Текст книги "Ретроспект: Исток"

Автор книги: Виктор Моключенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– И ради этого ты меня сдернул? Серега, ты чего, совсем двинулся? Блин, наравне же пили.

– Наравне, – кивнул Понырев, протягивая тапочки и пропуская в комнату – да только весь только хмель, Шурка, с меня слетел, когда я к этой тряпке пригляделся.

– И что там? Карта острова сокровищ?

– Записка это, Шурка – поджал губы Понырев – записка от Олега.

– От Олега? – округлил глаза Сашка, оглянувшись в сторону кухни, где сквозь мозаику были видны человеческие силуэты – так он же погиб десять лет назад, когда их на Зону прямо с учебки в танках кинули!

Дверь на кухню отворилась, и оттуда пахнуло валерьянкой. Отец Сергея скользнул по нему рассеянным взглядом:

– Саша? Хорошо, что пришёл. Да ты заходи, заходи.

Шурка робко зашел на кухню и напоролся на пронзительный, колючий взгляд:

– Это кто? – незнакомец, куривший у окна, напрягся, не донеся сигарету до пепельницы – Я же сказал никого чужого.

– Это Саша, друг Сереженьки, да вы не бойтесь, он член семьи и ничего не расскажет.

– При всем уважении Софья Никитична, я не согласен. Знаете, чего мне стоило сохранить эту записку? При выходе из Зоны нас чем только не просвечивают, выворачивают до рубца что бы не дай Бог ничего не просочилось. Одно то, что я к вам пришел уже светит статьей о неразглашении. Со всеми вытекающими следствиями.

– Да-да, – промокая красные воспаленные слова, пробормотала Софья Никитична – мы понимаем.

– Вам сейчас тяжело, но поймите и меня, я слишком рискую.

– Уважаемый... – начал старший Понырев наморщим лоб, силясь вспомнить имя гостя.

– Почтальон, просто почтальон, никаких имен – незнакомец затушил сигарету – простите, нервы шалят.

Он осторожно покосился в окно, а потом сел за стол и, переплетя пальцы рук, начал пристально изучать Сашку:

– В общем, это все. Все что надо было сказать, я сказал, и даже больше. Добавить мне нечего, да вы и не поймете. Правительство не может открыть эту информацию, всколыхнув общественность и шокировав родных и близких. Они ведь сами не уверенны в том, остался ли кто-то в живых после событий десятилетней давности, и не хочет давать призрачных надежд. Люди давно оплакали погибших, смирились с потерей, оставив фотографии с черной лентой на стене да пустые могилы. Зачем тревожить их снова, дарить надежду, если для них надежды нет? Многие из ушедших в тот танковый прорыв, исполняя преступный приказ прежнего правительства живы. Живы до сих пор, но не могут вернуться. Им нет дороги назад, Зона слишком сильно держит, она слилась с их существом, что то поменяла в них, переделывая под себя.

Почтальон потер напряженное лицо и добавил чуть тише:

– Но даже если бы они и нашли обратную дорогу, им надо доказать что они все еще люди. Мы расстались с Олегом  десять дней назад, судьба свела меня с ним в бункере во время прорыва. Узнав, что вскоре я ухожу из Зоны он попросил меня передать эту записку. Не многие решаются на подобное, считая за лучшее быть мертвыми, чем так, полуживыми. Извините, но мне пришлось вскрыть конверт и прочитать, ведь не знаешь наверняка, удастся ли сохранить само письмо или нужно будет передавать по памяти. Для уходящих во внешний мир, это дело чести, доставить весть, эти коротенькие строки, порой даже всего несколько слов: «Мама, я живой» по назначению.

Старший Понырев прижал всхлипывающую Софью Никитичну и тайком смахнул блеснувшую влагу.

– Однако мне пора – почтальон встревоженно посмотрел на часы, и Шурка увидел на его запястье причудливый шрам в форме трилистника.

– Вы спешите? – Понырев подошел к гостю вплотную – Останьтесь, погостите, хоть немного побудьте с нами.

– Нет, – почтальон отрицательно покивал головой – не могу, я тороплюсь. Скоро самолет, а мне непременно надо улететь этим рейсом.

– Подождите – Понырев вытянул портмоне и поспешил в коридор за сталкером, протягивая деньги – вот, возьмите…

Сталкер горько улыбнулся и обессилено прикрыл глаза:

– Убери отец, я ведь не ради денег сюда пришел. А мне еще надо успеть на другой конец страны, успеть, что бы прочитать нужные строки, стоя над заброшенными могилками тех, кто так и не дождался.

*      *      *

– Ну? Дальше что? – жадно впился глазами в лицо Шуни Ясон – Дальше что было?

– Да отстать ты от него, Ясон, дай хоть прожует, – кинул майор, наблюдая как Шуня жадно уплетает провиант – вон как рубает, только лязг за ушами идет. Видно порядочно по этим катакомбам пришлось помотаться, одни глаза и остались. Наверху сейчас все равно ночь, и все кто дремал в норах, выползут наружу. Сделаем привал: оцепить периметр, друг друга из виду не упускать и спины прикрывайте.

Несколько путников со вздохом встали от костра, так и не дослушав историю Шуни. У всех были родные, и каждый думал о чем-то своем, слушая изголодавшегося повествователя, которому поневоле пришлось стать бандитом.

– Э-хе-хе, а дождется ли меня мать старушка домой? Не каждому удается найти уходящего из Зоны почтальона, что бы отправить с ним весточку, они жизнью рискуют что тут, что за Периметром, с них ведь особисты глаз не спускают.

– Ты завязывай вздыхать, да по сторонам поглядывай, а то слопают в два счета и не уйдет твоя весточка. Зверье здесь хоть и подземное, но намного чувствительнее, чем живущее наверху, потому что голоднее. Понял, вздыхатель?

– Кедр, а откуда оно знает, что наверху ночь, мы же под землей, хрен знает, сколько метров над нами?

– На то оно и зверье, чует как-то, по-своему, по-звериному. Ночью от них вообще продыху нет. Все, топай давай и не дрыхнуть на посту как в прошлый раз.

Часовые перешагнули порог и выключили фонарики. Это возле костра можно трепать языком, чувствуя себя в относительной безопасности, снаружи же рот на замок и смотреть в оба глаза, привыкая к темноте и шорохам.

Ясон протянул Шуне вскипевший в жестянке кофе, а Коперник жестом подозвал Листа:

– Дай мне связь с Звездочетом, голем достанет отсюда?

– Не знаю, товарищ майор, сейчас попробуем. Голем, связь.

Раздалось шипение, и раздался голос проводника:

 – Лист? Ну, наконец-то, мы уже начали беспокоиться. У нас тут сплошные завалы, кое-где пришлось протискиваться змеями, чуть кожу не содрали. Под конец еще и гиббоны навалились, едва отбились. У вас что?

– У нас тут урка, косит под придурка – отозвался Коперник – Сейчас вот разбираемся, говорит, что знает дорогу наверх через нашу ветку. Шуня, по этой ветке есть выход?

Коперник протянул ему свой ПК со схемой подземелий, Шуня вытирая рот, взял наладонник и наморщил лоб:

– Дальше вот этого места ходу нет, там обвалы, да и зомбей целая куча, сам едва ноги унес. Там еще зал есть с такой здоровенной штукой, типа центрифуги.

– Слышал, Звездочет?

– Да, майор. Прошли мы такой этот зал, похоже на станцию подкачки. Брама, разворачиваемся обратно. До связи.

Лист вернулся на колченогий стул, а Коперник выбил из пачки новую сигарету.

– Шуня не томи, дальше то, что было? – теребил разомлевшего Сашку Ясон.

– А что дальше? Ну, проводил ваш отец этого самого почтальона, вернулся сам не свой, а Софье Никитичне неотложку вызвал, плохо ей стало. Нет-нет, с ней все нормально, вернее, когда я ее последний раз видел, все было нормально. И как так получилось, сам не знаю, но дернуло меня за язык рассказать Сереге все то, о чем мне таксист, бывший военный с Периметра рассказал. Откуда же я мог знать, что Серега вобьет себе эту идею в голову и свяжется с подобной швалью? Да я сам теперь не лучше – он грустно посмотрел на рваную кожанку и истоптанные кроссовки.

 – 15 -

Автобус остановился, и Сашка вылез из салона, оглядываясь по сторонам. Типичный провинциальный автовокзал, высокое двухэтажное здание, с громадными окнами рассчитанное на толпу народа, которой никогда не бывает вот в такой вот глуши. Он ухмыльнулся – до чего же убого и однообразно планировалось прежним правительством, вернее   соответствующими его инстанциями, дизайн и архитектура таких вот типично помпезных громадин на протяжении прежних семидесяти лет, когда страна строилась для людей, но, не учитывая их мнения и желаний. Неудавшийся правительственный переворот в девяносто первом году, когда купленные за западные деньги демократы успешно разваливали союз, закончился полной неожиданностью очень для многих и у нас и за границей. Из тени закулисных игр вышла фракция реформаторов, которые не только сами верили в идею коммунизма, но и действовали сообразно ей. Они жестко и умело подавили беспорядки раздуваемые сепаратистами, сместив вместе с ними и старое, насквозь закостеневшее и коррумпированное правительство ведшее страну к распаду. Это было ударом для зарубежных спецслужб, которые истратили миллиарды и годы тщательно проработанных аналитиками акций нацеленных на развал СССР, и потерпели сокрушительное поражение, не сумев разглядеть в агонизирующей стране столь мощную силу. Имея своих людей во всем министерствах и ведомствах, фракция взяла под контроль армию и органы правопорядка и неожиданно нанесла удар по чиновникам, жировавших за счет государства. Созданная институция экономического контроля, позже прозванная в народе экологами, быстро и профессионально начала зачистку в их рядах выводя из тени миллиарды осевшие на зарубежных счетах. К большой радости народа, ожидавшего новой волны репрессий, признанные экологами изменники родины не выдворялись из страны, а с конфискацией всего имеющегося имущества лишаясь санов и привилегий, направлялись рубить лес в гостеприимный северный край. Влитые в обескровленную экономику страны миллиарды и полная перестройка структуры управления не было легким, но, в конце концов, принесло плоды, наполнив внутренний рынок и убрав очереди. Новейшие технологические решения, раньше ложившиеся бюрократической системой под сукно, получили зеленый свет, и широчайшую поддержу государства, за несколько лет выведя продукцию, произведенную в СССР на первые места, потеснив на рынке электроники, как Японию, так и США.

Сашка все еще разглядывал здание автовокзала и достал телефон, что отвлек его от раздумий на тему экономической истории, вздохнул, но посмотрев на номер, поднял трубку:

– Понырев, ты совсем офонарел, играть в Джеймса Бонда? Знаешь, чего мне стоило отмазать тебя от родителей, сказав, что ты уехал по поручению нашего экономического факультета на некий съезд, проводимый в Киеве?

– Шурка, не кипятись. Маячок видишь?

Сашка оторвал телефон от уха и включил объемную карту, на которой тускло, горела зеленая точка:

– Ну да, вижу.

– Запоминай координаты. Все, буду ждать тебя тут,  по этому номеру можешь не звонить, чип я сейчас выброшу.

– Сергей, не знаю, что ты себе думаешь, и в какую фигню ты влип…

Услышав  в трубке звук отбоя, он тихо ругнулся, раздраженным взглядом скользя по пейзажу. Увидев искомое, он поднял с земли рюкзак и направился в сторону проката. Зайдя в здание, он постучал в окошко дежурной:

– Извините, а машину взять можно?

Девушка кинула на него сочувственный взгляд:

– Я бы рада помочь, но, увы, сейчас в наличии ничего нет, ближайшая машина освободится только к вечеру.

– Девушка, ну мне очень надо.

– Всем надо. Хотя погодите, видите стоянку? Там стоят таксисты, подойдите к ним, возможно, они помогут.

Сашка благодарно кивнул и направился в указанном направлении. На стоянке стояло всего несколько машин, и два пожилых извозчика о чем-то разговаривали, сыпя переливами украинской речи.

– Добрый день.

– І тобі того ж, хлопче. Щось хотів запитати?

– Что? А, да, мне нужна машина, вернее нужно попасть вот в это место, срочно. За деньгами не станет.

Он протянул «криптограмму» дородному широкоплечему таксисту со статной козацкой внешностью. Тот взял миниатюрный телефон, и он утонул в его широкой ладони. С минуту он изучал карту, а потом вернул Сашке.

– Далекувато, парубче. А що, дуже потрібно?

– Очень, деньги это не вопрос. Сколько нужно?

– Та скільки лічильник покаже, стільки й буде. Тільки що ти там не бачив, голубе? Далебінь Периметр там поруч.

– Извините, но я не очень силен в украинском.

 Таксист тяжело вздохнул и кинул взляд на напарника, что курил, заинтересованно изучая Сашку:

 – Периметр там совсем рядом. Понимаешь?

– Ну да, понимаю, – спешно закивал Сашка, видя, что таксист колеблется – вы не подумайте, ничего дурного у меня и  в мыслях нет.

– А що Петре, може й справді відвезти? На горлоріза й бандита він ніби не схожий, га?

– Да мне его проще в отделение сдать для выяснения обстоятельств, участок вон он, прямо в здании вокзала.

– Та ти постривай, а може дівка в нього там, га? – курящий глумливо подмигнул Сашке.

– А? Что? Девушка? Ну, что-то вроде того – согласно закивал Сашка.

– Ладно, садись парень – вздохнул широкоплечий Петр, открывая дверь – а там разберемся.

Сашка быстро юркнул в салон, опасаясь, как бы таксист не передумал. Петр вырулил со стоянки на гладкую как скатерть дорогу, то и дело хмурясь и бросая на него подозрительный взгляд. Сашка облегченно вздохнул и отвернулся глядя в окно и погрузившись в раздраженные мысли о Сереге, что вот так вот скоропалительно подставил его под удар.  Засмотревшись на проносившийся мимо пейзаж пробуждающейся от зимней спячки природы, он очнулся только тогда, когда водитель сбавил скорость и притормозил у обочины. Он с минуту смотрел на опешившего Сашку сверлящим взглядом, приоткрыв окно и впуская в салон напоенный запахом первой зелени ветер.

– В общем, рассказывай парень или выходи. Мне на сердце легче будет, а у тебя, пока пешочком обратно вернёшься, от ветра в голове глядишь и прояснится.

– Да нету у меня ничего такого, о чем вы там себе думаете! Друг у меня с родителями рассорился и из дому ушел. Вроде и не маленький что бы из дому сбегать, возраст уже не тот, но пропадать он начал подолгу, у меня у самого сессия петлей на шее висит, а мне его ищи – Сашка покосился за окно, прикидывая, сколько придется идти пешком – Позвонит мол, все нормально со мной и опять пропадет. А мне что делать, в милицию обращаться, типа человек без вести пропал? Так он сам звонит, причем каждый раз с другого номера, и просит придумать какую-нибудь историю для родителей, что бы те не волновались. Мне самому это вот где сидит, с института в два счета вылечу, если сессию не сдам.

– Это ты глупость спорол, что в милицию не обратился, пусть бы они и разбирались, у них работа такая.

– Да я хотел уже пойти, а тут опять звонок – Шурка, срочно мотай сюда, помощь твоя нужна. Кто его знает, что там? Пока милиция со всем этим разберется, может уже и поздно будет. Сгреб всю имеющуюся наличность и взял билет на самолет, пока не выперли из института, есть студенческий и скидка. Потом сел на автобус, в принципе все.

Петр несколько минут нервно тарабанил пальцами по баранке, что-то прикидывая, а потом завел двигатель.

– Ладно, Сашка, так, кажется, тебя зовут? Поехали, посмотрим, во что влип твой приятель. Там полно патрулей, так что смотри без глупостей, а то в два счета скручу и сдам первому же попавшемуся наряду – он погрозил ему здоровенным отливающим сталью кулачищем.

– Что смотришь? А, это. Ну да, подарочек от Зоны, я ей сполна заплатил за такую вот лошадку – он похлопал ладонью по рулю – не едет, летит! Не зря же «пегасами» их называют. На кого, говоришь, учишься?

– На экономическом.

– И то дело. Толковые экономисты везде нужны. Это при старой власти они сидели спокойно в кабинетах с пыльными вазонами да штаны протирали, а сейчас у вашего брата дела невпроворот. Даже вспомнить страшно что творилось, куда катились, слава Богу миновали. Над самой пропастью ведь болтались, и не знать что хуже, то ли развал, то ли война. Неизвестность она страшней всего, когда не знаешь чего ждать от завтрашнего дня, да и будет ли это завтра. Это сейчас США перед нами танцует цуцыком на задних лапках, а тогда в Крым как ворвались похлеще всякого фашиста. Только-только успела наверху власть измениться, а эти тут как тут. Защитники демократии, мать их перемать, поборники прав и свобод человека. Только кто их тут ждал? Не те ли холуи, что страну разбазарили да на мелкие клочки разодрали? А?

– А вы участвовали в Севастопольском инциденте?

– Нет, не успел – мотнул головой Петр и потряс в воздухе кулачищем – а так бы хотелось треснуть, да так, что бы больше неповадно было. На перекопе все оцепили, так что не попасть. Мы среди голого поля, на земле спали, готовые в каждую минуту встать под штыки. Но потом эта сволочь бабахнула по Севастополю и все и пустыня там.

– А разве там не закрытая зона?

– Закрытая, да только земля слухами полнится. Военные там до сих пор Периметры держат, не хуже чем на Периметре, оцеплено, мышь не проскочит. Только что там сторожить, пески? Они, видно, до сих пор изучают, чем эти изверги ударили. Слава Богу, у нового правительства хватило ума и сил сдержать войну, не ответив ударом на удар. Американцы к себе восвояси убрались, ракетами ощетинились, на весь мир крича – это не мы! Ну а кто, если не вы? А десант что их там делал, цветочки, что ли собирал на полянке, или на учениях сбился, Средиземное море с Черным перепутав?

– А Зона? – Сашка с интересом разглядывал непривычный городскому жителю сельский пейзаж – это тоже все США?

– Не думаю – пожал плечами таксист – рвались бы они сейчас туда так, если бы у себя такое смогли организовать. Зона как колодец, черпай и черпай, одного только ириниевого песка эшелонов не меньше тысячи вывезли. На чем бы сейчас эти кони бегали? И хоть этой батарейки хватает на пять лет, а страна она ведь большая. Хотя запасец еще есть.

– А откуда вы столько знаете, о Зоне и прочем, Петр, эээ…

– Можно просто Петр, без отчества. А ириний, так вот этими самыми руками его и подчищали тогда. Нагнали нас тогда и не сосчитать, народу тьма тьмущая, все в защите, от жары не продохнуть не повернутся, даже ветку железнодорожную в Зону прорубили в два счета под землей, когда ириний этот самый нашли. Сначала боялись, что он радиоактивный, и головы сложим как ликвидаторы на четвертом реакторе, царство им небесное, но потом оказалось что сама Зона куда опаснее, и так просто она свои подарки не отдает. Ночами вой стоит, прожектора глаза выедают, с вышек пулеметы лупят, танки время от времени бухают, а мы знай, ириний этот самый грузим, квадратно гнездовым методом в четыре смены. Вот после него-то руки и стали, словно серебрянкой покрыты. Думал, приду с Зоны, и отвалятся, мясо начнет с костей, словно от радиации отлипать, но Бог миловал, безопасен для человека, хоть ешь его, правда потом так запломбирует все, что никакой клизмой не промоешь. –  Петр захохотал, показывая крепкие здоровые зубы.

– Тысячи эшелонов, а не слишком ли много? Ну да, нынешняя Зона в пару раз больше зоны отчуждения, но…

– Думаешь, я вру? – фыркнул Петр, вытирая выступившие от смеха слезы – никто не знает отчего, но пока мы в одном месте его под самое донышко срезали и грузили, в другом он как на дрожжах вырастал этот песок. Ученые мало что кипятком не писали от восторга, говорят – мировое решение энергетической проблемы. И черпать его не вычерпать, да что-то случилось, Сашка, хрен знает что именно. Просыпаюсь, кругом сирены ревут, военные во что-то палят что есть мочи, орут как полоумные – «Бегите пока нас тут всех не накрыло!». Народ как шпроты в товарняки напихивается, крик, гвалт, кого-то с ног сбили и чуть не растоптали, ужас! Думал до утра уже и не доживем, ползем на составе из-под земли – сзади что-то рвется, грохот стоит, словно небо на землю рушится, балки трещат, опоры, словно спички ломаются. Половина из товарняка седыми вылезла, думал остальную  половину сейчас по кутузках распихают, как это заведено, но нет, даже расписок не брали, позже, как и всем добытчикам ириния медаль вручили: «Стальные руки». Остряки!

– И что, никаких последствий? – Сашка взглянул на отливающие сталью руки Зоновского стахановца.

– Сам поначалу все ждал да прислушивался, вот думаю, как прихватит, как скрутит в узел бантиком, но нет, миновало, отпустила нас Зона. И чем нас только не кололи, не поили – рентгенами светили, и еще какими-то аппаратами, что языком не выговорить, но потом по домам распустили, а через полгода правительство подарило вот этого скакуна, только-только с конвейера. С тех пор служит верой и правдой, только масло меняй кое-где, ну и так, по мелочи.

– Странно, а я не слышал, что добыча ириниевого песка прекращена.

– А кто скажет? Испокон веков так было, только где чего-то рванет, так концы в воду. Пока есть запас, будут молчать. Видно еще надеются вернуться в Зону, оттого сталкерам везде почёт, а Периметр все выше, чтобы не заползла туда какая гадина или оттуда с чем не выползла. После закрытия ириниевых карьеров лет пять почитай прошло, но и сейчас как услышу о Зоне, о Периметре, так все внутри переворачивается и от жути замирает. Ощущение, что сзади кто-то стоит и сверлит затылок тяжелым, могильным взглядом. Знаешь, зачем я это рассказываю, языком треплю?

– Зачем?

– Не лез бы ты туда Сашка, у тебя ж вон на лице написано. Может, ты сам еще этого не понимаешь и даже не осознаешь, но она тянется, сжимает сердце холодными костлявыми клещами, выстилая кривую дороженьку.

– Да не лезу я в эту Зону, нафиг надо!

Но тот лишь покивал головой, кинув взгляд на панель навигатора. Спустя некоторое время он снова повеселел и начал рассказывать всякие небылицы, но в глазах то и дело проскальзывали огоньки тревоги. Сашка вытянул «криптограмму» сверяясь с картой, а Петр снизил скорость «пегаса» трясясь по грунтовке и хмуро озираясь по сторонам подлеска:

– Вызывал бы ты патруль. Места тут, Сашка, дикие, после обвала подземной ветки начали народ отсюда потихоньку переселять, не поднимая лишнего шума, да люди и сами были рады убраться подальше от Периметра.

– Посмотрим что и как, а потом решим на месте.

– Смотри, Сашка, потом может быть поздно, я боюсь, что этот твой Сергей попал в очень плохую кампанию, иначе, зачем ему забираться в такую глушь?

Сашка хотел было ответить, но заметил мелькнувшее среди лесной зелени пятно:

– Стойте! Притормозите!

Водитель ударил по тормозам, и Сашка ткнулся лицом вперед.

– Чего кричишь? Случилось чего? – уставился на него Петр, ощупывая глазами лесную сень.

– Видите красное пятно, вон там, справа?

– Да, точно, что-то есть. Постой, да это же «орион».

– Ну да, «орион», у Сергея как раз такой. Ему на день рождения подарили, дорогая модель, новая.

– Вот что, Сашок – отстегнув ремень безопасности и доставая из-под кресла увесистую монтировку, прошептал таксист – осторожно выходи из машины, только дверью не хлопай и смотри, куда ставишь ноги, что бы шуму не наделать.

Саша понимающе кивнул, осторожно приоткрыл дверцу, угрем выполз из салона, глядя, что бы ни наступить на ветку и, пригибаясь, направился к кустам. Через минуту к нему подполз Петр и зашептал, не сводя глаз со спортивного седана:

– Что там?

– Ничего не видно, стекла тонированы. Погоди, опускается.

 И верно, боковое стекло опустилось, оттуда вылетел окурок и раздался недовольный голос:

 – Ну и где твой корешок? Мы уже запарились ждать, а время это лаве, врубаешь?

– Да приедет он, я ему ответный маяк скинул, он на автовокзале уже был! – послышался голос Понырева.

Тут Петр аккуратно тронул Сашку за плечо:

 – Эх, студент, говорил же тебе, патруль надо было вызывать! Сделаем так: иди сейчас к Сереге и делай вид, что ты только приехал, у меня на машине все равно шашечек нет, а бритые полезут проверять, ну тут я их и встречу.

Сашка вернулся к машине, завел двигатель, и дав газу проехал несколько метров, притормозив у самых кустов. Потом заглушил, громко хлопнул дверью и заорал на весь лес:

– Понырев, ты где?  Я уже заколебался играть во все эти шпионские страсти. Выходи, иначе получишь по шее!

Петр согласно кивнул и скрылся в кустах, дверь «ориона» распахнулась, и оттуда послышался голос Сергея:

– Ты чего орешь как резанный? Тише ты, тут я.

Сашка проломился сквозь кусты и, увидев выползающего из салона короткостриженого молодчика в кожанке, изобразил удивление:

– А это еще кто?

– Кто надо. Сюда иди.

– А мне и тут хорошо – Сашка остановился, с независимым видом поигрывая ключами – Серега, что за цирк? Притащил, в какую-то дыру и это еще кто?

– А он наглый, твой корешок – сплюнул сквозь зубы бритый – давай, быстрее перетирай с ним, и сваливаем. Долго стоять нельзя, тут же мусорни полно. Жора, выпусти его.

Из машины вывалился взлохмаченный Понырев, а следом, прогибаясь в двери, мосластый медведеобразный Жора.

– Все нормально, я сейчас все объясню. Это проводники, они согласились меня провести, но риск слишком велик.

– Куда провести? – в голове Сашки словно включилась тревожная лампочка и в голове всплыли слова таксиста Петра.

– В Зону, Шурка – нервно облизнулся Сергей – я отправляюсь за Олегом, но нужен второй, меньше двух человек они не водят, а мы ведь с самого детства вместе, кроме тебя ведь никто не согласится, не пойдет.

– Ты чего Серега, совсем с ума сошел, передач не смотришь, не знаешь что такое Зона? От нас же места мокрого не останется уже через два шага! Садись быстрее в машину, и поехали отсюда.

– Я смотрю, ты у нас больно шустрый, а? Не так быстро, пацанчик – окинул его холодным взглядом бритый – кто, куда и когда едет – решаю я, это моя машина, а частная собственность она охраняется законом.

Сашка взглянул на тщательно отводящего взгляд Понырева:

– Ты что, отдал им машину?

– И не только машину, Шурка, – отрешенно кивнул Понырев – и все сбережения со счетов тоже, но я попаду в Зону.

– Ты – бритый указал на Сашку – садись в машину и там решим, что с вами делать. Жора, возьми его тачку.

Жора кивнул и толкнул Понырева в направлении «ориона», а сам, ворча под нос, пошел к кустам. Серегу усадили на переднее сидение, а за рулем неожиданно оказался еще один тип, худой и жилистый который, недовольно кривился, уставившись раздраженным взглядом. Бритый сел на заднее сидение возле Сашки.

– Слушай сюда, Шуня, это теперь твое погоняло, так что запоминай накрепко. Твой корешок за тебя поручился, сказал человек ты надежный и проверенный, потому мы согласились, что бы он купил тебе билет в Зону. Мы отправляемся туда прямо сейчас или все, или без вас. Если без вас, то машина и деньги остаются как компенсация за хлопоты.

Тут в окно тихо постучали.

Что за… – бритый прервался на полуслове, разглядывая стучащего – ты еще кто такой?

– Лесник я – сказал Петр, поигрывая монтировкой – попрошу выйти, это заповедная зона и помногу в чужую машину влезать тут не рекомендуется. Чревато последствиями.

– Слушай, лесник, а не пошел бы ты…

Но Петр его сгреб ручищей, выдернул из салона и бритый, покатившись по земле зашипел:

 – Ну, все, лесник, ты труп. Жора, где ты шляешься!

– Не надрывайся, отдыхает Жора, и ты не дергайся, а то отрихтую вот этим прибором, мало не покажется.

Сашка полез из машины, но в последний момент успел заметить, как в руках у тощего что-то блеснуло и, кинувшись к нему, рванул ствол в сторону, Петр схватился за грудь и тут на Сашку обрушился тупой удар, выбивая сознание.

Он проснулся от чувствительного удара в живот.

– Вставай, разлегся тут, бля – просипел Жора, сверля Шуню насмешливыми глазками – спящий принц, в натуре.

Шуня поднялся, привыкая к полумраку и спустя какое то время смог различить силуэты сидящего напротив Бритого, и понуро опустившего голову Понырева. Бритый не отводя взгляда, смотрел на Шуню, а потом протянул руку и чиркнул зажигалкой, разводя яркий бездымный костерок.

– И че это было Шуня? Ты чего за ствол полез хвататься, придурок что ли?

Шуня, не отводя взгляда  холодных глаз Бритого, изобразил удивление:

 – А чего он на меня его направлял? Нече было тыкать стволом.

Бритый фыркнул:

– Больно надо, ты от удара по кумполу едва копыта не откинул, пулю на тебя еще тратить. Он в лесника метил, понял, урод? Кстати, что за кекс, и как он оказался на полянке. Типа грибы собирал?

– А чё ты у меня спрашиваешь, я откуда знаю? Он монтировку мою потырил, а мне машину возвращать в прокат.

– Не шурши, Шуня, Тощий вернет, нам незачем привлекать лишнее внимание брошенными машинами и трупами.

– Трупами? Вы убили лесника?

– Не убили, а замочили, выражайся, как все пацаны, иначе за каждое горбатое слово будешь получать по хлебалу, усек?  Мы его припугнуть хотели, что бы топал, пока цел и не совался не в свое дело. Может позже он бы и стукнул ментам, но ты влез и некрасиво получилось. Теперь мокруха на тебе висит, Шуня, ты за ствол дернул?

– Ну да, я, откуда мне было знать, что Тощий в лесника метил, он на меня ствол наставил!

– Это ты мусорам будешь петь, когда они на тебя жмура повесят, на стволе ведь твои пальчики остались. У Тощего глубокий ожог обоих кистей, не слушал старших и в «жижу» ткнул, так что с него отпечаток не снять, а вот с тебя запросто.

По Шуне прошел ледяной озноб:

– Ты хочешь сказать, что убийство лесника на меня повесят? А откуда они узнают, что это я?

Бритый покачал головой:

 – Ты думаешь менты такие же придурки, как и ты? Услышав выстрел, они слетелись туда со всей округи, патрулей там сейчас немеряно. Скажи спасибо, Серый уговорил тебя забрать, да и Тощий слово замолвил, выбросив паленый ствол.

– Выбросил? Он меня специально подставил?

– Дурак ты, Шуня, учить тебя жизни и учить. Весь район оцеплен патрулями, как он со стволом проскользнет? Потому и выбросил  прямо там, у трупа, что бы менты не напрягались особо и быстрее закрыли глухаря. Да ты не ссы, Тощий на стволе пальчики стер, но кто его знает, говорят, есть у них какая-то новая фигня, которая их восстанавливает.

– И что теперь?

– Мы за базар отвечаем – вот Зона, этот тоннель ведет к карьерам где копали ириний. Уговор мы выполнили и даже больше, спасли твою задницу от тюряги, хотя надо было оставить, что бы отвечал за дело. Если хотите – Бритый указал на поднимающуюся вверх выщербленную тропу среди покрученных рельс что пропадала во тьме – можете идти, держать не станем, если дойдете, то лучше сразу ложитесь мордами в землю и руки за голову, может и уцелеете.

Он  с минуту смотрел в костер, и вопросительно поднял бровь:

– Вы все еще здесь? Серый, вот она, Зона, выходи согласно приобретенным билетам. Ни тебя, ни твоего придурковатого корешка дальше тащить никто не будет, он худой, но дерьмистый, Жора запарился на горбу переть. Катите колеса, свободны на все стороны: или возвращайтесь к особистам или топайте в Зону. Если в Зону – то это уже другая тема, прежний договор исчерпан и уплачен по честноку, без базара, но дальше вам придется отрабатывать патроны, жрачку и крышу. Если вы еще не догнали пацанчики, это совершенно иной мир, здесь все по-другому. Забудьте к чему вы там привыкли снаружи, тут все жестко и сурово, или ты стреляешь или в тебя, никто не станет с вами нянчится если получите пулю в зад. Сами будете выковыривать.