Текст книги "Под знаменем Воробья"

Автор книги: Виктор Исьемини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

ЧАСТЬ 4
ДЕМОН

ГЛАВА 31

«Приветствую тебя, мой потомок, ибо кто же еще может читать эту книгу, как не наследник великого рода, член семьи владык Замка. Если же по дерзкому недомыслию решился прочесть эти записи чужак – то пусть побережется! Пусть в ужасе бежит прочь, оставив сию книгу, ибо иначе настигнет его кара и падет он жертвою проклятия, что наложено на книгу никем иным, как самим Герианом Могнакским, Проклятым Принцем!..

Итак, потомок, ежели ты все же держишь в руках мои записи – значит, случилось нечто невероятно важное и тогда пришла пора тебе узнать то, что ты узнаешь из этой книги…

Не ведаю, кто ты и каковы обстоятельства, заставившие тебя добраться до реликвии Рода. Не ведаю также, поможет ли тебе она. Возможно, рухнули устои – и мои потомки в опасности, несмотря на то, что я создал этот Замок, придумал обряды и ритуалы для моих детей – таковые, что должны дать им покой и беспечную жизнь. Но, мыслю я, следует моему потомку узнать, от кого идет его Род… И отчего он есть тот, кем является… Ибо боюсь, что это забыто…

Итак, я был Гериан – принц Могнака. В те давние, беспечные и счастливые дни, когда Могнак еще никто не именовал Забытым, а его принца Проклятым – в те дни я был молод и могуществен. Я правил одним из лучших и богатейших владений Мира, я обрел Силу и несмотря на возраст – по праву входил в число величайших магов своего времени… О, как это кружило голову…

Следует заметить также, что моя молодость пришлась на замечательную эпоху. Ибо род людской едва лишь ощутил себя нацией, ощутил свое равенство в силе и правах с Первыми и Вторыми детьми Создателей. Отвага и пыл, а также магия – вот что вывело род людской из подчиненного положения и дало возможность ощутить себя равными эльфам и гномам, оркам и троллям… Люди научились обходиться без помощи первых – и не бояться вторых. Лик Мира стремительно менялся – то тут, то там возникали анклавы, управляемые владыками-людьми, которым более не было надобности для вида именовать себя вассалами эльфийских монархов. Гномы глухо ворчали, зарываясь глубже в свои норы, эльфы пожимали плечами, смеясь. Все еще смеясь – пока люди не научили их плакать.

Род людской ощутил себя одним из народов Мира – и это пьянило. Хотелось большего, хотелось идти дальше…

А я был молод – и я был могущественный маг. Что ж, пускай я ошибался – но моя мечта была прекрасна! Я объявил, что маги и чародеи – еще один из народов Мира. И в отличие от прочих колдунов, которые пришли к тому же выводу, но могли лишь мечтать – я был наделен мирской властью и владел богатым краем. Я имел возможность приводить свои прихоти в исполнение. Мое войско, усиленное колдовскими средствами, горные хребты, прикрывавшие страну от злых ветров и вражеских набегов, а также золотые рудники в Горах Страха – все это делало Могнак неуязвимым для врагов и богатым настолько, что я мог оплатить любые свои желания. И я призвал всех магов ко мне в Могнак, обещая каждому должность при дворе либо пристойный источник дохода. Я грезил о стране чародеев, которой стану править, ибо я – величайший чародей и родовитый сеньор одновременно. Моя мечта была прекрасна… Колдуны-дворяне, колдуны-конюхи, повара, прачки и лесорубы. Мне пришло в голову, что в моей прекрасной стране не должно быть рабов, ибо со временем я стану править одними лишь колдунами – а магия и неволя несовместимы. Я освободил сервов, я ввел законы, запрещающие рабство – и позаботился о том, чтобы никто из моих вассалов не потерял в средствах от этого. Дворяне получили деньги – и платил я достаточно щедро. Странно, но все они – все до единого – получив золото покинули край. Тогда я не придал этому никакого значения, ибо, повторяю – был юн, беспечен и ослеплен своей властью над страной и стихией…

Да, я был слеп – ибо не замечал, что в Могнак по моему приглашению приезжают десятки – а покидают страну сотни… Даже кое-кто из простолюдинов, освобожденных мной, ушел, рискуя своей недавно обретенной свободой… Почему мои благородные вассалы остались недовольными – я ведь дал им золото? Но нет, им нужна была полная, неограниченная власть над телами себе подобных! И еще я забыл о Церкви – попам была нужна власть не только над телами, но и над душами. И я не задумывался над тем, что уезжают дворяне, и я не задумывался над тем, что остаются попы… Тогда я еще не задумывался о многом.

Люди, люди, тогда я не знал вас…»

* * *

Вернулись наемники в Ренприст как победители. Даже монеты, которые они швыряли в кружку у ворот – и те, казалось, звенели по-иному. Это был веселый, радостный звук – металлические кружочки словно напевали: «Вернулся! Вернулся!..» Во всяком случае, так казалось Ингви – и он тоже, шагая в походной колонне, улыбался. А оглядываясь – встречал веселые доброжелательные взгляды… Незамысловатые шутки солдат – и в ответ улыбки и смех…

А когда все наемники гурьбой ввалились в «Очень старый солдат» – это было нечто! Словно блудные сыновья возвращаются из дальних странствий в большую дружную семью. Смех, приветствия, неразборчивые – но такие жизнерадостные – вопли. Постороннего человека могла бы поразить та солидарность, что наемники проявили на рассвете после битвы на озере. Но если бы тот же человек увидел, как встречаются солдаты в Ренпристе… Волею обстоятельств, волею специфики избранной ими профессии они убивали друг друга в битве, но едва лишь бой прекращался – они снова становились членами сплоченного братства, снова были готовы прикрыть и спасти недавнего противника. Как тогда, на берегу. И не стоит преуменьшать значения поступка капитана Керта, совравшего графу – наемник рисковал навлечь на себя месть весьма высокопоставленных и могущественных особ… Впрочем в «Очень старом солдате» все воспринималось проще. Все признавали, что Керт поступил как должно, не забывая притом отметить и мужество его поступка.

После приветствий и объятий вновь прибывшие наемники расселись за составленными в ряд столами – следовало отметить возвращение. А Порпиля Рыжего отозвал для переговоров некий дворянин, присланный принцем Ленота. Предстояло утрясти кое-какие формальности. Вскоре Порпиль возвратился и с веселой ухмылкой брякнул перед собой на стол тугой мешочек. Мешочек звякнул.

– Сегодня попируем! Платит за все его светлость принц принц Ленотский. Здесь немного, но на приличное угощение хватит.

– Как прошло? – поинтересовался Керт.

– Да нормально! – Осклабился Рыжий. – Этот ленотец первым делом заявил, что я предатель, что из-за моей измены люди принца не смогли и потом тоже напасть на Геву. Я же вместе с вами-то потом… Я отвечал, что меня бросили подыхать в том вонючем болоте, что ежели бы они и впрямь собирались драться – то у них был шанс, пока я был на их стороне. Ну, говорю, а ежели его светлость собирался взять золото у Элевзиля, малую часть его истратить на наемных солдат, а потом бросить их подыхать и заявить императору, что все денежки ушли на войну, все, что можно сделано – да ничего, мол, не вышло, мол, наемное войско погибло… А самим и одной ногой на гевский берег не сойти… И золотишко-то себе прибрать…

– Отлично сказано, – кивнул Керт.

– Еще бы, он сразу заозирался по сторонам, зашикал… И мгновенно мне отстегнул деньжат и еще наше барахло – слышите, парни – наше барахло, что на острове оставалось, до последней тряпки сюда привезено! Так-то вот. Теперь, стало быть, наша война совсем уж закончена – гуляем, молодцы!

Эту речь собравшиеся за столами наемники встретили одобрительным гулом. Общее шумное веселье было прервано появлением самого мастера Энгера. Управляющий приковылял в зал на костылях, почтительно поддерживаемый двумя слугами. Все уважительно смолкли, когда калека приблизился к столу. Мастер Энгер не спеша откашлялся и заявил:

– Почтенные мастера, мне всякий раз, когда вы возвращаетесь после дела, до Гангмара приятно видеть вас живыми… И вдвойне приятно, ежели – вот как сегодня – славные воины возвращаются вместе, хотя уходили, нанятые врагами… Да что там вдвойне, словами не могу передать, как радостно мне видеть вас вместе за столом у меня в «Солдате». Я же знаю, что совсем недавно вы обнажали оружие против… Э, да что говорить! Напейтесь сегодня, почтенные мастера солдаты, напейтесь вдрызг, ибо не каждый день возвращаются ко мне парни вот так, как вы… Сегодня вам все дешевле заведение считает, на все скидку даю!.. И помяните тех, кто с вами уходил, да не вернулся…

Все солдаты дружно встали и молча подняли стаканы, а почтенный управляющий повернулся и заковылял прочь, смахнув рукавом слезу с единственного глаза… Когда раздался дружный перестук – все наемники, выпив, разом опустили стаканы на исцарапанные доски столов – он обернулся, слегка оттолкнув поддерживающих его слуг. Энгер еще раз внимательно оглядел наемников, постоял так с минуту, но ничего не сказал. Затем махнул костылем, повернулся и заковылял к выходу из общего зала, сутулясь и тяжело опираясь на свои палки…

Солдаты переглянулись, затем задвигали стульями, вновь рассаживаясь по местам. Порпиль велел:

– Всем налить еще!.. Выпили мы за печаль нашу – так теперь выпьем за радость. Прав мастер Энгер – не часто так у нас выходит… Так выпьем, братья, за то, что… за… За то, чтобы братьями нам и оставаться, хоть работа наша проклятущая в том, чтоб друг дружку убивать!..

Сказав это, рыжий капитан опрокинул стакан себе в глотку, а затем глянул куда-то в сторону. Ингви заметил, что многие глядят туда же. Проследив взгляд капитана, он тоже посмотрел в сержантский угол. Гном Вабидус, он же Фирин Огненный Горн, сидел на своем обычном месте, не принимая участия в общем веселье. Да он, пожалуй, и не стал бы пить за предложенный капитаном тост…

* * *

– Ну что, племяничек, полюбовался на свой турнир в Энгре? – Гимелиус Изумруд тяжело заворочался в кресле, устраивая поудобнее необъятные телеса. Старый маг сдавал все больше и больше, его тело наливалось нездоровой полнотой, он все реже передвигался пешком – и ни для кого не было секретом, что маг вовсю использует колдовство для укрепления своего здоровья. В том, что касалось использования чар, Гимелиус Изумруд по-прежнему оставался великим и непревзойденным мастером…

– Да, дядюшка, – спокойно отвечал Велиуин, – зрелище, конечно, было незабываемое. Не думаю, что когда-нибудь еще мне предоставится возможность побывать на столь многолюдном турнире. Точно никто не знает, но число участников было больше двух сотен…

– Да, забавно, – просипел толстяк.

– Что именно забавно, дядюшка?

– А то, дружок, что даже на альдийскую войну по призыву его императорского величества Игрин привел меньше вассалов. Я нахожу это забавным, разве нет?

– Пожалуй.

– М-да… А как, кстати зовут нового короля?

– Метриен.

– Метриен Первый, разумеется, – тут глазки колдуна настороженно блеснули, – а правду ли, дружок, болтают, что этот самый Метриен прибыл в Энгру еще не имея права на участие в турнире?

– Как это?

– А так, что его родовой замок со всеми обитателями погиб, сожженный толпой юных фанатиков-когеритов, причем там сгинул и старший родич этого Метриена, который как раз и должен был оказаться претендентом на престол от их семьи. Наш новый король Сантлака словно бы знал заранее о том, что его родню постигнет подобное несчастье, а? Он ведь явился в Энгру днем раньше, чем сгорел замок?..

– Ничего такого не знаю, дядюшка, – не моргнув глазом ответил юный маг, – я и не думал даже об этом. Но он ведь мог просто явиться в Энгру полюбоваться на турнир… А вы прекрасно осведомлены.

– Велиуин, дружок, моя должность обязывает ко многому. Помни об этом, ибо я своим преемником вижу именно тебя!

– Мастер Гимелиус, дядюшка, об этом не следует говорить! Лучше поведайте мне, что сейчас нового при дворе, чем ныне увлечен император? – молодой колдун поспешил увести разговор в сторону.

– О, его императорское величество не изменяет своим прежним привычкам. Он опять носится с Когером, этим бестолковым горе-пророком. Тот, говорят, разразился новой проповедью… Там, у себя, на севере… Он призывает к священному походу против нелюдей, требует, чтобы Церковь финансировала создание неких воинских формирований из монахов-солдат. Орден Светлого Круга, кажется, так…

– Позвольте, но это же никак не связано с его прежними…

– Совершенно верно. По всей видимости, он напророчил конец Мира – и теперь всеми силами приближает эту катастрофу… Всеобщий поход людей против нелюдей может и впрямь стать неплохой прелюдией к концу Мира… Ну ладно, дружок, ты же устал с дороги. Ступай, отдохни… А я пока поразмыслю… Этот новый король, Метриен Первый… Он очень подозрителен… Жаль, что ты ничего о нем не разузнал…

– Но дядюшка, я же глядел на турнир… И потом нелепый недуг Джебля, придворного мага…

– Да, странно. Говорят, его хватил удар прямо на трибуне?

– Можно сказать, у меня на глазах! Должно быть переволновался… Они там в Энгре все перепуганы – гадают, кого новый король оставит на посту, а кого прогонит… Так я пойду?

– Да-да, ступай, Велиуин.

Молодой чародей с достоинством поклонился и двинулся к выходу. Уже взявшись за дверную ручку, он обернулся и сказал:

– Ах да, дядюшка, я же не доложил об исполнении своей официальной миссии! Так вот – никаких следов. Какие-то местные крестьяне видели подозрительных вооруженных чужеземцев – но это же Сантлак. Там постоянно взад-вперед разъезжают какие-то подозрительные вооруженные чужеземцы.

– А сам ты этих мужичков не расспрашивал?

– А расспрашивать было некого. Не по уму ретивые дворянчики из свиты Игрина ничего у этих бедолаг не добившись – не придумали ничего лучшего, как повесить их, единственных свидетелей. Очень, кстати, подозрительно, как будто заметали следы.

– Вот уж нет, дружок. Это как раз совершенно в духе сантлакских рыцарей. Впрочем, я подумаю и над этим. Ступай.

ГЛАВА 32

 
Но никто не хочет и думать о том,
Пока «Титаник» плывет…
 

И. Кормильцев

«…О, какие то были счастливые деньки! Я с наслаждением строил свое маленькое Гилфингово Блаженство в Могнаке. И достижения наполняли мое сердце гордостью – а неудачи лишь подстегивали мой пыл и заставляли упорнее стремиться к цели. Счастье… Тихое счастье, постоянное веселье, душевный покой и довольство – вот что запомнилось мне о тех далеких невозвратных днях.

Колдуны являлись в Могнак с поздравлениями, с изъявлениями уважения, они искренне радовались тому, что смогут участвовать в исполнении мечты. Нашей общей мечты. Ибо в Могнаке никто не глядел на чародеев косо, никто не ругал их нечеловеческие способности, напротив – чем большими были дарования того или иного чародея, тем более высокую должность он занимал при могнакском дворе – и не завидовал тем, кто стоит выше, благодаря большему таланту. Тем большие обязанности на него возлагались – и с тем большим старанием он их исполнял…

И у меня в самом деле стало получаться! Это тоже было настоящее чудо – чародеи сами менялись под влиянием обстановки добра и благожелательства, что царила в Могнаке. Куда только подевалась их ревность, их недоверие и зависть друг другу. Мы все искренне сочувствовали единомышленникам и наперебой старались помочь в магических изысканиях. Я не хочу сказать, что эти люди, колдуны и чародеи, вдруг преобразились в гилфинговых ангелов, нет. Они остались людьми – со всеми присущими этому племени пороками… Им нравилось, к примеру, дразнить и высмеивать моего конюха – мальчишку, наделенного весьма посредственным талантом и притом необычайно уродливого. Я всегда старался защитить и ободрить его, но не мог отучить моих добрых чародеев от привычки третировать слабого и неприятного внешне – они все же оставались людьми… Но это все были мелкие детали – главным же для нас оставался наш совместный труд. Мы возводили нечто небывалое и прекрасное – Могнак Великолепный, Могнак Знаменитый…

И наш труд приносил плоды. Могнак становился все прекраснее и величественнее. Башни моего замка, увенчанные магическими огнями, казалось, светят всему Миру, мой сад с диковинными растениями и фонтанами разноцветных искр был единодушно признаваем прекраснейшим из мест… Даже из Энмара добирались к моему двору чародеи, оставив свои знаменитые самоцветные кланы… Эльфы являлись издалека, чтобы взглянуть на это диво, они плясали и водили в сумерках хороводы вокруг моих фонтанов в свете призрачных магических огней. Гномы, приходившие хмурыми и недоверчивыми в мои чертоги – удалялись, неумело улыбаясь в бороды, а потом, как я слышал – тщетно пытались воспроизвести в своих подземных обиталищах чудеса Могнака Знаменитого. Знаменитого, мой любимый, хотя и незнакомый, потомок – не Забытого… Пока не Забытого…

Теперь, обладая моим вновь приобретенным опытом, я осознаю, что столь всеобъемлющее счастье никогда не бывает долгим. Жизнь устроена таким образом, что чем более ты счастлив – тем более уязвим… Впрочем, счастливый человек не отдает себе в этом отчета. Следует испытать много бедствий и падений, чтобы научиться по-настоящему наслаждаться даже редкими минутами удовольствия. А мое счастье было слишком велико, чтобы оставить в душе место для размышлений о неприятном…

Суди сам, мой потомок, Могнак в те дни был воплощенной мечтой. Мои эмиссары колесили по всем странам и землям, выкупая из неволи рабов, обладающих колдовским даром и приглашая свободных людей ко мне в Могнак. Золото из Гор Страха и совместные усилия многих даровитых чародеев приносили богатства в мою казну – приносили быстрее, чем я мог их тратить. То, чего нам не хватало – мы покупали, не экономя. То, что мне нравилось – тут же становилось моим. И я старался удовлетворить всех – и своих подданных, и гостей моего Могнака… Но люди Мира… Чем более я был щедр – тем большую зависть вызывал в них. Чем больше я давал сам – тем сильнее их одолевало желание меня ограбить, как понял я позже. Слишком поздно понял…

Все началось в тот день, когда ко мне явился могнакский епископ… Впрочем нет, все началось, конечно, гораздо раньше. Просто я, ослепленный счастьем – принц страны счастья – не замечал до поры того, что творилось вокруг меня и вокруг Могнака Знаменитого… А над нами тем временем сгущались тучи. Я наивно гордился тем, каким великолепным и знаменитым стало мое владение, как его чудеса прославлены повсюду, какое внимание оно вызывает у правителей человеческих владений Мира… Чересчур пристальное внимание. Но терпение, терпение – все по порядку.

Итак, все началось в тот день, когда ко мне явился могнакский епископ…»

* * *

Я быстро отвел взгляд от гнома, но тут мне на глаза попался Филька. Он тоже смотрел в угол сержантов – но не так как прочие. Не косился, а прямо-таки уставился. Его внимание привлек не гном… Я снова зыркнул в угол. Ага, вот тот солдат, на которого уставился мой эльф. Он как раз привстал со стула и потянулся. Высокий, худощавый, даже грациозный – но при этом производящий впечатление невероятного атлета благодаря широким плечам и мощной груди. Наемник, привлекший внимание Фильки, был одет во все черное и наряд его, насколько я мог судить, был весьма дорогим. Вот он повернулся в нашу сторону, я рассмотрел лицо. Правильные, тонкие черты, перебитый нос, придающий лицу хищное выражение, черные волосы до плеч. Тут он в свою очередь заметил Фильку и как-то странно дернулся. На мгновение мне показалось, что он растерялся, но нет – незнакомец встал и направился прямо к нам, улыбаясь зловещей и странной улыбочкой. Когда он приблизился к нашим столам, Филька встал ему навстречу. Обычно румяный и улыбающийся, сейчас мой Филька был бледен и невероятно серьезен.

– Привет, Филлиноэртли, – поприветствовал его незнакомец.

– Привет, Орвоеллен, – отозвался мой Филька.

– Меня здесь зовут Коршун, – все также неприятно улыбаясь, объявил солдат, – а ты, должно быть, прослышал о моей карьере и решил, что сможешь составить конкуренцию? Ты опоздал, потому что я взял такую дичь… Такую, что теперь могу возвращаться. Ты опоздал, Филлиноэртли.

Наши соседи по столу, прервали трапезу и со вниманием стали прислушиваться к диалогу. А этот сержант – он был чертовски похож на эльфа, хотя эти черные волосы… Я понял, что ввело меня в заблуждение – его щегольский бархатный камзол был снабжен подложенными плечами и превращал изящного владельца в могучего плечистого здоровяка. И еще перебитый нос, совершенно не гармонирующий с изящными чертами эльфа. Несомненно эльфа!

– Что ж, Коршун, или как там ты себя зовешь нынче, можешь бежать. Теперь, когда я здесь, – Филька говорил дерзкие слова, но голос его немного дрожал, мне показалось, что мой сумасбродный и бесшабашный эльф отчаянно трусит.

Орвоеллен смерил Фильку задумчивым взглядом с головы до ног и процедил сквозь зубы:

– Я пожалуй задержусь. Немного.

Сказав это, эльф спокойно и медленно повернулся и зашагал было обратно к своему столу, но тут он заметил Ннаонну. Вампиресса ответила ему невозмутимым взглядом, а Коршун пробормотал: «Странно, странно», – еще раз оглянулся на Фильку (уже по-моему менее уверенно) и зашагал прочь.

Вокруг стало как-то тише… Затянувшееся молчание прервало появление подручных Энгера с подносами.

– Ну его к Гангмару, Коршуна этого, – объявил Порпиль Рыжий, – будем веселиться. Я желаю веселиться, клянусь Гунгиллиной попкой, потому что рисковал головой – а жив остался лишь благодаря храбрым и великодушным парням. Капитану Керту и сержанту Воробью! А ну пейте все!

Наемники встретили это предложение веселым гомоном и тут же с энтузиазмом последовали ему. Они здесь были дома, они и впрямь рисковали головой и вернулись живыми. Им хотелось пить и не думать о завтрашнем дне, когда, возможно, их вновь призовут убивать и умирать…

Дождавшись, пока все вернулись к прерванному пиру и позабыли о Коршуне, я потянулся и положил руку на плечо задумавшегося Фильки. Тот вздрогнул – ничего себе!

– Послушай, друг Филька, по-моему ты должен нам кое-что рассказать, а?

Меня перебил Порпиль, который, воздав должное качествам Керта, как раз решил восславить мою отвагу и самообладание. Сказав какие-то высокопарные похвалы и поклявшись Гунгиллиными сиськами, сей бравый вояка объявил:

– Это, конечно, не по правилам, но я считаю, что мастер Воробей достоин быть сержантом! Хотя он мало еще прослужил здесь с нами, но, клянусь Гунгиллиными губками, ему в самый раз сидеть с сержантами вон там, у камина!

Тут же встрял Шортиль, который – в дополнение к словам капитана – заметил, что я большой мастер в колдовских делах и – «нет, конечно, он достоин быть сержантом и занимать отдельный столик у правого камина» – но уместнее было бы мне присоединиться к братству магов и принять участие в их забавах!

– И то верно, – подхватил уже захмелевший Порпиль, – я бы на него поставил, наверное…

Мне пришлось вставать, благодарить за добрые слова, обещать, что непременно погляжу на забавы здешних магов, объяснять, что за отдельный стол я пока не сяду, так как не хочу оставлять друзей и что, вообще, давайте выпьем…

Когда меня оставили в покое, я опять перехватил взгляд эльфа и молвил:

– Н-ну?

Филька кивнул и поник головой…

* * *

Когда друзья уединились наконец в своей комнате (той же самой, заботливо прибереженной для них Энгером), Ингви потребовал:

– Филька, по-моему пора тебе сказать нам хоть что-то. Насколько я понимаю, этот Коршун – тот самый «страшненький» эльф, о котором говорил Дрымвенниль. И ты определенно с ним знаком и даже как-то связан.

– Да, – кивнул князь, – он эльф, хотя волосы красит и все такое прочее… Невероятно, но он начал краситься в черную масть еще у нас – в лесах. Хотите верьте, хотите нет, но никто над ним там не смеялся – боялись.

– Говори дальше.

– Э-э-э, чего там, – Филька махнул головой энергичнее, как ни странно, он почти не пил сегодня и был молчалив за столом, очевидно ему не давали покоя какие-то мысли по поводу этой встречи, – расскажу. Мы прошли все вместе столько, что скрывать уже как-то… Я расскажу.

– Ты уже столько раз сказал «расскажу», что пора бы сообщить нам хоть что-то существенное, – поторопил приятеля Кендаг, – ну!

– Я вам не все раньше говорил о том, зачем подался в Альду. Мы с вот этим самым Орвоелленом сватались к одной девице… Она племянница Трельвеллина, если вам что-то это говорит.

– Говорит, что она племянница короля эльфов, – вставил Кендаг.

– Ну да. Таких невест не просто сватают – ее руку требуется завоевать, тем более, что этот… У нас его звали Орвоеллен Кривой Нос… Он считался великим воином там, в наших лесах. Я же – более родовитый вельможа и я старше. Впрочем, это тоже как-то было не очень важно… Словом, Ллиа Найанна, та самая девушка, она сказала, что мы, мол, оба достойны и что она не может выбрать… А потому советует нам отправиться в странствия. Ну, славу там стяжать и всякое такое… Она обещала верно ждать нас обоих… А когда мы свершим великие деяния – тогда она выберет большего героя. И вот когда мы выходили из ее покоя… Она глядела нам вслед и теребила шелковый платок… Мы выходили – и в дверях Орвоеллен Кривой Нос заявил, что я – наследник князей Креллионта, который отдан людям, а он – воитель и его мастерство и отвагу люди, мол, уж точно не отберут… Ну, я тоже завелся, наговорил ему всякого… И пообещал вернуть Креллионт… А он сказал, что станет убивать людей – и вернется только когда сразит какого-нибудь настолько заметного в Империи предводителя или героя, что об этом подвиге сложат песни… Я услышал треск рвущейся ткани за спиной… Это, конечно, была Ллиа Найанна, ее шелковый платок…

– Она порвала платок, когда Кривой Нос обещал убить кого-то? – спросила Ннаонна, слушавшая рассказ эльфа с горящими глазами (еще бы – это же прямо сцена из романа!), – после его слов?

– Ну да, – буркнул Филька, не поднимая глаз, – он сказал, что сложат песни – и я услышал треск разрываемого шелка… Тогда я бросил клич среди тех, кто был родом из Креллионта… Ну и дальше вы знаете…

– Филька, вот ты сказал, что Коршун хвастался, что, мол, Креллионт отдан людям, а его отвага – нет, верно? – Задумчиво произнес Ингви. – А ведь он людям служит здесь. Отвагу продает. Что скажешь?

– Ты прав, конечно, – покачал головой эльф, – но это все слова… На одни слова можно ответить другими. Всегда можно сказать, что он не отвагу продает…

– …А совсем другое место? – подхватил Ингви.

– Чего? – Филька не уловил – видимо, ушел в свои мысли.

– Ингви шутит, – заявил Кендаг, – знаешь, а я бы на месте этого Сломанного Носа ответил, что, мол, не продаю, а сдаю внаем… Или еще как-то так.

– Ответ достойный орка, – сказал Филька, вновь прислушиваясь к разговору, – но сути это не меняет… Я должен встретиться с ним в бою. Так что извините, если что не так.

– Ты это о чем? – удивилась Ннаонна.

– Я прошу меня извинить, – твердо заявил эльф, – но едва кто-то наймет Орвоеллена – я тут же наймусь против него. Ингви, я прошу разрешить мне такое отступление от клятвы.

– Пропадешь ты без меня, балаболка, – буркнул Кендаг, – Ингви, я тоже прошу… Я с ним, с хорьком этим, наймусь против Коршуна.

– Вы чего? – удивился Ингви, – с ума, что ли, разом сошли? Я с вами.

– Я тоже! – подала голос вампиресса.

– И ты тоже, – со вздохом подтвердил Ингви, – как же без тебя-то…

– Ну и я, слышь-ка, такую славную компанию нарушать не желаю… Это… Очень мне желательно поглядеть, чем такая заварушка закончится… – завершил своеобразную «перекличку» Никлис.