Текст книги "Дыхание Осени"

Автор книги: Виктор Исьемини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА 45 Ливда

Солнце садилось – огромное, красное, тусклое. Когда-то мальчишка Джейем, который еще не знал, что его будут называть Хромым, и не знал, что его следует называть Джейем из Геведа, был совершенно убежден, что солнце опускается в океан. Он так полагал, потому что в той стороне нет ничего. Если плыть на запад от Ливды, будет лишь океан, много-много горькой воды. Ничего больше, ни земли, ни чаек, ни даже парусов на горизонте, ибо никто не плавает от Ливды на запад. Моряки не ходят туда, потому что некуда идти. Ничего. Лишь океан, лишь волны, бегущие из ниоткуда, из неведомой бездны. И небо. Только волны и небо.

Мальчишка Джейем был уверен, что когда раскаленный шар опускается в эти волны, поднимаются столбы пара, волны шипят, мигом вскипая при соприкосновении с яростно-алым боком солнца. Позже, повзрослев и научившись читать, он узнал, что светило не может опуститься в воду, он узнал о земном диске, парящем в пространстве. Во всяком случае, так было написано в книге. В другой книге было упоминание о том, что Мир – вовсе не диск, а шар... но автор был арестован и осужден за такие мысли, автор окончил жизнь в монастырской келье, а его книжку стало возможно отыскать разве что в лавке старьевщика Шугеля – да и то старина Шугель, вручая раритет тысячу раз напомнил бы, что книга под запретом, и что "никому ни слова".

Потом Джейем узнал, что Мир – это вовсе не диск и не шар, а лишь небольшой участок на поверхности... поверхности чего? Диска? Шара? Гилфингу ведомо, а Хромого уже не беспокоили странные вопросы, над которыми когда-то задумывался мальчишка Джейем. У менялы по прозвищу Хромой были проблемы куда более приземленные.

Но недавно, когда снова стал Джейемом, он понял, что Мир имеет центр, и находится этот центр в Ливде. Обычно он прятался на втором этаже Большого дома, потому что Лериана боялась Ливды, боялась города и населяющих его людей. Сегодня центр Мира объявился на крыльце. Девушка превозмогла агорафобию и вышла встречать брата с женихом. Вокруг нее толпились люди, принарядившиеся ради такого случая. Все перешептывались, смеялись и радовались жизни. Лериана тоже радовалась – но по-своему, и старательно сторонилась людей. Она стояла на крыльце Большого дома среди членов Совета и богатых негоциантов, площадь перед зданием была полна людьми... Девушка пятилась, если кто-то приближался настолько, что мог задеть ее краем одежды. Вокруг нее непременно оставался кружок свободного пространства, Лериана не выносила чужих прикосновений и боялась толпы.

Солнце садилось в океанские волны к западу от Ливды, и косые лучи заходящего светила били вдоль улиц, раскрашивали золотом широкие полосы на площади, золотое чередовалось с темным, там где дома отбрасывали длинные тени... все пространство перед Большим домом превратилось в мозаику из золотых и серых полос. И люди были серыми и золотыми – в зависимости от того, оказались они в тени и ли в полоске света. Лериана была золотой.

Вот наконец на противоположном краю площади показались знамена, плывущие над толпой. Лериана приложила ладонь ко лбу, чтобы укрыть глаза от золота, косо льющегося на нее с небес. Она глядела на всадников, медленно проезжающих под крики толпы, люди отступали, чтобы дать дорогу колонне вооруженных кавалеристов, все улыбались и размахивали руками. И воины тоже улыбались. Эрствин ехал первым. Лериана всматривалась изо всех сил, стараясь углядеть среди всадников Джейема, но его не было видно, и сердце стучало в груди девушки, словно молот в гномьей кузнице – тяжело и гулко.

Потом появился он – и Лериана едва не бросилась в толпу, все страхи вмиг позабылись, стерлись, ушли... Джейем тоже увидел девушку, поднял руку, неуверенно махнул, Лериана улыбнулась в ответ. Всадники подъехали к Большому дому, Джейем спешился и протолкался к крыльцу, протянул руку. Лериана схватила его ладонь и попросила:

– Уйдем отсюда?

Чудеса, конечно, случаются, но всему есть предел. Она покинула темный коридор, чтобы встретить Джейема, но теперь он был здесь, и девушке хотелось снова в надежную тень.

Эрствин начал произносить речь. Слова он готовил уже давно, твердил про себя в дороге, мысленно прикидывал так и этак, и теперь речь лилась гладко. Граф говорил о победе, славил императора, благодарил ливдинцев за верность и обещал милости в будущем. Джейему с Лерианой было неинтересно, они слишком хорошо знали мальчишку, отлично понимали, что и как он станет говорить, да им и не нужно было иных милостей, они были счастливы сегодня вдвоем!

***

Внутри здания девушка испустила глубокий вдох – все же ей нелегко далось пребывание среди людей, да еще на солнце. Они остановились у лестницы, потому что наверх, в обычное убежище серого призрака Лерианы, им тоже не хотелось. Вся прошлая жизнь оказалась балластом, который выбрасывают, чтобы облегчить корабль. Вся прошлая жизнь была необходима лишь для одного – чтобы сегодня встретиться.

– Шумно сегодня, – пробормотал Джейем. Он должен был что-то сказать. Никак не мог подобрать слов, но и молчать было невыносимо.

– Да.

– Ну, как тут Ливда?

– Я ждала тебя и считала дни, – девушка опустила голову.

– Я вернулся.

– Не уезжай больше, а?

Джейем глядел на макушку Лерианы, на завитки пепельных волос и ему страшно хотелось погладить, обнять, укрыть, защитить от всего Мира.

– Я больше не уеду. Завтра я попрошу твоей руки официально. Но...

– Я ждала.

– Н-да, но... понимаешь, я должен тебя предупредить, что я... Хромой сказал бы "я на мели", но сэр Джейем так не выражается, верно? Это неблагородно.

– Что мне до благородства? Я всегда знала, что не смогу без тебя, даже когда ты был Хромым. Без тебя я умру, – Лериана подняла голову и взглянула Хромому в глаза. – Вот странно! Мне никогда не удавалось смотреть людям в глаза, почему-то не могла. И чужих прикосновений я всегда не выносила. А с тобой легко. Пожалуйста, не перебивай меня. Мне и произносить столько слов подряд не приходилось уже очень давно.

Лериана положила ладонь на грудь жениху, он тут же прикрыл руку девушки своей.

– Я умерла бы здесь, в Ливде, если бы ты однажды не пришел к нам. Я до сих пор помню каждую монету, которую ты обменял в тот день.

– Хорошая жена для менялы! Нет, нет, я не буду перебивать.

Но было поздно, Лериана уже замолчала и только улыбалась, глядя на Хромого снизу вверх. В ее глазах стояли слезы.

– Не надо, – попросил Хромой. Он не хотел, что бы девушка плакала. – Я раньше не мог. Понимаешь ли... ну, как бы это сказать... просто не мог. Даже когда ко мне вернулся меч, даже тогда. Одного меча мало. Теперь у меня есть имя.

– Я умерла бы в Ливде, если бы не увидела тебя, – повторила Лериана. – А имени твоего я не знала.

– Ливда... ну да, страшненький город. Однако и в нем есть славные местечки. Хочешь, убежим отсюда? Пока все слушают Эрствина? Я проведу тебя через другой вход, а? Ты увидишь Ливду по-настоящему, со мной, а?

Лериана кивнула, и они, взявшись за руки, как дети, побрели по залу. Здесь было пусто и пахло сухой пылью. И точно так же, как на площади, зал делился на золотое и серое – потоки лучей заходящего солнца струились в широкие окна. Джейем с Лерианой ныряли то в тень, то в свет, и мир стремительно преображался с каждым шагом.

У двери Хромой остановился.

– Здесь умер Меннегерн, – указал на пол у самого выхода. – Не сумел отворить. Погоди-ка.

Сотворив несколько несложных заклинаний, Хромой снял магическую защиту и отпер засов. Они шагнули из темного коридора и зажмурились. А когда Джейем открыл глаза... едва не выругался. Перед ним стоял громадный вороной жеребец. Оседланный.

– Что это? – спросила девушка.

Конь склонил голову, стукнул копытом и тихонько заржал.

***

– Ах ты, чтоб мне... но...

– Что это? – повторила Лериана.

– Это конь.

– Он не такой, – девушка попятилась в тень. Ее вновь обретенная смелость стремительно таяла. – Неправильный.

– Нет, погоди.

Джейем сделал шаг, конь оставался на месте. Другой шаг – конь потянулся к руке человека, переступил, звякнула подкова по булыжнику. Хромой взялся за повод и оглянулся. Лериана глядела на него из темного проема. Здесь была теневая сторона, мир был серым, конь – черным, и лишь фигурка баронессы оставалась золотой. Джейему она казалась кусочком дня, вдруг вспыхнувшим в сумерках. Конь был частичкой ночи.

Хромой подвел коня к двери, отстранил Лериану и запер замок. Потом сел в седло – конь стоял смирно. Рыцарь склонился и протянул даме руку. Вдвоем они проехали по городу, залитому светом заходящего светила. Хромой не направлял жеребца, тот сам отыскивал дорогу.

Когда миновали Восточные ворота, Хромой даже не обернулся, не стал глядеть на меняльную лавку. Это все в прошлом...

За воротами конь перешел на рысь, Хромой осторожно обнимал сидящую перед ним девушку и молчал. Молчала и она. Жеребец скакал ровно и размеренно, теплый воздух дул в лицо, Из прически Лерианы выбились волнистые пряди. Наездники обогнули город и Джейем, оглянувшись, успел увидеть, как погружается в океанские волны тоненький розовый краешек солнца...

Семи Башен они достигли ночью. Луна висела над ними, огромная и белая, мир из золотого превратился в серебряный. Серебряные силуэты чередовались с черными тенями. Тени отбрасывали башни. Их было ровно семь.

Конь медленно вошел в разрушенные ворота, подкованные копыта четко и звонко били по булыжнику двора. Наконец жеребец остановился.

– Это здесь? – спросил Хромой.

Конь махнул головой, будто кивнул, и серебряные искорки лунного света заплясали на черной гриве.

Джейем из Геведа спрыгнул на камни, помог спуститься Лериане.

– А знаешь, я подумал... ведь этот замок никому не принадлежит, – заговорил он и смолк.

– Здесь хорошо, – ответила девушка, – тихо и спокойно.

– Ты не боишься?

– Кого же здесь бояться? Здесь никого нет.

– Не хотел бы тебя расстраивать, но там, за стенами, похоронено не меньше сотни человек. Кладоискатели. Ничего не нашли, зато резали друг друга в борьбе за призрачное золото... Семь Башен всегда считались страшным местом.

– Я боюсь только людей, – ответила Лериана. – Живых.

Конь тихо заржал и снова качнул головой – указывал Хромому черный проем. Как ни странно, дверь выломали совсем недавно. Обломки были разбросаны поблизости, а излом металла не успел потемнеть, края оставались острыми.

– Здесь кто-то уже побывал, – заметил Хромой, – эй, лошадка, а ты не ошибаешься? Нет?

Конь топнул копытом, подкова высекла искры.

– Ну, как скажешь, – Хромой не стал спорить, отыскал в сумке подходящий амулет и принялся бормотать. Амулетик засветился бледным пламенем. Света он давал немного, но в тесных закоулках большего и не требовалось. Отпечатки ног отчетливо выделялись в пыли. Несколько человек прошли здесь совсем недавно, и Хромой знавал этих удачливых кладоискателей. Отец тогда был с ними. Следуя отпечаткам в пыли, Хромой с Лерианой прошли по коридору, дважды свернули, огибая квадратное помещение... и наконец вошли в зал. Здесь было тихо и довольно светло – серебряный свет луны лился в бойницы. В углу плиты были взломаны и вывернуты наружу, вверх. Серая сухая земля виднелась под ними, а среди слежавшихся комьев...

– Эй, что это? – Хромой быстро пересек зал и склонился над разломанными плитами. – Кольцо? Откуда? Зачем?

Он потянул кольцо, оно слегка пошевелилось, но выдернуть из земли его не удалось.

– А если так?

Джейем из Геведа в бытность Хромым неплохо поднаторел в устройстве всевозможных замков и в способах их вскрывать. Он подергал кольцо, изучая, как может быть приспособлено крепление, потом провернул и дернул снова – уже сильней... Соседняя плита со скрежетом приподнялась, Хромой дернул с еще большим энтузиазмом, плита пошла вверх и замерла в вертикальном положении. Открылся ход в подземелье. Не слишком толстый человек без труда мог пройти по лесенке.

Джейем с Лерианой, осторожно поддерживая друг друга, спустились в помещение уровнем ниже. Крошечная комнатенка с низкими потолками, пять на пять шагов. И едва ли не половину помещения занимал сундук. Джейем вытащил меч и одним ударом снес проржавший замок. В этом подвале было сыро, так что сталь и дерево сохранились куда хуже, чем в зале наверху. Когда замок с хрустом разлетелся, сундук задрожал, стенки его стали оседать и рассыпаться... Лериана пискнула и одним прыжком очутилась позади жениха. Монеты, тускло блестящие в свете магического светильника монеты ручьями хлынули в прорехи и щели. Остов сундука завалился, от этого нового движения золотые кругляши с чеканным профилем Меннегрена хлынули к ногам кладоискателей, как морская волна – одна из тех бесчисленных волн, в которые садится солнце к западу от Ливды.

ГЛАВА 46 Королевство Анновр – королевство Фенада

Обратный путь Грабедора был печален. Теперь за ним не двигалась огромная армия, которой, кажется, никто в Мире не сможет противостоять. За ним не грохотали тяжелые повозки с боевыми машинами, не шагали веселые эльфы, чьи стрелы не знают промаха. Да и фенадская кавалерия Гратидиана, последнего союзника, сильно уменьшилась в числе. Грабедор вел жалкие остатки воинства к Вольным горам через Анновр и Фенаду.

Обоз гномы потеряли, не было теперь и лошадки, на которой прежде ехал король-под-горой. Гратидиан велел солдату спешиться и гнома усадили верхом. Стремена укоротили, подогнали сбрую, но все же король-под-горой чувствовал себя неуверенно на таком огромном коне. Сил возражать у него не было. Он трясся в неудобном седле, вокруг него шагали хмурые гномы в измятых, перепачканных грязью и кровью латах... Король-под-горой молчал и позволял делать с собой все, что угодно. Он ушел в себя и пытался понять, угодно ли отцу то, что он, Грабедор, совершил.

Гратидиан Фенадский, напротив, будто пробудился от сна, сделался активным и решительным. Прежде, когда его кавалерия играла роль вспомогательного войска, он был избавлен от необходимости принимать решения, а теперь все зависело от него. Фенадцам ничего иного не оставалось – только один выход: спасти гномов, вывести их в Фенаду и спастись самим. Если Гратидиан лишится поддержки Вольных гор, его съест Гева. Если этого не успеет сделать Гева, то придут войска из Анновра, из Ванета. Империя обессилела, она уже не очень-то похожа на хищников, украшающих ее гербы... но падальщик она по-прежнему знатный!

Итак, Гратидиан взял командование на себя. Он отправлял дозорных, частенько сам участвовал в разведке, заботился о провианте, следил, чтобы кавалерия не брала слишком высокий темп, и чтобы коротконогие гномы поспевали за фендацами. Остатки армии двигались по Анновру украдкой, окольными путями, избегали городов и замков – совсем не то, что прежде, когда шли, не таясь, а встречные бежали, едва слышали тяжелую поступь гномьих колонн.

Два дня войско двигалось, не потревоженное никем. Деймут потерял столько людей в битве при ущелье Атонах, что поначалу не решался преследовать отступающих – боялся угодить в засаду.

Когда отступающие гномы продвигались по стране, люди видели жалкое состояние их армии – поползли радостные слухи, они сильно преувеличивали успех Деймута. Но ополчение Малых гор, нанеся последний удар Грабедору, возвратилось домой, а без их поддержки Деймут был недостаточно силен, чтобы снова бросить врагу открытый вызов. Король предложил малогорцам совместное преследование врага, но те отказались – и люди, и гномы заявили, что они не желают иного, они лишь хотели очистить родной край от захватчиков. С тем и повернули восвояси.

Деймут отправил гонца в столицу, призывал под знамя всех, кто мог держать оружие... Теперь, после победы, на этот призыв люди должны были откликаться охотней. Король двигался за отступающими на порядочном расстоянии и присоединял к войску всех, кто попадался на пути. Армия росла, но, когда Деймут решил, что может предложить врагу битву и когда попытался нагнать Грабедора, тот уже приближался к Ойверку. Анноврский авангард настиг гномов, когда беглецы входили в ворота...

Деймут был настроен штурмовать город, но это решение выглядело чистым безумием. Гарнизон был силен, а городские укрепления – в отличном состоянии.

Король погрозил кулаком запертым воротам и прорычал:

– Я окружу этот город стеной! Никто не пройдет по Ойверкскому мосту! Никто не станет торговать с нелюдями! Если этот мост не принадлежит мне, то он никому не пригодится. Я вам всем еще покажу!..

Анноврцы молчали – поджидали, когда у чересчур горячего короля минует поры ярости. Они отлично изучили нрав монарха, и теперь его лучше было не беспокоить.

– Ну а мы отправимся обратно, – заявил отец Брак.

– Проклятье! – Деймут уставился на викария, глаза его метали молнии. – Вы не покинете меня сейчас! И уж, во всяком случае, принц! Он останется при мне!

– Я отправляюсь в Ванетинию, – спокойно объявил Велитиан. – Не нужно мешать мне исполнять долг.

– Ты будешь мне указывать, что нужно и что не нужно? – Деймуту требовался повод, чтобы вспылить, и вот повод нашелся. – Ты!

– Со всем смирением прошу не чинить препятствий благочестивому порыву этого юноши, – елейным голосом протянул отец Брак, опуская ладонь на эфес меча.

Несколько воинов в белом, оказавшихся поблизости, как бы невзначай сошлись вместе и тоже взялись за оружие.

Деймут минуту размышлял, переводя горящие глаза с одного церковного воина на другого. Потом он покосился на собственных вассалов и понял – они сейчас не поддержат. Да и нелепо устраивать стычку на глазах гномов, ведь проклятые карлики пялятся на них с ойверкских стен!

– Гангмар с вами, ступайте... – Деймут вяло махнул рукой и отвернулся. – Я отправлю с вами послов. Проклятие! Мне не обойтись без поддержки, без имперских войск.

– Благословляю тебя, сын мой, – Брак осенил святым кругом затылок короля и дернул повод, заставляя жеребца развернуться.

Воины Белого Круга покинули анноврскую армию. С собой они прихватили Слепнега. Деймут намеревался оставить этот приз себе, но изменник был пленен Велитианом, стало быть – принадлежал Белому Кругу... Анноврцу пришлось смириться и с этим...

***

Когда тяжелые ворота Ойверка с гулким лязганьем захлопнулись за спиной, король Гратидиан испытал громадное облегчение. Поход, затеянный Грабедором, был фенадцу не по душе, и когда затея провалилась, король почувствовал странное удовольствие. Благодетель Грабедор теперь снова не всесилен, он снова нуждается в союзнике, да упрямый карлик и спасся лишь благодаря Гратидиану! Теперь король-под-горой будет вынужден внимательней прислушиваться к нуждам короля Фенады. «Теперь мы снова на равных», – злорадно подумал Гратидиан. Но чувства свои он, разумеется, держал при себе.

Гномы со стен внимательно глядели им вслед. Никто не произнес ни слова, воины гарнизона не стали расспрашивать тех, кто возвратился из Анновра, а последним и подавно не хотелось ни о чем рассказывать... Но слова были ни к чему. Численность и жалкий вид войска были достаточно красноречивы.

Молчаливые воины прошли через Ойверк. Город оглушал тишиной. Из домов не доносилось ни звука – жители оставили их, дома будто умерли, и гномы гарнизона побаивались мертвых зданий, держались ближе к крепостным стенам, которые им было поручено стеречь. Гратидиану тоже стало слегка не по себе, когда глазницы мертвых зданий уставились на него со всех сторон. Король поежился и погнал коня, чтобы как можно скорей миновать этот страшный город. Цокот копыт пошел гулять по безлюдным улицам, многократно повторяясь и возвращаясь снова и снова. В мертвом Ойверке поселилось странное эхо.

Над городом стали собираться тучи, солнце скрылось, и город сделался еще мрачнее. Собирался дождь, первый предвестник будущих затяжных осенних дождей. Воины разбитой армии вступили на мост. Гратидиан поглядел через перила. Золотая равнодушно катила серые воды на север, ей не было дела до людей и их забот.

Грабедор немного приободрился, в его взгляде появилась осмысленность. Гном неумело пришпорил коня и догнал на мосту Гратидиана.

– Брат мой, ты не мог бы прислать своих людей в Ойверк? Верных, которым можно доверять? Хотелось бы увидеть этот город населенным и богатым.

– Не уверен, что у меня остались подданные, которым еще можно доверять, – буркнул Гратидиан. – И потом, в случае осады от них не будет толку. Я видел, когда миновали ворота – твои воины перестраивают бруствер, теперь городские стены людям оборонять несподручно.

– М-да, верно... Мне следует поразмыслить об этом. Я велю Крактлину из Дремстока, чтобы поразмыслил над устройством бруствера, равно пригодного для людей и гномов. Пусть оставит военные машины, они не принесли нам удачи.

– И машины тоже, – невпопад буркнул Гратидиан.

Они приближались к башне на восточном берегу – за ней начиналась фенадская земля.

– Брат, – снова заговорил Грабедор, – ты спас меня и моих сородичей, я не забуду, что твои рыцари возвратились, чтобы выручить нас уже после того, как проложили себе путь сквозь ряды анноврцев.

– Мы как-никак союзники, – Гратидиан сам подивился, как фальшиво прозвучал его ответ. Но не следовало же ему говорить, что Грабедор для него в тот день был не союзником, не товарищем по оружию, а ключом к воротам Ойверка...

– Мир меняется, – продолжал король-под-горой, – вот уже люди и гномы в Малых горах сражаются с людьми и гномами. Я был уверен, что отцу угоден мой поход, мое намерение разбить отщепенцев... но теперь...

У Гратидиана снова был готов ответ – дескать, неудачу гномам принесло участие в их походе людей и эльфов... но фенадец снова смолчал.

– Что ж, – гнул свое Грабедор, – быть может, я неверно истолковал волю Отца?

– Твой план был хорош, – напомнил Гратидиан, – мы смогли бы повергнуть в прах Анновр, не сверни ты к Малым горам. Наверное, следовало начать с Анновра? Они тоже предатели, они привели эльфов, и те сманили твоих союзников. Сперва следовало уничтожить Анновр, обеспечить надежный тыл, подумай об этом... брат.

– Я подумаю, – кивнул гном.

Они проехали под сводами громадной башни на восточном берегу, на каменной кладке до сих пор были заметны потеки смолы. Гратидиану не хотелось глядеть на них, не хотелось вспоминать начало похода. Оба короля ехали рядом молча...

Ближе к вечеру, когда Гратидиан уже начал подумывать, где бы разместиться на ночлег, впереди показались знамена – навстречу ехал довольно многочисленный отряд кавалерии. Фенадец пригляделся и невольно потянулся к оружию – знамена были гевские.

***

Гевский отряд насчитывал больше сотни всадников – все, разумеется, вооружены. Дождик промочил плащи и попоны... Белый гевский дракон печально поник на знамени. Но в целом выглядели воины достаточно бодро. Число их было не настолько велико, чтобы опасаться нападения, но все же их было слишком много – ведь они встретились на фенадской земле.

Гратидиан остановил воинов, гномы сошли с дороги и выстроились неровными шеренгами. Никто не знал, чего ожидать от этой встречи, на всякий случай держались настороже. От гевской колонны отделились два всадника – рослый воин в тяжелых латах и знаменосец. Всадники направились к фенадцам и гномам, замершим в ожидании.

Грабедор подъехал поближе к королю Фенады.

– Дождь предвещал появление гевцев, – буркнул Гратидиан. – Скверная погода и скверный народ.

Рыцарь остановился перед Гратидианом. Он отлично слышал последние слова.

– Ваше величество, – поклон фенадцу.

– ...И ваше величество, – поклон королю-под-горой. – Позвольте назвать себя. Рейвен из Гнарка, посланник короля Гюголана.

– Говори, посланник, – приказал Гратидиан. Он не стал спрашивать позволения гнома, это могло бы показаться Грабедору обидным, но они были на фенадской земле. Гратидиан считался здесь хозяином. Увы, только считался... – Каковы твои полномочия? Что велел передать твой господин? И почему вас многовато для посольства?

Сэр Рейвен отвесил новый поклон.

– Ваше величество, я обладаю самыми широкими полномочиями, в чем вы убедитесь, если ознакомитесь с моими грамотами, когда мы окажемся в подходящем для этого месте. Как посол я представляю короля, я его голос и слух здесь, если угодно. Либо – если вы откажетесь меня выслушать – я командир авангарда гевской армии, и полномочия мои в этом случае также простираются весьма широко.

– Это наглость, – буркнул Гратидиан, – и я припомню ее тебе, Рейвен из Гнарка, при первом же удобно случае, так и знай.

Угроза не произвела на рыцаря ни малейшего впечатления.

– Вынужден заметить вашему величеству, что гнева моего короля я боюсь куда больше, чем вашего, а сейчас я повторяю те слова, которые он велел произнести. Готовы ли вы принять мои верительные грамоты и выслушать?

– Мне плевать на грамоты, говори. Прямо здесь и говори, с чем тебя прислал Гюголан.

– В таком случае... Гева предлагает вашему величеству – поклон, – и вашему величеству...

Еще поклон Грабедору. Фенадец с гномом переглянулись и снова уставились на посла.

– Гева предлагает вам вступить в коалицию. На нашей стороне сейчас Дриг, Фегерн, Андрух, Ленот, Альда и Болотный Край. Нас поддерживет Тролльхейм, с нами колдун из Могнака.

– Во главе коалиции, разумеется, стоит Гева, а все эти монархи склоняются перед Гюголаном и Гезнуром, так что ли?

– Нет-нет, ваше величество, – снова поклоны, – и ваше величество. Отношения с ними совершенно различные. Альда, Фегерн и Ленот приняли оборонительный союз, Болотный Край прислал принцессу Глоаду, сестру Лонервольта, как залог мирных намерений. Дриг готов принести вассальную присягу Геве, а с Андрухом, полагаю, у нас будет даже наступательный союз, поскольку король Гезнур намерен просить руки наследницы престола, а наш молодой король всегда добивается своего. Словом, существуют разные возможности. Вступите в союз, и мы противопоставим его империи. Тогда Гева признает сегодняшние границы Фенады на юге неприкосновенными.

– То есть оставит за собой оккупированный берег Золотой? – мрачно буркнул Гратидиан.

– И не продвинется ни на шаг дальше! – подхватил сэр Рейвен.

– А что вы предоставите Вольным горам? – фенадец кивнул в сторону Грабедора, нахохлившегося под мокрым плащом.

– После вашего совместного похода через Анновр, – без запинки ответил гевский рыцарь, – вряд ли Деймут позволит вам пользоваться Ойверкским мостом. Мы предложим вам торговый путь в Энмар через Ленот, горы Туманов и Альду. Пошлины будут минимальны, поскольку мы станем союзниками.

Короли задумались... Предложенный Гевой договор был невыгоден как Фенаде, так и Вольным горам... но после страшного поражения в Малых горах они не могли рассчитывать на большее.

– Думаю, нам следует согласиться, – пробурчал в мокрую бороду Грабедор.

– Но я теряю юг Фенады, теряю навсегда... – Гратидиан был скверным политиком, но свое королевство он любил. Расставаясь с югом страны, он чувствовал едва ли не физическую боль, как если бы у него вырезали из тела кусок мяса.

Что касается Грабедора, то гном сейчас не слишком задумывался. Он мечтал повторить поход в Малые горы, но собственных сил теперь не хватало, и гном думал о помощи этого нового союза... коалиции, предложенной Гевой. Грабедор не думал ни о Фенаде, ни даже о народе гномов, он лишь сомневался, одобрит ли этот договор Отец. Грабедор не любил никого.