Текст книги "Хочешь Жить - Стреляй Первым(СИ)"
Автор книги: Виктор Тюрин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)
выть от голода и жажды, но все тот же страх не дал ему сразу кинуться к спущенной лестнице. Наоборот он заставил его забиться в самый темный угол. По лестнице спустилась пьяная девчонка – наводчица. У нее в руке был нож. Не успела она стать обеими ногами на пол, как Тим неожиданно сам для себя бросился на нее, оттолкнул и моментально выбрался наверх. Стрелой промчался сквозь комнаты и выскочил наружу, заметив только краем глаза костер в одной из комнат и на его фоне темные человеческие фигуры. Дальше он просто бежал, не разбирая дороги, из последних сил, пока не упал от усталости на грязной улочке. Она привела его к воде. Наступил поздний вечер. Не зная куда идти, он просто сидел и смотрел на воду. Она текла, огибая сваи и образовывая за ними маленькие водовороты. Голодный, уставший, но довольный, что оказался на свободе и его жизни ничего не угрожает, Тим свернулся клубком и заснул. На следующий день начались его скитания по улицам большого города. Он голодал, просил милостыню, приворовывал на рынках. К зиме прибился к компании беспризорников, живших в канализации. Жили, в основном, кражами. Ему не нравилось воровать и он на?чал искать себе работу. В начале весны нашел себе работу у зеленщика. Перебирал овощи, толкал тележку, зазывал покупателей, доставлял заказы и крупные покупки на дом. Но хозяин имел буйный характер и много пил. В конце весны не выдержав участившихся побоев, ушел. Половину лета перебивался случайными заработками, пока случайно не набрел на эту компанию по разливу. Здесь он проработал около шести месяцев. Это было самая лучшая часть его жизни, сказал мне Тим, за все время пребывания в Нью-Йорке.
Специфика моей работы подразумевала умение сливаться с окружающей обстановкой, и в тоже время быть вне нее, иначе говоря, жить своим заданием, ни на что не отвлекаясь. Привыкая смотреть на мир холодным и расчетливым взглядом, от которого в не меньшей степени, чем от специальных навыков, зависит твоя жизнь, непроизвольно начинаешь мыслить этими категориями и в мирные периоды своей жизни. 'Мир сквозь прицел' постепенно меняет твои привычки, мировоззрение и характер. И в один прекрасный день ты просто перестаешь меняться, стирая границу между 'работой' и 'домом'. Начинаешь жить, как и там, сам в себе и для себя. Так случилось с моей прежней жизнью, правда, я это осознал только здесь, взглянув на себя со стороны. В этом времени мне пришлось меняться в обратную сторону, привыкать жить с людьми и в обществе. Здесь это было проще сделать, хотя бы потому, что жизнь еще в этой совсем молодой Америке была дика, своенравна и жестока по сравнению с тысячелетними устоями Европы. Идя по жизненному пути в одиночку, умея решать свои проблемы сам, при этом, не боясь проливать как свою, так и чужую кровь, я вполне подходил на роль первооткрывателя и основателя Америки. Опять же, в этом времени, мне все чаще приходилось заниматься производством и сбытом, торговлей и финансами, то есть с тем, о чем я имел в прежней жизни только смутное понятие. Хотя в основе моей нынешней жизни, как и прежней, лежало насилие, но в тоже время, оно не стало основополагающим началом моего существования в прошлом. И как я подозревал, виной тому были дети, вторгнувшиеся в мою жизнь. Сначала Тим, затем Луиза. Мне постоянно приходилось оглядываться на них, смирять свои порывы, учиться смотреть на мир их глазами. Под их воздействием я менялся, но это были не те изменения, которые полностью перекраивают психику человека. Нет. Я как был, так и остался бойцом специальной разведки Евгением Турминым, а ныне бандитом Джеком Дилэни, но во мне, похоже, пробудилось то, что я давно похоронил, любовь к людям. Правда, пока к двум маленьким представителям человечества. К Тиму и Луизе.
И сейчас, когда смотрел на крепкую фигуру Тима, на его улыбающееся лицо, я чувствовал гордость за мальчика, показавшего себя на деле мужчиной. По привычке я попытался проанализировать свое чувство и неожиданно понял, то, что я сейчас чувствую, может быть сравнимо с гордостью отца за своего сына.
ГЛАВА 10
Моррисон представлял тот тип закоренелого и расчетливого эгоиста, чьи эмоции и чувства были сосредоточены только на нем самом и на своих удовольствиях. Уход от мормонов, переезд в Нью-Йорк и женитьба не изменили его сути. Он всегда брал, что хотел, не взирая на то, вещь это или человек. И вот сейчас он хотел Джулию Картрайт. То, что она невинна, возбуждало его еще больше. Сначала он думал склонить ее к близости, используя свое мужское обаяние, затем предложил деньги, от которых она с негодованием отказалась. И тогда Моррисон поклялся, что пойдет на все, лишь бы заполучить ее. В выборе средств и методов он никогда не был щепетилен. Убийства, шантаж, подкуп – именно этими методами он поднимался наверх, к власти и деньгам.
'Все средства и методы хороши, лишь было хорошо мне, – подобная мысль вряд ли приходила ему в голову, но зато она хорошо отражала суть его натуры.
* * *
Я стоял перед зеркалом. Из него на меня смотрел худощавый человек со спокойным загорелым лицом и карими глазами. Легкое пальто серого цвета, пошитое в одном из лучших мастерских города, облегало его широкие плечи и грудь без единой морщинки.
'А Джек Льюис был недурен собой, – подумал я и подмигнул себе в зеркале. – А вот, сколько ему лет, хотел бы я знать? Двадцать четыре – двадцать пять? Да, где-то в этих пределах. Наверно, это странно выглядит, когда человек не знает, ни когда он родился, ни сколько ему лет, ни кто его родители'.
Я достал из жилетного кармана часы. Стрелки показывали десять часов пять минут. Пора ехать.
– Тим! Ты собрался?!
На пороге моего кабинета показалась крепкая фигура мальчика. Он выглядел взволнованным и немножко сердитым. Нервно огладив лацканы своего нового сюртука, спросил: – Мы уже идем? – а на лице его читалось: – Джек к ней хорошо относиться, значит, я тоже должен к ней хорошо относиться. А если она мне не понравиться? Что тогда?'.
Он уже знал историю того, что со мной произошло, и как я стал опекуном маленькой девочки, но детский страх, что она займет его место в моей жизни, заставлял его нервничать и сердиться. К тому же, как и я, он привык заботиться только о себе, а сейчас в его жизни появилась маленькая девочка, которая теперь будет вроде его сестры. Мне не трудно было угадать смятение в его душе, потому что несколько месяцев тому назад, перед встречей с Луизой, сам чувствовал нечто подобное.
Открыв парадную дверь школы, я который раз оказался в самом центре сосредоточения эмоций, представляющих лучшую сторону человека: любви, ласки и обожания. Группки девушек, сбегающих по широкой лестнице, одна за другой, тут же рассыпались, оказываясь в объятиях своих родных. Я наблюдал этот праздник любви каждое воскресение и привык к нему, как привыкли и ко мне, но сегодня со мной был хорошо одетый молодой человек приятной наружности, поэтому мы невольно оказались в центре внимания юных леди и их родителей. Иногда за взглядами следовал громкий шепот и шутки, заканчивающиеся взрывами смеха. Тим дважды успел покраснеть под наиболее настойчивыми взглядами юных прелестниц, пока, наконец, на лестнице не появилась Луиза. Сбежав с лестницы, она вприпрыжку помчалась ко мне, как вдруг неожиданно увидела рядом со мной незнакомого ей мальчика. Резко затормозив, она перешла на шаг, идя чинно и манерно, как и положено юной леди. От такой резкой смены поведения, выглядевшей довольно забавно, я не смог сдержать улыбки, после чего замер в ожидании, когда же живущий внутри ее бесенок, озорник и выдумщик, вылезет наружу. Подойдя, она сначала посмотрела на меня, но я молчал, потом перевела взгляд на Тима. Продолжая смотреть на него, вдруг неожиданно спросила меня: – Джек, а кто этот мальчик с тобой?
Я не стал отвечать, а вместо этого посмотрел на Тима. Тот понял мой взгляд правильно и представился: – Меня зовут Тимоти Морис, а тебя зовут Луиза Доббинс. Джек тебя еще называет маленькой леди. Правильно?
– Ой! Ты Тим! Да, а я Луиза! – говоря, одновременно она стала оглядывать его со всех сторон, дергая за рукава и теребя его за пуговицы, став прежней Луизой, непосредственной и непринужденной. – Джек мне рассказывал о тебе! Тим, а как ты нашел Джека? Ой! А ты уже совсем большой мальчик!
– Подожди, болтушка! У нас весь день впереди! Успеете еще наговориться. Теперь о деле. Луиза, в прошлый раз, ты мне говорила о списке принадлежностей для занятий по вязанию, вышивке или чему-то там еще. Мисс Картрайт должна была вам сказать, что нужно купить. Короче, что нам надо покупать?
При моих словах ее счастливая улыбка мгновенно увяла.
'Ну и что у нас опять случилось? – с легкой тоской подумал я, но тут же понял, что дело не в самой девочке, так как ее поведение резко отличалось от того, когда она чувствовала себя виноватой. Вместо того чтобы опустить глаза в пол, она сначала бросила взгляд по сторонам, словно шпион или заговорщик, который боится, что его подслушают, после чего, взяв меня за руку, приподнялась на цыпочки и прошептала: – Джек, наклонись, пожалуйста, ко мне, – когда я наклонился, продолжила. – Я вчера видела, как мисс Картрайт плакала. Так жалобно, так жалобно, что я сама заплакала. Правда, Джек. Ей, наверно, плохо. Раньше она смеялась, а теперь все время грустная ходит. Джек, ты не можешь ей помочь?
Я выпрямился. Молодая женщина мне нравилась, и я был не прочь ее снова увидеть, но не в компании двоих детей, к тому же в прошлый раз мы расстались не самым лучшим образом, поэтому рассчитывать на теплый прием мне не приходилось. Да и мало ли из-за чего могла плакать девушка? Может, у нее вчера болел зуб или миссис Кролинг ее отчитала? Да мне просто хотелось отдохнуть, развеяться, а не решать чужие проблемы! Я уже совсем решил огорчить Луизу отказом, но стоило мне заглянуть в молящие глаза ребенка, и я сдался. Черт! Где она живет? Огляделся. Фойе школы уже опустело. Уловив любопытный взгляд женщины – швейцара Анабель, тут же понял, у кого я узнаю адрес. На мой краткий вопрос на меня тут же излился словесный поток, смысл которого заключался в том, что будь лет на тридцать моложе, она была бы не прочь дать свой адресок такому красивому кавалеру, после чего в последний раз хихикнув, дала мне адрес. Как только мы сели в наемный экипаж, я в общих словах объяснил ничего не понимающему Тиму ситуацию, после чего за него взялась Луиза. Сначала тот односложно отвечал на ее бесконечные вопросы, но потом разговорился и теперь они весело смеялись вместе над тем, что им казалось смешным за улице. Предоставив детей самим себе, сам я наблюдал за уже привычными уличными картинками. Вон остановился грузовой фургон, кучер кивает сидевшему рядом с ним мальчишке. Тот лезет вглубь фургона и тут же выныривает с пакетом в руках. Соскакивает и бежит к черному входу дома. Эта сценка являлась доставкой продуктов на дом богатым клиентам, которые могли позволить держать кухарку. А вот две молодые леди в изящных пальто и модных шляпках, сморщив носики и изящно приподняв края своих длинных одеяний, обходили свежую кучу конского навоза. Их обежал, громко стуча по мостовой разбитыми башмаками, мальчишка – газетчик, громко выкрикивая последние новости.
'Все это уже стало для меня привычным и обыденным, – думал я, глядя на скользящую мимо меня жизнь города, – но не мое это. Не мое! – и тут же подправил себя. – Или, ска-жем так, пока не мое. Да и времени прошло не так уж много, чтобы врасти в эту эпоху. Стать своим'.
Да, я привык к газовому освещению, привык подзывать криком кучеров кэбов, привык читать газеты, уже не смеясь над рекламой, типа: 'На Стейт-стрит, 37 полно молодых крепких сисек. Лулу, малолетняя куртизанка, перешла в клуб 'Империал'. У францу?женки Керри, Стейт-стрит, 10, наконец-то появились новые чулки', но сам так и не врос окончательно в окружающую меня жизнь, наверно поэтому, до сих пор смотрю на уличные сценки, как на кадры из исторического фильма.
Место, куда привез нас кэбмен, оказалось рабочим районом, состоявшим в основном из жилых трехэтажных домов красного кирпича. Улицы, на удивление, были относительно чисты, а идущие люди были, если небогато, зато сравнительно чисто и опрятно одеты. Хотя сама улица была довольно широка, но сильного движения транспорта на ней не наблюдалось и тот, в своей основе, состоял в основном из грузовых фургонов, а когда кучер свернул на боковую улочку, то теперь только колеса нашего экипажа выстукивали по неровным камням булыжной мостовой. Дети, не видя ничего интересного, притихли, глядя каждый в свою сторону. Неожиданно экипаж остановился. Я выглянул: – Это здесь?
Кучер, нагнувшись в мою сторону, сказал, ткнув кнутом для убедительности в сторону трехэтажного дома: – Вот этот дом, мистер.
Ступив на землю, я увидел стоящий впереди перед нами еще один экипаж. Он стоял у подъезда дома, который нам был нужен.
'Не удивлюсь, если это приехал Моррисон, – не успел я так подумать, как из подъезда дома вышла мисс Картрайт в его сопровождении. – Может оно и к лучшему. Они в одну сторону, а мы в другую. Вот только надо подойти поздороваться, тем более что меня она уже заметила'.
Повернув голову, я негромко сказал детям: – Сидеть тихо, словно мыши под веником. Позову, тогда придете.
Луиза в ответ на мои слова тихо прыснула в кулак. Тим бросил на меня вопросительный взгляд, но, не дождавшись разъяснений, молча кивнул головой.
'Похоже, ты становишься мужчиной, парень'.
Пара остановилась, дожидаясь, пока я подойду.
Остановившись, я приподнял слегка шляпу и коротко кивнул молодой женщине, полностью проигнорировав при этом мужчину. Выражение ее лица, мне не понравилось.
'С таким лицом на кладбище ездят, а не на прогулку'.
Вид подавленный, лицо бледное, губы плотно сжаты. Я уже подумал, что это реакция на мое появление, но легкий кивок головы и скользнувшая легкая улыбка по ее губам, заставили меня изменить свое мнение и бросить взгляд на Моррисона. Похоже, все же он являлся причиной ее подавленного состояния. Тот тем временем пытался делать вид, что меня нет, но это ему плохо удавалось, оттого он еще больше нервничал. Заметив, мой далеко недружелюбный взгляд, брошенный на ее спутника, мисс Картрайт решила несколько разрядить обстановку, поздоровавшись первой: – Добрый день, мистер Дилэни. Что вы здесь делаете?
– Добрый день мисс Картрайт. Если я вам скажу мисс, что приехал к вам в гости, вы мне, наверно, не поверите.
– Джулия, нам пора ехать, – это было сказано тоном господина указывающего служанке, что надо делать.
В ответ на эти слова ее головка резко вздернулась, глаза сверкнули, казалось, она сейчас выскажет этому типу все, что она о нем думает, но, встретившись взглядом с Моррисоном, она как-то странно обмякла, словно шарик, который только что проткнули иголкой. Плечи опустились, глаза потухли, после чего она тихо сказала: – Извините, пожалуйста, мистер Дилэни, но нам действительно надо ехать.
Вместо того чтобы откланяться, как того требовали приличия, я сделал два шага вперед, окончательно перегородив им дорогу к карете. Глаза девушки удивленно расширились, зато Моррисона зло сузились. Выведенный из себя, он шагнул ко мне, сжав кулаки.
– Вы что себе позволяете, мистер? Убирайтесь с дороги!
Судя по всему, он хорошо запомнил нашу последнюю встречу, потому что на этот раз он решил обойтись без применения трости, ограничившись сжатыми кулаками и искаженным от гнева лицом. Интересно, что он обо мне думает? Скорее всего, я представлялся ему наглым верзилой с крепкими кулаками, претендующий на внимание мисс Картрайт. Я молча усмехнулся в ответ на его слова. Теперь на его лице стирая гнев, стало проступать сомнение в своих силах. Он явно растерялся, не зная что делать. Что делать? Драться? Себе дороже! Звать полицию? А где она? Попробовать договориться? Пока все это он прокручивал в голове, я решил закрепить образ верзилы в его голове. Так, на всякий случай.
– Ну что ты, мистер, постоянно лезешь в чужой разговор? С тобой, что ли разговаривают? – я говорил грубовато и небрежно, как недалекий, но уверенный в силе своих кулаков человек. – Видишь, с дамой разговариваю. Ты что не джентльмен?
Очевидно, эта роль мне удалась, так как из-за моей спины раздался грубый, чуть с хрипотцой, голос кучера: – Хозяин, может, я потолкую с этим несговорчивым?! Судя...!
– Сиди, где сидишь! – резко оборвал я его. – Пока кнут не вырвал и не затолкал тебе его в зад.... Гм! А вы милейший господин, если так торопитесь, садитесь и езжайте! Вас никто не держит! Так как мне нужна мисс Картрайт, а не вы.
– Послушайте милейший, а если я вам дам пятьдесят долларов, вы уйдете с нашего пути?
– Судя по вашему говорливому кучеру, вы богатый человек, мистер?
У Моррисона при моих словах рот скривился в презрительной усмешке, попался, дескать, мерзавец на крючок. На деньги клюнул!
– Не бедный. Так что, договорились?!
– Мы, мистер, хоть люди простые, но с протянутой рукой на углу не стоим. Так что оставьте себе эти деньги! – при этом я постарался придать себе горделивую осанку увальня из деревни, развернув плечи, выпятив грудь и надув щеки. Дескать, мы не из таких, нас деньгами не купишь. Моррисон был уже готов разразиться проклятиями по моему адресу, но в последний миг сумел сдержаться, очевидно, вспомнив, что произошло в прошлую нашу встречу. Скользнув по мне злым взглядом, он решил сделать еще одну попытку повлиять на девушку: – Джулия, вы мне уже давно обещали эту прогулку. Не нарушайте свое слово!
– Так это просто прогулка? А я, глядя на его настойчивость, уж подумал, что он вас, мисс Картрайт к алтарю тащит! – я был напорист, как положено человеку, который все в своей жизни добывает своими руками.
Чего я никак не ожидал, что мои слова произведут на этих двух разных людей столь сильное воздействие. Лицо молодой женщины неожиданно побледнело, губы задрожали, глаза наполнились влагой. У мужчины лицо закаменело, а в глазах было столько лютой злобы, что мои мышцы сами по себе напряглись, готовясь отразить нападение. Как вдруг Моррисон неожиданно замер. Гримаса ярости пропала, вместо нее на губах появилась ядовитая усмешка. Такой резкий переход в настроении кого угодно насторожит. В голове мелькнуло: – Неужели решил схватиться за оружие?!'.
Но он не полез в карман, а вместо этого повернул голову в сторону молодой женщины, еле сдерживающей слезы, сухо произнес: – Не хочу, чтобы вы совершили непоправимую ошибку, Джулия, поэтому дам вам время хорошенько все обдумать. Приеду через два часа, – после чего повернулся ко мне. – Вы еще будете здесь, мистер Дилэни? – дождавшись моего короткого кивка, продолжил. – Тогда мы с вами, возможно, еще увидимся. А пока разрешите откланяться.
Он осторожно обошел меня, а так как я не стал поворачиваться, то сначала услышал хлопанье дверцы экипажа, затем свист бича и, наконец, затихающий стук колес. Все это время я смотрел на мисс Картрайт, которая, в свою очередь, провожала растерянным взглядом удаляющийся экипаж.
– Мисс Картрайт, вы меня извините, что отвлекаю вас от столь увлекательного зрелища, как уезжающий экипаж, но я действительно приехал к вам по делу.
С секунду она смотрела на меня, еще находясь в прострации, и только потом поняла, что я к ней обращаюсь.
– Что вы сказали? – в ответ на мой укоризненный взгляд ее щеки заалели. – Извините, ради бога. Я несколько расстроена, но дело не вас! А совсем наоборот! Я вам так рада, что вы даже не можете себе представить! – и тут же поняв, что ее слова могут быть неправильно поняты, попыталась исправить положение. – Вы не поймите меня превратно, мистер Дилэни. Я просто хотела выразить свои чувства...
Тут она почувствовала, что совсем запуталась и решила сменить тему: – Еще раз извините меня. Я вас внимательно слушаю.
– Мисс Картрайт, вы так мило краснеете, что у меня аж сердце замирает.
– Вы издеваетесь надо мной! – но сейчас в ее голосе не было сердитых ноток, более того, в нем чувствовалось облегчение и радость.
– Кстати, насчет дела, по которому я приехал. Луиза!! Тим!! – не успел я крикнуть, как распахнулась дверца и Луиза прыгнула на мостовую, минуя подножку, после чего улица огласилась криком: – Я бы давно уже прибежала, да Тим не пускал! Джек, ты должен сказать этому мальчишке, чтобы он так больше не делал! Он меня не пускал, держал за руку! Мисс Картрайт! Это я попросила Джека, не надо злиться на него!
Лицо молодой женщины при виде Луизы стало ласковым и нежным. Пока Луиза ластилась к своей учительнице, я искоса наблюдал за Тимом. Тот медленно вылез, затем аккуратно захлопнул дверцу, после чего подошел, снял шляпу и представился: – Мисс Картрайт, разрешите представиться, я Тимоти Морис.
Молодая женщина в ответ расцвела яркой улыбкой. Я был заворожен, глядя на то, сколько всего может вложить женщина в простую улыбку. Смотря на нее, я уже был готов поверить в райское блаженство.
– Я очень рада нашему знакомству мистер Морис.
Парень, похоже, тоже ощутил себя в раю, судя по его глупой улыбке и сияющим глазам.
Эйфория продолжалась недолго: – Мисс Картрайт идемте с нами! Мы собрались гулять! Идемте с нами на спектакль 'Барышня и дикарь'! Там...
При этих простых словах лицо молодой женщины приняло испуганное выражение, словно у маленькой девочки, которую родители первый раз привели в детский сад.
'Они уйдут, а я останусь, – читалось на нем.
– Извини, милая, но у меня есть еще дела. Я должна... впрочем, это не важно. Вы что-то хотели, мистер Дилэни?
– Э-э....Как тут сказать, мисс Картрайт, – играть прежнюю роль не имело смысла, но именно тот тип нагловатого увальня, которого я разыгрывал перед Моррисоном, мог помочь разрешить ситуацию. – Мы тут подумали и решили сходить к вам в гости.
Когда взялся играть эту роль, то совсем забыл о детях, а теперь я пожинал плоды, глядя, на удивленные лица Тима и маленькой Луизы. К счастью мисс Картрайт ничего не заметила, потому что мое бестактное предложение прибавило красной краски к ее щекам и заставило ее еще больше смутиться.
– Мистер Дилэни, я право не знаю...
– Ой! Джек! Как ты здорово придумал! Мисс Картрайт, вы нас приглашаете в гости?! – меня неожиданно поддержал счастливый голосок девочки.
– Я, милая моя... – молодая женщина растерянно замолчала.
– Мы сейчас все уладим, – сказал я. – Мисс Картрайт не ожидала нас сегодня в гости, поэтому не приготовилась. Я прав, мисс?!
После ее облегченного кивка, я продолжил: – Значит, мы должны купить продукты, а затем если наша хозяйка не возражает, поможем приготовить ей обед.
– Да... я рада. Но мы не готовы,... У нас не прибрано. И вообще...
– Я так понял, что вы все-таки не против, чтобы нас пригласить к себе, – подвел я итог ее жалким возражениям.
В ответ я получил взгляд женщины, которую застали голой врасплох. Она в растерянности: то ли искать, чем прикрыться, то ли выцарапать глаза нежданному гостю, но в любом случае, сейчас в ее взгляде было мало доброты и любезности. Подъем на второй этаж прошел бы спокойно, если бы не комментарии маленькой болтушки: – Ой! Стенка темная. Она что сырая? Тим! Посмотри она совсем мокрая! Тут ступенька сломана! А почему они все так противно скрипят?!
Квартира состояла из двух маленьких комнат и еще меньшей кухоньки. На пороге нас встретила пожилая женщина, чисто и аккуратно одетая. Черты лица были еще привлекательны, но жизнь уже успела оставить свои отметины. Правда, это не сказалось на фигуре, а только на лице. Но если бы дело заключалось в морщинках у губ и у глаз, было бы все понятно, но неестественная бледность лица и горевшие на щеках красные пятна говорили об одной из страшных болезней этого века – чахотке.
'Туберкулез. Интересно, в какой стадии?'.
Я поймал ее взгляд. Так и есть, неизбывная тоска человека, знающего о дате своей смерти. Не успела женщина ахнуть при нашем появлении, как маленький ураган по имени Луиза уже обрушился на нее: – Ой! Миссис Картрайт! Как вы похожи на свою дочь! А меня зовут Луиза! Это Тим! А это Джек!
– Ух, ты, какие мы нарядные! Ну, прямо прелестная кукла – девочка! Проходи, пожалуйста! К сожалению Джулия не предупредила... Минуточку! Джулия, так ты не поехала с этим отвратительным...
– Мама, я тебя прошу! У нас гости!
– Хорошо, милая, хорошо! Но почему ты... – заинтригованная нашим неожиданным появлением хозяйка дома все никак не могла успокоиться, и я разрешил себе вмешаться, чтобы погасить намечающийся семейный конфликт: – Миссис Картрайт! Разрешите представиться. Джек Дилэни. Это мои воспитанники. Луиза и Тим.
– Очень приятно, мистер Дилэни. Дети, садитесь на этот диван. Сейчас будет готов чай, но больше я вам ничего не могу предложить, так как...
– Все нормально, мэм. Так как мы сами навязались, то продукты с нас. И не спорьте! От вас нужен список продуктов, после чего мужчины идут в лавку.
– Ну, раз так вы решили, – при этом она бросила испытующий взгляд на дочь, – так тому и быть. А мы пока займемся приготовлениями. Луиза, девочка, ты нам конечно поможешь?
Странно, но Луиза была счастлива, как никогда. Я думал она расстроиться, что не попадет сегодня ни в кафе – кондитерскую, ни на спектакль, а получилось наоборот. Она весело засмеялась и захлопала от восторга в ладоши. А в глазах светиться радость.
'Черт возьми! Как я не подумал об этом! Она же ребенок. Ей не хватает матери, домашнего уюта, а я даже ни разу не привез ее к себе. Думал, что ее все устраивает. Промашка!'.
– На обед я предлагаю отбивные с картошкой и салат. Было бы время, я бы вам пончики с повидлом сделала бы, но как видно не судьба.
– Мы купим на десерт пирожных.
– А вы не боитесь разориться мистер Дилэни? – чуть насмешливо спросила меня мать Джулии.
– Я неплохо устроен, мэм. Так что до разорения мне пока далеко.
– Рада за вас, мистер Дилэни. Кстати, я немного слышала о вас.
– Надеюсь только хорошее?
– И не только хорошее, судя по первому впечатлению, какое вы произвели на Джулию.
Но, глядя на вас сейчас, думаю, что моя дочь чересчур эмоционально восприняла...
– Мама!
– Все, мы пошли.
Через час, когда мы с Тимом принесли продукты, а женщины занялись кухней, я смог оглядеться. Маленькая гостиная с потемневшими, потерявшими свой первоначальный белый цвет стенами. Посредине стоял стол, к глухой стене прижался диван. Рядом с окном стояло кресло и столик, на котором стояла корзинка с разноцветными клубками. В углу находился камин, покрытый голубой изразцовой плиткой. На краях каминной полки стояли подсвечники со свечами, а посредине красовались часы. Жили они явно не богато, но очень мило и уютно. Яркие занавески на окне и кружевные салфетки, лежащие на мебели,
сглаживали и оттеняли бедность обстановки. Просидев около десяти минут на диване, я уже не знал, куда себя деть. Встал, прошелся, затем заглянул в кухню. Джулия старательно делала вид, что очень занята, поэтому я снова вернулся в гостиную. Подошел к окну, выходившему на улицу, и тут же заметил подъехавший к дому экипаж.
'Быстро он, однако. Что же ему от Джулии надо? Впрочем, спущусь и потолкую. Много времени не займет. Да и темнеть уже начало. То, что надо для делового разговора'.
Заглянув на кухню, я сказал: – С вашего разрешения милые дамы, я погуляю минут двадцать.
– Джулия, мужчина пробыл в нашем доме полтора часа и его уже тянет уйти. Что это могло бы значить? – в ее голосе легко читалась насмешка.
Встретившись с миссис Картрайт взглядами, мы улыбнулись друг другу, Джулия заметив наши улыбки, вспыхнула и опустила голову, так ничего и не сказав.
– Хорошо. Идите, но не больше двадцати минут. Отпустим его, Джулия?
– Идите и возвращайтесь. Мы вас ждем, – она постаралась говорить весело, но получилось несколько натянуто.
– Джек не задерживайся долго, – вставила свое слово Луиза, крутившаяся на кухне.
Не успел я открыть дверь, как за спиной раздался голос Тима: – Я с тобой, Джек.
Остановившись, я повернулся к нему: – Я пойду один Тим. Так надо.
– Тебе может понадобиться помощь, – он сказал это тихо, но твердо.
– Почему ты так решил?
– Он приехал не один.
'Почему я этому не удивляюсь?'.
– Я разберусь сам. Оставайся здесь и никого не подпускай к окну. Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь из женщин видел мой разговор с этим типом.
Как я и думал, меня ожидали в полутемном подъезде. Два громилы с дубинками в руках надвинулись на меня из полумрака, как я неожиданно узнал одного из них.
'Попробуем обойтись малой кровью'.
– Никак это ты Ушастый Билл?
Бандит замер, вгляделся, а когда узнал, подался назад. В его глазах легко читался страх. Второй громила замер в недоумении, не понимая, что нашло на его напарника. Наши пути с Биллом пересеклись месяца три тому назад. Наверно поэтому моя беседа с ним еще не выветрилась из его памяти. Он был единственным из банды грабителей, рискнувших грабить грузовые фуры в районе порта, кто остался в живых. Избитого до полусмерти, парни притащили налетчика на склад. Его ждала незавидная судьба, если бы по чистой случайности я, в это время, не оказался там. Учтя, что шайка только начала работать и не нанесла особого ущерба, я решил побыть немного добрым и оставил ему жизнь. Правда, меня потом некоторое время грызли сомнения в правильности своего поступка. И сейчас, похоже, наступил момент проверить, ошибался я тогда или нет.
– Матерь божья! Джон Непомнящий родства?! Черт, во что мы вляпались?!
Его напарник, до этого переводивший недоуменный взгляд с Билла на меня и обратно, после этих слов медленно развернулся к своему подельнику. На его лице была смесь испуга с удивлением.
– Ушастый, я тебя правильно расслышал? Это тот Джон, правая рука Сержанта? Босс из порта, чьи парни вас всех...?! Тебе что жить надоело?!!
– Заткнись, дерьмо собачье! Джон! Ни сном, ни духом! Клянусь тебе! Что б мне не жить! Этот фраер ни слова не сказал о тебе! Если бы знал, ни в жисть не подписался!
– А где он вас так быстро нашел?
Билл замялся, явно пытаясь соврать, но подельник ударил его локтем в бок: – Говори, как есть.
Громила нехотя полез в карман, долго копался в нем, но все-таки нашел и протянул мне измятую четвертушку бумаги. Я глянул, и мне стало смешно. На бумажке был прейскурант бандитских услуг, как раз в духе бандитов Нью-Йорка:
'Подбить оба глаза – 4 доллара;
Сломать нос, челюсть – 10;
Завалить дубиной – 15;
Отрезать ухо – 15;
Сломать руку или ногу – 19;
Пырнуть ножом – 25;
Большая работа – от 100 долларов'.
'Бизнесмены хреновы! Но в этой идее что-то есть! Может нам организовать бюро добрых услуг? Надо будет поговорить на эту тему с Сержантом'.
– Услуги, значит?
– Жить-то надо, Джон! Но мы на вашей территории ни-ни! Матерью клянусь!
