Текст книги "Котов"

Автор книги: Виктор Смольников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Новичок присел на корточки рядом с Карасем и с нетерпеньем дожидался своей очереди. В противоположном углу кучковались больничные изгои: Вася-Фофан, Валька и Танька. Какие у них были настоящие имена, уже никто не помнил. Вася был крупным, широкомордым пациентом. За долгие годы пребывания в дурке он, несмотря на плохое питание, набрал приличный вес, и теперь выставлявшийся вперед живот и двойной подбородок свидетельствовали о том, что их хозяин неплохо адаптировался к больничной жизни. Другой представитель низшего сословия, Валька, был в одной майке; на предплечье у него была вытатуирована тюремная наколка – черт, обнимающий девушку, свидетельство нехорошего петушиного прошлого. Танька, шустрый кудрявый молодой блондинчик с голубыми глазами, был на том же положении, что и его приятели. В данный момент все трое внимательно следили за тем, не бросит ли кто-нибудь окурок в ведро.

Андрей задумался, как могут люди так низко пасть. “Ну, пусть условия плохие, с куревом плохо, но есть же такое понятие, как самоуважение, гордость какая-нибудь”. В это время один из больных бросил в ведро окурок. Валька быстро среагировал и схватил чинарик еще на лету. Танька попытался выхватить вожделенную почти выкуренную сигарету и получил внушительный толчок от обладателя позорной наколки. К всеобщей радости, завязалась маленькая потасовка. Скучное течение больничной жизни было нарушено, пациенты подбадривали не на шутку разошедшихся изгоев. Больные разделились на две группы, каждая из которых поддерживала соперников.

– В глаз ему, Танька!

– Валька, мордой его об пол, под дых ему, под дых!

Наконец, Валька уложил Таньку на лопатки и уселся ему на грудь.

– Ну что, понял, петух, как не за свое хвататься!

– А сам-то ты кто? – ответил лежавший на грязном полу Танька. – Тоже ведь мастевый!

– Это я-то опущенный? Да я тебе за такие слова все зубы выбью! – С этими словами Валька снова начал наносить удары блондинчику по лицу.

– Вы че, собакой за голову укушенные, что ли? – пробасил Фофан и попытался остановить драку.

Но дерущиеся разошлись не на шутку. Танька порвал майку на теле Вальки; тот, в свою очередь, пытался макнуть соперника лицом в очко. С большим трудом Фофан растащил наносящих друг другу удары изгоев. Предмет спора, маленький бычок, из-за которого произошла потасовка, во время драки был потерян. Стоявшие рядом пациенты, расстроенные быстрым окончанием драки, пытались снова стравить дуэлянтов.

– Ну, что, Валька, уделал ты голубоглазого? – поинтересовался Ухо.

– Порвал как Тузик грелку! – надуваясь от гордости, ответил Валька.

– Молодец, держи чинарик, тут еще на две затяжки хватит, – поощряя победителя, сказал Леня.

Валька вставил окурок размером в несколько миллиметров в обрывок газетной бумаги и начал затягиваться во всю мощь своих легких. Танька, поняв, что ему ничего не светит, переключил свое внимание на Лешу Печеня, который сворачивал себе гигантских размеров “козью ножку”.

– Леня, оставь покурить, – попрошайничал Танька.

– Не приставай к человеку, – прикрикнул Карась на мастевого. И, обратившись к Андрею, добавил: – Вот Леша – нормальный мужик, после него и курить можно, и пить. Кстати, он тоже вольняшка, человек умный, университет закончил, исторический факультет, кажется. С ним можно на любую тему поговорить, он даже и про твоих тамплиеров наверняка знает что-нибудь.

В ответ Леша покивал головой и сказал:

– Как же, как же, это эпоха крестовых походов, борьба за освобождение Гроба Господня.

Андрей был потрясен. Встретить в этой богадельне человека, который хоть что-то знает про “Нищих рыцарей Христовых”, было большой удачей.

Печень тем временем продолжал, подтверждая свою компетентность в данном вопросе.

– Все началось с призывов ныне канонизированного Петра Пустынника, который, посетив Святую землю, был возмущен тем, как мусульмане относятся к христианским паломникам. Именно под руководством этой известной личности был предпринят первый крестовый поход. А сам орден храмовников был основан решением собора в Труа. Я на эту тему курсовую писал, пятерку получил!

16

В день святителя Илирия 14 января 1128 года собор под руководством кардинала-легата Матвея Альбанского объявил о создании нового христианского ордена “Pauperi commilitiones Christi Templicue Salomoniacis” – “Бедные соратники Христа и Соломонова Храма”. Вдохновителем вновь образованного братства был св. Бернар Клервоский – организатор второго крестового похода, сторонник непримиримой борьбы с неверными и полного освобождения Святой земли от мусульман.

– Христиане! – говорил Бернар. – Нам предстоит большая и кровопролитная борьба до полного изгнания иноверцев с территории Палестины! По воле Бога сегодня мы создаем новое братство, которое поможет праведным христианам совершить паломничество к Гробу Господню и окончательно прогонит неверных с территории Святой земли. Предлагаю назначить магистром ордена славного рыцаря и добропорядочного христианина Гуго де Пейена. Своими подвигами на Святой земле он снискал себе подлинное уважение всех верующих, а его мужество спасло многих паломников от неминуемой гибели от рук сарацин!

Своды величественного собора огласились многократно усиленными благодаря хорошей акустике восторженными возгласами. Летавшие под куполом храма ласточки спрятались в сводчатых арках. Друзья и последователи святого бурно реагировали на призыв Бернара. Единогласно собравшиеся выбрали Гуго де Пейена первым магистром славного ордена тамплиеров.

Обветренное и опаленное ветрами пустыни лицо вновь избранного магистра тронула благодарная улыбка. “Не зря. Не зря я потратил свою жизнь и силы на освобождение Гроба Господня. Сколько раз моя жизнь висела на волоске, сколько раз я оказывался в смертельной опасности! Но провиденью Господа было угодно оставить меня в живых и возглавить братьев-рыцарей для борьбы с неверными”.

Св. Бернар написал устав рыцарей храмовников, обязывая каждого взявшегося за нелегкий труд отстаивания веры соблюдать многие строгие правила. Рыцари братства отказывались от земных благ, брали обеты безбрачия и бедности. Несмотря на строгие правила жизни, вменяемые братьям-рыцарям, а также на требования благородного происхождения, число храмовников быстро росло.

В каждой французской провинции организовывались командорства ордена, в каждой дворянской семье хотя бы один член семьи вступал в ряды славных тамплиеров. Молодые аристократы бросали свои увлечения псовой охотой и травлей крестьянских посевов и записывались в ряды братьев-рыцарей. Не участвующий в крестовых походах предавался общественному презрению и бесчестью.

– Каждому пролившему кровь за освобождение Гроба Господня прощаются все грехи! Каждый омывший лицо в Иордане наследует Царство Небесное! – эти обещания повергали в трепет истово верующих христиан всех сословий и воодушевляли пожертвовать свою жизнь и имущество ради святого дела. Число желающих двинуться на Святую землю быстро росло.

С большим числом своих последователей и кандидатов к вступлению во вновь созданный орден Гуго де Пейен вернулся в Палестину. С благословения короля Иерусалимского Болдуина новоиспеченному братству был выделен кусок территории на Храмовой горе, на месте бывшей мечети Аль-Акса. Когда-то давно на этом месте блистал Храм царя Соломона. Примыкавшая к церкви Гроба Господня бывшая святыня мусульман стала основой для строительства резиденции храмовников.

С первых дней строительства своего Храма “Нищие рыцари” стали натыкаться на предметы, которые относились еще к дохристианской эпохе. То тут, то там крестоносцы обнаруживали находки, разобраться в предназначении которых не могли. Пейену докладывали о найденных вещах, которые, по всей видимости, служили для проведения древних богослужений. Кроме того, часто попадались пергаментные свитки с надписями на латыни и на иврите. Со временем строительство постепенно заменилось раскопками.

Магистр распорядился, чтобы дальнейшие земляные работы вели только проверенные братья, которые умели молчать. Для расшифровки текстов Гуго пригласил несколько иудеев. Переводчики трудились день и ночь. В конце концов результатом их трудов стало то, что в руках у тамплиеров оказались древние знания, воплощение самой мудрости. Вавилонские звездочеты и египетские жрецы рассказывали со страниц старинного учения о всем мире и о месте человека в нем.

Из латинских источников стало ясно, что под Храмовой горой спрятаны сокровища Храма Соломона, закопанные римскими легионерами. И рукописи с древними премудростями, и указание на наличие сокровищ являлось большой тайной ордена. Только несколько братьев-рыцарей знали о находках и их значении. Братьям-послушникам, которые являлись на первых порах основной рабочей силой, не полагалось знать вообще ничего. Полную же картину событий мог составить только магистр, к которому стекалась вся информация.

Особую смекалку при раскопе древних строений проявил молодой паломник брат Мондидье. “Ora et labora”. – “Молись и трудись”. С утра до ночи, не покладая рук, разбирал пилигрим под руководством тамплиеров каменные завалы и, не переставая, молился. Работать приходилось все светлое время суток. Если утром и вечером условия были еще сносные, то полуденная жара сводила с ума. Соленый пот застилал глаза, руки до волдырей стерты от работы кайлой, но впереди благая цель – построить новый храм. Одержимому Роллану в руки первому попали старинные рукописи, так повлиявшие впоследствии на мировоззрение “Нищих рыцарей Христовых”.

Вскоре каменщикам попали в руки первые золотые монеты, которые указывали, что находка спрятанных сокровищ Храма не за горами. Дальнейшие раскопки тамплиеры проводили в строжайшей тайне, скрывая их даже от иерусалимского короля, не говоря уже о братьях-госпитальерах. Все найденное на Храмовой горе свидетельствовало о том, что тамплиеры напали на золотую жилу. Что касается Мондидье, то он знал слишком много для простого брата-послушника. Собравшийся капитул из девяти высших братьев-рыцарей стоял перед дилеммой: либо сделать находки достоянием всеобщей гласности, и такое может случиться, если послушники раскроют рот, либо умертвить тех, кто слишком много знал.

– Негоже начинать богоугодное дело со смерти ни в чем не повинных братьев-послушников, – говорил брат-рыцарь Андрэ.

– Мы не можем полагаться на неокрепшую молодежь, – спорил с ним храмовник Годфруа, – наша тайна принадлежит только нам, а желторотые юнцы не смогут ее сохранить.

– Предлагаю отправить всех послушников на бой с сарацинами, смертельная схватка покажет, кто чего стоит, – предложил старый Эйнан.

– Но ведь мы пошлем молодежь на верную смерть, – усомнился Андрэ.

– Все мы когда-нибудь умрем. Умереть с мечом в руке – лучшая доля для рыцаря, – ответил Годфруа и продолжил: – Освобождение от земных уз, от рабства своему телу богоугодное дело.

– Пусть наши братья докажут, что имеют право на нашу тайну, отправьте их к Дамаску, пусть своими подвигами убедят нас, что они достойны звания рыцаря Храма, – резюмировал Пейен.

17

– Котов! Где Котов? – раздался голос медсестры за дверями сортира.

Андрей очнулся. Рядом никого не было, все давно вышли из туалета. В руках торчал погасший бычок.

– Здесь я, – прокричал Андрей и начал растирать щеки ладонями, чтобы прийти в себя. “А где же братья-рыцари? – думал он. – И где этот Печень, который получил пятерку за курсовую о крестоносцах?”

– После завтрака на комиссию! – снова донеслись до больного слова медсестры.

На завтраке Андрей не стал есть кашу и обменял ее на сигарету у больного по кличке Ус, который, несмотря на свою худобу, ел больше, чем его более плотные товарищи по несчастью. Себе новичок оставил только кусок хлеба, который, при известных обстоятельствах, тоже мог пригодиться в больничном товарообмене.

После завтрака новичка посадили около входа в отделение, велев ждать, когда его позовут врачи. Мысль пациента лихорадочно работала. “Как мне доказать комиссии, что ко мне действительно приходят рыцари-тамплиеры и общаются со мной? Ведь я уже видел их несколько раз. Откуда у меня в голове такие подробности о крестоносцах, ведь я никогда не был на Святой земле? Их мог мне сообщить только храмовник, кто же еще? Итак, я здоров и потребую у врачей признать этот очевидный факт. А если эти коновалы не согласятся со мной, я пригрожу, что подам заявление в суд!”

Согласно заведенным среди психиатров правилам, поставить диагноз впервые попавшему в больницу для душевнобольных можно было только коллегиально. Таким образом с врачей снималась вина за, допустим, неправильно поставленный диагноз. Для освидетельствования новичка собралась комиссия из трех эскулапов. Андрея вывели из отделения и провели к кабинету заведующего.

– Андрей, входите, – пригласил пациента Игорь Николаевич. Санитар подтолкнул больного в спину, и, оглядываясь по сторонам, Андрей вошел в уже знакомый кабинет.

– Присаживайтесь, – продолжал лечащий врач.

Табуретка, на которую предлагали сесть пациенту, стояла посереди большого просторного помещения. В кабинете стояло три стола, за которыми сейчас сидели врачи. Окна в кабинете были зарешечены так же, как и во всей больнице. Сквозь не очень прозрачные стекла в помещение проникали лучи неяркого декабрьского солнца.

Психиатры поочередно задавали пациенту вопросы. Сначала один врач, толстый дядька с блестящей лысиной и глубоко посаженными глазами, все допытывался, не кажется ли пациенту, что он какой-то особенный. Андрей ответил:

– Конечно, кажется!

– А почему?

– Я могу общаться с душами покойных рыцарей.

– А что это за рыцари?

– Это рыцари ордена Храма.

– Простите, кто это такие?

– “Бедные рыцари Христовы”, тамплиеры, борцы за освобождение Гроба Господня!

– Видели ли вы их? Или только, так сказать, общались с их душами?

– Да, видел!

После этих слов пациента толстяк удовлетворенно закивал головой, не задавая больше вопросов.

– А где вы их видели? – вопрос Игоря Николаевича поставил пациента в тупик.

– Они выходят из потока света, – многозначительно сообщил комиссии больной, – а также приходят ко мне во сне.

– А вы можете с ними общаться, разговаривать, например?

– С тамплиерами? Да, могу.

– И вы слышите их голоса?

– Да, я же разговариваю с ними.

– А сейчас слышите?

– Сейчас нет. Рыцари сами выбирают время, когда говорить со мной. Они приходит ко мне и рассказывают о своем паломничестве на Святую землю.

– Скажите, Андрей, а давно ли вы стали, так сказать, общаться с крестоносцами? – спросил худощавый, высокий, темноволосый врач, при этом на его лице промелькнула улыбка.

Пациент возмутился недоверчивым отношением психиатра к своему рассказу и с вызовом ответил:

– Недавно, но это ничего не значит.

– И все-таки когда вам стало ясно, что эти тамплиеры живы? – продолжал спрашивать брюнет.

– Недели две назад. Однажды ночью, когда я долго не мог заснуть, из лампочки появился рыцарь, я даже знаю, как его зовут.

– Значит, последние ночи вы не спали?

– Да, сейчас, когда я удостоен чести общаться с “Нищими рыцарями Христовыми”, мне это ни к чему.

– Все ясно, Андрей, можете дальше не продолжать.

“Диагноз ясен, шизофрения, есть и голоса, психоз “а-ля Дон Кихот”, – думал Игорь Николаевич, – рыцарские бредни, которыми увлекались в детстве почти что все мальчишки, играя в “Трех мушкетеров”. Надо будет назначить жесткую терапию, думаю, за пару месяцев можно будет поднять больного на ноги”.

– Вы считаете, что вы здоровы? – спросил толстяк.

– Да, я абсолютно здоров! И требую, чтобы меня немедленно выпустили из дурдома! – попытавшись вскочить со стула, выкрикнул Андрей. Жесткая рука санитара легла на плечо новичка и не позволила делать какие-нибудь движения.

– Выпускают, Андрей, из тюрьмы, а вы находитесь в лечебнице! – мягким тоном сказал Игорь Николаевич.

– А почему почти все ваши пациенты в наколках? В какой это лечебнице лежат одни зэки?

– Ну, не только зэки, есть и гражданские больные. Да вы, Андрей, не обращайте на это внимания. А бывших зэков тоже лечить надо, так что относитесь к ним как к обычным пациентам.

– Я ни в чем не виновен! Мне не за что сидеть в вашей тюрьме!

– А вам кажется, что вас в чем-то обвиняют?

– Но ведь поместили же меня в вашу психушку!

– Для вас это не тюрьма, а лечебница, где вам помогут. Кстати, мы дозвонились до ваших родственников, они скоро приедут. Вы можете идти в отделение.

– Вставай, пошли, – сказал санитар.

Андрей нехотя поднялся и, вспомнив Фофана, Касима и Туза, содрогнулся от мысли, что ему придется делить с ними крышу еще неизвестно сколько времени.

Когда врачи остались одни, они, не сговариваясь заранее, поставили диагноз: шизофрения приступообразная, вопрос о наличии паранойи пока открыт, по ходу лечения будет ясно, как пациент реагирует на нейролептики, если улучшения не будет, попробовать лечение инсулином.

18

Андрея снова привели в палату.

– Ну что, как с врачами поговорил? – спросил Карась.

– Да никак, все что-то выспрашивали, я им всю правду и рассказал.

– Про своих тамплиеров?

– Да, но они, похоже, не поверили. Но ты-то, Илья, веришь мне, что храмовники на самом деле существуют?

– Я же тебе говорил, что даже не знаю, кто это такие. Ты лучше с Печенем на эту общайся. Да брось ты гонять за своих рыцарей, лучше подумай, как курево достать, у меня последняя пачка. А приедут ко мне неизвестно когда.

– У меня есть одна сигаретка, у Уса на кашу выменял, – ответил Андрей. – Пошли покурим!

– Во молодец, сразу врубился за больничную тему, понял, что здесь все дашь на дашь делается! Но ты забыл, что ты в наблюдаловке, только через полчаса санитар выпустит.

– А если с ним поговорить?

– Фига с два, не выйдет, вот если бы Мишина смена была, тогда шансы бы были, а с сегодняшним санитаром придется терпеть.

– Может, здесь покурим?

– Ухо сдаст, для него в порядке вещей стучать. Он этим и живет, за это его персонал подкармливает и куревом подогревает.

– Давай побьем его!

– На вязки попадем, он орать начнет, и нам же и достанется. Кстати, я тут с мужиками договорился, скоро нам в палату чифирь зашлют, пробовал когда-нибудь?

– Нет, а что это такое?

– Тот же чай, только очень крепкий, ты сразу кайф словишь.

– С сахаром?

– Ты че, сахар у чифиря весь вкус портит. Если только карамельку вприкуску пить, так где ее, карамельку, взять.

– И как чифирь действует?

– Сначала с непривычки тебе блевать станет охота, ты это перетерпи, а потом станет так легко, все покажется таким классным, сразу жить охота станет. Вот, кстати, и Борода. Ну что, Вася, принес?

Борода вытащил из-под полы больничного халата граненый двухсотграммовый стакан, наполовину заполненный темно-коричневой густой жидкостью. По палате разнесся приятный чайный запах. Не дремавший Ухов, сидевший через две кровати от компании, задвигал ноздрями и сразу стал просить:

– Мужики, оставьте мне нифеля!

– Ты, петушина, на нас стучишь, санитарам уши греешь, обойдешься, гребень! – ответил за всех Карась.

– Ну пожалуйста! Я на вас стучать больше не буду!

– Какая вера может быть к проткнутому?

– Меня по беспределу опустили!

– Знаем мы твой беспредел, за кулек пряников в рот взял!

– Это что, правда, Карась? – спросил потрясенный Андрей.

– Абсолютная! Да ты тут еще многого не знаешь, иногда волосы дыбом встают, до чего петушня дойти может.

Андрей, еще не подозревавший, что это за божественная штука чифирь, решил, что только попробует глоток, а потом, если не понравится, откажется.

– Ну, давай, по два хапка, – передавая Котову стакан, пробасил Илья.

Андрей осторожно отпил. Вяжущий вкус крепкой чайной заварки вызвал рвотный рефлекс. Только усилием воли новичок сдержал готовый вывернуться наружу желудок. Карась, видя, что Андрею не по себе, сказал:

– Погоди немного, сейчас у тебя это пройдет, здесь все отделение на чифире и циклодоле, тебе тоже привыкать надо!

Через некоторое время первое отторжение чифира прошло, и Андрей сделал еще глоток. Через пару минут приятели выпили всю жидкость из стакана. Внезапно Андрею сделалось очень легко, больничная обстановка перестала угнетающе действовать, и даже захотелось смеяться. Андрей почувствовал, как сердце усиленно забилось в грудной клетке, разгоняя по телу кровь. Новичку даже захотелось поиздеваться над придурком Уховым и напинать ему под зад за то, что помогал санитару связывать Андрея. Карась, видя подъем душевных сил у своего приятеля, авторитетно сказал:

– Ну что, понял, в чем тут кайф?

– Ага, классная штука!

– Когда к тебе приедут, проси привезти заварки. За чай в этой больнице все, что угодно, можно сделать. Только есть одна закавыка.

– Какая?

– Официально чифирь здесь пить нельзя, поэтому как-нибудь объясни своим, когда приедут, чтобы чай тебе передавали незаметно от медсестры.

– А при чем здесь медсестра?

– На любой свиданке присутствует кто-нибудь из персонала. Здесь же тюремные правила. Поэтому пронести чай большая проблема. Либо надо медсестре что-нибудь дать, ну, например, коробку конфет, чтобы молчала, либо тайком пронести.

– Заметано!

На дне стакана, из которого товарищи пили чай, оставались разбухшие чайные листья, так называемые нифеля.

– Кирпич, это тебе, – сказал сидевшему рядом Славику Илья. Слава, недолго думая, вытряхнул содержимое стакана в рот и, к большому удивлению Андрея, стал жевать чайные листья.

– Понял, Андрей, в какой цене здесь чай! – спросил не перестававшего удивляться новичка Карась.

В этот момент из коридора донеслось:

– Котов, на свидание, к тебе приехали!

От радости сердце больного забилось еще быстрее. Поблагодарив Карася за чай, Андрей стремглав выскочил из палаты.

19

Комната для свиданий представляла из себя небольшое помещение с маленьким окном. Посереди стоял стол и несколько табуреток для посетителей. На отдельном стуле сидела медицинская сестра Людмила Михайловна по кличке Чикота, тучная женщина за сорок, с неравномерно покрашенными в малиновый цвет волосами. Медицинскому персоналу вменялось в обязанность наблюдать за свиданием пациентов с родственниками. Из-за таких правил поговорить о чем-либо с больным с глазу на глаз было невозможно. Кроме того, присутствовавший при встрече медицинский работник должен проверять содержимое передачек. Чикота, дежурившая сегодня на свиданиях, отличалась тем, что особенно рьяно искала недозволенные к проносу в отделение предметы. Она внимательно осматривала каждую емкость с напитками, все продукты, ощупывала личные вещи, включая даже трусы. Пронести в отделение в ее смену чай, не говоря уже о водке, было невозможно. За свою въедивость Людмила Михайловна и получила кличку, производное от фамилии известного маньяка Чикатило.

Родители, приехавшие на свидание с сыном, привезли несколько мешков с продуктами, зубную щетку и мыло, полотенце, а также смену белья. Все привезенное было тщательно досмотрено.

– Здравствуй, Андрюша! Здравствуй, дорогой! – увидев сына, сказала мать, пытаясь обнять своего отпрыска.

– Заберите меня отсюда! – не поздоровавшись, выкрикнул Андрей.

– Ну, как мы можем тебя забрать? – спросила женщина.

– Заберите, и все, вы же не считаете меня больным?

– Заболеть может каждый, – начал сердиться отец, – если врачи считают, что надо лечиться, то, значит, надо.

– Я не болен! – продолжал упорствовать пациент.

– Сынок, ты ведь, наверное, голоден,– переводя разговор в другую плоскость, заметила мать и продолжила: – Поешь немного. Вот тут пельмени, какие ты любишь, горячие еще, – говорила она, гладя сына по голове.

Андрей впервые за последнюю неделю захотел есть. Попытавшись поддеть пельмень из горшка, больной выронил вилку. Руки отчаянно дрожали и не подчинялись хозяину.

– Давай я тебя покормлю, – вытирая вилку платком, сказала мать.

– Вот видишь, как меня лечат, скоро я и ходить не смогу! Тут из меня идиота сделать хотят!

– Андрюша, подумай, ну кому нужно делать тебя идиотом?

– Врагам Христова воинства!

– Далось тебе это Христово воинство! А насчет дрожания рук я уже переговорила с врачом, он сказал, что это тремор, побочное действие лекарств. После твоего выздоровления все это прекратится.

– Так ты уже побеседовать с врачом успела?

– Да, он сказал, что у тебя та болезнь, которой переболели многие великие люди. Еще он добавил, что твоей учебе в аспирантуре это не повредит.

– А на работе знают, что я в дурдоме?

– Нет, я позвонила в твой институт и просто сказала, что ты заболел. Да ты не беспокойся, люди там понимающие, они, кстати, тебе привет передают.

– А Ленка звонила?

– Нет, ты, наверное, ее напугал, в последние дни все про своих “Нищих рыцарей Христовых” говорил.

– Ленке ни в коем случае про болезнь не говорите, если что, скажите, что на конференцию в другой город уехал. А курево привезли? – разбирая привезенные продукты, поинтересовался отпрыск.

– Привезли, по талонам выкупили в магазине, восемь пачек “Кометы”, отец длиннющую очередь выстоял.

– А почитать что-нибудь? – успокоившись от положительного ответа, спросил Андрей.

– Ой, забыли. Что тебе принести? Может, детективы?

– Нет, привезите книжки Мориса Дрюона.

– Хорошо, только не потеряй их здесь.

– А когда вы в следующий раз приедете?

– Тут все по расписанию, приехать можно только два раза в неделю, в четверг и воскресенье. Так что через четыре дня.

– Все, свидание закончено, – грозно сказала Людмила Михайловна.

– Но можно еще немножко поговорить? – попросил Андрей.

– Нет, сказано нет, значит, нет. Свои порядки дома у себя устанавливай.

Андрей с набитыми продуктами карманами нехотя отправился в палату.

20

– Угости чем-нибудь, угости! – послышались со всех сторон возгласы обитателей дурхаты, как только Андрей зашел обратно в отделение. Новичка окружили человек пять или шесть, которые наперебой просили поделиться с ними:

– Ну, пожалуйста, хоть пряник или конфету! К нам приедут, мы тоже тебя угостим!

Андрей не выдержал напора попрошаек, которые буквально висели на нем, хватая его за рукава халата, и угостил сначала одного, потом другого. Вскоре больные просто стали бесцеремонно вырывать у неопытного новичка съестное прямо из рук, а Ухо залез даже в карман. К тому времени, когда Андрей дошел до Ильи, у новичка уже ничего не осталось.

– Ну, что, есть у тебя что-нибудь пожевать? – спросил, предвкушая трапезу, Карась.

– Илья, извини, у меня, кажется, с собой ничего не осталось…

– Раздал, что ли?

– Ага.

– Ну ты даешь! Я тебе и курево, и чифирь, а ты все свое каким-то петухам скормил.

– Так они на меня набросились, дай да дай!

– В следующий раз умнее будешь. Один раз тебя раздраконили, теперь не отстанут. Они ведь чувствуют, у кого слабый характер, кого можно грабануть, все растащат и спасибо не скажут.

– Илья, у меня же передачка еще есть, вечером поедим.

– А ты больше никому не обещал?

– Нет.

– Вот и лады. Че хоть тебе привезли?

– Ну, там конфет, яблок, печенья. В общем, двоим поесть хватит.

– На обед пойдешь? – продолжал разговор Карась. Сидевшие рядом Фикса и Сухарь навострили уши.

– Нет, ты что, я и так на свиданке объелся.

– Тогда скажи санитарке, чтобы твою порцию мне отдала.

Обед прошел как обычно, во время еды в отделении наступило время почти полной тишины. Пациенты, увлеченные поглощением обеда, разом все замолчали, и только стук ложек о тарелки свидетельствовал о том, что жизнь в отделении идет своим чередом. Закончив еду, больные по заведенной привычке выстроились в длинную очередь за лекарствами. Стоявшие в очередь Фикса и Сухарь вполголоса говорили:

– Этот Карась совсем оборзел, у новенького весь обед захапал, даже ни с кем не поделился, – заявил Вова.

– Точно, и чифирь только с этим Котом пил, – сказал неприязненным тоном Олег.

– Это Илья потому такой наглый, что с блатными знается. И этот, новенький, тоже хорош.

– Точно, только приехал, уже ему и чифирь, и сигареты! – с завистью сказал Фикса.

– И приехали к нему сразу, тут месяцами свиданки ждешь, а этот двух дней не успел пролежать, как к нему приехали.

Слышавший этот разговор Ухо подлил масла в огонь:

– Сегодня и вчера новенького к врачу вызывали. Неспроста это, наверняка этот Кот стукач!

– Может, побить его? – осенило Сухаря.

– За него Карась заступится и все блатные, потому как у Ильи с блатными все чики-чики, – отозвался Фикса.

– А мы замутим тему, что этот Андрей сдает нас всех медперсоналу, тут блатные и сами ему навешают, – продолжал интриговать Ухо.

– Вот ты и замути, – предложил Лене Сухарь.

– Меня блатные слушать не будут, лучше вы, – ответил Ухов.

– А если выяснится, что это не так, то мы огребем по полной, – засомневался Сухарь.

– Тебе-то, Ухо, терять нечего, потому как ты петух. А нам свои задницы беречь надо, – резюмировал Фикса.

Ничего не подозревавший о кознях, которые против него строила троица, Андрей тем временем, прикусив губу, терпел боль от поставленного ему укола. Кроме укола на этот раз ему полагалась маленькая таблетка. Как объяснил позже Карась, эта таблетка и есть вожделенный циклодол, официально применяемый при лечении душевнобольных наркотик. Минут через десять после его приема у новичка сильно захорошело в голове, краски стали ярче, все показалось таким легким и радужным, что Андрей даже удивился, что еще несколько минут назад он пребывал в страшной тоске. Новичок, чтобы не терять кайф, улегся на свою кровать и стал смотреть на лампочку, которая горела в палате день и ночь. На этот раз из света лампы вышло сразу несколько храмовников, конный отряд тамплиеров направлялся к Дамаску. Воины Христовы сошлись в неравной схватке с превосходившими силами сарацин. В воспаленном мозгу Котова прорисовывались все детали битвы, больной даже слышал удары мечей и вскрики раненых. Мондидье в этом ристалище поразил своим мужеством даже видавших виды крестоносцев.

21

Действие циклодола ослабло, и видение, которое было перед глазами Андрея, исчезло. Рядом на кровати сидел Карась, который тайком от персонала играл в карты с Юмбой. Несмотря на то, что в колоде не хватало нескольких карт, парочка с азартом играла в подкидного на сигареты. Ушлый Карась уже выиграл у медлительного Юмбы десять штук. Впрочем, проиграй Юмба и сто, и двести сигарет, отдавать проигрыш Карасю он бы не стал по той простой причине, что своего курева у него никогда не было.

– Ну че, Кот, поиграть в карты не хочешь?

– Можно, только я бы лучше еще циклодола хапнул!

– Вот видишь, Андрюха, как быстро на эту беду подсаживаются!

– Да не, я не подсел, – заупрямился Котов, – просто мне так хорошо стало, может, это и не от циклы вовсе.

– От нее, родимой, от нее! В больнице циклодол, как и чай, – главная валюта. Если он у тебя есть, все остальное ты получишь!

– А как его достать?

– Ну, во-первых, тебе его давать будут. Чтобы давали больше, скажи врачу, что тебя сковывает, для правдивости изобрази, что нога или рука у тебя не сгибается.