Текст книги "Собиратель зла"

Автор книги: Виктор Исьемини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

10

Ворота Красного Замка оставались распахнутыми, перед ними расхаживали воины с факелами в руках. По стенам тоже смещались огни, население крепости пришло в движение. Шум, поднятый охраной, конечно, разбудил и работников, за стенами разгорались новые огни, свет поднимался к фиолетовому небу…

Когда счет дошел до сорока, Корди осторожно отложил топор и стал шарить между кустов вокруг. Отыскал толстую сухую ветку. Сорок девять… Юноша крепко ухватил палку обеими руками и переломил. Резкий треск привлек внимание людей у ворот. Несколько воинов в красном направились к зарослям, поднимая факелы повыше.

– Он здесь! – закричал солдат. – Смотрите, вон, вон там! Я вижу!

Корди подхватил топор и попятился на четвереньках, будто испугался. Солдаты гурьбой кинулись к его убежищу, кто вломился в заросли, а кто побежал в обход. Корди выскочил из кустов, отбил первый, плохо выверенный удар, бросился бежать. Если бы он стал защищаться, то, наверное, сумел бы перебить этих солдат по одному, пока к ним не подоспела подмога. Черная сила, вытянутая из Прекрасного Принца, клокотала в груди, жаждала выхода, приказывала крушить и убивать… но Корди знал, что должен сдержаться. У него было время подумать, пока дожидался темноты… сейчас Корди должен увлечь за собой как можно больше людей покойного Лорда Тьмы. И поэтому он бежал, не принимая боя.

У опушки Корди обернулся и встретил первых преследователей. Отряд воинов Прекрасного Принца растянулся на бегу, самые резвые вырвались вперед, кто был тяжел на ногу – отстали. Первый, запыхавшись, бежал за юношей по пятам и, когда беглец обернулся и занес топор, – этот солдат не успел увернуться. Только закрылся щитом, но Корди не стал наносить удар, метнулся в сторону и пустил оружие низом. Солдат крикнул и упал. Следующий метнул на бегу копье, Корди выбросил левую руку и перехватил оружие. Кинулся навстречу, ударил топором в лицо, бросил копье в следующего. Удачно – наконечник вошел в горло, солдат захрипел, кубарем покатился в траву, об него споткнулись двое, которые неслись позади. Юноша снова бросился наутек – и вскоре был в лесу, здесь он побежал медленней, петляя между стволов.

В лесу было совсем темно, погоня трещала валежником где-то позади. Корди сменил направление и пошел к югу. Передняя группа преследователей уже отрезала его от дороги к внутренним землям Круга, но он пока не собирался возвращаться. Сейчас Корди хотелось убедиться, что красные вернули кавалерию. Описав дугу, он крадучись двинулся к Красному Замку, заходя преследователям в тыл. Вскоре впереди показалось далеко пламя факелов, стало слышно, как перекликаются солдаты. Красные разбились на группы и брели, поднимая факелы повыше, чтобы освещать заросли кустарника и разгонять тени подле поваленных стволов…

Корди притаился в сумраке позади толстого клена и, когда трое солдат прошли рядом, набросился на них со спины. Успел зарубить двоих, потом на крик явились еще несколько бойцов, тогда Корди оторвался от преследователей и снова убежал. Так он то прятался, то нападал, пока не услышал за деревьями конский топот. Тогда двинулся на юго-запад – и лес становился все гуще.

Корди убедился: от него не отстанут, в этом и состоял план, ему нужно было увлечь за собой как можно больше людей Прекрасного Принца. Юноша брел до рассвета. Хотя он выспался накануне, но усталость все же начала одолевать… Когда над головой посреди черного свода из ветвей и листьев стали появляться серые изрезанные прорехи, Корди расслышал собачий лай. Отлично, преследователи послали в Красный Замок, притащили псов… наверное, запаслись провизией.

Он встал, утер грязное потное лицо и удовлетворенно кивнул собственным мыслям: отлично, так будет даже лучше. Хорошо бы они пустили собак уже здесь, к юго-западу от Красного Замка. Тогда псы не учуют девчонку, которая ушла на север. Пусть с ней все будет хорошо.

Корди постоял, прислушиваясь к отрывистому лаю псов, потом побрел дальше. Он не стал путать следы, отыскивать ручей, чтобы уйти по воде, или пытаться взобраться на дерево. Пока что псы были слишком далеко.

Рассвело, юноша по-прежнему брел на запад. Для того чтобы его план исполнился, преследование должно продолжаться долго, несколько дней. Сейчас красные не уверены, что поступают правильно, но собаки берут след, и люди следуют за ними. Потом они увлекутся погоней, ими овладеет азарт, тогда можно будет оторваться от погони и немного передохнуть. Если повести дело правильно, вассалы Прекрасного Принца не бросят горячий след – они будут сознавать, что от беглеца их отделяет куда меньшее расстояние, нежели от Красного Замка. В таком случае погоню не прекращают – это противно человеческой природе. Преследовать бегущую добычу – сродни инстинкту… возможно, это и есть инстинкт, унаследованный от предков, диких охотников. Корди не строил теорий на сей счет, он просто хорошо знал, что красные не прекратят гонку, если будут сознавать: позади долгий путь, а добыча – вот она, под носом. Поэтому он шагал и шагал, уводя людей в красном от их крепости.

Когда он пересекал поляну, лес огласился топотом и из зарослей вылетели трое всадников, все – молодые парни. Возможно, эти, более азартные, чем старшие товарищи, оставили позади собак и пеших загонщиков, чтобы скакать в чащу наобум.

– Вот он! Скорей! – загорланили преследователи.

У одного был наготове лук, он, не целясь, послал стрелу вслед Корди. Двое других поскакали вправо и влево, чтобы, не мешая стрелку, обогнуть поляну. Беглец замер, стрела пролетела далеко в стороне… Красный выругался и снова натянул лук. Теперь Корди побежал навстречу одному из тех, что обходили с флангов. Когда всадник оказался в трех шагах, юноша бросился вбок, припадая к земле. Стрела вонзилась сзади в мягкий слой палой листвы, взметнув труху и щепу… Над головой промелькнул наконечник копья. Корди вскочил и, почти не целясь, швырнул топор. Оружие угодило в лошадиный круп, конь, издав возмущенное ржание, встал на дыбы. Тот, что мчался следом за беглецом, бросил своего жеребца вбок, лучник орал, чтобы приятели не мешали, не лезли под руку… Раненая лошадь бесилась… Корди подскочил к кавалеристу, дернул за ногу, выбросил из седла, прыгнул на коня сам… над головой свистнула стрела.

Юноша дернул повод, разворачивая коня к лучнику. Тот снова наложил стрелу, но Корди пришпорил коня, а сам перебросил тело так, чтобы его прикрывала конская шея. Стрела свистнула в опасной близости, но не задела. Корди выпрямился и, поравнявшись с лучником, ухватил того за руку. Рванул, выдернул из седла, заставил своего коня вломиться в чащу, не сбавляя хода… лучник заорал, взлетая в воздух… При следующем прыжке животного Корди разжал пальцы, стрелок тяжело рухнул на землю, крик оборвался.

Беглец не стал возвращаться на поляну, позволил коню убавить шаг и снова направился на запад… Теперь основная часть преследователей, должно быть, находится к северу от него и движется наперерез, предоставив собакам отыскивать след. Корди перемещался верхом быстрей, чем люди Лорда Тьмы, и собирался очутиться к западу от красных – к тому времени, как они снова возьмут след. На запад, на запад…

Юго-западным сегментом пограничья владеет Феттах Повелитель Зверей. Но между его логовом и Красным Замком – большой путь лесом и никакого жилья. Феттах не любит людей, а вассалы Прекрасного Принца избегали селиться поблизости от границы с Повелителем Зверей, потому что его питомцы могли оказаться опасными. Разумеется, беглые оборотни всегда стремятся на север, к центру Круга, но у Феттаха были и другие подопечные…

Определившись с направлением, Корди пустил коня шагом. Солнце поднималось все выше, сквозь листву в полумрак косо падали столбы света. Листва колыхалась там, где под кроны проникал ветер, – светлые и темные пятна плавали, смещались, их игра завораживала. Корди задремал, покачиваясь в такт шагам лошади.

Конь размеренно нес седока на запад. Юноша то ронял голову и погружался в чуткое забытье, то встряхивался и слушал. Ничего – только обычный шум леса, осторожное шуршание невидимого зверья в тени и пение птиц на солнечных прогалинах. Потом лес стал редеть, все чаще попадались поляны… наконец Корди выехал на опушку. Перед ним лежала всхолмленная равнина, всадник пришпорил коня. Затем холмы стали ниже и более пологими, на горизонте снова показался лес. Юноша спустился в лощинку, насобирал веток, высохшие ломкие стебли какого-то южного растения, сложил и поджег. В седельных сумах нашлось немного съестного – пара ломтей хлеба и сыр.

Корди поел, потом поднялся на холм и стал ждать. В черном одеянии сделалось жарко, но он терпеливо ожидал. Наконец в отдалении на гребне холма показались темные точки – погоня.

Беглец сбежал к костерку, затоптал огонь и вскочил в седло. Жеребец был недоволен, он не успел попастись, как наверняка собирался, но Корди не позволил скакуну проявить характер и погнал к лесу. Преследователи, конечно, увидели дымок – теперь они не отстанут… Все идет по плану.

* * *

Элина добежала до леса и пробралась к дороге – туда, где тракт уже свернул к северу. Укрылась за деревьями, как сказал Корди, и ждала. Сидела, привалившись к стволу дерева, и слушала. Позади, за кустами, на дороге кто-то покрикивал, метались огни… Время от времени девушку била нервная дрожь, тогда Элина прикусывала рукав халата – девушке казалось, что ее может выдать стук зубов… Спаситель велел ждать, и она ждала. Да у нее не хватило бы сил, чтобы подняться, – только что бежала, дралась, толкала тяжеленный засов в воротах, а теперь коленки враз ослабли.

Она утратила чувство времени. Накатывала волна возбуждения, потом отпускало, и снова… Наконец по дороге застучали копыта, много – возвращался отряд кавалерии, который уходил на север. Шум и огни факелов стали удаляться, наступила тишина. Элина сидела и боялась попытаться встать на ноги. А вдруг не сумеет? Наконец округа стихла, потом несмело чирикнула какая-то птица. Ей ответила другая… Элина не знала, что это за порода, она выросла в городе, там птицы не поют, к тому же здесь, на юге, все было иным… Где-то в вышине ветер раскачивал верхушки деревьев, потом тучи разошлись, показалась луна.

Элина заставила себя подняться. Удалось не сразу, и едва она встала на ноги – сразу навалилась боль и усталость. Ныли мышцы, горели стертые в чужих сапогах ступни, саднили лицо и руки, исцарапанные колючками в кустах… Девушка сделала шаг, потом еще и еще… Идти оказалось легче, чем стоять. Элина пошла вдоль дороги, ведущей на север. Время тянулось, луна то скрывалась в тучах, то снова показывалась. Девушка не могла определить, сколько прошагала, ей казалось – луна торчит все в том же самом месте, а не ползет по небосклону, как полагается ночному светилу. Изменилось лишь одно – Элина стала все чаще спотыкаться. Потом она упала.

Когда девушка пришла в себя, солнце поднялось довольно высоко. Элина разулась, осмотрела ноги, перемотала полоски ткани заново и встала. Очень больно… но нужно идти дальше. Она пробиралась по лесу, дорога шла по правую руку, Элина то приближалась, то удалялась от колеи. Встретился ручеек, девушка умылась и напилась. Иногда ей попадались грибы, но в них Элина ничего не понимала, зато нашла на поляне землянику. Ягоды были мелкие, большей частью зеленые. Пожалуй, спелые кто-то время от времени обрывает, здесь бывают люди. Элина огляделась – и верно, от полянки в лес шла тропа. Девушка торопливо надергала ягод, сколько увидела вокруг, и сбежала под деревья, в тень, запихивая добычу в рот на ходу. Никто не появлялся, и Элина, осмелев, снова обошла полянку. Потом двинулась дальше, еще осторожней, чем прежде. Теперь она глядела, не покажется ли тропинка, и испуганно приседала всякий раз, когда ей мерещились голоса. Возможно, кто-то в самом деле бродил в лесу, а может, от усталости и голода звенело в ушах… Теперь она стала реже выходить к дороге – лишь изредка, убедиться, что не сбилась с пути.

Когда солнце клонилось к закату, Элина поняла, что миновала деревню, потому что лес поредел и за деревьями мелькнуло ярко-желтое. Пшеничные поля. На всякий случай девушка углубилась в лес и потом едва отыскала дорогу. Вечером она затаилась среди густого кустарника, а когда стемнело, пошла снова. Красные за ней не гнались, и Элина с благодарностью вспоминала спасителя. Она была убеждена, что он увел за собой погоню, чтобы дать ей возможность уйти, и ни за что бы не поверила, скажи ей кто, что у Корди была совсем другая цель.

Юноша двигался на запад – то быстрей, то чуть медленней. Он совсем не вспоминал Элину, пока бодрствовал.

* * *

Когда Корди заметил, что позади поднимаются дымы костров, понял, что погоня остановилась на ночевку. Юноша решил, что может позволить себе и коню отдых. Выбрал подходящее местечко, пустил скакуна пастись, а сам занялся луком. У него оставалась тетива и с десяток наконечников. Поскольку луком в дороге он пользовался редко, то считал, что незачем возить с собой громоздкое оружие. Теперь он срезал подходящую ветку, натянул тетиву, подготовил стрелы. Самодельный лук не очень эффективен, но Корди решил, что не помешает хотя бы изредка напоминать преследователям о том, что он не оторвался далеко. Пусть движутся с опаской. Покончив с луком, Корди доел остатки пищи из трофейных припасов и задремал сидя.

Сперва, как обычно, снился темный зов. Потом – девушка. Встала посреди тьмы. Всплыло имя, Элина. Элина. Появились большие удивленно распахнутые глаза, густые и удивительно мягкие каштановые локоны… Элина что-то говорила, Корди во сне переспрашивал: «Что? Что?» – но никак не мог разобрать слов девушки. Элина стояла, будто в тумане, посреди мягких липких волн черного зова. Туман захлестывал, глушил слова… Она сердилась и топала ногой. Да, во сне она была босиком, без сапог Прекрасного Принца. Юноше очень нравилось, как она топает и сердито трясет головой, так что пушистые волосы взлетают и опускаются…

– Я же твое будущее! Я, а не он! – наконец разобрал, о чем кричит Элина. И проснулся. Небо было серым, близился рассвет.

Сновидение тут же вылетело из головы. Корди встал, подтянул подпруги и вскочил в седло. Конь уже привык подчиняться и слушался нового хозяина. Корди направился к лагерю преследователей. Он не слишком опасался – красные знают, что их много, поэтому наверняка беспечны. Впрочем, вассалы Лорда Тьмы оказались достаточно предусмотрительными, чтобы расположиться на открытом месте, не в лесу.

Отыскав лагерь, юноша приблизился так, чтобы ветерок дул в лицо. Так собаки не почуют. Разглядел свет тлеющих костров и пустил коня галопом. Красные выставили дозорных, но те не успели поднять шум – Корди скакал слишком быстро, топот копыт и крики караульных раздались одновременно.

Всадник понесся к огням, немного не доезжая, натянул поводья, вскинул лук и пустил одну за другой три стрелы по копошащимся у погасших костров фигурам. Раздались возмущенные вопли – похоже, хоть раз, да попал. Лагерь людей Алхоя пришел в движение, залаяли собаки, орали воины… Но Корди, не дожидаясь, пока преследователи придут в себя, помчался к лесу. Он не собирался наносить большой урон, поначалу требовалось разозлить вассалов Алхоя, чтобы увлечь понадежней… ну а теперь – пусть их будет как можно больше.

Днем он снова отрывался от погони, поднимался на холм, высматривал преследователей, иногда давал им увидеть себя, но ни разу не подпустил настолько близко, чтобы красным пришло в голову спускать собак. Однажды он пустил в красных стрелу, но промазал. Он по-прежнему не собирался уменьшать число идущих за ним воинов. Их было, пожалуй, около сотни, и Корди такое количество преследователей вполне устраивало. Под вечер он пересек речушку – и как-то разом лес вокруг изменился. Странное дело, по пути и прежде-то почти не попадалось следов человека, но этот лес казался особенно девственным, нетронутым. Он был темным и молчаливым.

Корди догадался, что река была границей и теперь он во владениях Феттаха Повелителя Зверей. Наступал очень важный момент – перейдут ли за ним следом границу люди Прекрасного Принца? Корди дождался, пока погоня приблизилась, и еще раз показался преследователям на глаза. Ненадолго, только чтобы заметили – а потом ускакал в чащу.

Итак, он вступил во владения Лорда Тьмы Феттаха во главе отряда в сто человек. Неплохое начало для очередной дурацкой песенки Ленлина…

* * *

Поэт проснулся, когда солнце перевалило за полдень. Ленлин огляделся, припоминая, где он и как здесь очутился. Постепенно в памяти всплыл вчерашний вечер, дурацкая бравада…

Да, вел себя как мальчишка. И лютню, засыпая, забыл спрятать в чехол! Не намокла бы от росы… Ленлин аккуратно вытер инструмент рукавом. Если поутру и была роса, теперь уже высохла. Поблизости затрещали кусты, Ленлин вскинул голову – лошадь Корди бродила рядом и щипала траву. Лошадка хрустела так аппетитно, что и Ленлину захотелось есть. Да и жажда мучит…

Поэт встал и огляделся – он расположился в кустах, от дороги стоянку отделяло около десятка шагов. Вокруг стояла тишина, начиналась дневная жара. Возвращаться в деревню? Это было бы умно, пожалуй. Но как показаться на глаза селянам? После вчерашнего? Ленлин подошел к жеребцу, поискал в седельной суме и выудил флягу. Встряхнул, внутри булькнуло. Парень выдернул пробку и с наслаждением напился. Вода была несвежая, теплая, но Ленлин почувствовал себя значительно лучше. Пожалуй, рассудил он, в деревню можно возвратиться под вечер. Меньше встреч, меньше расспросов.

Ленлин решительно прошелся взад и вперед. Снова сел на прежнее место. Потом встал. Однако есть-то хотелось! Пока не напился, еще не сознавал, насколько голоден. Поэт стал раздумывать, что сейчас у крестьян полно работы в поле или еще где и, стало быть, он и теперь никого не встретит, если вернется. Мартос – мужчина рассудительный, насмехаться не будет… Потом снова заговорило упрямство, Ленлину расхотелось ехать в деревню…

В разгар борьбы с собственным упрямством он услыхал голоса – по дороге приближались двое путников, может, и больше… Один голос был женский, другой, хотя и тонкий, принадлежал, пожалуй, все-таки мужчине. Ленлин переместился ближе к дороге и присел в кустах. Вскоре показались прохожие – ну конечно! Ильма! И с ней парнишка, не то племянник Мартоса, не то какой-то дальний родич. Вчера он помогал готовиться к празднику. Кажется, у сутулого Мартоса нет детей, и этот – наследник. Вроде что-то такое было сказано… Еще Ленлин припомнил, что паренек норовил оказаться рядом с Ильмой и был недоволен вниманием, которое девушка уделяла спасителю. Впрочем, вчера-то могло и почудиться…

Пришельцы остановились.

– Ну, вот и красные столбы, – буркнул парнишка. – И чего теперь? Сбежал твой герой?

– Не сбежал, – рассудительно возразила Ильма. – Он не мог сбежать, если обещал друга здесь дожидаться.

Ленлин поднялся, его увидели.

– Во! – обрадовалась девушка. – Точно! Ленлин, а я тебе поесть принесла!

Ильма показала внушительных размеров узелок. Парень, ее спутник, радости не проявлял, зато он притащил кувшин. Оба направились к поэту – в заросли.

– Я так и знала, Ленлин своего храброго друга здесь будет дожидаться, никуда не уйдет. Вот с голоду помрет, а не уйдет! – затараторила Ильма. – Дай, думаю, покормлю его, вчера много наготовили, даже не управились, не съели. Ну а поутру все разошлись, страда же начинается! Отец говорит, мне тоже в поле, а я нет, потому что… Ленлин, гляди, чего я принесла…

– Ну и пива тоже, – вставил парень.

– Спасибо, – как можно более равнодушным тоном ответил поэт, – но и вы со мной поешьте, а то некрасиво будет, если я один… Неудобно, я так не могу.

Ребят долго упрашивать не пришлось, вскоре все трое расположились на траве и стали жевать. Ильма при этом успевала болтать за троих – пересказала, о чем говорили земляки после ухода Ленлина, да как она объясняла, что поэт поступил очень даже благородно, когда ушел. Песни его всем понравились, поэтому люди расстроились, что он убежал. Но едва Ильма объяснила им, что у благородных героев всегда так, не по-обычному, не как у простых селян, – тогда все поняли. Ну то есть не поняли, зачем Ленлин сбежал, а поняли, что так надо. Все-таки поэт, не простой человек, а возвышенный. Ильма так и сказала: «возвышенный», причем повторила дважды. Наверное, девушке хотелось, чтобы замечательный Ленлин заметил, как красиво она говорит.

Потом, когда все припасы оказались съедены, паренек спохватился, что дядька Мартос отпустил его совсем ненадолго. Ильма со вздохами тоже встала и пообещала, что придет еще раз, принесет одеяло. Тут уж Ленлин воспротивился и заявил, что возвратится с ними в деревню. Ничего тут, у столбов, не случится, если он съездит за одеялами, а лошади нужно размять ноги.

* * *

Корди передвигался осторожно, он чувствовал – за ним следят. Ничего и никого он не видел, но ощущения были самые тревожные, как будто чужие глаза напряженно глядят в спину, наблюдают сверху, зыркают из травы. Корди был более чувствителен, чем обычный человек, к тому же кое-что знал о слугах Феттаха – поэтому держался под деревьями, на открытое место выходить избегал. Иногда, задрав голову, он видел крупных птиц, выписывающих круги в густой молочной вышине. Широкие крылья, на конце немного загнутые назад, принадлежали хищникам. Хорошо, если они следят не за ним, а за красными, которые производят куда больше шума…

Корди старательно двигался по прямой, не меняя направления, он больше не путал след и не старался оторваться, а если приходилось пересекать воду – выходил на берег напротив того самого места, где вступил в поток. Все должно произойти как можно быстрее, люди Прекрасного Принца могут осознать, куда попали, и повернуть назад – тогда ничего не выйдет. И Корди вел погоню через девственную чащу по прямой в сердце владений Феттаха.

Красные поначалу не сообразили, что идут по чужим владениям. В прежние времена, когда они состояли на службе у Алхоя, никому не приходилось следить за границей на западе – собственно, границу никогда не соблюдали, просто вассалы Прекрасного Принца избегали здешних мест. Да и Феттаховы слуги не совались к соседям. Лорды никогда не состояли в большой дружбе, но и не ссорились – слишком уж разными они были, Алхой и Феттах.

Сейчас, когда солдаты уже почти настигли Корди, им и в голову не приходило, что они в опасности. Всеми владела единственная мысль: настичь наконец беглеца, покончить с ним и возвратиться в Красный Замок. Там предстояло очень многое сделать, потому что теперь у них не было господина. У каждого из красных были собственные соображения относительно того, как теперь следует повести дела. На привале у костра они обсуждали свое новое положение – все сходились на том, что нужно держать Круг в неведении, пусть люди на севере считают, что Лорд Тьмы все еще жив. Но сперва следовало разделаться с убийцей господина, чтобы некому было разнести слух о гибели Алхоя. Об Элине никто не вспоминал, полагали, что она – с убийцей. А может, и пропала в чаще, сгинула.

Охота близилась к концу – так полагали вассалы Прекрасного Принца. Отряды всадников время от времени отрывались от основной группы – та двигалась медленнее, ее продвижение сдерживали пешие да своры псов, которых вели на поводках. Собаки уверенно брали след, рвались в погоню, огрызались друг на дружку… они тоже чувствовали себя в безопасности, потому что их было много и рядом были всемогущие господа, способные справиться с любым зверем… Псы привыкли, что они лишь находят и поднимают зверя, а убивает господин. Сейчас они шли по свежему следу, наступали на пятки…

Неладное обнаружилось, когда четверо кавалеристов решили, что могут настичь Корди и справиться с ним. Эти воины ехали впереди, слыша за спиной отрывистый лай и треск веток, – следом шло целое войско! Конечно, кавалеристы всматривались в заросли, но они искали всадника в черном. Неожиданно из кустов взмыла серая тень, молодой волк сделал гигантский прыжок, взвился в воздух и сбил всадника. Перепуганный человек рухнул наземь и завыл от страха, когда здоровенные зубы царапнули по кольчуге на груди, у самого горла. Серое тело перекатилось по лежащему, испуганные лошади заржали, поднимаясь на дыбы… Волк встал над упавшим воином, поднялся, передние лапы уже ничуть не напоминали конечности зверя, оборотень сжимал меч, отнятый у ошарашенного человека. Он стремительно менялся, морда втягивалась, раздаваясь в ширину.

Волк был молоденький, совсем щенок, азартный, веселый – взмахнув отнятым клинком, голый парнишка торжествующе взвыл и сиганул в кусты. Стрела, с запозданием выпущенная воином в красном, ударила в землю там, где только что танцевал волчонок, и задрожала.

Солдат, подвывая от страха, вскочил – ему повезло, лошадь не стала убегать. Красный взобрался в седло, всадники помчались к своим…

На Корди звери не нападали, его никто не тревожил, но он чувствовал – его видят. О нем знают. Юноша не боялся. Он продолжал двигаться на запад, время от времени останавливался и слушал лес. Конь под ним волновался, чуял опасность, тревожно храпел, втягивая широкими ноздрями сырой воздух.

На берегу неглубокой речушки Корди остановился. Скорей всего, названия у этого потока не было, люди здесь не жили, а звери не дают имен бегущей воде. Где-то позади, уже довольно близко, хрипло лаяли псы, в их голосах не было прежнего задора, звери учуяли то, что надвигалось с запада. И Корди чувствовал: лес идет навстречу. Сперва стало очень тихо, потом, невидимые в верхних ярусах листвы, захлопали десятки крыльев. Корди знал, что это лишь начало, потом птиц станет больше. Стая пролетела над головой одинокого всадника, направляясь к отряду красных.

Затем Корди разобрал шум, приближающийся понизу, – далекий, едва различимый. Юноша спрыгнул на землю и крепко привязал коня к толстой прочной ветке дуба. Ветка голая, без листьев, она уже усохла, но дуб был еще жив, необъятный ствол возносился к тихо шелестящему своду леса. Этому великану осталось недолго, он уже умирает, а вода безымянного потока подрывает корни… Но дуб еще успеет стать свидетелем великой битвы. Корди не было жаль коня, он убил своими руками и обрек на гибель немало людей, когда это становилось необходимо. Тем более – конь! Потому юноша не оглянулся, когда испуганное животное жалобно ржало вслед, конь напрасно взывал к новому хозяину… Корди удалялся, широко шагая против течения по руслу речушки. Вода иногда доходила до пояса, но юноша шел быстро, звук шагов тонул в журчании прохладной струи.

* * *

В деревне Ленлину попалось очень мало встречных. На улицах в самом деле было пусто, до вечера оставалось вдоволь времени, и крестьяне трудились, наверстывая упущенное вчера. Начиналась страда, а из-за праздника в честь спасения Ильмы выпал день. Ленлин с парнишкой явились на постоялый двор, Ильма побежала домой, но заявилась к Мартосу прежде, чем Ленлин закончил сборы.

Сутулый трактирщик не стал расспрашивать поэта и безропотно выдал все, о чем тот попросил, – еду, одеяло, нож с простой рукояткой. Ленлин порывался расплатиться, но Мартос махнул рукой:

– Ты же друга дожидаешься? Как встретитесь, придете сюда, ты мне вернешь имущество.

Потом Мартос вышел проводить гостя и снова повторил:

– Возвращайся с другом, а с вас ни шульда не возьму, приму, на ночлег устрою… только возвращайтесь.

Ленлин поблагодарил и пообещал, что поиграет на лютне, когда они с Корди заночуют здесь.

– Песни – дело хорошее, – кивнул Мартос, – песни у тебя славные, слушаю их, и подпевать охота. Сочиняй, парень, песни… Ильма-то, дуреха, твердит, что ты не такой, как наши парни, возвышенный, мол. А я так гляжу: раз друга встречать ходишь – так никакой не возвышенный, а такой… ну, совсем не хуже простого человека.

Ленлин не знал, как ответить, тут Мартос указал рукой:

– О! Легка на помине…

Ильма оглядела, как Ленлин навьючивает на лошадку припасы, помогла пристроить понадежней и пообещала, что завтра опять придет к столбам, поэт стал отнекиваться, но Мартос сказал, что отправит своего парня с Ильмой. С тем и расстались. Трезвому Ленлину было скучно в одиночестве, он привык всегда находиться в толпе, на людях… сейчас даже стихи в голову не лезли. Он расположился на прежнем месте, поел, выпил пива, которое всучил заботливый трактирщик, и быстро заснул. Плащ ему Мартос дал широкий, из плотной ткани, лучше любого одеяла, и, хотя ночи стояли прохладные, Ленлин спокойно проспал ночь и утро… а встал, когда солнце уже подползало к зениту.

Странное дело, поэт всегда или был в пути, или пел для толпы… оставаться в одиночестве и покое для него было странно. Но вскоре явилась Ильма с хмурым пареньком, имени которого Ленлин по-прежнему не знал… Хотя в этот раз поэт запасся едой как следует, девушка снова приволокла мешок снеди. Они снова уселись втроем под деревом и стали есть. Снова болтала Ильма, а парни помалкивали…

– Странно, что дорога пуста, – заметил Ленлин.

– Ничего странного, – затараторила Ильма, – все в поле. Урожай поспел, нужно убрать. Вот как закончим, тогда и повезем в… ой! Гляди!

От тракта троицу отделяли кусты, за ними было плохо видно, но Ильма, сидевшая к дороге лицом, углядела, что возле приметных столбов появилось что-то – тоже красное. Яркое пятно неожиданно возникло на открытом пространстве и, раскачиваясь, двинулось между знаков границы. Ленлин вскочил, оглянулся – он был выше собеседников и видел поверх зарослей получше. Приземистая красная фигурка плелась по дороге, медленно приближалась…

Поэт бросился к пришельцу, ломая кусты, – он не боялся, человек в красном был невелик ростом. Когда Ленлин поднял шум, путник замер. Ильма с тщедушным приятелем следовали в нескольких шагах позади. Поэт подскочил и уставился сверху вниз – перед ним была девчонка, растрепанная, в изодранном красном халате, из-под которого виднелись поцарапанные грязные сапожки. Девушка подняла глаза и тихо сказала:

– Ты Ленлин? Он сказал, теперь ты сможешь сочинить еще одну глупую песню. Лорд Тьмы Алхой мертв.

Потом Элина упала.

Пришла в себя она в тени за кустами. Оглядела встревоженные лица склонившихся над ней людей и попросила пить. Ленлин осторожно напоил девушку и спросил:

– Тебя Корди прислал?

– Я не знаю, как его зовут. Одет в черное, кольчуга черная. И глаза.

– Точно, Корди! Он жив?

– Он сказал, чтобы я шла сюда, здесь Ленлин и его лошадь… а сам ушел на запад, чтобы увести за собой красных. Он пришел, чтобы убить Лорда, спас меня. Потом еще раз спас, когда увел за собой погоню. Велел передать, что сюда не придет, сказал, чтобы его не ждали.