Текст книги "Увлечения доктора Травена (ЛП)"

Автор книги: Веслав Гурницкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

В течение получаса он понятия не имел, как вернуть рукопись. Клубок казался мертвым, но кто мог гарантировать, что среди сотен змей не найдется редкая, невосприимчивая к яду? Наконец Травен завязал себе рот носовым платком и нашел в багажнике арендованной машины монтировку. Он замотал руки в рубашку, которую снял со спины. Вооруженный таким образом, он подошел к месту убийства. Он смахнул ложкой дохлых змей и сквозь сложенную вдвое ткань рубашки поднял с камня рукопись. Однако у него не хватило смелости положить его в запечатанный кожаный мешок. Он бросил рубашку на заднее сиденье машины и направился в Куэрнаваки. Два часа спустя он уже летел в Нью-Йорк. Он с удовлетворением подумал, что на высоте десяти тысяч футов змея не вылезет из укрытия, чтобы вдохнуть запах рукописи.

Эксперимент оказался полностью успешным. Теперь ничто не мешало предпринять экспедицию в Долину Змей.

Больше не было никаких сомнений в том, что чертеж, найденный в Рукописи 13, был наполнен каким-то неизвестным химикатом, привлекающим змей. Вероятно, он представлял собой тайник или сокровищницу какого-нибудь давно разрушенного храма, где змеи благодаря этому хитроумному трюку были самыми бесстрашными и неподкупными стражами, которых только можно себе представить, на протяжении трех столетий. Но кому и как удалось перегнать это вещество и кто знал о существовании у змей химического чутья триста лет назад?

На следующий день Травен приступил к заключительному этапу подготовки к экспедиции. Он собрал достаточные запасы еды, лекарств, вакцин и перевязочных материалов. Он купил пистолет с запасом боеприпасов и подробными картами восточного Таиланда. Они стоят двадцать пять долларов за лист; Правительство Соединенных Штатов заставило себя дорого заплатить за преимущества использования геодезических спутников. Травен также заказал у Бричера еще пятнадцать контейнеров с MB-178, но они были сконструированы так, чтобы их можно было открыть с двухсот футов с помощью хитроумного спускового крючка. В итоге он ликвидировал квартиру. С тех пор его единственным местом на земле стала лачуга на Бликер-стрит.

За три недели до отъезда Травену удалось завершить еще одно важное дело: он нашел переводчика и попутчика. Это был молодой сиамец по имени Чук (его настоящее имя было, конечно, в пятнадцать раз длиннее), аспирант лингвистического факультета Колумбийского университета. Травен познакомился с Чуком через дружелюбного антиквара, специализирующегося на дальневосточной живописи. Чук работал консультантом у антиквара. Разговор был коротким и по делу. Травен предложил Чаку тридцать пять тысяч долларов в качестве заработной платы, плюс обратный билет в Штаты, а также проживание и питание во время поездки. Чук – невысокий, нервный, неразговорчивый – согласился без колебаний. Вероятно, тридцать пять тысяч долларов показались ему достаточно крупной суммой, чтобы не задавать вопросов.

8 июля 1980 года Травен доставил по воздуху оборудование и припасы экспедиции в Бангкок. В накладной препарат МБ был указан как инсектицид, что, несомненно, соответствовало действительности.

11 июля 1980 года доктор Хароид Травен и Чук уехали из Нью-Йорка на Восток.

Сразу после прибытия Травена в Бангкок проблемы начали множиться. Сначала из-под земли появился Нуми, проводник Травена из предыдущей экспедиции. Он даже не пытался притвориться, что оказался в отеле «Раджа» по чистой случайности. Он шумно выразил радость встрече и лихорадочно спросил, когда же начнется экспедиция на Лернг Нохту. Травен с трудом подавил свою ярость. Он не хотел, чтобы с ним был какой-либо полицейский агент, и категорически заявил Нуми, что не намерен пользоваться его услугами. Однако Нуми нельзя было увольнять. Когда ему наконец пришлось уйти, он нагло заявил, что могут возникнуть проблемы.

И они действительно это сделали. На следующее утро Чука вызвали в полицию, чтобы «разъяснить дело о контрабанде», а это означало, что полиции пришлось зарабатывать деньги. Затем в отеле «Раджа» появился элегантный и чрезвычайно разговорчивый комиссар полиции. Он заявил, что по имеющейся у полиции информации, г-н Травен намерен незаконно провести поиск тайских памятников культуры, что карается законом. Конечно, можно обратиться в соответствующие министерства за разрешением, но такие дела, как показывает опыт, иногда затягиваются на месяцы.

Травен выслушал комиссара с каменным лицом, а затем спросил, помогут ли сорок тысяч бат решить дело. Скажем, пятьдесят тысяч, это две тысячи пятьсот долларов. Да, это решило проблему. Однако комиссар добавил, что присутствие г-на Нуми было необходимо в экспедиции. Он милый и воспитанный мальчик, который обязательно поможет высокому гостю. Что касается господина Чука, то его серьезно подозревают в контрабанде. Дело очень серьёзное. Его задержали для выяснения обстоятельств. Это может занять время.

– Сто тысяч, и хватит разговоров, – флегматично сказал Травен.

Сразу стало ясно, что Чука могут освободить через час. Однако комиссар не смог удержаться от требования, чтобы Нуми принял участие в экспедиции. Речь шла об обеспечении безопасности выдающегося ученого. В конце концов, подумал Травен, ничего подобного не произойдет.

Помимо полиции, непреодолимые препятствия обнаружились еще в пяти учреждениях. Они исчезли один за другим, как лед под тропическим солнцем, когда Травен потянулся за своей чековой книжкой.

Утром 13 июля вторая экспедиция доктора Гарольда Травена отправилась из отеля «Раджа» на Сой Нана Тай. В первом вездеходе, которым управлял дружелюбный водитель Синг, был Травен. Чук сидел на заднем сиденье, спрятавшись между контейнерами с препаратом МБ и основным снаряжением экспедиции. Нуми и остальные припасы ехали на втором вездеходе, которым управлял человек по имени Пью, который Травену показался китайцем. На всякий случай Травен тщательно запечатал пакеты в другом марсоходе.

Колонна каким-то образом пробралась на полосу с интенсивным движением и свернула направо на Сукхумвит-роуд.

К шести часам они уехали из города. Колонна направлялась на восток, в неизвестном направлении.

Xl

15 июля, ближе к вечеру, экспедиция Гарольда Травена достигла Лернг Нохты. Травен вспомнил ту бессонную ночь на проклятом чердаке штаба гарнизона и отправил Нуми на поиски более приличного места для проживания. Нуми вернулся после наступления сумерек, хмурый и раздраженный. Он заявил, что в этой убогой дыре невозможно найти достойное место для проживания. Однако ему удалось найти большую заброшенную хижину на самом краю поселения. Можно использовать как базу. Владелец готов арендовать его на несколько дней за небольшую плату.

Роверы с трудом преодолевали поросшие бурьяном холмы и овраги. Из густого жаркого мрака свет фар вырисовывал очертания каких-то пешеходных мостиков, заборов, сараев, тонущих во тьме домов и подъездов, где мерцало слабое пламя фонарей. После этого наступила просто непроглядная тропическая ночь. С фонариком в руке Травен обошел местность. Изба действительно была пуста: несколько столбов, крытых листьями ареки, скамья, внутри две комнаты, перегороженные циновкой, и гумны, выстланные пальмовым лыком.

На мгновение его охватил страх, граничащий с паникой. Джунгли касались самых стен хижины, лианы образовывали мостик между опорой крыши и руками огромного баньяна, стоящего на болоте. Пронзительный крик цикад и кваканье древесных жаб иногда были настолько оглушительными, что рука сама собой доходила до ушных раковин. Из темноты доносились шорох, мурлыканье и писк; время от времени вырисовывались фосфоресцирующие глаза каких-то животных.

Но искать другое место было уже поздно. Травен приказал разгрузить марсоходы. Препарат МБ, запас бензина и некоторые медикаменты разместили снаружи избы, на небольшом гумне. В комнате было три спальных мешка, потому что это было все, что там было. Пью заявил, что справится сам. Действительно, с невероятным мастерством он срезал листья и быстро сделал из них удобный холмик. Мясистый лист лопуха служил ему изголовьем. По нему ползали багровые извивающиеся черви, но Пю это не особо впечатлило. Босой пяткой он растоптал лохматого, размером с тарелку, паука, сильно зевнул и мгновенно уснул.

При включенных огнях одного из марсоходов торопливо съели ужин. Волосатые многоножки и прыгающие пиявки снова и снова падали с соломы. Ленивое и нахальное животное царапалось о стену из листьев. Травен взял снотворное, чтобы как можно быстрее заснуть. Он боялся, что жара, от которой кипела его кровь, не позволит ему отдохнуть. Оба тайца долго разговаривали друг с другом. Было очевидно, что они не любят друг друга. Впервые в жизни Чук увидел такие первобытные джунгли своими глазами.

Вскоре после четырех утра Травена разбудил толчок за локоть. Инстинктивно он схватил сумку на груди, в которой держал оригинал Рукописи 13. Человеком, который его разбудил, был водитель Синг. Лицо его выражало ужас. Он начал вытаскивать Травена из хижины, нервно жестикулируя. Он что-то пробормотал себе под нос на непонятном языке.

Травен прошел с ним до гумна, примыкающего к хижине, и на мгновение потерял дар речи. Небольшая площадь площадью не более тридцати квадратных футов была буквально усеяна трупами самых разных животных. Первое, что привлекло внимание Травена, было большая красновато-коричневая обезьяна, чьи скалящиеся зубы и жесткие лапы могли быть сном. Голова обезьяны, искривленная в страшной гримасе, была прижата к опрокинутой банке с препаратом МБ. С такого расстояния Травен не мог видеть, открыта ли банка, но взгляд через пол подсказал ему, что это так. Огромные бархатные мотыльки с замысловатыми узорами, мохнатые пауки со спутанными ногами, перевернутые ящерицы и многоножки-многоножки усеивали землю толщиной в дюйм. Чуть дальше виднелись две большие светло-зеленые змеи, вытянутые, как гитарные струны. Наконец Травен увидел коричневое тело какой-то чудовищной выдры, чья мертвая морда тоже скалила зубы. Трупы обезьян и выдр начали зеленеть, но в воздухе не было слышно ни звука мухи.

Травен уже знал, что произошло. Вероятно, обезьяна из любопытства опрокинула банку с препаратом МБ, а выдра попыталась запустить ее своими острыми резцами. Таким образом, препарат, предоставленный Бричером, оказался смертельным не только для змей.

Затем произошло что-то странное. Синг внезапно упал ничком лицом перед Травеном, начал бормотать и пополз на животе к ботинкам Травена, а затем одним резким движением поставил ногу Травена себе на голову. Очевидно, это был его способ поклоняться ему. Голова этого простого мальчика, видимо, не могла смириться с тем, что убийство такого количества опасных существ могло происходить без колдовских ухищрений.

Травен разбудил остальную команду и приказал им покинуть лагерь. Он организовал погрузку так, чтобы только Синг мог донести до машин канистры МБ и канистры с бензином. Он жестом приказал Сингу хранить молчание, что было подтверждено тремя смиренными поклонами головы. Два гида могут задать слишком много вопросов или просто сбежать навсегда.

План Травена был прост. В центре поселения он велел Нуми выйти и поискать место, где можно остановиться. Он, Травен вместе с Чуком и водителями заезжали ненадолго к буддийскому храму, чтобы поговорить с монахом, затем возвращались на то же место и проводили Нуми в свой путь. Нуми неохотно подчинился. Роверы умчались и остановились примерно в полутора милях от ворот храма.

Чук неуверенно постучал. Во дворе появился тот самый крысиный монах. Он не скрывал своего удивления, увидев Травена. Он должен хорошо это запомнить.

– Скажи ему, – сказал Травен Чаку, – что я выполняю свое обещание. Вот первые шесть страниц храмовой летописи, однажды украденной глупым молодым человеком.

Монах схватил карты и уставился на них так жадно, как голодные животные смотрят на еду. Потом он поднял обе руки вверх и начал что-то говорить, ни петь.

«Он просит у Будды милости для тебя», – неуверенно сказал Чук. – Он говорит, что молитвы монахов были услышаны. Он говорит, что теперь у тебя всегда все будет хорошо в жизни. Но есть еще вопрос…

– Я знаю, в чем вопрос, – прервал его Травен. «Скажи ему, что они вернут все оставшиеся страницы своей хроники, если кто-нибудь из них покажет мне дорогу в Долину Змей». Им не обязательно идти с нами. Достаточно, если они покажут направление. Но условие – спешка: это должно произойти немедленно. Если они не покажут мне дорогу, им никогда не вернут остальные бумаги.

– Они не могут молиться, – перевел Чук, – без набора этих… ну, этих карточек.

– Тем лучше. Пусть они выбирают.

Монах с крысиным лицом засунул руки в рукава своей оранжевой мантии и на мгновение задумался.

«Я не знаю», сказал он. – Я не знаю. Мне придется поговорить с моими братьями. Нас даже к Долине Змей не пускают.

– Ваше дело, – резко ответил Травен. – Но решите это в ближайшие пять минут.

Монах бесшумно исчез за внутренней стеной. У Травена были свои причины торопиться. Он просто надеялся оставить Нуми в Лернг Нохте и добраться до Долины Змей только с Чуком и двумя возницами.

Чук уже явно нервничал. Условия контракта предусматривали, что он не будет задавать вопросов; Тридцать пять тысяч долларов тоже были для него миражом, но он все равно не мог освободиться от мучительного, смутного беспокойства. Этот молчаливый, образованный и мягкий мальчик уже осознавал, что американец – человек, мягко говоря, странный, и его путешествие граничит с безумием.

Монах с крысиным лицом вернулся через несколько минут в сопровождении сгорбленного, едва шаркающего старика. Это был разоренный человек, совершенно беззубый, одетый в серое и потертое одеяние.

– Братья решили? – сказал монах с крысиным лицом, – что этот человек укажет тебе путь.

Травен посмотрел в выцветшие, равнодушные глаза старика. Кем же он был на самом деле – храмовым слугой? раб? Нищий, приговоренный к пожизненному заключению?

Чук неуверенно хмыкнул и наклонился к Травену.

– Ты видишь? он спросил. – У него на правом ухе клеймо в виде буквы «й». Говорят, что монахи, предавшие один из семи обетов, в прошлом подвергались стигматизации. Я слышал об этом в детстве. Предположительно, их годами держат в неведении. Я не знаю, можем ли мы на него положиться.

Монах враждебно посмотрел на Чука и толкнул старика перед собой.

– Спроси его, – сказал Травен, – знает ли старик дорогу. Если меня обманут, они не только не получат обратно свои документы, но я вернусь сюда и сделаю что-то, о чем они будут вечно сожалеть об этом. Никаких шуток со мной. Скажи ему, Чук, что я их строго накажу за мошенничество.

На лице монаха появилась отвратительная улыбка, отчего его заостренная голова стала напоминать голову грызуна.

– Никто в нашем монастыре, – протянул монах, – не знает дорогу в Долину Змей лучше, чем он. В юности он много раз сбегал из нескольких монастырей и всегда находился в тех краях. Он там что-то искал, но мы не знаем что. По воле братьев он был наказан за непослушание. Он точно не разочарует. Так когда же, иностранец, мы получим обратно свои документы? Путешествие опасно, я вас предупреждал. Если ты умрешь, мы не будем знать, где искать наше имущество.

«Не волнуйся, друг», – ответил Травен, направляясь к машине. – Даже если я уйду в подполье, ты получишь свои документы. Есть выход.

Роверы обогнули центр поселения и резко направились вверх по узкой ухабистой тропе. Травен не без удовлетворения представил, как он, должно быть, бьется от ярости из-за того, что Нуми обманул. Пол Райан также пришел на ум.

Старик ничего не сказал, но легкими движениями головы указал водителю дорогу. Примерно через восемь миль тропа стала настолько узкой, что густая, холмистая растительность джунглей разорвала брезентовые борта марсохода, и настолько крутой, что водителям пришлось включить полный привод. Еще полмили, еще триста ярдов, и идти дальше стало наконец невозможно. Повозки застряли в густых, неподатливых зарослях и цеплялись за склон холма с поднятыми капотами.

Травен на мгновение задумался, что делать дальше. Было почти десять утра, жара лилась с неба, как расплавленный металл. Удушливый влажный туман заполнил местность полосами серо-золотого пара. Травен попросил Чака спросить у проводника, как далеко до Долины Змей.

Старик открыл рот, чтобы перевести дух, а затем Травен увидел, что язык человека был отрезан. Его рот на самом деле был полостью; беззубые десны и отсутствие языка делали его больше похожим на рыбу, чем на млекопитающее. Старик протянул руку на восток, затем сделал тройное движение растопыренными пальцами.

Чук понял, что это тридцать хтуритов – старая единица длины, ныне вышедшая из употребления, – но он уже не мог перевести ее в футы или ярды.

Травен решил, что они пойдут в направлении, указанном стариком. Часть багажа осталась в марсоходах; в этой части мира едва ли можно было бояться воров. Водители были загружены палаткой, спальными мешками и продуктами. Чуку дали канистру с водой и три канистры препарата MB. Травен закинул себе на спину еще одну канистру и восемь банок «Бричера». Он заткнул пистолет за пояс. В руку он взял саблю, купленную во время первой экспедиции.

Они продвигались вперед, шаг за шагом. Через три четверти часа им пришлось отдохнуть. Пот лился с них ручьями, легкие жаждали кислорода. Перед его глазами кружились фиолетовые хлопья. Еще не наступил полдень, но дорожный термометр показывал сто три градуса по Фаренгейту. Даже Пью, самый молодой и сильный среди них, лежал в тени мангровых зарослей, в полубессознательном состоянии от жары и усталости. Лишь немой старик оказался совершенно невосприимчивым к жаре. Он тупо смотрел в пространство; в его бесцветных глазах не было ни эмоций, ни мыслей.

Травен подумал, что никогда в своей потраченной впустую жизни не видел таких прекрасных зрелищ, по какой-то причине одержимый старыми бумагами. Снова и снова из глубокой зелени доносился пронзительный крик гиббонов, за которым следовали тучи огромных разноцветных бабочек. Цветы неописуемых цветов и форм заполонили всю землю, ползали по заболоченным недрам, взбирались по верхушкам деревьев, образовывали узорчатые кроны. Облака новых, более необычных ароматов разносились из-за каждого поворота тропы.

Марш в гору прерывался двенадцать раз. Растительность джунглей настолько запуталась, что видимость составляла не более дюжины футов. Падая, затаив дыхание, на придорожные камни или влажный бирюзовый мох, они теряли всякое чувство реальности. Казалось, что этот зеленый ад не имел ни начала, ни конца, что весь мир состоял только из жары, парной духоты и буйной растительности.

На последней остановке немой старик отломил ветку тамариска и, кивнув Чуку, нарисовал какие-то следы на мокрой, разглаженной земле.

– Он спрашивает, – перевел Чук, стряхивая с шеи струи пота, – что вы ищете в Долине Змей.

– Скажи ему, чтобы не задавал ненужных вопросов, – резко ответил Травен. Оно должно указывать путь и всё.

Старик вопросительно посмотрел на Чука и снова начал что-то рисовать.

«Он говорит, – прочитал Чук, – что ни один белый человек никогда не был в Змеиной долине». И эта смерть таится там.

– Скажи ему, что я обойдусь без советов.

– Сэр, – нерешительно начал Чук, – но если он говорит правду, может случиться что-то очень плохое. Я лично…

– Не бойся, Чук. Я пойду туда один.

Старик покачал головой и показал, что хочет знать, что говорит этот странный иностранец. Затем он снова схватил ветку.

– Он говорит, – продолжал Чук, – что проклятие богов лежит на Долине Змей. Он один знает, как обратить их вспять. Но ему придется пойти с тобой. Вот почему он хочет знать, что вы ищете.

– Хватит! – крикнул Травен. «Он останется с тобой и будет ждать моего возвращения». Я уверен, со мной ничего не случится. Мои заклинания лучше, чем его.

Двадцать второго, когда жара стала совсем невыносимой, экспедиция остановилась на вершине горы. Травен сначала посмотрел прямо перед собой, вниз, и какое-то мгновение не мог выдавить ни слова.

Перед ним, словно огромная чаша из зеленого хрусталя, простиралась обширная селадоновая долина. Огромные птицы лениво парили в воздухе. Блеснули серебряные струи. Черные и зеленые языки некоторых рощ поднимались вверх по склонам, окаймляющим долину. С высоты окраины отчетливо виднелись очертания разрушенных зданий, заросшие тропы старых дорог и более яркий, чем фон, правильный пятиугольник – наверняка след забытых, сто раз разрушенных оборонительных стен. В долине росло невероятно высокое дерево. Оно было высотой в семьдесят этажей.

Травен был убит горем от эмоций. На его глазах сбылась первая информация в рукописи.

– Чук! – воскликнул он, не в силах сдержать эмоции. «Ты разобьешь здесь лагерь и останешься до моего возвращения». Найдите источник. Вот таблетки для обеззараживания воды. У вас есть еда, немедленно поставьте палатку. Чук, друг мой, какое чудесное зрелище!

Травен отдохнул еще десять минут, затем закинул на спину восемь банок МБ, схватил саблю и начал медленно спускаться по склону в долину.

Немой старик вдруг вскочил, побежал, как юноша, за Травеном и схватил его за руку.

– Успокойся, друг, – сказал Травен. – Теперь я знаю, где это. Оно там, да?

И указал на огромное дерево. Старик издал пронзительный, нечленораздельный крик. Ненависть, смешанная с ужасом, и восхищение отразились на его безжизненном лице.

– Можешь вернуться к ним, – Травен указал на немую, уже развернутую палатку. – Ты мне больше не нужен.

Старик обхватил голову руками, наклонился и исчез, как призрак. Он словно растворился в джунглях.

XII

Поначалу Травен шел в долину беззаботно, как на прогулке. Джунгли как будто немного поредели, густой полог лиан немного защищал от жары, земля была не слишком грязной. Травен проглотил таблетку питательного концентрата, заменяющего еду, запил ее дезинфицирующей водой из столовой и пошел, пошел, размахивая саблей, как маленький мальчик, сбежавший в самый чудесный отпуск в своей жизни. Здесь его мечта сбылась. Примерно через час он достигнет загадочного города Катантантчеран-Сикрит, о котором историки никогда не слышали. Он будет искать «Грот Силы и Смерти». Он посмотрит в глаза Великой Державы.

У него было ощущение, что он переедет туда, как в центр Черепашьей бухты. Прежде чем покинуть лагерь, он установил азимут на своем электронном компасе, чтобы не потерять ориентацию, когда Великое Древо скроется из виду. Затем он прибавлял к курсу сто восемьдесят градусов и возвращался прямо в лагерь. На самом деле все это было детской игрой.

Травен не должен был объяснять, чего он ожидал в Гроте. Временами ему казалось, что его жизнь потеряет всякий смысл, как только тайна рисунка будет раскрыта. В других случаях у него возникало захватывающее дух ощущение, что он находится всего в одном шаге от чего-то, что позволит ему начать свою жизнь заново. По его мнению, эта неопределенность положительно влияет на секрецию адреналина и гидрокортизона; он чувствовал себя лучше, чем когда-либо прежде за всю свою жизнь.

Примерно через час ходьбы джунгли снова загустели. Затем перед глазами Травена появилась небольшая полянка. Низкая стена из тесаного камня сияла сквозь тонкую сетку зелени. Травен решил на мгновение отклониться от курса. У стены кучей лежали два древних шлема или шлема, с десяток кривых сабель, сильно проржавевших, какие-то неузнаваемые сосуды, какие-то кости.

То, что произошло дальше, могло длиться пять секунд или пять минут; Мозг Травена записал сцену так же точно и точно, как пленочная камера, но не удержал элемент времени.

В тот момент, когда Травен хотел взять в руку один из шлемов, из какой-то трещины в стене в него выстрелила – только так можно было это описать – огромная королевская кобра. Ее приплюснутая голова была запрокинута назад, в разинутой пасти сверкали страшные белые клыки. Бессознательно Травен изо всей силы взмахнул саблей и одним ударом расколол кобру на две неравные части. Морда еще какое-то время продолжала дергаться в конвульсиях, с нее капала розовая пена. Маленькая коричневая обезьянка завизжала на ветке, подпрыгнула разноцветная птица.

Травен вытер пот с глаз. В этот момент он услышал рядом с собой шипение. К нему медленно ползли две большие кобры. Трэвен в мгновение ока выдернул из-за спины контейнер со смесью Бричера. Он не думал о том, куда побежит от газа. Ему угрожали смертельной опасностью со всех сторон, ему некогда было думать.

В этот момент, прежде чем Травен успел нажать на курок канистры, обе кобры резко остановились. Яростно шипя, они оба выпрямились и, как по команде, бросились вправо. Через долю секунды Травен увидел, как их зубы вонзились в голые ноги мужчины.

Мужчина был немым стариком. Должно быть, он обманул бдительность остальной команды и пошел по следу за следом, бесшумно, как лесной зверь. Теперь он был мертв.

Но затем была еще одна секунда, в течение которой Травен усомнился в состоянии своих чувств. Старик оторвал обеих кобр от собственных ног и с усилием швырнул их в подлесок. Затем он посмотрел Травену прямо в глаза.

Он был невосприимчив к яду кобры.

Травен пережил первый в жизни приступ истерии. Он начал топтать ногами, выкрикивать самые ужасные ругательства и, наконец, бросился на старика с обнаженной саблей. Он был готов разрубить его на куски, как раньше рубил змею. Но старик буквально исчез в джунглях, как будто его там и не было.

Дрожащий, изнуренный, Травен рухнул на камень, тяжело дыша и собираясь с мыслями. Итак, худшее, что могло случиться, произошло. Проклятый немой, должно быть, знал, что ищет Травен. Должно быть, был здесь много раз. Возможно, на протяжении многих лет ему вводили небольшие дозы яда, чтобы сделать его невосприимчивым к дальнейшим укусам. А затем ему отрезали язык, чтобы он не рассказал чужому человеку свою тайну.

Может быть, все-таки вся эта комедия была заранее спланирована монахами? Вероятно, они знали о спрятанном сокровище, если это действительно было сокровище, но у них не было плана. Ведь откуда они могли знать, что план спрятан между двумя склеенными страницами летописи? Они вполне могли решить, что единственный из них, кому не грозят укусы змей, пойдет по стопам Травена, найдет тайник с сокровищами, а затем просто убьет иностранного заблудшего. Ему достаточно тайно бросить в него одну разъяренную кобру.

Холодная и жестокая решимость захлестнула Травена. Если этот оборванный злодей попадется в поле зрения – его убьют без угрызений совести, как в гангстерском фильме. Свидетелей не будет. А Травен войдет в пещеру совсем один.

В этот момент Травен понял, что в спешке оставил в марсоходе пистолет с боеприпасами. Теперь ему приходилось рассчитывать только с применением сабли, которой он не особо владел, или с применением препарата МБ, оказывавшего смертельный эффект не только на избранных жертв. Это была не очень хорошая ситуация. Тем более, что немой мог двигаться совершенно бесшумно, словно всю свою жизнь провел на ветке мангрового дерева.

В четыре часа Травен принял еще одну таблетку концентрата, принял дозу общеукрепляющего препарата и снова выпил воду из фляги. Он вернулся на тропу и пошел вперед к Великому Дереву, высокая вершина которого все еще виднелась над кронами деревьев гинкго.

Он прошел около полумили, задыхаясь. Зелень джунглей потемнела. Вокруг исчезающей тропы появились какие-то шипы, разрывающие ткань брюк и блузки, а также внезапно повреждающие кожу рук и шеи. Каждые несколько минут Травену приходилось останавливаться и дезинфицировать раны аэрозольной повязкой. Он прислушивался к шагам позади себя. Но все, что было слышно в джунглях, это щебетание птиц, отвратительные крики обезьян и жужжание огромных изумрудных стрекоз.

В половине шестого Травен на мгновение присел на каменный столб, который представлял собой остатки какой-то давно разрушенной сторожевой башни. В конце концов он думал, что легенды о Долине Змей преувеличены. До сих пор он видел лишь некоторых, а это могло случиться где угодно в мире, в конце концов.

Вдруг послышался треск ломающихся веток и шорох травы. Травен схватил свою саблю. Из кустов на тропинку выскочил большой полосатый тигр. Он остановился в пятидесяти футах от Травена и изумленно уставился на него. Его пушистый хвост размеренно двигался, а прищуренные зеленые глаза выражали только любопытство. Затем тигр перепрыгнул тропу и исчез обратно в джунгли.

Травен привязал контейнер с МБ к поясу и пошел дальше.

В четверть шестого он вышел на широкую, когда-то хорошо вымощенную дорогу, теперь покрытую зарослями тигровой травы и чахлыми хвощами. По обеим сторонам тянулись руины каких-то сгоревших или снесенных домов, едва заметные в зарослях лиан, кустов и цветов. Травен замедлил шаг. Его инстинкты подсказывали ему, что за каждым углом стены и под каждым камнем могут прятаться змеи. Но пока их нигде не было видно. Вокруг валялись остатки неопознанных предметов, ржавое оружие, разбитый сундук со следами фурнитуры, разбитые фрагменты каменной резьбы. Должно быть, это был красивый город.

В трехстах ярдах впереди дорога пересекала более узкий, почти заросший переулок. Травен на мгновение остановился. Недалеко от него появилось дерево. Оно, конечно, было ниже, чем казалось с вершины долины. Оно было не выше тридцати этажей, но он все равно не мог оторвать от него глаз. По огромным ветвям носились хихикающие обезьяны, визжали забавные, похожие на попугаев птицы, вокруг ствола кружились тучи бабочек и крошечных насекомых, похожих на золотую пыль.

Травен оглядел залитую солнцем площадь. На нем никого не было. Было такое ощущение, будто все это было в другом мире. Он забыл об ошеломляющей жаре и направился к Дереву.

XIII

Он легко нашел двор. Но прежде чем приступить к измерению восьмисот тринадцати шагов, он сначала повторил операцию из Куэрнаваки. На каменной плите в центре двора он разместил два контейнера со смесью Бричера, активируемые дистанционно на расстоянии тридцати футов. Затем одним быстрым движением он достал оригинальный чертеж из мешочка на груди и аккуратно положил его на ту же доску.

Через минуту появились первые змеи. Травен с изумлением смотрел на их невероятные цвета и формы. Быстрее всего к рукописи добрались огромные, толстые кобры, яростно шипевшие на своих собратьев, затем в поле зрения появились серые, зеленые, коричневые и фиолетовые змеи. Через десять минут их было уже около сотни, через четверть часа каменная плита совершенно исчезла под клубящейся скользкой массой змей.

Затем Травен нажал на курок одной из канистр. Сцена из Куэрнаваки повторилась, словно фильм, просмотренный во второй раз. Змеи быстро умирали. Никто не пытался убежать.