Текст книги "Мастер белого шума (СИ)"
Автор книги: Виктор Харп
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
– На этот раз я не расположен к подобным играм, полковник. Я предполагал, что вы предъявите хотя бы биометрические сравнения.
– С чем сравнивать? Как будто не знаете, что на Даниэля данных – кот наплакал, он умудрялся уничтожить магокристаллы при каждом бегстве. По этой черте его и опознавали постфакум. На Фредерика Милара в нашем архиве тоже ничего нет, он не попадался полиции после того, как ему исполнилось шестнадцать. И не мне вам рассказывать, что в этот период психосоматического созревания у магов скачком меняются многие параметры, вплоть до папиллярных узоров. Есть его свежие метрики, незаметно взятые уже здесь. Но еще непонятно, с кем сопоставлять вашего абитуриента под этим именем. Приходится работать дедовскими методами. Будьте любезны, профессор, зажгите настольную лампу.
В кабинете горел яркий верхний свет, но маг активировал магический кристалл в подставке лампы, и абажур озарился мягким белым светом. Его недоумение переросло в удивление, когда менталист, поддев ногтем неприметный рычажок, вытащил фальшивое дно на одной половине шахматной доски, перевернутой клетками вниз, и извлек несколько изрисованных листов тонкой полупрозрачной бумаги, затем прицепил к натянутому шелку на портновскую булавку первый из рисунков – карандашный набросок стриженой под ноль головы перепуганного, большеглазого и до невозможности тощего мальчишки лет двенадцати. Профессор впился в него жадным взглядом, не ускользнувшим от наблюдателя в погонах.
– Это сводный портрет Даниэля по воспоминаниям сотрудников следственного изолятора и интерната для несовершеннолетних. Правда, в показаниях есть путаница, но мы отфильтровали. А это ... – рядом с первым безопасник примостил второй рисунок, более проработанный, с которого с нагловатым прищуром и развязной улыбочкой взирал абитуриент Фредерик Милар. Особенно удался художнику рваный шрам на скуле. – Это наш пострел, который везде поспел.
– Колоссальная разница. Абсолютно разные типажи, даже несмотря на то, что художник зачем-то осветлил волосы вашему криминальному кандидату в мои внуки. Они у него темные, как мне помнится.
– Долго ли покрасить?
– Недолго, но ненадежно.
– Жаль, очень жаль, – пробормотал менталист. – Дети, конечно, разительно меняются в переходном возрасте, да и точность описаний очевидцев оставляет желать... Ничего, мы еще поработаем.
Выхватив из стопки лист с заранее подготовленной надписью, полковник быстро показал его собеседнику. Изумленный академик, ни слова не говоря, поддернул рукав черной мантии, коснулся двух камней на браслете левой руки.
– Благодарю вас, – выдохнул менталист.
И словно стержень из него вынули.
За несколько мгновений он разительно изменился и уже ничем, кроме мундира полковника спецподразделения внутренних войск, не напоминал ни бравого вояку, ни туповатого солдафона, а выглядел смертельно уставшим сорокалетним человеком с умным, интеллигентным лицом. Говорил он быстро и нервно:
– У нас мало времени, Эспанса. Давайте обойдемся без дорогих моему сердцу пикировок. Фредерика Милара убили с особой жестокостью в начале лета за очень крупную кражу. Исполнителей допрашивали мои коллеги, солгать им невозможно. Поверить в легенду, что Фредди, слабенький и необученный маг, с перепугу поднял какого-то покойника и подсунул убийцам вместо себя, наложив еще и иллюзию – тоже невозможно. Вы это должны понимать, как никто другой. Все лето никто ничего о нем не слышал. Ни следа. И внезапно он появляется в Академии, живой и невредимый, и от следов побоев и переломов остался только один шрам.
– Причем тут Даниэль? – маг начал терять терпение.
– Я нашел переходное звено... – менталист, еще недавно выглядевший абсолютно здоровым и крепким человеком, закашлялся до хрипа. Вынул платок и, вытерев губы, торопливо смял его и сунул обратно в карман, не глядя. Развернулся к столу, перецепил рисунки, закрепив третий между первыми двумя. – К счастью, долго искать не пришлось. Смотрите.
Микаэль не сразу поднял взгляд. Он смотрел на платок, картинно торчавший из кармана полковничьего кителя. На белом уголке выделялось расползавшееся ярко-красное пятнышко крови. Профессор скривил уголок рта и вскинул глаза на рисунки. Усмешка стала откровенней.
– И что похожего?
– А так понятнее? – офицер, сняв третий рисунок, наложил его поверх портрета Фредди. Форма носа, разрез глаз и линия рта почти совпали. – Погрешности на сводном портрете третьего – не запредельны. Этот подросток появился в столице как раз летом, и разыскивался, как связной роненов – одного из их сильнейших кланов. На самом деле особо преступных деяний за ним нет, парнишка передавал кодовое слово, и вряд ли сам об этом подозревал. И еще одно совпадение: по прогнозам наших аналитиков примерно так мог выглядеть ваш внук к настоящему времени. Теперь он выглядит вот так, – менталист снял верхний рисунок, оставив портрет Фредди Милара.
– Вы позволите? – маг протянул руку к снятому листку.
– Конечно, берите насовсем.
Эспанса, изучив портреты, пожал плечами и попытался вернуть подарок, но безопасник решительно воспротивился:
– Не нужен – сожгите, но не здесь.
– Неожиданно, – маг спрятал листок в карман мантии. – Особенно, ваша просьба активировать глушилку. А пентакль-генератор зачем? Мы же не на кладбище.
– Позже объясню. Не снимайте! – полковник предупредительно вскинул ладонь, снова зашелся в приступе кашля, нашарил платок. При этом от неловкого движения локтя со стола слетела на пол шахматная фигурка. – Вижу, аргумент не впечатлил. В чем, по-вашему, логическая нестыковка?
– В том, что сначала пропал бандит Фредди. Потом появился некий связной, отдаленно похожий на Фредди, если осветлить ему волосы и глаза. Потом, когда и эта внешность оказалась под угрозой разоблачения, ваш изворотливый и находчивый спрятался за стенами Академии, куда ваши структуры были до недавнего времени не особо вхожи, а криминальные – тем более.
– Я думал об этом, – кивнул менталист. – Я только об этом и думаю в последние двое суток. На первый взгляд сцепка Фредди-Связной-Фредди логичней, чем сцепка Даниэль-Связной-Фредди. Но только на первый. Младший Милар был осторожен, он не стал бы так открыто бродить по Командорграду, если бы чудом спасся. Это не просто риск, это уже безумие. Ни Молчун, ни Связной признаков безумия не проявляли, да и Рик еще держится.
– Мне кажется, вы перетрудились, – посочувствовал маг. – И давно. Как это вы так себя запустили? Чахотку сейчас излечивают за три дня, а вот заражать окружающих...
Полковник наклонился за лежавшей на полу пешкой, едва не упал лицом вниз, но успел опереться о стол.
– Простите, профессор. Это не чахотка, и это не заразно. Слово офицера. Это последствия... Неважно.
– Вы переигрываете.
– Вы не наблюдательны, Эспанса, мы уже давно не играем, – вяло парировал тот. Сгреб бумаги и спрятал в потайное отделение. Перевернув шахматную доску, кое-как расставил часть фигур по клеткам. – Понимаю, что благодарности не дождусь, но раскрою вам страшный секрет. На две трети раскрою, – через силу улыбнулся он. – Одновременное включение трех предметов – глушилки, вашего некромантического пентакль-генератора и спрятанной в этом кабинете безобидной, на первый взгляд, вещицы – так искажает поле, что практически полностью блокируется ментальный контроль. И энергетические допинги, к сожалению, тоже. Пока там, – менталист на миг возвел взгляд к потолку, – думают, что я потерял сознание от... переутомления. Скоро явится адъютант – проверить, что со мной случилось. Минут через десять. Пока его добудятся, пока добежит. Нам пора закругляться. Поймите же, наконец, я не враг ни вам, ни вашему потерянному одинокому волчонку. Если я прав, Даниэль в серьезной беде уже сейчас.
Черный маг не выдержал, тихо и горько рассмеялся:
– Какое открытие...
– Даже если не брать в расчет Лигу и ваших радикально настроенных коллег, – сердито блеснули на него серые, очень больные глаза. – Вмешалась третья сторона. Украденная Фредом некая ценность до сих пор не найдена. Теперь вспомните, что такое Клоака и что могут ронены, к которым, я уверен, вашему мальчику не посчастливилось попасть. И вам нетрудно будет догадаться об остальном: почему Даниэль стал так похож на убитого бандита, и кому это понадобилось. Сходство будет усиливаться вплоть до полной замены личности и памяти. Вот память Молчуна и нужна Клоаке.
– Вы, случайно, не увлекаетесь мистикой, господин Хайг?
– Вне зависимости от моих увлечений – если вы не примете экстренных мер, то навсегда потеряете внука.
– Позвольте вопрос. Если вы так уверены в своих подозрениях, почему Рик еще не арестован? – равнодушно поинтересовался маг.
– Все абитуриенты Академии – под защитой Ковена, а Лиге не хватает предварительных доказательств, чтобы санкционировать арест. Пока только я додумался сопоставить Рика и неизвестного роненского связного, но я опережаю наших же аналитиков буквально на пару дней.
– Я перестал вас понимать, полковник, – признался академик. – Вы ведь в опале у Семьи Командора, как нам известно. Вас понизили в чине, перевели в группу оперативного реагирования и отправили на столь опасную для вашего дара менталиста операцию. А потеря дара для человека вашего ранга и профессии равносильна самоубийству. Вам любой ценой нужно восстановить положение, и это задание было чуть ли не последним вашим шансом. Вместо этого вы совершаете странные для профессионала поступки. Вы не боитесь, что подобные действия уже критичны?
– Разумеется. Кто бы на моем месте не боялся? – усмехнулся Хайг, из последних сил сдерживавший приступ. На его лбу поблескивали капельки пота, а жилы на руках вздулись. – Но вы неправильно понимаете происходящее в этом кабинете и неправильно оцениваете. Я боюсь другого – ошибиться в вас, Эспанса. Боюсь, что неверно интерпретировал ваше подчеркнутое игнорирование жизни столь странно одаренного внука. Вы ведь до нашего разговора не были стопроцентно уверены, что Рик – это Даниэль, хотя и приставили к нему вашего ученика Грегора. У вас еще оставались сомнения. Не так ли? Но я поставил на то, что не ваших интересах, чтобы мальчика ликвидировали лигисты или ваши коллеги.
– С моими интересами все понятно. В чем ваши, если вы решили так рисковать?
– О моих интересах поговорим позже... или поговорит кто-нибудь другой, предложив вам, скажем, сыграть партию в ваши особые шахматы. Прощайте, профессор. Время вышло, и я больше ничем не успею вам помочь.
– Берегите здоровье, полковник, – черный маг чуть склонил голову на прощание.
После его ухода менталист, тоскливо выругавшись, кое-как добрел до доски, сдвинул фишку с именем Фредерика Милара сразу на три деления вниз. А потом, не дойдя до стула, совсем не картинно рухнул на паркет, запачкав его хлынувшей изо рта и носа кровью.
***
Разбудили нас нечеловечески рано: за окном едва брезжил рассвет. Один из кураторов – Ивин, студент с третьего курса, случайно попавший под раздачу анти-даров – сунул в дверь лохматую голову, скомандовал:
– Подъем! Бегом с вещами на выход. Три минуты на сборы.
– Куда так рано? А завтрак? – зевнул Ант.
– Завтрака не будет. Вставать надо было раньше.
– Куда уж раньше?
– Ты лучше скажи, Ивин, что за спешка? – потеснив куратора, в комнату вошел белобрысый Лан. В воздухе разнесся запах изысканного парфюма. Похоже, прынц так и не спал – глаза у него покраснели, зато он успел побрить юношеский пушок на щеках – неумело, с порезами. Сразу видно: парень привык пользоваться магией, а не бритвой. И ведь раздобыл где-то лезвие.
– Вам всё объявят.
– Я слышал, кого-то из магистров арестовали?
Куратор окинул его подозрительным взглядом:
– Никого не арестовали. От кого слышал?
– Случайно. В туалете. Там солдатня зашла, говорили между собой, что ночью в Академии кто-то умер из менталистов. Высокопоставленных. И очень подозрительной смертью. Кого обвиняют, не знаешь?
– Ничего такого не знаю, – отрезал Ивин и умчался, громко хлопнув дверью.
Лан поморщился:
– Что за манеры! – взял свою сумку, покосился на неторопливо одевавшегося Анта, на меня, зашнуровывавшего подсохшие и слегка покореженные кипятком ботинки. – Слушайте, господа, свежайшую новость. Если я что-то понимаю в ситуации, Ковен и Лига на грани открытой войны.
– Думаю, тут все понимают, даже если у нас дар пропал, – тихо отозвался рыжий. – Еще не известно, кто к этой диверсии руку приложил. Может, не сартапский шпион, а сами менталисты.
– Уже не только в диверсии дело, – белобрысый подошел к двери, выглянул в коридор и снова закрыл, поплотнее. – Утром я получил послание из дома...
– А кто у тебя отец, Лан? – не выдержал я. А то столько разговоров, а я в неведении.
– Ты что, совсем темный? – хохотнул Ант. – Газет никогда не читал? Позволь представить тебе Ланнерта ди Парди, младшего сына главы Ковена, белого мага Жана ди Парди.
– Позволяю, – с королевским достоинством кивнул я. – И о чем тебе пишет глава Ковена, Лан? Как я понимаю, насчет армейцев, перетиравших на толчке, ты лапши навешал Ивину?
Прынц хлопнул ресницами, явно не все слова поняв из моей реплики, а меня снова пробил озноб: жаргонные словечки Фредди сегодня слетали с языка без раздумий, с легкостью необыкновенной.
– Не знаю, причем тут лапша, но отец написал, что ситуация становится непредсказуемой. Полковник Хайг найден мертвым. Лига подозревает в причастности к его смерти профессора Микаэля Эспанса и требует его выдачи. И еще менталисты требуют, чтобы некроманты подняли полковника и допросили о последних минутах его жизни. Если вины магистра нет, обвинение будет снято.
После ночных кошмаров самочувствие и так было не ахти, а тут голова совсем стала как поплавок. Я еле сдержался, чтобы не завопить: 'Деда? Да как они смеют!' Не то, чтобы я к нему питал какие-то родственные чувства, – откуда? Но он же – Эспанса! Мой! Пусть я еще не разобрался, что там у него с отцом произошло и почему он не хотел меня видеть.
– А ничего тебя в курс вводят, основательно, – пробормотал я, поймав цепкий прищур Лана.
– Отец учил меня не только магии, но и политике – надеялся, что я стану его преемником и продолжу династию. Мой старший брат не унаследовал магического дара.
– Дела-а-а... – протянул Ант. – Ну, так и подняли бы труп, в чем проблема?
– В том, что магистр Эспанса скрылся, а гильдия некромантов распространила бойкот с Темного города на весь Командорград, отказывается проводить ритуал и требует судмедэкспертизы. Ковен на грани раскола и еще их не поддержал. А отец отзывает меня из Академии.
– Да нас и так отсюда всех увезут, – сказал я. – Вчера разведка донесла.
– Ты не понял, Рик. Он отзывает меня вообще. Не видит смысла. Если ко мне вернется дар не белый, а черный, отец не позволит мне учиться на мага и вступить в Черную гильдию.
– Рано паниковать, насчет тебя еще ничего не известно. А если у тебя папаша такой козел, сделай финт ушами и иди своей дорогой.
Чтоб ты сдох, Фредди.
– Тебе не понять, – болезненно поморщился прынц. – Какой дорогой?
– Дарю идею: запишись в кадетский корпус. В любом случае офицером станешь, и плевать тебе на указки твоего папаши. Я вот думаю, тебе бы в пилоты пойти. У них форма сине-голубая, тебе жутко пойдет, девчонки на шею будут вешаться с первого взгляда.
– Они и так на него вешаются, – заложил Ант, запихивая в рюкзак вчерашние булки, оставшиеся от ужина.
Лан посмотрел на меня, как на безумного, но задумался. Тут снова заглянул бледный, чем-то перепуганный куратор:
– Вы еще здесь? Бегом на первый этаж! Из здания не выходить, соблюдать спокойствие.
Похватав вещи, мы вышли из комнаты. В коридоре было полно народа с сумками и дорожными мешками – лестница-то не резиновая. А сверху еще девчонки спускались. И никого из армейцев не видно, только рыжий сержант Митрич стоял на посту и поток разруливал, чтобы не толкались. Странно.
– Что случилось-то? – спрашивал зевающий, недовольный народ.
– Эвакуация.
И все сразу притихли. Зевков убавилось, недоумения прибавилось.
В холле первого этажа белый маг Хингин, ласково глядя телячьими глазами и лучезарно улыбаясь, огорошил:
– Молодые люди, у нас сегодня учения, приближенные к боевой обстановке. Строимся в колонну и проходим в подземный ход. Девушки, вы рассредоточитесь между юношами.
А у самого винтовка с магической насадкой из-за плеча выглядывает, и куча подозрительных штуковин висит на ремне, и вместо белоснежной мантии – камуфляжный комбинезон. Уж не с армейцев ли сняли? Если так, это уже гражданская война началась. И ясно, что магистры предотвращают захват нас заложниками. Если выберемся.
– Хоть бы и нам оружие выдали, что ли, раз уж учения боевые, – возбухнул я, но был уничтожен зверским взглядом Грегора, тоже вооруженного, между прочим.
Сам я только в детстве охотничью двустволку разок в руках подержал, и был жестоко наказан лишением сладкого и книжек. Но вот Фредди стрелять умел и в подпольном тире тренировался, это я откуда-то точно знал, наверняка из ночных кошмаров.
Пока наши быстро и сосредоточенно втягивались лентой в двери подвала, я сбегал в ранее разведанную кладовку и прихватил ломик. Лишняя тяжесть, но с ним спокойнее. Железяку маги сразу же у меня отобрали, да и другие из каморки тут же изъяли. Жадюги.
Вместо ломика в мою руку вцепилась одна из девчонок, с которыми я познакомился еще в первый день. Ее трясло, глазищи стали с полмордашки, как у совы. Совсем эти горожанки к жизни не приспособлены, эвакуироваться без слез не умеют. Они даже слово 'эвакуация' подзабыли, судя по всему.
А вот я еще помнил, как у нас в деревенской школе чуть ли еженедельно проводились учения, когда к местному весельчаку-некроманту Хрипше приезжал кореш (не мой отец, он принципиально в этих забавах не участвовал), и они вдвоем, за неимением других тварей, среди бела дня поднимали местное кладбище и бросали без предупреждения на штурм ненавистной тещи Хрипша, которая, к несчастью, была еще и школьной директрисой.
И никто не мог поставить на место мстительного некроманта, которому вредная теща опять пересолила суп. Мой отец только плечами пожимал на жалобы. Во-первых, нельзя селу без мага, а магу без тренировки. Во-вторых, закон есть закон: учения, приближенные к боевым, в населенных пунктах проводить не реже раза в год. А насчет 'не чаще' там ничего не говорится, хоть каждый день.
В глухомани только постоянная боевая готовность могла спасти жизнь, если случится внезапная вспышка 'дикой магии', которую мистики называют 'зов древних'. Обычно она следовала после лесных пожаров. Тогда близ выгоревших пустошей появлялись неведомые науке чудища. Иногда и без всяких пожаров 'зов древних' шевелил плохо упокоенные трупы, а костяков по земле еще с древности рассыпано всяконьких.
Хрипша упокаивал надежно. И поднимал тоже надежно. Не отстреляешься от мертвых холостыми зарядами с краской (старшеклассники) или не спрячешься вовремя в убежище (малышня) – украсят тебя зомби флюоресцентной издевательской надписью, и над твоим позором вся деревня будет ржать до следующих 'учений', пока не найдутся другие 'фонарики'. Даже заговоренные узелки на одежде не спасали. Такие примитивные обереги могли остановить лесного зверя или отпугнуть не слишком агрессивную тварь, если один на один в лесу столкнешься, но не управляемую изобретательным черным магом гурьбу мертвецов.
Сельские злились на некроманта за частое разорение могил и кощунство, но побаивались сильно возникать – с него станется на свадьбу к кому-нибудь позвать давно умершую сварливую бабку или родовые склепы перепутать после учений, не в тот гроб уложить поднятых, а обиженные покойники потом являются во снах родственникам и ноют. Зато после красочных 'обстрелов' деревенские жмурики были самыми разноцветными во всей округе, залюбуешься.
Я вполголоса впаривал байки о весельчаке Хрипше (не называя имен, под видом вычитанных в книжке историй, половину из которых придумывал на ходу) большеглазой девчонке, попавшей в шеренгу со мной и Антом.
– Прекрати, Рик! – ткнул меня в спину Ант, и я обнаружил, что девчонка вместо того, чтобы похихикать, вовсю ревет. И что реветь? Весело же. Видно, не всегда срабатывает клин клином.
Я молчал, пока долго-долго топали по подземному ходу с низким потолком и подозрительными глубокими царапинами и выбоинами в закоптелых стенах, словно здесь когда-то шел жаркий бой, а потом у магов руки не дошли отремонтировать. Или в выбоинах замаскировали ловушки.
Грегор с несколькими магами, тоже вооруженными обычными винтовками с насадками, шли с отрывом впереди, открывая проходы и развешивая светильники. Замыкающими были обвешанный до зубов оружием рыжий сержант и еще несколько мужиков и женщин, среди них и та хорошенькая целительница, и физик-математик, и – спаси, Хаос! – мадам Лямрия в брусничного цвета куртке, брюках и с короткоствольным карабином на плече. Замыкающие маги снимали светильники и запирали ходы.
Потом магические шарики на кристаллах сменились керосиновыми лампами, подвешенными на выступавшие из стен штыри, воздух в подземном ходе стал более затхлым, застоявшимся, и я понял, что пересекаем аномальную зону. В одном из подземных зальчиков нас разделили на три неравные группы, две свернули в боковые ходы. Ант, Лан и все девчонки ушли с ними. В группе Грегора, сержанта, какого-то магистра и (Хаос, за что?) тетки Лямрии остался я и еще два десятка парней.
Я надеялся, что нас проведут под главным зданием, и я заберу свой нож, если он еще там, но мы туда не попали. Жаль-жаль. Прощай, моя так и не попользованная мини-дрель. Надеюсь, тебя еще увидеть до того, как ты пустишь ростки рядом с пальмой.
Тут колонна остановилась. Впереди раздался характерный скрежет металла о камень. Вот как знал, что мой ломик пригодится! Магия-то в зоне не работает, а дублирующий механический рычаг проржавел и сломался, и плиту заклинило, как я понял из проклятий Грегора.
– Придется в обход, – процедил он.
– Не успеем. Перекличка у менталистов каждый час, у нас осталось минут десять, – сказал сержант. – Сразу поднимут тревогу.
Это что же, мы шли по подземелью примерно полчаса? – прикинул я. А казалось – полдня!
– Может, рвануть ее? – предложила тетка Лямрия, воинственно сверкая глазками.
– Чтобы нас тут засыпало?
Сержант с Грегором едва не надорвались, но с помощью ломика, пинков и ругательств расширили проход так, что можно было протиснуться, если бочком и втянуть живот.
Через сотню метров снова появился магический свет, а Грегор заметно повеселел. Значит, из зоны аномалии вышли.
Мы свернули в более широкий проход, видимо, основной, затем поднялись вверх по винтовой лестнице, и оказались в подземном ангаре с тремя крытыми брезентом фурами. На одной виднелся красный медицинский круг.
Похоже, ангар уже вплотную подходил к поверхности, потому что со стороны огромных стальных ворот глухо доносился вой сирен.
– Быстрее, ребятки, – торопил рыжий контрразведчик. – Пока они сообразят, еще успеем ускользнуть.
– Сейчас проверим, – Грегор подошел к стене и откинул крышку щитка сбоку от ворот. Интересная штука, я таких еще не видел.
Верхняя часть утопленной в стене конструкции представляла собой отполированную поверхность огромного кристалла. Таких в природе просто не существует. За такой можно город купить. Или остров. А на откинутой части – я незаметно подобрался поближе – виднелось множество черных кристалликов с выгравированными символами. Грегор пробежался по ним подушечками пальцев, и верхний большой кристалл осветился, а потом на его поверхности нарисовалась черно-белая картинка с клочком пыльной дороги, пожухлыми кустиками... и стоявшим в оцеплении спецназом Лиги.
– М-мать Звезда! – выругался серьгастый. – Все-таки отследили!
– А что у других групп? – спросил сержант.
– Похоже, успели уйти, – удовлетворенно улыбнулся Грегор, дотронувшись до кристаллов и выведя картинки ангаров, идентичных нашему, но пустых.
Несколько касаний пальцев мага, и картинка изменилась, показав сначала панораму Верхнего города, потом пустынный склон холма. И никаких воинственных лигистов, только пыль вилась в отдалении.
– По моему плану действуем, Грегор, или на прорыв пойдем? – деловито спросил сержант.
Маг раздраженно дернул серьгу, сплюнул на плиты.
– Тьфу, зараза! Что ж нам так не повезло? Рискнем по твоему плану, Митрич. Такое ощущение, что ты заранее знал.
– Ага, и на тот поворотный механизм заранее поссал, чтоб он проржавел и нас задержал.
Лямрия возмущенно закашлялась. Грегор, буркнув, что ему тут еще чахоточных не хватало, приказал даме занять место в кабине. А всем ученикам – построиться у грузовиков. Он с брезгливой гримасой оглядел наш отнюдь нестройный ряд:
– М-да... бойцы из вас, как крокодил из муравья.
– Это ведь совсем не учения, господин магистр, так ведь? – спросил кто-то робко.
– Ситуация такая, абитуриенты. Произошел конфликт между Лигой и Ковеном, который грозит перейти в вооруженный. Чтобы Лига не могла использовать детей магов, как заложников, принято решение вывести вас с территории Академии и отправить по домам. Тех ребят, кому добираться далеко или некуда, мы должны были отправить в безопасное место.
– А дежурных в общаге вы убили? – спросил тот же настырный пацан.
– Всего лишь усыпили. Но, как вы понимаете, это уже противоправные действия, которые мы вынуждены были предпринять в ответ на... короче, они первые начали. И не дадут нам выехать спокойно, – Грегор показал на кристалл с удручающей картинкой. – Остался только один безопасный вариант. Наш бывший коллега Абрех Митрич пояснит. Прошу, сержант.
– С разрешения генерала Дайхео предлагаю вам сейчас заполнить заявления на поступление в школу разведчиков. Лига не пойдет на конфликт с армией и вынуждена будет пропустить вас, как наших курсантов.
– А если я не хочу в армию? – возмутился я.
– Давай, вали к менталистам, – процедил Грегор.
– Никто не будет вас принуждать, – перебил его Митрич. – Нам нужно добровольное и сознательное служение, иначе от вас никакого толку не будет, провалитесь на первом же задании. Заявления – просто маневр. Мы их порвем и выбросим, как только минуем охранные посты Лиги. А двоих ребят можно и без заявлений вывезти, под видом обварившихся сартапцев Борша и Свирта, – сержант показал на фургон с красным кругом. – Бинты и бальзам в машине есть, намажем и замотаем так, что не узнают. Рик, ты за Борша сойдешь, если тебе голову побрить. Под Свирта нужен кто-нибудь выше и худее.
Еще один добровольный 'сартапец' быстро нашелся, и, пока остальные под диктовку Лямрии писали заявления, нас с ним Грегор и Митрич быстренько затащили в медфургон, обрили, раздели и замотали в бинты. А когда я был полностью обездвижен и подвешен внутри фургона на койку для тяжелораненых, зараза Митрич, ухмыльнувшись, прижал к моему носу вонючую тряпку.
– Поспи пока, Рик. А то еще чего натворишь, не расхлебать.
– Ах, ты, су-у... – я вырубился на полуслове.
Вот так я пропустил все самое интересное.
Потом, конечно, мне ребята все рассказали, как лигисты пытались задержать наши фургоны, и как мы прорвались. Но это уже потом, когда я очнулся в изрешеченном дырками кузове. Нет, не дырки меня повергли в шок. И не рассказы. Я впал в глубочайшую задумчивость, когда увидел три ряда колючей проволоки вокруг "пансионата", маскировочную сеть над врытыми в землю бункерами и дремучий лес за неприступной оградой. Фургоны уже въехали на территорию, и надпись на сетке над воротами я прочитал с изнанки, задом наперед:
киндевопаЗ
йитсеб
!ьтаволажоп орбоД
Часть II. Заповедник бестий
Для чего мы пишем кровью на песке?
Наши письма не нужны природе.
Булат Окуджава
Глава 8. Сумрачная зона
Загородный пансионат Академии располагался, на мой взгляд, слишком далеко ее стен и от столицы вообще. Километрах этак в пятистах, если прочертить на карте прямую линию от Командорграда до северной границы заповедника – так называемой 'здравницы', отгородившейся от искушений мира тремя линиями укреплений оборонного комплекса.
Такая защита окружала и центральные корпуса пансионата – в основном, подземные бункеры – и пограничные форты. А вообще территорией 'Заповедника бестий' считался весь полуостров Сумрак.
Само географическое расположение делало его неприступной твердыней, защищенной со стороны материка древними горами с коварнейшими ущельями, а с остальных трех сторон – морем Червень, в которое на западной границе полуострова впадала река Пенд с ее непролазной для судов разлапистой и камышастой дельтой, больше похожей на огромное болото, а на восточной границе – полная порогов и стремнин река Раид.
Название моря Червень вполне передавало его суть: в красновато-черных от обилия водорослей глубинах плавали огромные червеобразные тварюги, которым утлая рыбацкая лодчонка – на один зуб. Море считалось неодолимым для судов, не оснащенных мощным магическим полем, отпугивавшим и зубастых хищников, и плавуны водорослей, мгновенно прораставших в древесину. Пересечь Червень можно либо на пароходе с сильным магом на борту, либо по воздуху.
На суше не легче.
Все пространство полуострова от гор до полоски песчаных пляжей занято непролазными джунглями, кишевшими такими существами, которым и названия еще не придумано. Здесь всё на каждом шагу если ещё не жевало, то уже нападало сверху, снизу и с боков; всё щелкало клыками, жвалами или зубастыми клювами, только успевай уворачиваться.
Самые привычные звуки джунглей – предсмертный хрип жертвы и чавканье хищника.
Любой хищник может стать жертвой.
Любая жертва может внезапно превратиться в хищника. Даже безобидный мырк – биомагическое существо, давшее название полуострову.
Как рассказала нам на первой же лекции мадам Лямрия, Сумрак – видоизмененное имя. Раньше полуостров назывался 'Су-Мырк', что в переводе с одного древнего диалекта означало 'связка мырков'.
Вот их и изучала Академия с особой тщательностью. Ученые считали, что от мырков и произошло все разнообразие тварей мира, и эти существа – если не источник 'зова древних', то его первые жертвы.
Земноводные мырки, похожие то ли на гигантскую хвостатую жабу, то ли на угрей с лапками, в изобилии водились и в лиманах Пенда, и по всему Сумрачному побережью – в любой заводи, где морскую воду хотя бы вполовину разбавляли горные ручьи и мелкие речушки. Чистую пресную или стопроцентно морскую воду мырки не любили, и после дождей или с наступлением прилива их колонии расползались по полуострову в поисках подходящих для размножения условий.
Они были вездесущи, как тараканы, и живучи, как крысы. Размножались быстрей саранчи, и столь же стремительно гибли. Мырками питался всяк, кому не лень раскрыть пасть. Их тающие на солнце радужно-перламутровые шкурки можно было обнаружить и на горной тропе, и в озерах, и чуть ли не под каждым деревом.
