Текст книги "Орёл расправил крылья (СИ)"

Автор книги: Виктор Лугинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава двадцать вторая

В детстве Рудольф любил наблюдать за звёздами. Ему грезилось, что когда-нибудь он дотронется до них рукой, подкинет на ладони и даже не обожжётся.

Спустя много лет он оказался ближе к ним, чем кто-либо в истории. Он висел в тёмном помещении, кувыркаясь в пустоте, не ощущая веса собственного тела. Стены блестели от лунного света, проникавшего через круглое окошко в корпусе корабля. Рудольф подлетел ближе и посмотрел наружу: чёрный космос и миллионы звёзд.

Он слышал о том, что Земля круглая, а теперь убедился в этом воочию. Голубой шар, размером с монету, был далеко. Зато лунная поверхность проглядывалась до последнего кратера. Корабль завис над спутником, к которому и улетел, когда забрал Рудольфа.

Изумление прошло, мозг охватил страх, ледяной волной пройдясь по нервным окончаниям. Его похитили! Он прошёлся пальцами по форме, пытаясь найти нож, который всегда носил с собой. Пусто, и мелочи на пиво нет в кармане. Пришельцы забрали оружие, обчистили как воришки на вокзале.

От невесомости разыгралась тошнота. Он беспомощно вертелся в воздухе, крик вырывался изо рта. Хотелось звать на помощь, но так далеко от Земли его не услышит никто.

Послышался звон, сменившийся шорохом. Рудольф оглянулся и увидел, как в плотной стене появилась расщелина, а вслед за этим раскрылась дверь, откатившись в сторону. Яркий свет вылился оттуда, ослепляя его. Он прикрыл ладонями глаза, но всё же сумел разглядеть тёмные силуэты.

И там стояли не люди.

Рудольф не успел закричать, сознание вновь покинуло его, словно в мозгу кто-то переключил радиостанцию.

Он не знал сколько прошло времени. Когда открыл глаза и вдохнул воздух, то ощутил лёгкий ветерок на коже. Голубое небо над головой пестрело небольшими облаками. Он вновь дома, на свободе, а не в консервной банке посреди космоса.

Рудольф приподнялся, стряхивая с волос налипшую траву. Он находился в каком-то лесу: деревья окружали полянку, заросшую цветами. Инопланетяне вернули его обратно? И почему он ничего не помнит?

–А может всё проще? – проговорил сам себе солдат. – Я наклюкался в трактире пивом, отключился и мне это приснилось? Петра! Ну почему я уснул не на твоих больших сиськах!

Тёплые воспоминания оживили Рудольфа, он поднялся на ноги. Осмотрелся и выбрал тропинку, вытоптанную кем-то и мелькавшую среди деревьев.

Спустя пару минут непрерывной ходьбы, он услышал чьи-то крики. А вслед за этим раздался выстрел.

Рудольф, в который раз пожалел, что при нём нет оружия.

На прогалине, ведущей к просторному зелёному полю, стоял бревенчатый дом. А рядом группа немецких солдат держала под прицелом хозяев. Рудольф увидел целую семью: отца-лесоруба, мать в клетчатом платье и двух дочерей-подростков.

–За попытку содействия евреям, – произнёс офицер с нашивками СС. – За сопротивление при аресте. Дом вместе с вещами реквизируется Рейхом.

–Не смейте! – закричал мужчина, но тут же получил в лицо прикладом винтовки.

Лесоруб упал на землю, держась за разбитый нос. Его жена опустилась на колени, пытаясь собственным платьем остановить струю крови. Дети завизжали.

–Что касается вас, – продолжал офицер, словно ничего не произошло, – то не советую оказывать сопротивление, иначе будете убиты. У меня всё, сопроводите их в лагерь предварительного содержания.

Офицер скрылся за домом, не заметив Рудольфа, стоявшего за деревом. Тот не верил глазам своим, это ведь немцы! Как солдаты так зверски относятся к своему же народу!

Тем временем один из воинов, высокий и мускулистый, схватил жену лесоруба и потащил в сторону. Муж вскочил на ноги и попытался помешать, лицо покрывала корка крови. Ударил солдата по физиономии, за что получил по затылку винтовкой. В этот раз он упал и больше не поднялся.

С его женой случился припадок. Она набросилась на солдат с кулаками, совершенно забыв о детях. Некогда симпатичное лицо превратилось в маску ужаса, глаза навыкате, рот приоткрыт. Раздался смех и женщину потащили к ближайшему сараю, с явным намерением поразвлечься.

–Что будем делать с ними?

Девочки пытались привести в чувство отца, который не отзывался на их жалостные крики.

–Вы как хотите, а я не собираюсь упускать шанса, – усмехнулся толстый солдат и глаза его заблестели. – Эй, красотки! Кто хочет познакомиться с лучшим воином Германии?

Рудольф не выдержал и вышел из-за деревьев:

–Слышь, ты, герой войны, отстань от детей!

–Ты ещё кто? – буркнул удивлённый извращенец. – Он не из нашего отряда!

–Быть может дезертир? – предположил высокий солдат. – А ну покажи документы!

Рудольф молча встал перед сёстрами, прикрывая своим телом. Он ощущал, как липкий страх обволакивает душу, словно паутиной, но не мог остановиться. Сердце выпрыгивало из груди. Нельзя позволить случиться таком насилию, это выше его сил.

Из сарая раздались душераздирающие вопли, сменившиеся женским плачем. Её защитить Рудольф не успел. Но не важно, детей в обиду он не даст.

–Отойди! – буркнул толстяк. – Иначе…

–Да что с ним церемониться!

Второй солдат выстрелил из винтовки. Рудольф ощутил жгучую боль в груди, ноги больше не держали его. Он упал на землю, зрение расплывалось, лишь чёткие силуэты сестёр оставались перед глазами. Собрав последние силы, он крикнул им:

–Бегите!

Рудольф и предположить не мог, что смерть придёт к нему от руки такого же немецкого солдата. Безумие, он это не заслужил!

Но что такое… боль ушла. Он прекрасно себя чувствовал. Реальность куда-то испарилась, вновь он летал в темноте посреди комнаты в космическом корабле. Рудольф ощупал грудь, но не нашёл и следа раны. Всё это иллюзия! Быть может кошмар…

–Да что здесь творится! – закричал он.

Ответом послужили светящиеся символы, замелькавшие перед глазами. Вначале напоминали какие-то непонятные чёрточки, но они ускорялись, крутились вокруг своей оси, пока не стали походить на буквы. Ещё секунда и знаки соединились, образуя слова на немецком языке:

«Проверка пройдена. Человек обладает сочувствием. Желает ли вернуться на Землю?»

–Хочу ли? Да жажду всем сердцем! – закричал Рудольф. – Умоляю, отпустите домой!

Символы вновь завертелись, надпись сменилась:

«Кратковременная память будет ликвидирована, нейроны очистятся.»

–Но почему? – задрожал Рудольф, кое-как, державшийся ладонями за стенку. Невесомость его раздражала. – Это всё из-за корабля, что упал на нашей земле? Вы его ищете?

Новые символы испугали немца:

«Мы не имеем права вмешиваться. Люди примитивны, чтобы разобраться в технологии. Начать очистку памяти!»

Рудольф хотел возразить, но яркая вспышка света ослепила его. Откуда-то выскочили металлические манипуляторы, напоминавшие клешни. Его обездвижили, послышалось жужжание какого-то инструмента. Последняя мысль промелькнула в голове:

«Я поступил правильно, я не монстр!»

Интерлюдия 7

-Столько насилия, – сказал Виктор, наливая себе кофе, – а ведь война даже не началась!

–Она уже гремела, просто люди старались закрывать на это глаза, – кивнул Антон. – За годы эволюции мы научились не замечать то, что может разрушить привычную и комфортную жизнь.

–Прямо как у нас. Всем плевать, что народ грабят и эксплуатируют. Правительство давно не считается с нашим мнением. И что в итоге? Никто и не пикнет ничего. Все довольны!

–Ты забываешь о том, что люди боятся. Страх – наилучший сдерживатель толпы. Поэтому власти жестоко расправляются с теми, кто смеет сеять раздор, выходя на митинги. Впрочем, будем честны друг с другом. Многим нравится такой расклад дел.

–Ты про Германию? Или про нас сейчас?

Антон пожал плечами, выпивая кофе. Несколько секунд пялился в одну точку на столе, будто провалившись в небытие. Наконец очнулся и вымолвил:

–Проходят годы, а люди совершают одни и те же ошибки. Потому что не меняются, мы глупы и жестоки по своей природе. К сожалению, я наблюдал за этим почти сотню лет.

–Опять занудствуешь, – улыбнулся Виктор. – Реально, выглядишь как ровесник мой, а ворчишь как старый дед…

–Приятно услышать шутку от такого молокососа как ты! – рассмеялся Антон. – Ладно, мы отвлеклись!

–Действительно! – поддакнул Правдоруб. – Честно, мужик, не представляю, как ты это выдерживал. Совсем один в чужой стране, где могут прикончить в любой момент. И эта смерть евреев, боже!

–Нас готовили к этому, – мрачно заметил Антон. – Неужели ты думал, что кто-то отправил бы разведчиков в стан потенциального противника со слабой психикой? Впрочем, тогда я в первый раз пожалел о том, что меня отправили в Германию. Я всегда был слишком добросердечным…

–Имел тягу к геройству? Это ведь не недостаток!

–Согласен. Но шпион должен обладать твёрдым характером, невозмутимостью и отсутствием сочувствия к ближним. Звучит цинично, но мы не специальные войска, что спасают и освобождают людей, мы работаем в тени, словно призраки, не вмешиваясь в процесс. Пусть всё рушится и небеса падают на землю! Ты актёр, играющий определённую роль, и если кто-то обвинит тебя в фальши, то фильм провалится. А я не хотел попасть в гестапо из-за своей тяги всех спасать…

–Как с той медсестрой? Во время учений?

–И это тоже. Так что я не имел права расклеиваться. Евреи погибли на моих глазах, а я должен был с улыбкой доложить об этом Рихтеру.

–У тебя железные яйца…

–Не совсем так. Знаешь, одному сложно выжить без друзей. Нужно плечо, на которое можно опереться.

–Я думал у тебя там не было товарищей?

–Ещё как были. Просто я сам об этом пока не знал. Продолжим рассказ?

Виктор кивнул и вновь включил запись разговора. Он никак не мог отделаться от чувства, что будь на месте Звягина, просто бы сдался и расплакался в первый же день…

Глава двадцать третья

Для штурмбаннфюрера Рихтера настали тяжёлые времена. Не из-за давления руководства, и неудач, что преследовали по пятам. Наоборот, он добился потрясающих успехов в освоении инопланетной техники. Прибывший на место учёный Виктор Шаубергер с интересом осмотрел космолёт пришельцев, но в двигателе разобраться не сумел. Зато предложил построить аппарат с его собственной разработкой.

Рихтера мучили тяжёлые предчувствия, что вцепились в мозг наподобие пиявок, высасывая светлые мысли, и оставляя поганые. Идея не докладывать Гитлеру о корабле уже не казалась такой потрясающей. Он солгал руководству Рейха, за это его ждал трибунал. Расстрел в лучшем случае. Но в конце-то концов! Он поступил правильно. Нынешнее правительство фюрера не способно правильно оценить возможности инопланетной технологии. Если бы у руля стоял Рихтер… ох, чего бы он только добился! Предстоящая война была бы выиграна в мгновение ока.

Но рано или поздно, произойдёт утечка информации. Рихтер никого не выпускал с объекта, солдаты верны ему, учёные давно не видели своих семей. Кто-нибудь проговорится. Пустит слушок о «диске» и что тогда? Есть один шанс избежать катастрофы – выпустить боеспособный летательный аппарат, а затем показать его руководству. Все дружно забудут о лжи насчёт аварии под Фрайбургом. Он скажет, что не хотел говорить об этом Гитлеру, пока не добьётся успеха.

Но для этого надо попотеть, представив Гиммлеру проект Шаубергера, не рассказывая правды. Иначе финансирования не получить. А денег нужна едрёная куча.

Все эти мысли витали в голове Рихтера, пока ему не доложили о прибытии Клауса Хоффмана. Он с довольной миной пригласил того в кабинет, вот уж кто поднимет настроение. Парень истинный ариец, готовый выполнить любой приказ.

Хоффман вошёл в кабинет строевым шагом, остановился и поднял руку вверх, салютуя командиру.

–Зиг хайль! – с улыбкой произнёс штурмбаннфюрер, отдавая честь. – Могу тебя поздравить? Евреи пойманы и устранены. Победа, лейтенант. Я и не сомневался в тебе.

Антон Звягин с трудом выдавил из себя улыбку. Получилось фальшиво, что тут же заметил Рихтер острым взглядом.

–В чём дело, сынок? – спросил он, присаживаясь за стол. – Ты будто чем-то встревожен?

–Никак нет! – отрапортовал Антон. – Рад послужить фюреру и Рейху!

–Ты мне это брось! – фыркнул Рихтер. – Садись и рассказывай, что тебя гнетёт. Неужто гибель этой погани еврейской?

Антон присел на стул, ощущая, как горят уши. Не хватало спалиться, так глупо и смехотворно. Будто не советский шпион, а школьник, попавший к директору школы за курение на переменке. Лучше говорить полуправду, приправленную ложью.

–Разрешите говорить начистоту? – спросил он. – Временно отставить субординацию?

–Валяй! – кивнул штурмбаннфюрер. – А то мне уже кажется, что я ошибался в тебе. Погляди на себя! Как тебе идёт эта форма! Настоящий немецкий солдат!

Подобные комплименты действовали Антону на нервы. Он несколько секунд поглядывал на нацистского орла на правой стороне груди, державшего свастику в круге. Хотелось вырезать эту дрянь ножом, но с ней ему ходить долгие месяцы, а то и годы.

–Были разногласия с подчинёнными, – ответил он. – Нарушение приказов вышестоящего начальства. Иными словами – они меня не слушались и действовали по своему усмотрению.

–Впервые командовал солдатами? – Рихтер пристально посмотрел на Антона. – Ещё не выработалась жилка, лейтенант. Солдаты чувствуют, когда в начальнике не хватает стержня, поэтому ведут себя развязно. Со временем научишься, проявляй жёсткость с ними, но не перегни палку.

– Это понятно, но легче не становится, – сказал Антон. – Удалось бы избежать ненужных жертв…

–Еврейские выродки – не люди, – фыркнул штурмбаннфюрер. – Не вини себя за это! Я дам тебе в командование взвод солдат, что охраняют объект. Проведи с ними какое-то время, устрой немного муштры, а то расслабились. Это сверхсекретный объект, а не цирк с конями, они должны быть начеку!

–Спасибо за оказанное доверие! Служу Рейху!

–Поздравляю с успешно выполненной операцией! Надеюсь, в будущем не подведёшь! Сегодня у тебя выходной, Хоффман.

Обменявшись любезностями, они расстались. Антон вышел за дверь и несколько секунд вдыхал-выдыхал воздух. Хотелось вернуться и применить к Рихтеру удушающий захват. Свернуть ублюдку шею, чтобы никогда не отдавал бесчеловечных приказов.

Нельзя поддаться чувствам. В этом его слабость как разведчика. Один неверный шаг и он подведёт Родину!

Антону нужно справиться с этим, подавить наступление эмоций артиллерийским огнём из алкоголя. Он покинул объект, пешком направился по утоптанной тропинке в снегу, благо погода стояла отличная, солнце светит и лёгкий морозец.

Ему ещё не выдали жильё на базе, так что он устроился в ближайшей деревушке, в одном из домов, что сдавали за копейки. В центре чистой и ухоженной улочки, где даже снег убирали с аккуратной точностью, располагался трактир. Сюда частенько захаживали солдаты с базы, что, конечно, большое упущение со стороны Рихтера. Что если после очередного стакана пива у кого-нибудь развяжется язык, и он расскажет о секретах «Аненербе»?

Он зашёл в трактир, осмотрелся. Небольшое помещение с круглыми столиками из дерева. Пахнет смолой, пивом и сушёной рыбой. Стены увешаны охотничьими трофеями: головы косулей и кабанов, несколько рогов, перекрещенные ружья. За барной стойкой вытирает посуду седой хозяин, морщинистый и невзрачный будто сухарь.

Посетителей немного: парочка мужиков, смеющихся над какой-то шуткой, молодой паренёк, поедавший жареные сосиски. Всё же не стоит рисковать репутацией и напиваться здесь. Офицеру Вермахта не престало показывать человеческие слабости и позорить мундир.

–Дай-ка бутылку шнапса, приятель, – сказал Антон, кладя на грязный прилавок банкноту. – И давай побыстрее, я спешу.

–Праздник какой-то? – хмыкнул трактирщик, вытаскивая из-под прилавка спиртное.

–Можно и так сказать, – кивнул Звягин. – Выполнил успешно задание.

–Поздравляю! – без улыбки отвечал хозяин и передал бутылку Антону. – Эй, Петра! Очисти столик для господина лейтенанта!

–Не стоит! – тут же отозвался Антон. – Я здесь не останусь…

Пышная трактирщица в красном платье вышла из подсобки. Светлые волосы, голубые глаза, родинка на щеке. Глубокий вырез демонстрировал громадную грудь во всей красе. Не удивительно, что солдаты облюбовали это место.

–Всегда рады угодить нашим доблестным воинам! – зачирикала Петра. – Чувствуйте себя как дома!

–Не могу, фрау, извините. Спешу.

Петра надула губки. Казалось, даже необъятные груди всколыхнулись от негодования.

Антон покинул трактир под любопытными взглядами. Здесь действительно уважали солдат, считали чуть ли не ангелами господними. Не удивительно, Вермахт считался элитой, а его воины защитниками немецкого народа.

Кирпичный домишко, что снимал Звягин, располагался на отшибе деревушки, затерявшись среди высоких тополей. Спустя полчаса Антон сидел возле небольшого столика на кухне и выпивал шнапс, ощущая горький привкус во рту. Хуже пареной редьки! Действительно, выражение подходило сюда как нельзя лучше.

Антон ошибался, думая, что лица евреев пропадут в тумане алкогольных паров. Наоборот, стали чётче, словно воспоминания ожили и вновь вошли в реальность. Он видел, как падает Абрахам Берман, а фонтан крови бьёт из пробитой груди. Как его жена сходит с ума и проклинает их всех…

Рука нащупала металлическую рукоятку служебного «люгера». Пистолет приятно холодил ладонь. Пойти пристрелить всех! Это всё Рихтер… он виноват!

Послышался громкий стук.

Антон двинулся к крыльцу, нетвёрдой походкой, качаясь как на корабле, держась за стены. Раскрыл дверь и увидел физиономию Отто Вебера.

–Ох, паршиво выглядишь! – на русском проговорил дипломат. – Как задницей чуял, что нужно тебя спасать.

–Вебер? – непонимающе буркнул Антон. – Вали к ебени матери! Скотина немецкая!

–Я тоже рад тебя видеть, герр Хоффман, – с улыбкой отвечал Отто. – Вам русским никто не говорил, что напиваться в одиночку – смертный грех?

Антон замахнулся на Вебера кулаком, но не то, что промахнулся, а повалился на него всей своей тушей. Отто подхватил Звягина и потащил в дом, словно тот был соломинкой.

–Бомбочкой! – Вебер свалил тело Антона на диван. – Прохладно у тебя тут, приятель. Натопил бы хоть…

Звягин видел всё как в тумане, но разобрал как Отто подошёл к столу, на котором остались «люгер» и бутылка шнапса. Вебер с интересом встряхнул спиртное и понюхал. Поморщился, подошёл к камину. Несколько секунд провозился там и вскоре яркое пламя заискрило на дровах. Остатки шнапса он вылил на дерево: огонь загорелся так ярко, что Антон прикрыл глаза ладонью.

–Неужто не мог попросить меня? – спросил дипломат, присаживаясь за стол. – Я бы привёз прекрасное вино из поездки в Париж. «Каберне» или «Мерло». Французы всё пыжатся, пытаясь придать угрожающий вид. Тупицы, сами себя подставили, дав нам занять Рейнскую демилитаризованную область! Теперь Гитлера не остановить. А самое смешное расскажу. Британец лорд Лотиан выразился: «Немцы всего лишь зашли в свой огород». Амбиции фюрера скоро сделают плантациями всю Европу.

–Да все вы тут психопаты! – буркнул Антон, переворачиваясь на другой бок, чтобы не видеть Отто. – Оставь меня в покое!

–Я смотрю и оружие решил прочистить, – продолжал издеваться Вебер. – А потом и мозги прочистил себе тоже? Антон, ты ведь мужчина, нужно держать себя в руках!

Звягин промычал что-то невразумительное. Он совершенно не умел пить. Алкоголь действовал на него усыпляюще, хватало и одной чарки. Вот и сейчас, сознание выключалось автоматически, будто двигатель у автомобиля глохнул.

–Спи спокойно, дружище, – сказал Отто, горестно вздыхая, – а я посторожу.

Глава двадцать четвёртая

Лилии несказанно повезло. Перед днём свадьбы Томасу пришла телеграмма от командования, прибыть на место дислокации как можно скорее. Торжества пришлось отложить, Ланге не собирался спорить с будущим начальством. Стремление выслужиться куда сильнее любви к невесте. Если это можно назвать светлым чувством, конечно.

Лилия не представляла, как бы выдержала сутки празднеств, где должна на виду у десятков друзей Томаса изображать счастливую жену. Танцевать, смеяться, целоваться с мужем. Худшая пытка на свете, словно вытягивают жилы острыми щипцами.

Так что обвенчались они за десять минут, в присутствии двух свидетелей: сослуживца Ланге, крупного мордоворота с отсутствующим взглядом и его супруги, с вытянутым лошадиным лицом. Оба с живостью поздравили молодожёнов, предварительно выпив всё шампанское. Лилия с отвращением разглядывала их, будто попала в подвал с крысами, жаждавшими её сожрать.

Возле лютеранской церкви молодожёнов ждало такси. Спустя полчаса они уже ехали в поезде, чтобы утром быть на месте. Томас заказал отдельное купе, где мог всю ночь наслаждаться любовными играми с женой.

Лилия не сопротивлялась. Она напоминала себе марионетку, которую держит на ниточках жестокий хозяин. Томас что-то надломил в душе девушки, механизм самоуважения сломался, разлетевшись на осколки. Теперь она послушно выполняла его приказы, в том числе выйти замуж в чужой церкви, забыв о своей вере.

В вагоне Томас закрылся, предоставив себе карт-бланш на первую брачную ночь. Лилии ничего не оставалось, как подыгрывать, раздеваться, стонать, когда он входил в неё. Ей действительно было больно, и не только, потому что Ланге оказался её первым мужчиной. Душу разрывало на части, стыд переполнял чашу терпения. Всё ради того, чтобы выжить…

Утром она вышла в тамбур, сходила в уборную, привела себя в порядок. Встала в коридоре, наблюдая в окно, как проплывают сельские домики, упрятанные в снегу. Солнечные лучи отбрасывали розовые блики на сугробы, рассвет казался потрясающе красивым.

–Что я здесь делаю? – прошептала Лилия, прижавшись лбом к холодному стеклу.

Спустя пару часов Томас вывел её под руку из поезда, и они стали дожидаться служебной машины. На вокзале висела звонкая тишина, людей почти не наблюдалось. Обычный немецкий посёлок. Здание вокзала небольшое, кирпичное, с часами под скатом крыши. На лавочке сидела семья с детьми, наверняка ехали в отпуск.

У Лилии похолодело в душе. Захочет ли Томас ребёнка? И если да, то, как ей с этим жить? Мало того, что спать с врагом, так ещё и стать матерью его детей!

–Ты напряжённая вся, – проговорил Томас, словно уловив мысли жены. – Расслабься, новая жизнь не должна смущать. Привыкнешь, дорогая, поверь.

–Ты что-нибудь узнал о родителях? – спросила Лилия, пытаясь зацепиться за что-то знакомое.

Томас нахмурился, глаза забегали туда-сюда, словно у нашкодившего мальчишки. Пальцы рассеянно застегнули верхнюю пуговицу шинели.

–Что? Что ты от меня скрываешь?

Лилия ощутила, как липкий страх заполняет каждую клеточку тела, а сердце замирает в груди. Нужно было спросить раньше… но с этой проклятой свадьбой!

–Я не хотел тебе говорить до нашего приезда, – ответил Ланге, у которого начинал садиться голос. – Пойми, эта информация слишком пагубно действует на нервы, а ты должна выглядеть счастливой…

–Что с ними?!

Лилия, едва ли не крича, вцепилась в ворот шинели мужа.

–Их поймали! – буркнул Томас, хватая жену за руки. – Они мертвы!

–Ты врёшь! Я не верю!

Лилию охватила истерика, она ударила Томаса по лицу. Затем побежала в сторону вокзала, не обращая внимания на изумлённые лица прохожих. Муж ринулся за ней, но не так-то просто поймать девушку на адреналине. В конце концов он ухватил её за талию, прижав к кирпичной стене. Слёзы заливали лицо Лилии, изо рта вырывались стоны боли.

–Совсем спятила?! – Ланге грубо встряхнул жену. – Зачем привлекаешь внимание? Так и знал, нельзя рассказывать правду, иначе устроишь психоз! Успокойся, немедленно!

–Ты их убил, да? – промямлила Лилия. – Сволочь!

–Больно надо марать руки! – фыркнул Томас. – Я слово держал, пытался их защитить. Не моя вина, что они не способны пересечь границу и не попасться!

–Как они умерли? – Лилия пыталась не смотреть в глаза мужу. – Расскажи!

–На их след вышел патруль, – ответил Томас. – Попали в засаду в лесу, оказали сопротивление. Отца застрелили на месте, твоя мать умерла от сердечного приступа…

Лилия повалилась на руки мужа, ноги не держали её. Разум окутала паутина, всё стало серым и бесцветным, хотелось провалиться в сон и ничего не чувствовать. Казалось, весь мир рухнул в один момент, распался на атомы и собрать его больше никогда не удастся.

–Проклятье! – Томас набрал горсть снега и приложил к щекам жены. – Очнись! Не тащить же тебя…

Лилия ощутила холод и вздрогнула. Вода затекла вниз, в полушубок, шея намокла. Она с яростью взглянула на Томаса, но тот и глазом не моргнул. Губы сжаты в тонкую линию, лицо непроницаемое. Железные нервы у будущего героя Рейха.

–Успокоилась? – спросил он. – У тебя будет время их оплакать. А сейчас стань Лилией Ланге и забудь, что ты Берман. Или хочешь рассказать новому начальству, что убили родителей-евреев?

–Ты прав, – сквозь боль ответила Лилия. – Я должна похоронить их. Где тела?

–Сожжены, – буркнул Томас. – Или ты думала, что кто-то потратит бюджетные деньги на погребение преступников? Так что забудь об этом.

Лилия с трудом сдержалась, чтобы не впиться ногтями в лицо мужа. Они женаты меньше суток, а ей уже хотелось его убить. Но она не могла двинуться с места. Желание сопротивляться затухло само собой, словно огонёк свечи под дуновением ветра.

Послышался громкий гудок. Томас ухватил Лилию под руку, и они пошли к служебному «мерседесу». Вещи остались лежать на месте, никто не осмелился своровать чемоданы офицера Вермахта.

В машине Лилия отключилась, погрузившись в неглубокий, прерываемый горем и отчаянием, сон. Теперь её жизнь изменилась навсегда. И вряд ли найдётся хоть какой-то повод для радости.