Текст книги "Звезда бессмертия"

Автор книги: Виктор Цокота

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

В это тяжелое время особо привилегированное положение занимали женщины, способные дать здоровое потомство. К ним относились бережней и внимательней, чем к больным и даже к новорожденным. Им запрещалось только одно – произвольно выбирать отцов для своих детей.

Ученые установили уже давно, что новорожденные крепче, выносливее, восприимчивей к умственному развитию тем больше, чем дальше кровная близость их родителей. Вот тогда-то и появился на свет Закон Согласия. Подразумевалось согласие на брак здоровой пары Совета Земли.

Однако в само понятие согласия вкладывался и другой смысл: оно служило залогом укрепления взаимопонимания и дружбы между землянами разных материков, роднило и сближало их, устраняя тем самым в основе своей взаимную неприязнь, вражду, недоверие. Земляне всех племен, народов и континентов становились братьями не только по духу и разуму, но и по крови.

С тех пор минуло триста веков. Из нескольких Десятков тысяч уцелевших выросла новая могучая общеземная цивилизация – гармоничное общество братьев и сестер по разуму и духу. Но традиции времен Закона Согласия остались, и, следуя старому обычаю, а возможно – и просто инстинкту материнства, современные девушки снова и снова искали себе друга жизни в той точке планеты, которая была далека от места их собственного рождения.

…Вион возвратился к столу с подносом, на котором стояли две узорчатые хрустальные колбы со светлым пахучим соком манго и два запотевших серебряных стаканчика с высокими пирамидками мороженого.

Тотчас прибежали дети – мальчик и девочка – шумные, подвижные, веселые, мокрые, перепачканные песком.

Мать заставила их пойти сполоснуться под душем, и пока они с наслаждением ели мороженое, пирамидки которого были щедро сдобрены орешками, засахаренным миндалем и цукатами, пока возбужденно, перебивая друг друга, рассказывали родителям о забавных проделках хитренького и миленького дельфина, Вион с улыбкой поглядывал на них и по глоточку тянул свой манго. Однако по краям глаз его все еще не разошлись фиолетовые блики печали, а может быть, даже тревоги.

Когда дети снова убежали к морю, Анона пересела в свободное кресло поближе к мужу.

– Тебя все-таки что-то гнетет, дорогой? – ласково провела она ладонью по его затылку, покрытому шелковистыми волосами.

У мужской половины землян не было, как у женщин, тонких красочных перьев на голове. Их широкий и высокий лоб с гладкой, словно отполированной кожей – светлой, темной, желтой или красноватой – был совершенно лишен растительности. Только затылок и виски прикрывали плотные светло-серые шелковистые пряди, да и они с годами редели, обнажая угловатый череп.

– Должен тебе признаться, Анона, – медленно, с явным усилием заговорил он, пряча за нарочитой медлительностью свое смущение, – должен сказать… Я сегодня после второго завтрака одевал обитон…

Роберто отлично ЗНАЛ, что обитон – это широкий браслет, который земляне в период работы днем и ночью, не снимая, носят на правой руке. Усиленные в миллионы раз концентратом энергии, находящейся в небольшой ампуле браслета, биотоки головного мозга его владельца через направленную антенну рабочего пояса передаются в Центр Разума планеты, откуда его хозяин может получить практически любую информацию.

Энергии обитона вполне хватало для приема мощных радиоволн информационных ретрансляторов Центра Разума, однако для передачи своих собственных мыслей и вопросов владельцам обитонов нужно было использовать энергию и направляющую антенну своего рабочего пояса.

Как правило, обитон обеспечивал постоянную связь землянина с его наставником, членами Совета Земли, группой товарищей по работе, занятых вместе с ним решением какой-либо очередной глобальной проблемы развития, а также с членами его семьи, друзьями, родными и близкими. Поле антенны рабочего пояса было настолько мощным, что давало возможность обмениваться мыслями с коллегами и родными на огромном расстоянии в пределах Земли и освоенных секторов солнечной системы.

Однако в период отдыха, который всегда проходил в кругу семьи, рабочий пояс и обитон полагалось по Регламенту снимать, оставляя в одном из своих служебных кабинетов или в специально отведенных для этого помещениях. Вион, естественно, снял хоть и не громоздкий, но все же несколько стесняющий рабочий пояс, а про обитон в хлопотливые часы сдачи дел и подготовки к отъезду просто забыл. В регистрационном пункте перед зоной отдыха ему указали на эту оплошность. Он тогда извинился, вполне искренне сославшись на усталость и занятость. Сразу же сняв браслет, спрятал его в дорожный саквояж, почти неделю не вспоминал о нем, и вот сегодня утром…

– Понимаешь, мне вдруг очень захотелось узнать, как продвигаются у нас дела с направленной мегаантенной… Сейчас это, пожалуй, самая важная проблема нашего бюро. И не только нашего. Ее решения ждут астрофизики, астронавты и многие другие ведущие службы Земли. Не случайно уже третий год над ней работают вместе со своими группами четырнадцать только моих ведущих конструкторов – самые грамотные и опытные специалисты.

Судя по тонкой платиновой пластинке на груди Виона, украшенной двумя Большими Алмазами и крупным нежно-розовым воробьевитом, он был одним из главных конструкторов планеты. А Большая Голубая Корундовая Звезда на темной муаровой ленте, сверкавшая над пластинкой, говорила, что Вион – сподвижник Совета Земли. В тот период ему исполнилось только сорок два года – возраст бурного расцвета и подъема всех творческих сил. Причем Совету Земли, как и многим землянам вообще, было хорошо известно, что по степени умственного и духовного развития Вион во многом значительно опередил своих сверстников.

– И ты, конечно, решил, что они без тебя не справятся? – с ноткой едва уловимой иронии спросила она. – А ведь именно ты где-то писал, что недоверие к товарищам – самая большая обида для них.

Она замолчала, словно подыскивая нужные, более убедительные слова, пряча в уголках губ не то печальную, не то лукавую улыбку. Вион тоже молчал. Глаза его были почти закрыты, и трудно было понять сейчас его эмоциональное состояние.

Роберто в эту минуту показалось, что он давно, очень давно знает этого мудрого землянина, что уже встречался с ним в той, другой жизни… Он невольно оглянулся назад и сквозь прозрачные стены машины снова увидел знакомый тоннель и белоснежную нишу. Видение было мгновенным, потому что нежный голос Аноны звал его назад, на террасу.

На этот раз она подошла к волнующему их обоих вопросу с другой стороны.

– Вот уже два года, как мы с тобой не отдыхали. Дети так соскучились по морю… И даже не в них дело. Они свое наверстают. Отдых в первую очередь необходим тебе, о чем принято специальное решение Совета Земли… И потом, я ведь отвечаю перед Советом за твое здоровье!

Это была не фраза. Ее устами говорила женщина-мать, жена, подруга, отвечающая за здоровье и условия жизни своего избранника перед обществом и перед собственным любящим сердцем.

– Но я не могу спокойно отдыхать, когда у товарищей не ладится работа, – мягко возразил он. – А без рабочего пояса, ты это хорошо знаешь, у меня нет возможности передать им отсюда свои соображения. Я же их слышу отлично. Все они чем-то встревожены. Именно поэтому я должен вернуться. Я нужен там… И это очень важно не столько для меня и даже не для моих коллег, сколько для всех нас, землян.

Он помолчал немного, опустив веки, мучительно думая: сказать ей все или не сказать. Потом тяжело вздохнул и, не вдаваясь в подробности, закончил:

– Трижды за эту неделю пытались мои ребята получить отраженный сигнал от созвездий Дельфин, Пегас, Лира, Кассиопея, Дева, Персей, Геркулес, Дракон, Лебедь – наиболее видимых круглый год даже невооруженным глазом. Два года назад экспериментально нам это удавалось. Но отраженный луч был очень слабым, едва уловимым. Тогда мы сконструировали мегаантенну, площадь направляющего и принимающего радиоэллипса которой превышает триста тысяч квадратных километров. Это позволяет нам, используя антиэнергию пропорциональной обратимости, направить радиолазерный луч с большой точностью практически в любую точку метагалактики и почти мгновенно получить его отражение во всех спектрах.

Но эксперимент уже трижды не удался. Все теоретические расчеты сомнения не вызывают. Товарищи искали ошибку в конструкции, но глобальная проверка показала абсолютную точность всех параметров эллиптического центра поля мегаантенны, создаваемого на основе сотен автономных взаимосвязанных магнитносиловых полей. Метод же использования антиэнергии пропорциональной обратимости, увеличивающий мощность и скорость посылаемого импульса или даже какой-либо массы в миллиарды раз, вообще не подлежит сомнению. Мы пользуемся им уже больше пятидесяти лет. На его принципе действуют все наши рабочие пояса, сотни и тысячи различных агрегатов, машин, механизмов, космические корабли, энергоплазменные каналы. Даже школьники здесь не допускают ошибок. Следовательно, причина в другом. И мне кажется… я нашел эту причину.

– И она требует твоего немедленного возвращения?

Глаза ее стали строги и внимательны.

– Да, – кивнул он головой. – Дело в том, что лучу новой мегаантенны, как видно, мешает пробиться к созвездиям противостоящее поле огромной мощности. Вероятно, это какой-то барьер, в котором наш луч просто гаснет, вязнет. Там, в далеких глубинах метагалактики, совсем иные представления о времени и расстояниях… И вот мне вдруг подумалось сегодня утром, ты пойми, другого объяснения пока я просто не нахожу, мне подумалось… А что, если где-то в середине этого светового пути или даже значительно ближе к нашей планете встала какая-то неизвестная нам преграда? Два года назад ее не было. Сейчас она существует.

Не исключено, что свет далеких созвездий идет к нам уже отрезанным, отсеченным от своих источников. Пройдет какое-то время, и он иссякнет вовсе. Небо станет черным, пустым, беззвездным. Но это не самое худшее… Хорошо, если эта преграда – тело, облако, газовая туманность или еще неведомо что. Хорошо, если оно просто пройдет между нами и другими звездными мирами, промелькнет как эпизод, как затмение Солнца или Луны. А если оно движется прямо на нас? Тогда землянам не избежать новой трагедии.

Он спокойно посмотрел на нее глазами синими, словно весеннее море. И, наверное, только сам он знал, чего стоило ему это показное спокойствие.

– Пусть я ошибаюсь. Пусть гипотеза моя, основанная пока только на логических домыслах, окажется несостоятельной. Я буду очень рад этому. Но в конструкторских расчетах мегаантенны мы ошибиться не могли. Удача, нет, я не так выразился, расчетное завершение эксперимента позволило бы нам завершить важнейшую работу – осуществить наконец телеобзор не только созвездий любой из галактик, но и их отдельных планет, обеспечить практически полную безопасность дальних космических полетов, невообразимо сократить их время, добиться практически мгновенного обмена информацией не только с нашими посланцами, но и со всеми разумными цивилизациями вселенной.

Он долго молчал, потрясенный собственными логическими выводами. Потом поднялся. Глаза его, выражая решимость, вдруг посуровели.

– Я должен немедленно поделиться своими размышлениями с астрофизиками, сподвижниками Совета Земли. Ну и, конечно же, обязан еще раз лично проверить состояние конструкций, размещение силовых линий и полей мегаантенны.

– Ты с детьми оставайся здесь, – повернулся он к жене после некоторого раздумья, и Роберто заметил, что лицо его стало совсем другим – просветлевшим и одухотворенным. – Да, да, вы должны остаться здесь. Наши малыши ничем не провинились, чтобы лишать их моря и садов. Да и тебе…

Анона приподнялась с кресла. Глаза ее расширились.

– Ты хочешь поехать один? – с легкой дрожью в голосе спросила она. -А кто же будет ухаживать за тобой? Кто станет следить за твоим Регламентом?

Я ведь знаю тебя: уже завтра ты забудешь про сон и пищу… И потом, кто проследит за режимом работы “Аэпика” [20]  [20] “Аэпик” – сокращенное от: автоматический электронный помощник инженера-конструктора.


[Закрыть]? Разве Совет Земли уже отстранил меня от этих обязанностей? Вы слышите, дети, – повернулась она к подбежавшим в ту минуту ребятам, – папа хочет уехать работать без нас.

Мальчик проворно взобрался на колени Виона.

– Этого не может быть, – с детской непосредственностью уверенно молвил он. – Кто же будет подавать ему бумагу, карандаш, линейки, чертежные перья? Ему ведь их целая пропасть нужна каждый день;

– И цветочки свежие в -водичку каждый день нужно ставить, – поддержала брата девочка.

– Без нас он просто не сможет работать. Ведь его робот Вион-ду пока только учится, – подытожил сын.

– Значит, возвращаемся все вместе? Я тоже так подумала. Но как же тогда море и отдых?. – с подчеркнутой серьезностью в голосе и лукавыми золотистыми искринками в глазах спросила мать.

– Возвращаемся все вместе! Работа всегда важнее, – рассудительно сказал мальчик. – А море? Так вы нам выпросите дельфиненка для домашнего бассейна. Вот и будет почти совсем как на море! Хорошо?

– Непременно выпросим, – усмехнулся Вион, и большие глаза засветились от радости.

…Полет продолжался. Полоса зоны садов и отдыха сменилась тысячекилометровым поясом зоны плодородия и заповедников. Они облетели сначала с запада на восток ее северный участок, а затем, воспользовавшись трансконтинентальным тоннелем, прорезающим на многокилометровой глубине толщу Земли и соединяющим Северную Америку с Южной, двинулись в обратном направлении. Их прозрачная авиетка неслышно парила в воздухе, давая возможность осмотреть каждую мелочь, а потом вдруг стремительно уносилась вперед.

Под ними были то сверкающий простор океана, то необозримые даже с высоты поля пшеницы и ржи, плантации риса, кукурузы, сахарной свеклы и сахарного тростника, бахчевых и картофеля, овощных и технических культур.

В многокилометровых загонах паслись стада домашних животных, в огромных по площади вольерах-заповедниках вольготно чувствовали себя дикие звери и птицы.

Больше всего Роберто поражала культура земледелия и животноводства. На полях и фермах почти не было видно землян. Зато повсюду высились башни автоматических поливальных установок, птицефабрики, животноводческие фермы с бесконечными рядами коровников, свинарников, конюшен, кошар, крытых загонов и помещений для многих других животных и домашних птиц.

Каждые несколько километров земельные массивы рассекал широкий полноводный канал, от которого в разные стороны густо ветвились рукава и рукавчики. Вся работа по выращиванию урожая, который тут, как правило, собирали два-три раза в год, по откорму скота, переработке пищевого и технического, растительного и животного сырья выполнялась машинами с радиопрограммным управлением. Считанные работники со специальных пунктов, оборудованных быстродействующими телерадиоэлектронными контрольно-советующими машинами лишь проверяли параметры работ и модуль отклонения от заданной программы посевных и уборочных агрегатов, саморегулирующихся элеваторов, откормочных автоматов и заводских комплексов.

Кроме них, на каждом региональном участке зоны работали комплексные бригады специалистов – агрономов, ветеринарных врачей и зоотехников, механиков, наладчиков оборудования и сельхозтехники, ремонтников, метеорологов. Как понял Роберто, функции этих и других специалистов были иными, чем в наши дни. Метеоролог, к примеру, не “предсказывал” погоду, а с помощью техники создавал необходимые погодные условия на данный момент обработки почвы или роста урожая.

Работающие в зоне плодородия и заповедников, а их насчитывалось, и это тоже ЗНАЛ Роберто, около одного процента от общего количества населения планеты, жили либо здесь же, в комфортабельных виллах вместе со своими родными и близкими, либо в городах, куда они добирались в считанные минуты после дежурства в своих авиетках или капсулах.

Все оценивается и познается в сравнении. Уже первые шаги по зоне труда позволили Роберто прийти к заключению, что виденное ими до сих пор в двух предыдущих зонах всего-навсего подсобный двор огромного современного рудника, не больше, не меньше, как утлая халупа бедняка-арендатора рядом с величественно помпезным дворцом богатого ранчеро.

Не успели они и на сотню километров отдалиться от зоны плодородия и заповедников, как в воздухе стало тесно из-за сотен летательных аппаратов самых разнообразных конструкций и назначения. Прозрачные двухместные авиетки, тяжелые грузовые летающие поезда, легкие быстрокрылые дальеты, созданные специально для перевозки детей, молниеносные рабочие капсулы…

С большим трудом укладывалось в сознание Роберто, что капсула – не что иное, как тончайший слой спрессованного… воздуха, получаемый с помощью двух противоположных силовых полей огромной мощности. Образовать вокруг себя такой защитный барьер простым нажатием кнопок мог любой землянин, носящий рабочий пояс. Капсуле можно было придать форму невидимого облегающего скафандра, способного повторять малейшие движения землянина. Ей можно было придать любой цвет, сделать ее жесткой и просторной шарообразной, каплевидной, кубической, цилиндрической или любой другой формы. Это позволяло в случае необходимости взять с собой не только многотонный груз, но и других землян, не имеющих рабочего пояса.

Основное место в широкой задней части рабочего пояса занимал микродвигатель, развивающий скорость полета землянина до 7,9 километра в секунду, что позволяло выходить на околоземную орбиту. Рабочие пояса высшей категории – их носили сподвижники Совета

Земли и астронавты – позволяли в короткое время довести скорость полета до шестидесяти километров в секунду. Этого требовали условия работы на дальних планетах солнечной системы. Ведь оторваться от орбиты Юпитера, к примеру, из-за огромной массы можно только достигнув скорости 59,7 километра в секунду.

Роберто ЗНАЛ, что астронавты для работы в космосе и на соседних планетах солнечной системы отправляются в огромных ракетах-лабораториях, где условия жизни были не хуже, чем в дворцах оазисов здоровья. ЗНАЛ он и то, что к услугам других работающих землян есть десятки и даже сотни различных транспортных средств, мощных и надежных машин. Но каждый из них всегда носил рабочий пояс, гарантирующий полную безопасность труженика в любых рабочих ситуациях.

В компактных газырях пояса помещались голубые искрящиеся шарики концентрированной антиэнергии пропорциональной обратимости, обеспечивающие не только работу двигателя практически на весь период трудовой жизни его владельца; но и при необходимости стимулирующие возрастание силы и энергии самого землянина.

Небольшое искривление структуры воздуха между силовыми полями капсулы-скафандра делало невидимым в ней и землянина, и все находящееся рядом с ним. Посредством энергии рабочего пояса внутри капсулы поддерживалось нормальное земное давление и углекисло-кислородный обмен. Она ограждала от лютого космического холода и сверхвысоких температур, при которых мгновенно превращались в пар многие земные элементы. Она надежно защищала от радиации и довольно крупных метеоритов, от случайного взрыва, шахтного обвала, горных лавин и извержений вулканов. Энергия пояса питала, обитон, обеспечивая надежную прямую звуковую и мысленную связь с родными, близкими, товарищами по работе. А хранящиеся в газырях рабочего пояса запасы таблеток пищевого стимулятора гарантировали длительное жизнеобеспечение клеток организма без обычного потребления пищи и воды.

В газырях пояса хранилось несколько весьма полезных вещей, выполненных в миниатюрном варианте портативный “Аэпик”, речевой дешифратор, набор микропластинок Великой Энциклопедии Землян, баллончик с запасом жидкой голубой плазмы (что это такое, читатель узнает чуть позже), различные инструменты. В рабочих поясах высшей категории – у членов дальних космических экспедиций, сподвижников Совета Земли, астронавтов, шахтеров, строителей к передней части пояса крепился небольшой прожектор, луч которого, используя все тот же концентрат антиэнергии пропорциональной обратимости, мог высечь, а точнее – выпарить довольно широкий проход-тоннель в скальном грунте любой толщины и прочности, мог разрезать самый крепкий металл…

Нужно ли говорить, что каждому землянину с детства внушалось, что к рабочему поясу следует относиться очень бережно, аккуратно и экономно расходовать драгоценное содержимое газырей, не злоупотреблять без особой надобности его титанической мощью.

Многое уже знал и понимал Роберто. Одновременно со зрительным изображением исторического прошлого планеты, эволюции одной из первых ее развитых цивилизаций округлый экран малой сферы “ремонтной” машины, которую по теперешним понятиям и представлениям, скорее можно, было бы назвать машиной времени или машиной познания, – этот экран излучал биотоки. Особенность их состояла в том, что они закреплялись в свободных клетках головного мозга, материализуясь в память и знания.

Не удивительно, что Роберто ЗНАЛ больше, чем видел на сферическом экране. Он понимал звонкий певучий язык тех далеких землян, свободно разбирался в их взаимоотношениях, истории, законах и эволюции общественного развития. И все же его изумляли, а иногда и просто потрясали своей необычайностью, неправдоподобностью, сказочностью детали увиденного. Роберто все больше поражал созидательный размах творчества землян, которые своим упорным трудом преображали планету, делали условия жизни на ней день ото дня краше.

Его восхищали и рациональный, основанный на взаимной любви и духовной близости образ жизни миллионов семей, и огромная широта и глубина знаний каждого землянина, исключительная забота о физическом и нравственном воспитании подрастающего поколения, и общественное устройство, ведущая роль в котором принадлежала Совету Земли.

Тысяча его сподвижников, каждый из которых – знающий в совершенстве свое дело, опытный специалист в одной из важнейших областей знаний, избирались всеобщим референдумом планеты сроком на восемь лет. Причем регламент предусматривал, что быть. избранным в Совет вторично можно было лишь пропустив один срок избрания.

Больше всего волновали и восхищали воображение Роберто конкретные технические достижения, материальное воплощение гениальных теоретических разработок и научных открытий того времени. И это вполне естественно, так как по сути Роберто был еще ребенок – юноша, для которого гораздо важнее всяких теоретических знаний было непосредственное видение практического воплощения теории – чтобы руками потрогать можно было – в удивительные вещи, сооружения, машины.

Вот и сейчас с нескрываемым восторгом смотрел он туда, вниз, где под ними в сотне метров от земли мощные тягачи-аэробусы везли бесконечные составы огромных, тяжело груженных рудой платформ.

Невидимыми рельсами для них служили направленные силовые лучи, по которым тонкими журчащими струйками (это их звуки ввели не так давно в заблуждение Роберто и Фредерико) переливались каскады материализованной антиэнергии пропорциональной обратимости.

Вокруг ее потоков создавались невидимые силовые поля огромной мощности. Их толщина была ничтожно мала, а плоскости могли быть любых размеров и геометрических построений – от высоких стен и куполов, ограждающих заповедники диких животных и птиц, до различной формы тоннелей. Один из них и был проложен над землей. Он начинался у крупного месторождения циркония где-то на юго-востоке Европы и, пересекая по прямой материк и просторы Атлантики, упирался в центр металлургии у отрогов Кордильер на североамериканском континенте, так богатых железной рудой и другими металлами. Этот огромный тоннель-мост крутой дугой поднимался над Землей на многие десятки километров, а потом так же круто опускался к Земле и последние километры в непосредственной близости от заводов шел над ней почти горизонтально.

Нет, аварии и столкновения были здесь исключены. Действие силовых линий такого поля, особенно в качестве транспортной артерии грузов особо важного назначения, заблаговременно предупреждало и предотвращало малейшую возможность столкновения с ним. Его силы не только мягко отталкивали летящие, двигающиеся и падающие предметы любой массы, не только гасили их скорость, но и изменяли направление их движения. Внешний – барьерный мениск как бы подхватывал инородный предмет – будь то авиетка, обломок падающей скалы или стремительная ракета, заставлял обойти стороной невидимую силовую конструкцию или вовсе уйти от нее.

Подобные силовые тоннели, стены, купола и другие конструкции можно было с помощью установочного регулятора возводить сплошными, совершенно непроницаемыми для дождя, мелкой измороси, пыли и даже потоков воздуха или же – решетчатыми, как поддерживающие строительные леса, или сетчатыми – открытыми для циркуляции воздушных потоков, но недоступными для проникновения самых мелких насекомых. Такими же свойствами обладали капсулы-скафандры землян, в которые они облачались в сложных или особо опасных условиях труда.

Источником образования силовых полей служила постоянно активная, или концентрированная антиэнергия пропорциональной обратимости. Получали ее преобразуя энергию ядерного распада, прямо использовать которую земляне так и не научились.

Первый этап преобразования давал сжиженные потоки антиэнергии. Циркулируя в тончайших трубках-капиллярах, оставленных при искусственном наплаве в серых корундовых либо полупрозрачных рубиновых и сапфировых блоках, которые имели огромную стойкость к воздействию самых агрессивных элементов и их соединений, жидкая антиэнергия под воздействием импульсной бомбардировки ядрами кислорода выделяла полученную энергию. Она, в свою очередь, преобразовывалась с помощью специальных направляющих устройств в силовые поля и бесперебойно питала роторные и другие, в основном стационарные двигатели.

Однако циркуляция потока жидкой антиэнергии предусматривала полный законченный кругооборот со всем набором коммуникационной аппаратуры и несущих ее конструкций. От источника, представлявшего собой резервуар тем большей емкости, чем длиннее протяженность коммуникаций, антиэнергия поступала по замкнутому кругу капилляров обратно к источнику. Отсюда возникло и название – “антиэнергия обратимости”.

Израсходованная жидкая антиэнергия должна была все время пополняться из резервуара, емкость которого вместе со всем необходимым оборудованием и сапфировыми блоками были мало транспортабельны из-за своей громоздкости и немалого веса.

Тем не менее, в условиях стационарного использования – на шахтах, железных дорогах, подземных и наземных трассах, на заводах и фабриках, в жилых домах и административных зданиях, на улицах городов, в оазисах здоровья и во многих других местах новый вид энергии получил самое широкое применение.

Именно на ее основе было организовано энергетическое обеспечение тоннеля, в который попали Роберто и Фредерико. Каналы обратного потока антиэнергии здесь были выполнены в виде светильников, укрепленных в центре свода тоннеля. Обушок Роберто, отброшенный потоком высвобожденных энергочастиц из настила, невольно разрушенного юношей, совершенно случайно попал в один из очень немногих стыков сияющих, словно солнце, сапфировых блоков.

И все же для самостоятельно перемещающихся в условиях бездорожья машин и агрегатов, для летательных аппаратов большинства систем, а тем более для работы в космосе и на других планетах эта схема энергообеспечения не подходила. Нужно было искать какой-то выход из положения. И его в конце концов нашли…

Новую, концентрированную антиэнергию пропорциональной обратимости открыли значительно позднее, всего за семьдесят лет до увиденных Роберто событий. Изготовление ее обходилось в сотни раз дороже, но зато она была очень надежна и удобна в эксплуатации, хорошо консервировалась и, что самое главное, ее можно было отделить от источника образования.

Как пакет с завтраком, как бутылку с водой, концентрат антиэнергии можно было носить или возить с собой в газырях рабочих поясов, а также в более крупных контейнерах как своеобразные и очень мощные аккумуляторы.

Получали его из жидкой антиэнергии обратимости в специальных реакторах-преобразователях под давлением в несколько миллионов атмосфер. Получались почти невесомые и сравнительно небольшие -три-четыре сантиметра в диаметре – голубые шарики, искрящиеся на воздухе, свободно плавающие в нем, напоминающие шаровые молнии, однако более темные по цвету, с хорошо просматривающейся переливающейся массой.

В вакууме, упакованные в газыри рабочих поясов или более объемные герметичные контейнеры машин и агрегатов, они не искрились. На воздухе же происходило. окисление, при котором как бы испарялся продукт окисления – так называемые “безвольные” или “инертные” антиэнергочастицы. Однако те же частицы, импульсивно направленные в пучок лучей рабочего лазера с помощью обычного микромагнетопульсатора, мгновенно “оживали”. Они обретали невиданной мощности ускорение и передавали его светопотокам лазера, скорость которых, в свою очередь, мгновенно возрастала до сказочной величины в тридцать один триллион километров в секунду, то есть в один парсек [21]  [21] Парсек – единица расстояния, принятая в астрономии. Парсек равен 3,26 светового года.


[Закрыть]. Причем частоту импульсов можно было при желании или необходимости увеличить и уменьшить в несколько раз.

И все-таки основное достоинство нового источника энергии заключалось в том, что выпущенная в пространство лазерным потоком антиэнергия не исчезала полностью, а достигнув определенной точки на заданном расстоянии (что делалось посредством специального ограничителя) или отразившись от массы какого-либо космического объекта, возвращалась в том же луче обратно с пропорционально удвоенной скоростью. Этому своему свойству она обязана и названием – “пропорционально обратимая”. Расход концентрата в силу пропорционального возврата частиц антиэнергии был сравнительно небольшим. Достаточно сказать, что один голубой шарик обеспечивал годовую потребность в энергии всех потребляющих ее приборов, приспособлений, двигателя, обитона, инструментов и систем жизнеобеспечения рабочего пояса при их одновременной максимальной нагрузке. А в его газырях хранилось два десятка голубых шариков – количество вполне достаточное на всю активную трудовую жизнь землянина.

Создаваемое вокруг луча энергетическое силовое поле было исключительно мощным и устойчивым. Именно оно – плоское, выпуклое, вогнутое, квадратное либо искривленное в любую другую геометрическую фигуру, служило невидимым, но надежным покрытием тысячекилометровых дорог поднебесья, а в данном случае прочным воздушным мостом-тоннелем, по которому так легко и быстро двигались составы с РУДОЙ.