Текст книги "Чейзер 2 (СИ)"
Автор книги: Вероника Мелан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Благодарю вас, отлично, спасибо. А вы?
– Тоже ничего, благодарю. Теперь гораздо лучшее, когда имею возможность рассмотреть вас поближе.
Стоило Лайзе наткнуться взглядом на слащавую улыбку Дэйна – локоть на столе, голова на руке, губы растянуты – и ей тут же захотелось дать соседу в лоб. Какие ласковые глазки, какие нежно хлопающие белобрысые реснички, какой ажур!
«Прибереги это все для Ани-Ра, идиот!»
Нет, вагонетка под названием «этот вечер» однозначно начала сходить с рельсов; напротив впервые за последний час, сложив руки на поясе, с интересом наблюдал за беседой Мак.
– А почему вы совсем ничего не пьете? Только морс, я заметил.
«Потому что если я выпью хоть каплю, меня сорвет с катушек, и я расскажу вам всем ваше ближайшее будущее примерно на год вперед. Вы ведь этого не хотите?»
Она могла бы ответить именно так, ага, и тогда вечерняя вагонетка не просто сошла бы с рельсов – она полетела бы вниз с горы. Пришлось отделаться чинным «я за рулем».
– Ну, мисс, мы все тут за рулем. Некоторые за рулем чужой машины, может быть, если перепьют. А вообще, вас с удовольствием кто-нибудь докинет до дома, я уверен. А если не докинут, то у Рена в особняке имеется примерно пять свободных спален…
– Шесть, – услужливо уточнил хозяин дома; кажется, на их диалоге теперь сосредоточилась вся честная компания. Как же! Балагур принялся обхаживать подругу Элли – на это стоило посмотреть!
Лайза растянула губы, надеясь, что за улыбкой не слышен скрежет ее зубов.
– Видите ли, приличные дамы не приучены перепивать. К тому же утром работа, сами понимаете – рано вставать.
«Нет у тебя работы».
«Неважно».
– Так то же «перепивать»! А вы даже бокальчик не опрокинули, все морсик да морсик. Знаете, а у меня есть одна теория, почему вы отказываетесь от спиртного. И жизнеспособная!
– Да ну? И какая же?
Разговор постепенно начал ее забавлять.
– Вы просто не хотите расслабиться!
– Неправда.
«Знал бы ты, как хочу».
– Да-да, сидите такая напряженная, как будто вам кол в позвоночник вогнали, и зря, между прочим! Вы просто боитесь начать улыбаться.
– С чего бы мне этого бояться?
– А с того, что мы тогда имеем шанс вам понравиться. Понимаете, если вы расслабитесь, то случайно можете заметить, что мы – парни компанейские, приятные, услужливые, обходительные…
Кажется, в ход пошла тяжелая артиллерия.
– …образованные, понимающие, разносторонне развитые, – разливался, не замечая сарказма в выражении лица собеседницы, соловьем Дэйн, – с хорошими манерами, характерами…
– …профессией?
– И профессией тоже – как без этого?
«Угу, ты еще признайся, кем работаешь!»
– И кем же вы работаете?
– Кхм, – Эльконто на секунду запнулся – его лицо приобрело то самое растерянное выражение, которое появлялось всякий раз, стоило снайперу включить мозг на несуществующую шестую передачу. – Я? Ну… Я продаю компакт-диски в магазине.
– Правда? – развеселилась Лайза. – Как интересно! И кто сейчас в моде, какие певцы? Кто на этой неделе занял верхнюю строчку хит-парада?
– Э-э-э, я не следил…
– Ну, как же так! Это же ваша профессиональная необходимость – знать, кто будет лучше продаваться, выставлять диски этого исполнителя на полочку «Хит продаж».
Лайза предпочла не заметить ни притворно нахмуренных тонких бровей Элли, сообщающих ей «Эй, лучше не надо!», ни попытки Рена сдержать расползающиеся в ухмылке губы – тот-то знал, что снайпер только что наступил на мину.
– Понимаете, – Эльконто наивно мигнул и прочистил горло, – я всего лишь расставляю диски на полках. Я ведь не владелец, а владелец, наверное, знает лучше.
Какая неудачная попытка вывернуться! А Лайза, кажется, впервые с того, момента, как переступила порог этого дома, наслаждалась вечером.
– Вы всего лишь расставляете диски? – с притворным сочувствием удивилась она. – Хм, а ведь у вас такая внешность! С ней вам подошли бы десятки других профессий.
– Правда? – ее сосед оживился. – А каких?
– Ну, вы могли бы пойти работать барменом.
– Почему барменом?
– Потому что на вас бы западала вся женская аудитория, и тогда продажи спиртного возросли бы в десятки раз. – Она рассуждала, как прожженный и увлеченный своей профессией маркетолог. – Дамы бы мухами кружили вокруг вас, пытаясь добиться внимания. Конечно, вы бы преуспели!
– Думаете?
Ой, кажется, сейчас она направит мыслительный процесс блондина с косичкой совершенно не в то русло. Не приведи Создатель, он задумается над ее словами, и тогда прощай Ани-Ра; Лайза тут же поспешно продолжила:
– Или вы могли бы пойти работать фитнес-тренером. Да-да! И именно ваш зал бы посещала вся женская округа. С такой-то фигурой!
– А вам нравится моя фигура?
На эту провокацию Лайзу не поддалась – она здесь не за этим.
– У вас такие огромные бицепсы, такая мощная шея и могучая спина! Если бы я не знала, что вы продаете компакт-диски, я бы предположила, что вы несете какую-то воинскую службу и изо дня в день бегаете с винтовкой наперевес.
– Да? – теперь челюсть Эльконто отвисла до пола, и он неумело попытался это скрыть; со стороны Рена послышалось невнятное хрюканье. Улыбался с дальнего конца Халк, с интересом слушал беседу Дэлл, даже равнодушный до того Баал оживился.
Мда, наконец-то Лайза сумела привлечь всеобщее внимание.
– А вы никогда не думали о том, чтобы стать военным? – она по-кукольному похлопала ресницами. – Конечно, там нужны недюжие аналитические способности, хорошая подготовка, великолепный ум, разносторонняя развитость и смекалка, но это все у вас есть! Вы сами хвалились этими чертами вначале нашей беседы, разве не так? Поэтому вы бы определенно подошли!
Шах и мат. Эльконто удрученно замолчал и почему-то уставился на Лайзу с восторгом.
Черт!
Такими разговорами она окончательно покорит его сердце уже через минуту.
«Ани, прости-и-и! Это не я! Я не об этом пыталась ему сказать!»
– А вам что, нравятся мужчины исключительно военной профессии?
Если бы эту фразу произнес Дэйн, Лайза бы лишь рассмеялась в ответ, но, увы, эти слова произнес низкий голос, от звуков которого ее сердце гулко стукнуло и тут же провалилась в бездонный колодец – с сарказмом, с вздернутыми вверх бровями, со всем скептицизмом, на который был способен, – этот вопрос выдал Мак. И пока она искала наиболее подходящий из тысячи возможных вариантов ответов – вот он, ее шанс поддержать беседу с нужным оппонентом! – Аллертон продолжил:
– Или же по профессии вы определяете, подходит ли вам мужчина? Скажем, имеет ли он вообще шанс на то, что вы снизойдете до беседы с ним?
Что?! Да как он смеет ее подкалывать?
Из ушей Лайзы повалил невидимый дым, в глазах засверкали молнии, а в приторно-сладкий голос просочились ядовитые пузыри:
– Да будет вам известно, уважаемый, что профессия для меня не имеет особого значения и не имела бы даже в том случае, если бы я искала себе спутника жизни. А я его не ищу!
– Ах, почему не ищете? – тут же схватился за сердце Эльконто. – Мисс, не рубите с плеча, я ведь могу и не пережить!
– Да не паясничайте вы, – огрызнулась она, не поворачиваясь.
– Может, дама уже нашла? – усмехнулся Чейзер. – Ты, кажется, забыл спросить.
– Кольца нет! – снайпер тут же сгреб ладонь Лайзы – поднес ее пальцы к своим глазам и принялся близоруко, по-стариковски перебирать их. – Видишь? Нет кольца, нету!
«Дома оставила», – насмехались зеленовато-коричневые глаза напротив.
– Мак, она просто не хочет давать праздных обещаний! Да, мисс? Вы принадлежите к категории тех великодушных женщин, которые не хотят, чтобы у кого-то разбилось сердце, верно?
«Пока в этой комнате находится только один человек с разбитым сердцем, и это я».
Она не произнесла этого вслух, но поднялась с места, вытянула свою ладонь из чужих рук и как можно вежливее произнесла:
– Простите. Я вас оставлю. Мне нужно в дамскую комнату.
Он издевался над ней. Насмехался, подкалывал, язвил, а ведь они толком и не познакомились.
Что за характер? Сволочь.
В этот момент она ненавидела Мака и восхищалась им же. Восхищалась, потому что, если бы в той комнате на ее месте сидела другая женщина, у нее не было бы ни единого шанса подкатить к Аллертону с флиртом – тот мягко и почти нежно вкатал бы ее в землю бульдозером.
«Как только что вкатал и тебя»
Ничего, она переживет. Ей бы только найти способ поговорить с ним наедине – начать новый диалог, другой, правильный. Чтобы не с Дэйном под боком и не с аудиторией из семи мужчин и двух женщин – какой «правильный» разговор может получиться, когда вокруг столько ушей?
А ведь хорош… Он все так же хорош.
И все так же далек от нее, как и до прихода в этот дом.
Грудь давило от эмоций: тягостного ожидания, жажды чуда, раздражения, обиды и нежности. Какой странный коктейль. И еще одиночество – именно его она так остро ощущала теперь, стоя в тихой, пустой и темной комнате.
Молчаливо смотрели в глубину сада темные стволы дубов, на зеленые газоны опустился плотный вечер.
Август. Другой мир, другое время; полная гостей комната. Она вернется туда позже – просто немного постоит, подумает, соберется силами. Закроет сердце в новый слой панциря, если получится.
Стоило ли покупать платье?
Лайза прижалась лбом к прохладному стеклу и застыла – ее не потеряют. Наверное. Минута или две у нее есть.
Она закрыла глаза.
В какой-то момент ей показалось, что за спиной раздался шорох – не близко, но и недалеко – в дверях.
Сердце стукнуло возбужденно – Мак? И тут же набросила ледяное покрывало логика – пришла утешить Элли. А следом испуг – а вдруг это Эльконто, и придется бить его по рукам?
Лайза резко обернулась и застыла на месте; дыхание прервалось – в дверном проеме Чейзер – его силуэт она не спутала бы ни с чьим другим никогда в жизни.
Пришел. Он зачем-то пришел!… Ее невидимый хвост тут же заколотил по полу, но мелькнувшую в глазах радость пришлось замаскировать – ее лицо хорошо видно ему, стоящему в проходе, а вот ей его лица почти не разглядеть. Лишь массивный, высвеченный контровым светом разворот плеч, скрещенные ноги и стакан в руках – он принес с собой морс.
Тишина, облокотившийся на косяк мужчина, и слышимый ей одной равномерный грохот разнервничавшегося сердца.
– Это теперь называется «дамской» комнатой? – раздался насмешливый вопрос, и темноволосая голова качнулась, указывая не то на малую гостевую комнатушку, не то на библиотеку, в которой она пряталась от всех последние несколько минут.
– Любая комната становится «дамской», когда требуется подумать.
Лайза прочистила горло; ее пальцы сжали прохладный подоконник. До ноздрей долетел тонкий, почти неуловимый аромат парфюма «РиоНоро». Показалось? Он пользовался таким. Давно.
– Забавно, – Мак на секунду перевел взгляд на стакан, который держал в руке, но пить не стал, – а ты умнее, чем пытаешься казаться.
По позвоночнику Лайзы расплылось теплое пятно – это что, комплимент? Или новая насмешка? И здесь, в темном помещении, они почему-то перешли на «ты».
– Каждый видит то, что хочет видеть, не так ли?
Ей бы думать о мудрости собственных ответов, а она думает о платье – оно ему понравилось? А туфли? Ему понравилось хоть что-нибудь?…
– Ты хорошо увиливаешь от ответов и позволяешь собеседнику распознать намерения собственных вопросов. Ловко.
– Я просто шучу. Ничего особенного.
– Я так не думаю.
Человек в дверях усмехнулся.
Он восхищался ей? Просто прощупывал почву? Зачем пришел? И почему настолько девственно чист, почти туп ее собственный мозг? Ей бы сейчас флиртовать, начинать плести умное и хитрое женское кружево, аккуратно заманивать в сеть, пробуждать интерес, а вместо этого она стоит и тает от того, что они одни, что Мак так близко, что она чувствует его запах.
«Ты – болонка! Увидела его и развалилась на коврике пузом кверху, – мысленно пнула себя Лайза по заднице. – Соберись!»
Но как собраться, когда ей не хочется ни умных диалогов, ни каких-либо доказательств «я – твоя женщина», ни вообще думать о чем-либо? Подойти бы сейчас к своей родной и одновременно неродной второй половинке, уткнуться бы носом в теплую грудь, почувствовать бы в волосах ласковые пальцы и прошептать: «Я так по тебе скучала…» И услышать: «Я тоже, малыш. Очень»}.
Погрузившись в невеселые, но такие манящие мечты, Лайза едва не пропустила мимо ушей начало следующей фразы.
– А я, вот, пользуясь случаем, хотел бы кое-что спросить…
– Что я делала у твоих ворот, – она завершила предложение за него – не вопросительно, утвердительно.
Секундная пауза.
– Да. Об этом. Ты действительно умна.
На этот раз комплимент прошел мимо ушей; на полную катушку заработал мозг – этот диалог она проигрывала в воображении, пока ехала сюда, и теперь почти спокойна.
– Я просто спутала дом.
– Спутала дом?
Черные брови поползли вверх – она не видела этого, знала.
– Да, спутала дом.
Она не собиралась ничего пояснять дополнительно: меньше информации – меньше потенциальных вырытых ям для себя самого.
– И поэтому трясла ворота со словами: «Откройтесь?»
А у Мака хорошая память.
– Да. Я думала, что хозяин дома прячется от меня внутри, он мне кое-что должен.
– Хм, – теперь Чейзер улыбался, она чувствовала это. А он, похоже, чувствовал ее игру. – А почему, увидев меня, ты с правдоподобным расстройством спросила: «Разве ты меня не помнишь?» Ты действительно выглядела расстроенной.
У Лайзы кольнуло сердце. Она не выглядела расстроенной – она была расстроенной. Самой расстроенной женщиной на свете, какую только видел в тот день мир Уровней.
– Я повела себя неадекватно. Дело в том, что я тебя узнала – Элли о тебе рассказывала – и почему-то подумала, что мы встречались, и ты меня запомнил. Видишь ли, стоило твоей машине оказаться позади, как я сообразила, что перепутала дом и напугалась.
– Ты меня узнала по фото? Разве у Эллион есть мое фото?
Черт бы подрал этого охотника – он всегда найдет, как загнать в угол.
– Я узнала тебя по машине.
– Машине?
На этот раз его брови точно образовали две дуги, а-ля «так я тебе и поверил».
– Да, по машине, – непринужденно соврала Лайза. – Видишь ли, ты единственный человек в городе, имеющий такую машину, а машинами я интересуюсь. У тебя самый быстрый автомобиль четырнадцатого Уровня – Фаэлон.
Сказала… и запнулась.
Она не должна была выдавать названия, не должна! Прототип стального коня Чейзера, как и его марка, были строго засекречены.
Тишина, которая повисла в комнате, стала не просто душной – бетонной.
– Элли не знает название моей машины.
Тихие слова, раздавшиеся от двери, прозвучали приговором.
– Его знает Рен, – спокойно ответила Лайза.
Ее сердце билось так быстро, что тело качало; сейчас или никогда! Или Мак распознает ложь,} или же Рен действительно знает название его машины – черт-черт-черт! А он знает?! Секунда… Вдох… Вторая…Еще более глубокий вдох… Третья…. Лайза задержала дыхание – попросту не могла больше дышать.
Спустя пару мгновений фигура в дверях качнулась.
– Хорошо, я понял.
Он понял что, что?! Что Рен не знает название его машины? Что версия Лайзы правдоподобна? Что следует сделать выволочку Декстеру за то, что тот выдал название его машины? Блин! И почему с Маком всегда так сложно?
Ухватив глазом крохотное движение – Аллертон собирался развернуться и уйти, – Лайза качнулась вперед, шагнула навстречу.
– Подожди.
– Что?
– Ты… – беда, она не знала, что сказать, как именно его удержать – они ведь толком не поговорили. О важном. – Ты не делай поспешных выводов…
– Я их не делаю.
– Делаешь.
Она вдруг, сама не понимая зачем, шагнула еще ближе.
– Ты ведь совсем меня не знаешь. Все может оказаться не так, как ты думаешь…
В ответ тишина. И вопросительный знак в воздухе.
– Не торопись, дай себе время узнать меня лучше… – она явно ступает на опасную территорию, возможно, давит, но как остановиться, когда сейчас или никогда?
Когда она успела подойти к нему почти вплотную? Когда… ведь всего два шага… Или три? Четыре? В нос прокрался предательский запах «РиоНоро»; сознание Лайзы окончательно помутилось. Он так близко, невероятно близко – она кожей чувствует его тепло, почти слышит, как бьется в груди его сердце. Боги, не заставляйте ее ступать назад, только не теперь, когда он рядом, когда так хорошо…
– Мне кажется, что мы… – слова толпились в горле, путались, выходили не в том порядке, – мы могли бы… заинтересовать друг друга.
– Да?
Теперь его губы были на уровне ее уха; Лайза чувствовала теплое дыхание – балдела от этого и одновременно глупела.
– Мы оба умны… наблюдательны… необычны, – Господи, она говорит, как Эльконто, – мы оба нетерпимы к глупости, разве не так?
– Вполне возможно.
Это «да». Он сказал: «да»!
– Мы оба избирательны к тому, с кем общаться, как проводить время, любим раж и адреналин…
– И-и-и?
Ее волоски на виске шевелились от шепота его губ.
– И… Я думаю, мы могли бы понравиться друг другу. Ты ведь видишь, у нас схожий характер…
Все, она была готова разлечься прямо тут – только скажи, только позови, только дай знак…
– Схожий характер? – промурчали ей в ответ.
– Конечно, схожий.
А как же еще?
– А я так не думаю.
Лайза широко распахнула глаза – выпала из небытия.
– Это почему?
– Ну, хотя бы потому, что я не веду себя, как шлюха, а ты ведешь.
– Что-о-о-о?!
Ее отнесло назад так быстро, как не могло бы, даже если бы сзади привязали цепь и пристегнули ее к взлетающему самолету.
– Да ты… – прежде чем обрести способность говорить, ее рот беззвучно открылся и закрылся еще раз пять. – Да как ты смеешь? Да ты вообще… кто такой… чтобы называть меня шлюхой?
Мак тем временем невозмутимо допил морс и поставил стакан на ближайшую полку.
Лайза глазам своим не верила: этот самодовольный говнюк только что оскорбил ее и теперь собирался спокойно уйти?!
– Да ты хоть знаешь, кто я…
«Кто я тебе?! – хотелось заорать ей на весь этаж. – Кто?! Я?! ТЕБЕ?! Ты хоть знаешь, что именно я – ТВОЯ БУДУЩАЯ ЖЕНЩИНА?!»
Нет, этот двухметровый гад, очевидно, не знал, потому что, пока она дымилась, переливалась оранжевыми углями, исходила волнами ярости и шипела, он, оставив пустой стакан стоять на полке, преспокойно удалился прочь по коридору.
Она не кинулась следом, нет.
Фиолетово-синяя от напряженной умственной работы, скрипя зубами от ярости и впивая ногти в ладони, она стояла у окна еще ровно три минуты. Три минуты, за которые формировался чрезвычайно опасный, крайне рискованный и сумасшедший по замыслу план мщения.
О да. Лайза Дайкин. Мир определенно забыл, кто такая Лайза Дайкин. Может быть, она пока не Аллертон, но она уж точно не бесхребетное и не беспомощное скулящее после пинка существо.
Шлюха?
Сволочь!
Он будет облизывать ее ботинки.
После того, как сто-пятьсот-тысячу раз подряд попросит прощение.
Едва нахмурив тонкие брови, с идеально ровной осанкой, Лайза решительно оттолкнулась от подоконника и прошествовала на выход из комнаты.
В гостиную она вошла не просто быстрым шагом – процокала с гордо поднятой головой, резко отодвинула свой стул, поставила ладони на стол, наклонилась вперед – по направлению к уже расположившемуся с друзьями Чейзеру – и громко, с вызовом и расстановкой произнесла:
– Дуэль.
В комнате моментально повисла тишина, в которой Лайза, прищурив синие глаза, холодно повторила:
– Мак, чертов, Аллертон, я вызываю тебя на дуэль.
– Она что, стреляться с ним собирается? – ошарашенно пропищал Дэйн, обернувшись к Рену. Тот даже не отреагировал – как и все, сидел с покоящейся на коленях челюстью.
– Лайза, ты чего? – раздался полный паники окрик Элли.
– Трасса НХ1, начальная точка – первый километр, конечная – поворот на Хааст, – сообщила та в полной тишине; зеленовато-коричневые глаза напротив прищурились. – Ты проиграешь.
– Что ты ей сделал такого?! – разразился тирадой, глядя то на фурию-Лайзу, то на сжавшего губы Мака Эльконто. – За грудь ее пощупал без согласия?! Хорошо, что я за ней не пошел, всех яиц бы теперь нафиг лишился…
– Ты. И я, – перебила снайпера черноволосая бестия в синем платье, глядя исключительно на одного-единственного человека – сидящего за столом преследователя. – Через час.
– Это сумасшествие… – прошептал кто-то.
– Против Чейзера?
– Бессмысленно…
– Тупняк…
– Она проиграет.
– Однозначно.
– Лайза! – снова попыталась окликнуть подругу Элли – безрезультатно.
Теперь в этой комнате находилась не компания, нет – в ней были двое. Разъяренная женщина-кошка и ее мужчина-враг. Мужчина, который смотрел через стол холодно, с презрением, молча.
– Через час, видишь ли, – наконец, соизволил ответить он со всей иронией, на которую был способен, – у меня вечеринка с друзьями. Здесь.
Четко очерченные губы дернулись в дерзкой усмешке.
Он еще смеет ей дерзить? После всего?
Лайза наклонилась ближе – теперь ее грудь нависала над тарелкой с салатом.
– Ах так? – проворковала она сладко. – Ну, тогда, конечно, ешь, пей, наслаждайся. А медальку с номером «2» я вышлю тебе по почте.
Невидимый и прицельно точный удар под яйца. Зашипел даже Дэйн.
Вот теперь Аллертон был зол – она видела это по напряженным челюстям, по прорисовавшимся желвакам, по плескавшейся в глазах ярости, – он был в секунде от того, чтобы скрутить засранку прямо здесь, на полу в чужой гостиной. Но ведь нельзя: друзья, вечеринка – нужно вести себя прилично. Прилично, да. Вот только теперь ему хотелось отомстить ей не меньше – за унижение перед всеми, за сучью дерзость.
– Ты обречена, – произнес Мак тихо, на что его собеседница тут же осклабилась шире:
– Нет, проиграешь ТЫ. И как только сделаешь это, ты не только извинишься за свое недавнее поведение…
– Ты точно ее ни за что не щупал?! – обреченно, зная, что не получит ответ, ввинтил-таки снайпер.
– …но и самолично, в собственном гараже у меня глазах, оттюнингуешь мою машину. Заменишь ей мотор и каждую деталь, а после отполируешь и начистишь бархатной тряпочкой, – выплюнула конец фразы Лайза.
– А у тебя ничего не слипнется? – с опасным блеском в глазах поинтересовался Мак.
– Не надейся. Ну, так что, мне бежать за конвертом и готовить почтовые марки? Ты отказываешься от поединка?
– Если бы я соглашался на поединок с каждой дурой, дур на этом свете значительно уменьшилось бы.
Едкий ответ. Злой.
Пальцы Лайзы скрючились на скатерти – еще чуть-чуть, и ткань порвется до дыр.
Ему предстоит отработать еще сто извинений за «дуру».
Вокруг встревоженно зароптали; атмосфера в комнате накалилась до предела, но большинство взглядов, как ни странно, сосредоточились не на Лайзе – на Чейзере. Теперь ответ был за ним.
– А что я получу в случае выигрыша? Ты забыла озвучить этот пункт.
Секундная тишина.
– Мою машину.
Аллертон безжалостно усмехнулся.
– Приз того не стоит.
«Не стоит? Да что он знает о Мираже и о том, как он дорог для нее!»
В этот момент она была готова вцепиться Чейзеру прямо в горло, но своим внезапным вмешательством ее остудил Рен.
– Стоит, – вдруг подал голос он. – Ты не знаешь, что у нее за автомобиль.
– Стоит? – взгляд охотника на секунду сместился на Декстера, затем снова сфокусировался на стоящей перед ним девушке. – Что ж, хорошо, я принимаю вызов. Только не проси потом о пощаде – я предупреждал.
Лайза улыбнулась ему не губами – полным ртом невидимых бритвенно-острых клыков.
– Хороший мальчик. Молодец, – похвалила она ровно и недобро – так намеренно, чтобы позлить, гладят против шерсти кота.
Так он ее когда-то называл – «хорошая девочка»? Вот и пусть побудет теперь на ее месте. Хорошим мальчиком.
Лицо охотника превратилось в непроницаемую маску.
Давно ему никто не налаживал хорошего пинка, так? Ничего, лишним не будет. И, не обращая ни на кого внимания, она сдернула со стула накидку для платья, развернулась на сто восемьдесят градусов и зашагала прочь.
Никто не посмеет оскорблять ее – ни в этой временной ветке, ни в какой другой.
Она – Лайза Дайкин. И если некому больше вступиться за ее честь, она отстоит ее сама.
– Через час, – бросила она глухо, прежде чем толкнула стеклянные двери.
Элли нагнала ее уже на улице – вылетела из теплого дома в сумеречную прохладу следом за подругой.
– Лайза! Лайза! Что ты делаешь! Ты же проиграешь!
– Так мало ты в меня веришь, да? – дверь Миража захлопнулась с громким хлопком, глухо зарычал мотор.
– Я верю! – руки заломлены, а в глазах слезы. – Но что будет, если выиграет он? Он ведь не простит, Лай…
– Он не выиграет, – зло отрезали из-за опущенного стекла. – Не здесь и не сегодня.
– Ты в этом уверена?
– Как никогда раньше. Мне пора, Элли.
И Лайза резко надавила на газ – ей еще нужно успеть переодеться, заправиться и сменить обувь.
В зеркале заднего вида осталась стоять закутанная в бежевую кофточку тонкая женская фигурка; вечерний воздух пах близким дождем.
«А если он не извинится, не прощу я».
Это она произнесла уже ветровому стеклу и расстелившейся впереди пустой дороге.
*****
Она выиграет. Выиграет, и это не пустая самонадеянность.
Лайза смотрела на мелкие точки на ветровом стекле – снаружи моросил дождь, а внутри царила почти стерильная пустота. Ни нервозности, ни дрожи – их нет у того, кто выходит на самую важную битву своей жизни.
Собранность, тишина, покой.
Справа высился дорожный знак «НХ»; ниже к столбу был прибит прямоугольник с цифрой один – отсюда шоссе Нордейл – Хааст брало свое начало.
Глядя на него, Лайза мысленно улыбалась – сколько раз в прошлом она стояла у этой отметки –у этой самой отметки? И каждый раз на немой вопрос разум выдавал абсолютно точный ответ – восемьдесят два раза.
Сегодня она стоит здесь в восемьдесят третий.
Почему?
Нет, они не знали… Они думали, Лайза спятила. Вызвала на дуэль охотника, чью машину невозможно обогнать, и… отчасти были правы. Правы в том случае, если бы Чейзеру надерзил, а после пригласил бы посоревноваться кто-нибудь другой, потому что в этом случае бедолаге грозил не просто полный провал – ему грозил бы пожизненный позор: «Уважаемый, как можно было? Вы в своем уме? Нет, должно быть, у вас совсем нет мозгов: это ведь Преследователь! Человек, получивший свое имя именно потому, что от него еще никто не смог уйти…»
Она не собиралась от него уходить; этим вечером она собиралась его обогнать.
Ей бы никто не поверил. Как? Если мощность мотора Фаэлона примерно на треть превосходила мощность движка Миража?
Без шансов?
Лайза холодно усмехнулась – так кажется.
И да, она обиделась в той комнате. Она не шлюха, она всего лишь – от воспоминаний Лайза прикрыла глаза, потому что болью отозвалось сердце – она всего лишь отозвалась на знакомый запах, на близость родного тела, она (какая глупость) хотела просто постоять рядом... На мгновенье забылась, потонула в иллюзиях, соскользнула из-за воспоминаний за грань, подобно близорукой и наивной бабочке, приняла чужой факел за солнце, приблизилась…
Зря. Потому что точно так же пахнущий и выглядящий, как Мак, мужчина не был ее Маком.
Заблуждение. Ловушка.
А как легко поддаться…
Да, с точки зрения чужого человека, она вела себя чрезмерно расковано: почти обвивалась вокруг, шептала нежные слова, призывала к знакомству – вела себя, как… шлюха.
«Не вела!»
Да, даже если и вела. Плевать, им не понять. Никому из них не понять…
Снаружи все сильнее накрапывал мелкий дождик: он ей не помеха – скорее, помощь. Лайза смотрела на стразинки-капельки с грустной задумчивостью.
«Никогда не выказывай заинтересованности – вскинут подбородок и презрительно фыркнут. Не предлагай сердце – бросят под ноги и наступят, уходя…»
Она приблизилась слишком рано, не утерпела, но больно оттого не меньше.
Хотя (тут она не могла не признать), именно этим словом Чейзер не только отрезвил ее сдуревшее от невостребованной ласки сознание, но и дал прекрасный шанс случиться тому, что случалось сейчас – гонке. Ведь чем еще, если не ей, можно заинтересовать охотника? Это теперь ей стало понятно, что не внешностью, не высокими каблуками и уж точно не готовностью отдаться в темной комнате.
А тогда еще теплилась надежда. Бывает.
Ее отражение в зеркале вновь хмыкнуло, но глаза остались печальными – их улыбка не коснулась.
Лайза посмотрел на часы – двадцать один пятьдесят семь; гостиную она покинула в девять одиннадцать, значит, до прибытия соперника еще четырнадцать минут – есть время подумать, повспоминать. Взгляд сам собой сместился на тонкую, мокнущую снаружи ножку дорожного знака.
«Нордейл – Хааст», километр первый – как много воспоминаний связано с этим местом.
Застывшая лента памяти, словно только и ждала, когда туда обратился внутренний взор: затрещала, закрутилась, начала чередовать кадры и показывать фильм о событиях четырехмесячной давности, который Лайза тогда, как и теперь, смотрела с удовольствием.
– Я никогда не стану таким хорошим водителем, как ты.
– Станешь.
– Нет. Таким надо родиться.
– Неправда. Да, некоторые качества должны быть врожденными – все остальное тренировка.
– Не верю.
Они не впервые спорили об этом. Диван, гостиная, ее голова на его плече, сплетенные вместе пальцы.
– Это все машина! У тебя она…
– Не в машине дело, принцесса, – губы Чейзера коснулись ее виска; большой палец нежно погладил ладонь. – Дело в понимании, что такое дорога. В том, чтобы понять, что ты, машина и дорожное полотно – это одно целое.
– Как они могут стать одним целым? – да, она спорила, но всегда слушала его, затаив дыхание. Чейзера никто не побеждал, Чейзер всегда знал, о чем говорит.
– Это определенное состояние сознания. Когда ты действительно хорошо ощущаешь свою машину и трассу; когда понимаешь, какая именно траектория обеспечит тебе кратчайший путь; когда чувствуешь, в какую именно секунду и насколько градусов повернуть руль – тогда все сливается в одно, и ты становишься единым целым с окружением: автомобилем, его двигателем, колесами, дорогой…
– Но ведь с хорошей машиной проще?
– С хорошей машиной быстро научится ездить даже дурак. Но это не гарантирует того, что он научится ездить точно, что поймает то самое состояние, а оно уникально.
– А как, как его почувствовать?
Ее глаза горели. В тот вечер она перебралась к нему на колени, устроилась на них поудобнее и заглянула Маку в глаза – в зеленовато-коричневый колодец, состоящий из насмешки, нежности и обожания.
– Ты действительно хочешь этому научиться? Зачем тебе?
– Хочу! Хочу! Хочу!
Ее не нужно было спрашивать дважды. Она готова была сорваться тогда, той ночью – выпрыгнуть на улицу в топике, сесть за руль и рвануть, куда укажут…
– Ну, хорошо, слушай, я дам тебе задание. Знаешь участок дороги «НХ1»?
– Старое шоссе на Хааст?
– Оно самое. Когда открыли новое, эта дорога почти всегда пустует – неудобная, длинная, слишком много поворотов. Прекрасное для твоего обучения место.
– Почему?
– Потому что там ты поймешь, что такое идеальная траектория.
«Расскажи, расскажи больше!» – полыхал огнем ее взгляд, а пальцы нетерпеливо теребили ворот хлопковой футболки.
