Текст книги "Гоголь в жизни"

Автор книги: Викентий Вересаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 63 страниц)

11 Имеется в виду следующее место из повести "Рим": "Потом черты природного художественного инстинкта и чувства: он видел, как простая женщина указывала художнику погрешность в его картине; он видел, как выражалось невольно это чувство в живописных одеждах, в церковных убранствах, как в Дженсано народ убирал цветочными коврами улицы, как разноцветные листики цветов обращались в краски и тени, на мостовой выходили узоры, кардинальские гербы, портрет папы, вензеля, птицы, звери и арабески" (т. 3, с. 244).

12 Анненков имеет в виду архитектора М. А. Томаринского (Тамаринского). Об обстоятельствах его смерти рассказывается в "Записках" Иордана (с. 161).

13 Подразумевается "История Малой России" Д. Н. Бантыш-Каменского (М., 1822; 2-е изд. М., 1830).

14 Драма "Выбритый ус", над которой Гоголь начал работать еще в 1839 г. в Вене и о которой В. А. Панов писал С. Т. Аксакову. Ее же имеет в виду Гоголь в письме к Погодину от 17 октября 1840 г.

15 О несостоявшейся поездке Гоголя в Симбирскую губернию см.: Авдонин А. М. Неосуществленное намерение Гоголя, или История одной легенды (РЛ. 1982. № 2. С. 195-196). {612}

IX. В РОССИИ

Главной заботой Гоголя во время этого кратковременного пребывания на родине было напечатание первого тома "Мертвых душ". Готовую книгу Гоголь читает в обстановке строгой тайны близким друзьям: С. Т. Аксакову, И. В. Киреевскому, Т. Н. Грановскому, К. С. Аксакову, М. П. Погодину. Впечатление Аксаковых живо передают их письма, написанные по горячим следам: "За большой секрет скажу тебе, что... мы... слышали 1-й том "Мертвых душ", всего 11 глав, но, кажется, нет возможности уместить их в одном томе. Последняя глава повергла нас в изумление восторга... В ней выразилась благодатная перемена в целом нравственном бытии автора... Вместо мрачной мизантропии – любовь, мир, спокойствие... И каким глубоко и высоко поэтическим образом все это высказалось..." – пишет С. Т. Аксаков своей племяннице М. Г. Карташевской (ЛН. Т. 58. С. 606). А. К. Аксаков спешит поделиться впечатлениями с братом Иваном: "Можешь себе представить, как обрадовались мы, что приехал Гоголь. Мы видаемся с ним часто; он (но это по секрету) читал нам и прочел всю первую часть "Мертвых душ"; это – чудо!" (см.: Там же. С. 608). Из слушавших только Погодин решился делать замечания и давать советы, впрочем не принятые Гоголем.

Однако возникли осложнения с прохождением поэмы через цензуру, которые омрачали приподнятое успехом поэмы у слушателей настроение Гоголя. Растроенный цензурными затруднениями рукописи в Москве, Гоголь решает провести ее через цензуру петербургскую и прибегает к помощи Белинского, приехавшего в Москву. С ним Гоголь отсылает рукопись в столицу. Одновременно с этим он пишет письма влиятельным петербургским друзьям, умоляя их поспособствовать изданию поэмы. Наконец, в марте 1842 г. рукопись "Мертвых душ", одобренная цензором профессором Петербургского университета А. В. Никитенко, за исключением "Повести о капитане Копейкине", возвращается к Гоголю, и тот вынужден срочно переделывать этот важнейший эпизод, смягчая его обличительную тенденцию, чтобы спасти всю поэму.

В это время начинается подспудная борьба литературных партий за право считать Гоголя выразителем своих взглядов и концепций. Уже с 1841 г. обозначилось противостояние журналов "Отечественные записки", в которых ведущую роль играл Белинский, и "Москвитянина". Журналы эти представляли противоположные силы в русской литературе и общественной мысли. Хотя Погодин и Шевырев, стоявшие во главе "Москвитянина", были друзьями, не раз оказывавшими помощь и поддержку, отношения с ними, особенно с Погодиным, начинали портиться: Гоголь с трудом переносил попытки Погодина эксплуатировать его имя, его раздражали бесконечные назойливые просьбы о предоставлении в журнал материалов. Однако эти обстоятельства не помешали Погодину остаться одним из самых близких Гоголю людей. Не решился Гоголь протянуть руку и "Отечественным запискам", которые представляли молодые силы России. Белинский пишет Гоголю письмо, в котором называет "Отечественные записки" "единственным журналом на Руси, в котором находит себе место и убежище честное, благородное... умное мнение". В этом письме прямо делается предложение о сотрудничестве. Но оно остается без ответа. Гоголь не желал примыкать ни к какой литературной партии. Не в мелкой борьбе честолюбии и партийных пристрастий, неизбежно ограниченных, видел он свое назначение, но в том, чтобы сказать новое слово, которое было бы одинаково значимо для всех партий, несло бы в себе общую и высшую истину. И истина эта полностью должна была открыться в последующих томах {613} "Мертвых душ", на которые намекали слова лирического отступления: "...далеко еще то время, когда иным ключом грозная вьюга вдохновения подымется из облеченной в святый ужас и в блистанье главы, и почуют в смущенном трепете величавый гром других речей..." (т. 6, с. 135). А. В. Никитенко, человек, обладавший развитым эстетическим чувством, услышал эту ноту и писал Гоголю: "Какой глубокий взгляд в самые недра нашей жизни!.. И что это будет, когда все вы кончите: если это исполнится так, как я понимаю, как, кажется, вы хотите, то тут выйдет полная великая эпопея России XIX в. Рад успехам истины и мысли человеческой, рад нашей славе" (РС. 1889. Т. 63. С. 385).

К середине мая печатание книги закончено. В письме к Прокоповичу от 15 мая 1842 г. Гоголь уполномочивает друга сделать объявление в печати о выходе "Мертвых душ" и просит: "Попроси Белинского, чтобы сказал что-нибудь о ней в немногих словах, как может сказать не читавший ее" (т. 12, с. 60). Белинский, откликнувшийся на просьбу Гоголя, писал в "Отечественных записках": "...имевшие случай читать этот роман, или, как Гоголь назвал его, эту поэму в рукописи или слышать из нее отрывки говорят, что в сравнении с этим творением все, доселе написанное Гоголем, кажется бледно и слабо: до такой высоты достиг вполне созревший и развившийся талант нашего поэта-юмориста" (Белинский. Т. 6, С. 199). Первые экземпляры книги Гоголь дарит друзьям, а 25 мая 1842 г. книга поступила в продажу и расходилась с необыкновенной быстротой. Поэме Гоголя суждено было стать одним из важнейших факторов развития русской общественной мысли, становления общественного самосознания. Находившемуся в ссылке в Новгороде Герцену книгу привез Огарев. Едва прочитав ее, Герцен записывает в дневнике: "...удивительная книга, горький упрек современной Руси, но не безнадежный. Там, где взгляд может проникнуть сквозь туман нечистых, навозных испарений, там он увидит удалую, полную сил национальность" (Герцен. Т. 2. С. 214). А вернувшись в июле из ссылки в Москву, Герцен сразу попадет в атмосферу яростных споров о поэме Гоголя: "Толки о "Мертвых душах". Славянофилы и антиславянисты разделились на партии. Славянофилы № 1 говорят, что это апотеоза Руси, Илиада наша и хвалят, след., другие бесятся, говорят, что тут анафема Руси, и за то ругают. Обратно тоже раздвоились антиславянисты. Велико достоинство художественного произведения, когда оно может ускользать от всякого одностороннего взгляда" (Там же. Т. 2. С. 220).

Начиналось сражение за Гоголя. Скрестили копья "московская" партия, которую представлял К. Аксаков, и "петербургская", главой которой стал Белинский. Но сражение развертывается уже в отсутствие самого Гоголя. Дело, ради которого он приезжал в Россию, осуществлено; 5 июня он вновь отправляется за границу, на этот раз на долгие шесть лет.

1 Об этих чтениях С. Т. Аксаков писал 1 ноября 1841 г. М. Г. Карташевской: "...за большой секрет скажу тебе, что только мы двое с Константином слышали 1-й том "Мертвых душ", всего 11 глав, но, кажется, нет возможности уместить их в одном томе. Последняя глава повергла нас в изумление восторга... В ней выразилась благодатная перемена в целом нравственном бытии автора... Вместо мрачной мизантропии – любовь, мир, спокойствие... И каким глубоко и высоко поэтическим образом все это высказалось..." (см.: ЛН. Т. 58. С. 606).

2 Наиболее убедительная версия истории цензурования первого тома "Мертвых душ" в Москве дается в книге Ю. В. Манна "В поисках живой души" (М., 1987. С. 95-100). Исследователь считает, что Гоголь сам забрал рукопись из Москов{614}ского цензурного комитета, опасаясь ее формального запрета, так как это вообще делало бы невозможным напечатание поэмы. Поэтому Гоголь, упреждая события, забирает рукопись, чтобы переправить ее в Петербург, где надеется обеспечить себе поддержку с помощью Жуковского, М. Ю. Виельгорского, В. Ф. Одоевского, П. А. Плетнева.

3 Свидание Гоголя с Белинским состоялось в доме В. П. Боткина около 10 января 1842 г. В Петербург Белинский переехал осенью 1839 г. и стал активным сотрудником "Отечественных записок", бывших наиболее передовым журналом до 1847 г., когда начал выходить некрасовский "Современник". Неприязнь К. Аксакова к Белинскому вызвана была статьями последнего в "Отечественных записках". В частности, К. Аксаков был разгневан рецензией Белинского на трехтомное собрание сочинений Ломоносова, напечатанной в "ОЗ" № 11 за 1840 г. В этой рецензии критик отказался признать оды Ломоносова вершиной русской литературы, чем вызвал неудовольствие своих московских друзей. А. В. Кольцов писал Белинскому 15 декабря 1840 г.: "За критику о Ломоносове в Москве все люди старого времени вас бранят на чем свет стоит, и даже Константин Аксаков пишет об нем диссертацию в опровержение вашего мнения" (ЛН. Т. 56. С. 146). Сам К. Аксаков писал отцу, предвосхищая свои будущие схватки с Белинским: "<...> предвижу, что мы с Белинским так схватимся литературно, как еще никто с ним не схватывался; надо Белинского определить и поставить на его место, какое он занимает. Или мы с Белинским навсегда разделимся или он уступит мне; а я уже ему не уступлю. Но это мне никогда не будет мешать отдавать ему должное достоинство" (см.: Там же. С. 145). Схватки Аксакова с Белинским приобрели характер не столько литературный, сколько идеологический и обозначили размежевание сил среди русской интеллигенции, закончившееся разделением их на революционно-демократическое крыло, пошедшее за Белинским, и либерально-демократическое, к которому принадлежали и московские славянофилы.

4 Письмо это написано в конце 1840 г. (т. 11, с. 427).

5 Гоголь имеет в виду душевный кризис, постигший его в Вене в 1840 г.

6 Мой дорогой... познакомься со знаменитым писателем Гоголем.

7 Бесцеремонный.

8 Гоголь просил о пятнадцати оттисках (т. 12, с. 53).

9 Отношение Гоголя к поэме как главному делу своей жизни на этом этапе и определяет полнейшую духовную сосредоточенность на работе над вторым томом и концентрацию всех сил души. Образ поэмы, видящейся ему грандиозным зданием, в котором первый том – лишь крыльцо, встречается и в других письмах Гоголя. Так, в письме Данилевскому от 9 мая 1842 г. он пишет: "(...) ты получишь отпечатанные "Мертвые души", преддверие намного бледнее той великой поэмы, которая строится во мне и разрешит, наконец, загадку моего существования" (т. 12, с. 59); а также в письме к Жуковскому от 26 июня (н. ст.) 1842 г. (см.: Наст. изд. С. 341).

10 ...А. В. Никитенко, цензуировавший поэму, писал Гоголю: "Сочинение это, как видите, прошло цензуру благополучно; путь ее узок и тесен и потому неудивительно, что на нем осталось несколько царапин и его нежная и роскошная кожа кой-где поистерлась... Совершенно невозможным к пропуску оказался эпизод Копейкнна – ничья власть не могла защитить его от его гибели" (т. 6, с. 890).

11 Листы с "Повестью о капитане Копейкине" были вырезаны из рукописи, а на их место были вклеены листы со второй редакцией повести (см.: Фейнберг. С. 251-257). {615}

12 Повесть Н. Кукольника "Сержант Иван Иванович Иванов" была напечатана в сборнике "Сказка за сказкой" (Т. 1. Спб., 1841) и вызвала неудовольствие Николая I. По его требованию А. X. Бенкендорф предлагал Кукольнику "воздержаться от печатания статей, противных духу времени и правительства", так как рассказ этот "обратил на себя внимание публики желанием <...> высказать дурную сторону русского дворянства и хорошую – его дворового человека" (см.: Белинский. Т. 12, С. 503).

13 Вероятно, Аксаков имеет в виду экземпляр цензурной рукописи со вклеенной второй редакцией "Повести о капитане Копейкине". Кроме этого, цензура переменила название поэмы, и вместо "Мертвые души" книга была названа "Похождения Чичикова, или Мертвые души"; также был сделан ряд мелких исправлений.

14 Будучи редактором "Москвитянина", Погодин всеми силами добивался участия Гоголя в журнале, желая тем самым поднять моральный авторитет журнала и представляемой им московской партии славянофилов. Назойливость Погодина вызывала раздражение Гоголя, и это осложняло их взаимоотношения.

15 В № 3 "Современника" за 1836 г. за подписью А. Б. появилась заметка Пушкина "Письмо к издателю", присланная якобы из Твери. Заметка эта содержала разбор и оценку опубликованной в № 1 "Современника" за 1836 г. статьи Гоголя "О движении журнальной литературы в 1834 и 1835 году", которая была воспринята как литературно-эстетическая программа пушкинского журнала. Пытаясь нейтрализовать подчас излишне резкие и запальчивые суждения, содержащиеся в гоголевской статье, и сделать картину русской литературной критики более объективной, Пушкин в "Письме к издателю" писал: "Он (Белинский.– Э. Б.) обличает талант, подающий большую надежду. Если бы с независимостию мнений и с остроумием своим соединял он более учености, более начитанности, более уважения к преданию, более осмотрительности,словом, более зрелости, то мы бы имели в нем критика весьма замечательного" (Пушкин. Т. 12. С. 97). О принадлежности заметки самому Пушкину Белинский мог узнать от П. В. Нащокина или М. С. Щепкина, которые передавали ему от имени Пушкина предложения о работе в "Современнике". Кроме того, Белинскому могли стать известны какие-либо устные лестные отзывы Пушкина о нем.

16 Начало работы над вторым томом поэмы Ю. В. Манн относит к 1840 г. Окончить же работу над поэмой Гоголь предполагал в середине 40-х гг. (см.: Манн. С. 79-80).

17 Гоголь имеет в виду письмо С. Т. Аксакову от 13 марта 1841 г. (см.: Наст. изд. С. 287).

18 Речь идет о портрете, написанном Ф. А. Моллером в 1841 г. Портрет хранился в семье Е. В. Гоголь и в 1919 г. был передан в Полтавский государственный краеведческий музей, где находился до 1941 г. (см.: Машковцев. С. 154).

X. ЗАГРАНИЧНЫЕ СКИТАНИЯ

Прожив большую часть лета 1842 г. в Германии, Гоголь в октябре приезжает в свой любимый Рим. Все это время он стремился быть в курсе полемики, развернувшейся в России по поводу "Мертвых душ", просит прислать ему оттиск статьи Белинского о поэме, просит Прокоповича сообщать ему в письмах толки о "Мертвых душах". По прибытии в Рим он активно занимается своими литературно-издательскими делами, руководя Прокоповичем, который в Петербурге готовит к изданию {616} собрание его сочинений в четырех томах: посылает Прокоповичу переделанный финал "Ревизора", комедию "Игроки", "Театральный разъезд после представления новой комедии"; хлопочет о прохождении через театральную цензуру "Ревизора" и "Женитьбы" для бенефисов М. С. Щепкина и И. И. Сосницкого; дает в письмах советы о лучшей постановке новых комедий. Живя в Риме, работает Гоголь над вторым томом "Мертвых душ". Но друзья, живущие с ним рядом, замечают произошедшую в нем перемену, сосредоточенную духовную работу, которая сказывается и во внешнем поведении. Постепенно заботы собственно литературные отходят на второй план. Сознание важности и значительности произведения, над которым он работает, а вернее, грандиозности цели, которой он стремится достичь с помощью этого сочинения, заставляет Гоголя иначе взглянуть на себя. Этот новый взгляд ощущается в письме Жуковскому от 26 июня 1842 г., написанном сразу по отъезде из России. Он жаждет духовного очищения, необходимого для завершения работы над поэмой. И те же мысли звучат через несколько месяцев в письме Шевыреву от 23 февраля 1843 г. и Плетневу от 4 октября 1843 г. То, что воспринималось окружающими как измена искусству и уход в мистицизм, на самом деле было для Гоголя единственно возможным путем осуществления своего грандиозного художественного замысла, который теперь в его сознании был неотделим от духовной и нравственной жизни самого писателя. Совершенное произведение искусства может создать только нравственно безупречный художник. Гоголь как бы примеряет на себя судьбу художника – героя "Портрета".

Перемену, происшедшую в нем, замечают не только знакомые, живущие с Гоголем в Риме, но и москвич С. Т. Аксаков, отметивший в тоне писем Гоголя неприятные наставнические интонации. Но то, что объяснялось мистическими настроениями, сопровождавшими душевный кризис Гоголя, было на самом деле углубленными и сосредоточенными раздумьями, приводившими к мысли о необходимости соответствия художника своему творению. Гоголь не только жаждет гармонии в мире художественных образов, но и стремится к гармоническому слиянию совершенной души художника с совершенным творением его духа. Прекрасное, убежден Гоголь, не может быть создано духовно несовершенным человеком. Отвечая на упреки Плетнева, высказанные им в письме от 27 октября 1844 г. (см.: Наст. изд. С. 370), волнуясь, с трудом подыскивая точные слова, Гоголь пишет: "...я знаю ...что нужно чистоты душевной и лучшего устроения себя и почти небесной красоты нравов. Без этого не защитить ни самого искусства, ни все святое, которому оно служит подножием" (т. 12, с. 384). В этих рассуждениях звучали отголоски мыслей Жуковского, высказанных в свое время в его статье "О критике", опубликованной впервые еще в 1809 г. В ней был поставлен вопрос о соотношении эстетического и этического начал: "Истинный критик должен быть и моралист-философ... Скажу более: он должен быть и сам морально-добрым или, по крайней мере иметь в душе своей решительное расположение к добру, ибо доброта моральная... служит основанием чувству изящного, и последнее, не будучи соединено с первым, никогда не может иметь надлежащей верности" (Жуковский. Эстетика и критика. С. 221). Развивая эти мысли. Гоголь утверждает прямую зависимость художественных достоинств творения от моральной чистоты творца, предъявляя нравственный счет в первую очередь художнику, т. е. самому себе. Взыскательность художника обращается на собственную душу.

Искусство перестает быть для Гоголя самоценным, но само становится средством. Но это отнюдь не было изменой искусству; это были новые отношения художника с творением, которое лишь тогда могло достичь цели, когда нравственно {617} безупречен был сам художник. Гоголь поставил перед собой задачу, непосильную для человека, и заранее обрек себя на поражение.

Между тем он деятельно работает над вторым томом "Мертвых душ". Н. М. Языков, живший вместе с ним в Риме зимой 1842/43 г., пишет 4 (16) февраля 1843 г.:

"Гоголь ведет жизнь очень деятельную, пишет много; поутру, т. е. до 5 ч. пополудни, никто к нему не впускается ни в будни, ни в праздники; это время все посвящено у него авторству, творческому уединению..." (ЛН. Т, 58. С. 651-652). На родине даже начинает распространяться ложный слух о том, что Гоголь читает в Риме отрывки из второго тома. Гоголь сам опровергает этот слух в письме С. Т. Аксакову от 12 (24) июля: "Никому я не читал ничего из них ("Мертвых душ".-Э. Б.) в Риме" (т. 12, с. 207). В начале 1845 г. Гоголь переживает тяжелый кризис, что видно из писем к А. О. Смирновой от 24 февраля, Н. Н. Шереметевой от 14 марта и др. Кризис настолько силен, что Гоголю кажется, будто он умирает. Следствием кризиса была трагическая развязка – сожжение рукописи второго тома "Мертвых душ" летом 1845 г.

Разрешившийся уничтожением пятилетнего труда (см.: Манн. С. 79), кризис миновал в Риме в октябре 1845 г., где Гоголь возобновляет работу над поэмой. 16 марта (н. ст.) он пишет Жуковскому: "...среди самых тяжелых болезненных моих состояний он наградил меня такими небесными минутами, перед которыми ничто всякое горе. Мне даже удалось кое-что написать из "Мертвых душ"..." (т. 13, с. 43). Но параллельно возникает у Гоголя и замысел другой книги, которая на время заслонит поэму.

1 Гоголь заботится о появлении благоприятных критических отзывов о "Мертвых душах". 15 мая он писал Прокоповичу: "О книге (письмо написано до выхода "Мертвых душ" в свет.– Э. Б.) можно объявить. Постарайся об этом. Попроси Белинского, чтобы сказал что-нибудь о ней в немногих словах..." (т. 12, с. 60). С аналогичной просьбой он обращается к Плетневу в письме от 22 ноября (н. ст.) (см.: Наст. изд. С. 343). Рецензии Шевырева были напечатаны в "Москвитянине" (1842, № 7 и 8), а рецензия Плетнева – в "Современнике" (1842, т. 27) за подписью "С. Ш.".

2 Письмо написано 2 ноября 1842 г.

3 Плетнев имеет в виду письмо Гоголя от 30 октября 1842 г., в котором Гоголь писал: "Сказку вам откровенно: странное замедление выхода "Мертвых душ" при всех неприятностях принесло мне много прекрасного, между прочим, оно доставило мне вас. Да, я дотоле считал вас только за умного человека, но я не знал, что вы заключаете в себе такую любящую, глубоко чувствующую душу. Это открытие было праздником души моей" (т. 12, с. 112). Вероятно, это письмо было благодарственным откликом на восторженное письмо Никитенко к Гоголю по поводу "Мертвых душ".

4 См. примеч. к с. 342.

5 Площадь Траяна; палацетто Валентини.

6 В целом (франц).

7 Глубоко любя Рим, Гоголь стремился внушить эту любовь всем своим друзьям и знакомым. Для А. О. Смирновой он составил специальный план осмотра Рима, в который включил "все общезнаменитое в Риме, но старался открыть ей и то, что особенно любил сам, например Рафаэля-архитектора..." (см.: Дурылин С. Н. Неизданные и затерянные тексты Гоголя. Материалы и исследования. Т. 1. С. 36). {618}

8 Над первым томом поэмы Гоголь начал работать еще в Петербурге в 1835 г.

9 Нет фрака (франц.).

10 Записки О. Н. Смирновой, дочери А. О. Смирновой, были откровенной фальсификацией и не могут служить источником биографических сведений о Гоголе.

11 "Письма путешественника".

12 Гостиница Английская.

13 Никаких сведений об уничтожении или кардинальной переработке второго тома "Мертвых душ" в 1843 г. нет.

14 Мраморного креста (франц).

15 См. с. 360

16 В Ницце Гоголь жил с ноября 1843 до 19 (7) марта 1844 г. Ю. В. Манн считает, что в это время работа над вторым томом не могла продвинуться так далеко и "на упомянутый эпизод наслоились впечатления Смирновой от последующих чтений" (см.: Манн Ю. В. С. 182).

17 Резкое письмо Плетнева связано с недоразумениями, возникшими при печатании Собрания сочинений Гоголя, которое он, уезжая в 1842 г. из России, поручил Прокоповичу. Неопытный в издательских делах, Прокопович стал жертвой обмана типографов, по вине которых издание оказалось дорогим, напечатанным на плохой бумаге, с массой погрешностей, о которых Гоголь писал Прокоповичу: "Издание сочинений моих вышло не в том вполне виде, как я думал, и виною, разумеется, этому я, не распорядившись аккуратнее. Книги, я воображал, выйдут благородной толщины, а вместо того они такие тоненькие. Подлец типографщик дал мерзкую бумагу; она так тонка, что сквозит, и цена 25 рублей даже кажется теперь большою, в сравнении с маленькими томиками. (...) Буквы тоже подлые" (т. 12, с. 215– 216). Прокопович обиделся и прекратил с Гоголем переписку. За обиженного Прокоповича и вступился Плетнев. Гоголь ответил ему смиренным письмом: "Брани меня, мне будет приятно всякое такое слово, даже если бы оно было гораздо пожестче тех, которые в письме твоем. Но не предавайся напрасному раздумью и не досадуй на меня в душе" (т. 12, с. 387).

18 Таким путем решает Гоголь загладить свою вину и искупить грех. В этом поступке выражается заметно духовная перемена, происшедшая с Гоголем в начале 40-х гг., когда он вступает на путь, говоря словами С. Т. Аксакова, "улучшения в себе духовного человека".

19 В письме Плетневу, написанном в ответ на инвективы последнего. Гоголь практически буквально повторил слова из письма Шевыреву: "Виноват во всем я, кроме всех прочих я виноват уже тем, что произвел всю эту путаницу, всех взбаламутил, людей, которые без меня, может быть, и не столкнулись бы между собой, поставил в неприятные отношения. Виноватый должен быть наказан. Я наказываю себя лишением всех денег, следуемых за экземпляры моих сочинений. Лишенья этого хочет душа моя, потому что оно справедливо и законно и без него мне бы было тяжело. <...> И потому, как в Москве, так и в Петербурге, деньги эти все отдаю в пользу бедных, но достойных студентов" (т. 12, с. 389-390).

20 В письме к Плетневу Гоголь просил: "Все это дело должно остаться навсегда тайной для всех, кроме вас двух (Плетнева и Прокоповича.– Э. Б.) (т. 12, с. 390).

21 Письмо написано не позднее 11 января (н. ст.) 1845 г., дня отъезда Гоголя из Франкфурта в Париж.

22 Из Парижа во Франкфурт Гоголь вернулся 4 марта (н. ст.).

23 В письме к Уварову Гоголь писал: "...все, доселе мною написанное, не {619} стоит большого внимания: хоть в основание его легла и добрая мысль, но выражено все так незрело, дурно, ничтожно и притом в такой степени не так, как бы следовало, что недаром большинство приписывает моим сочинениям скорее дурной смысл, чем хороший, и соотечественники мои извлекают извлеченья из них скорей не в пользу душевную, чем в пользу" (т. 12, с. 483-484). Однако в этом письме сказалось не "печальное самоуничижение", как решил Никитенко, а новое душевное состояние Гоголя, разрешившееся созданием "Выбранных мест из переписки с друзьями".

24 Гоголь перефразирует стих 24-й из 12-й главы Евангелия от Иоанна: "Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода"; а также слова из Первого послания апостола Павла коринфянам: "Безрассудный! то, что ты сеешь, не оживет, если не умрет" (гл. 15, ст. 36).

25 Пожелание Гоголя относится к деятельности Ганки, пропагандировавшего в Чехии культуры славянских народов, в том числе издавшего на чешском языке "Слово о полку Игореве".

26 Молитва, посланная Гоголем Иванову: "Влеки меня к себе, Боже мой, силою святой любви Твоей. Ни на миг бытия моего не оставляй меня; соприсутствуй мне в труде моем, для него же произвел меня в мир, да, свершая его, пребуду, весь в Тебе, Отче мой. Тебя единого представляя день и ночь перед мысленныя мои очи. Сделай, да пребуду нем в мире, да обесчувствует душа моя ко всему, кроме единого Тебя, да обезответствует сердце мое к житейским скорбям и бурям, их же воздвигает сатана на возмущение духа моего, да не возложу моей надежды ни на кого из живущих на земле, но на Тебя единого, Владыко и Господин мой! Верю бо, яко Ты един в силах поднять меня; верю, яко и сие самое дело рук моих, над ним же работать ныне, не от моего произволения, но от святой воли Твоей. Ты поселил во мне и первую мысль о нем; Ты и возрастил ее, возрастивши и меня самого для нея; Ты же дал силы привести к концу Тобой внушенное дело, строя все спасенье мое: насылая скорби на умягченья сердца моего, воздвигая гоненья на частые прибеганья к Тебе и на полученье сильнейшей любви к тебе, ею же да воспламенеет и возгорится отныне вся душа моя, славя ежеминутно святое имя Твое, прославляемое всегда ныне и присно, и во веки веков аминь" (Письма. Т. 3. С. 309-310).

27 По тону это письмо сестре соответствует "Выбранным местам из переписки с друзьями"; отдельные мотивы и наставления совпадают с главой "Русский помещик".

XI. "ПЕРЕПИСКА С ДРУЗЬЯМИ"

Весной 1845 г. возникает и созревает у Гоголя замысел "Выбранных мест из переписки с друзьями" (см. письмо к А. О. Смирновой от 2 апреля 1845 г. // Наст. изд. С. 378). Намеки на этот замысел мелькают и в его письмах Н. М. Языкову, написанных весной 1846 г. В это же время набрасывает он план предстоящей книги, вплотную приступая к работе над ней летом 1846 г. До напечатания книги целиком он публикует в "Современнике" статью "Об "Одиссее", переводимой Жуковским", вошедшую в "Выбранные места..." в качестве отдельной главы. Гоголь настолько торопится с выпуском книги, что посылает ее в Петербург по частям по мере готовности. Такая поспешность отнюдь не характерна для писателя, всегда работавшего обстоятельно и тщательно отделывавшего свои вещи. Но все же значение, которое Гоголь придает этой книге, не позволяет смотреть на нее как на скороспелый плод болезненного сознания. Написанная в немыслимо короткий для Гоголя срок {620} (почти все статьи, составляющие книгу, написаны специально для нее, а старые письма вошли в очень малой степени), книга тем не менее представляет собой результат длительного духовного процесса, совершавшегося в Гоголе, хотя в ней нет следов самого процесса, самой рефлексии, а содержится уже готовый его итог – система нравственных, религиозных и эстетических взглядов, которые и определяют общественную позицию автора. Гоголь говорил: "...на некоторое время занятием моим стал не русский человек и Россия, но человек и душа человека вообще" (т. 8, с. 445). К нравственно-духовному миру своих соотечественников художник решил обратиться не посредством художественных образов, а посредством проповеди, рискуя не только репутацией художника, но и репутацией гражданина.