Текст книги "Сэр Евгений. Дилогия"

Автор книги: Виктор Тюрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 48 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

‑ Извините, сэр! Постараюсь никоим образом больше не оскорблять вашего слуха, ‑ с едва уловимой насмешкой успокоил его человек, которого назвали наемником.

‑ То‑то! Знай свое место, холуй! Теперь отвечай: почему не пришел лорд, как мы договаривались?

‑ Он очень загружен делами, требующими его неусыпного внимания, но непременно с вами встретится, дабы по достоинству оценить ваши заслуги. Вы выполнили поручение моего господина, сэр?

‑ Да, ‑ недовольно буркнул дворянин.

‑ Извините, сэр, но господин хотел бы услышать подробности. Вы же знаете, как он щепетилен в…

‑ Если бы он так хотел о них узнать ‑ был бы здесь сам! ‑ отчеканил дворянин.

‑ Сэр, вы зря гневаетесь на меня! Я всего лишь посредник! Мне что говорят, то я и делаю!

‑ Мои люди знают свое дело. Старик ‑ виконт и чирикнуть не успел, как его горло стало улыбаться небу от уха до уха. Надеюсь, этой подробности хватит?! Если этого мало, на вот ‑ держи! Это фамильный перстень с гербом ‑ прямое доказательство его смерти! Я выполнил все условия нашего договора. Виконт и бумага,… которую ты получишь, как только я получу золото. И еще. Чуть не забыл маленькую деталь. Твой лорд заплатит мне на десять золотых больше, чем мы договаривались! Ты, наверно, хочешь знать за что?!

‑ Да, сэр.

‑ Двое моих людей ранены. Старик обзавелся телохранителем, который оказался хорошим воином. Их кровь должна быть оплачена золотом!

‑ Разве вам не за это платят…

‑ Где деньги?! Спрашиваю в последний раз!

После этих слов резко наступила тишина. Я не видел четко их лиц, так как они стояли в полуобороте от меня, но по тому каменному напряжению их поз, мог судить, что они сейчас готовы вцепиться друг другу в глотку.

Увлеченный их разговором, я только сейчас понял, в какой ситуации оказался. Двое убийц обсуждали свои кровавые дела,… и я был этому свидетелем. Если закон запросто рубит головы на дорогах, то о том, что со мной могут сделать эти двое, даже думать не хотелось. Уйти незаметно уже не представлялось возможным, так как они стояли в метрах пяти от меня; сейчас меня спасал только глубокий мрак ниши. Можно было конечно бежать со всех ног и вряд ли бы они за мной погнались, но тут свою роль сыграл адреналин в крови, авантюрность моего характера, и одно из основных моих жизненных правил 'бегство с поля боя ‑ не для настоящих мужчин'.

После затянувшейся паузы тишину прервал голос дворянина:

‑ Мои деньги и десять золотых сверху.

‑ Хорошо. Документ?

‑ Сначала деньги!

‑ Вот золото. Все, как договаривались. Вот еще десять монет.

В тишине послышался тихий звон монет, приглушенный тканью. Похоже, мешочек встряхнули.

‑ Мой господин просил меня полностью расплатиться с вами. Вы получили все, что вам причитается?

В голосе наемника, как мне показалось, прозвучал завуалированный намек, несущий зловещий оттенок.

‑ Надеюсь, что да. Иначе, кто‑то может потом пожалеть о своей жадности.

‑ В таком случае…

Движение правой руки наемника было молниеносно, а потому трудноуловимо в полумраке переулка. Только короткий хрип дал понять, что произошло. Кинжал вонзился в горло дворянина. Затем последовал еще один удар и хрипение оборвалось. Глухо звякнул о булыжники мешочек с золотом, выпавший из рук жертвы, затем ноги дворянина подогнулись, и он упал рядом с выроненным им кошельком. Я видел, как убийца замер, просеивая сквозь себя малейшие звуки, и только после этого опустился на колени и начал обшаривать труп.

‑ Это все вернуть Лорду, а вот твой кошелек кичливый барон ‑ моя законная добыча.

После чего в воздухе послышался тихое звяканье монет, сопровождаемое бормотанием: ‑ Серебро. Одна, две, три… О, а это золотой. Вот еще…

Неожиданно что‑то звякнуло о камень и покатилось.

‑ Дьявол!

Блестящий кружок, ударившись о булыжник, чуть подпрыгнул и… покатился в мою сторону.

'О ‑ ох! Мать…!'

Монета, ударившись о выступ булыжника, торчащего в шаге от меня, упала на бок и замерла.

‑ Вот ты где… ‑ вслед за этими словами ко мне стала приближаться темная фигура убийцы.

Страх был. Куда без него. Но на моей стороне была неожиданность, к тому же, теперь он был один.

'Ты один. Я один. Посмотрим, кто кого, ‑ в такт мыслям в крови начал закипать адреналин, готовя тело к схватке.

‑ От меня не сбежишь…

Когда наемник начал склоняться над монетой, я вдруг почувствовал, как внутри меня закручивается мощная пружина, не раз бросавшая его в драку против превосходящих числом отморозков. В руке, словно сам собой, оказался кинжал. При виде появившегося перед ним, словно ниоткуда, человека, убийца замер, не веря своим глазам. В это самое мгновение я с силой выбросил руку с кинжалом вперед. Узкое лезвие чуть ли не по самую рукоять вошло ему в грудь. Некоторое время тот стоял, глядя на меня, затем его взгляд опустел, и головорез рухнул мне под ноги. Только тут я осознал, что убил человека. Впервые в жизни. Некоторое время стоял ошеломленный понимаем того что сделал, переводя взгляд с окровавленного кинжала в своей руке на труп и обратно. Но моя растерянность длилась недолго, секунду ‑ две, после чего сменилась тревогой и настороженностью. Тишина, окружавшая вокруг, не успокаивала, а только все больше настораживала. Трупы, распростертые на булыжной мостовой, окровавленный кинжал в моей руке, адреналин, кипящий в моей крови, все это не давая мне расслабиться, подстегивало к немедленным действиям.

'Бежать! Бежать немедленно! ‑ эта мысль надрывно звучала в моей голове, забивая все остальное и не давая больше ни на чем сосредоточиться. Я был уже готов ей последовать, как взгляд случайно зацепил монету, мягко блестевшую под лунным светом. И тут же замер.

'Блин! Деньги! Кошельки, набитые золотом! ‑ эта мысль словно щелчок переключателя перевела мое сознание из режима смятения в нормальное состояние. Нет, совсем нормальным его не назовешь, но, тем не менее, я был уже в состоянии логически рассуждать. ‑ И что? Трупы грабить собрался?'.

Несколько секунд прошло в коротком, но довольно бурном раздумье. Нет, это не был всплеск жадности! Никогда в жизни я бы не опустился до банального уличного грабежа, считая его ниже своего достоинства, хотя в той жизни у меня был период, когда числился в трудных подростках и не все всегда понимал правильно, но сейчас… Сейчас я играю на чужом поле! И по чужим правилам!

Обшарив тело убийцы, я стал обладателем трех кошельков: один, содержащий плату за убийство; второй ‑ самого барона; а третий ‑ наемника. Кроме того, у наемника за поясом оказался небольшой деревянный пенал ‑ тубус, запечатанный сургучной печатью. Секунду колебался. Брать ‑ не брать? Как‑никак ‑ улика! Найдут, сразу предъявят… И тут до меня дошло, что я не в двадцатом веке, а в четырнадцатом! Криво усмехнувшись, сунул короткий деревянный пенал за пояс. Выпрямился и уже был готов уйти, как у меня появилось новая мысль: ‑ Не внести ли мне путаницу в картину убийства, тем самым, запутав следствие? А почему бы и нет?'.

Подтащил труп наемника к барону, я положил его рядышком с ним, затем сжал кисть его руки на рукояти кинжала, до сих пор торчащего из горла барона. А в руку самого барона вложил свой окровавленный клинок, благо он был достаточно неприметный, а себе взамен забрал кинжал покойного. Даже с моей точки зрения, непрофессионала, картина взаимного убийства выглядела, скажем, так, не очень убедительно.

Кинув последний взгляд по сторонам, я двинулся по улочке, стараясь как можно тише ступать по камням, при этом настороженно вглядываясь и вслушиваясь в окружающую меня темноту. Именно это мое состояние дало мне знать, и я неожиданно что‑то почувствовал, как только подошел к углу, за который собрался завернуть. Был ли это шум, звук или нечто другое, я так и не понял, но это чувство заставило меня замереть, вслушиваясь в тишину каждой клеточкой своего тела, каждым своим, натянутым до предела, нервом. Я уже был готов повернуть обратно, как теперь уже явственно услышал нечто вроде тяжелого вздоха.

'Засада или просто грабители?! А почему не нападают?! Значит, не простые грабители, а подельники наемного убийцы. Сомневаются?! Сбиты с толку? ‑ мысли пронеслись у меня в голове табуном взбесившихся коней. ‑ Стоп! Сбиты с толку? Запутать их еще больше!'.

Я покачнулся, как можно громче икнул, потом причмокнул губами, затем громко сказал:

‑ Что за город?! Ни одного приличного заведения, а шлюхи…! Бр‑р! Разве это женщины! Колоды деревянные! Да еще какая‑то пьянь под ногами валяется! Переулком нельзя пройти, чтобы на них не наткнуться. Стражу позвать что ли? Как же! Полезут они сюда…

Подражая походке совершенно пьяного горожанина ‑ гуляки я медленно двинулся по улице.

‑ …соседу точно морду набью! Будет знать, как заглядываться на мою жену! Интересно осталось дома вино?! Или я его выпил, когда уходил?! Если Эмили хоть слово скажет, что я опять напился, я ей скажу,… знай свое место, женщина! Я мужчина или поросячий хвостик?!

Снова свернул за угол, бубня и ругаясь, прошел еще полсотни метров, только тогда замер и прислушался. За мной, похоже, никто не шел, но нервы были натянуты до такого предела, что я уже не верил своим ощущениям, поэтому выждал еще несколько минут, после чего побежал со всех ног. Самое интересное, что мое ночное приключение оказалось не только нарезкой из смеси триллера и боевика, но в какой‑то мере и комедии. Правда, ее элемент, проявился только в самом финале. Дело в том, что, мчась, не выбирая дороги и направления, в один прекрасный момент, я выскочил на небольшую площадь, где находился мой постоялый двор.

Народу в зале, за время моего отсутствия, заметно поубавилось. Веселая компания из четырех пьяных гуляк, выводившая во весь голос хмельными голосами какую‑то заунывную песню, да трое припозднившихся путников, торопливо поедавших поздний ужин, перед тем как лечь спать. Подойдя к стойке, кинул мелкую монету, затем забрал у хозяина кувшин с вином и поднялся наверх. Кровать Хью была пуста. Джеффри, уже успел вернуться и лежал на кровати, но только я переступил порог, тут же вскочил на ноги. Он был полностью одет и держал в руках пояс с мечом.

'Ишь, весь изволновался. Ну, прям, как заботливый папаша'.

Эти смешливые мысли не отражали моих истинных чувств. Человек, которого я знал всего две недели, относился ко мне с истинно отцовской заботой. И это не было простой угодливостью слуги. По всему было видно, что он искренне и по‑настоящему переживал за меня. Вот и сейчас, ни дать, ни взять, а вылитый встревоженный отец, озабоченный долгим отсутствием сына. Если до этого я еще думал, говорить ему о ночной стычке или нет, то теперь все сомнения отпали. К тому же, после моих ночных приключений мне хотелось, просто до ужаса, выговориться, поделиться пережитым.

‑ Где ты был, Том?! ‑ в его голосе чувствовалась неподдельная тревога.

‑ Все в порядке, Джеффри. Давай кружки. Нам, похоже, есть о чем поговорить.

Лицо моего телохранителя сразу стало озабоченным, несколько помедлив, он кинул меч на кровать, затем достал с полки две кружки, подождал, пока налью в них вино, затем одну протянул мне. Поставив кувшин на пол, я тут же одним махом осушил свою кружку, и только после этого начал говорить:

‑ Слушай, Джеффри. Тут со мной произошла такая интересная история…

Выслушав меня, тот некоторое время молчал, глядя на меня, потом вытянул одним длинным глотком свою кружку, которую до сих пор держал в руке и сказал:

‑ Том, что сделано ‑ то сделано, но, судя по всему, парень, ты влез в чей‑то заговор, пусть даже случайно. Поэтому твоя жизнь сейчас не стоит и гроша. Это касается не только заговорщиков, но и наемников, которые на них работают. Ведь ты украл у них деньги, поэтому тебя будут искать с двойным усердием. А когда найдут, ты будешь рад, если тебя убьют сразу…

'Ни фига себе! Положение у меня, как у той совы. Ею об пень или пнем по ней. Ей же по любому плохо. И что мне при таком раскладе делать?'.

Ответ на мой мысленный вопрос пришел тут же:

‑ Ложись спать, Том! На рассвете уходим из города!

Только начал раздеваться, как вспомнил про кошельки. Достал их и бросил на стол, вместе с деревянным футляром, который уже лежал на столе.

‑ Ого! ‑ раздался уважительный голос моего телохранителя, сидевшего в это время на своей кровати. ‑ И сколько там?!

‑ Как‑то не до счета было!

Спустя полминуты снова раздался его голос:

‑ А один кошелек‑то с гербом!

Я повернулся. Джеффри стоял у стола и крутил в пальцах один из кошельков. Подошел к нему. Тот кошелек, что лежал на столе, был обычным кожаным мешочком с завязками, зато второй, который держал мой телохранитель, был замшевым, сделанным явно на заказ. На боку у него был вышит герб.

‑ Чей это герб?

‑ Не знаю. Точно, не английский. Скорее всего,… французский.

‑ Тогда плевать! ‑ и я направился к своей кровати.

ГЛАВА 5

ДОРОЖНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ

Джеффри поднял меня что называется 'засветло'. Проспав не более трех часов, с минуту я никак не мог разлепить глаза, но повторный толчок в плечо все же вырвал меня из дремоты. Когда я открыл глаза и увидел суровое лицо Джеффри, то тут же нахлынувшие события прошедшей ночи мгновенно подняли меня на ноги. Пока я одевался, телохранитель пытался разбудить Хью, который, по его словам, пришел два часа назад в совершенно непотребном виде. Но несколько оплеух и кувшин холодной воды вылитый на голову сделали свое дело ‑ лучник встал на ноги. Спустя еще пятнадцать минут я расплатился с хозяином, затем мы сели на лошадей и выехали на улицу.

Еще ночью, Джеффри просветил меня по поводу возможных действий городских властей, когда те обнаружат труп. По его словам, тела найдут на рассвете и сообщат городской страже. Те придут, разгонят толпу, и будут ждать своего офицера, кого‑нибудь из городской ратуши и клирика ‑ писца из городского суда. В общем, как я понял, местное следствие ‑ долгая процедура, а вот то, что касалось тех типов на выходе из переулка… Они были там не просто так, и Джеффри был со мной в этом вопросе согласен. Поверят ли все в то, что барон и убийца смертельно ранили друг друга или… нет. Если да, то наемники должны поверить в случайного прохожего, а если же 'нет', то наше бегство наилучший вариант из создавшегося положения. Если взять за основу, что не поверили, то сразу начнут искать. 'Хвоста' за мной не было, но кто поручиться за то, что они меня не разглядели, а так как городок не настолько большой, чтобы в нем можно было затеряться, то рано или поздно меня найдут. Если это действительно заговор, а если еще приплюсовать к этому сохранение тайны и потерю золота, то наемные головорезы и их хозяева будут землю рыть, лишь бы добраться до меня. И как только меня найдут ‑ схватят, выпотрошат, а уже потом зарежут, как цыпленка. Такая перспектива не могла радовать нормального человека, если он, конечно, не садомазохист.

Только мы выехали на улицу, как я с удивлением увидел, что улицы полны народу. У городского колодца выстроилась очередь сплетничающих женщин с ведрами. Двери лавок и мастерских были открыты настежь. Возле рынка, на близлежащих к нему улочках, было не протолкнуться от крестьянских телег и купеческих возов. А сам воздух был наполнен звонким цоканьем лошадиных копыт, ржаньем, хлопаньем кнутов и руганью возчиков. Нам пришлось заворачивать лошадей и объезжать это столпотворение окружным путем, но не успели мы подъехать к городским воротам, как оказались у нового затора ‑ две телеги сцепились колесами. Напряжение, копившееся во мне, в эти минуты достигло своего апогея. Сколько я не старался себя сдерживать, все равно время от времени забывался, начиная то оглядываться по сторонам, то бегал глазами по снующему вокруг нас народу, в поисках подозрительных лиц. Когда, наконец, дорога освободилась, и мы смогли вырваться за ворота на простор, то тут же пришпорили коней и помчались вскачь. Я не видел изумленного лица Хью, скачущего сзади, но вполне мог представить его физиономию, когда мы неожиданно для него помчались как сумасшедшие.

Громилу по кличке Рваное ухо, одного из двух находившихся в засаде этой ночью, а сейчас поставленного наблюдать за Восточными городскими воротами, как будто шилом кольнуло в одно место, когда он вдруг узнал в одном из трех всадников 'пьяницу' из переулка. Не успел тот с приятелями проехать мимо него, как головорез подбежал к группе наемников из пяти человек, сидевших на лошадях.

‑ Меченый! Это он! ‑ при этом он указал пальцем вытянутой руки в спины трех всадников, проезжавших, в этот момент, городские ворота. ‑ То есть они! Точно! Вон те трое!

‑ Чего орешь Рваный, как баба на базаре, ‑ презрительно процедил главарь бандитов. ‑ Вижу. Мы поехали, а Лорду скажи, пусть готовит денежки. Парни, за мной!

Громила, злобно скалясь, смотрел наемникам вслед, пока те и не исчезли из виду, после чего вздохнул, сглотнул тягучую слюну, и устало поплелся к хозяину. Ему очень хотелось зайти в кабак и промочить горло парой кружек доброго пива, но он гнал от себя эту мысль. Даже при своей тупости он понимал, что если он своим промедлением рассердит хозяина, это пиво может стать его последним удовольствием в жизни. Его нынешний хозяин, по кличке Лорд, очень не любил, когда его люди допускают ошибки, и расплачивается за них соответственно ‑ ножом по горлу. Этой ночью, после доклада Лорду, бандит не столько понял, сколько звериным чутьем ощутил, что их, с напарником, жизни какое‑то время висели на волоске. И все из‑за того, что не проследили за тем 'пьяницей' из переулка. С другой стороны ‑ им никто не приказывал следить за кем‑либо, а только сопроводить доверенного слугу хозяина до места, но в сам переулок не входить. Если потребуется их помощь, доверенное лицо хозяина должно было подать сигнал, а не потребуется ‑ сопроводить его обратно. Они сделали в точности, как им сказали. Только когда они услышали его слова, до них дошло, что в переулке что‑то неладно, после чего они начали действовать. Найдя трупы, они сделали самый простой для себя вывод: противники убили друг друга. О чем впоследствии доложили Лорду. Именно тогда они испытали на себе его ярость, но хуже всего оказалось то, что тот взбесился не из‑за смерти своего наемника, а из‑за бумаги, о которой они даже понятия не имели.

‑ Если они убили друг друга, то где тубус?! Где он?! Где деревянный запечатанный тубус?!! Он должен был быть там! Крысы кладбищенские! Висельники!

В эту ночь их жизни спасли только уверения, что они хорошо запомнили того 'пьяницу' и при встрече смогут его опознать.

В это самое время, когда Рваное ухо шел с докладом к хозяину, сам Лорд сидел в таверне 'Голова быка' перед стаканом вина и ждал вестей от своих людей. Впрочем, он не столько ждал, сколько вспоминал свое прошлое. При его профессии приходилось часто ожидать результата, причем не только часами, а даже приходилось и по нескольку суток. Именно с тех времен выработалась эта привычка коротать время. Конечно, есть вино и женщины, но Лорд как истинный профессионал старался не смешивать развлечение с делом, ведь в любой момент может потребоваться быстро принять решение или начать действовать, а вот воспоминания… Они хорошо отвлекают, и в тоже время не притупляют ни инстинктов, ни разума, которые могут понадобиться в любую минуту.

Он не был Лордом в полном смысле этого слова, хотя и являлся представителем известного дворянского рода во Франции, правда, сильно обедневшего и потерявшего свое прежнее влияние. Но даже при этом он не мог заявить о себе как дворянин, так как в пятнадцать лет, в ссоре, заколол ровесника, своего двоюродного брата. Выхватил из ножен кинжал и вонзил юному барону прямо в сердце. Если он сейчас и сожалеет, то только о том, что сделал это при свидетелях, из‑за которых ему пришлось бежать и скрываться уже долгие годы, отказавшись от имени, рода и дворянства.

Будучи с детства болезненным ребенком и постоянно проигрывая схватки своим ровесникам, он так и не стал хорошим воином. Даже сейчас на исходе четвертого десятка с его богатым жизненным опытом в убийстве ближнего, он не рискнул бы стать с мечом в руке против противника, зато во владении кинжалом и арбалетом ему было мало равных. Удар ножом в спину и яд в бокале стали излюбленными методами его работы, которая заключалась в шпионаже и убийствах. Похищения людей, убийства и шантаж ‑ все это было его весьма доходным ремеслом. В нем не было ни чести, ни совести, зато все это в избытке заменяло ему циничное отношение, как к человеческой жизни, так и к чувствам. Именно поэтому он с большим удовольствием играл человеческими чувствами, так как представлял людей, попавших под его влияние, пустоголовыми марионетками. Хорошее знание человеческой психологии, хотя он и понятия не имел о таком предмете, давало ему власть над людьми, которой он упивался, считая себя вершителем человеческих судеб. Это было бы его единственной слабостью, если не приступы неожиданного, неуправляемого гнева. Именно один из таких приступов лишил жизни его двоюродного брата. Они бывали не чаще чем раз в год, но они были страшны своей непредсказуемостью для этого осторожного и хладнокровного убийцы и шпиона, старающегося все предусмотреть на три хода вперед.

Во время скитаний он перепробовал много профессий. Был учеником аптекаря в Париже, где приобрел начальные знания о сонных зельях и ядах; служил подручным палача; будучи около года главарем банды, грабил и убивал купцов на дорогах, проявляя при этом прямо звериную жестокость, но осознать, что хочет, понял только после двух лет службы камердинером и доверенным слугой одного французского епископа. Именно на этом поприще он отточил умение влезать людям в душу, выпытывая их тайны, а затем манипулировать ими, как марионетками. К тридцати пяти годам за ним тянулся кровавый список убитых, а также обесчещенных и преданных им людей. Его искали не только ближайшие родственники убитых, но и несколько десятков дворян из различных родов и семейств, желающих увидеть кровь клятвопреступника и предателя на своем клинке. Спустя некоторое время он получил известность, как хладнокровный шпион и умелый убийца, который за деньги готов достать хоть дьявола из ада. Росло мастерство, росли и доходы ‑ уже сейчас у него было столько денег, что он мог прожить безбедно не одну, а целых две жизни богатого рантье. Изредка ему приходили в голову подобные мысли, но недолго задерживались в его голове, так как Лорд прекрасно сознавал, что такая жизнь для него равносильна самоубийству. В то же время постоянно метаться, меняя места жительства, сбрасывать со следа наемных убийц, пущенных по его следам, становилось все сложнее и утомительнее, к тому же раны и годы все чаще напоминали ему, что со временем ему придется остепениться. Неизвестно как бы сложилась его жизнь дальше, если бы на него не вышли люди с таким предложением работы, от которого наемный убийца не смог отказаться. Не из‑за денег, а из‑за власти над людьми, которую ему предлагали в качестве награды, а ведь именно она была и оставалась по сей день его главной страстью, составлявшей смысл его жизни.

'Править людьми! Вот мой удел! Даже если обещанный мне герцогский трон будет не из красного дерева, а из кучи трупов! Пусть воняют, зато мягко сидеть! Я буду повелевать этими пустоголовыми марионетками, дергая за ниточки, которые они называют человеческими чувствами! Гм! Что‑то я сегодня излишне возбужден. Не стоит слишком сильно горячить свое воображение, ведь если прав лекарь папы Бертолуччи, это сгущает кровь, что может вредно отразиться на желудке и мужской способности. А ведь восхитительная еда и роскошные женщины прекрасная приправа к власти, придавая ей еще более изысканный вкус! Поэтому мне лучше сосредоточься на деле! Я с таким трудом нашел виконта… Навел Барона на него… Ад и дьяволы! Как так получилось?! Как эти тупоголовые ублюдки могли упустить человека?! Впрочем, я сам виноват. Выбрал отборных глупцов, у которых столько ума, сколько в их дубинках. Проклятье! Ладно, попробуем понять: кто он? Из Хранителей? Или посторонний человек, оказавший в переулке не в том месте и не в то время? Но куда тогда делись деньги и бумага?! Эти висельники заявляют, что сразу вбежали в переулок, как только оттуда вышел пьяный горожанин. И ни денег, ни тубуса, хотя обшарили все вокруг, они так и не нашли. Даже если принять то, что деревянный пенал они пропустили, не обратили на него внимания, то, как быть с деньгами? Их забрал пьяный? Он же прихватил тубус. Тогда… тогда он не горожанин, а человек Хранителей. Но как он мог там оказаться?! Как?! Мне нужен этот горожанин! Нужен! Иначе я так и не найду концы в этой запутанной истории! Если еще и Меченый допустит ошибку… Только попробуйте, ублюдки, упустить еще раз ‑ дьявол в аду рога себе обломает от зависти, когда увидит, что я с вами сделаю!'.

Мы уже успели отмахать по дороге не менее пяти миль, когда нас стала нагонять группа вооруженных людей. Сначала оглянулся Джеффри, затем я, потом мы переглянулись. Погоня? Очень даже, похоже. Это были явно не торговцы, а солдаты. Можно было подумать, что это скачут воны из дружины какого‑нибудь местного барона, но в тоже время были одеты разношерстно, не имея при этом на одежде ни значков, ни цветов своего господина. Когда я оглянулся во второй раз, один из всадников, скакавший впереди, в этот момент недвусмысленно указал на нас, после чего никаких сомнений у меня не осталось. Я пришпорил лошадь. Сколько времени могли выдержать кони бешеную скачку, я не знал, так как не имел подобного опыта. Мне только и оставалось крепче держаться в седле и молить Бога, чтобы помог оторваться от преследователей. Впрочем, и большого страха как такого не было. Скорее всего, потому, что страх ассоциируется с чем‑то знакомым, а здесь было нечто похожее на киношную погоню из исторического фильма. Но так, похоже, думал только я, но не Джеффри, старый вояка, судя по его застывшему лицу. Уж он‑то чуял исходившую от наемных убийц опасность, как та акула кровь. Вдруг я неожиданно увидел, как он довольно рискованно наклонился набок и стал шарить рукой в одной из переметных сумок, спустя минуту его лицо посветлело. Уловив мой взгляд, он криво усмехнулся в ответ, после чего резко выбросил руку назад. Его жест напоминал движение руки сеятеля ‑ землепашца. Я не сразу понял, что это было.

'Чеснок!'.

Самое что ни есть отменное средство против конницы с каких‑то там времен! Я слышал о нем от студентов ‑ историков, но никогда не видел его в действии. Обернулся я почти одновременно с взрывом криков, проклятий и лошадиного ржанья, раздавшегося у нас за спиной. На дороге билась покалеченная лошадь, в трех метрах от него, на обочине дороги, лежало ничком тело ее хозяина. Другой конь, в этот самый момент, вставал на ноги, что нельзя было сказать про его хозяина, который остался неподвижно лежать на земле. Я еще не успел все полностью осознать увиденное, как Джеффри придержав лошадь, выхватил из ножен меч и закричал: ‑ Загоним грязных хорьков в ту нору, откуда они выползли на свет Божий! Томас! Хью! Бей! Руби врага!

После чего, развернув лошадь, ринулся на врага. Почти автоматически я повторил его действия, правда без воинственных криков и особого вдохновения. Спустя мгновение к нашей атаке присоединился Хью, который, в отличие от нас размахивал не мечом, а топором.

Наша атака, в какой‑то мере, явилась неожиданной для наших преследователей, что сказалось на их необдуманных и поспешных действиях. За кого они нас принимали, не знаю, но видимо никак не рассчитывали на подобный отпор.

Один из наемников, развернув лошадь, послал ее в обход рассыпанных рукою Джеффри маленьких 'ежей', но его маневр закончился неудачей. В самом начале атаки лошадь наемника неожиданно встала на дыбы, дико ржа от боли. Судя по всему, несколько железных рогулек отлетели дальше других собратьев и упали в густую траву, где лошадь наемника наступила на них. Бандит попытался удержаться в седле, но налетевший на него Хью не дал ему этого сделать, с хрустом разрубив его плечо.

Дикий вопль раненого наемника на какую‑то долю секунды отвлек одного из наших преследователей, тем самым, дав возможность Джеффри прорубить его защиту. Ярость, откуда‑то всплывшая изнутри, привычно затянула кровавой пеленой глаза. Нет пыли. Нет дороги. Нет травы и солнца. Нет парня из будущего. Есть только меч, взметнувшийся над головой, да враг, которого надо убить. Удар меча врага, принятый на свой клинок, затем я наношу удар, потом еще и… Упоение схваткой заканчивается на картинке, так и оставшейся в моей памяти. Глаза врага, полные смертельного страха на залитом кровью лице. В следующий момент я вынырнул из этого состояния, и несколько растерянно огляделся. Чуть в отдалении телохранитель вытирал кровь с клинка о гриву своей лошади. Хью в этот самый миг соскочил с лошади, затем чуть наклонился над раненым наемником, которого ссадил с седла. Последовал резкий взмах руки с топором и раненый замолк навеки. Джеффри последовал примеру Хью, но в отличие от него, он не добил, а убил ударом в шею, все еще лежащего в беспамятстве головореза. Он уже собрался подойти к следующему, как я закричал:

‑ Остановись! Этот мне нужен живым!

Джеффри понимающе кивнул головой и в свою очередь отдал приказ Хью ‑ арбалетчику:

‑ Свяжи парня, а затем поставь его на ноги! ‑ после чего начал обирать мертвеца.

Честно говоря, от вида двух хладнокровных убийств, произошедших у меня на глазах, мне стало несколько не по себе.

'Но время раскисать! ‑ скомандовал я сам себе, после чего отдал приказ. ‑ Хватит обирать трупы, парни! У нас мало времени!

Оба тут же на меня удивленно посмотрели. На лицах обоих читалась одна и та же мысль: 'Дело сделано. Куда торопиться'.

‑ Непонятно?! Пока никого нет на дороге, подберите троих, схожих комплекцией с нами, переоденьте в наши куртки и изуродуйте лица. Но сделать это надо аккуратно ‑ будто раны получены в бою. И киньте их недалеко от обочины. Затем, Хью ‑ ты у нас самый неприметный ‑ переодеваешься в одежду наемника и ведешь наших коней и двух трофейных в ближайший по пути городок на продажу. В городке продаешь коней, а затем, обмывая сделку в местном кабаке, постарайся 'проговорится', что это добыча с ограбления на дороге. Тем самым мы запутаем свои следы и пустим наших преследователей по ложному следу.

Если Джеффри на мои слова отреагировал спокойно, то у Хью, ничего не знавшего о событиях прошедшей ночи, глаза на лоб полезли. Но удивляться тому долго не пришлось. Получив тычок локтем в бок, и услышав слова телохранителя: ‑ Чего пасть раскрыл, деревня нечесаная! Или приказ господина не ясен?! ‑ Хью коротко поклонился мне и четко отрапортовал: ‑ Все будет выполнено в точности, мой господин!