Текст книги "Ограниченная территория"

Автор книги: Вероника Трифонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Ты говорил тогда, что на всё есть своя причина. Почему же тогда, папа, происходит всё это? Для чего оно вообще должно быть?

Я надеюсь, ты нашёл в себе силы жить дальше – после того, как ты узнал, что случилось со мной. Я верю, что у тебя сейчас всё хорошо. Сейчас ночь, и я могу сказать тебе вслух, что я очень сильно тебя люблю. Хочется верить, что сквозь ночь и расстояние эти слова долетят до тебя в твой сон, в подсознание, в душу. Слова твоей дочери, всё той же маленькой Катюши.

Ты дал мне всё, что смог – но то, чего ты боялся, случилось. Пусть даже через девятнадцать лет.

Отпуская меня в чужой город, ты высказывал опасения, но всё же, не мог знать наверняка, что с твоим ребёнком случится плохое.

Но как быть в ситуации, если ты знаешь это, и всё равно не можешь помешать?

В моей ситуации, папа.

Часть 2

Глава 9

Май подошёл к концу, незаметно сменившись июнем. Всё больше становилось солнечных дней, а яркие краски бело-розовых яблонь и солнечных одуванчиков сменились на сиреневое изобилие и летящий изо всех щелей тополиный пух. На улицах столицы всё чаще можно было встретить шумные компании детей и подростков, ушедших на трехмесячные каникулы. Тут и там слышался весёлый гам – люди радовались наступившему лету и хорошей погоде.

Что до нашего НИИ, то отдых всем здесь ещё только снился. Сезон отпусков, как правило, приходился на июль-август, а на первый месяц лета выпадала интенсивная работа, связанная не в последнюю очередь с сессией ординаторов и аспирантов, а у сотрудников, совмещающих должность со ставками преподавателей вузов – ещё и со студенческой.

Третий этап итоговой аттестации ординаторов-выпускников, представляющий собой экзамен по патологии, должен был состояться двадцать третьего июня. Так что накануне, двадцать второго, им была назначена консультация, проводить которую поставили меня. И поэтому с трех часов дня я сидела за преподавательским столом в небольшой учебной аудитории главного корпуса, отвечая на вопросы без пяти минут (точнее, без двадцати четырёх часов) специалистов – группы численностью в восемь человек. Надев по такому случаю белую блузку с высоким воротником и чёрные брюки, теперь я изнывала от духоты, стоявший в помещении, несмотря на открытые окна. Кондиционер здесь был сломан, и я жалела, что соседнюю аудиторию – большую по размеру, с его наличием – сегодня заняли. Впрочем, данные обстоятельства не являлись чем-то необычным: всего лишь досадные атрибуты учебно-рабочего процесса в тёплое время года, поэтому все, в том числе я, демонстрировали смиренное терпение – даже через час после начала консультации.

– Итак, мы с вами разобрали гетеротопные аритмии. Главное, не забудьте, что они возникают вне синоатриального узла. Иван Дмитриевич, я ответила на ваш вопрос?

– Да, – благодарно кивнул сидящий на первой парте русоволосый парень в очках.

– Хорошо. Кто что ещё хочет спросить?

– Екатерина Семёновна, можно уточнить насчёт мутагенов. Лекарства тоже к ним относятся?

– Смотря какие, Роза Руслановна, – я посмотрела на темноволосую кудрявую девушку с румяными щеками. – Некоторые – да. Как и вирусы.

– А интерфероны ведь антимутагены?

– Интерфероны, аминокислоты – такие, как аргинин, гистидин, метионин. Запомните это все. А ещё витамины А, С, К, фолиевая кислота, ферменты и антиокислители: ионол, соли селена.

– Простите… – подал голос полный лысый парень в очках и бордовой рубашке. – Екатерина Семёновна, можно ли… уточнить про воспаление?

– Что конкретно про него? Сергей Семёнович, за два года мы столько раз касались этой темы, что вы все сможете рассказать её от и до, разбуди вас посреди ночи, – я невольно улыбнулась.

– Ааа, да это… Острая фаза. Ещё раз повторить, – поправив очки, Серёжа Зайцев посмотрел на меня с надеждой. За всё время, что мне приходилось вести у этой группы, этот парень не демонстрировал выдающихся способностей, но тем не менее был очень старательным, чем мне и нравился.

Я кивнула.

– Ну хорошо. Острая фаза. Ответ, основные биологические эффекты, белки. Записывайте все.

Когда я перечисляла основные биологические эффекты острой фазы, дверь аудитории приоткрылась, и я увидела, как в образовавшемся проёме появляется кучерявая голова Тима. Друг, заметив мой взгляд, широко улыбнулся, поднял руку и приветственно ей замахал. Я жестом попросила его подождать. Когда тот, смешно выпучив глаза и закивав, скрылся, я вновь повернулась к ординаторам, и рассказала всю тему до конца.

– Если ни у кого больше вопросов нет, тогда увидимся завтра на экзамене. Всем удачи, и помните – шпаргалки брать с собой бессмысленно. У председателя комиссии очень цепкий взгляд на такие вещи.

Как только за дверью скрылся последний человек, я, вытирая лоб взятой из сумки влажной салфеткой, увидела Тима, шествующего ко мне с самым важным видом.

– Ну здравствуй, – улыбнулась я. – Что ты тут изображаешь?

– Вы про что, Екатерина Семёновна? – притворно удивился он. – Я всего лишь хотел сообщить вам, что пришёл сдавать экзамен, и, можете быть уверены – ни один, даже самый проницательный глава комиссии, не сможет уличить меня в имении шпаргалкой. Думаете, у меня опыта нет? Ошибаетесь, женщина. Я МГУ закончил. Пусть и не с красным дипломом, но и без красной задницы, по которой мне постоянно бы поддавали за списывание!

– Да ладно тебе, – я, убрав салфетку от лица, прищурилась и посмотрела на него. – Тим, ты и так был одним из лучших на курсе, а если бы тебя действительно били, то задница данного цвета была бы тебе обеспечена – за поведение.

– Как знаете, Екатерина Семёновна, – друг с важным донельзя видом поднял голову, изображая гордость. – Синяки я себе точно набил – под цвет диплома.

Я бросила салфетку в него, и расхохоталась. Тим, увернувшись, тоже засмеялся, довольный собой.

– Ё-моё, у вас пекло, как в бане! – он прошёл в сторону раскрытого окна, выглянул в него, затем с ошалелым взглядом повернулся ко мне. – Нет, эту планету уже ничего не спасёт.

– Перестань, до глобального потепления ещё есть время, – я обошла стол, подобрала салфетку, выкинула её в мусорное ведро рядом с дверью, и направилась обратно. – А вообще, ты прав. Жара невыносимая. На улице тридцать два градуса.

– Ага… а ты всё работаешь. Антоха сказал, ты сегодня трудишься в поте лица … оно и видно, – он указал на мусорную корзину, в которую недавно отправился влажный платок.

– Ох, Тим, лучше ты мне посочувствуй, – я устало села на стул, подперев голову руками. – На работе занятость полная. С утра в лаборатории, с обеда тут… Я даже не перекусывала. Надо сейчас зайти хоть чаю попить…

– Так я тебе и сочувствую! Потому и пришёл кое с чем, – расстегнув портфель, он принялся в нем копаться. – Это – для начала.

Передо мной появилась шоколадка.

– Спасибо, – я устало взяла плитку в руки, и приятно удивилась. – Ого, та самая, с изюмом и кокосом! Где ты её нашёл? Это не Антон передал?

– Как ни странно – в буфете главного. Только заметил – сразу взял. Она единственная, которую ты трескаешь, и не ноешь, что потолстеешь, – хихикнул друг.

– Вообще-то ною. Но от неё действительно не могу отказаться. Она очень… вкусная!

Тим вручая мне ещё и бутылку.

– Катюха, это просто вода – спиртное сейчас не время.

– Да, я вижу, – с удовольствием сделав глоток, я раскрыла шоколадку. – Тим, ты большой молодец.

– Пустяки, – отмахнулся тот. – Ешь быстрее, а то растает. А вот у Антохи самого дела не лучше. Еле нашёл время со мной поговорить! Придётся мне, видимо, идти сегодня с Марго в филармонию…

– Чего?? – от удивления я чуть не выронила протянутую другу плитку. Тим, планирующий посетить культурное мероприятие, выглядел более чем необычно. – Тим, с тобой всё… мм…

– Хочешь спросить – не стукнулся ли я башкой об стену? – захохотал тот, беря угощение. – Нет, пока всё нормально, клянусь огородом твоего папы.

– Пока? Смотри мне, а то папе не понравится остаться без урожая.

– В общем, отдал мне билеты чувак из лаборатории сна, когда я там протестировал электроэнцефалограф. Сказал, что хотел пойти сегодня с девушкой, но выяснилось – не сможет.

– Вот как. Ясно. Надеюсь, ты не сказал, что этим он отлично выполняет свою работу? Название лаборатории соответствует воздействию на тебя классической музыки.

– Нет. Всего лишь согласился, что Чайковский благотворно воздействует на сознание. Но вообще, я сразу подумал про вас. Антохе такое нравится, а ты его жена, ещё и музыкальную школу закончила, значит – в теме. Ого! – Тим, достав телефон, посмотрел на экран. – Кого-то только упомяни… Антон вызывает! – сообщил друг. – По работе. Ничего интересного, но всё равно интересно! – он убрал телефон. – Ну что ж, надо идти. Он будет ждать в лаборатории.

– Тим, подожди, – я встала. – Я пойду с тобой.

Лицо его просияло.

– Ну тогда собирайся, Катюша! Может, вместе мы хоть ненадолго оторвём от работы Антохину задницу. Должен же человек хоть иногда устраивать себе перерыв. Вы оба просто загоняющие себя лошади!

После того, как я закрыла аудиторию и сдала ключ, мы спустились на первый этаж и двинулись в сторону наземного перехода в корпус отдела

физиологии и биохимии.

– У меня может и найдётся вечером время. Но я не пойду одна.

– Я так и думал – надо было сказать Антону, что ты пойдёшь с Валей. Тогда он точно бы время нашёл. Кстати, сообщить это ещё не поздно!

– Да ну тебя! – я закатила глаза. – И ты туда же!

– Ну, а вдруг не только Антоха любитель консерваторий? Я бы предложил Вальке чисто для интереса.

– Так предложи. У него, кстати, мама есть. Вот и сходят вдвоём.

– Думаешь? – Тим оценивающе посмотрел на меня. – А что? Пожалуй, попробую. Но при одном условии.

– Каком?

– Если Валек спросит – ты не скажешь ему, что сегодня свободна.

И, увернувшись от моего тычка, Тим громко рассмеялся.

*********

Дойдя до галереи с портретами учёных, мы стали свидетелями небольшого происшествия: в идущего впереди нас полного мужчину в твидовом костюме со всего размаху врезалась худенькая белокурая девушка. По всей видимости, она шла навстречу, и каким-то образом не заметила впереди человека.

– Вы в порядке? Всё хорошо? – спросил, поднимая её, здоровяк.

Голубая джинсовая кепка, отлетевшая с головы девушки, приземлилась прямо к моим ногам. Подняв украшенный стразами головной убор, я шагнула к пострадавшей.

– Вот, держите.

Лицо его хозяйки показалось мне смутно знакомым. Одетая в белую футболку и джинсы с жилеткой (данный комплект вполне пришёлся бы по духу Марго), она была хороша собой. Длинные волосы цвета платины, красиво спадающие книзу крупными локонами, пухлые губы, нежная бело-розовая кожа, и длинные чёрные ресницы, густыми рядами обрамляющие бездонные синие глаза.

Глаза, на дне которых плескалось что-то… непонятное. Сначала, когда девушка протянула дрожащую руку за кепкой, мне показалось, что это был страх. Но уже через секунду он сменился на нечто другое. Растерянность? Ярость? Равнодушие? Ощущение было такое, что все эти чувства одновременно смешались в ней в виде коктейля, плавающего под заледеневшей гладью двух больших лазурных озёр.

Мне отчего-то стало не по себе.

– Простите! Извините! Неля! А я тебя везде ищу! – прервал мои раздумья знакомый скрипучий мужской голос.

Заглянув за плечо девушки, которую по-прежнему поддерживал под руки случайный прохожий, я заметила спешившего к нам Андрея Петровича Циха. Халат его развевался на бегу. Одной рукой он придерживал готовые слететь с носа очки, а другой – активно махал, привлекая наше внимание.

– Простите… здравствуйте ещё раз, Екатерина Семёновна, Олег Евгеньевич…

Так значит, полный мужчина перед нами – это новый кардиолог клиники по фамилии Евсюков. Я слышала о нем вскользь, но лично до сегодняшнего дня не встречала. Но Нелю я по-прежнему не могла вспомнить.

– Всё в порядке, я её заберу. Я собирался с ней поговорить. Неля, пойдём…

Цих взял подопечную за локоть, но та неожиданно проявила агрессию. Не успел никто ахнуть, как Неля мгновенно врезала доктору наук локтем в живот. Судя по всему, удар был довольно сильным: небольшой, но острый локоть девушки вонзился доценту аккурат в солнечное сплетение. Согнувшись от боли, он не заметил, как драчунья стремительным шагом направилась прочь, в сторону главного корпуса.

– Неля… постой… погоди… – прохрипел Андрей Петрович, и, по-прежнему не разгибаясь, поковылял за ней.

Мы, остолбенев, глядели им вслед.

– Ну, чисто Ума Турман, – Тим, как всегда, первым обрёл дар речи.

Я посмотрела на него, и заметила, как он поправляет на отвороте кармана футболки небольшой позолоченный значок в виде герба Красногорска (изображение серебряной колонны на красном трехгорье с растущими по бокам от неё деревьями) – недавний подарок Марго.

– Знаете, Чёрная Мамба. В фильме «Убить Билла» – друг изобразил руками фехтование и удары. – Все его видели.

– Чего это на неё нашло? – Олег Евгеньевич судорожно поправил пиджак. – На них… Она даже не видела, куда шла! Глаза, как у робота или зомби… Я это… даже не успел сказать Андрею Петровичу, что к нему шёл…

Растерянно потоптавшись на месте, кардиолог с по-прежнему недоуменным выражением лица сделал нам ладонью что-то вроде прощального жеста, развернулся и удалился.

Я, подняв брови, посмотрела на Тима. Тот, моргнув, кашлянул и покачал головой.

– Я её знаю. Эта девчонка на складе работает. И как-то раз я поинтересовался, не мешает ли ей такая прическа работать. Тогда она, походу, была в хорошем настроении. А то представляешь, каких бы я люлей отхватил!

– Да уж, – охнула я. – Опять пострадаешь за недержание языка.

Отогнав от себя непонятную тревожность, я мягко, но уверенно коснулась его плеча, направляя в сторону нашего дальнейшего пути.

– На самом деле я догадываюсь, чего она так, – не без ироничного веселья произнёс Тим, когда мы двинулись вновь.

– Даже боюсь услышать твои предположения.

– Да спит она с этим Цихом, – с видом умудрённого опытом мудреца заявил друг. – Любовники они, а сейчас поругались.

– О как. Кто тебе такое сказал?

– Об этом судачат везде, Катюха, ты не поверишь. Даже ты с Валей теперь не тема номер один.

– И давно ты стал бабкой, собирающей сплетни? – поинтересовалась я. – Тим, бросай, тебе это не идёт.

– Сам не знаю. Старею, наверное.

– Ага, песок сыпется.

Дойдя до лестницы, мы дружно, не сговариваясь, поднялись на второй этаж и направились налево по коридору.

– Я вижу, ты уже выучил быстрый ход в нашу лабораторию?

– Да, через второй этаж, мимо твоего кабинета, Катюха.

Когда мы дошли до его двери, Тим на мгновение задержался. Взглянув на табличку, он задумчиво посмотрел на меня.

– Мне не даёт покоя одна мысль. Почему, если сложить вместе все твои инициалы, получится «БЕС»?

Я закатила глаза.

– Тим, это старый прикол. Ему уже лет двенадцать. Хотя нет, больше – это ж был один из твоих аргументов, когда ты объяснял, почему мне стоит обращать внимание на других парней.

– Да, мне это больно было видеть. Из-за существования лохматого футболиста Катюша вновь и вновь ударялась в страшную драму.

– Ага… но тогда я была подростком. Буйство дофамина и эндорфина, – улыбнулась я, сама понимая, что объяснение вышло натянутым. Я даже не задумывалась о том, что было бы, если мы с Антоном в итоге не сошлись. Осталась бы я одна, или вышла бы за кого-то другого? Но на один вопрос я так и не нахожу в себе ответа: смогла ли бы я сейчас в любом случае спокойно общаться с ним?

Тим улыбнулся, то предпочёл промолчать. Хоть друг, бывало, и подтрунивал надо мной, он всегда понимал меня достаточно хорошо, чтобы знать, где нужно поддержать или не говорить ничего.

Открыв дверь пожарной лестницы, и поднявшись ещё на два пролёта, мы оказались на площадке, откуда выходили две двери. Тим, не раздумывая, толкнул ближайшую.

– А про этот ход вообще мало кому известно, – подметила я. – Хотя, через уборную редко кто предпочитает ходить.

– Кать, обычные пути не так интересны. Всегда хочется оригинальности.

– Точно. Я могла бы не спрашивать, – улыбнулась я.

Мы надели бахилы, и накинули снятые с вешалки халаты, после чего Тим снова достал телефон.

– Марго скоро будет. Она поможет мне с диагностикой. Этот прибор лучше смотреть не одному.

Следом за Тимом я вышла в коридор с бело-голубыми стенами, пол которого был выложен кафельными плитами. Справа и слева виднелись белые пластиковые двери с табличками. Хотя отделения нормальной и патологической физиологии официально входили в одну лабораторию, условное разделение всё равно существовало. Если «патологии», где преимущественно трудилась я, было отведено всё левое крыло первого и второго этажа, то «норма», непосредственное место работы Антона, занимала половину третьего этажа. В правой половине второго и третьего этажей нашего корпуса располагалась уже лаборатория биохимического анализа.

В середине коридора, свернув за угол, мы оказались в отсеке. В конце его было окно, а слева на стене – всего одна дверь без надписи. В неё мы и вошли.

Прямоугольное помещение средних размеров служило своеобразной помесью склада и диагностической комнаты – именно сюда доставляли всё новое оборудование. В центре комнаты, рядом с похожим на большой серо-белый тетрис с креплением прибором гемодиализа сидел на небольшом табурете Антон, и что-то смотрел в телефоне. За ним стоял «художественный беспорядок»: обрывки сорванного скотча разных размеров, и приставленная к стене большая картонная коробка. Увидев нас, мой супруг тут же оторвался от экрана, и поднялся на ноги.

– Так, кто-нибудь, подскажите, во сколько сегодня снег обещают? – Тим завертелся в поисках невидимой сводки прогноза погоды. – Катюха, не слышала? Смотри – твой муж действительно оторвался от работы, и сидит в телефончике! Хотя подожди – тут всё не может быть так просто. А не статьи ли научные там у тебя?

– Угадал, друг. Они самые. Снега сегодня не будет.

Антон подошёл ко мне, и обнял.

– Привет, – муж поцеловал меня в висок.

– Как проходит твой день?

– Так же, как и у тебя, дорогой. День, полный забот и труда. Меня ещё ждёт написание статьи, и готовые образцы кардиомиоцитов. Но сейчас Тиму удалось меня отвлечь! – сказав последнее предложение громко и нараспев, я, широко раскинув руки, обвила ими шею Антона.

– Смотри-ка, Тоха, вот и тебя отвлёк. Привёл, так сказать, отвлекающий фактор. Катюш, ты расчёску ему не принесла? Видишь, что работа сегодня с ним сделала? Стал ещё лохматее обычного! Покрасить, и сойдёт за профессора из «Назад в будущее»!

– И что тебе моя прическа так покоя не дают? Наверное, ты втайне завидуешь. Не стоит, всё исправимо. Хочешь, посоветую классный шампунь – и твои кудри перестанут походить на взрыв на макаронной фабрике?

– Ну уж нет. Я что, зря с утра столько времени трачу на их завивание? Марго меня даже с ванной выгоняет! Орет, что я таскаю у неё бигуди. А ещё лак, чтоб добиться нужного эффекта!

Мы с мужем рассмеялись.

– А что вы думали? Нас с братом мама учила. Встаём ни свет ни заря, и дружно втроем идём накручивать кудри!

– Ладно, мы с Катей поняли, что тебе подарить на случающий день рождения, – подмигнул другу Антон. Тим, изобразив сумасшедший восторг за гранью актёрской игры, поднял вверх большой палец, и повернулся к серо-белому «пациенту».

– Я так понимаю, это наш красавчик?

– Да. С ним я и работаю. Он вообще только что из ремонта вернулся – месяц назад увозили. Техник из «МедЭйр» уверяет, что с ним всё в порядке, но ты же знаешь – я предпочитаю всё уточнять. Поэтому проведи просто контрольную проверку.

– Ясно, – энергично кивнул Тим. – Ты просто законченный перфекционист. Но осторожность – это похвально, а ещё похвальнее, что ты считаешь меня лучше этих типов из фирмы. Ладно. Где сопроводительные документы?

Антон указал на железный столик слева от Тима, где лежала папка. Когда наш друг занялся изучением бумаг, муж наклонился ко мне, и тихо прошептал:

– Хорошо, Гаврилюк не слышал его. Про завивку. Зная шефа, он ведь поверил бы – и просто бы этого не пережил.

Мы тихо прыснули, а потом, одновременно притянувшись друг к другу, поцеловались. Я почувствовала, как волосы Антона щекочут мне лоб. Отчего-то это ощущение было очень приятным.

– А я бы не против была это увидеть, – хихикнула я.

– Это было бы как в случае с нашей классной.

– Светланой Ивановной? По географии?

– Да. Это в восьмом классе было. Он руку тогда обжег, но перед всеми стал делать вид, что это симптом страшной заразной болезни, и добавил, что к нему в гости родственник из Африки заглянул с тем же самым. Я-то сразу понял прикол, но некоторые действительно готовы были прыгнуть на люстру. А когда он напугал ещё классную, и та поверила… . Короче, он потом справку от врача приносил, что нет ничего серьёзного. А его родители доказывали, что никто из их родных и друзей не посещал субтропический континент.

– Да… весело. Но Светлана Ивановна, настолько помню, сама была очень наивной и мнительной. Надо же вообще было в такое поверить!

– Так он специально для неё всё продумал, в том суть.

– О чём вы там шушукаетесь? Уж ни обо мне ли? А если так – надеюсь, о том, сколько часов я завиваюсь?

Отстранившись от мужа, я увидела, что наш приятель весело сморит на нас, держа в руках бумаги.

– Нет, друг, – поспешно ответил, улыбаясь, Антон. – О том, как ты разыгрывал нашу классуху.

– О, это было времена, – лицо Тима оживилось. – Какой именно случай ты сейчас вспомнил? Если про таракана – это не так интересно. Но точно не про бомбочку и трудовика – а то бы вы сейчас ржали и катались по полу.

– Она, наверное, отмечала, когда ты школу закончил. Да нет – все учителя отмечали!

– Ну не знаю, все, не все… Директор чуть ли ни рыдал.

– От радости.

Я услышала звук открывающейся двери, а затем – голос Марго:

– Всем привет!

Обернувшись, я увидела Маргариту. В накинутом поверх рабочего костюма болотного цвета белом халате и забранными в пучок волосами, она улыбалась своей постоянной улыбкой – тёплой и несколько озорной. В правом руке Марго держала объёмную сумку – по-видимому, с инструментами. Поставив её на пол, она быстро обнялась со мной, кивнула Антону, а затем бросилась к Тиму.

– Хорошо выглядишь, товарищ, – ободрительно сказала Марго, разомкнув объятия и посмотрев на своего мужа. – Я так понимаю, отравление не состоялось? Он с утра сегодня ворчал, что я кормила его пиццей из нелюбимого магазина, – пояснила она нам.

– Потому что у них не бывает ничего хорошего, – парировал Тим. – Там куча дерьма, ещё и просроченного.

– Но на вкус тебе понравилось!

– Детка, просто я был голодный. Я съел бы всё, что нашёл, даже собственную футболку.

– Вот этого не надо. Они лучше выглядят на тебе, чем в тебе.

– Кстати, малышка! Я тоже самое всегда тебе говорю про…

Антон кашлянул.

– Так, ребят… мм… я очень ценю, что вы пришли. Но ещё больше буду ценить, если мы всё-таки справимся вон с тем большим агрегатом.

Марго с Тимом на секунду застыли. Затем переглянулись и дружно захохотали.

– Ой, да… прекратите! Я вообще не… Ай! Кончайте валять дурака! Ну детский сад, ей богу!

Тим, позволив себе посмеяться ещё секунд пять, быстро прокашлялся и первым взял себя в руки.

– Прости, Антоха. Исправляюсь. Сейчас всё будет. Ну что, зай, разберёмся, наконец, вон с этим чудовищем? – указав жене на аппарат, Тим с целеустремлённым видом подошёл к сумке Марго с инструментами, поднял её и перенёс к табуретке, на которой недавно сидел мой муж. Расстегнув замок, он принялся изучать содержимое торбы и комментировать, попутно выкладывая на сиденье нужные.

– Не беспокойся, дорогой. Сегодня я приготовлю твою любимую пиццу с салями, – с улыбкой и примирительной теплотой в голосе сказала Марго, присев рядом с Тимом, и тихонько поддев его локоть своим. Он повернулся к ней. Лица его я разглядеть не могла, но не сомневалась, что друг сейчас довольно улыбается, а может, и подмигивает.

Переведя взгляд на внутреннее содержимое рабочей сумки Марго, я заметила на горке небольших инструментов сложенный вдвое листок.

– Только что прибывший из ремонта, – Тим, поднявшись, дотронулся ладонью до аппарата. – Наверное, ты как новенький, приятель. Но твой человек всё равно о тебе беспокоится. Ладно, красавчик, терпи – ещё немного придётся с тобой повозиться. Так, сейчас принесу ещё свой рюкзак.

Похлопав серый бок, Тим отошел, чтобы вернуться с ранцем, и снова оглядел сумку Марго.

– Детка, зачем тебе столько одинаковых наборов гаечных ключей? Не таскай лишние тяжести, я же тебе говорил. Закончим – половину заберу у тебя.

Марго ничего не ответила, но я успела заметить её восхищённое, полное любви выражение лица, когда она вновь посмотрела на Тима.

Пока Вердины готовились выполнять работу, я, порывшись в своём ридикюле, извлекла из её недр остатки остатки шоколада, и протянула мужу.

– Держи, кэп. Это прозвище Антон получил ещё в старших классах на футболе, а стараниями Тима оно позже перекинулось в студенческую жизнь. Сейчас оно прочно всеми забыто, и стало лишь нашим – наверное, у каждой пары есть такие особенные выражения, непонятные окружающим, но имеющие особый, тёплый смысл только для невероятно близких друг другу людей.

– К сожалению, воды сейчас предложить не могу.

– Ничего. О, это же с кокосом. Я тоже её люблю!

– Знаю. Только не испачкай халат.

Я ещё раз обняла мужа, и прислонилась к нему. Как всё-таки мы оба любили такие моменты – находить счастье везде, во всех ситуациях, а главное – наслаждаться временем, проведённым вдвоём. Даже если из-за работы оно, бывало, составляло меньше пяти минут.

– Сейчас я повторю старый, заезженный прикол, – промурлыкал Антон, отправляя в рот последний кусочек лакомства. – Знаешь, дорогая, в нашей жизни можно бесконечно смотреть на три вещи: огонь, воду, и как Тим с Марго в очередной раз что-нибудь мутят. Где бы они ни были. Где бы ни были мы все.

– Ну, если о нашей жизни, то, пожалуй, понятия «огонь» и «вода» можно расширить. Заменить на природу, костёр, и бесчисленное разнообразие горных пород, – заманчиво прошептала я возвышенным тоном, заглянув Антону в глаза. – А ещё микро– и макроорганизмы. Ты не думай, что я этого не учла.

– Милая, ты, как обычно, точна в описаниях и сравнениях.

Он приблизился ко мне. Его губы нежно прикоснулись к моим, и я почувствовала вкус шоколада.

Вдруг раздался взрыв.

– Твою ж мать! – послышался резкий возглас Тима, а сразу за этим – грохот.

Мы отпрянули друг от друга, и обернулись в сторону шума. От прибора гемодиализа валил дым. Тим и Марго стояли сбоку от него на расстоянии около метра, причём Тим обнимал жену так, словно от чего-то, прикрывая, оттаскивал. Судя по этому, а так же по беспокойному выражению на их лицах, они только что отпрыгнули. Сумка Марго с инструментами, которую кто-то успел поставить на табурет, упала с него, и часть содержимого вывалилась наружу, разбросавшись по полу.

– Что произошло? – нахмурился Антон.

Я почувствовала, как в комнате запахло едким дымом.

– Кажется, неисправность блока гидравлики. Измеритель давления сейчас здорово подпрыгнул. Защита тоже вся не работала. Я такого ещё не видел. Марго, ты видела?

Маргарита, которую Тим только что отпустил, отрицательно помотала головой. Должно быть, друг удивлён, раз даже назвал жену по имени, хотя обычно предпочитал этому милые прозвища.

– К тому же неполадки с разъемными соединениями, а это значит – подача управляющих напряжений тоже нарушена. Могло дойти до того, что здорово шибануло бы током! – разгоняя дым перед собой руками, Тим посмотрел на Антона. – В какой подворотне тебе его ремонтировали? Знаешь, это больше похоже на заводской брак. С такими условиями он не прослужил бы тебе так долго.

Мой супруг выглядел растерянным.

– Не знаю…

С настороженным лицом Антон медленно, но уверенно прошёл между Тимом и Марго, и приблизился к аппарату. От едкого дыма он начал кашлять. Я спешно открыла нараспашку дверь, а потом, выскочив в коридор, прошла пару метров налево, к окну, и распахнула его створку. Когда я вернулась в диагностическую, то обнаружила, что муж, прикрывая ладонью нос и рот, по-прежнему изучает сломанное детище, словно надеясь услышать от того жалобы, которые всё объяснят. Тим и Марго глядели то друг на друга, то на Антона; в лицах их виднелась насторожённость, и… что-то ещё, чего мой мозг по какой-то причине отказывался понимать и осознавать. Но, прежде чем мои размышления на эту тему успели развиться дальше, Антон вдруг отступил, повернулся к нам, и грустно вздохнул.

– Точно. Это не мой. Тим, ты абсолютно прав. Наверное, произошла какая-то ошибка доставки. Я позвоню им, – достав телефон, он вышел за дверь.

– Мда… – покачал головой Тим.

– Ладно, надо начинать убираться, – Марго, моргнув большими карими глазами, отвернулась и наклонилась, принявшись за дело. В её движениях наблюдалась неестественная скованность, будто подруга вдруг превратилась в деревянную куклу без всяких суставов.

Стоя напротив Тима, я поймала его взгляд. Там была тревога. Сначала я даже подумала, что мне показалось – но всё-таки нет: он смотрел на меня с неподдельным беспокойством. Это продлилось пару-тройку секунд, после чего Тим, слегка улыбнувшись мне, присоединился к своей жене.

Желая помочь им, я подошла ближе, присела и принялась складывать выпавшие из сумки инструменты.

– Ребят… да ладно! Всё в порядке. Просто какой-то растяпа всё перепутал. Сейчас Антон вернёт то, что ему принадлежит, и будет дальше изучать биоматериал подопытных добровольцев.

– У меня тут только одно замечание, – отозвалась Марго. – Где мы раньше были? Если бы мы работали тут, Антону не пришлось бы обращаться в «МедЭйр». С местными техниками у вас, видимо, правда был дефицит.

– Они были, но техосмотр серьёзных аппаратов и сложные случаи все предпочитали поручать той фирме. Вообще-то она неплохая. Но вот…

– Но вот и у них произошёл косяк, – констатировал Тим.

В процессе дальнейшей уборки я обнаружила бумажный листок. Неудачно придавленный тяжёлым гаечным ключом, он раскрылся ровно посередине. Подняв его, я начала пытаться разгладить, и заметила, что на листе было изображен какой-то чертёж. Сначала я подумала, что это план починки какого-нибудь прибора, но после поняла, что это схема строения корпусов НИИ, прилегающего к ней здания клиники, а также главного корпуса фармкомпании «Филин». Пожав плечами, я сложила лист, и аккуратно положила в сумку – туда, где он находился до падения.

– Я обо всём договорился, – объявил Антон, входя в помещение. Я обернулась. – Завтра лично поеду к ним, удостоверюсь, что забираю точно свой аппарат. А сегодня вечером они увезут этот. Фух, – муж с облегчением убрал мобильник в карман. – Ну и денёк.

– Да, жарковатый. Причём не из-за бани и шашлыков, – проговорил Тим у меня за спиной. – Кстати, про это. Как вам предложение скататься на выходных к Тишке? Я ему обещал забор помочь строить, ну а там дальше и отдохнуть можно.