Драконис, но Масамори был не слишком чистым городом.

– Отсюда дует свежий ветер, Лейни-чен, – сказал Сумияма. – Ветер, который унесет с улиц нашего города мелочность и продажность, как осенний ветер разгоняет пары смога над Ямато. Сейчас я не могу всего рассказать – только то, что ты и твои люди примут участие в этой игре.

Он угрюмо усмехнулся:

– Я возлагаю большие надежды на то, что ты будешь по-прежнему так же верно служить мне, как и раньше.

Лейни встала и почтительно поклонилась:

– Я живу только затем, чтобы выполнить мой долг, оябун.

«Если ты все еще думаешь, что я тебе что-то должна, сморщенный выродок, – подумала она, – будем надеяться, наступит тот день, когда тебе воздается по заслугам».

– Ну что ты, птичка, – произнес мужчина в спортивной куртке с экстравагантно вздернутыми плечами. – Почему ты плачешь?

Девушка сидела на клетке, в которой металась с криком куропатка с голубыми перышками. Кобальтового цвета платье с застежкой, украшенной темно-синим узором, плотно облегающее худенькую, но не лишенную приятности фигурку, было из тех, которое могла купить деревенская девушка, чтобы надеть в большом городе в первые дни. Какая-нибудь деревенщина сочла бы его даже модным.

Мужчина опустился на колени рядом с девчушкой. Он хотел уж было положить ей на колено руку, но что-то удержало его от этого жеста. Крупный нескладный блондин, он выглядел моложе, нежели хотел казаться.

Вокруг них, словно река, шумел и толпился уличный рынок. Грациозные женщины балансировали с корзинами, полными фруктов, и клетками с живой птицей на головах. Мужчины расхваливали товар, привязанный к концам шеста, лежавшего у них на плечах. Это была та сторона Масамори, существование которой казалось чужакам невероятным, – деревенский рыночный торг в тени стоэтажных бронзовых небоскребов. Такая же оживленная часть города, как и метрополитен, и сияющие огнями ночные клубы.

В этот район Друзья-Увещеватели предпочитали не заглядывать. Даже парами.

– Да ладно тебе, хватит, крошка, – успокаивал молодой блондин. – Почему ты так горько плачешь?

Девчушка перестала плакать и поглядела на него. Тушь у нее поплыла от слез и струйками сбегала по щекам. Это показалось бы смешным, не будь она столь миловидной со словно вырезанными из красного дерева чертами лица и миндалевидными дымчато-серыми глазами.

– Я... я не с этой планеты, – произнесла наконец девушка, твердо выговаривая слова в промежутках между всхлипываниями. Посторонним могло показаться, что она говорит на каком-то незнакомом языке. – С Ковейби, что в префектуре Мацуида. Моя тетушка заболела, и я потратила все деньги, чтобы приехать сюда и ухаживать за ней. А когда я приехала, то она уже умерла, и у меня стащили чемодан, а там документы, и...

Рыдания прервали ее рассказ. Девушка уткнулась лицом в мускулистое плечо блондина. Он неловко похлопывал ее по спине, чувствуя нежную, покрытую капельками пота кожу, открытую вырезом платья, и то, как одежда облегала прижимавшееся к нему тельце, сотрясающееся от безутешных рыданий. Почему-то ему и в голову не пришло, что размытая тушь испачкает ему одежду, оставив грязные пятна на белой ткани.

– Ладно, ладно, – приговаривал он. – Уверен, все не так плохо, как кажется.

– Но у меня нет денег, и негде остановиться, и даже на работу меня не примут без документов! – Она подняла голову, чтобы перевести дыхание, и, всхлипнув, вновь разразилась потоком слез. Потом она снова перевела дыхание, словно пловец, который почти уже утонул, но в последний момент смог выплыть. – Я не знаю, что мне делать.

В голове мужчины в спортивной куртке начала зарождаться какая-то мысль. Кончиком большого пальца он сдвинул свою шляпу с загнутыми кверху полями на затылок.

– Ладно, – протяжно произнес он, – чтобы работать, не всегда нужны документы.

Подняв голову, она взглянула на него. Очередное рыдание сотрясло ее тело:

– Но полиция... Блондин усмехнулся.

– Полиция знает не все. Есть много вещей, о которых полиция и не хочет знать.

Она уставилась на него, полуоткрыв рот. Настоящая деревенщина, да и что следует ожидать от такой дыры, как Ковейби? Но, несмотря на это, девочка была потрясная.

Вдруг она вскочила и попыталась скрыться. Он схватил ее за руку.

– Ты агент СНБ! – крикнула она, отбиваясь. – Ты хочешь поймать меня в ловушку. Я знаю!

Он закинул голову и расхохотался, из осторожности не ослабляя хватку.

– Птичка, ты насмотрелась головидео. Я не служу Дракону, и даже не Друзьям-Увещевателям. Хотя у меня есть кое-какие связи. Ладно, садись. Люди смотрят.

Никто на них не смотрел – прямые открытые взгляды вообще были не приняты на узких и кривых улочках Масамори. Девушка послушно села на свое прежнее место, на клетку с куропаткой. Обитательница клетки трясла крыльями и что-то бормотала себе под нос, выражая недовольство тем, что ее возмущенное кудахтанье никто не замечает.

– Меня зовут Питером, – представился блондин. – А тебя?

– Мицуко.

– Так, Мицуко. – Он ласково потрепал ее по подбородку. – Я уже сказал, что не в каждом месте строго требуют документы. Достаточно знать нужных людей.

Она всхлипнула. Нос у нее был вздернутым, а глаза – огромными, обведенными темным ободком из размазавшейся туши.

– Но я никого здесь не знаю!

– Неправда. – Он встал и, потянув ее за руку, заставил подняться. – Ты знаешь меня.

XV

Масамори, Хашиман

Район Галедона. Империя Драконис

4 сентября 3056 г.

Девушка в платье с разрезом до бедра и блестящими черными волосами, уложенными в пучок на макушке, скользила среди толпы, заполнившей клуб «Кит-Кет», словно угорь в воде. Она поставила поднос на стойку, обернулась и улыбнулась молодому блондину, показав столь же белоснежные зубы, как и его спортивный пиджак.

– Питер-сан, – произнесла она, – у меня для вас кое-что есть.

Его голубые глазки масляно блеснули, но он сразу сообразил, что будет довольно затруднительно дать ему то, что он хотел, посреди переполненного бара.

– Да? – спросил он.

Искусство обольщения – это почти колдовство. Кэсси не могла точно объяснить, как ей это удается, хотя раз или два она пыталась научить этому случайных подруг, которых принимала под свое крылышко на Ларше. Теперь она уже не предпринимала подобных попыток. Это искусство было ее личным даром свыше.

Хотя два основных правила звучали довольно примитивно. Жертва должна, во-первых, иметь что-либо привлекательное для охотника и, во-вторых, необходимо наличие признаков, что на определенных условиях жертва готова с этим расстаться. Вычисление таких признаков и делало жульничество искусством, которым Кэсси владела с детства. А уж сыграть на них было самой простой частью работы.

В последнее время она кокетничала только тогда, когда этого требовала работа, но по-прежнему чувствовала охотничий азарт. Даже если объект обольщения мог предложить ей только черную работу официантки в грязной забегаловке.

Дело в том, что это была любимая забегаловка якудзы.

Задача была не такой простой, как могло показаться на первый взгляд. Культура Империи Драконис по-прежнему оставалась деревенской, не важно, шла ли речь о таком мегаполисе, как Масамори, или о заброшенной сельскохозяйственной планете, той же Ковейби. Мицо-собай, торговец спиртным, обычно не придирался к происхождению и документам людей, которых нанимал на работу. Однако претенденту на место необходимо было заручиться чьей-нибудь поддержкой. Просто зайти с улицы и попросить работу – ни в лавке зеленщика, ни в стриптиз-клубе – не имело смысла.

Особенно сложно было устроиться на работу в бар, часто посещаемый членами среднего и низшего звена якудзы. Эта организация соблюдала принцип ненападения с гражданской полицией и установила гораздо более теплые отношения с подразделениями СНБ, что оправдывалось ярым национализмом якудзы, а Суб-бхаш Индрахар не тратил времени зря на заботы об искоренении уличной преступности. И все же основная масса якудзы имела напряженные отношения с законом, и у Друзей-Увещевателей имелись веские основания для установления за ними слежки. Поэтому здесь частенько появлялись шпионы.

Этот бар считался святым местом в Империи Драконис. Широко известное убежище, где все верные слуги Дракона, от последнего рабочего до служащих в измятых костюмах, могли полностью расслабиться после долгого рабочего дня. На тех, кто не шел выпить с товарищами после работы, смотрели с подозрением, а иногда даже за ними СНБ устанавливала слежку, как за неблагонадежными.

Якудза работали меньше, ведь если бы они согласились трудиться по шестнадцать часов, то не стали бы уголовниками, но они по-прежнему сохраняли горячую привязанность к простым компаниям, собирающимся в этой дыре, наравне с фабричными рабочими и теми, кто находил себе занятие на открытом воздухе, подставляя шеи солнцу. И люди хотели спокойно посплетничать и обсудить кое-какие дела, как и все остальные, получая удовольствие от выпивки. Ясно, что работодатели имели причины придирчиво выбирать прислугу.

Особенно хорошо Кэсси удавалось убеждать окружающих, что она не полицейская ищейка. Плюс к этому девушка имела надежного поручителя: Питер Мэллоу, молодой гангстер, быстро делающий карьеру – не чересчур бойко, но уверенно, и при этом свой в доску. Если уж он замолвил слово за маленькую Мицуко – свою подружку Картошечку с Ковейби, она не могла оказаться подсадкой.

Но чувствительное сердце Питера подсказывало ему, что замолвленное словечко является большим одолжением. А за одолжение принято расплачиваться.

Не дожидаясь, пока Питер изольет на нее свою досаду, девушка что-то вложила ему в ладонь и, поднявшись на цыпочки, быстро чмокнула молодого якудзу в щеку.

– Спасибо, – шепнула она ему в ухо.

Мэллоу посмотрел на тот предмет, который оказался в его руке. Это была серебряная ручка с вмонтированным в нее точечным лазером прекрасной работы. Обладание такой ручкой сразу возвышало Питера над простыми воинами, переводя его в ранг помощника менеджера, по крайней мере в его собственных глазах.

Крохотная официантка подхватила поднос и намеревалась уже скрыться в толпе, когда вдруг до Питера дошла обидная истина: девушка заплатила ему свой долг. Это значило, что отныне она не обязана переспать с благодетелем.

Питер Мэллоу выполнял силовую работу во время операций. Он не привык мириться с разочарованиями. Он засунул ручку во внутренний карман куртки – в конце концов, вещь была дорогая, – после чего протянул руку и тяжело опустил ее на плечо девушки.

Она обернулась, держа поднос в руках.

– Эй! – рявкнул Мэллоу. – Ты думаешь, что отделаешься этим? Ты принадлежишь мне, сучка!

– Эдди-сама! – заверещала девушка, ее голос перекрыл бормотание и тренькающую музыку, словно катана. – Эдди-сама, посмотрите!

За спиной Пита Мэллоу замаячила огромная фигура. Спортивная куртка на ней была такой же кричащей, как у боевика, но плечи казались почти вдвое шире, и секрет заключался отнюдь не в экстравагантном покрое. Лицо цвета эбонита венчал ржаво-рыжий самурайский хвост, завязанный на макушке по моде, все еще сохранившейся на Масамори среди тех, кто имел чин, по крайней мере, чунина – заместителя начальника в организации Сумиямы. Эдди Кацумори был не самой крупной рыбой в организации, но в пруду клуба «Кит-Кэт» он считался главной барракудой.

– Что случилось? – спросил Эдди голосом, грохочущим, как шаги «Атласа». Этот человек редко произносил много слов. Они только затягивали время перед дракой, а этого он не любил.

Ловкими пальцами официантка расстегнула спортивную куртку Пита Мэллоу.

– Ты потерял эту серебряную ручку, Эдди-сама, – сказала она. – Видишь? Эта обезьяна стянула ее!

Только теперь до Пита Мэллоу дошло, что он крепко вляпался. Он раскрыл рот.

Эдди избавил его от бесполезных и неубедительных оправданий, которым все равно никто бы не поверил, врезав по лицу коротким правым, от которого Мэллоу отлетел в толпу. Люди, предвидевшие подобный поворот событий, расступились перед ним, словно по мановению руки, так что Питер не встретил препятствий при полете. Головой он протаранил музыкальный ящик, заставив взвизгнуть «Пурпурные Хвосты», словно им в колготки заползла туча рыжих муравьев. Стоявшая возле ящика статуэтка бога воров Ганеша со слоновьей головой закачалась и чуть не выпала из своей ниши. Чья-то рука заботливо водворила статуэтку на место.

Двое хатамото Эдди подошли к несчастному Мэллоу, упавшему на кучу татами, покрывавших пол. Один лишил его украденной ручки. Затем они подняли Пита под мышки, оттащили к заднему входу и выкинули на улицу.

Эдди уже потерял всякий интерес к происходящему. Хмыкнув, он бросил горсть мелочи официантке и вернулся к стойке. Толпа между тем вернулась к своему основному занятию – выпивке.

Кэсси небрежно поймала брошенную мелочь, опустила ее в карман и продолжила обход. Она даже не проследила за быстрым и бесславным полетом бывшего благодетеля.

Она не испытывала ни малейших угрызений совести из-за его несчастного конца. Девушка пыталась честно договориться с ним, но только потому, что ставила целью какое-то время покрутиться в этом месте, а не быстро исчезнуть, что обычно следует за скоропалительной связью. Проще, казалось, было расплатиться и избавиться от проблем.

Она полагала, что для Питера сумма, которую он потратил на устройство несчастной девушки, была мелочью. Но Кэсси всегда платила по счетам. Если бы Мэллоу не проявил непомерную жадность, то великан Эдди так никогда и не узнал бы, куда подевалась его любимая ручка.

Все, похоже, утряслось. Лейтенант Сумиямы думает, что она оказала ему услугу, и вознаградил чаевыми, теперь он ей обязан. Если Пит покажется здесь снова, то получит еще, но уже гораздо больше.

Разумеется, он может подстеречь дерзкую Картошечку, чтобы свести с ней счеты, где-нибудь на дальних задворках, за пределами города. Но такой поступок стал бы главной ошибкой в его жизни. И последней.

– Эй, девчонка! Принеси еще пива!

Кэсси нацепила на лицо широченную улыбку и бросилась выполнять заказ. Посторонние мысли напрочь вылетели из ее головы, но глаза и уши разведчицы оставались открытыми.

С выработанной жизнью привычкой показывать лишь те эмоции, которые считала нужными, Кэсси сочла, что может перестать улыбаться, когда окажется среди толкающихся людей на узких улочках в середине дня.

Длинные черные волосы она заплела в косу на затылке, а куртка космического пилота Империи Драконис защищала девушку от холода, спустившегося на Ямато с горных вершин. На куртке отсутствовали нашивки, свидетельствующие о звании ее обладателя, и номер подразделения, но каждый знал, что Империя Драконис не выбросит космическую форму, пусть даже изношенную до дыр, на такой спокойной и безопасной планете, как Хашиман. Любому, бросившему на куртку хотя бы мимолетный взгляд, становилось ясно, что Кэсси скорее всего прилетела на торговом корабле и сейчас собирается нарушить законы экономии, принятые в Империи Драконис. Даже до наступивших ныне времен вседозволенности на Хашимане это было не в диковину. Будучи преданными сыновьями и дочерьми Дракона, многие полагали, что эти качества позволяют им не особенно заботиться о выполнении каждой буквы многочисленных навязываемых им законов. Народ Масамори полагал, что они с Драконом разберутся сами.

Соблюдение законов особенно растяжимо понималось здесь, в Содегарами, оживленном районе Масамори, раскинувшемся на другом берегу реки напротив комплекса ХТЭ.

Кэсси просто прогуливалась, словно космический пилот, изучающий территорию перед ночной вылазкой или решивший не дожидаться, пока солнце закатится за горизонт. Все, что можно было найти в толпе Масамори, встречалось днем так же часто, как и вечером. Но нелегальные торговцы спиртным в Содегарами являлись порождениями ночи. Днем, как сейчас, они просто набирались сил, дыша свежим воздухом.

Итак, девушка шагала, засунув руки в карманы, заглядывая по дороге в стриптиз-клубы, домики гейш, которые здесь были обычными публичными домами, в бильярдные залы, словно не могла решить, где ей пустить на ветер толстую пачку купюр, которая оттягивала задний карман джинсов.

Главная улица Содегарами, Камелия, тянулась вдоль шоссе. Когда один из двух юношей, маячивших на пешеходной дорожке перед Кэсси и увлеченно беседующих о чем-то, – тот, что шагал справа, ненароком толкнул ее, Кэсси поняла, что случай сделал выбор за нее. Карманник оказался профессионалом, его прикосновение было легким, словно перышко. Даже Кэсси могла ничего не заметить, если бы не включила периферийное зрение, как когда-то ее учил гуру. Теперь, не различая деталей, а только чувствами, она воспринимала огромную широкую дугу пространства.

Не дожидаясь, пока парень доберется до бумажника, девушка прихлопнула его руку в заднем кармане. – Один звук, – сказала она в ухо юноши, чью ладонь Кэсси держала мертвой хваткой, – и эта рука тебе больше никогда не понадобится.

Он оскалил зубы и кивнул. Огромная копна черных волос спускалась на его испуганные глаза. Как будто прогуливаясь с приятелем, девушка не торопясь, но целенаправленно завела воришку на улочку, столь узкую, что при желании могла бы перекрыть ее, раскинув руки.

Кэсси остановилась рядом с парнем и ждала. Несколько ударов сердца, и появились двое его товарищей. Один крутил в руках кинжал с эбонитовой рукояткой. Другой на ходу снимал с пояса тонкую цепь.

Она подняла левую руку. В ней она сжимала короткоствольный пятизарядный десятимиллиметровый револьвер, матово-черный, с глушителем. Частная торговля оружием была запрещена в Империи Драконис, что мало беспокоило законопослушных граждан. Местные бандиты, как и уголовники во всей Империи Драконис, редко использовали огнестрельное оружие, но это не зависело от их личных предпочтений. Им больше нравилось калечить людей хорошо знакомым способом, чувствуя кровь врага на костяшках собственных кулаков. Но бандиты и хулиганы Масамори хорошо знали, что их ждет за ношение оружия, и сделали соответствующие выводы.

Двое хулиганов побросали свое вооружение и, не дожидаясь приказа, подняли руки вверх.

Кэсси улыбнулась:

– Догадливые ребята.

– Тебе далеко не уйти с этим, – простонал тот, кого она держала за руку.

– Не твое дело. – Девушка толкнула его лицом к стене – достаточно сильно, чтобы выбить из него дурь, но чтобы не разбить в кровь. Этого хватило, чтобы ошеломить бандита, но не вырубить его окончательно. Затем она вновь наставила на головорезов револьвер.