Текст книги "Мастер белого шума (СИ)"
Автор книги: Виктор Харп
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
– Либо колешься, либо дохнешь.
– Ты че, сбрендил? – пошел на меня второй. Голый доходяга, с мочалкой в руке. Прям боюсь. – Че те надо, урод? Ща мы те рожу еще не так разрисуем!
Драться голыми на мокром полу – плохая затея. Босые ноги скользить будут. На мне-то ботинки.
Ожог, конечно, помешает. Левой рукой лучше не шевелить. Зато у меня в кармане – универсальный набор. Надавишь на кнопку, и пилочка выскакивает из паза с характерным щелчком.
– Убери перо, бешеный! – попятился дружок кудрявого.
А я и руку еще не доставал из кармана. Прищурился:
– Да, надо бы вам тоже яйца сигаретой прижечь, а то несправедливо будет. Но на чердаке вам было сухо, а тут, видишь ли, сыро. Придется просто отрезать. Такие выродки не должны размножаться.
Дальнейшее заняло секунд пять. Кудряш, вывернув до отказа 'горячий' вентиль, направил на меня струю кипятка. Я далековато стоял, в кожаке, и рукой прикрылся. Брызги едва долетели. А доходяга, шарахнувшись от моего резкого движения, поскользнулся и целиком попал под раздачу. Визгу – как от недорезанной баньши. Дрогнув, кудряш опустил шланг. Забыл, что босиком стоит. Пока он орал и вентиль судорожно нашаривал, я прыгнул, вмазал от души, а кипяток никуда не делся. Мне что, я в обуви, хотя неприятно. Боршу хуже.
Закрыл вентиль и шагнул обратно, к двери.
– Завтра продолжу, – успел я сообщить до того, как щеколда вылетела, и в душ ворвался капрал с кураторами.
Как Грегор орал! Полчаса, не меньше, не стихая. Я дивился мощи его глотки. Ему бы в оперный театр – мировая слава обеспечена, а он тут прозябает.
Сержант, присутствовавший при допросе, не выдержал – сменил дислокацию, удалившись за дверь со словами, что лучше завтра в тишине протокол прочитает. Какой протокол? Я еще ни слова не успел молвить! Ни одной паузы не нашел в сплошном потоке уничижительных для моей чести и достоинства выражений магистра, объяснявшего, что и куда со мной сделают все твари мира, которых он мог вспомнить. Еще много нового и противоестественного я узнал о родословной Фредди Милара.
После ухода сержанта Грегор зло дернул серьгу и быстренько закруглился:
– Я тебя предупреждал, отброс Тьмы! Я тебе что говорил?! А ты сразу драку устроил! Зачем?
– Ничего я не устраивал. Просто вопрос к ним срочный был, а они как-то неправильно отреагировали.
– А нож? Ты хоть понимаешь, что теперь тебе дорога – только в окопы?
– Оговор. Нет никакого ножа, – я кивнул на изъятый их моих карманов набор юного техномага, лежавший теперь на столе перед магистром. – Вообще не понял, что на них нашло. Поливать друг друга кипятком начали. Ужас.
– Ты первым ударил Борша, кристаллы зафиксировали.
– Хотел шланг выбить и вентиль закрыть. Он того парня сварил бы.
– Да ты еще и спаситель! А угрозы?
– Ты мне тоже угрожаешь, я ведь не жалуюсь.
– Еще бы ты жаловался! Что тебе от них понадобилось?
– Интересовался, что они хотели от нашего оборотня.
– Раммизеса? – он не удивился. – Как узнал?
– А среди нас есть еще какие-то оборотни? – уцепился я, но ответа не дождался. Значит, есть. Опровержения не последовало, магистр просто выжидающе на меня смотрел. – А Рамзика я увидел полупреображенным. Они его на чердаке привязали и пытали. Только уже не доказать, если у вас там датчиков нет. Рамзик обернулся, и внешние следы исчезли.
– Пытали? – Грегор потемнел лицом, сжал губы.
Похоже, на чердаке магокристаллов нет, – сообразил я. Магистр поднялся, высунулся за дверь и распорядился привести абитуриента Алькали, а вернувшись, как-то задумчиво оглядел меня, словно впервые увидел:
– Так ты не боишься оборотней?
Я пожал плечами. В легенды об их укусах, якобы обращающих других людей, я не верил: мама давно мне мозги вправила на этот счет. В человеческой фазе оборотни не опаснее людей, в звериной – не страшнее зверей. И бояться их нужно точно так же, без мистики. Но Фредди Милар этого может и не знать. Тьма полна суеверий.
– С Боршем и Свиром мы разберемся, – сказал магистр. – Теперь с тобой. То, что ты нашел и вытащил товарища из беды – тебе в плюс. То, что не сообщил куратору о происшествии – минус. Попытка разборки, окончившейся травмами – снова минус. Это ты их спровоцировал. То, что не подставился и повернул ситуацию в свою пользу – как ни странно, плюс. Догадался о датчиках и играл на то, чтобы парни сами себя выдали? Вот потому и плюс. Итого по нолям. Живи пока.
Он махнул рукой на дверь, но я остался сидеть.
– У меня вопрос.
– Опять?
– Важный. Почему Борш не поднял шум, когда на оборотне шерсть вылезла? Он же всех и подбивал на его поиски, и Рамзик, похоже, себя как-то выдал. Почему они оставили его связанным? Я, конечно, рад, что парня не убили, но не могу понять смысла действий этих уродов. Оборотня все равно бы нашли после отбоя, и он бы заложил их с потрохами. Кудряш вроде не глуп, чтобы так подставляться. Значит, они либо уверены, что им всё сойдет с рук, либо не могли ослушаться кого-то третьего. Я сначала заподозрил, уж не внушил ли им кто приказ, потом вспомнил, что на 'лишенцев' магия не действует. Но ведь Рамзик обратился, значит, оборотническая магия, или что там еще, у него осталась?
Пока я сбивчиво пытался поймать еще самому мне непонятную мысль, Грегор окаменел, уставившись на меня тяжелым, непроницаемым взглядом черных глаз. Мне даже захотелось постучать по нему – жив ли, а то кто их разберет, этих магов. Но тут он прервал меня, хлопнув ладонью по столу:
– Стоп. Ты насыпал уже кучу любопытных вопросов. Позже подумаю, когда допросим всех участников. Иди пока к себе, позову.
На выходе меня едва не сшиб капрал, спешивший, как на пожар в женской бане, и я задержался за порогом: дверь он второпях не закрыл.
– Магистр, там мальчонка тот, Раммизес Алькали, загибается: рвет его, почернел весь. Куратор ваших целителей вызвал.
В комнату меня не пустили. Босой и сонный Ант топтался снаружи у двери. А потом Рамзика, с головой завернутого в простынь, унесли на носилках четверо целителей.
– Траванулся чем-то, жить будет, – бросил мне Грегор и умчался за процессией.
В комнате пахло рвотой и бальзамами, мы настежь распахнули окна. К уборке я пристегнул Анта, поспрашивал о происшествии, но парень только головой мотал:
– Ничего не знаю. Проснулся, стоя в коридоре.
Хоть бы врал как-то изобретательней. Кто-то же позвал куратора.
Потом я слонялся по этажу и, чем больше думал о случившемся, тем меньше все это мне нравилось. Не из-за того, что опять куда-то влез, а потому, что не понимал, куда. Реакция черного магистра меня смутила. На что-то я наступил, сам того не подозревая. И даже мои собственные проблемы отошли на второй план.
Ребята косились: все слышали визг в душевой и видели, как обварившихся палачей Фараона забрали целители, и как меня конвоировали на первый этаж для допроса, а потом Рамзика выносили вперед ногами. Кто-то попытался выяснить, что случилось, но я всех посылал к Анту.
А там отбой разогнал любопытных. Лан, снизойдя к нам с третьего этажа, принюхался и надменно потребовал немедленного переселения. Ему выдали ключ от свободной комнаты на 'девчачьем ярусе'. Нас с Антом он не пригласил, единоличник.
Дежурные армейцы, попытавшись отправить и меня на отдых, сочувственно похлопали по плечу, когда услышали, что мне предстоит еще одна взбучка от Грегора, и позволили мозолить им глаза. Капрал даже конфетами угощал. Я отказался. Неловко стало: мужики искренне считали, что я вовремя вмешался в междусобойчик между Боршем и Свиром.
Потом явился рыжий сержант, что-то шепнул капралу, и оба уставились на меня с неподдельным интересом.
– Рик, подь сюда, – поманил капрал. – Ты слышал, завтра вас распределять будут? Тут разведка донесла, что тебя в резервный поток определили. А резерв знаешь куда отправят? В закрытый пансионат. Наслышаны мы об этом 'секретном' местечке. Считай, поедешь в лечебницу для психов, с колючей проволокой.
– За что?! – ужаснулся я.
– Мадам Лямрия настояла, – усмехнулся рыжий бывший маг. – Кроме того, туда уже уехал Стивер Нуато. Он, как 'лишенцем' в добавок ко всему стал, сильно переживает, вот его тоже пациентом. Я слышал, он тебя учеником берет? Тогда тебе повезло. Опыта у него выше крыши, правда, в теории он не силен. Вот и будет тебе байки из жизни рассказывать в перерывах между процедурами и уколами.
Я представил. Картинка не особо понравилась. Попросил капрала:
– У тебя где-то конфеты были, дай заесть.
Пятнистый протянул кулек, я выгреб горсть, не стесняясь. Одну конфету развернул, сунул в рот, остальные – в карман. Ребят угощу.
– У нас для тебя кое-что получше конфет найдется, – интригующе сообщил сержант, снизив голос до шепота. – Наше командование предлагает тебе поступить в кадетский корпус, Рик. Вернется магия – хорошо, у нас есть и элитные войска. Ты ведь хотел на боевого мага пойти? Вот там у нас – самые что ни на есть боевые, а не те, кто в моргах посмертный допрос проводит или с сорняками на полях воюет. А не вернется дар – все равно выучишься на офицера, сделаешь военную карьеру.
– И за что мне такая неслыханная честь?
– Видишь ли, у нас тоже глаза есть и смотрят, – капрал решительно забрал у меня наполовину опустевший кулек. – И мы приметили, что кое-кто тут проявил вполне боевой дух, смекалку и решительность в нештатных ситуациях. И командирские задатки у тебя явные.
– Вы мое личное дело видели? Я простой парень из Тьмы.
– Шпаненок, слыхали, – кивнул капрал. – Но и там, говорят, не самым последним был в иерархии.
– Кто говорит?
– Грегор – Гроза упырей. Так орал, что только глухой не слышал. А дурь твоя темная пройдет. В армии она особенно быстро проходит.
– Да меня в этой вашей армии сразу загнобят, как только узнают.
– А ты о своей темной биографии забудь и не распространяйся, – посоветовал сержант. – Надо, так новую нарисуем.
А не рано ли меня начали вербовать менталисты? Хотя, какой из рыжего 'лишенца' менталист, если он не врал?
– Не, даже лечебница лучше. Там трехразовое питание, заботливые целительницы и никакой тебе муштры. Спасибо за конфеты, капрал. С первой же получки отдарюсь.
Решительно отказавшись от свалившегося счастья, отправился в комнату.
Вербовщики не отстали. Рыжий перехватил не менее решительно и подтолкнул к пустовавшему холлу. На вторую драку меня как-то не тянуло. Вздохнул и пошел, мысленно воззвав к Грегору, чтоб скорее вытащил из армейских тисков.
– Поговорим начистоту, Рик, – сержант уселся на стул, повернув его вперед спинкой. Я занял весь диван, демонстративно улегшись и свесив ноги, чтоб обивку не пачкать. – Пансионат будет хуже. В конечном итоге хуже. Если повезет, и дар вернется, ты потеряешь время. Куда ты потом? В Академию не примут, ясно уже. В ремесленное, магокристаллы клепать? На большее не хватит. Или та же армия, но уже в позе снизу. А если ты так и останешься 'лишенцем', то 'лбы' заберут. Прогнозы по каждому из вас я видел, у тебя они минимальны.
– Погоди, сержант, а ты мне о ком говорил? – я приподнял голову. – Разве не о Лиге?
– Нет. Темный ты, необразованный. Путаешь армейские структуры и жандармские, внешние войска и внутренние. Я представляю тут военную разведку.
– А причем тут, в Академии магов, разведка? – я все-таки сел. Из хамского положения лежа не видно глаз собеседника, а наблюдение за противником все-таки сейчас куда важнее демонстрации пофигизма. – Почему тут вообще военных, как плесени? С кем война-то?
– Это уже три вопроса, – ухмыльнулся рыжий. – Начну с первого. И уточню: я – контрразведчик. Объяснить, что это такое?
– Ты меня за совсем-то дремучего не держи.
– Не буду. Так вот, в Академии мы отлавливаем сартапцев и прочих шпионов, случаются и просто беженцы. Они ежегодно ползут, как медом им тут намазано. По части шпионажа Сартапия, наш 'враг номер один', заведомо в выигрышной позиции: оборотни могут прикинуться людьми, а мы стать зверями не способны.
– Да ну?
– В прямом смысле не способны. Вот и перевербовываем.
– Так я ж не оборотень, ни к чему меня вербовать-перевербовать.
– Я объяснял, что тут делаю я. Второй вопрос: почему тут находятся вооруженные части внутренних и даже внешних войск. По решению Семьи Командора. Мы надеялись сообща предотвратить вражескую антимагическую диверсию. Ты вроде не дурак, должен понимать, что там, где используется антимагическое оружие, маги бессильны, потому Ковен согласился с нашим здесь присутствием. К сожалению, наши совместные усилия оказались тщетны, враг сумел просочиться. В результате в этом году в Академии такой интересный набор – полторы сотни 'лишенцев'. Естественно, мы не могли не воспользоваться ситуацией и не попытаться перетянуть к себе нужных нам ребят. То, что не сгодится магам, вполне подойдет нам. У нас разные критерии в подборе кадров.
– А зачем пятнистым 'лишенцы'? Пушечным мясом? Боевых магов из нас, может, уже и не выйдет.
– Очень редкое у нас оказалось качество, Рик. Все живое и мертвое в нашем мире – подвластно магии, а мы в силу каких-то причин – нет. Вот навскидку некоторые преимущества: 'лишенец' пройдет любую магическую ловушку или решит исход боя с магом простым ударом ножа, пока тот сообразит, почему не срабатывает прямое заклинание. Косвенное, конечно, может достать и нас.
– Я и говорю – пушечным мясом. Рядом с магической ловушкой могут и простую поставить.
– Тебе не в саперы предлагают пойти, хотя и обезвреживанию мин и ловушек научат. Главное – мы, перестав быть магами, стали не доступны менталистам. Нас можно убить, но ни один ментальный клоп не присосется. 'Лбов' это бесит, – мечтательно улыбнулся рыжий, что-то вспомнив, но тут же посуровел. – Мы – непредвиденный фактор, Рик. Пока ничтожный, можно не брать в расчет. Но, если окажется, что и наши дети унаследуют приобретенную особенность...
Мне совсем поплохело. Папа, знал бы ты, что станешь 'дедушкой' нации!
– ... то нас уничтожат вместе с детьми, – тихо договорил сержант. – Я и мои коллеги обязаны предупредить каждого 'лишенца' о таком варианте развития событий. Нас оставят в живых лишь в том случае, если польза от жизни будет неизмеримо больше. И если за плечами встанет мощная силовая структура.
Тут я жутко разозлился. Совсем меня за лоха держит. Пусть не свистит, что в разведке менталистов нет. Если у них власть, то и все верхушки под ними. И все силовые структуры на них пашут. И внутренние, и внешние. И уж разведку они точно не упустят. И методы принуждения... что-то мне Грегор говорил. Чем купили этого рыжего мужика?
– Нечего на мне крест ставить, сержант! – выпалил я ему в лицо. – Прогнозы у вас, видите-ли. Да я буду не я, если магию не верну!
Он пожал плечами:
– Будем надеяться. Я за тебя от души порадуюсь, если ты всем скептикам натянешь нос и вернешь дар. Но через год-два, если прогнозы насчет тебя оправдаются, в кадеты будет поздно идти.
Он поднялся, с подчеркнутой аккуратностью задвинул стул за шахматный столик.
Я отвернулся: меня пронзило чувство обреченности. Совесть, чтоб ее. Ни кто иной, как мой проклятый дар виноват в том, что рыжему сержанту приходится работать на менталистов. И что мне теперь делать? Пойти убиться? Разыскать деда и поплакаться, зачем он зачал папу, а тот – меня-выродка? Кстати, почему-то дед ни разу не появился за это время, как будто судьба внука его не волнует. А ведь как старался тогда на площади, как зазывал: 'Я твой дед, я помогу тебе'. И где он с его помощью?
– Подумай, Рик, время у тебя еще есть, – забросив еще крючочек, сержант отправился к выходу.
Именно в этот момент четко, как по сигналу, в холл явился Грегор, чем-то невероятно довольный.
– Ну что, Митрич, завербовал нашего криминального элемента?
– Пока упирается, – рыжий обменялся с черноглазым рукопожатием.
Я проворчал:
– Если я так популярен, пора автографы за деньги раздавать. Не надо, случаем? Потом на аукционе сгребете бешеные бабки!
– Не обольщайся, парень, – обломал меня магистр. – Ты в списке Митрича на вербовку лишь на седьмом месте.
– А на первом кто? – ревниво спросил я.
– Тебе даже не представить.
– Уж не Фараон ли наш Раммизес?
Грегор посмотрел на меня с материнской нежностью:
– Может, еще догадаешься, кто на втором?
– Да запросто. Кто-то из оставшихся девяноста шести парней.
– Не угадал.
– Неужели экспериментальный кошарх? – выпучил я глаза.
– Видишь, Митрич, он безнадежен, – пожаловался маг вербовщику. – Ему в лечебнице самое место.
– Где ты будешь главврачом? – съехидничал сержант.
– Уже утвердили! – черный магистр светился энтузиазмом. – На что только не пойдешь, чтобы вовремя лоботомировать вероятного главаря крупного бандформирования Тьмы. Даже на переквалификацию. Так что, не раскатывай губу на моего будущего пациента, сержант. У вас это отродье шкуру перелицует и при первой же возможности дезертирует. У нас – все свои темные внутренности прочистит вплоть до содержимого черепной коробки. Не расстраивайся, Митрич, для вашего ведомства у нас еще два подарочка есть. Отдадим в обмен на этот.
Я почувствовал себя, как на аукционе работорговцев. В качестве товара. Лечь и поспать, что ли, пока они торгуются? Расслабленно откинувшись на спинку дивана и прикрыв глаза, я навострил уши.
– Видел я эти подарочки, – скучающим тоном ответил сержант. – Шеф тоже полюбовался и сплюнул. Сартапия нас уважать перестала, раз такие гнилые кадры засылает. И толку от них нынче ноль, если гаденыши не притворяются, что дар оборотничества потеряли вместе с фоновой магией.
Ну, точно они о Борще и задохлике говорят, или я не Даниэль Эспанса.
– Не притворяются. У оборотней существенный недостаток, на котором они стопроцентно проваливаются: звериный инстинкт самосохранения, – и Грегор, хитро блеснув на меня черным глазом, пояснил. – Видишь ли, Рик, при сильном болевом шоке эти существа непроизвольно оборачиваются, чтобы его снять. А два подарочка сегодня случайно ошпарились – целиком, со шкуркой. И не смогли перекинуться.
Какой ты умный, Даниэль.
– А как же их раскололи? – тут же засомневался я.
– Тайна следствия.
– Мы ведь этих двоих уже вели, Грегор, – вздохнул сержант. – Ночью, глядишь, и дожали бы. Как это вы нас опередили?
– Во-первых, они сами поторопились, во-вторых, его благодари, – кивнул на меня магистр. – Иначе бы ловля затянулась, у нас на руках был бы труп, а у вас – вакантное место первого номера в списке.
– Что-о?! – подскочил я. – Чей труп? Рамзика?!
– Тихо, – поморщился Грегор. – У моего амулета сила подавления акустических волн не рассчитана на такие нагрузки.
– А попроще? – опомнился во мне Фредди Милар.
– Попроще – не вопи, глушилку пробьешь.
Надо узнать, по какому принципу работает эта штука. Она явная родственница моему дару! Интересно, а могу я заглушить глушилку? Стоп. Не думать!
Поздно.
– Ну вот, все-таки сдохла, – Грегор с разочарованной миной щелкнул по одному из своих многочисленных браслетов. – Рик, почему от тебя одного столько неприятностей, как от тропического циклона?
– Да я и кричал-то не шибко громко. Может, амулет бракованный?
– У меня – и бракованный? – гневно раздулись ноздри черного мага. – Все проще. Резерв был почти на ноле, попользовался я им сегодня изрядно. Идем в другие апартаменты, господа маги, бывшие, настоящие и будущие... Не морщись, Митрич, под будущими я имею в виду и тебя. Ты еще к нам вернешься, я верю. Рик, тебе направо. Твои апартаменты тут, как я помню. Кстати, отбой давно был, следовательно, тебе минус за нарушение распорядка. Отговорки, что тебя задержали вербовщики конкурирующего ведомства, не принимаются. Но, так как тебе был начислен плюс за невольную помощь в поиске двух... подарочков, в итоге опять круглый ноль.
– А почему один плюс за двоих? Несправедливо. А обещанные ответы на вопросы? Я их так и не услышал.
– Вот упертый... И ведь даже меня не боится, представляешь, Митрич?
– Ты не учел психологический момент, Грегор, – заметил впавший в меланхолию сержант. – У 'лишенцев' такой шок и неадекватность первое время, что нам уже ничто не кажется страшнее случившегося. А зря.
Мы передислоцировались на первый этаж в памятный мне кабинет, выдержавший сегодня (точнее, уже вчера, потому как время перешагнуло за полночь) даже арию Грегора 'Противоестественное происхождение, паскудная жизнь и варианты позорной смерти недочеловека Фредди Милара'.
Магистр поставил перед нами по чашке горячего чая из термоса, подвинул тарелку с печеньем. Я отстегнул в общак половину запасов капральских конфет.
– Рик, сейчас я отвечаю на твои предыдущие вопросы, другие ты мне не задаешь под страхом преждевременной кончины и, выслушав, молча топаешь соблюдать режим. Тогда я подумаю о восстановлении справедливости и, возможно, оставлю задатком маленький плюсик.
Я кивнул, зажевав печеньем проглоченный вопросец: куда мне складывать задаток?
– Итак, насколько я помню, тебя интересовало, почему Борш и Свирт никому не сказали о пойманном оборотне. Думаю, сейчас ты сам догадался: они тоже оборотни, причем, настоящие сартапцы.
Я заел печеньем и запил чаем рвавшийся с языка вопрос: почему они так активно натравливали народ искать самих себя? Грегор сам догадался ответить:
– Сартапцы заподозрили, что среди вас имеется третий оборотень. Сами учуять не могли – потеряли нюх, а найти его было для них очень важно из-за характера диверсии. Никаких вопросов, Рик, никаких! – пресек он мою попытку. – Но третий оказался не сартапцем, а беглым рабом. Причем, сохранившим способность к оборотничеству. По случайности. Парень специально опоздал к началу торжества – все не мог решиться примкнуть к поступающим, присматривался издали и оказался вне зоны аномалии. А потом его нашли и сгребли в общую кучу, – Грегор сделал паузу и уделил внимание скромному ужину. – Они пытали Раммизеса, чтобы узнать: почему он сохранил дар оборотничества, чей он на самом деле диверсант, что за оружие было им использовано, и как теперь вернуть утраченную способность.
Я горестно слопал сразу два печенья.
– И последнее, – сказал Грегор, долив мне чаю. – Они не беспокоились, что жертва заговорит. Кляп был пропитан ядом. От отравы оборотничесво не избавляет, как и от застрявшей пули. Опоздай ты еще на несколько минут, говорить было бы уже некому. Я ответил на твои три вопроса?
Кивнув, я слепо (потому что наблюдал за насупленным сержантом) пошарил по тарелке, ничего не нашел, и отправился к выходу. Грегор сказал в спину:
– Пожалуй, одну черту из твоего старого имиджа можно оставить, Рик. Быть молчуном полезно для здоровья.
Для здоровья, может, и полезно, – мысленно спорил я, ворочаясь на койке в провонявшей желчью и лекарствами комнате, – но не для душевного.
За два года бродяжничества я сумел сохранить себя. А тут каких-то двое суток прошло, а ощущение, будто я перестаю быть собой. Даниэль Эспанса таял как корочка наста, а из-под нее вылазила мерзкая чужая рожа. Мертвый Фредди Милар.
Уж не колданула ли тут как-то хитро роненка Халия, чтобы образ был более убедителен? Помнится, когда она закапала какую-то дрянь мне в глаза, я от острой рези на миг потерял сознание. Или не на миг? А ведь не зря говорят: глаза – зеркало души.
Стоп, – сказал я себе. Хватит накручивать. Я же прирожденный 'лишенец'. Магия на меня не действует. Обычная.
Но у кочевников – не совсем обычная, – тут же припомнил я. Она у них какая-то шаманская. И еще (или – поэтому) они чем-то схожи с 'лбами' по части гипноза и запудривания мозгов.
Как ни душно было в комнате, меня продрал озноб.
Я попытался вспомнить, как выглядела моя детская в деревенском доме, и не смог!
Зато назойливыми мухами лезли в глаза другие картинки. Коричневые, в потеках, стены чужой полуподвальной квартиры, куда никогда не заглядывало солнце, и где я никогда не жил. Я видел ржавые разводы на мойке с горой грязной посуды, ободранную клеенку в мелкую клетку на столе загаженной кухни и даже чувствовал тяжелый, ненавистный запах перегара, навсегда пропитавший облезлые обои.
Видение было таким ясным и четким, что я подскочил.
Сон. Всего лишь кошмарный сон. Будем надеяться.
Глава 7. Эвакуация
Черный маг Микаэль Эспанса пригубил чашку крепкого кофе и чуть заметно улыбнулся.
– Мне не нравится ваша реакция, профессор, – немедленно отреагировал полковник, бросив в коробку горстку снятых с доски фишек.
– А какую вы ожидали?
– Признайте поражение, имейте смелость.
– Не вижу причин. Ваши аргументы? – стерев с лица раздражавшую менталиста улыбочку, Эспанса оглядел доску. Ирония осталась только в глубине глаз мага.
Фишка с именем Фредди Милара вплотную и с большим отрывом от остальных приблизилась к верхней красной черте.
– Почему я должен признать наследником это порождение Клоаки? – черный маг никогда не называл Темный город незаконно присвоенным его жителями именем.
Безопасник сел за стол, взял свой остывший кофе и расслабленно откинулся на спинку стула, но взгляд оставался цепким, как у зверя в засаде.
– Мы составили психологические портреты ваших абитуриентов до и после личностной катастрофы. За вычетом лиц без документов и еще пары мальчишек из глухой провинции, сведения о которых не успели поступить. Из оставшихся после всех фильтров пятнадцати человек в 'группе икс' только Рик не продемонстрировал особых признаков шока от потери дара, и его поведение практически не изменилось, разве что стало более вызывающим. Молчун все же знал порядки Темной стаи и предпочитал не лезть на рожон.
– Мне бы не хотелось ступать на столь зыбкую болотную почву, как психология, но все же выскажу первый контраргумент. Вам не кажется, что это... существо настолько тупо, что с него все, как с гуся вода?
– О, нет, профессор, не кажется. Это, как вы говорите, существо – изворотливее змея! Я уже не говорю о его пронырливости.
– Данная характеристика не относятся к Даниэлю. По рассказам его деревенского окружения, мальчик обладал прямым характером и обостренным чувством справедливости. Сложно представить бандита с такими качествами. Это второй контраргумент. У вас все доказательства такие зыбкие?
– Вот вместе и посмотрим, – менталист не скрывал удовольствия: заставить надменного и очень высокооплачиваемого академика все-таки поработать на него, да еще и бесплатно – это и забавно, и экономия бюджета. – Раскрою еще одну карту. Для начала вернемся к событиям в Пашбе. Плита на могильнике была сорвана изнутри, а не извне, как мы первоначально предполагали. И тварь была не одна. Под плитой найден впечатляющий объем смятых в кашу и совершенно неопознаваемых ошметков с остаточным магическим фоном. Могильник давно превратился в гнездовище, к приезду экспедиции оно как раз созрело.
– Гнездовище? Невероятно! – нахмурился Эспанса. – И вы молчали два года?
– Для суда над руководителями экспедиции достаточно было и одной биомагической твари, а панику разводить ни к чему. Да и рабочие только недавно закончили вычищать тот гнойник. Сами понимаете, магия в зоне аномалии бесполезна.
– Я напомню: замеры проводились непосредственно перед вскрытием плиты. Даже одна созревшая тварь – полнейшая неожиданность, ее там просто не могло быть. Никто бы не сунулся к плите, будь там какая-то опасность для детей, превышающая возможности руководителей экспедиции.
– Факт есть факт. Навскидку – испортились датчики.
– Это вы намекаете на эффект присутствия Даниэля? Я ознакомлен с протоколами допросов его родителей: мальчику пытались ставить блоки по обычной методике. До выплеска дара портилось только то, что попадало в его руки непосредственно. А в Пашбе предварительные измерения велись несколько лет и не выявляли на кургане никаких особо сильных флуктуаций, иначе туда отправили бы не студенческую экспедицию, а боевое подразделение черных магов. Речь может идти только о стремительном процессе загнездования и созревания, просто мгновенном. Что тоже невероятно.
– Это уж вы, маги-академики, думайте, как могли пропустить такое. А лучше устройте мозговой штурм вместе с нашими спецами. Не хотите? Упрямец. Ну, ладно. Мы сделали вывод: не случись там так вовремя ваш внук с его непонятными способностями уничтожать все, что под руку подвернется и имеет магическую основу, последствия исхода тварей были бы куда более катастрофичными, чем потеря дара полусотней магов и несколько аварий.
– Хотя логичней предположить, что на кургане сработал древний механизм уничтожения, – скептически заметил маг. – Не нашли, случайно?
Безопасник покачал головой:
– Эспанса, даже если что-то нашли из механизмов, их функциональность уже не определить.
– Но причем тут Пашба и сын несчастного пьянчужки Милара?
– У Рика обнаружилась та же особенность – удивительно вовремя попадать на места назревающих трагедий. Ладно, к храксе, которой нам только и не хватало в тот день, он немного не успел – ее снял ваш боевой инвалид. Якобы. Но вот кошарха парнишка сгреб ни раньше, ни позже. Или вы думаете, что сумели обмануть нас байкой о безобидном экспериментальном экземпляре? И последний случай, не столь масштабный по вероятным последствиям – Раммизес.
– Слишком мала выборка, во-первых. Во-вторых, даже цепь уже-не-случайностей не подтверждает факта, что они происходят с одним и тем же человеком. Еще аргументы?
– Переходите к нам работать, Эспанса, – вдруг добродушно улыбнулся менталист. – Мы создадим вам все условия, отдельную структуру выделим под ваше командование. Нам очень нужны ваш ум и знания.
– Мой ум мне и самому нужен. Аргументы, полковник, – напомнил Микаэль, невозмутимо потянувшись к кофейной чашке.
– Сначала ответьте на вопрос: почему все некроманты, даже нелегалы, объявили бойкот Темному городу и не подняли за эти дни ни одного мужского трупа для допроса? Следственные органы в панике.
– Понятия не имею, чем Клоака так обидела некромантов. Я поинтересуюсь.
– Хм... – глаза офицера весело заблестели. – Моя интуиция говорит, что вы приложили к этому руку. Ваш авторитет среди коллег колоссален, и так единодушно поддержать они могли только вас. Не связан ли этот бойкот с тем, что вы опасаетесь случайно наткнуться на останки настоящего Фредди Милара?
– Лучше вам поговорить с некромантами, чем с интуицией, полковник. Я по-прежнему не вижу причин, почему меня должен интересовать этот субъект.
– Поговорить? – усмехнулся безопасник. – А с чего бы это все они неожиданно обзавелись ментальными щитами? Все, даже самые нищие и никчемные некромантишки, неспособные определить давность трупа. Масштабная акция. Кто ее оплатил?
– Наверняка их гильдия. В Ковен они не обращались. Полковник, когда я услышу настоящие аргументы?
Лицо менталиста стало жестким.
– Вы их увидите.
Безопасник выдвинул ящик стола, вытащил приснопамятную коробку с шахматами и небрежно вывалил фигурки на стол. Микаэль Эспанса недоуменно приподнял бровь:
