Текст книги "Назад к жизни (СИ)"

Автор книги: Весела Костадинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

11

Всю ночь я лежала в кровати, слушала дождь, барабанивший по карнизам и улыбалась. Не могла скрыть своего счастья, не смотря на боль в теле, мешавшую мне даже повернуться с бока на бок. Уснула только когда первые лучи окрасили небосвод в нежно-розовый цвет, вспоминая Михаила, его глаза, его тепло, его объятия, поглаживая подаренную им мартеницу.

Но что такое плохо поняла я только на утро, когда каждое движение отдавалось тупой болью во всем теле и голове.

Мама все порывалась остаться дома, но я, скрипя зубами, убедила ее, что как-нибудь до вечера доживу.

– Ладно, если что, звони, – мой телефон, как ни странно, выжил, вот что значит кнопочная Нокиа! – И позвони своему…… другу.

– Мама!

– Что, мама? Он же волноваться будет…

– Мам, он мой препод…

– Это ты сейчас мне сказки рассказывать будешь? – мама подняла бровь, и я невольно засмеялась.

Она ушла, а я осталась гипнотизировать телефон глазами. Времени было всего лишь половина восьмого, а руки сами тянулись позвонить по знакомому номеру, услышать голос Стоянова. Включила телевизор, поставила чайник, выпила кофе, начала читать книгу – время тянулось невероятно медленно.

В голове настойчиво крутилась одна мысль: если я не позвоню, будет ли он сам искать новой встречи или пытаться связаться со мной? Было и страшно, и радостно – давно я не испытывала настолько мощных эмоций, и все больше понимала, что влюбилась как кошка. Прошлое, точнее будущее все больше скрывалось за туманом сна, настоящее становилось более и более реальным. Я точно знала, что изменила свою судьбу радикально, особенно отчетливо почувствовала это сегодня ночью, когда дала волю чувствам. Это казалось таким естественным и правильным – любить, волноваться, скучать, переживать со всей силой юности, начала жизненного пути.

Я все реже и реже мысленно возвращалась к тому что было, наслаждаясь каждым мгновением того, что есть сейчас. И чувства к Михаилу – они, хоть и имели привкус прошлого, но все больше захватывали меня уже в настоящем.

Часы пробили десять, и я перестала себя мучить, потянулась за телефоном. Но звонок опередил меня на доли секунды.

Чуть не подскочив от радости, сделать это не позволило только больное тело, с замиранием сердца, я смотрела на знакомый номер входящего вызова, чувствуя как по лицу расползается абсолютно дебильная улыбка.

– Да, – я почти пропела в трубку.

– Кира, не разбудил? Подумал, вдруг твой телефон выжил и… – по голосу Стоянов казался немного смущенным.

– Нет, – как скрыть счастье? Как хоть немного приглушить блеск глаз? – я проснулась рано.

– Как ты? Как себя чувствуешь? Не простыла?

– Нет, все в порядке. Но, полагаю, что несколько дней на улицу лучше не выходить, не пугать соседей. Буду как принцесса Фиона сидеть в замке и заниматься домашними делами.

– В качестве дракона, я так понимаю, выступит твоя мама?

– Конечно, она любой драконихе +100500 очков вперед выдаст.

– Хм… то есть, чтобы тебя навестить, мне придется искать осла?*

Я расхохоталась в голос – звонко, от души.

– Думаю, можно обойтись банальным подкупом – она любит пирожные с глазурью.

– А ты что любишь? – мягко спросил он, тоже посмеиваясь.

«Тебя» – едва не брякнула я, вовремя прикусив язык.

– В гастрономическом плане я почти всеядна.

– А в негастрономическом?

– Какой сложный, философский вопрос. Перечисление займет много времени.

– Я не спешу, – откашлялся Михаил.

Хор ангелов в душе воспел: Аллилуйя!

– Я правда много чего люблю. Люблю музыку, причем разную от рока до фолка. Люблю черный крепкий кофе, люблю смотреть на небо, люблю лес и горы, люблю читать и смотреть фильмы. Люблю наблюдать за звездами и люблю рыбалку.

– Серьезно? Ты любишь рыбалку?

– Абсолютно серьезно. Мне рыбов не очень жалко, в отличие от зверей.

Да, Миша, в этом мы с тобой очень схожи.

– Первый раз общаюсь с девушкой, которая любит рыбалку.

Похоже он не верит.

На всякий случай, я мысленно вспомнила где у меня лежат удочки, оставшиеся от отца. Положа руку на сердце, рыбалку я полюбила только в Болгарии, но какая теперь разница?

– Удочки-то у тебя хотя бы есть, нелюбительница рыбов?

– Конечно, – спасибо папашка хотя бы за это!

– И ты не испугаешься покормить комаров? – он действительно мне не верил.

Я громко фыркнула.

– Что-то я не понимаю, Михаил Иванович, вы меня пытаетесь поймать на лжи?

– Вообще-то… – он чуть замялся, – я бы хотел посмотреть на эту картину: женщина на рыбалке.

– Ха! Место и время, господин Стоянов! Только дайте мне недельку, а то я всех водяных своим личиком распугаю.

– Ловлю на слове, Кира, – мягко ответил он, хоть в тоне все еще звучало недоверие.

Блин, надо проверить все снасти.

– Могу я, – он откашлялся, – задобрить твоего дракона сегодня?

Сердце сделало кувырок.

– Можете, – ответила тихо, полыхая огнем, – она приходит после шести домой.

– Хорошо, приеду в семь. Удобно?

– Конечно.

– Кира, я рад, что тебе лучше. И рад буду увидеть тебя сегодня….

– Я тоже, Михаил Иванович.

– Тогда, до вечера, – похоже он улыбался.

– Да, до вечера, – отозвалась я и сбросила вызов. А потом сидела и смотрела на телефон, не в силах сдержать счастливую улыбку. Не знаю, что именно он испытывал ко мне, но свои-то чувства я понимала прекрасно.

Мама новости не удивилась, и на мои слова о визите Стоянова лишь заметила:

– Даже не сомневалась? А что так поздно?

– А?

– Я думала он часов в десять утра прилетит.

– Мам!

– Что мам? Я 18 лет как мам!

– Вообще-то… – я чуть замялась, – он приедет тебя задабривать….

– Ого, а что, уже пора?

– Ээээ….

– Так, доча, переставай меня пугать!

– Возможно, но это еще не точно…. Мы хотим на рыбалку съездить…

– А, это теперь так называется? Дочка, полагаю лекцию про тычинки и пестики уже поздно проводить?

– Мама, я серьезно! Ну хватит. Я действительно хочу на рыбалку. И снасти уже все проверила, удочки настроила даже.

– Кир, ты серьезно?

– Да, – я вздохнула. – Мам, я понимаю, что мои эмоции написаны у меня на лице. Я действительно влюбилась в этого человека. Но он не торопит событие, и поверь мне, ничего мне не говорит и не обещает. Я чувствую, что нравлюсь ему, но он не касался меня и пальцем, не считая вчерашнего дня, когда меня сбила машина. И не смотря на свои ощущения, я не знаю, мама, как он ко мне относится.

– Что ж, Кира, я рада, что он ведет себя как взрослый, мудрый человек. Но поверь моей интуиции, ты больше чем нравишься ему. Это можно не говорить словами, это чувствуется иначе – во взгляде, в интонациях, когда он говорит с тобой. Не торопись и ты. Наслаждайся обществом, узнай его ближе.

«Куда уж ближе-то?»

– Конечно, мама, – доля правды в маминых словах была. Нынешнего Михаила я знала куда как хуже того, другого. С тем, другим, нас связывала только постель, по крайней мере с моей стороны. Мое тело тогда действовало отдельно от разума, покоряясь нечеловеческому, ненормальному влечению. Тогда его внимание и ухаживания я воспринимала как само собой разумеющиеся. Сейчас уже мне приходилось доказывать ему, что я достойная спутница. Тогда мне было достаточно коротких встреч раз-два раза в месяц, начинавшихся бурным сексом и заканчивающихся незначительными разговорами. Сейчас же мне хотелось узнать его как можно ближе, понять его мысли, его мечты, его стремления.

– Ладно, приду сегодня пораньше, что-нибудь приготовлю, – мама не стала меня мучить.

– Мама, – но меня волновал еще один незакрытый вопрос. – А тебя не пугает наша разница в возрасте? 20 лет….

– А тебя, Кира? – спросила она, на мгновение замолчав.

– Нет, – твердо ответила я, поняв, что это действительно так.

– Тогда почему это должно пугать меня? Кира, любовь – самое непредсказуемое, самое капризное, хоть и прекрасное чувство. Любовь не знает рамок, границ, кордонов и препятствий. И кто я такая, чтобы стоять у нее на пути? Если это действительно любовь. В любом случае мы это скоро поймем. Обе.

Она положила трубку, а я прикрыла глаза, наслаждаясь абсолютным спокойствием, воцарившимся в душе.

К вечеру я подготовилась основательно. Хоть на меня и нельзя было взглянуть без слез, махнув рукой на внешность я занялась готовкой, уборкой (благо ее было не так много) и снова перепроверила рыболовные снасти. Папаша мой, чтоб ему икнулось, одно время сильно рыбалкой увлекался, даже купил себе все для этого, но съездив пару раз забросил это дело. И когда мама манатки его собирала, ни он, ни она про удочки даже и не вспомнили. К счастью, все они были в полном порядке.

– Ого, – выдохнула мама, заходя домой и вдыхая запахи из кухни. – Сублимируешь? Похвально!

– С моим лицом, мам, удержать мужика я могу исключительно хорошей едой, – весь день я избегала смотреть в зеркало – картина там была удручающей. – Ты голодна или подождешь гостя?

– Я голодна, но подожду.

На самом деле ждать пришлось не долго – Стоянов был чертовски пунктуален.

– Вы один, без осла? – улыбнулась я, открывая двери. – Добрый вечер.

– Добрый, как видишь, я внял твоему совету, – в тон мне отозвался он, здороваясь с мамой и отдавая ей красиво завернутый сверток.

– Ммммм!, – разворачивая подарок, усмехнулась мама, – взятка шоколадом! Да вы просто умница, Михаил.

– Все! – поднял он руки смеясь. – Понял! В этой семье женщинам лучше палец в рот не класть.

Мама тоже рассмеялась и прошла в гостиную, оставляя нас одних.

– Рад тебя видеть, – с мягкой улыбкой сказал Стоянов, внимательно рассматривая мое разбитое лицо.

Он стоял так близко, что я чувствовала тепло, исходившее от него. Мне так хотелось, чтоб он поцеловал меня, почувствовать его губы, его дыхание. Но он лишь едва ощутимо задел разбитое лицо пальцами. Пробежался по рассечённой брови, крыльям носа.

– Сильно болит? – в голосе были искренние жалость и боль.

– Болит, но уже терпимо, – призналась я, с трудом скрывая разочарование. – Лучший подарок для меня теперь – паранджа.

– Не смеши меня, – улыбнулся он, отступая на шаг назад. – Синяки сойдут, ты снова станешь такой же красивой, как и была.

– Ого, – я не удержалась, – я правильно понимаю, Михаил Иванович, что вы считаете меня красивой?

Он не остался в долгу:

– Конечно. С того момента ты смыла с себя тонну косметики, и я разглядел твое истинное лицо.

Как я не волновалась насчет ужина, но он протекал в очень спокойной, я бы сказала расслабленной обстановке. Михаил вел себя сдержано, но при этом свободно, как и моя мама. Не было ни напряженности, ни смущения. И снова у меня возникло чувство, что все идет так, как оно и должно идти, что Михаил словно бы стал еще одной частичкой моей семьи, совершенно органично вписавшись в наш с мамой тесный круг.

– Кира, – позвал он меня, заставляя вернуться к разговору за столом, – ты покажешь свои снасти?

Ха, решил таки меня поймать.

– Конечно. Чай допьете или сейчас экзамен принимать будете?

– Дай вам бог терпения с ней, Михаил, – вздохнула мама, поднимаясь из-за стола. – Так, друзья, я вас оставляю, мы с Ниной договорились о встрече сегодня. Кира, буду поздно, меня не жди.

– Конечно, мам, как скажешь, мам, слушаюсь, мам, – спасибо, мам!

Последних слов я не сказала, но она все поняла и без них.

– Ого, – Стоянов мои удочки заценил, – неплохо!

– Я сдала экзамен? – приподняла я бровь, опираясь на стену кладовки и с удовольствием наблюдая как Михаил бережно разбирает отцовские запасы. Его руки ловко пробежали по снастям, оценивая гибкие удочки, проверяя их исправность.

– Знаешь, – он поднял голову и посмотрел в глаза, – я действительно не мог поверить, что ты рыбачишь. Прости, похоже я снова ошибся.

– Так приглашение на рыбалку все еще в силе? – спокойно ответила, скрестив руки на груди.

– Конечно, – он поднялся на ноги. – Я… – он запнулся. – Мне нужно уехать, Кира.

– Пойдемте на балкон, я приготовлю кофе, – мой голос чуть дрогнул, но оставался спокойным.

Проводив гостя на закрытый балкон, откуда открывался красивый вид на город, я вернулась на кухню, быстро заварив крутой, черный кофе. Ровно так, как любил Михаил, да и я сама тоже.

– Итак, – я поставила перед Стояновым чашку и села рядом за стеклянный столик.

– Спасибо, Кира. Мне нужно уехать, – продолжил он, – недели на две-три.

Сердце упало ниже плинтуса.

– Еду в Болгарию, там у меня отец живет, – продолжал Стоянов.

У меня закружилась голова. От крепкого кофе и накативших воспоминаний. Его рука, лежавшая на столе, чуть-чуть придвинулась к моей. Еще не задевала, но уже ощущалось тепло.

– Стоянов – это же болгарская фамилия? – тихо задала я вопрос, ответ на который уже знала.

– Да. Мой отец – болгарин, мать – русская, но она давно умерла. А отец сейчас живет у себя дома, в Чепеларе.

Рука сдвинулась еще немного и горячие пальцы задели мою руку. Мурашки пробежали по всему телу. Возникло отчетливое ощущение дежа вю. Но в отличие от того раза, руку я не отдернула.

– Я стараюсь ездить к отцу по мере возможности, – его рука стала увереннее, пальцы отчетливо гладили тыльную сторону моей ладони. Он словно изучал меня, наслаждался прикосновениями к моей коже. От этой простой ласки волны возбуждения расходились по всему телу, внизу живота я отчетливо ощущала тугой ком желания. Ничего не изменилось в этом отношении. Только на этот раз он не торопился вообще.

– Чепеларе – это ведь Родопи? – я облизала пересохшие губы.

– А ты не плохо знаешь Болгарию, – улыбнулся он, продолжая гладить руку, переплетая свои пальцы с моими.

– Я уже говорила, – надеюсь, голос мой звучал не слишком охрипшим от горячих волн, снова и снова заливающих мое тело, – у меня была подруга из Болгарии. Мы переписывались в средней школе.

– Да, я помню, – улыбнулся он. – Кира, – он посмотрел на меня и крепко сжал мою ладонь, – я надеюсь, что когда вернусь, ты не забудешь о моем приглашении?

Черт возьми, да он боялся! Он действительно боялся, что я передумаю.

– Не забуду, – пообещала я. – Я очень бы хотела съездить на прогулку с вами…

– С тобой, – поправил он. – Когда мы не в университете, если хочешь, можем перейти на ты. Думаю, что сейчас уже глупо выкать мне.

– С тобой, – легко приняла я его предложение.

– Хорошо, – он посмотрел на часы, – уже поздно. Мне пора уезжать.

Разочарование накрыло меня с головой. Но умом я понимала, что не стоит форсировать события, поэтому молча кивнула, поднимаясь следом за ним.

Собирался молча, я стояла рядом, грустная и слегка опустошенная.

– Спасибо, Кира, – тихо сказал он уже в дверях. – Спасибо за прекрасный вечер, я давно так не отдыхал.

– Я тоже, – едва слышно призналась я, кусая губы.

Он подошел ближе и… поцеловал меня в лоб!

ОН ПОЦЕЛОВАЛ МЕНЯ В ЛОБ!

Твою мать!

Развернулся и быстро вышел из квартиры, даже не стал дожидаться лифта – сбежал по лестницам. И это был именно побег.

Я закрыла двери и без сил опустилась прямо на пол. Похоже без холодного душа мне не обойтись.

* как уже поняли внимательные читатели, отсылка на фильм «Шрек», вышедший в 2001 году.

12

Дни тянулись один за другим медленно и томительно. К концу первой недели я уже смогла спокойно ходить по квартире, не шипя от боли всякий раз, когда вставала на больную ногу. К концу второй рискнула выйти на улицу и прогуляться. Погода испортилась под стать моему настроению, было довольно прохладно для лета и часто шли мелкие моросящие дождики.

Мозгами я понимала, что Михаил не мог отменить давно запланированную поездку, тем более поездку к отцу, но каждый день без него казался тоскливее и томительнее предыдущего. Когда, когда я успела настолько прикипеть к нему? Он ведь даже ничего не обещал мне.

– Господи, ты выглядишь как побитая бамбуком панда, – заметила мама, когда я в очередной раз вздохнула за ужином, лениво ковыряясь в тарелке с овощами. – Приедет он скоро, никуда не денется.

– Мама, – я снова вздохнула и бросила вилку, кусок в горло не лез, – он мне ничего не должен и ничего не обещал…

– Кира, а ты не думаешь, что эта передышка нужна вам обоим?

– В каком смысле, мама?

– В таком, дочка, что ты в силу своей юности и яркости эмоций забываешь обо всем том, что может встать между вами. В отличие от Михаила. Нравишься ли ты ему? Да, более чем, в этом я абсолютно уверена. Видела его глаза, когда он смотрел на тебя. Но у вас, как ты и сама понимаешь, огромная разница в возрасте – 20 лет не мало. У него за спиной – большой опыт и гораздо большее понимание жизни, чем у тебя.

С этим, мам, я бы поспорила.

– Он твой преподаватель в университете – это тоже ставит определенное моральное препятствие. Не забывай, как можно обыграть и оболгать вашу… дружбу. И как она может выглядеть в глазах других.

Я закусила губу, вспомнив мерзкий разговор с Анжеликой.

– Он взрослый, самодостаточный мужчина, со своими привычками и укладом жизни, Кир, поменять что-то для него гораздо сложнее и серьезнее, чем для тебя. Он должен быть уверен и в своих чувствах к тебе и, самое важное, в твоих к нему. Тебе 18 лет, Кир, у тебя вся жизнь впереди и любовь, влюбленность, возможно не последняя. А для него?

Все это я мозгами понимала и без мамы – только вот сформулировала она это гораздо более четко, чем я. Это я и только я знала, что мне не 18, а 38 лет, и что чувства мои к нему – искренние и сильные. Но в зеркале-то отражалась молодая девчонка, только-только покинувшая детство, в самом расцвете юности.

– Не форсируй события, наслаждайся каждым моментом, каждой встречей, не торопись заставить себя и его принимать какие-то решения. Всему и всегда свое место и время, Кира. Твое не уйдет от тебя, если оно твое.

Мудрая, сильная мама! Даже сейчас, когда наша разница в возрасте с тобой всего лишь 16 лет, ты мудрее меня на столетия.

Слова мамы немного успокоили меня, дали возможность привести мысли в порядок. Я занялась работой, прикидывая, где и как смогу продать то, что начала делать из глины. Помогала в саду и по дому, полностью сняв с матери хлопоты по хозяйству. Мы часто болтали с ней, и я не испытывала потребности в общении с кем-то еще. Сейчас, приблизившись к ней во времени и возрасте, я стала гораздо лучше понимать ее и прислушиваться к ее словам.

Анжелике все-таки удалось несколько раз вытащить меня на прогулку. Но ни слова я не рассказала ни ей, ни Наталье о том, что произошло у меня с Михаилом, утаивая от приятельниц личные секреты. И даже не потому что боялась насмешек или непонимания, а просто потому что это было моим и только моим сокровищем.

Анжелика злилась, не понимая причины моего столь радикального изменения. Она пыталась расшевелить меня, заводила разговоры о мужчинах, даже попыталась организовать мне свидание, однако этот вопрос для меня был закрыт. Интуитивно я чувствовала, что если она догадается, кто виновник моего равнодушия и отстраненности – возненавидит его со страшной силой.

Все чаще за своей подругой я подмечала черты собственницы. Все чаще стала понимать, что ее слова и поступки в прошлом были продиктованы ревностью. Она всеми силами старалась оградить меня от общения с другими ребятами, часто подсмеивалась надо мной и моей довольно тривиальной внешностью, снижая мою самооценку. Теперь все это я видела все отчетливее и отчетливее.

И чем сильнее я отдалялась от нее, тем сильнее она прикладывала усилия, чтобы вернуть нашу старую, близкую дружбу.

Пока мне удавалось оправдывать свое нежелание тесно общаться работой, но все чаще я ловила себя на том, что сердце болит все сильнее и сильнее. Последнюю неделю мой взгляд все чаще останавливался на телефоне, я ловила себя на том, что постоянно прислушиваюсь – нет ли звонка.

Как же нахватало в 2002 году хотя бы банального Скайпа! Несколько раз я порывалась сама позвонить ему, останавливаясь в самый последний момент: если он приехал и не хочет или не может встретиться со мной – значит это его выбор, и я должна уважать его.

С Димой у меня такого никогда не было. Даже если муж уезжал в командировки – в то время уже были возможности для связи по всему миру.

– Ты постоянно держишь телефон в руках, – раздраженно заметила Анжелика, – ждешь звонка?

– Да, должны позвонить… по ярмарке, – не моргнув глазом солгала я, отпивая кофе и кладя свою многострадальную Нокию вниз экраном.

За дождями и прохладой наконец-то снова пришли теплые, но не жаркие дни, и мы устроились в одном из кафе города.

– Поехали в выходные на шашлыки. Тимур зовет нас обеих.

Тимур – друг Анжелики меня не переносил на дух, однако она упорно старалась примерить нас друг с другом.

– Будут Андрей и Павел, оба не против с тобой пообщаться, – она снова пыталась устроить мне свидание.

– Спасибо, – рассеянно отозвалась я, – но в выходные мы с мамой собрались на дачу – нужно собирать смородину, Лик.

– Кира! Что с тобой происходит? Ты словно живешь во сне, словно постарела лет на 10! Тебя как подменили после сессии! Или, – она хитро прищурила глаза, – ты влюбилась?

– Не говори глупостей, Лика, – я была абсолютно бесстрастна. – Мне действительно нужно помогать маме, неужели это так странно?

– Но отдыхать-то ты когда-то должна?

Отдых для меня сейчас, Лик, совершенно не то, что было раньше.

Но ответить я не успела – зазвонил телефон.

Перевернув телефон, я едва сдержала эмоции: на экране высветился знакомый номер.

Быстро прикрыв экран рукой, я извинилась перед подругой и отошла.

– Кира! – выдохнул телефон знакомым голосом, – не отвлекаю?

– Нет, все в порядке, – я едва сдерживала радость и облегчение.

– Я задержался несколько дольше, чем планировал, – в голосе Михаила звучало искреннее сожаление.

– Я рада, что вы вернулись, – нисколько не погрешила против истины. – Ты вернулся, – поправилась. – И очень рада тебя слышать!

– Как ты себя чувствуешь? – облегченно выдохнул он.

– Все прошло, я жива.

– Можем мы… – он снова запнулся, – увидеться? Когда тебе удобно, конечно же…. Приеду куда скажешь. Минут на десять……

– Сегодня?

Я опасливо глянула на ожидающую за столом недовольную Анжелику и закусила губу. Не вовремя я согласилась на встречу с подругой, ох не вовремя.

– Понимаю, что я, наверное, не очень вовремя, и у тебя есть свои планы, – голос Михаила был расстроенным. – Если сегодня не удобно, то когда скажешь…

– Подождите… подожди. У меня сейчас встреча, но часа через два я освобожусь.

– Откуда тебя забрать?

– Давай встретимся в центральном парке, прогуляемся. Погода великолепная, не хочу сидеть в четырех стенах.

– Хорошо, – рассмеялся он. – Тогда приеду туда через два часа.

Я кое-как стерла улыбку с лица.

Анжелика внимательно наблюдала за мной, недовольно прищурив глаза.

– Что случилось? Почему ты ушла?

– Звонили организаторы ярмарки, – сколько же мне раз еще придется лгать? – они согласились дать мне одно место на день со скидкой.

Подруга фыркнула.

– И стоило из-за этого так волноваться⁈ Думаешь, твои поделки кто-нибудь купит?

Да, Лик, чем дольше я смотрю на нашу дружбу, тем больше понимаю, что наши пути совершенно разные.

– Посмотрим. Поживем-увидим.

Я максимально быстро закруглила встречу, только чтоб не вызывать подозрений, вызвала такси и поехала в парк.

Он ждал меня под раскидистым дубом у центрального входа. Высокий, подтянутый, загоревший. Изменившийся. Сильно изменившийся.

Мешковатую, неказистую одежду он сменил на стильные, хоть и простые рубашку и джинсы, волосы, обычно небрежно расчесанные, теперь были коротко подстрижены, очки с толстыми линзами он поменял на хорошие, в тонкой, дорогой оправе.

Да уж, если бы я увидела его таким раньше – наверное и в прошлой жизни бы не устояла. Ирина, Ирина, ты во много раз умней и проницательней меня – ты разглядела под невзрачной одеждой и огромными очками красивого, интересного мужчину!

Если он в таком виде появится в университете, соперниц у меня резко прибавится! Вот так и рождается комплекс неполноценности!

Он заметил меня и помахал рукой.

– Привет!

– Привет, – я подошла, стараясь скрыть смущение и удивление. – Болгария явно пошла тебе на пользу.

Он снял темные очки и посмотрел на меня веселыми стальными глазами, довольный произведенным эффектом. Но лицо у него было слегка уставшим.

– Болгария идет на пользу всем, – улыбнулся он. – Не знаю никого, кто не полюбил бы эту страну, хоть раз побывав там.

– Давно прилетел?

– Сегодня ночью.

Ого! Я почувствовала, что краснею. То ли от радости, то ли от смущения.

– Боже, зачем тогда…. Тебе отдохнуть нужно, выспаться….

– Поэтому и просил встречу ненадолго. Если честно, Кира, долгая прогулка сегодня не для меня. Но… я привез для тебя и твоей мамы подарки и… И я выгляжу дураком, да? – обреченно спросил он.

– Ну не все мне играть эту роль, – смеясь, ответила я. – На самом деле я очень рада, что ты прилетел и все в порядке.

Мне так хотелось обнять его, сказать, как сильно я скучала по нему. Но при всем том, что он действительно был рад меня видеть, приехал на встречу, не смотря на долгую дорогу и усталость – он все равно сохранял определенную дистанцию.

– Давай увезу тебя домой, – тихо предложил он. – Отказ не принимаю, – добавил быстро, видя, что я качаю головой.

– Хорошо, – кивнула я, – как скажешь. Только после ты сразу поедешь отдыхать. Нельзя же так себя не беречь.

– Договорились.

По дороге мы болтали обо всем на свете, словно стараясь за эти короткие полчаса наверстать все упущенные недели. Он рассказал мне о своем отце, о их доме в сердце Родопских гор, о Болгарии в целом. В каждом его слове слышалась бескрайняя любовь к этой стране. Спрашивал меня о работе, о том, получается ли у меня задуманное. Спрашивал о маме, смеялся над моими шутками по поводу ее язвительного языка. Не смотря на изменения во внешности, он оставался все тем же человеком, которого я, похоже, полюбила всем сердцем.

Внезапно заигравшая в магнитофоне песня заставила меня вздрогнуть на первых же аккордах.

Кристален дъх и тишина

Бързат топлите дни

Стръмен път повява хлад

Умират летни мечти *

Стоянов внезапно покраснел и резко выключил музыку.

– Что такое?

– Прости, Кир, эта песня…. Мне тяжело ее слушать.

О, знаешь ли, мне тоже! И все равно я ее люблю. Это наша песня, Мишо, и ты тоже это понял. Ты пел мне ее тогда, в другой жизни. В тот единственный вечер, перед единственной ночью, которые мы провели вдвоем. И твой голос, который ты так же старательно прятал под серой маской, как и свою внешность, поразил меня тогда до глубины души.

– Красивая музыка. Очень красивая, – тихо прошептала я.

– Это болгарская группа «Атлас», – сухо прокомментировал Михаил. – «Есенни цветя»…. Осенние цветы, – перевел он мне.

– Да, я поняла, – кивнула головой. И осторожно коснулась его руки, лежащей на коробке передач. Мне так не хотелось терять то тепло, что возникло между нами.

Он руку не отдернул, отпустил ручку скорости и крепко сжал мои пальцы. Ненадолго, потому что вел машину, но очень крепко.

Пока мне хватило и этого.

– Твое приглашение на рыбалку в силе? – перевела тему.

– А ты не передумала?

– И не думай, не мечтай, – пропела я.

– Тогда готовься, Кира, через три дня, в выходные, поедем.

* Кристальное дыхание и тишина

Торопят теплые дни

Крутая дорога приносит холод

Умирают летние мечты

Песня болгарской рок-группы «Атлас», вышедшая в 2001 году и идеально передающая суть данного романа. Меломанам однозначно советую послушать в оригинале.