Текст книги "Кошмар на улице Вязов. Антология"

Автор книги: Вэс Кравен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– Это было убийство, – закричала Тарин. – Как вы не можете этого понять? Чудовище убило его!

– Никогда не знаешь, когда оно появится, – вымолвила Дженнифер. – Иногда его нет в течении многих дней.., а затем. – С меня довольно, – сказала Симмс. – Когда же, наконец, вы наберетесь духу посмотреть правде в глаза? Сколько еще вы будете продолжать возлагать вину на свои сны, а не на собственную слабость? События прошлой ночи больше не повторятся. Начиная с этого момента во время сна двери ваших палат будут закрываться на ключ. Вечером мы начнем давать снотворное – всем.

Чувство ужаса овладело ребятами. Томпсон выразительно посмотрела на Гольдмана, качая головой.

– Нет, вы этого не сделаете! – вскричал Кинкайд. – Никому не дам накачивать меня лекарствами!

Разъяренная Симмс поднялась со стула:

– Только что, мистер, вы приобрели право провести ночь в изоляторе. А теперь, сидеть! Спокойно!

– Нет, это вам нужно сидеть! – возразил Кинкайд.

Симмс нажала на кнопку, вызывая санитаров. Гольдман поднялся, чтобы в случае чего защитить Симмс. Макс и еще один санитар вошли в комнату.

Кинкайд пинком швырнул стул в их сторону.

– Никто не заставит меня спать! – взревел он. Санитары скрутили Кинкайда и вытащили его за дверь. Симмс последовала за ними. Гольдман и Томпсон присоединились к ней.

Красная и разгневанная, Симмс смотрела, как уводили Кинкайда. Повернувшись к Томпсон, она сказала:

– Начнем давать снотворное сегодня вечером и начнем с него.

– Вы не должны этого делать, – возразила Томпсон. – Тогда они будут беззащитны против ночных кошмаров.

– Это именно то, что им нужно, – сказала Симмс. – Сон будет продолжительным, и это позволит избавиться от негативной энергии.

Томпсон посмотрела на Гольдмана:

– Нил, пожалуйста.

Гольдман заколебался, не зная, чью сторону принять.

– Элизабет, я прописываю им гипносил, – сказал он наконец. – Он подавляет сновидения. Симмс смотрела на него в ужасе:

– Я знаю этот препарат и не могу поверить тому, что слышу. Как ей удалось уговорить вас?

– Дело не в ней, – возразил Гольдман. – Это мои пациенты и мое решение. Я хочу прекратить сновидения, пока мы не получим некоторые ответы.

– Я не разрешаю этого делать, – заявила Симмс.

– Если нужно, я пойду прямо к Карверу, – настаивал Гольдман. – Или он поддержит меня, или примет мою отставку.

Симмс помолчала:

– Если что–нибудь стрясется, я приложу все усилия, чтобы вы понесли ответственность, полную ответственность! – Она резко повернулась и ушла.

– Не могу поверить, что я это сделал, – сказал Гольдман.

– Как вы думаете, сможем мы получить гипносил к завтрашнему дню? спросила Томпсон.

– Мы попытаемся.

Гольдман повернулся и пошел прочь, затем остановился и посмотрел на нее:

– Надеюсь, вы понимаете, во что вы нас втягиваете.

***

Тем же вечером Дженнифер сидела в телевизионной комнате, борясь со сном. Она нажимала на кнопки пульта дистанционного управления и остановилась на программе Дика Каветта, который интервьюировал Салли Келлерман.

– В этом заключается «великая американская мечта», не так ли? – спросил Каветт. – Приехать в Лос–Анджелес и стать телевизионной звездой?

– Да, пожалуй, так, – ответила Келлерман. Дженнифер заморгала глазами, когда изображение на экране затянуло снегом.

– Актер должен учиться, изучать явления, – добавила Келлерман. – Я думаю, это самое важное.

– Кого заботит, что ты думаешь? – вмешался торжествующий голос Фредди.

Глаза Дженнифер широко раскрылись, она замерла, уставившись на экран.

Ничего, кроме снежной метели.

Нахмурившись, она поднялась и слегка стукнула по стенке телевизора, пытаясь вернуть изображение. Но это не помогло.

Внезапно с обеих сторон телевизора выросли две руки, которые представляли собой комбинацию из конечностей Фредди и телевизионных трубок и проводов.

Сверху на телевизоре появилась и начала расти голова Фредди с двумя антеннами, напоминающими заячьи уши, и похожая на какое–то отвратительное насекомое. Дженнифер закричала.

– Вот так, Дженнифер, – сказал Фредди. – Это твое грандиозное появление на телевидении.

Телевизор взорвался, превратившись на миг в облако электрических разрядов и разбивающегося стекла.

***

Несколькими днями позже Дженнифер и Филипп были похоронены на кладбище на склоне холма. Легкий дождь кропил группу людей у двух могил, вырытых рядом. Среди них были Симмс, Макс и Томпсон.

Гольдман стоял выше по склону под прикрытием большого дуба, но тоже уже промокший. Он смотрел вниз на могилы, убитый горем, и его слезы скрывал дождь.

– Не стыдитесь слез, молодой человек, – сказал мягкий женский голос. – Это место печали.

Гольдман обернулся и увидел монахиню, стоящую рядом. Она выглядела старой, но держалась с бодростью, скрывавшей ее годы. Гольдман вытер слезы.

– Какую религию вы исповедуете? – спросила монахиня.

Гольдман выдавил из себя с горьким смехом:

– Полагаю, что науку.

– Печальный выбор, – сказала монахиня.

– Временами она не предлагает большого успокоения, – признал Гольдман. – Я видел вас ранее, сестра?..

– Мария Хелена, – представилась монахиня.

– Вы добровольно работаете в больнице?

– Я прихожу время от времени, когда во мне есть необходимость.

Гольдман посмотрел на похороны, поглощенный своим горем.

– Я мог бы их спасти, – пробормотал он.

– Только одна вещь может спасти детей. Неугомонный дух должен обрести покой. Он ненавидит Бога и человека.

– Простите, я не понял, – произнес Гольдман.

– Нил! – внезапно позвала Томпсон. Гольдман повернулся и подошел к краю бугра, куда приближалась Томпсон. Все закончилось, и люди расходились.

– Что вы здесь делаете? – спросила девушка.

– Я только что говорил с.» – он обернулся, но не увидел монахини.

– С кем?

– Неважно, – сказал Гольдман, пожав плечами.

– Пошли, – сказала Томпсон, – надо спрятаться от дождя.

Когда они уходили, на вершине холма появилась монахиня. В руках она держала венок из роз и шептала молитву, следя за ними глазами.

Вечером Гольдман и Томпсон сидели в ее квартире перед камином, заканчивая обед, взятый из китайского ресторана. Гольдман был внутренне спокоен. Он обратил внимание на украшенную орнаментом куклу из бусинок на кофейном столике.

– Что это такое? – спросил он.

– Это малайзийская кукла для снов, – ответила Томпсон. – Она приносит счастье и, как говорят, добрые сны.

– Я бы хотел увидеть такие сны сейчас, – сказал Гольдман.

Томпсон протянула ему куклу:

– Вот, возьмите.

Гольдман устало улыбнулся:

– Ну что вы. Я пошутил.

– Я действительно хочу, чтобы вы взяли ее. Гольдман взял куклу. – Спасибо. – Он встал, подошел к окну и уставился на дождь за окном. – Я думал, что смогу что–то сделать для ребят-, что–то изменить.., но они проскальзывают у меня сквозь пальцы.

– Вы делаете все, что в ваших силах, Нил.

– Да? У меня больше нет ответов. Больной в состоянии сомнамбулического сна уходит из охраняемой палаты на башню, куда невозможно забраться. Девочка, находясь одна в комнате, умирает, врезаясь в телевизионный приемник. Ни в чем больше нет никакого смысла.

– Тогда, возможно, вы готовы. Гольдман обернулся озадаченный:

– К чему?

– К правде.

– Испытайте меня. Томпсон заколебалась:

– Только если вы согласны отставить в сторону все что знаете, и довериться мне. Способны ли вы на это?

Гольдман подумал:

– Способен.

Глава 5

На следующий день Томпсон закрыла на ключ изнутри дверь палаты групповой терапии и, обернувшись, посмотрела на оставшихся подростков – Кристен, Кинкайда, Уилла, Тарин и Джо. Гольдман сидел тут же с блокнотом на колене. Симмс многозначительно отсутствовала.

– О'кей, здесь говорим только откровенно, – сказал Гольдман.

– Мы являемся группой? – спросила Тарин.

– Гм, неофициально, – ответил Гольдман.

– Довольно скоро нас будет недостаточно, чтобы называться группой.

– Внимание, – сказал Гольдман, – у Нэнси есть кое–что сказать нам. Томпсон выдержала паузу:

– Я знаю, кто стремится убить вас. Он носит грязную коричневую шляпу. Он страшно обожжен, на правой руке у него бритвы.

Все смотрели на Томпсон.

– Кто он? – выдавила из себя Тарин.

– Фредди Крюгер, – ответила Томпсон. – Он был детоубийцей, пока не умер. Но после смерти он стал еще хуже. Шесть лет тому назад Фредди убил моих друзей. Он чуть не убил меня. Я думала, что избавилась от него, но, пожалуй, он оказался слишком силен.

Вся группа смотрела на нее с изумлением, не зная, верить или сомневаться.

– Почему он преследует нас? – спросил Уилл.

– Да–а… – вступила Тарин. – Что мы такого сделали?

– Дело не в том, что сделали вы, – сказала Томпсон. – А в том, что сделали ваши и мои родители. Они сожгли его живьем. Мы платим за их грехи. Вы последние из детей с улицы Вязов.

Ребята смотрели друг на друга в полном замешательстве.

– Мама и папа? – спросил Уилл. – Это невозможно. Они никогда не говорили…

– Ну конечно, – вмешалась Тарин, – именно о такого рода вещах родители рассказывают своим детям. Спокойной ночи, радость моя. Не забудь помолиться. Между прочим, прошлой ночью мы с папочкой сожгли тут одного маньяка.

– Итак, что нам делать с этим чудовищем? – спросил Кинкайд.

– В прошлый раз я схватилась с ним, – сказала Томпсон. – В одиночку я бы не справилась. Ключ в руках Кристен. У нее особый талант, удивительное качество.

– Я не могла этого делать с тех пор, как перестала быть маленькой девочкой, – сказала Кристен.

– Но ты сделала это на днях, – возразила Томпсон.

– Это совсем другое дело.

– Такой дар никогда не исчезает, – заявила Томпсон. – Можно только забыть, как им пользоваться. Ну как? Ты попытаешься?

Кристен кивнула в знак согласия.

– Каждый из вас обладает внутренней, силой, чем–то особенным, чем вы обладали в самых прекрасных своих снах. Вместе мы можем научиться пользоваться ею, если.., попытаемся.

– О'кей, сейчас мы испытаем небольшой групповой гипноз, – сказал Гольдман. Он повернулся к электронному маятнику, стоявшему на столе, и включил его. Маятник медленно качался из стороны в сторону, в то время как крохотный луч очень яркого света ритмично пульсировал. Все смотрели на маятник.

– Следите глазами за движениями маятника. Забудьте все, кроме этого маятника ничего не существует.

– Возьми нас с собой туда, Кристен, – тихо сказала Томпсон.

– Дышите глубоко, расслабьтесь, – наставлял Гольдман. – Продолжайте следить за маятником.

Вся группа пристально смотрела на маятник, постепенно поддаваясь гипнозу.

– Вы чувствуете себя усталыми, – произнес Гольдман. – Сейчас нет ничего лучшего, чем хороший, продолжительный, глубокий сон.

Глаза Кристен закрылись.

– Я буду считать с пяти в обратном порядке, – сказал Гольдман, – и когда закончу, вы все заснете. Пять-, четыре.., три…

Томпсон смотрела на маятник, убаюканная им.

– Два.., один…

Глаза Кристен открылись, и она посмотрела вокруг. Все выглядело по–старому.

– Мне очень жаль, – сказала она. Все были разочарованы.

– Мы можем попытаться снова, – сказала Томпсон.

– Все заснули на счете «пять», – сообщил Гольдман.

Некоторые ребята встали, чтобы размяться.

Гольдман подошел к Томпсон и отвел ее в сторону.

– Послушайте, я согласился на это ради спокойствия ребят. Однако нужно реально оценивать ситуацию.

Тем временем Джо напился воды из охладителя и задержался около него, услышав ритмичное повизгивание колесиков тележки. Забавная Марси, продавщица сладостей, подошла к двери со своей тачкой. Она увидела Джо и остановилась. Джо улыбнулся ей.

Марси оглянулась по сторонам, убедилась, что кругом никого нет, улыбнулась и жестом пригласила Джо выйти в коридор.

Он посмотрел вокруг и выскользнул незамеченным в дверь.

В это время Гольдман с отсутствующим видом играл металлическими шариками на своем столе.

– Нил, давайте попробуем еще раз, – попросила Томпсон. – Если не получится, то обещаю…

Гольдман в этот момент поднял один из шариков и выпустил его. И вдруг все они начали плавать в воздухе.

Ошеломленная Томпсон смотрела, как они проплывают мимо ее головы.

Все, кто был в комнате, замерли, уставившись на летающие металлические шарики.

– Мы здесь, – сказал Уилл. – Где здесь? – спросила Тарин.

– Да, – сказала Кристен, – мы находимся в мечте.

Гольдман смотрел на шарики как зачарованный. – Нет, мы не ., мы в группе.

– Во сне я могу ходить, – сказал Уилл. – Сейчас я чувствую в ногах силу.

Все повернулись, наблюдая, как он встает, высокий и прямой. Его коляска исчезла. Уилл взял один из летающих шариков, подержал в кулаке, а затем дунул в него. Из кулака вылетела стрекоза.

– Мы добились своего, – воскликнула Томпсон. – Нил, мы добились!

Гольдман пригнулся, когда стрекоза пролетела мимо него:

– Но это невозможно. А если возможно, что, черт побери, я здесь делаю?

– Попробуй что–нибудь сделать, Кристен, – попросила Томпсон. – Что ты можешь делать в своих снах?

Кристен отошла на несколько шагов назад, а затем с разбегу продемонстрировала серию превосходных сальто–мортале с поворотами через всю комнату.

– Великолепно! – закричал Уилл. – Толпа вне себя от восторга!

Кинкайд схватил металлический стул и растянул его, как скрепку для бумаг, голыми руками:

– Вот так!

Затем все обернулись к Тарин. Она превратилась в ошеломляющего панка блестящие платиновые волосы, откинутые назад как у индейского племени могаук, а одета она была в обтягивающий костюм из черной кожи с серебряными цепочками.

– В моих снах я красавица, – сказала она. Внезапно лампочки потускнели и замигали. Все стояли неподвижно, беспокойно оглядываясь.

– Что происходит? – спросил Гольдман.

– Он где–то поблизости, – сказала Кристен.

– Фредди? – спросила Томпсон.

– Он уже бухает в залах, – ответила Кристен.

Тарин оглянулась вокруг.

– Где Джо?

У Кристен глаза полезли на лоб:

– Фредди схватил его! Мы должны ему помочь! Гольдман подбежал к двери и попытался открыть ее, но тут же отдернул руку. Дверь была раскалена докрасна. Затем она стала деформироваться и шипеть от страшного жара, который сделал воздух в комнате невыносимо горячим.

– Комната меняется! – закричал Уилл. Стены начали сближаться. Вся группа отступила в центр комнаты, так как она приняла цилиндрическую форму наподобие топки. На стенах появились заклепки, потому что теперь они представляли собой обгоревшие стальные плиты. Гольдман отступил назад:

– Это сумасшествие! – Он посмотрел вниз и увидел, что его ноги топчутся в дымящейся золе.

Кинкайд попытался поддеть дверь снизу и выбить ее, но отскочил назад, размахивая обожженными руками.

Все беспомощно озирались, а дым тем временем все сгущался. Языки ревущего пламени плясали вокруг них.

Внезапно дверца топки распахнулась. В совершенно нормальном больничном коридоре стояла Симмс. Воцарилось молчание.

– Что здесь происходит? – спросила она. Гольдман, Томпсон и другие сидели на своих местах и медленно поднимали головы, приходя в себя. Они дико озирались, все еще в состоянии смятения.

– Что случилось с Джо? – спросила Симмс. Джо лежал без сознания по полу у своего стула. Симмс подбежала к нему. – Он не дышит!

Оттолкнув ее, Томпсон склонилась над Джо и начала отчаянно вдувать воздух ему в рот.

Глава 6

Вечером того же дня Джо лежал в состоянии комы в реанимационном отделении. Различные приборы и респиратор были подсоединены к его телу. Вокруг стояли техники и нейрохирурги.

Гольдман и Томпсон, вне себя от тревоги, наблюдали за происходящим. Доктор Карвер, главный врач «Уэстин Хиллз», кипя от сдерживаемого гнева, находился тут же. Здесь была и Симмс с самоуверенным выражением лица.

Наконец из палаты вышел нейрохирург и покачал головой:

– Он находится в состоянии глубокой комы. Мы ничего не можем для него сделать. Карвер повернулся к Гольдману:

– Этому не может быть никаких оправданий.

– Эксперимент не был разрешен, – сказала Симмс. – Он нарочно проводился без моего ведома.

– Требовались необычные шаги, – возразил Гольдман.

– Именно это что ли я должен сообщить родителям молодого человека? огрызнулся Карвер. – Как я понимаю, вы прописали сугубо экспериментальное лекарство?

– Доктор Карвер, – сказала Томпсон, – Джо находится в коме не из–за гипносила.

Карвер пристально посмотрел на Томпсон:

– Юная леди, ваше мнение меня совершенно не интересует. Более того, по мнению доктора Симмс, вы сеете панику среди пациентов.

– Это не соответствует действительности, – сказал Гольдман.

– Доктор Гольдман, – произнес Карвер, – за последние четыре дня у нас произошли два самоубийства. Сейчас мальчик в коме. Я думаю, будет справедливо сказать, что ваш подход провалился полностью. Вы оба освобождены от своих обязанностей. Я хочу, чтобы вас здесь больше не было. Сегодня же.

– Мне жаль, Нил, – сказала Симмс, – но вы навлекли это на себя сами.

– Пожалуйста, Элизабет, – попросил Гольдман, – постарайтесь помочь детям. Прислушивайтесь к ним.

– Конечно, – сказала Симмс и удалилась.

– Что нам теперь делать? – спросила Томпсон.

– Мы ничего не можем теперь. Теперь это не в наших руках.

Той же ночью Гольдман укладывал личные бумаги в багажник своего автомобиля, поставленного у стены больницы. Он наткнулся на фото пикника, на котором он был заснят вместе с Дженнифер и Филиппом, и печально задержал на нем взгляд. Затем он захлопнул багажник и случайно бросил взгляд на неиспользуемое крыло больницы.

Это была старая, неухоженная и ветхая часть здания. В окне верхнего этажа стояла белая фигура.

Гольдман ахнул от изумления, узнав монахиню. Прежде чем он успел позвать ее, она повернулась и исчезла из виду.

Гольдман чуть подождал, а затем подошел к зданию. Он попытался открыть двойные двери, но они были перехвачены ржавой цепью, запертой на висячий замок.

Гольдман приблизился к сломанному окну и посмотрел сквозь доски, которыми оно было забито. Перед ним был длинный главный зал. Затем он увидел очертания фигуры монахини в дальнем конце, сходящей по лестнице. Она повернулась на лестничной площадке, чтобы направиться в цокольный этаж.

– Сестра! Сестра! – закричал Гольдман, колотя по доскам. Одна доска отскочила, и он вошел в здание.

Гольдман оказался в заброшенном пыльном коридоре, стены которого были покрыты облупившейся краской и пятнами сырости. В его дальнем конце виднелась приоткрытая ржавая железная дверь с забранным решеткой небольшим окошком. Оттуда слышалось слабое жужжание, то усиливавшееся, то ослабевавшее.

Гольдман подошел к двери:

– Прошу прощения. Сестра?

Никакого ответа, лишь новое жужжание. Гольдман толкнул дверь, которая громко заскрипела. Он вошел в огромное темное помещение, напоминающее подземную тюрьму. Осыпающиеся цементные столбы стояли, задрапированные паутиной. На полу валялись заржавевшие остатки кроватей и обломки дерева. Жужжание стало громче, затем заглохло.

– Эй! – позвал Гольдман.

Рядом с ним зажглась спичка, что прозвучало как выстрел в тишине. Внезапно появилась монахиня. Гольдман открыл рот от изумления.

– Здесь все началось, – печально сказала монахиня. Она повернулась и зажгла свечу перед статуей Девы Марии в крохотном алькове. Затрещал тусклый огонек.

– Это крыло было закрыто в течение многих лет, – сказал Гольдман, оглядываясь вокруг. – Что здесь было?

– Чистилище, созданное руками людей, – ответила монахиня. – Изуродованные, потерянные души, худшие среди сумасшедших с криминальными наклонностями были заперты здесь подобно животным.

– Это заведение было закрыто в сороковых годах, не так ли? Был какой–то скандал… Монахиня кивнула в знак согласия:

– Молодая штатная сотрудница была случайно заперта здесь во время праздников. Заключенные ухитрились скрывать ее в течение многих дней. Ее сотни раз насиловали. Когда ее обнаружили, она была едва жива и беременная. Это была Аманда Крюгер. Ее дитя…

– Фредди! – вскрикнул Гольдман.

– Сын сотни маньяков. Некоторые утверждают, что он был убит, но тело его так и не было обнаружено.

Гольдман насторожился, когда снова услышал жужжание. Мимо него в темноте пролетела муха.

– Вы что–то говорили.., о том, чтобы похоронить его?

– Вы должны найти его останки, – сказала монахиня, – и похоронить их в освященной земле. – Она повернулась и пошла вверх по лестнице.

– В освященной земле? – повторил вопросительно Гольдман.

Монахиня остановилась на верху лестницы:

– Если ваша единственная вера – наука, доктор, то, возможно, именно вам нужно его похоронить.

Монахиня ушла, и дверь начала медленно закрываться за нею, погружая помещение в темноту. Гольдман быстро поднялся и схватился за ручку двери до того, как она закрылась. Он прошел в коридор и огляделся. Монахиня исчезла.

***

Томпсон сидела у постели Джо, смотря на него, такого спокойного и хрупкого. Она говорила шепотом, но голос ее был полон ненависти:

– Оставь его в покое, ты, чудовище! Внезапно короткие разрезы начали появляться на ночной рубашке Джо. Ужас охватил Томпсон. Тут в палату вошел Гольдман и встал рядом.

Разрезы образовали слова: «ИДИ И ВОЗЬМИ ЕГО».

Томпсон и Гольдман в ужасе смотрели друг на друга. Затем Гольдман схватил девушку за руку и потащил к своей машине.

– Вы не должны вмешиваться в это дело, – сказал Гольдман. – Именно этого он и хочет. Пока вы принимаете гипносил, он не может до вас добраться. ""

– Не думайте, что я этого не знаю, – возразила Томпсон. – Но у меня нет выбора.

– Если вы погибнете, это не принесет детям ничего хорошего. И к тому же выбор у нас есть.

– Если поверить, что ваша загадочная монахиня права.

– Я слышал и более невероятные вещи на этой неделе, – сказал Гольдман.

– Ладно, кто бы она ни была, признаю, что, похоже, знает побольше моего о Крюгере.

– Вопрос в том, – сказал Гольдман, – что произошло с телом Фредди?

– Они сожгли его заживо в котельной, – сказала Томпсон, – но догадались спрятать его останки.

– Кто может знать, где они были спрятаны?

Томпсон задумалась:

– Есть только один человек.., и время говорить для него наступило.

Гольдман въехал в пользующийся самой дурной славой район города и затормозил у бара «Маленький Немо». Они вышли из машины и вошли в здание. За стойкой бара маячила темная неряшливая личность, тупо уставившаяся в одну точку. Его тяжелое озлобленное лицо носило следы старых невзгод. Одет он был в грязную мятую униформу ночного сторожа.

– Хэлло, отец, – сказала Томпсон. Дон Томпсон медленно поднял глаза от кружки с пивом и робко улыбнулся:

– Это не моя ли маленькая девочка приехала навестить своего папочку?

– Прошло уже много времени.

– Да–а, но ты пришла. За что мне такое счастье? Я думал, что ты стараешься забыть, что я еще живой.

– Мне нужна твоя помощь, – сказала неуверенно Томпсон.

– Ее отец удовлетворенно хихикнул:

– Фред Крюгер мертв. У тебя всегда были маленькие трудности в понимании этого, принцесса.

– Ты знаешь, что он делал, – сказала Томпсон. – Он делает это опять.

– Она говорит правду, – вмешался Гольдман. Томпсон сверкнул глазами на Гольдмана.

– Я не припоминаю, чтобы мы когда–нибудь встречались, дружище, – сказал он угрожающим тоном. – И я не думаю, что это ваше дело.

– Я полагаю, мы сможем остановить его на этот раз, – вмешалась Нэнси, – и остановить навсегда. Но нам нужно знать, где были спрятаны его кости.

– Я уже слишком много потерял из–за этого, – сказал Томпсон. – И я завязал.

– Люди все еще умирают, хотя прошло столько времени, – продолжала Нэнси. Нельзя больше убегать от этой проблемы. Пожалуйста, папа, не заставляй меня просить. Это твой долг мне.

Томпсон посмотрел дочери в глаза, затем отвел взор в сторону:

– Очень приятно видеть тебя, бэби. В следующий раз не пропадай настолько.

Со слезами на глазах Нэнси вскочила из–за стола. Гольдман пристально посмотрел на Томпсона и поспешил за ней. Они остановились в алькове, ведущем в гостиную.

– Нэнси… – произнес Гольдман.

– Со мной все будет в порядке, – сказала девушка. – Всего одна минута.

Внезапно заработал звуковой сигнализатор Гольдмана. Он взглянул на вызывающий его номер и, подойдя к телефону–автомату, набрал его.

– Доктор Гольдман? – послышался взволнованный голос.

– Это ты, Тарин? – спросил Гольдман. – В чем дело?

– Приезжайте немедленно. Из–за Кристен. У нее была страшная истерика, когда Симмс сказала нам, что Нэнси и вас уволили. Симмс засунула Кристен в изолятор на целую ночь, и они напичкали ее снотворным. Ей ввели так много, что она не сможет бодрствовать долгое время. Она одна там, совсем одна. Фредди с ней разделается!

Гольдман побледнел:

– О'кей, никакой паники, сохраняй хладнокровие. Помощь сейчас будет. – Он повесил трубку.

– Мы должны немедленно ехать туда, – сказала Нэнси.

Гольдман вытащил ключи от автомобиля и протянул ей:

– Поезжайте вы.

Девушка нахмурилась, глядя на него.

– Мне нужно добыть останки, – пояснил Гольдман.

– Это бесполезно, Нил. Вы же его видели.

– Я поговорю с ним. А вы немедленно в больницу. Сделайте все, чтобы Симмс поняла.

– Она никогда не поймет. Мне как–то нужно будет пробраться к Кристен.

– Будьте осторожны, – предупредил Гольдман. На долгую напряженную минуту их глаза встретились, а затем они потянулись друг к другу и страстно поцеловались. Нэнси повернулась и молча ушла.

Гольдман подошел к Томпсону. Тот не обратил на него никакого внимания. Внезапно Гольдман схватил Томпсона за воротник и ударил его о стенку. Затем развернул к себе лицом.

– Послушайте, – сказал он, едва сдерживая ярость. – Не знаю, имеет ли для вас значение, будет ли жить Нэнси или умрет, но для меня имеет. – Он прижал Томпсона к стене. – Сейчас мы с вами отправляемся на небольшую охоту за падалью.

***

Кристен бесцельно бродила по маленькой комнате изолятора, плача от бессилия и отчаянно пытаясь не заснуть.

– Пожалуйста.., пожалуйста, – молила она. Кристен споткнулась и уперлась в стенку, удержавшись на ногах чисто случайно. Она оттолкнулась от стенки, шатаясь из стороны в сторону. Все ее движения стали резкими и некоординированными.

– Не заставляйте.., меня.., спать…

***

Старый, весь во вмятинах «додж» мистера Томпсона остановился перед входом в небольшую церковь в бедном районе.

– Какое у нас здесь дело? – спросил Томпсон.

Гольдман выключил зажигание и вынул ключи. Тут он увидел маленькую бутылку виски, высовывающуюся из кармана пиджака Томпсона. Гольдман выхватил бутылку, прежде чем хозяин смог отреагировать. – Я скоро вернусь.

Он вылил содержимое бутылки на тротуар и поспешил в церковь.

Трое прихожан сидели на скамьях, ища успокоения в молчаливой молитве. Гольдман нашел чашу со святой водой на стене и опустил туда бутылку, наполнив ее.

Закрывая бутылку колпачком, Гольдман прошел по проходу к алтарю, где ставили свечи. На стене над ним висело распятие фута в четыре длиною. Гольдман ухватился за крест и попытался снять его с крюка. Крест снялся с громким лязгом.

Чувствуя себя в центре внимания, Гольдман повернулся и оказался лицом к лицу со священником.

– Вы соображаете, что делаете? – произнес священник.

– Послушайте, я извиняюсь, но мне это очень нужно. – Он вытащил свое портмоне, но денег в нем не оказалось. – Клянусь, я все возмещу. На самом деле. Вот, возьмите мое водительское удостоверение. Я скоро вернусь.

И Гольдман выскочил из церкви, оставив священника в полном недоумении.

***

Томпсон вошла в больницу и быстро пошла к изолятору. Но тут появился Макс и преградил ей путь.

– Макс, – сказала она, – я должна видеть Кристен!

Макс отрицательно покачал головой.

– Да поймите же вы, – закричала Нэнси. Макс успокаивающе поднял руку:

– Не тратьте попусту силы, мисс Томпсон. Доктор Симмс дала мне специальные инструкции. Никто не должен видеть Кристен и особенно вы. Она выразилась на этот счет недвусмысленно.

– Но, Макс, я ей нужна. Это может означать жизнь или смерть. Макс задумался:

– Послушайте, я думаю, что вы действительно хотите добра. Но мои ребята умирают один за другим. Если бы я даже не получил приказаний от Симмс, я бы все равно не пропустил вас. Ни в коем случае.

– О'кей, Макс, я понимаю. Могу я попрощаться с остальными? Это для меня последняя возможность, пожалуйста.

Наконец Макс кивнул:

– У вас пять минут.

Томпсон направилась в спальные палаты. Повернув за угол, она увидела Тарин, Уилла и Кинкайда, нетерпеливо ожидавших ее.

– Что вы делаете, намечаете сцену действия? – спросила Тарин.

– Сейчас не до этого, – прошептала Томпсон. – Пошли.

– Куда? – спросил Уилл.

– Туда, где собиралась наша последняя группа.

Глава 7

Гольдман привел «додж» мистера Томпсона к огромному кладбищу автомобилей на окраине города. Башни из поставленных друг на друга автомобилей поблескивали в лунном свете, как кости на кладбище динозавров. Это был потрясающий запутанный лабиринт.

Гольдман остановился у ворот. В свете фар можно было прочитать выцветшую вывеску на высоком металлическом решетчатом заборе: «Братья Пенни.

Автомобильная свалка».

– Это здесь, – сказал мистер Томпсон. – Владелец Чарли Пенни. Мы знали, что здесь никто и никогда ничего не найдет. Даже я сам не уверен, что найду то место.

– Как нам туда пробраться? – спросил Гольдман.

– Они обычно держали запасной ключ. Томпсон вышел из машины и подошел к крыльцу дощатого сооружения, которое служило конторой свалки. Он пошарил под крыльцом, затем вошел в свет фар и открыл заржавленный висячий замок. Он повернулся и жестом пригласил Гольдмана въехать на свалку. Гольдман проехал через ворота и притормозил в самом начале автомобильного лабиринта.

Томпсон запер ворота и вернулся в машину:

– Так, хорошо. То место находится в глубине свалки. Поехали.

Гольдман нажал педаль газа, и машина медленно тронулась с места.

***

Томпсон закрыла дверь палаты групповой терапии и повернулась к ребятам. Они смотрели на нее в ожидании.

– Ну что ж, здесь говорим только откровенно, – сказала она.

– Что насчет Кристен? – спросила Тарин.

– Мы не можем пробраться к ней, – сообщила Томпсон. – Я пыталась. – Она затемнила свет и подошла к маятнику. – Я надеялась, что у нас будет больше времени научиться использовать сновидения, но Джо уже там. И Кристен тоже там окажется, с нами или без нас. Мы им нужны.

– Вы хотите сказать, что мы попытаемся войти туда с ней? – спросил Уилл. Чтобы объединиться?

– Или сейчас, или никогда, – сказала Томпсон. – Я не шучу. Это так опасно, насколько это выглядит. Если вы умрете во сне, то это будет настоящая смерть. Никто не должен ввязываться в это дело, если не хочет.

Ребята замолчали. Их лица отражали противоречивые эмоции.

– Я иду, – решил Уилл.

– Я тоже, – сказала Тарин.

– Давайте устроим этому негодяю взбучку по всей стране сновидений, добавил Кинкайд.

Томпсон включила маятник и села вместе с ребятами.

– Помните, – сказала она, что бы ни случилось, держитесь вместе. Это единственный способ победить его.

Все не отрывали глаз от маятника.

– Очистите свой ум от всего, – тихо напомнила Томпсон.

Один за другим они впадали в состояние транса.

***

Гольдман медленно завернул за угол на узком пятачке и остановился на небольшой свободной площадке в центре автомобильного лабиринта. Вместе с Томпсоном они вышли из машины, фары которой освещали груды ржавого металла вокруг.