Текст книги "Санитар каменных джунглей"

Автор книги: Виктор Меньшов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Глава двадцатая

– И вы уехали в Вологду, не поставив меня в известность, а оттуда, узнав данные предполагаемого Санитара, прямиком с вокзала отправились его брать вдвоём, имея на руках один пистолет на двоих? Без поддержки, прикрытия и каких бы то ни было технических средств. Так, герои? – спросил нас Лебедев, внимательно выслушав наш полный и правдивый рассказ.

Мы сидели молча, я – опустив голову, а Капранов – глядя куда-то в мировые дали, через стены и космос.

– А если бы Санитар был действительно Николай и вы пришли по адресу? Как бы вы, позвольте спросить, ломали железную дверь? – продолжал беспощадно громить нас Лебедев.

– Да прекрати ты, Андрей Макарович, – взмолился Капранов. – Я сам всё понимаю. И, поверь мне, казнюсь, думая про то, что если бы он был жив и был дома, он мог уйти.

– Так что – вы считаете, что Николай действительно покончил жизнь самоубийством?

– Судя по рассказу Карпова, похоже что так. Кстати, тут в папке лежит пара листочков, где он пробовал писать красивые буквы, как видно увлекался каллиграфией, надо проверить почерк, есть что-то похожее. Санитар свои записочки вон как красиво оформлял.

– Но Николай уже два года как мёртв, а записочки Санитар всё так же пишет, и люди всё так же гибнут.

– Могло быть вот что – Николай, возможно, в конце-концов раскаялся в том, что делает ужасные вещи, и покончил с собой, а после вступил в дело уже настоящий маньяк, который мог знать о Санитаре случайно.

– Как случайно? Его что, Николай остановил на улице и рассказал, как он убивает людей? И как подписывается?

– Вот именно, – упрямо кивнул Капранов. – Он мог рассказать случайному собутыльнику, возможно он пил. Мог рассказать кому-то в психушке...

– Он там был всего один раз.

– Это не факт. Он имел группу, значит должен был её подтверждать, а это могло повлечь за собой стационарное обследование. И ещё один серьёзный аргумент в пользу именно этой версии. Он рассказал о том, как он убивает, и почему, и кого, и за что, и про то, что пишет записки, но не рассказал как он их подписывает. И когда он решил окончить жизнь самоубийством – умер Чистильщик.

А через два года, когда кто-то, кому он рассказывал о себе, узнал, возможно, случайно, о его смерти и решил воспользоваться его маской, он возродился как Санитар. Возможно, именно потому, что не знал, как подписывал свои записки Николай.

– Значит ты, Михаил Андреевич, отвергаешь возможность того, что Чистильщик и Санитар – это одно лицо? И ты считаешь, что самоубийство действительно имело место быть, а не являлось инсценировкой?

– Я не отвергаю никаких версий, пока они не будут тщательно проверены, но мне кажется, что именно так всё и есть.

– Тогда поясни мне такую вещь, почему за всё время "деятель – ности" Чистильщик, совершив почти два десятка только известных нам убийств, так и не добрался до тех, из-за кого по нашим предположениям, он собственно и начал эту дикую резню? И почему Санитар, возобновив через два года эти жуткие традиции почти сразу же убил одного за другим всех предполагаемых убийц Никодима Прохорова? Если это был не Николай Силин, то за каким чёртом кто-то другой, использующий всего лишь его преступный имидж, убивает именно его главных врагов?

– Возможно, именно только затем, чтобы уверить и убедить в этом нас.

– Ладно, всё это не более чем версии. Пока срочно отправляю на экспертизы образцы почерка Николая Силина, делаю запросы о его самоубийстве. Ещё раз затребую проведения сравнительной экспертизы почерка записок, подписанных "Чистильщик" и записок за подписью "Санитар". – Надо ещё проверить, не покупал ли он накануне самоубийства однокомнатную квартиру, или комнату, – напомнил я. – Карпов, его сосед, говорил, что он собирался так сделать – на часть денег купить квартиру поменьше, а на остальные пожить как следует. Судя по рассказам соседа Силин даже голодал.

– Спасибо, Артур, – кивком поблагодарил меня Лебедев. – Это очень важный момент, хотя проверить этот момент будет и непросто – сейчас контор по купле-продаже недвижимости больше чем грибов в лесу.

– И надо обязательно проверить, выплатил ли ему деньги въехавший в его квартиру жилец, арестованный сейчас за продажу наркотиков. Силина могли убить и по этой причине, инсценировав самоубийство.

– И это не исключено, – вздохнул Лебедев, – тоже придется проверить. Много придётся проверять, а главное, что почти всё сначала, откуда шли, туда и вернулись. Михайлов будет в трансе, он уже столько за этим Санитаром гоняется.

– За ним не один Михайлов гоняется, – устало возразил Капранов.

– Это точно, сколько сил задействовано – и всё прахом, всё в точку отсчёта.

– Почему же так? – удивился я. – Мы знаем теперь, как его зовут.

– Ты что – уверен, что самоубийца встаёт из могилы и творит свои дела?

– Я не знаю, – честно признался я. – Только странное какое-то самоубийство.

– Чем же? – с интересом посмотрел на меня Лебедев. – Чем оно странное, как по-твоему?

– Наверное, я не прав, но только что-то у меня не вяжется. Силин был достаточно грамотным человеком, он учился в институте, скорее всего понимал, в каком обществе живёт, и несмотря на это продолжал до упора добиваться справедливости там, где не каждый рискнул бы.

– И о чём это говорит?

– Это говорит о том, что у него был сильный характер. В то время для таких действий и решений нужен был сильный характер. Или я не прав?

– Прав, Артур, прав. Продолжай, пожалуйста, то что ты говоришь весьма любопытно.

– Дальше он столько лет жил практически с волчьим билетом, не имея хорошей работы, нормальных заработков, он был социальным изгоем, неприкасаемым, отверженным, и всё же он жил. Он находил в себе силы для этого.

– Я согласен с тобой, Артур, – мягко сказал Лебедев. – Только ты не учёл другого. Время изменилось, и такие, как Силин, вправе были ожидать от нового времени нового отношения к себе. И тем сильнее было для них разочарование, когда им не нашлось места в этом новом жестоком мире.

– Я в принципе не согласен, но есть ещё несколько совершенно банальных моментов, которые просто исключают возможность, по крайней мере, самоубийства. Он должен был получить крупную сумму за квартиру. Так?

– Ну так. И что из этого следует?

– Из этого следует, что он просто не мог успеть потратить эти деньги. Слишком быстро после получения денег он покончил жизнь самоубийством.

– Пропить можно исключительно быстро всё что угодно за очень короткие сроки.

– Возможно, хотя и в этом я не уверен. Но дело ещё в том, что Николай практически не пил.

– Ты уверен?

– Так говорил его сосед, Карпов, – подтвердил подполковник. – А он прожил рядом с ним почти всю жизнь.

– Что же, это тоже повод для размышлений. Только ты, Артур, не очень обольщайся, ещё неизвестно – получил ли Силин эти деньги. Вполне вероятно, что он не покончил жизнь самоубийством, но если его убили из-за квартиры, это ничего в принципе не меняет, комбинация остаётся. Чистильщик умер, да здравствует Санитар. Так, Михаил Андреевич?

– Скорее всего, что так, – нехотя согласился Капранов.

Я видел, что он действительно расстроен. Ещё бы, казалось, что всё уже закончилось, вот он – таинственный убийца, осталось протянуть руку и взять его за шкирку. И вот...

Подполковник тяжело поднялся и сказал:

– Пойдём, Артур. У Андрея Макаровича без нас дел сейчас выше крыши, не будем ему мешать.

Мы распрощались с Лебедевым и отправились наконец домой. Капранов всю дорогу молчал и дремал. Вид у него был смертельно усталый.

Когда мы вернулись домой, подполковник пошёл сразу в душ, а я отправился на кухню готовить перекусить. После мы поменялись местами с подполковником, и я полез в душ, оставив его наедине с кофе и бутербродами.

Когда я вышел из душа, Капранов уже лёг спать, несмотря на довольно ранний для этого час. А может быть, он просто делал вид, что спит. Я решил ему поверить и последовал его примеру.

Проснулся я через два часа, голова побаливала, в теле была лёгкая ломота. Я помотал головой, приходя в себя, пытаясь понять причину, по которой я проснулся. Это был телефон.

Я взял отводную трубку, телефон у нас был спаренный. В трубке молчали. Я сперва подумал, что что-то случилось на линии и хотел уже положить трубку, но уловил едва слышное дыхание в мембране.

– Я вас слушаю внимательно, – твёрдым голосом заявил я в трубку, давая понять, что чувствую собеседника.

В трубке что-то прошуршало, опять кто-то тяжело и сдержанно задышал, я уже решил бросить трубку и лечь досыпать, но тут молчаливый собеседник сказал первые слова.

– Ну если ты внимательно слушаешь, давай поговорим.

– Представьтесь, пожалуйста, – как можно твёрже сказал я. Иначе я положу трубку.

– Ты этого не сделаешь.

– Ты так уверен в этом? – разозлился я, и положил трубку, решив твёрдо вернуться в кровать.

Но не тут-то было, телефон зазвонил снова. Я выждал для приличия три гудка и снял трубку.

– Слушаю вас.

– Это хорошо, что слушаешь, – опять одобрил мои действия невидимый собеседник. – Надеюсь, я разговариваю с подполковником Капрановым? Надейтесь, – разрешил я, не став переубеждать незнакомца в его маленьком заблуждении.

– С тобой, Капранов, говорит Санитар. Не ожидал?

– А я, между прочим, Санитар, свиней с тобой не пас. Или ты будешь разговаривать со мной на "вы", или я прекращу разговор.

В трубке помолчали и потом сказали после длинной паузы:

– Нет, дружок, ты не Капранов. Ты, наверное, Артур. Так тебя зовут? Я и слышу голосок вроде как моложавый. Позови мне Капранова, да побыстрее.

Я не знал на что решиться, неуверенно крутя в руке трубку. И тут у меня из-за спины протянулась большая ладонь.

– Меня? – спросил Капранов, незаметно подошедший ко мне сзади.

Я молча кивнул головой.

– Кто? – коротко спросил он, беря трубку.

– Санитар, – шепнул я.

Таких квадратных глаз я в жизни никогда не видел. Сперва он, наверное, подумал, что я глупо и неудачно пошутил, но посмотрев на часы и вглядевшись в моё растерянное лицо он понял, что я не шучу и сам встревожился.

– Что за дурацкие шутки?! – гаркнул Капранов, делая мне какие-то знаки.

Я не сразу сообразил чего он от меня хочет, а когда догадался, то сразу же рванулся к дверям, потихоньку открыл их и выскочил на улицу, только уже возле телефона-автомата сообразив, что выскочил я в том виде, в каком встал к телефону: в "семейных" трусах, тапочках на босу ногу и застиранной тельняшке, заменявшей мне пижаму.

Меня забрал милицейский патруль в тот момент, когда я пытался выпросить у прохожих жетончик, чтобы срочно позвонить по телефону, совсем позабыв, что можно позвонить по 02 без жетона.

В отделении я узнал, что меня задержали за вымогательство и оказание сопротивления лицам при исполнении служебных обязанностей. Это объяснили не мне, а Капранову, который как-то нашёл меня в отделении.

После длительных переговоров меня согласились вернуть, только при условии, что за мной приедет Капранов и привезёт мне хоть какие-то штаны.

– Как вы догадались, что меня надо искать в милиции? – спросил я подполковника.

– Я не сразу догадался, – честно признался он. – Сперва, когда я сообразил, что ты выскочил на улицу без штанов, я стал звонить в психиатрические больницы, а потом уже в милицию. Ты что, правда подрался с милиционерами?

– Да нет, – фыркнул я. – Я так, поупирался немного. С ними, пожалуй, подерёшься. Здоровые, как гардеробы.

– Да, брат, надо поучить тебя кое-чему, раз уж ты мой помощник, а то и сдачи дать при случае не сумеешь.

– Сдачи я при случае дать очень даже смогу, – тут же возразил я с обидой. – Я занимался восточными единоборствами. И имел кое какие успехи.

– И что же ты не дал сдачи?

– Чтобы на меня завели уголовное дело, или отняли у нас лицензию? Вы лучше расскажите, чем разговор закончился? Это что, действительно был Санитар?

– Скорее всего – да. И он рассказал мне, о чём говорил с Санитаром, пока я бегал по улице и пугал прохожих своим полуголым видом.

– Ты кто такой? – спросил Капранов, твёрдо решив тянуть время, пока я бегаю и звоню в милицию, чтобы дать возможность засечь телефон.

– Я уже сказал, что я – Санитар. Почему ты гонишься за мной? Мы же с тобой одной крови – ты и я. Мы делаем одно дело. Почему ты за мной гонишься?

– Кто тебе сказал, что я гонюсь за тобой? Я – частный детектив, мне за тебя никто не платит, никто не заказывал твой розыск. На фига мне тебя искать, гнаться за тобой?

– Ну это надо у тебя спросить, – насмешливо ответил Санитар. Наверное, тебе за державу обидно.

– Что ты хочешь от меня?

– Хочу, чтобы ты отстал. Я же не убиваю невинных, наоборот, я убиваю тех, кто их обижает. Ты сам это прекрасно знаешь. Все эти люди – убийцы, ворюги, садисты, просто бандиты.

– У тебя нет права судить их, и тем более – выносить приговоры. Ты не судья и не палач.

– А ты? – хохотнул Санитар. – Ты судья или палач? Кто дал право тебе убивать других? Ты разве был уверен в виновности людей, которых ты убил совсем недавно на кладбище? Ты видел их в первый и последний раз в своей жизни и не раздумывая выстрелил. И я не осуждаю тебя. А я? Я собираю на каждого досье, по крошечке, по капельке, сверяю и перепроверяю всё, прежде чем вынести приговор.

– За что ты убил Андрея Ступина?

– Это был продажный мент и спекулянт.

– И он был достоин за это смерти?

– Да!

– Это ты так решил?

– Это я так решил.

– А Василий Бугаев?

– Это Васька-Живодёр? Так он вообще отъявленный садист и мерзавец.

– И ты считаешь, что твоей личной оценки достаточно для того, чтобы отнять у человека то, что не тобой дано?

– А ты?

– Я служу, и защищаю простых людей от таких как ты.

– Мы делаем с тобой одно дело, Капранов. Я убираю человеческий мусор. Никто не любит ассенизаторов и санитаров, но они необходимы.

– Чем была вызвана необходимость убивать скромного бухгалтера из кафе?

Санитар замялся.

– Она брала взятки, – наконец выдавил он из себя.

– Чтооо?! – поперхнулся Капранов.

Глава двадцать первая

Бухгалтер Воинова брала взятки. Нет, она не брала мзду. Она была выше этого. Она брала взятки достоинством.

Когда Санитар попал к ней в кабинет, он переживал не самые лучшие времена в своей, и без того не баловавшей его, жизни. Он только что вышел из больницы, к тому же сильно пообносился, все вещи как-то незаметно состарились, пришли в негодность. Его стали останавливать на улице милиционеры и спрашивать документы, придирчиво проверяя, не бомж ли он, в те времена в Москве с этим было строго.

И вот кто-то из случайных знакомых подсказал, что в кафе-мороженое требуются продавцы мороженого на улицу, для торговли с лотка. Заработать там было можно, потому что в отличие от всей совковой системы там платили процент от продаж, что позволяло получать более чем приличные деньги.

И вот измученный безденежьем Санитар набрался смелости и явился в это кафе. Директор согласился на удивление быстро, но оговорился, что Санитар должен ещё побеседовать с бухгалтером, поскольку работа материально-ответственная, и бухгалтер в вопросе приёма на работу играет не последнюю роль.

Сидел Санитар в кабинетике бухгалтера Воиновой и изнывал под её пристальным взглядом. И если бы ему не были так позарез нужны сейчас более менее серьёзные заработки, он бы непременно повернулся и ушёл, даже убежал бы отсюда, но деньги были нужны позарез, других возможностей заработать он в ближайшее время не видел и решил выдержать всё, что бы на его долю ни выпало, но получить эту работу.

Сидел он, ежась, запахивая плотнее свою дурацкую куртку, с потёртым меховым дурацким воротником, протёртыми рукавами, далеко не первой свежести, скрывая ветхий свитер, из которого уже лезли во все стороны шерстяные нитки, свисая отовсюду. Он понимал, что выглядит жалко и нелепо, и злился за это на себя. Утром он долго рассматривал себя в зеркало, свои ввалившиеся, плохо выбритые щёки, лихорадочно блестевшие глаза, ранние морщины, прорезавшие лоб и залёгшие возле губ, и понимал, что выглядеть будет ужасно, но работа нужна была как воздух, и он пошёл...

– Скажите, вы много пьёте? – спросила его, неожиданно прервав молчание, бухгалтер Воинова.

– Что? – не сразу понял Санитар. – Я вообще почти не пью. И не пил никогда.

– Зачем же обманывать? – мягко упрекнула она его. – Обманывать, знаете ли, нехорошо. У вас же, пардон, на лице всё написано. Зачем же обманывать? Нехорошо.

И он понял, как смотрела на него эта интересная, молодая женщина, с красивыми, тщательно ухоженными руками.

Она смотрела на него слегка презрительно и с подозрением. Его не очень-то обидело её презрение, он привык к такому отношению, особенно в последнее время, его обидело именно то подозрение, которое он прочитал в её взгляде.

Он почувствовал кожей, мозгом, каждой своей клеточкой, что она подозревает его во всём: в том, что у него водятся вши, в том, что он давно не менял нижнее бельё, в том, что он горький пьяница и вконец опустившийся человек, в том, что он может пропить казённые деньги, прогулять работу, убить человека, задавить собаку и угнать машину. Он мог всё что только можно было сделать плохого.

И потому, что она почти всё про него думала неправильно, он и решил, что убьёт её.

И потому, что кое-что она думала про него правильно – он решил, что тем более убьёт её.

И он понял, что пора брать судьбу человечества в свои руки. Кругом бардак. Надо всё вычистить.

И он убил эту женщину. Убил, не посылая ей записок. Убил только потому, что она по его мнению попрала его, Санитара, человеческое достоинство.

Больше он так никогда не делал. И про бухгалтера Воинову не любил вспоминать. Это было если и не пятном, то облачком на его, как он сам считал, безупречном послужном списке в роли сперва Чистильщика, а потом Санитара. Вот почему вопрос Капранова про бухгалтера Воинову так его огорчил.

Он понял, что с этим человеком не найдёт понимания, а он уже посчитал его своим, он думал, что Капранов такой же, и делает точно то же самое, что и он, Санитар, только прикрываясь законом, и что вдвоём...

Санитар устал от одиночества, ему срочно требовался единомышленник. Но в этом случае обнаружил, что его не понимают, чему весьма огорчился, и совсем опечаленный, прекратил этот скучный и бесполезный разговор, вздохнув и повесив трубку, в душе уже сожалея, что позвонил. На душе у него было тяжело, он понимал, что ещё долго будет одинок в своей справедливой и жестокой войне за истребление зла.

Но он выбрал свой путь и должен был пройти его до конца, как бы тяжело ему ни было.

Глава двадцать вторая

Откуда звонил Санитар, установить мы не сумели, был ли Санитар и Чистильщик одним лицом, предстояло выяснить повторной экспертизе, хотя предварительная показывала, что записки писал один человек, но в свете вскрывшихся обстоятельств требовалось проверить всё ещё раз.

Так же не было полной уверенности в самоубийстве Николая Силина. Как удалось выяснить, тело, обнаруженное весной, было опознано бывшими его соседями, но с большим натягом. Когда их спросили об этом сейчас, они показали, что тело было в ужасном состоянии, и они подписали протоколы только по настойчивым уговорам милиции.

Не было ясности и по поводу того, был ли именно Силин Чистильщиком. Словом, всё дело пока было за криминалистами, как говорил Капранов, поиск переместился в лаборатории.

К нам как раз позвонил мужчина и попросил нас помочь ему отыскать его иномарку, пообещав солидное вознаграждение. Кое-какой опыт в таких делах у нас уже имелся, и мы взялись за это дело, тем более, что самостоятельно продолжать поиск Санитара было практически бесполезно. Время кустарей и Шерлок Холмсов закончилось, как подвёл итог Капранов.

Словом, мы занялись рутинной работой, сразу же выйдя на группу угонщиков, с которой уже имели дело. Но если до этого у меня дух захватывало от этой работы и от встреч с самыми настоящими бандитами, то теперь всё это казалось скучным и неинтересным, а угонщики с короткими стрижками и крепкими затылками не казались уже такими грозными противниками, когда я вспоминал, что где-то идёт беспощадная охота на озверелого Санитара, который поставил свой собственный закон выше общего закона. И теперь жизнь каждого встреченного им человека становилась игрушкой его фантазий и домыслов, его оценок и его суда.

Что странно, если я раньше как-то не задумывался о таких высоких материях, как закон, ответственность, право на суд, то теперь я просто извёл Капранова разговорами на эти темы.

Время шло. Иномарку мы отыскали на удивление быстро, как оказалось, принадлежала она авторитету из Купавнинской братвы, который приехал в гости к другану и тут у него и угнали новенькую иномарку. Так что отыскать её для него было делом чести, престижем. И за дополнительную плату он хотел обязательно узнать, кто сделал это, но мы от дополнительной платы отказались, взяв её с угонщиков за то, что мы не сообщим, кто угнал машину.

Попутно с этим делом мы нашли пропавшего мужа одной женщины, которая искала его три дня. Мы нашли его за два. У подруги этой самой женщины.

Наклёвывались ещё пара выгодных дел, которые сулили неплохие деньги при не очень большом напряжении умственных и физических ресурсов. Жизнь входила в колею и становилась обычной скучной повседневностью.

Но тут пришло письмо.

Его подсунули под дверь нашей квартиры в мятом конверте без обратного адреса. На конверте было написано "Капранову". И больше ничего. Я, помня инструкции моего старшего товарища, вскрывать самостоятельно непонятное письмо не стал, аккуратно положив его на краешек стола до прихода адресата.

Капранов, вернувшись домой, подошёл к столу, мельком глянул на конверт и вопреки своим же наставлениям и инструкциям, разорвал его небрежно и вытащил оттуда листок бумаги. Вот что на нём было написано:

Письмо.

Ну, мужики, я от вас тащусь! Вы чего, в натуре такие тупорылые? Так и быть, для особо одарённых даю наколку: Санитар работает везде, где он покоцал людей, но он нигде не числится.

Дошло? Нет? Ну вы тупорылые! Он бывает везде, но нигде из тех мест, где бывает, не работает ни на основе, ни по совместительству.

Опять не дошло? Тогда вы совсем тупые.

Прохожий, как и всё в этом мире.

Капранов прочитал и передал мне. Я взял письмо за краешек и прочитал.

– Чего ты с ним церемонишься? – спросил Капранов. – Тот, кто писал это письмо – не дурак, он отпечатки если и оставил, то такие, что в тупик только завести нас могут.

– А зачем бы это ему?

– Вот когда найдём его, ты сразу же и спроси, может тебе он и откроется. Лично я мыслю так, что кто-то нас хочет направить по ложному следу, отвлечь в сторону.

– Если бы нас кто-то хотел отвлечь в сторону, он не стал бы присылать нам такие письма, – возразил я.

– Аргументы, – потребовал Капранов. – Мотивируй, развивай движение своей мысли.

– Чего там развивать? – смутился я. – Просто я почти уверен, что если бы мы сейчас кому-то мешали, то он не стал бы писать это письмо именно сейчас. Мы же отошли от дела по розыскам Санитара и занимаемся частным и достаточно прибыльным сыском, зачем же нас отрывать от таких приятных дел? Значит нас хотят заставить вернуться к поискам Санитара, кому-то очень хочется, чтобы мы нашли его.

– Допустим, но почему тогда этот кто-то, Прохожий этот, не укажет прямо: Санитар такой-то и такой-то, проживает по такому-то адресу, поезжайте и берите? Нет, фигушки. Он затевает с нами игры, загадывает загадки. Значит, ему нужно что-то ещё. А что? Что ему нужно этому Прохожему?!

Может быть, это сам Санитар направляет нас в сторону, чтобы опять куда-то исчезнуть годика на два, а потом вылезти из своей смрадной берлоги и продолжить свой чудовищный, кровавый и безумный самосуд?

– Всё возможно, – пожал я плечами как можно более равнодушно. – Но проверить мы эту версию обязаны, и попробовать разгадать эту задачку тоже обязаны.

– Я лично больше не желаю попадать впросак, – категорически отрезал подполковник. – Я иду и звоню Лебедеву, чтобы поставить его в известность о полученном письме. Пускай он присылает своих криминалистов и пускай они берут это письмо, изучают его всеми способами, а мы будем заниматься своим делом в меру наших скромных возможностей. Когда за дело берутся такие серьёзные люди, как Михайлов, и Лебедев, и их министерства, то не стоит путаться у них под ногами.

– Боитесь, что отпихнут?

– Почему просто отпихнут? – зло прищурился Капранов. – Могут и растоптать. Если им прикажут.

– А потом?

– А что потом? Потом выразят соболезнование семьям покойных и постоят в почётном карауле.

Подполковник был явно не в духе и действительно пошёл звонить. Но Михайлова на месте не было, где он, сказать отказались. Лебедев же, как сказали на службе, отправился в отделение, где служил начальником Павлов, что-то там проверить. Капранов выпросил телефон, и позвонив в отделение, выискал там Лебедева и кратко и толково изложил ему историю с конвертом и письмом.

Лебедев выслушал и надолго замолчал.

– Так чего делать-то, Андрей Макарович?! – взмолился Капра нов.

– А чего делать? Приезжай сюда и вези письмо, мы тут надолго засели, вздохнул Лебедев. – Могу прислать машину.

В голосе его не было радости. Судя по всему, он тоже устал от лавины сюрпризов и неожиданных открытий.

Мы отказались от предложения прислать машину и поехали на своих "жигулях", которые отремонтировали знакомые Капранова из автосервиса. Отделение внутри выглядело как картинка. Внешне было что-то неуловимо общее между отделением Павлова и автокомбинатом Резника. Такая же почти идеальная чистота, но бездушная, холодная. И даже стоял на втором этаже такой же, как и в автопарке, автомат с газированной водой. Капранов с удовольствием выпил два стакана холодной шипучки.

Лебедев вышел нам навстречу из бывшего кабинета бывшего начальника отделения.

– И как тут идут дела? – спросил Капранов, кивая на стены, когда передавал письмо.

– Авгиевы конюшни, – брезгливо поморщился Лебедев. – Круговая порука, взятки, мародерство, поборы, сращивание с криминалом, выживание со службы честных кадровых работников, словом полное дерьмо, даже говорить не хочется. Неужели такое в каждом отделении творится?

– Наверное, не в каждом, – не очень уверенно высказал предположение Капранов.

– Да, наверное, – таким же тусклым тоном подтвердил Лебедев, вникая в письмо.

Я понимал их подавленность и нежелание много говорить на эту тему. Всё, что касалось милиции, касалось их лично, и я видел, как они переживают, стыдятся и ненавидят своих коррумпированных коллег, променявших на деньги честь мундира. Поэтому и помалкивал в сторонке.

Лебедев прочитал письмо, поморщился, к моему удивлению сказав почти то же, что и Капранов, когда он прочитал это письмо.

– Кто-то очень хочет направить нас в сторону, но что поделать – будем проверять. Меня скоро наши криминалисты на порог пускать не будут, все экспертные отделы работают над этим делом.

– Ты уж поторопись, Андрей Макарович, – вздохнул Капранов., – а то Санитар после разговора со мной по телефону решит, что я – коррумпированный мент и вынесет мне смертный приговор, кто меня тогда защитит?

– Обратись к частным детективам, – усмехнулся Лебедев. – Я знаю одного, могу дать телефончик.

– Этот телефончик я и сам знаю, – отмахнулся Капранов. – Я вот не пойму, почему письмо пришло именно сейчас. Мы же практически ни на шаг не продвинулись.

– Я думаю, что в этом ты ошибаешься, Михаил Андреевич, мы скорее всего как раз придвинулись слишком близко, только сами этого не заметили, а вот автор письма заметил, и обеспокоился настолько, что послал нам об этом сигнал. Мне кажется, что это признак паники. Надо ещё раз всё тщательно проанализировать, шаг за шагом, буковку за буковкой. Что-то мы просмотрели.

– И всё же я не пойму, что за дьявольскую игру с нами пытаются затеять? Какой-то карнавал сатанинский. Чистильщик, Санитар Каменных Джунглей, Прохожий. Мне кажется, что это одно и то же лицо. Один и тот же человек под разными масками.

– И Санитар и Прохожий – один и тот же человек?! – воскликнул я.

– А что – по стилю похоже, есть что-то общее, какая-то литературщина, – неожиданно для меня поддержал Капранова Лебедев, задумчиво глядя на письмо.

– Вот именно – удивительное чувство единства стиля, – поддакнул Капранов.

– Да вы что?! – удивился я. – По-вашему выходит, что Санитар сам на себя пишет доносы? Вы же сами соглашались, что он умный преступник.

– А никто и не говорит, что он дурак. Может, он просто хочет, чтобы его поймали, – возразил спокойно Лебедев.

– Да разве бывают такие преступники, которые хотят, чтобы их поймали?

– Бывают, Артур, бывают, – покивал Лебедев. – Не часто, но бывают. Как правило это – психически больные, или неуравнове шенные люди, иногда с раздвоением сознания. Они одной частью своего существа понимают, что творят дикие вещи, но сами в себе не властны и страстно жаждут, чтобы их кто-то остановил.

– А возможно, что Санитар превратился в законченного садиста, которому нужны всё новые и новые острые ощущения. Возможно, ему стало скучно совершать преступления, к которым хоть кто-то потерял интерес, отошёл от дела, вроде как мы с тобой, Артур, – вставил подполковник.

– Тоже вполне возможный вариант, – опять согласился с ним Лебедев.

– И что мы будем делать? – поинтересовался я.

– Мы с тобой будем искать ещё одну "иномарку", зарабатывать хлеб насущный, а следователь по особо важным делам Андрей Макарович Лебедев будет заниматься поисками Санитара. Кстати, Артур, ты машину запер? А то нам придётся свою разыскивать. Пойдём мы, Андрей Макарович, не скучай без нас.

– Счастливо, сыщики, – помахал Лебедев. – Если Санитар пришлет письмо – звоните.

– Может быть он теперь тебе пришлёт письмо? Почему это все письма должны писаться нам? – возразил Капранов.

– Я не столь популярен, к сожалению, – притворно вздохнул следователь по особо важным делам.

– Тогда ладно, если Санитар напишет – позвоним. Позвоним, Артур?