Текст книги "Орёл расправил крылья (СИ)"

Автор книги: Виктор Лугинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Глава вторая

Девушку привели минуту назад, выглядела она ужасно. В рваной гимнастёрке, волосы грязными космами свисают на лицо. На ногах даже нет сапог: голые ступни покрывают какие-то тряпки. Посадили в кресло, привязали руки к подлокотникам. Та и не пикнула, слышалось лишь тяжёлое, почти не женское дыхание, словно у какого-то зверя, попавшего в капкан.

Так и есть: в гестапо ловят в силки, но о смерти здесь думают в последнюю очередь. Первая заповедь любого допроса: обвиняемый должен продержаться в сознании как можно дольше. Каждая минута мучений и издевательств приводит к новым сведениям, информации, за которую можно получить повышение.

Антон Звягин налил воды в стакан и несколько мгновений глотал жидкость, жадно, чувствуя, что сушняк не спадает. Слишком всё это тяжело, но работать надо.

–Фрау Риц, – произнёс лейтенант Зингер. – Вы доставлены в отделение полиции по обвинению в распространении коммунистических листовок. Кроме того, за вами числится саботаж на фабрике мебели, где призывали к забастовке рабочих…

Девушка неожиданно рассмеялась. Звягин вздрогнул: смех получался настолько живым и звонким, в нём царило настоящее веселье, словно они торчали не на допросе, а сидели на полянке, рассказывая анекдоты и наслаждаясь пикником.

– Вот же стерва, – фыркнул Зингер и ударил девушку по лицу тыльной стороной ладони. – Ну как теперь? Радости поубавилось?

Фрау Риц сплюнула кровью. Волосы откинулись назад. Антон рассмотрел её более пристально и едва не вскрикнул. Пурпурные кровоподтёки чуть ли не на каждом сантиметре кожи, на щеках царапины, видны фингалы. Новая струйка крови вытекала из нижней губы. А ведь девка та ещё красавица. Голубые глаза, симпатичные черты лица, но во взгляде читалась несгибаемая решимость.

Что и не удивительно, некоторые так просто не ломаются.

–Ты у нас новенький, – сказал Зингер, поворачиваясь к Антону. – Так что приступай к действию. Сможешь расколоть её за пять минут и с меня пиво.

Звягин судорожно кивнул. Лицо лейтенанта казалось непроницаемым: холодные глаза, на губах нет и подобия улыбки. Нельзя отступать, иначе его посчитают слабаком, недостойным работы в гестапо.

–Сдай подельников! Хочешь, чтобы это прекратилось?

Слова вырывались изо рта Антона с трудом, но голос оставался твёрдым и сухим, будто наждачная бумага. Он подошёл к девушке, чувствуя запах её пота, смешанный с кровью и страхом.

–Пошёл ты! – ответила девушка, продолжая смеяться. – Я не какая-нибудь шавка, что за кусок кости готова лизать ботинки. Ничего я не знаю, меня взяли по ошибке! Отпустите домой!

–Ты у меня будешь лизать кое-что другое, тварь!

Зингер проскочил мимо Антона и ударил девушку в живот кулаком. Та поперхнулась, закашлялась, по лицу заструились слёзы.

–Не нужно! – крикнул Звягин. – Я веду допрос! Не вмешивайтесь, лейтенант!

Зингер демонстративно поклонился, в этот раз ухмыльнулся. Чем-то он напоминал Антону хорька: мордочка вытянутая и хитрая. Серая форма нациста шла ему как никому другому.

–Мы здесь не для того, чтобы вас пытать, фрау, – сказал Звягин. – Нам требуется только правда, которая спасёт вас от концентрационного лагеря. Сдайте коммунистов с фабрики, и получите свежую одежду, еду и медицинский уход.

Девушка сплюнула на ботинки Антона.

–Отойди! – Зингер грубо оттолкнул парня. – Учись!

–Но…

Антон превратился в робкого ребёнка, у которого внезапно отобрали любимую игрушку.

Тем временем Зингер проверил узлы на руках и ногах девушки.

–Я знаю, чего ты хочешь получить, коммунистка, -сказал лейтенант. – Давно мужика не было, не так ли?

Девушка встрепенулась. Глаза наполнились новым потоком слёз, и она завизжала, осознавая, что сейчас произойдёт.

Зингер действовал быстро: снял с девушки штаны, и та оказалась в одних белых трусиках. Не обращая внимания на крики фрау Риц, схватился за нижнее бельё…

–Я всё скажу! Пожалуйста! Боже…

–Скороговоркой будешь читать памфлеты о своих подельниках!

Антон не стал долго думать, мышцы заработали сами. Схватился рукой за шею лейтенанта, фуражка слетела с головы. Зингер захрипел, пытаясь ослабить хватку, но Звягин сдавливал намертво.

–Так нельзя! – прошипел он. – Слышишь, подонок?

–Идиот! – с трудом проговорил Зингер.

Дверь в комнату с треском отворилась. Красногвардейцы вошли внутрь, а вслед за ними и полковник Ноздрёв. Звягин тут же отпустил Зингера, вспомнив, где находится.

–Лейтенант Куницкий, ты как? – спросил Ноздрёв.

Поддельный гестаповец кашлял, потирая покрасневшую шею.

–Твою налево, Звягин! – буркнул полковник. – Что ты тут устроил?

–Товарищ…

–Заткнись!

Ноздрёв знаком приказал солдатам развязать девушку. Та закончила притворяться немецкой коммунисткой и с жалостью смотрела на Антона. Действительно, парень достоин сострадания. Так опростоволоситься!

–Ты провалил миссию, – сказал Ноздрёв. – На первом же допросе у гестапо напал на своего начальника! И это идеальная работа шпиона? Я считал тебя лучшим в отряде, а теперь…

Полковник сжал кулаки. Ноздрёву давно за сорок, он носил длинные усы, подражая Будённому, имел выдающиеся скулы и мохнатые брови. Красные петлицы со звёздами буквально сверкали, как и глаза, в которых горел недобрый огонь.

–Этого больше не повторится! – закричал Звягин. – Дайте мне шанс на пересдачу!

–В реальности не будет новой попытки, – ответил полковник. – Тебя скрутят немцы и развяжут язык. Хочешь сдать Родину? Рассказать все секреты?

–Никак нет! Никогда! Клянусь!

–Посмотрим, – покачал головой полковник. – А сейчас марш в столовую! Но сначала переоденьтесь с Куницким…

Полковник вышел вместе с солдатами. Куницкий злобно уставился на Звягина и неожиданно толкнул его:

–Из-за тебя чуть задохнулся! Не собирался я её насиловать в самом деле! А теперь придётся пересдавать вместе с тобой!

–Прости, Гришка…

–Да иди ты!

Куницкий исчез за дверью.

–Да ты рыцарь без страха и упрёка!

Сержант медицинской службы Перепёлкина уже успела натянуть штаны обратно. Только сейчас Антон заметил, как с её лица стекают синие слёзы, а фингалов, естественно, не было и в помине.

–Краска паршивая, – вздохнула она, доставая платок. – Теперь нужно целый час приводить себя в порядок. Звягин, устроил ты цирк конечно! За честь дамы готов как во времена Пушкина, да? На дуэль его вызовешь?

–Надя, прекрати издеваться! И так тошно…

–А что я? Прости, но я другому отдана, и буду век ему верна…

Антон лишь прикусил губу.

–Но всё же, спасибо, – сказала сержант, разворачиваясь к выходу. – Сделай милость, Антоша. Прекрати быть таким добрым. В разведке такие долго не живут.

Интерлюдия 1

Бутылка с дребезгом разбилась.

–Блин! – воскликнул Виктор. – Прости! Правду мама говорила, что рассеяннее меня никого нет на свете. Ничего в руках долго не держится…

По комнате разнёсся кисловато-горький запах пива. Антон со смехом исчез в коридоре. Спустя мгновение появился с совком и веником. Виктор забрал у него инструменты и быстро собрал осколки.

–По-моему, бутылку выронил не просто так, – сказал Звягин, присаживаясь в кресло. – Видел бы своё лицо, когда меня слушал. Я думал глаза из орбит вылезут, челюсть отвалится, а зубы посыплются!

–Подловил, – кивнул Правдоруб. – Твой рассказ буквально парализовал, словно я смотрел фильм, от которого не оторваться. Особенно этот момент с девушкой. Неужто в те годы так готовили шпионов? Это ведь ужасно!

–Думаешь, что-то изменилось в будущем? – хмыкнул Антон. – Нынешняя разведка тренируется в виртуальной реальности. Пару лет назад они закупили дюжину шлемов для симулятора. Зато никаких повреждений.

–Откуда ты…

–Интернет даёт удивительную свободу действий. Да поставь ты уже этот веник!

Виктор положил инструменты возле стенки и уселся в кресло.

–А этот рассказ про «летающую тарелку», – сказал Правдоруб, – больше похож на плохой сценарий дешёвого блокбастера. Или статью из жёлтой прессы про пришельцев. И какое отношение это имеет к тебе?

–Самое прямое, – сказал Антон, в глазах которого вновь появилось странное отсутствующее выражение. – На дворе стоял 1936 год, я был совсем мальчишкой, как ты теперь. В жизни бы не поверил ни в какие корабли с других планет. Тебе будет легче, дружище. Ведь ты не видел это своими глазами, а мир наполнен невероятными чудесами.

–Рассказывай дальше!

Антон с минуту помолчал, будто собираясь с мыслями. Наконец вдохнул воздуха и заговорил, словно превращаясь в оратора, слова, которого выводили слушателя на другой уровень бытия.

Глава третья

Утром вождь народов поднялся рано. Ночью ему снилась какая-то чертовщина, не давая нормально отдохнуть. Мысли о предстоящей войне преследовали всё чаще, проникая в мозг подобно острому клину. Впрочем, долг Сталина предотвратить возможный конфликт. Либо смягчить последствия, став причиной победы советского народа.

Первое время, после завтрака, он прогулялся во дворе, наслаждаясь июльским теплом. Москва гудела, сонмы звуков проникали сквозь толстые стены Кремля, словно миллионы насекомых окружали центр города. Рабочие пчёлы трудились во благо Советского Союза.

Пора и ему приступить к своей смене. Иосиф Виссарионович поднялся на второй этаж. Вошёл в кабинет, на секунду оглядывая помещение. Стены обшили дубовыми панелями, на полу паркет, уложенный «ёлочкой», бронзовая люстра свисает с потолка. Тяжёлые шторы не пропускают солнечный свет. Полка с книгами, на стене карта страны, с размеченными красным цветом целями вероятных противников за границей.

Сталин сел в кресло подле рабочего стола и схватил трубку, лежавшую возле хрустальной пепельницы. Зажёг огонь и прикурил, выпуская сизые клубы дыма. Стало полегче, в голове прояснилось. Последние остатки сна растворились, словно сахар в чашке чая.

Он открыл папку с бумагами, пробежал глазами первые несколько страниц. Отчёты НКВД становились мрачнее, будто кошмарные сны выбрались в реальность. Слишком много заговорщиков, развелись будто мухи, от которых нет спасения…

Один из трёх телефонов неожиданно зазвонил.

–Товарищи Сталин! – прозвучал взволнованный голос Поскребышева, личного секретаря вождя. – К вам Молотов, по-особому и неотложному делу!

«Как будто бывает иначе!» – подумал Сталин, но вслух пробурчал, чтобы Вячеслав Михайлович немедленно зашёл.

Иосиф Виссарионович тут же принял важный вид, откинувшись в кресле. Трубка в правой руке, ручка в левой, брови нахмуренные, взгляд устремлён к двери.

Молотов вошёл без стука, поздоровался. Круглое лицо отражало степень беспокойства, глаза под круглыми очками бегали туда-сюда, даже усы будто подрагивали.

–Садись, в ногах правды нет! – буркнул Сталин, ожидавший плохих новостей. – Тебе может налить чайку?

Молотов, знавший рецепт фирменного напитка вождя, куда добавлялся коньяк, лишь покачал головой. Если уж и выпить, то после того, как сообщит Сталину новость.

–Депеша из Берлина, – сказал он. – Получили полчаса назад.

–Неужто? – Сталин вдохнул новую порцию дыма. – Гитлер собирается встретиться? Хватило духу?

–Буду говорить откровенно, товарищ Сталин, но у этого фашиста яиц нет, чтобы прилететь в Кремль. Настолько боится вашей тени. Тут дело куда запутанней, Гитлер бьёт прямо нам в глаз.

–Давай сюда, – перестал тянуть время вождь.

Молотов протянул бумажку. Иосиф Виссарионович с интересом прочёл абзац, где от имени Гитлера, уже на русском языке, было предъявлено приглашение принять участие в Олимпийский Играх в Берлине. Сталин узнал витиеватый язык Геббельса, что издевательским тоном спрашивал: не захочет ли советский спортсмен пройтись по стадиону в сердце Третьего Рейха?

–Они в пятый раз присылают одно и то же, – фыркнул Сталин. – Прямо-таки упорство осла, что не хочет тащить тюки. Адольфу нравится получать мои отказы? Или он считает, что я пошлю своих лучших спортсменов наслаждаться воздухом нацисткого режима?

–Разрешите высказать свои соображения, товарищ Сталин, – сказал Молотов.

–Ты сегодня сядешь или нет? – вместо ответа продекламировал вождь.

Молотов занял стул по другую сторону стола. Он настолько вошёл в раж, прорабатывая идеи в голове, что совсем забыл о том, что так и не присел. Впрочем, слова Сталина можно воспринимать как ироничную шутку: сесть в тюрьму сейчас легче, чем сесть дома отдохнуть.

–Итак? – Иосиф Виссарионович выпустил облако дыма.

–Думаю, что Гитлер собирается таким образом, опустить авторитет советского строя. Мол, если боимся отослать наших спортсменов даже, то значит не способны противостоять такому врагу как Германия. Чем больше фюрер получает наших отказов, тем чувствует себя уверенней…

–Полный болван! – отрезал Сталин. – Не ты, Вячеслав Михайлович, а Гитлер. В твоих словах кроется зерно истины, но от себя добавлю: он недооценивает СССР и это сыграет когда-нибудь с ним плохую шутку. Отправь в Берлин депешу, но не сегодня. Через пару дней. Пусть подождут, понервничают, а вдруг Москва решила передумать.

–Будет сделано! – кивнул Молотов, доставая из кармана платок и протирая взмокший лоб. – Согласно данным разведки, Германия наращивает военную мощь, а также готовит новые образцы техники. Честно говоря, меня это пугает, товарищ Сталин.

–Я читал недавние отчёты! – Вождь отложил трубку в сторону. – И пока не вижу поводов для беспокойства. Или вы сомневаетесь в мощи советского оружия?

–Никак нет! – Молотов едва не подскочил на стуле. – Здесь стоит обратить внимание на то, что лучшие учёные умы Германии могут создать что-то принципиально новое, до чего не додумались в Союзе. Следует рассмотреть вариант отправки шпиона. Я недавно разговаривал с полковником Ноздрёвым, он готовит диверсантов. План переброски агента выработан идеально!

Сталин задумался, пальцы скользили по трубке, он принимал какое-то решение. Наконец вздохнул и коротко ответил:

–Разрешаю!

Молотов кивнул и облегчённо вытянулся на стуле. Несмотря на долгую дружбу со Сталиным, он постоянно чувствовал себя, словно птица в клетке, возле которой прыгал кот. Никогда не знаешь, что творится в голове у вождя, который одним лишь взглядом может отправить тебя в Сибирь.

–Вызови ко мне Урицкого, – продолжил вождь. – Давно не разговаривал с начальником нашего Разведывательного Управления. Не нравятся мне его усики… как у Гитлера.

Молотов вновь кивнул, не в силах произнести ни слова. Плохое предчувствие возникло у него, словно тень от облака, накрывшая всё вокруг.

И действительно, спустя два года Урицкого расстреляли по обвинению в заговоре против советской власти…

Глава четвёртая

-Не размахивай так удочкой! Это же не хлыст!

Отец с улыбкой показал, как надо: оттянул руку назад и леска со свистом устремилась к воде. Послышался едва слышный всплеск. Антон зачарованно наблюдал за поплавком, напоминавшим маленького красноармейца, решившего окунуться.

–Теперь ты, сынок…

Мальчишка вновь закинул удочку, в этот раз получилось сноснее, но не так хорошо, как у отца. Второй поплавок вынырнул в метре от родительского, выкрашенный в белый цвет. Водомерки, словно на коньках, разбежались в разные стороны.

–Щуку словим? – спросил Антон, мечтавший притащить домой огромную рыбину. – Ребята из деревни от зависти ложку проглотят!

–Мечтать не вредно, особенно об ухе и ложках, – буркнул отец. – Ты сначала хоть пескарика вытащи…

Антон насупился. И что с того, что ему семь лет? Он уже и читать, и писать умеет, не то, что пустомели-мальчишки, сыны мельников и конюхов. А в сентябре в школу пойдёт, вот все удивятся.

Над рекой гудели насекомые, где-то вдали квакали лягушки. Солнце выскочило из-за туч, осветило воду, красные блики заискрили на поверхности, будто фейерверки. Отец вытащил из мешка огурец и предложил сыну. Тот с радостью захрустел овощем, наслаждаясь не только вкусом, но и моментом.

–Чем пахнет? – неожиданно спросил отец.

–Тиной, – ответил Антон.

–Нет, дружок, это запах свободы, – усмехнулся тот. – Цени этот аромат, это ни с чем не сравнимое чувство. Теперь мы не должны платить оброк помещику за землю, сами себе хозяева. Никто не стоит за спиной и не требует денег, прожигая насквозь злым взглядом!

Отец редко улыбался. На грубом, морщинистом лице, покрытом бородой, постоянно мелькала печаль. В войну с немцами они потеряли маму, но несмотря ни на что выдержали. Остался шрам на щеке от вражеского штыка, но те рубцы что в душе заживали медленнее.

Только сейчас Антон понял, что такое счастье. Это когда вот так, сидишь на бережке с отцом, и просто живёшь, не думая о горестях жизни…

Поплавок неожиданно нырнул вниз, леску натянуло.

–Не спи! Тащи!

Отец выронил огурец от неожиданности.

Мальчишка потянул удочку на себя, ощущая тяжесть, казалось, деревянное удилище сейчас переломается. Точно не пескарик, а нечто громадное!

–Тяжко! – закричал Антон. – Батя, помоги!

–Давай сам! – ответил тот. – Ты уже взрослый. Гляди в воду, появилась!

Действительно, возле поверхности замелькало змеиное тело, зелёная спина в крапинку. Щука, как он и мечтал, но упёртая.

–Осторожно, пусть вымотается, не тащи резко!

Советы отца сбивали с толку. Антон не выдержал и с силой потянул на себя. Леска лопнула и его отбросило на землю. Без рыбы и без крючка.

Отец расхохотался и подал сыну руку:

–Ничего, на первый раз неплохо!

Антон хотел возразить, что он не виноват, что просто леска паршивая, но и рта не раскрыл. Послышался резкий гул, и земля задрожала. Отец насторожился и всмотрелся вдаль, за равнину, покрытую рожью.

–Взрыв? – вымолвил мальчик.

–Белогвардейцы, – прошептал мужчина. – Антоша, беги домой, живо!

Но слишком поздно. Резкий свист и огромный снаряд угодил в озеро. От взрыва мальчишку отбросило назад, он совершенно оглох. Просто лежал на сырой земле, чувствуя запах собственной крови, лившийся по лицу. Контузия, словно какой-то осьминог, охватила тело щупальцами, не давая двигаться.

Он видел тело отца, распластанное в пяти метрах, окровавленное и безжизненное. Счастье закончилось. Навсегда…

Антон Звягин проснулся, сжимая в руках одеяло. Он лежал в казарме, солнечный свет проникал сквозь окна. Весь мокрый, дрожащий, едва понимающий, что происходит. Кошмары преследовали его с детства.

Всё в порядке. Рассвет. Значит нет смысла и засыпать.

Его товарищи дремали рядом, на соседних койках. Разведчики, мечтавшие послужить Родине, обмануть врага, излучая оттенки лжи, словно какой-то проектор. Но Антону с этим не везло, не умел он притворяться самозабвенно, честность и совесть брали вверх.

Он тихо оделся и проскользнул в коридор. Вышел на улицу, вдохнув свежего воздуха. Ещё только утро, а солнце неимоверно печёт. Деревянное здание разведшколы располагалось посреди леса, окружённое высокими соснами.

–Звягин!

Антон обернулся и заметил приближавшегося Романа Никоненко. Значит не он один проснулся рано. Но в отличие от него, собрат по оружию выглядел осунувшимся, с помятым лицом и кругами под глазами. Роман крупный парень, с широкими плечами и могучим торсом. Когда-то занимался в спортивной школе, до того, как взяли в армию и направили сюда.

Антон до сих пор не мог взять в толк почему. С таким паскудным характером как у Никоненко, вечно недовольным, но в то же время склонным к карьеризму.

–Сегодня думаешь хорошо отстреляться? – спросил он, подходя ближе. – Так вот, слушай сюда. Будешь мазать, понял?

–Чего? – фыркнул Антон. – Тебе может рожу намазать лучше? А то больно губу закатал…

Никоненко побагровел и неожиданно ударил Антона в живот.

Звягина скрючило, он не мог вдохнуть. Роман мерзко улыбнулся и прошептал ему в ухо:

–Место моё, понял? Я поеду в Германию, а не какой-то прощелыга из детдома! Либо проваливаешь стрельбы, либо…

Антон разозлился не на шутку. Вдохнул в лёгкие воздуха и неожиданно сделал подсечку ногой. Удар пришёлся по колену Назаренко и тот с криком повалился на землю.

–Что здесь происходит? – Полковник Ноздрёв вышел из здания, осмотрев поле боя. – Звягин, это что, драка?

–Никак нет! Товарищу стало плохо, подкосились ноги! Правда, Рома?

Никоненко буркнул в ответ что-то неразборчивое.

Ноздрёв покачал головой, явно не поверив ни слову. Но доказать ничего бы не смог всё равно.

–Через час едем на стрельбы! – сказал он. – Готовьтесь!

–Есть! – Антон отдал честь. – Готовы послужить Родине!

Полковник скрылся в здании. Никоненко сплюнул и удалился восвояси, признавая своё поражение.

Как оказалось, ненадолго. Такие сволочи всегда найдут способ навредить другому, словно комар, что прокусит рубашку из-за жажды крови.

Спустя два часа Звягин уже целился в мишень, прислушиваясь к стуку собственного сердца. Они выехали в лес, где на просторной прогалине, среди ковра мха и цветов, располагались круглые деревянные щиты. Без труда Антон поразил цель, попав в десятку. Всё-таки со стрельбой из винтовки Мосина проблем не возникало.

Рядом с ним матерился Куницкий. Два выстрела в «молоко», а ведь тренировались они одновременно. Наконец патрон поразил щит, но далеко от центра.

–Солнце мешает, – буркнул Куницкий. – Слепит стерва…

–Ты слишком сжимаешь ствол, будто девушку во время поцелуя, – прошептал Звягин. – Расслабься. Тяни спусковой крючок легко и плавно…

–Учитель нашёлся! – отрезал тот. – У меня ещё два выстрела в запасе!

Но всё же последовал совету приятеля. И не прогадал: попадания в десятку. Куницкий победно вздёрнул кулак вверх.

Полковник Ноздрёв рассматривал мишени в бинокль. Звягин с Куницким стреляли последними, так что спустя мгновение он вышел к ним. Построил взвод и высказал впечатления. Почти все разведчики поразили щиты.

–Я получил приказ из штаба, – сказал он, прохаживаясь возле строя. – Время пришло, сынки. Родина, и наш славный вождь, товарищ Сталин хотят, чтобы кто-то из вас отправился в Германию с секретным заданием. Подробности я расскажу лишь одному из вас, кого уже выбрал. Лейтенант Звягин, выйти из строя!

Антон не мог поверить ушам. Долгое мгновение он простоял на месте, словно парализованный истукан, ощущая как сердце отбивает барабанный бой. Наконец кто-то подтолкнул его, это оказался Куницкий. Несмотря на противостояние, он был рад за товарища.

–Звягин, твоя кандидатура одобрена лично командиром корпуса, – сказал Ноздрёв. – Не буду скрывать, что сомневался, подавая твои документы. Ты отличный боец, великолепный разведчик, но иногда можешь поступать ошибочно по велению сердца. Но, чёрт возьми, если не прислушиваться к своей человечности, чем мы будем отличаться от нацистов? Так что готовься к высадке в стан врага. Вечером получишь необходимые инструкции.

–Служу Советскому Союзу!

Спустя минуту его поздравляли, хлопали по плечам, весело смеялись. Куницкий даже обнял.

Лишь Никоненко не участвовал в общей суматохе.

Но Звягину было наплевать. Он выиграл, он ехал к немцам, и теперь учения закончились. Если его раскроют, ждёт мучительная смерть. Но лучше умереть за правое дело, чем подвести страну.