355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Виктор Цокота » Звезда бессмертия » Текст книги (страница 22)
Звезда бессмертия
  • Текст добавлен: 21 сентября 2016, 17:27

Текст книги "Звезда бессмертия"


Автор книги: Виктор Цокота



сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

Черная стена песчаных туч вскоре посветлела. Все вокруг стало серым, пушистым. Видимость расширилась на целый кабельтов. На море просочился бледный, какой-то мертвый солнечный свет, и серо-зеленые впадины между легкими волнами зияли чернотой, словно страшные бездонные провалы. Небо, нависшее над тримараном минуту назад так низко, что, казалось, касается парусов, теперь отодвинулось, разорвалось на серо-зеленые хлопья, все больше приобретающие первоначальный цвет мглисто-желтоватой пленки. Вершины мачт, снасти и кромки парусов фосфоресцировали.

Но ни бури, ни шторма, ни просто крепкого ветра на “Гарькавом” так и не дождались. Их только отнесло от берега на пять миль. Промчавшись в верхних слоях атмосферы, “хамсин” выбросил в океан, словно ненужный мусор, тысячи тонн песка, поднятого в саваннах Гвианы, и умчался дальше на северо-восток, либо исчез совсем, насытившись тропической влагой Атлантики.

Еще семь дней болтались они по застывшему в удивительной неподвижности морю, то приближаясь почти вплотную к Джорджтауну, то удаляясь от берега во время отлива. Утром восьмого июня небо затянули серые тучи. К полудню стал накрапывать дождь и одновременно подул долгожданный северо-восточный ветер. Сначала робко, а потом все сильней и сильней погнал он тримаран давно рассчитанным курсом, и судно послушно устремилось вперед, раскрыв попутному нордосту все свои паруса.

Два дня за “Семеном Гарькавым” почти неотступно в зоне прямой видимости шли катамаран “Тирд Тертл”, яхта “Критерио-20” и болгарская “Кароли”. Аксенов рассказывал, что “Критерио-20” основательно отремонтировали на борту плавбазы, однако, учитывая, что виновен в этом был локальный ураган, о котором испанцы, как и другие участники, не получили предупреждения, ее команде отсчитали всего триста двадцать очков – ровно столько, на сколько отстала она от лидеров регаты.

В последнее свое посещение Андрей Иванович передал друзьям целую пачку советских газет и журналов, и все с интересом читали репортажи и заметки корреспондентов о старте и первом этапе состязания, рассматривали снимок, который, по словам Андрея Ивановича, обошел все крупнейшие газеты мира. На нем очень удачно был запечатлен момент выхода на стартовую отметку “Семена Гарькавого” перед бесконечным строем парусников, еще застывших в напряженном ожидании последнего выстрела стартовой пушки.

Утром следующего дня экипаж тримарана уже не увидел у себя за кормой паруса соперников. Однако за Гвианой, в территориальных водах Бразилии, его скорость опять упала. Дело в том, что в этом районе очертания Южноамериканского материка резко направлены к югу. Пришлось соответственно изменить курс. Однако северо-восточный пассат настойчиво отрывал тримаран влево, в просторы Атлантики. Автоматика повела корабль двойной лавировкой. На каждую зачетную милю теперь фактически приходилось проходить почти три, а иногда и больше. В результате при скорости двадцать восемь-тридцать узлов тримаран оставлял за собой только восемь-девять миль, а иногда и того меньше. С приближением к экватору все сильнее сказывалось влияние юго-западных пассатных течений, скорость которых увеличивалась с каждой милей к югу.

И если расстояние в триста двадцать миль от Джорджтауна до столицы Гвианы Кайенны они преодолели за тридцать два часа, то примерно такой же отрезок пути от Кайенны до устья Амазонки – штурмовали уже четвертые сутки.

Утреннюю вахту тринадцатого июня стоял Винденко.

В это время “Семен Гарькавый” пересекал двухсоткилометровую, усеянную множеством больших и малых островов, дельту великой бразильской реки. Океанская вода здесь утратила свою прозрачность – Амазонка несла в нее тысячи тонн песка и речного ила. Но даже сквозь серую муть было хорошо видно, что вода изобилует рыбой самой различной величины.

Сережа и раньше разнообразил их меню свежей рыбой, отлично освоив ловлю спиннингом. Но сегодня мальчик решил приспособить на задней штанге правого поплавка их небольшой кошелевый трал в надежде поймать что-нибудь покрупнее и поэкзотичней.

После завтрака на вахту заступил Олег, и Александр Павлович пошел помогать Сереже. Они долго что-то мастерили, прилаживали, доделывали, приспосабливая кошель к штанге, подгоняя ремни креплений, устанавливая прочные бандажи и карабинчики, вставляя в верхнюю часть трала жесткий остов, словно готовя его для приема акулы или морского льва весом в три центнера.

Ближе к полудню возня на палубе и правом поплавке прекратилась. И вдруг ровно в двенадцать раздался восторженный крик Сережи:

– Капита-а-ны! Та-а-ня! Скорее сюда!

Одним духом выскочил Олег на палубу. За ним из кубрика – Таня.

Сережа с багром в руках стоял на носу поплавка и жестами звал обоих поскорее заглянуть в кошель.

В его сетке, растянутой вдоль передней части поплавка, копошилось что-то огромное красно-зеленое, опутанное водорослями. Сверкая темными круглыми глазищами, беспрерывно вспенивая воду плавниками и мощным хвостом, эта странная рыба, а скорее крупный кальмар, всеми силами пыталась высвободиться из плена.

Олег и Таня перебрались к Сереже на поплавок и, наклонившись, старались получше рассмотреть странное красно-зеленое существо. И вдруг – они и опомниться не успели – Сережа с громким ликующим криком столкнул обоих в воду и сам, весело смеясь, прыгнул следом за ними. А “пойманный” в сеть кальмар вдруг встал на ноги и превратился в грозного бога Нептуна, одетого в красную спасательную куртку и увитого зелеными водорослями. В одной руке он держал копье с насаженной на него крупной трепещущей рыбой, а другой расстегивал шлем, на котором были приклеены два аккуратно отрезанных черных донышка от бутылок из-под шампанского.

– Поздравляю тебя, о прекрасная дева Татьяна, – громовым голосом, усиленным динамиками, изрекал бог моря, – и вас, храбрые отроки Олег и Сергей, с первым в жизни прохождением земного экватора и традиционным священным омовением в моих экваториальных владениях!

– Это вы отлично придумали! – звонко смеялась Таня. – И за сетку спасибо. А то пятнадцать дней в Атлантике, а купаемся все время под душем.

– Погодите, Александр Павлович! Рыбу-то вы мне отдайте! В ней, дорогой наш Нептун, килограмма полтора, не меньше, – потянулась она за рыбиной. – Прекрасный ужин будет для всех нас.

Неподалеку от Браганеи их снова навестили оба комиссара.

– Дистанция между вами и остальными участниками Регаты Свободы увеличивается с каждым днем, тихо и рассудительно говорил Аксенов, как о чем-то само собой разумеющемся. – Сегодня утром вам официально присвоено почетное наименование лидеров. Сейчас мы впереди от “Критерио-20” на шестьдесят две мили, вырванные не “безумным риском”, не “благоприятствующим ураганом”, как писали о первом этапе многие газеты. В последние пять дней при совершенно равных погодных условиях вы отвоевывали у очень сильных соперников милю за милей на глазах у всех. Вот почему в акватории Браганеи вас ожидает почетный эскорт из двенадцати катеров, которые будут сопровождать тримаран на протяжении двенадцати миль вдоль всей набережной, где уже сейчас собрались вас встречать сотни тысяч жителей города. Вас будут показывать по интервидению, и руководство оргкомитета фестиваля просит вас в связи с этим пройти вдоль центральной набережной в двадцати пяти-тридцати метрах от берега, как можно дольше пребывая на палубе и обязательно – в куртках лидеров.

Да, команде тримарана в виде поощрения за первенство по двум этапам насчитано пятьсот очков, а членам экипажа вручаются голубые куртки лидеров.

Их-то мы и прибыли вручить вам от имени жюри и оргкомитета.

– Нельзя ли, Андрей Иванович, избежать всей этой шумихи? – морщась спросил Олег.

– Нет, – решительно ответил за Аксенова Георг Георгов. – Праздник есть праздник. А наш фестиваль – это большой праздник молодежи всего мира. И он уже шагает по земле вместе с вами от страны к стране. Для вас сегодня предлагали даже остановить зачетное время, чтобы дать возможность журналистам, радио и телекомментаторам поближе познакомиться с тримараном и его командой. Но мы, то есть все двадцать комиссаров сопровождения, сославшись на то, что нельзя нарушать одно из главных условий регаты, не высаживаться команде и не принимать к себе на борт никого, кроме комиссаров регаты и членов регистрационных комиссий двенадцати утвержденных пунктов прохождения, – остались непреклонными. Договорились только о том, что после завершения почетного эскортирования к “Семену Гарькавому” поближе подойдет катер со спортивными журналистами, и шестеро из них зададут капитану Слюсаренко или членам его экипажа всего по одному вопросу. Эта своеобразная пресс-конференция будет проходить на ходу и также транслироваться по интервидению.

Праздник лидеров удался. Во всяком случае, так считала вся международная пресса. Он начался в семнадцать часов тринадцатого июня, а ровно через час закончилась и пресс-конференция. “Семен Гарькавый” не потерял при этом ни одной мили, ни единой минуты. Телерепортаж о празднике его команда смотрела у себя в кубрике вечером того же дня. Таня даже подключила видеозаписывающую приставку, чтобы кадры первого международного триумфа “Семена Гарькавого” всегда были у него на борту.

Нужно сказать, что в этот день “Семен Гарькавый” весьма успешно преодолел зону экваториального строго восточного – пассата и, распрощавшись с северо-восточным его братом, отдал себя в распоряжение юго-восточного. Судно шло теперь по отношению к ветру курсом галфвинд, который моряки еще называют “полветра”, когда ветер дует прямо или почти прямо в борт. Такой курс вполне подходил системе парусного вооружения тримарана. Оба его кливера и фор-стеньга-стаксель работали в этот и последующие дни с полной нагрузкой. А поставленные автоматикой поперек ветра грот-брам-стаксель, грот-бом-брам-стаксель, бизань и гаф-топсель надежно питали улавливаемые ими ветром основные паруса гондолы. На поплавках мачты были убраны. Фактическая скорость тримарана от Браганеи до Сан-Луиса, который они прошли в полночь, и дальше – почти до самого мыса Кабау-Бранку – крайней восточной точки Южноамериканского материка – составляла в среднем двадцать узлов, хотя примерно пять узлов ежечасно у него отнимало встречное Южное пассатное течение.

Утром следующего дня Таня предложила еще раз просмотреть телерепортаж, записанный ею вчера на видеопленку. Лицо у нее было немного грустное и растерянное.

– Ты знаешь, – призналась она Олегу, – что-то мучает меня со вчерашнего вечера, какая-то неясная мысль не дает покоя. И, кажется, связано это со вчерашним праздником. Что-то важное для всех нас промелькнуло у меня перед глазами. Промелькнуло и исчезло, оставив неясную тревогу и какие-то сомнения в душе… Давайте посмотрим все вместе.

Включили видеозапись. Смотрели внимательно.

Вот на экране появились катера эскорта, украшенные флагами расцвечивания и гирляндами цветов. Они со всех сторон окружают тримаран. Летят над океанским простором торжественные звуки встречного марша.

Над набережной взвивается яркая фейерическая россыпь ракет. Тысячи людей с набережной приветливо машут красными флажками.

Вот на экране крупно лицо Олега. Рядом с ним Таня, одетая, как и все они, в голубую куртку лидера с пятью переплетенными золотыми кольцами на груди. Сережа с Джеком на руках. Александр Павлович поднял в приветствии правую руку. Снова Сережа. А вот они все четверо на корме…

Мелькают, сменяя одна другую, знакомые картины: мчится по лазурной воде в почетном окружении катеров эскорта советский тримаран “Семен Гарькавый”; победно реет на грот-мачте алое полотнище с серпом и молотом; целое море флагов всех стран, молодежь которых принимает участие во Всемирном фестивале, отдает ему приветственный салют…

И снова в кадре “Семен Гарькавый”. Отдаляется берег. Динамики не в состоянии передать бурю приветственных возгласов и оваций. На экране крупным планом появляется борт прогулочного катера “Глория” со спортивными журналистами, теле– и радиокомментаторы разных стран. Начинается пресс-конференция.

Капитан тримарана подробно отвечает уже на четвертый вопрос, заданный на этот раз корреспондентом спортивного отдела газеты “Авангард” – органа комсомола Франции – Луи Люсьеном. Телекамера скользит по внимательным лицам журналистов на борту “Глории”.

– Стоп! – насторожившись воскликнула Татьяна и схватила Олега за руку. – Повтори эти кадры и смотри внимательно. Это то, что мучило меня всю ночь.

На экране снова мелькают сосредоточенные лица журналистов. Одно, второе, третье… Они мало о чем говорят им. Люди – как люди. А вот четвертое… Какие тут могут быть сомнения! Они с Таней очень хорошо знают этого коренастого, немного полноватого, крепко сбитого человека.

– Прапорщик Макашев, – тихо произносит Олег. – Значит, это все-таки он идет за нами по пятам. Не угомонился.

– Я еще во время пресс-конференции неожиданно встретила его пристальный взгляд. Но тогда Юрий Макашев отвернулся, исчез в толпе, оставшись только где-то в подсознании.

– Добра от этого лжепрапорщика, конечно, ждать не следует, – высказал свое мнение Александр Павлович. – Теперь уже не может быть никаких сомнений, что это именно он еще в Гаване и Сантьяго-де-Куба подал о себе весточки. Да какие!

И Винденко коротко рассказал об обнаруженной Каридад и Рикардо мине в аэропорту, что послужило причиной стремительного автопробега в памятную ночь перед стартом, и о попытке двух неизвестных торпедировать тримаран, когда он стоял в гавани.

Несколько минут в рубке стояла напряженная тишина. Рассказ Александра Павловича явился неожиданностью для Олега и Тани,

Лицо Винденко посуровело. Наконец он произнес:

– Думаю, вывод из всего известного нам можно сделать один. Всем надо быть очень внимательными к окружающей обстановке. Вахты стоять вдвоем, на ночь уходить подальше от берега. Не включать прожекторов и даже бортовых огней. Постоянно следить за сигналами локаторов. А кадры эти следует как можно скорей показать Андрею. Не исключено, что этот новоявленный журналист обитает на плавбазе.

…Аксенов не заставил себя долго ждать. Он зашел в рубку радостно возбужденный только что совершенным восхитительным полетом на гидроплане над океаном и солидным отрывом “Семена Гарькавого” от основных соперников, до которых теперь было больше ста сорока миль. Радовали его и предстоящая в полдень возможность поговорить и увидеть на экране далеких своих киевлян и, наконец, хороший запас свободного времени – больше четырех часов, чтобы просто побыть с сыном и друзьями.

– Гидроплан прилетит за мной ровно в два часа дня, – весело сказал Аксенов, потирая руки. – А до тех пор я в полном вашем распоряжении.

Ему предложили принять ионизированный прохладный душ, затем Таня усадила его завтракать вместе с Сережей. И только после этого Олег рассказал о внезапном появлении Макашева.

Андрей Иванович дважды очень внимательно просмотрел видеозапись репортажа с пресс-конференции.

– Конечно, это лжепрапорщик. Тут сомнений нет. Однако на плавбазе он не был ни разу. Это абсолютно точно. Там каждый человек на виду. Значит, и теперь выступает он в своем амплуа, а ждать от этого мерзавца можно чего угодно. Не зря же он здесь нас выслеживает. Но “Семена Гарькавого” мы ни ему, ни кому бы то ни было другому в обиду не дадим. Так по зубам влепим, что на всю жизнь охота к их подлой профессии отпадет! Как удачно, что именно сегодня у нас видеозапись. По радио всего не скажешь – любой код теперь быстро расшифровывают. А вот передачу без слов, так сказать, зрительную – пусть попробуют… Сережа, садись-ка, сынок, за штурманский столик, возьми лист бумаги и пиши покрупнее и пожирнее, чтобы за десять тысяч километров, видно было, лукаво подмигнул он правым глазом на этот раз совершенно сознательно.

Андрей Иванович на какое-то время задумался, а потом уверенно и четко продиктовал:

– “Вчера во время праздника лидеров обнаружили “хвост” в лице днепровского лжепрапорщика. Просим к концу передачи письменно сообщить ваши рекомендации, обязательно предварительно переговорив с генералом Балашовым”.

Аксенов обвел глазами товарищей.

– Была у нас с ним договоренность, – пояснил. – На случай подобных осложнений. Обещал непременно самую надежную поддержку.

В голосе и взгляде его была такая уверенность, что у всех сразу поднялось настроение.

– Танюша и Сережа – на вахту, – распорядился Олег. – Мы пойдем в кубрик к телеэкрану, а потом сменим вас.

Сеанс видеозаписи начался ровно в двенадцать. Кузьма Иванович сразу сообщил, что доводка и ходовые испытания двенадцати объектов проходят успешно, что все шлют экипажу самые лучшие пожелания. Олег ответил, что они уверенно удерживают лидерство, увеличив в последние дни расстояние до ближайших соперников почти до двухсот шестидесяти километров.

– Вот, посмотрите график нашего движения за пять дней.

Он поднес лист бумаги поближе к объективу телекамеры.

– Прекрасные результаты, – сказал Кузьма Иванович, вставая из-за стола. – Теперь слово родителям вашей супруги, Олег Викторович, – ободряюще улыбнулся он. – И, конечно же, Марии Николаевне. Она очень хочет взглянуть на Сережу и Андрея Ивановича. Все волнуется, не похудели ли ее морячки. А на встречу к Александру Павловичу прилетели сегодня в Киев гости из Херсона.

Олег сменил в рубке Таню и Сережу. А через четверть часа к нему поднялся Винденко. Глаза его излучали необыкновенную нежность и теплоту.

– Понимаешь, Олег, – впервые назвал он молодого капитана просто по имени, – Галочка, жена моя, прилетела. Два дня назад наша невестка Оксана родила сына… Все там благополучно. Мальчика решили назвать Сашенькой, – как-то по особому, видно, передавая интонацию жены, произнес он это имя. – Александром, значит… Иди уж, что ты, салаженок, смыслишь в этом, повернулся он к Сереже. – Да и Кузьма Иванович, наверное, уже ждет тебя.

Ответная записка была такой же лаконичной, как и та, которую продиктовал Аксенов: “Не волнуйтесь. Будьте предельно внимательны и осторожны в течение тридцати часов. Потом чувствуйте себя под надежной защитой Родины. Хотя бдительности не теряйте. После регистрации в Ресифи идите дальше на максимально возможном удалении от берега. Держите постоянно включенной на прием рацию ближней связи. Пароль-”старт”.

Мыс Кабу-Бранку они прошли в четыре часа ночи пятнадцатого июня, любуясь зарницами его великолепного маяка, а в семь тридцать, получив на ходу от комиссаров регистрационного пункта в Ресифи визы на дальнейшее плавание, ушли от берега на два десятка миль, к самой восточной кромке их водной трассы. В полдень “Семен Гарькавый”, несмотря на все тот же боковой ветер, заметно прибавил скорость. На помощь паруснику и его экипажу ниже десятого градуса южной широты пришло попутное Бразильское течение.

В сумерках того же дня над тримараном снова раздался рокот авиационных моторов. Сережа первым выскочил на палубу, думая, что прилетел отец. Однако это был не гидроплан. На крыльях машины, которая трижды прошла над самыми парусами “Семена Гарькавого”, мальчик так и не смог рассмотреть ни номеров, ни опознавательных знаков.

В рубке управления долго обсуждали инцидент. Уже стемнело, когда совсем неожиданно ожила рация ближней связи.

– На “Гарькавом”, как слышите нас? Мы – “старт”.

Они в изумлении смотрели друг на друга. Таня, Сережа, Александр Павлович ничего не знали о последних строчках записки Гаращенко.

– Товарищи, мы – “старт”. Подтвердите слышимость, – снова раздалось в динамиках.

– Вас поняли, – тихо ответил в микрофон Олег. – Очень знаком ваш голос.

– Правильно, капитан. Мы встречались в Керченском проливе. Помните? Номера восемь и девять. Мы девять. Работайте спокойно. Идем синхронно параллельным курсом в трех кабельтовых восточное вас на глубине четыреста метров. Работайте и отдыхайте спокойно.

Олег с Таней вышли на палубу. Над головой ярко светились крупные звезды. Словно соревнуясь с ними, играл мириадами огоньков океан. Крепкий ветер весело посвистывал в парусах, а на душе стало так радостно и легко, будто не в далекой чужой Атлантике, а в милом сердцу родном Русановском заливе плыли они вдвоем на своей первой “Юлии”.


ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

…Кресла плавно опустились, приняв первоначальное положение. Сфера снова стала матово-прозрачной, и роберто увидел за ее стенами все тот же знакомый тоннель, освещенный ярким сапфировым светильником, по которому, тихонько журча, переливались каскады антиэнергии обратимости. На сером корундовом полу ниши еще не просохли капельки разлитой ими воды.

Юноша машинально взглянул на часы и, не поверив своим глазам, поднес их к уху. Механизм ритмично отсчитывал секунды. Двигались в такт ему стрелки. Они говорили, что с того времени, как Роберто указательным пальцем правой руки нажал большую зеленую кнопку – крайнюю в верхнем правом ряду – прошло всего тридцать минут.

Это было невероятно, непостижимо! Каких-нибудь тридцать минут – и целая эпоха удивительной цивилизации, охватывающая более тридцати тысячелетий жизни, удивительной жизни тех далеких землян!

Интересно, удалось ли им найти свою новую Землю?

Роберто встал, стараясь не потревожить деда, но Фредерико вдруг спокойно поднялся со своего места и уверенно направился к выходу.

– Открой-ка люк, сынок, – как нечто совсем обычное, попросил он. – Надо поторапливаться. Вион, наверное, уже заждался нас. А нам и перекусить чего-нибудь совсем не повредит, и хоть на минутку надо в зал изделий из редких и драгоценных элементов заглянуть. Уж очень мне хочется на дело рук древних мастеров поглядеть. Ты прости, пожалуйста, мне эту старческую блажь. Недалеко ведь, как раз напротив входа в этот зал стоим.

Удивленно глядя на деда, Роберто щелкнул тумблером. С характерным знакомым уже лязганьем открылся входной люк, и старый Фредерико все с той же уверенностью прошел по боковому выступу машины вперед, а затем легко и ловко спрыгнул у самой ниши на тонкий корундовый настил.

“Неужели так благотворно повлиял на дедушку ионизированный свежий воздух внутри машины?”-подумал Роберто, но ответить на свой вопрос так и не смог – не успел.

Во все глаза смотрел он, как дед ловко манипулировал пальцами с разноцветными пятнышками правого широкого серебристого конуса.

– Тебе тоже жаркое из кролика? Или лучше хороший сочный бифштекс? – повернулся Фредерико к внуку. – Пожалуй, подойдет и то, и другое, – сказал он сам себе вслух, еще раз оценивающе взглянув на Роберто. – И паровой большеротый буффало [34]  [34] Большеротый буффало или рыба-буйвол населяет воды многих рек Северной и Южной Америки.


[Закрыть]
тоже, думаю, не повредит. Отощали-то мы как с тобой. А из овощей выберем свежие помидоры, сладкий перец и зеленый лук.

И он снова уверенно и проворно заработал пальцами.

“Ага, вот в чем дело!” – наконец понял юноша. Не ионизированный воздух тут первопричина, хотя он, безусловно, вселил в старика хороший заряд бодрости. Главное же дед помнил все, что знал, что усвоил из фильма он, Роберто. Помнил и знал даже значительно больше, потому что его мозг во время сна воспринимал биотоки познания, излучаемые скрытой аппаратурой сферы, не отвлекаясь на видовое восприятие фильма, а ионизированный воздух и крепкий сон в свою очередь способствовали улучшению его общего физического состояния.

Через минуту оба они с большим наслаждением ели аппетитно пахнущие блюда из мяса и рыбы, кусочки мягкого серого хлеба и свежие овощи, запивая все это чистой прохладной водой, накануне припасенной ими в дорогу.

Фредерико вытер полой пончо губы, поднялся и быстро отправил в темное окошко пустую посуду.

– Давай-ка, сынок, сюда наш древний амулет, хитровато усмехнулся он одними глазами. – Пора использовать его по прямому назначению.

Он проворно перебрался через выступ и подошел к противоположной нише, на белоснежном пластике которой в самом центре выделялась светло-желтая пластинка с вкрапленной в нее Большой Голубой Корундовой Звездой – отличительным знаком сподвижника Совета Земли. Легким движением пальцев дед передвинул пластинку вниз. Под ней открылась небольшая фигурная прорезь, в пазы которой точно вошла головка “амулета”, выполненная в форме диковинной птицы с человекообразным лицом.

Что-то щелкнуло там, внутри, Фредерико сразу после щелчка вынул головку золотистой пирамидки из прорези, и стена белоснежной ниши беззвучно и плавно поплыла вверх.

Секунда, вторая, третья… Движение ее прекратилось. Перед ними зиял темный квадрат входа. Всего одно мгновение выделялось на белоснежном фоне ниши его неведомая, пугающая чернота, которая неожиданно сама собой вдруг вспыхнула ярким светом. В огромном зале заискрились, засияли мириады огней.

Фредерико и Роберто вместе шагнули в широкий проем. Ровными рядами вдоль и поперек зала, в центре и под стенами стояли высокие шкафы, три четверти верхней части каждого из которых были сделаны из прозрачного пластика, по чистоте и блеску напоминающего лучшее зеркальное стекло. Широкие проходы позволяли свободно подойти к каждому шкафу, внутри которых на таких же прозрачных полках ослепительно сверкали груды драгоценных камней и изделий из них, жемчуг, кораллы, перламутр, янтарь, всевозможные фигурки и украшения из благородных металлов, невиданной величины кристаллы, разнообразные предметы из цветных непрозрачных камней очень красивой окраски – нефрита, орлеца, малахита, азурита, яшмы, флюорита, агата, а также из янтаря во всей его гамме – от светло-желтого, почти прозрачного, до темно-красного и почти черного.

В нижней, непрозрачной, части объемистых шкафов, что стояли у стен слева от входа, на полках лежали тяжелые самородки платины, золота и серебра, вкрапленные в сопутствующие породы. Тут же тускло поблескивали слитки, различной толщины пластинки, проволочки и катушки тончайших нитей из этих же металлов. А дальше…

Дальше вдоль стены стояли десятка два шкафов с раскрытыми нижними и верхними дверцами, полки которых были почти полностью опустошены. Оставшаяся небольшая часть украшений и изделий из платины, золота, серебра и драгоценных камней валялась на полках в хаотическом беспорядке, словно кто-то очень спешил, вытаскивая из шкафов более ценное и отбрасывая в сторону “мелочи”.

Фредерико протянул руку к маленьким фигуркам из золота. Миллионы лет пролежали они на этих полках, чтобы донести до людей тайну изумительного мастерства далеких землян…

Вот надменное, недоступное божество в высокой шапке, в пышных одеждах, восседающее на величественном троне. Рядом – скорпион, поднявший хвост, чтобы ужалить. Напряг свои тонкие ножки, готовясь к прыжку, кузнечик. Плетет почти невидимую паутинку юркий паучок. Страшная кошка с грозными клыками-саблями застыла в напряженной стойке. Поднял хоботом высоко над головой огромное бревно могучий слон. А вот и милая сердцу лама с детенышем. Совсем как их маленькая Косо…

И вдруг Фредерико невольно отдергивает руку. С горящими гневом глазами и с разверзшейся зубастой пастью на него вот-вот бросится страшная акула.

А рядом – попугаи, юркая ящерица с глазами-изумрудами, забавные обезьянки – то на четвереньках, то выпрямленные – стоят на двух ногах с дубинками в передних лапах, похожих на человеческие руки… Тут же крокодил с головой, напоминающей птичью, несколько крупных крабов в натуральную величину…

Трудно поверить, что сделано все это миллионы лет назад – так тонки, так изящны их рисунки и линии, так совершенны формы, так живо и непосредственно передают они знакомое, существующее рядом на Земле, и незнакомое, никогда доселе невиданное.

Фредерико бережно взял в руки небольшую, с ладонь, коробочку, усыпанную переливающимися, сверкающими камнями.

Кому и для чего служила она? Чей радовала взгляд?

А кто смотрел, любуясь, на этот вот неповторимо прекрасный букетик цветов в удивительно прозрачном хрустальном стаканчике, где все – и стебельки, и лепестки, и сами цветы, и даже роса на них – сделаны из редчайшей красоты и чистоты алмазов, изумрудов, рубинов и других драгоценных камней?

А это, конечно, серьги… Не случайно же парой близнецов лежат они на темном бархате кожаного футлярчика – большие, но очень легкие, почти невесомые, сплетенные из тонкого кружева золотых нитей. А на многочисленных крошечных пластинках-подвесках вырезаны какие-то черточки.

– Взгляни, Роберто, что там нарисовано? Не могу различить. У тебя-то глаза поострее.

Роберто положил на ладонь хрупкие украшения и, почти не дыша, долго всматривался в причудливые узоры, по-детски беззвучно шевеля губами.

– Что ты там видишь? – поторопил его дед вопросом. – Или нельзя разобрать?

– Да что ты, дедушка, очень даже понятно. Тут целая картинная галерея. На каждой пластиночке зверь, птица или цветок. Одни очень хорошо знакомы, а некоторых я даже на картинках никогда не видел…

– Ну, что же, под каждой крышей – свои мыши, – усмехнулся дед чему-то своему. – Клади сережки в шкаф да пойдем и на другую красоту поглядим, кивнул он на широкий проход между шкафами, пересекающий центральную часть зала. – Время-то не ждет.

Роберто положил сережки на место в футляр и как-то растерянно посмотрел на деда.

– Скажи, кто посмел здесь вот так напакостить? У кого поднялась рука на такую красоту?

– Это, сынок, мы можем узнать очень просто. Специальная аппаратура фиксирует всех посетителей подземного музея. Вот, смотри!

Фредерико закрыл верхнюю прозрачную дверцу одного из опустошенных шкафов, уверенно потянулся к зеленой кнопке в правом нижнем углу. И сейчас же прозрачная дверца вспыхнула внутри голубым светом. Что-то едва слышно потрескивало в воздухе, а потом из проема, ведущего в тоннель, послышались тяжелые шаги и невнятные голоса.

Вздрогнув от неожиданности, Роберто вопросительно посмотрел на деда. Тот ласково похлопал его рукой по плечу.

– Не удивляйся, сынок. Это объемный стерео-эмоциональный звуко-видовой голографический фильм. Почти такой же ты смотрел в малой сфере машины. Только в этом отсутствует фактор личного участия зрителя в происходящем. И не функционируют биотоки. Его нужно просто смотреть и слушать.

Шаги, между тем, приближались, голоса становились громче, отчетливее. Было слышно, как возле проема остановились двое.

– Я согласен с тобой, надо бороться за справедливость, – донеслась до них спокойная, мелодичная речь Виона.

Они услышали его и в радостном волнении даже не заметили, что Главный Конструктор говорит на древнем языке инков, ставшем теперь родным и общим для аймара, кечуа и многих других индейских племен Южноамериканского континента.

– Но борьба эта должна вестись в рамках высшего Разума, полностью исключающего насилие. Надо добиваться взаимопонимания методами убеждения, а ты хочешь уничтожить пришельцев. Всех до одного… Так могут поступать только звери. Или дикари. Разум же дан человеку, чтобы защитить его от зверя, от внешних врагов, чтобы подчинять, покорять природу, овладеть ее законами, поставить ее себе на службу…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю