Текст книги "Собиратель зла"

Автор книги: Виктор Исьемини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– Так он что, в самом деле убил Прекрасного Принца? – поинтересовался парнишка, приятель Ильмы.

Любопытный юнец, не отрываясь, разглядывал изодранные одежки Элины и покрытое ссадинами лицо.

– Мы вместе убили, – отрезала девушка. – Видишь, на мне халат и сапоги? Это его, Лорда.

Потом подумала и добавила:

– Хотя этот Корди намного больше убивал, я разве что несколько раз стукнула… но мы были вместе!

– Здорово! – с энтузиазмом объявила Ильма. – Ленлин, все точь-в-точь как в твоей песне! Пришел герой и прогнал Тьму!

А хмурый племянник Мартоса заметил:

– Значит, теперь караванов с юга не будет?

Ильма ткнула его локтем в бок и заявила, что караваны всегда будут, нечего за паршивый постоялый двор беспокоиться, когда повержен злодей, Лорд Тьмы… Элина перебила:

– А у вас поесть не найдется?

Ильма тут же принялась хлопотать, притащила хлеба, вареных овощей, яблок… Потом снова пихнула локтем тщедушного ухажера:

– Нечего пялиться, пока дева кушает. Отвали.

Ленлин помог беглянке сесть… Элина подъела все, что нашлось в седельных сумах и в узелке Ильмы, потом пожаловалась, что очень болят ноги и она не сможет идти. Девушку усадили на лошадку и вчетвером отправились в село. По дороге Ильма трещала, не смолкая, расписывая, какая это радость для всех, что повержен Лорд Тьмы и его слуги не станут теперь похищать и мучить дев… Ленлин помалкивал. Он косился на новую знакомую и раздумывал, какую роль отводит судьба этой девчонке. Ведь ему, Ленлину, предстоит все объяснить в песнях!

* * *

Когда перепуганные кавалеристы возвратились с вестью о нападении волчонка, это вызвало переполох. Красные только теперь сообразили, что забрались на чужую территорию. Феттах Повелитель Зверей – такой же Лорд Тьмы, как и покойный Алхой, с ним шутки плохи. Но предводителям все же удалось убедить колеблющихся и увлечь за собой. Осталось совсем немного, твердили старшие, нужно настичь беглеца, который, конечно, уже падает от голода и усталости, так что взять его будет совсем просто. И сразу – назад! Домой. Теперь Прекрасного Принца нет, и они сами себе господа. Разумеется, там, где правил один Лорд, не смогут править все… Те, кто командовал другими, подчиняясь Прекрасному Принцу, намеревались встать на его место. Но они убедили подручных, что лучше станет всем вассалам покойного Лорда Тьмы. Снова пойдут караваны, снова повезут товары из Красного Замка на север, однако, возвращаясь, они доставят не сопливых девчонок, а красивое оружие, хмельное вино, ткани – для всех. Кому перепадет меньше, а кому больше, так всегда бывает. Но внакладе не останется ни один! Главное – догнать свидетеля, убить его и сохранить в тайне гибель Лорда. А уж потом – настоящая жизнь пойдет!

Эта мысль придала бодрости солдатам, погоня возобновилась. К тому же молодой оборотень, напавший на всадников, не сумел причинить вреда воину в доспехах. Не так уж страшны слуги Феттаха, выходит…

Сперва появились птицы – несколько десятков спикировало на тех, кто шагал впереди – псарей с собаками. Вороны и сороки с хриплым ором бросались сверху, норовили вцепиться в глаза… Их отогнали, такое нападение вызвало скорей досаду, чем гнев либо испуг. К тому же одному из вожаков красных пришло в голову, что убийца был подослан к их господину Феттахом, потому он и стремится на запад, потому Лорд и старается защитить беглеца! Солдаты припомнили, что горло повелителя, когда его нашли мертвым, оказалось будто бы разорвано зубами – конечно, это сотворил оборотень! И вот теперь – птички! Ха, птички! Красные, приободрившись, поспешили за беглецом. Они приготовили луки на случай возвращения вороньей стаи.

Первыми беду почуяли собаки. Псы поджимали хвосты и отказывались идти по следу, хотя ловчие, которые вели их, утверждали, что след свежий, это ясно видать по тому, как собаки тычут носами в землю.

– К Тьме собак! – крикнул кто-то из солдат Прекрасного Принца. – Вперед! Он где-то рядом, принял волчий облик, вот наши псы и испугались.

Кавалеристы, оставив позади пеших и псарей с их сворами, устремились в чащу. Они вылетели на поляну, посреди которой высился старый умирающий дуб, а вокруг лесного великана были разбросаны обглоданные кости лошади и обрывки истерзанной сбруи. Где-то совсем рядом, за деревьями, журчал поток… По другую сторону поляны, в тени деревьев, сидели волки. Не оборотни, обычные волки. Звери не боялись и не рычали, они просто ждали.

И кроны деревьев над головами казались неестественно густыми, тяжелыми… А справа и слева из чащи, ломая ветви, надвигались еще звери – большие, грузные. И тут началось.

На этот раз птиц было как будто не меньше тысячи. Кавалеристам показалось, что с деревьев по ту сторону поляны тяжелым ливнем обрушилась листва, так густо летели птицы, – ветки сразу стали легче и закачались, распрямляясь, но на ветки глядеть было некому. Всадники закрывались щитами, пригибались в седлах, отмахивались мечами и секирами от горланящих птиц. Кони бесились и отчаянно ржали, наездники едва справлялись со скакунами, несколько человек не смогли удержаться и рухнули наземь – тогда волки разом, будто им отдали команду, бросились на кавалеристов… Началась свалка, мечи оказались плохим оружием против хищников, нападающих снизу. Волки кусали коней за ноги, прыгали, щелкали зубами, гибли под ударами копыт, их пронзали копьями и отбрасывали, когда звери пытались достать наездников. А сверху окровавленным дождем сыпались истерзанные разрубленные тушки птиц, брызги алой крови… схватку накрыла метель выдранных перьев…

Люди не выдержали натиска и развернули коней – они бежали, потеряв большую часть товарищей, мчались к своим… а навстречу им несся рев, вопли заживо сжираемых людей и оглушительный отчаянный собачий визг… Лес, принадлежавший Феттаху Повелителю Зверей, обрушился на вассалов Алхоя Прекрасного Принца.

* * *

Заснула Элина прежде, чем троица добралась к деревне. Она зевала, вздыхала, отнекивалась, если Ленлин спрашивал, не нужно ли им сделать остановку… а потом начала сползать с седла. Так что поэт взобрался на лошадь и, усадив спящую деву перед собой, привез к постоялому двору. Спина под красным халатом была тощая, лопатки упирались поэту в грудь… Он пытался отвлечься, сочинить куплет-другой, но никак не мог сосредоточиться. Перед ним в такт шагам лошади покачивалась растрепанная каштановая шевелюра, а тонкие пальцы спящей Элины, мягко обхватившие руки Ленлина, вздрагивали.

Красный наряд беглянки селяне замечали издалека, подходили поглядеть, что это везет Ленлин, потом шли следом, так что к заведению Мартоса поэта сопровождала группа любопытных. Ленлин уже собирался сказать, что, дескать, нечего тут пялиться, потому что уж такой у него обычай – не являться в эту деревню без девицы, могли бы и привыкнуть… но инициативой завладела Ильма. Она принялась сыпать подробностями убиения Лорда Тьмы, каких – Ленлин был уверен – беглянка не упоминала. Впрочем, он не слишком волновался, потому что история смерти Алхоя останется в людской памяти такой, как он опишет в новой балладе.

Само собой стало ясно, что бард станет сопровождать Элину и выспросит подробности нового подвига славного героя Корди. Потом они встретятся – Ленлин и герой, тогда поэт споет юному победителю балладу, Корди, конечно, скажет, что все было не так, но ему будет приятно, что о нем сочинили такую славную песню… а еще Ленлин подведет к Корди за руку спасенную девушку, они упадут друг дружке в объятия, Корди и Элина, и это станет отличным завершением баллады.

А Элина ничего не слышала, она спала. Не проснулась и когда Ильма с другими женщинами ее вымыли и переодели в чистую рубаху, расчесали густые волосы…

Уложили спать Элину в заведении Мартоса. Красные сапоги и халат тоже вымыли, чтобы к утру одеяния Прекрасного Принца просохли. Ленлин не успел сочинить балладу целиком, но исполнил кое-что об отважном герое, что является в логово бесчеловечного Лорда Тьмы, чтобы выручить невинную деву. Поэт был недоволен собственным сочинением… но селянам как будто понравилось. Особенно насчет похоти Алхоя.

 
Ничто ему не по нутру,
Кроме невинных дев,
Он умертвит ее к утру,
Жестоко овладев…
 
 
Он ночью – мерзкий кровосос,
Морщинистый старик,
А поутру – свежее роз
Его пригожий лик.
 

Вообще-то, Ленлину было известно, что Лорд Тьмы оставался хорош собой независимо от времени суток, но парень полагал, что такой оборот – с омоложением – существенно украсит сюжет баллады. В конце концов, он поэт, а не летописец! И крестьяне тоже одобрили. Особенно слушателям понравилось описание красоты девушек, погубленных Лордом. Сразу припомнили, что разбойники грозили Ильме, что сведут ее в Красный Замок. А что, разве не так? Вот у них в деревне девушки какие, ничуть не хуже самых первых раскрасавиц Круга! Ильма краснела и закрывалась ладошками.

Впечатление от стихов было бы куда сильней, если бы выпитого пива оказалось больше. Однако на сей раз праздника не устраивали – весть о гибели Лорда Тьмы оказалась чересчур огромной для скромной сельской общины. Такая новость скорей подавляла, чем радовала, крестьяне, пожалуй, и не верили всерьез… веселья не вышло. Ильма тоже грустила, несмотря на похвалы ее красоте. Она сравнивала себя с Элиной – когда беглянку отмыли, она оказалась красивенькой, как куколка…

Наутро Ленлин тщательно упаковал лютню, оделся, пригладил волосы и явился к Элине. Она сидела на постели и держала в руках аккуратно сложенный халат Алхоя. На одежду она не глядела, уставилась в потолок, хотя вряд ли девушку могли заинтересовать пыльные стропила.

– Я уезжаю, – сказал Ленлин. – Отправлюсь сперва в Раамперль, потом на запад в Бойге, в Коноху, в Виноградную Землю. По дороге буду петь о подвигах героя, который победил волка-оборотня, истребил разбойников, покончил с Лордом Тьмы… Очень жаль, что я не могу сделать для Корди больше – только петь о нем. Но Круг узнает о его подвигах!

Элина оторвала взгляд от потолочных балок, Парень замолк, заглянул в лицо девушке и потупился. Она глядела будто сквозь блондина, как если бы его не было в комнате. Ленлину показалось, что Элина его не слышит.

– В конце концов, я поэт… и… и это мой долг…

– Подожди, я сейчас соберусь, – попросила девушка. – Вот это, красное, увяжу как следует. Если он появится в Круге, то, должно быть, к западу отсюда. Я буду искать.

Местные провожали до околицы. Элина ехала верхом, одетая как крестьянка. Ленлин шагал рядом, держа лошадку под уздцы, они не оборачивались. Перед ними лежала дорога, очень долгая дорога, а позади – сюжеты песен Ленлина. К чему оглядываться?

Когда путники превратились в точки, ползущие по серой нитке дороги между золотистых полей, люди стали расходиться. Остались лишь Ильма и ее приятель, тощий племянник Мартоса.

– Вот и все, – заявил парнишка. – Съехал твой красавчик. И вовсе ты ему не нужна, понятно? Явилась эта тощая, и он глаз с нее не сводит… Вот я бы… Ох!..

Ильма, не оборачиваясь, ткнула ухажера круглым локтем в живот. Парень схватился за ушибленное место и, сгибаясь, захрипел, судорожно кривя рот.

– Он пригожий и песни складывает, и еще он возвышенный, – отрезала девушка. – Такие, как я, простые девы, ему не подходят, не судьба нам!

Потом глянула сверху вниз и заключила:

– Вот урожай свезем в амбары, можешь сватов засылать. Но если станешь жену обижать – У-У-У!

И погрозила пухлым кулаком.

Перед Ильмой лежала не дорога, а простая жизнь, иногда солнечная, а иногда и пасмурная – с метелями и ливнями… Но и в ее прошлом был сюжет песни возвышенного Ленлина. Иногда Ильма будет оглядываться и мечтать… мечтать…

11

Феттах Повелитель Зверей прислушался – похоже, схватка затягивается. Люди, вторгшиеся в его владения, дрались упорней, чем рассчитывал Лорд Тьмы. И еще – псы. Феттах ненавидел эту породу. Возможно, ненавидел именно потому, что собаки слишком уж походили на образец, намеченный Лордом. Феттах придумал образ существа, которое могло бы сменить человека в Круге. Существа честного, искреннего… мудрого, но без присущей человеку гнили. Существа более достойного, чем человек.

Феттаху хотелось повелевать лесом и зверьем, как сеньоры повелевают землями и вассалами, чтобы твари подчинялись без раболепства и страха, из искреннего желания служить. Он старательно воспитывал лесных животных, не дрессировал, а воспитывал. Он изменял их, изменялся сам – научился понимать бессловесных подданных… он добился многого, ему завидовали охотники и укротители диких зверей, но Феттаху хотелось иного. Он так старался – а в итоге не сумел создать ничего подобного обычным псам. Он ненавидел псов.

Между прочим, Феттах отыскал древние магические книги, где имелось описание оборотней, потом, благодаря злу, исходящему от Повелителя Тьмы, сумел вывести человековолка… его создания внушали ужас Кругу, но Феттах был по-прежнему недоволен. Оборотни – вовсе не то, к чему он стремился. В них слишком много человеческого, они легко озлобляются, они завидуют людям, ненавидят и боятся людей, а все-таки тянутся к этому мерзкому народу. Со временем зов становится непреодолимым – и оборотни бегут на север, к центральным областям Круга, чтобы жить среди людей во зле и зависти и неустанно доказывать людям собственное превосходство. Иначе не могут…

Щенки-оборотни чудесны, чистые добродушные жизнерадостные создания, но они повзрослеют, сделаются угрюмыми, злобными, будут тяготиться двойственностью собственной породы… и в конце концов сбегут в Круг… когда человеческая доля в них начнет преобладать.

Взрослый оборотень – карикатура на сильного человека, преувеличенный Человек, а Феттах хотел получить Зверя. Мало того, оборотни – самцы, и для воспроизводства им нужны человеческие женщины. Но это выяснилось теперь, когда Повелитель Зверей вывел несколько поколений оборотней и изучил все стадии взросления. Поначалу казалось – вот-вот удастся… Ну, еще разок, еще один помет…

К тому же, будучи Лордом Тьмы, Феттах был вынужден служить старому змею, которого также именовали Повелителем – но не Зверей, а Тьмы. Служба отнимала время и силы… Феттах злился, когда приходилось отвлекаться, бросать ученые занятия ради службы владыке.

Позже, когда его пригласили принять участие в заговоре против Повелителя, Лорд согласился. Феттах рассудил, что после победы никто не станет докучать ему и мешать ставить эксперименты. Казалось, он уже на пороге успеха, стоит лишь уделить чуть больше времени опытам – и удастся вывести породы зверей, наделенных разумом не человеческим, но человеческому не уступающим.

Бунт против Повелителя оказался успешен, они, Семеро, заточили владыку под Серым Камнем. Правда, половиной зла пришлось пожертвовать, чтобы обеспечить надежность темницы поверженного змея… но достичь цели Феттаху так и не удалось.

Недостаток силы или что другое было причиной, но Лорд не сумел создать идеального Зверя.

В глубине души Феттах уже осознал, что эксперименты и впредь будут обречены на провал, но продолжал начатое… Пробовал снова и снова – просто потому, что не мог иначе. Он начал так давно, что теперь разучился жить иными целями. Он не умел отказываться и отступать.

А еще он возненавидел собратьев, которые втянули его в заговор против Повелителя Тьмы, сделали бунтовщиком. Другие Лорды добились всего, о чем мечтали, – они пожинали плоды, они наслаждались властью, они разрушали и погибали… Феттах мечтал о созидании!

А что, если бы он сохранил все зло, каким наделил старый змей, возводя Феттаха в Лорды Тьмы? Тогда, возможно, он уже правил бы лесным народом…

Неудачи озлобили Лорда. Повелитель Зверей стал раздражителен и легко впадал в гнев, особенно если ему мешали, если отвлекали от экспериментов. Феттах сердился тем скорей, что уже осознал безуспешность попыток. Всегда кажется – вот сейчас произойдет чудо, и новый детеныш окажется тем самым… Чуда не происходило, а сейчас около сотни людей Алхоя Прекрасного Принца вторглись в земли Феттаха. Зачем? Их слишком мало, чтобы стать угрозой. Повелитель Зверей не сомневался, что, обороняясь в лесной крепости, сумеет дать отпор и тысяче таких. Сейчас питомцы Феттаха убивают пришельцев. И их псов. Лорд Тьмы послал в битву тех, кем не слишком дорожил, – это неудачные образцы, туповатые, простодушные звери. Однако у них должно хватить сообразительности, чтобы выполнить волю Повелителя Зверей в точности и сохранить жизнь хотя бы нескольким людишкам. Хотя бы одному. Феттах хотел знать, почему люди вторглись в его лес.

Лорд перебирал в уме догадки, но не мог выбрать сколько-нибудь подходящего объяснения. Мысли Феттаха прервал смех на краю поляны. Оборотни. Неудачный, тупиковый вариант… но они полезны. Особенно – пока молоды и восхищаются Лордом, пока благодарны ему. Щенки очень похожи на идеал Зверя. Став старше, они все реже принимают звериный облик, их тянет к людям, в большие города. Они подражают человечкам в мелочах, озлобляются из-за того, что все-таки не люди… Впрочем, есть польза – людишки Круга боятся Феттаха. Старые оборотни внушают им страх, это хорошо…

А Лорд, наученный горьким опытом, доверял только молодым зверям. Вот они, собрались веселой толпой, смеются, весело рычат… меняют ипостаси, наслаждаясь собственными невероятными способностями. В центре – герой, щенок, завладевший мечом. Приятели в шутку пытаются отобрать трофей, тянут лапы и руки, рычат, скалят ослепительно-белые клыки. Эх, молодежь! Какие они чудесные, пока не повзрослеют, пока не утратят вкуса к игре… Став старше, оборотни перестают играть, делаются непокорными и опасными.

Феттах медленно повернул голову и глянул на молодняк. Волчата притихли. Боятся. Любят, уважают и боятся. Тупиковый путь! Все они станут старше и будут тяготиться двойственностью собственной природы.

– Брось это железо, – негромко бросил Феттах. – Оно тебе ни к чему.

– Нр-равится… – протянул щенок. Приказ Повелителя Зверей огорчил звереныша.

– Он будет тебе мешать. Как ты понесешь его в истинном обличье?

– Пр-ридумал, – объяснил щенок, – вер-ревка чер-рез плечо и чер-рез др-ругое. Кр-рестом! Железо в футляр-ре! На спине-е-у…

Лорд устало вздохнул. Молодым всегда хочется проверять на собственном опыте. Пусть сделает ножны – футляр на веревках…

– Хорошо, попробуй, – разрешил Феттах. Волчонок радостно взвыл, подпрыгнул и взмахнул трофеем. – Сегодня у нас будет много мечей, кольчуг и прочего бесполезного хлама… Очень скоро. Но помните: сражаться оружием двуногих – это искусство, им можно овладеть только после многих лет обучения. Не доверяйте железу.

На плечо Лорду плюхнулся ворон. Старая птица… возможно, не уступает возрастом Повелителю Зверей. Этот ворон мог довольно разборчиво говорить, но Феттах не одобрял. Человеческая речь – отклонение от пути. Следует придерживаться пути. Ворон переступил лапками, когти царапали меховой наряд Лорда Тьмы, птица повернула голову и сверкнула блестящим глазом, клюв распахнулся, показывая желтоватое небо, ворон издал хриплый протяжный звук. Клюв со звонким щелчком захлопнулся. Феттах медленно качнул головой и едва пошевелил плечом. Послание принято. Ворон тяжело подпрыгнул, расправил крылья и скрылся среди ветвей. Он сообщил, что люди еще сопротивляются, но бой скоро будет окончен. «Он уже давно должен быть окончен…» – подумал Лорд Тьмы. Посмотрел на волчат, те опять веселились. Чтобы подразнить обладателя меча, остальные обернулись и прыгали, радостно визжа, вокруг вооруженного брата. Тот, единственный, сохранял человеческий облик, приплясывал и тоже повизгивал. Феттах поморщился – человеческое горло издает звуки иного тембра, щенок фальшивит.

Лорд Тьмы поднял руку – визг стих. Феттах неторопливо двинулся через поляну, волчата насторожились, потом, радостно подвывая, бросились следом, рассыпались вокруг, несколько умчалось в чащу, остальные следовали по сторонам и сзади. Они не умели оставаться неподвижными или медлительными, молодость и сила распирали зверей, щенки скакали, вскидывали головы, стремительно меняли обличье, кувыркались… Они нравились Повелителю Зверей, с ними было весело, волчата делились с ним злой силой, и среди щенков Лорд чувствовал себя бодрее. К сожалению, и эти повзрослеют.

* * *

По дороге Ленлин пытался расспросить Элину о том, что на самом деле приключилось в Красном Замке. Девушка стала невыразительным голосом описывать, как выглядит крепость Прекрасного Принца, что находится внутри стен и как устроен тамошний быт. Она рассказала, что слуги Лорда Тьмы – неплохие люди, что караванщик, который возит рабынь с севера, внимателен к нуждам подручных, следит, чтобы охранники и возницы отдыхали и могли побыть с семьями. Сам он не оставался в Красном Замке надолго, потому что у него взрослая дочь и он боялся промешкать и запоздать с партией невольниц… наверное, дочь караванщика красивая. Еще Элина рассказала, что здоровенные тетки-сторожихи и воины охраны ни разу не били ее и не наказывали, хотя она-то подала немало поводов… Вообще, охранники, наверное, жалели девчонок, которых поручено стеречь. Они очень боялись Лорда Алхоя, потому и служили, старались угодить страшному господину. Среди жителей Красного Замка очень мало таких, как низкорослая толстуха, которая служила не из страха – потому она одна и осмелилась заглянуть ночью в опочивальню Прекрасного Принца, хотя, будь он жив, подобная дерзость ей могла дорого обойтись… а вот ведь – желание услужить оказалось сильней страха. Она очень нехорошая женщина.

Еще Элина вспоминала, как заботились в Красном Замке о чистоте, как непрерывно дымили трубы, как лесорубы без передышки возили дрова в длинный сарай и прачки, выбиваясь из сил, стирали и сушили, стирали и сушили…

Сперва Ленлин слушал, не перебивая, – все ждал, когда девушка доберется до главного, когда поведает о свирепых наклонностях Прекрасного Принца, о великой битве… ну и прочее в таком духе. Однако Элина размеренно говорила и говорила о таких малозначительных подробностях, как невероятная чистота в каморках для пленниц, о чудодейственном бальзаме, которым за сутки исцелили ссадины на лице и ногах пленницы… Честно говоря, поэта не слишком интересовала истина, он хотел бы отыскать в повествовании Элины хоть мельчайшие подробности, соответствующие куплетам, которые бард уже успел сложить. Но девушка не поведала ровным счетом ничего, хотя бы отдаленно напоминающего высокопарную песнь Ленлина.

Еще меньше беглянка могла рассказать о схватке. Она страшно перепугалась, когда не сумела попасть кубком в глаз Лорду. Была уверена, что он ненадолго ослепнет, когда ему в лицо выплеснулось вино, но Алхой и не открывая глаз перехватил ее руку… а после поймал на лету стрелу. Поймал на лету стрелу! Хотя этот юноша в черном… «Корди», – напомнил Ленлин… Да, хотя Корди находился в десятке шагов, это была не излетная стрела! А потом они стали драться, и Элина уже ничего не понимала, потому что она не разбирается в воинском ремесле. Правда, один раз она успела ударить Алхоя кувшином. Девушка отчетливо помнит, что кувшин был наполовину полон, вино хлюпало внутри, а во время удара красная струя выплеснулась ей на руки… Прекрасный Принц ужасно разозлился, замахнулся ножом… да, у него в это время был нож, сперва щит, потом нож… Элина решила, что Лорд Тьмы успеет ударить, но не успел, потому что Корди проткнул его насквозь, и меч сломался. Вот и все.

– Ну а о чем они говорили? – устало спросил Ленлин. Он уже отчаялся вытянуть из свидетельницы хоть какие-нибудь красочные подробности. – Ведь они что-то говорили? Хотя бы Корди? Ну, там, к примеру, «Прими смерть, мерзкое отродье Тьмы!» или «Погибни, злобный душегуб»?

Элина отрицательно покачала головой.

– Ну хоть что-то они говорили?

– Алхой спросил: «Кто ты такой?», а Корди ответил: «Я волк».

– А, – догадался Ленлин, – это ты со страху не расслышала! Корди убил волка-оборотня в Раамперле. Наверное, он сказал что-то вроде: «Отправляйся за волком, злобный Лорд».

– В Раамперле меня продали слугам Прекрасного Принца, – вспомнила Элина, – как странно… Кажется, я и прежде видела Корди, но не могу припомнить, где и когда. Расскажи мне о нем!

И Ленлин принялся пересказывать то немногое, что он знал о Корди, и то многое, что уже успел сочинить. Разумеется, самым интересным местом повествования была победа над волком-оборотнем. Услышав, что волком оказался работорговец, Элина оживилась и поинтересовалась, как звали злодея? Под каким именем он жил в городе? Этого Ленлин не помнил, зато красочно описал, как Корди отдал несчастному старцу – последней жертве волка – награду, назначенную магистратом Раамперля.

– Это поступок, достойный настоящего героя, – торжественно заключил поэт, – воистину, доброе дело, на какое способны немногие. И для баллады полезно. Герой не только повергает отродье Тьмы, он бескорыстно творит добро! Отсюда легко вывести мораль – добро исходит от добра. Тот, кто сотворил хотя бы небольшой благой поступок, множит Свет, ибо Тьма отступила на шаг. От всякого хорошего поступка Круг становится чуточку светлей, и, несомненно, всякое доброе дело сторицей возвратится гораздо большим добром. Сотворивший добро – окажется вознагражден стократ!

Элина только вздохнула, ей не верилось, что Корди, отдавший богатство незнакомому старику, получит взамен хоть медный шульд. Но как знать! Их мир – он на то и Круг, что все в нем вертится, и оборачивается, и возвращается к истоку. Как знать, чем обернется для Корди история со стариком…

* * *

Нельзя сказать, что Ойрик провел первую операцию с оглушительным успехом, но прибыль вышла солидная. Старик купил оптом груз барки, а затем в течение недели перепродал рабов-северян владельцам соседних клеток и приезжим покупателям. Раамперльские работорговцы, конечно, видели хитрости Ойрика насквозь, но не стали протестовать. Да и какой смысл? Формально старик был ни при чем, за него старались городские бузотеры и бездельники. Связываться с такими себе дороже – а лицемерный старикан всегда мог кликнуть их на помощь, благо время от времени устраивал для них пирушки. Приличным торговцам претило связываться со швалью, репутация дороже, а Ойрик, бывший раб, человечишка без принципов и чести – этот мог себе позволить.

Потому работорговцы сделали вид, что ничего не случилось, и скупили северный товар у Ойрика. Тот снова истратил толику барыша на угощение праздных лоботрясов (это все видели), а часть – на взятки должностным лицам города (это уже делалось втайне, но торговцы-то догадывались).

Старик оказался хитрым, цепким и предприимчивым дельцом. Он ничего не забывал, ничего не упускал из виду, всегда знал, когда обратиться с просьбой, а когда, напротив, надавить… Пегого он полностью подчинил своей воле, бывший разбойник боялся слово поперек сказать.

Старик то хвалил помощника и сулил грядущие выгоды, то напоминал о былых подвигах. Особенно часто говорил об орденской шишке, о человеке, которого Пегий избил на въезде в Раамперль. Ойрик разузнал о пострадавшем все, что только можно было. Пару раз сходил к лекарю, который пользовал членов братства, жаловался на боли в спине. Слово за слово – старик вытянул у лекаря сведения об избитом человеке, выяснил имя: добрый Бремек.

Наконец, когда партия невольников была распродана и у Ойрика с Пегим выдалось свободное время, старик завел опасный разговор:

– Помнишь орденского, которого ты отметелил?

– Еще бы не помнить… ты мне раз сто о нем напомнил.

– Я был у лекаря. Твоему дружку стало лучше.

Пегий вздохнул. Он бы удавил старика да сбежал – но куда? В Раамперле ему нельзя оставаться, слишком часто его видели при Ойрике, сразу заподозрят. К тому же, сказать откровенно, Пегому у старикашки было неплохо. Крыша над головой, надежный источник дохода… и опять же – Пегому всегда нравилось бить людей. На службе в невольничьем ряду случаи предоставлялись частенько. Бывшего воришку смущала злоба Ойрика, сам-то Пегий был не таким бессердечным и оказывался вполне удовлетворен, если случалось разбить кому-нибудь нос. Но старик вечно говорил об увечьях и смертях… Невероятное дело – Пегий пару раз вступился за невольников, мол, негоже портить товар. Лишь напоминание о выгоде могло смирить кровожадного старикашку…

– Он мне не дружок. Если бы не ты, я бы не знал, как его звать.

– Если бы не я, он бы давно знал, как звать тебя! – старик пристукнул тростью. – И, будь спокоен, едва встанет на ноги, кинется искать обидчиков.

– Да этого орденского всей толпой отходили, он и не вспомнит, – буркнул Пегий. Этот аргумент он уже приводил и знал, что услышит в ответ.

– Вот именно! Он запомнил только первого! Кто это был, а? Не знаешь? Уже забыл? А вот он вспомнит. Он охотник, понял? Его нарочно прислали, чтоб изловить нашего волка, вот он и злится, что благородный юноша, мой спаситель, его опередил. Ну-ка, подумай, на ком Бремек собирается сорвать злость? Ни одно злое дело не остается безнаказанным, если его не выполнить с умом.

– Ну ладно. Что ты предлагаешь? – Пегий сдался. Он давно понял, что у старика что-то на уме.

– Ничего нового! – Ойрик сделал постное лицо и всплеснул желтыми морщинистыми ладонями. – Только довести до конца то, что ты неудачно начал. И на сей раз действовать толково.

Лекарь жаловался старику, что Бремек, к сожалению, совсем плох. Телом он окреп, но стал заговариваться. Как-то лекарь слышал: ловчий считает, что благородный юноша, избавивший Раамперль от оборотня, виновен в двойном убийстве. Это Ойрика не устраивало. Одно дело, когда тебя спасает бескорыстный герой, который затем завещает немалое имущество… совсем иначе выглядит, если место в невольничьем ряду, домик и серебро тебе вручил убийца. Такой же зверь, как и волк, которого он прикончил. Такой же зверь! Ай-яй-яй, как нехорошо!

Феттах медленно шагал через лес вслед за звуками побоища. Над головой стрекотали птицы – опускались на ветки и снова взлетали, листва и куски коры осыпались под их лапами, движение в верхнем ярусе леса сопровождалось шорохом и хлопаньем крыльев. Любопытные волчата сновали в кустах, серебристыми призраками пересекали столбы света, косо пронзающие пространство между древесных стволов. Потом запахло смертью, мясом и кровью, волчата тревожно настораживали подвижные уши, из глоток вырывалось урчание, движения молодых зверей стали резче, быстрей.

Деревья расступились, и Феттах вышел на поляну, сплошь усыпанную ковром перьев. Багровые в дневном свете, кровавые лужи пятнали пушистую поверхность. Среди этого пестрого мягкого ковра, как острова в море, простерлись мертвые тела – лошади, седоки, волки. Волчата кинулись вперед, обгоняя Лорда Тьмы. Жадно урча, принялись рвать и терзать мертвецов. Щенки всегда голодны, но здесь поживы хватит всем. Потом, набив животы, они примут человеческий облик и станут, смеясь, примерять окровавленные кольчуги и изодранные в клочья камзолы мертвых людей. Что с ними поделаешь, не могут без игры…