Текст книги "Санитар каменных джунглей"

Автор книги: Виктор Меньшов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Глава шестая

Капранов все дни проводил в бегах и хлопотах, подолгу засиживался у Лебедева, который разрешил ему знакомиться с имеющимися материалами. Я тоже не сидел сложа руки, Михаил Андреевич надавал мне столько заданий, что я только успевал поворачиваться.

Я обходил по списку дома, в которых раньше жили убитые Санитаром, или Чистильщиком, и наводил о них справки у соседей. Кто и что за люди были убитые, круг их знакомств. И Капранов, и Михайлов, и сам следователь Лебедев были уверены, что все убитые имели Санитара или в числе своих хороших знакомых, или сослуживцев. Сослуживцами занимался Капранов, а я искал знакомых.

В этот вечер мы сидели с подполковником за столом и молча заканчивали ужин. Такой ритуал мы установили после того, как пару раз начиная что-то обсуждать, – забывали про еду, и спохватывались только тогда, когда она безнадёжно остывала. Мы уже приступили к кофе, и я в нетерпении открыл было наконец рот, чтобы поскорее доложить о результатах своей сегодняшней работы, как раздался звонок в двери.

Пришла Тамара Николаевна Пушкова. Мы с подполковником удивлённо переглянулись. С того самого дня, как нашли тело её мужа, она не звонила. Да и зачем? Искать стало некого. К сожалению, он нашёлся.

Она стояла в дверях, всё в том же плаще, точно так же одетая, как и в прошлый раз. На голове у неё был чёрный шифоновый шарф, на руках такие же перчатки. Всё остальное было без изменений.

– Чем можем быть полезными для вас? – спросил пополковник.

– Я, наверное, должна вам деньги, – она неуверенно раскрыла сумочку. И я, наверное, должна забрать своё заявление...

– Денег вы нам, уважаемая Тамара Николаевна, никаких не должны, поскольку и никаких результатов у нас нет. И заявление своё вы, разумеется, забрать можете. Только зачем оно вам, позвольте полюбопытствовать?

– Мне просто сказали... Я подумала, что надо забрать...

Она совсем запуталась и растерялась.

– Простите за любопытство, Тамара Николаевна, но кто вам сказал?

– Разве я так сказала? Я, наверное, неправильно выразилась.

– Ну что же. Это ваше право, – развёл руками Капранов. – Извините, если что-то не так. Артур, будь любезен, найди, пожалуйста заявление и верни гражданочке. Я принялся искать заявление, что не заняло много времени. Передал его подполковнику, а тот Пушковой. Она взяла в руки бумажку и вертела, не зная что с ней делать, поглядывая на Капранова, словно искала у него подсказки, но тот делал упорно вид, что не замечает её немых призывов о помощи.

– Мы чем-то можем быть вам полезны? – спросил он у неё, как мне показалось, несколько суховато.

Она отрицательно помотала головой и встала, комкая своё заявление. Но тут же упала обратно на стул и разрыдалась, уронив голову на стол. Подполковник сделал мне знак и я бросился за водой. Когда я прибежал обратно, Пушкова уже сидела прямо, вытирая платком глаза. Она кивком поблагодарила меня, взяв воду, и отпила из стакана ровно половину.

– Тамара Николаевна, давайте сразу же внесём ясность. Если вы хотите, чтобы мы в чём-то вам помогли – говорите. Не забывайте – мы частные лица, и тайна клиента для нас свята, если только он не совершил убийства.

– Найдите тех, кто убил моего Гену! – воскликнула с яростью она. – Я заплачу, заплачу столько, сколько вы скажете, только найдите их и убейте!

– Ну, насчёт убить – это вы не по адресу, мы сыщики, а не киллеры, усмехнулся Капранов, – а вот насчёт найти – это работа для нас, это наш размерчик. Только искать мы будем в одном случае, если всё будет без дураков.

Он достал из ящика стола сигареты и зажигалку, и подвинул к ней, вместе с блюдечком вместо пепельницы.

– То есть? – непонимающе посмотрела на него Пушкова, отодвигая сигареты. – Спасибо, я не курю.

– А то и есть, Тамара Николаевна. Вы почему-то постоянно пытаетесь ввести меня в заблуждение. Зачем?

– Я пытаюсь ввести вас в заблуждение?! Зачем?! И в чём это выражается?

– Зачем, это я сам хотел бы знать, а вот в чём – это сколько угодно. Хотя бы с сигаретами. Почему вы сказали ,что не курите? Почему вы пытаетесь казаться не такой, как вы есть?

– Господь с вами, Михаил Андреевич!

– Видите ли, Тамара Николаевна, мой юный друг и помощник весьма интересуется опытом Шерлока Холмса, который по внешним приметам мог узнать кое-что о человеке. Эта часть его дедуктивного метода состояла из простой наблюдательности. Вот вы сказали, что не курите, отказались от сигарет. А на среднем пальце у вас маленькое жёлтое пятнышко, что выдаёт вас не просто как курильщицу, а достаточно заядлую, курящую сигареты без фильтра.

Далее, вы человек, привыкший к дорогой одежде, почему-то надеваете для визита к нам ношеные вещи, снимаете украшения. У вас же остались следы от колец на пальцах, вы безупречно аккуратны, а на плаще нет пуговицы, значит вы настолько редко его одеваете, что просто не придали этому значения.

По внешнему виду очень многое можно сказать. Например, что вы не пользуетесь компьютером, а печатаете на машинке и много пишите от руки. У вас достаточно коротко пострижены ногти, что для работы с компьютером, у которого весьма чуткая клавиатура, не столь существенно, но для пишущей машинки, где требуется определённая сила удара, весьма важно. И подушечки пальцев у вас как бы срезаны на кончиках. А на среднем пальце правой руки вмятинка, так что сразу видно, что вы подолгу не выпускаете из рук перо. Достаточно? На будущее запомните: хотите измениться внешне, в первую очередь измените свои привычки.

Далее, я вас предупреждаю – либо предельная откровенность, либо я откажусь от предложенной вами работы. Согласны?

– Согласна, – без колебаний ответила Пушкова, гордо вскинув голову.

– Вот и замечательно. Тогда начнём с того, кто вам сказал забрать заявление?

– Семён, – не задумываясь ответила она, тут же засмущавшись. – Вернее, я хотела сказать, Семён Захарович Резник. Директор нашей автобазы.

– Почему вы своего директора называете по имени? – быстро отреагировал Капранов.

– Я его давно знаю, ещё когда он работал главным механиком, они с моим мужем из одной деревни. Мы часто бывали в гостях друг у друга, ну вот... Так что вы не подумайте...

– А я ничего и не думаю, пока не выслушаю, – едва заметно улыбнулся Капранов. – Кем в последнее время числился ваш муж на автокомбинате?

– Шофёром, бригадиром, – удивлённо посмотрела на подполковника Тамара Николаевна.

– На какой машине он ездил?

– Видите ли... он не ездил в последнее время, – покраснела Пушкова.

– Как же вас понимать прикажете? Вы же сказали, что он был шофёром, бригадиром даже, а на машине не ездил.

– Я неправильно выразилась, он числился шофёром.

– Допустим, – кивнул Капранов. – А чем же он занимался на самом деле?

– Он помогал Резнику.

– Как помогал? Был заместителем директора, или через улицу его переводил? Как конкретно он помогал?

– На автобазе были всякие дела... Ну, вы понимаете. И он, Гена то есть, следил за дисциплиной.

– Почему рабочие называют автобазу концлагерем? Там что – палочная дисциплина и круговая порука?

– Да, – вздохнула Пушкова.

– Рабочих избивали, были случаи?

– Были, – опустила голову женщина.

– Ваш муж принимал в этом участие?

– Насколько я знаю – да.

– Деятельность вашего начальника и вашего мужа касалась подделок документов, торговли излишками бензина, бухгалтерскими махинациями?

– Нет, – твёрдо ответила женщина. – Директор следил, чтобы на комбинате, в официальной деятельности, был полнейший порядок. Я, как бухгалтер, впервые встречалась с такой постановкой дела. От меня требовалось полнейшее соблюдение всех установленных правил.

– В таком случае возникает вопрос о скрытой деятельности. При таких раскладах ясно, что автобаза была всего лишь ширмой. Что было основным источником дохода для Резника и вашего мужа?

– Я точно не могу сказать, – замялась Тамара Николаевна.

– Но какие-то соображения у вас есть? Вы же умная женщина, бухгалтер. Что-то же вы видели, знали? Поймите, без этих сведений мы ничего не сможем сделать, чтобы отыскать убийц вашего мужа.

– Разрешите, я зайду завтра? – спросила она. – Я очень плохо себя чувствую, у меня кружится голова...

– Конечно, конечно. Поезжайте домой, отдохните, подумайте. Толь ко помните, что помочь нам найти убийц или убийцу вашего мужа нам может только полная и абсолютная ваша откровенность. Артур, проводи гостью.

Когда она ушла, я спросил подполковника:

– Вы считаете, что Пушкова убил кто-то из сослуживцев? Кто-то из шоферов, или других работников автобазы?

– Вряд ли, нет почти никаких сомнений в том, что серия убийств двухгодичной давности и убийство Пушкова – дело рук одного человека. Это на сто процентов подтвердила и графологическая экспертиза, и многое другое. До сих пор не обнаружен человек, хотя бы как-то соприкасавшийся со всеми убитыми. Так что версия о рабочем автобазы маловероятна. Что сейчас ценно, так это то, что впервые за всё время охоты за этим Санитаром мы нашли людей, которых предупредили. Как правило, записки-предупреждения находили после смерти его жертв. И ни разу никто из них не обращался в милицию с заявлением. В этот раз в силу обстоятельств мы знаем, что угрозы поступили и в адрес Резника, и в адрес начальника отделения милиции Павлова. За ними установлен контроль и наблюдение.

– Вы считаете, что разгадка близко?

– Я считаю, что убийца пренепременно знакомый всех пострадавших. Если мы найдём человека, который был где-то рядом со всеми убитыми, мы найдём убийцу.

Кстати, удалось установить кто такой Горелый. Он оказывается служил вместе с Пушковым в милиции и вместе с ним был уволен. А ещё раньше он жил вместе с ним и Резником в одной деревне.

Там, кстати, произошли два странных несчастных случая, пожар в результате бытового пьянства в доме самогонщика, и через два года похожий пожар в магазине, в соседнем селе километрах в десяти от села Горицы, откуда родом вся троица. Бывший местный участковый до сих пор считает, что и в том и в другом случае было убийство, и к нему причастны наши трое. Сын сгоревшего в магазине сторожа ездил с жалобами в Москву, ещё куда-то, добивался справедливости, а потом пропал. Так что ниточки, связывающие эту троицу, должны быть крепкими. Почему они поссорились с Горелым – вопрос.

– А почему вы уверены в том, что Санитар обязательно знал кого убивает? Может быть, он действовал методом тыка.

– Я ни в чём не уверен и обязан рассматривать все версии, но есть ряд признаков, которые исключают случайность. Ты же сам слышал: почти все жертвы Санитара имеют уголовную окраску. Вряд ли это может быть случайностью. И не забывай про предупреждения. Он всегда знал, кого и за что убивает, он не убивал случайных людей.

Глава седьмая

Санитар, а тогда ещё Чистильщик, случайно им встреченных людей решился убить лишь однажды. И было это так.

Он сошёл с поезда вечером, и сразу же столкнулся с ними. Это были два здоровых молодых парня, милиционеры. Один из них, проходя мимо, сильно толкнул плечом и Санитар отлетел в сторону. – Поосторожнее надо, – тут же погрозила им выходившая следом женщина.

– А ты что выступаешь, тётка?! – рванулся к ней один из милиционеров.

Второй остановил его, что-то сказав на ухо.

Санитар подхватил чемоданчик поудобнее и пошёл к вокзалу, расстроенный случившимся. Он вообще не любил грубости. Возле киосков он вспомнил, что время вечернее, а поесть у него с собой ничего нет. Остановился, порылся в карманах, и купив сосисок, хлеба и горячего кофе с молоком, встал поесть возле киоска. Рядом с ним пристроился сильно поддатый мужичок, основательно растрёпанный и взъерошенный, в распахнутой не по дождливой холодной погоде рубахе.

Он огляделся по сторонам, достал из внутреннего кармана мятого плаща четвертинку, пластиковый стаканчик и попросил у Санитара:

– Слышь. Отломи хлебца, а?

Санитар подвинул ему кусок хлеба и сосиску, но мужичок замахал на него руками:

– Мне только корочку, занюхать. Я знаешь как наелся? Я у тёщи был в гостях, а теперь домой еду – мне ещё надо в электричке про спаться до дома, чтобы к жене явиться как огурчик. У меня дома жена и двое ребятёнков. Понял, мужик?

Санитар кивнул – А я что говорю? – обрадовался мужичок. – Соображаешь! Давай налью?

– Я не пью, желудок у меня, – соврал как всегда, Санитар. – А ты поаккуратнее – милиция вон ходит.

И кивком головы указал на тех двух здоровых ребят в форме, которые возвращались к зданию вокзала по длинной, мокрой от моросящего дождя платформе.

– А я чего? – удивился мужичок. – Я же не пьяный, так, слегка. И не дебоширю, не ругаюсь, ни к кому не пристаю. Верно?

Он выпил стаканчик, понюхал корочку, вытащил сигареты, закурил, и наполнил второй стаканчик.

Тут и подошли те двое. Один из них положил на плечо тщедушному мужичку огромную лапу и спросил, наклонясь к самому ухо, доверительно, даже подмигнул:

– Похмеляемся?

Тот охотно кивнул и начал рассказывать про тёщу...

– Бери стакан, четвертинку и пойдём, – велел ему тот самый, который только что обнимал его.

– Стаканчик свой можешь выпить, теперь тебе всё одно, – заметил равнодушно второй.

– Ребята, как же так? Я же не пьяный, не скандалю, я ничего не нарушал...

– Пойдём, пойдём, мужик, – потянул его за рукав рубашки милиционер.

– Он же не пьяный, его электричка сейчас отойдёт, – попробовал вступиться Санитар.

– Ты что – тоже с ним? – прищурился на него милиционер.

– Я.. нет, я не с ним...

– Ну тогда крути педали! – рявкнули на него.

Санитар отошёл в сторону, но не ушёл. А мужичок, который сначала понуро побрёл за милицией, вдруг вырвался и побежал к платформе. К электричке, бросив на бегу и стакан и четвертинку. Бежал он плохо, ноги заплетались, выпил он всё же крепко, и здоровые парни догнали его без труда.

Они вели его как-то странно: с двух сторон за руки, отведя их в стороны. Не успел Санитар подумать, почему они так странно его ведут, как они отвели руки назад, как бы откачнув мужичка, и ахнули его об фонарный столб, отпустив разом.

Мужичок, не ожидавший такой подлости, ударился смаху лицом и как стоял, так и сел возле фонаря. По лицу у него текла кровь. Один из его обидчиков поднял его без труда за шиворот, и дав пинка, погнал перед собой. Он шёл впереди двух здоровых милиционеров – маленький, худой, ссутулившись, ставший сразу тоскливым, заплетаясь ногами и размазывая рукавом кровь по лицу.

Санитар проводил их взглядом до помещения милиции, которое находилось сбоку от вокзала, и пошёл в метро.

Потом он приезжал на вокзал несколько раз и выследил обоих милиционеров, проводил каждого до дома, изучил распорядок и график их дежурств, все их привычки. Обычно он был очень терпелив. Но в этот раз почему-то торопился, всё внутри у него дрожало. Он не мог понять, как это так, на одном из центральных вокзалов милиция так обошлась с безобидным человеком.

Первого из двух милиционеров он подкараулил за углом тянущегося вдоль путей забора, , мимо которого тот шёл с дежурства поздно вечером. В сумерках тот даже не понял, что обрушилось ему на голову, как только он шагнул за поворот.

Когда он с трудом открыл глаза, то инстинктивно потянулся рукой к разламывающейся от боли голове, но рука не поднималась. Не сразу сообразив, что просто связан, милиционер рванулся всем телом и только тогда догадался. Опустил глаза вниз и увидел, что лежит на железнодорожном пути, привязанный к рельсам, а во рту у него кляп из вонючей ветоши. Он завертел во все стороны головой, глухо замычал и задёргался.

Над ним наклонился маленький мужичок и вытащил ветошь изо рта. Милиционер задышал, брезгливо отдуваясь, отплёвываясь и фыркая.

– Мужик, развяжи меня. Я – милиционер, на меня кто-то напал...

– Ты не волнуйся, я знаю, – участливо покивал мужик. – Это я на тебя напал. Ты тут полежи, вспомни, повспоминай, как за стакан водки вы человека об столб били.

– Это ты что?! За алкаша?! Да тебя же посадят!

– Не за алкаша, а за человека, а для того, чтобы посадить, меня ещё найти нужно. Ты не дёргайся так, не утруждай себя, я верёвки под рельсы пропустил. Ты лежи, вспоминай, может покаешься. Только не опоздай, – он взглянул на часы. – В двадцать три сорок восемь электричка. Твоя электричка.

Он снова запихал промасленную ветошь ему в рот и ушёл. Милиционер дёргался, мычал, бился в конвульсиях, рыдал, а потом затих и с ужасом стал представлять себе с замиранием сердца, как его разрежет электричка.

Он услышал длинный пронзительный гудок, увидел мерцающий свет фары и умер от разрыва сердца.

Второго милиционера Санитар хотел убить тоже сразу, но возникли некоторые проблемы...

Глава восьмая

Тамара Николаевна Пушкова ехала на дачу, где жила уже неделю после смерти мужа, благо дача была в ближнем Подмосковье. Дома ей почему-то было тоскливо и страшно одной. Странно: на даче, стоящей на отшибе, в пустом в эту дождливую осень дачном посёлке ей было не страшно.

Дома она постоянно вспоминала Гену. Он очень любил её. И всегда всё делал по дому. Но только зачем? Она сидела долгими вечерами одна в пустой, большой квартире, среди дорогих вещей и думала: как же так, все эти вещи остались, весь этот уют, роскошь, а зачем? Зачем было столько времени работать, отрываться от семьи? За эти полированные доски? За хрусталь? За ковры? А кому всё это теперь нужно? Она вспомнила, как сегодня её вызвал к себе Резник.

– Ну что, забрала заявление? – спросил он, даже не поздоровавшись.

– Нет ещё, – растерявшись, сказала правду она.

– Какого ты вообще чёрта потащилась к этому частному сыщику? недовольно спросил Резник.

– А куда я, по-твоему, должна была обратиться? И что в этом такого? И вообще, Семён, мне не нравится, как ты со мной разговариваешь.

– Скажи, какая принцесса! – фыркнул Резник. – Я сказал тебе забери заявление, значит забери.

– Почему ты считаешь себя вправе приказывать мне? Я хочу, чтобы тех, кто убил Гену, нашли. Понял, Семён? И если это поможет найти их, то я расскажу этому частному детективу про все Генкины дела.

– Ты что, с ума сошла?! – даже подскочил Резник. – Не забывай – это были не только его дела!

– Он частный детектив и обещал, что всё останется конфиденциально.

– И ты ему поверила?! Да ты с ума сошла! Ты ещё напиши ему! И что ты вообще знаешь?

– Кое-что знаю, – уверенно кивнула головой Пушкова. – Про то, как вы заставляли бригадиров грузчиков мебели докладывать о богатых квартирах всё: планировку, системы сигнализации, двери, охрану, что где стоит. И про особые ритуальные услуги тоже знаю. И про склад тоже знаю кое-что. Не про тот, где запасные детали, а про тот, с которого вы кое-что другое продаёте...

– Да я тебя вместе с собой посажу!

– Мне безразлично. Но убийц моего мужа должны найти.

– Этим есть кому заняться.

– Ты про Павлова говоришь? Не смеши меня, Сеня. Это же цепной пёс ваш и бандитов, возле которых ты кормишься. Вы ему золотые крошки со своего стола сметаете. И про то, чтобы написать, ты хорошую идею подал. Я напишу. И даже в двух экземплярах, чтобы мне спокойнее было. Я же тебя, Сеня, знаю.

– С огнём играешься, Тамара.

– Мне теперь всё равно, Сеня, что с тобой будет, что со мной. Для меня главное, чтобы нашли убийц Гены, а как и сколько мне придётся заплатить безразлично. И не подходи ко мне близко, а если подошлёшь своих холуев, то я пойду уже не к частному сыщику, а в про куратуру. И учти, не везде сидят павловы. Думаешь, ты очень умный? Ты ошибаешься. Тебя просто боятся. Но это временно, Сеня. Это очень быстро надоедает – бояться. Меня три дня не будет на работе, я использую отгулы.

И она повернулась на каблучках к выходу, даже не ожидая согласия от своего начальника.

– Я тебя уволю! – взвизгнул Резник.

– Боже. Какой дурак! – покачала головой Пушкова.

Выйдя с работы она проехала по магазинам. Закупила продукты, чтобы не мотаться за ними с дачи по плохой погоде и дороге. Она твёрдо решила закончить начатое ещё вчера письмо для Капранова. Надо ещё обязательно сделать дубль. И передать эти записи поскорее, Семён может пойти на всё.

Дома она провозилась до самого вечера и теперь спешила, не хотелось приезжать на дачу затемно, но в центре попала в большую пробку и потеряла уйму времени, так что приехала в посёлок к ночи, как ни старалась. Она легко взбежала на крыльцо, открыла двери и вошла, волоча тяжёлые сумки.

– Я могу тебе помочь? – раздался насмешливый голос.

Тамара вздрогнула. Из тёмной комнаты вышел улыбающийся Резник.

– Не ожидала? – спросил он. – А я вот решил в гости заглянуть, проведать сотрудницу и вдову моего друга. Скрасить ей одиночество. Ты, надеюсь, не против?

– Что ты здесь делаешь? – не отходя от двери, спросила Тамара. – И как ты сюда попал, откуда взял ключи?

– Они у меня всегда были, – удивился Семён. – Ты не забывай, кто руководил строительством этой дачи. Да ты что – испугалась? Извини, я не хотел. Мне просто нужно с тобой поговорить. Ты меня прости, на работе я сегодня сорвался, сама понимаешь, нервы на пределе. Я ведь тоже такую записку получил, как и Гена. Ты знаешь?

Тамара отрицательно помотала головой.

– Вот видишь! – горько усмехнулся Резник. – А сразу кидаешься. Да я кровно заинтересован найти этого подонка, который убил Генку. Если ты не веришь в нашу дружбу, то ты поверишь в то, что я буду искать убийцу из самозащиты. Этот Санитар и мне прислал такую же, как и Генке, записку, и Павлову, между прочим, тоже прислали такую записку... Да ты что в дверях стоишь? Ты меня боишься? Ничего я тебе не сделаю.

– Не боюсь я тебя, Сеня, хотя и знаю что человек ты нехороший, Тамара подхватила с пола сумки и пошла на кухню.

– Давай помогу.

– Не надо, сама справлюсь, помощничек, – отвела его взглядом Тамара.

– Как знаешь, – отстранился Резник, подняв вверх ладони. – Я же только помочь хотел.

Он встал, прислонясь спиной к стене, наблюдая, как Пушкова разгружает сумки с продуктами.

– Зачем ты связалась с этим ментом? Брось. Павлов сказал, что сам лично займётся этим Санитаром.

– Почему это я должна больше доверять взяточнику и рэкетиру от закона Павлову, чем Капранову?

– Да потому что его, скорее всего, подкупил Петька Горелый, сволочь такая!

– За что вы так его ненавидите? Вы же росли вместе, а Гена и в милиции с ним вместе служил. Он что, не захотел в ваших чёрных делах участвовать? Ты же сам видел, чем это закончилось для Гены, брось это, Сеня. Брось. Не стоит наша жизнь никаких денег. Вот поверишь, всё бы до нитки отдала, лишь бы Гена был жив.

– С того света не возвращаются, – мрачно отмахнулся Семён.

– А жаль, – вздохнула женщина.

– Может, и жаль, – равнодушно отозвался Резник. – А ты откуда Петьку знала? Вы же когда с Генкой поженились, они уже с ним давно не знались?

– Гена про него упоминал как-то. А потом он звонил несколько раз, с Геной разговаривал, помириться хотел. А один раз мне звонил, пьяный. И говорил, между прочим, что он больший друг Гене, чем ты, что ты предатель по натуре, а он, Петька, предатель по несчастью.

– Да, конечно, по несчастью. Чуть Генку за решётку не спровадил. И вообще – у нас ничего общего не осталось.

– Да что ты? – прищурилась Тамара. – Чего же ты тогда его боишься?

– А чего мне его бояться? – фальшиво храбрился Резник. – Пускай он меня боится.

– Он что-то говорил про то, что вы все трое кровью повязаны и вам вместе надо быть, а не то...

Она не докончила. Резник неожиданно подскочил к ней и сжал плечи, он побелел, на лице выступил пот.

– Что он ещё рассказал? – прошипел он. – Говори!

– Пусти, дурак! Больно! – рванулась Тамара.

– Что он ещё говорил?! – проорал Резник, сильно ударив Тамару спиной о стену.

– Да что он мог сказать? – испуганно ответила та. – Он пьяный был, просил позвать Гену. А когда я сказала, что его нет дома, стал жаловаться, что Гена не хочет с ним дружить. И потом сказал вот это... То, что я тебе сказала. Да пусти же!

Резник разжал ладони. Тамара выскользнула и отбежала к столу. Там она быстро стала убирать остатки продуктов в холодильник, ругаясь на Резника.

– Ехал бы ты, Семён, отсюда. Ты совсем какой-то сумасшедший стал.

– Ты про это никому не рассказала? – спросил Резник.

– Про что про это?

– Про звонок Горелого?

– Да кому мне было рассказывать?

– Ну мало ли. Послушай, Тамара. Тебе теперь одной трудно будет. Ты, конечно, хороший специалист, сейчас бухгалтера требуются. Но получать столько денег, сколько Генка получал, ты всё равно не будешь.

– Ну и что? Что мне с них толку? Памятник на могилу Генке золотой заказать? Так бесполезно – сопрут. А на обычный у меня и так хватит. Тряпки новые покупать? У меня шкафы ломятся, а что толку? Куда я ходила? И тем более теперь.

– Ты меня не поняла, Тамарочка. Я тебе хотел предложить деньги. Много денег. Тебе даже работать не нужно будет.

– Это за что же такая благодать?

– Продай мне свои записи и обещай, что больше не будешь никуда и никому писать и обращаться.

– Постой, постой... – забеспокоилась Тамара. – А откуда ты про записи знаешь?... Она быстро прошла в комнату, и прошла к письменному столу. Открыв верхний ящик, она что-то быстро просмотрела и повернулась к Резнику. Лицо её пылало.

– Какая ты сволочь, Резник! Отдай сейчас же мои бумаги, негодяй! Это же кража со взломом. Ты за это ответишь! Тебе это так просто не пройдёт. Ты что, решил, что тебе всё можно?! Сначала ты забираешь у меня мужа, которого убивают только потому, что он связался с тобой. Потом ты вваливаешься на мою дачу, шаришь повсюду, крадёшь мои бумаги...

– Ты не поняла меня, Тамарочка! – засуетился Резник. – я не крал, я просто хотел купить. Я же тебе предлагаю деньги. Много денег предлагаю. Ты понимаешь – много!

– Да пошёл ты со своими деньгами! Один уже в земле лежит, тоже за деньгами гонялся. Ты спроси у него, нужны они ему там? Много он с собой взял?! Подонок! Отдай мои бумаги! Отдай! Я так или иначе всё расскажу Капранову!

– Ты так думаешь? – спросил вдруг изменившимся голосом Резник. Напрасно.

Тамара, уловив изменения в поведении Резника, бросилась к выходу, но он опередил её, и повернув ключ в дверях, встал к ним спиной. Она рванулась на кухню, но он поймал её за плечи и повалил, хватая руками за горло. Она вывернулась, но он не дал ей встать на ноги, подмял под себя, прижал коленями руки к полу и схватил за горло. Тамара пару раз рванулась, потом неожиданно успокоилась и посмотрела прямо в глаза Резнику.

– Ты не сумеешь сделать это, Сеня. Ты же привык, что за тебя это делают другие.

– Сумею, Тамара, – выдохнул он. – Я жить хочу...