Текст книги "Счастье по обмену (СИ)"

Автор книги: Вероника Колесникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Глава 8

Роман.

Роман с остервенением обдирал жёлтые обои, которые так его раздражали. Бумажное полотно отходило легко, радостно. Кто вообще мог придумать и приобрести по доброй воле этот ужасающий вариант? Неужели нельзя было поклеить что-то белое, персиковое, на худой конец?

Катя поставила табличку: «Извините, идет ремонт» на стойку, и с большими глазами смотрела за Ромиными действиями.

– Роман Игоревич, ну что же вы сами-то, давайте я сама, – лепетала она, но с места, однако, не двигалась.

– Нет уж, Екатерина, я сам. Давно хочу это сделать. Прямо с первой минуты, как увидел эту вашу входную группу, так и возникло желание. Ни жить не могу, ни спать, ни есть…

Катя покосилась за его спину. Оттуда выбиралась бабка со своими клетями.

– Спасибо миленькие, что приютили, спасибо! Как хорошо, что вы мне помогли, дай вам бог здоровья. А то ведь не везде берут с живностью-то, это я хорошо знаю, на базар все время вожу что-нибудь. Вот, козу осталось продать.

Роман замер, как будто представил наличие козы в коридоре, и передернулся.

– До свидания, – оглянулся он на бабульку.

– И вам всего хорошего, Катенька, и мужу вашему, Роману Игоревичу, здоровья и всех благ! – бабка шустро перетаскала клети на улицу, где ее дожидалась машина.

– Роман Игоревич… извините… – зашептала сконфуженная Катя.

– Да ну, пустое! – рассмеялся Роман. – Мало ли чего бабке привидится. Куры-то у нее не привитые!

Молодые люди рассмеялись.

Спустя какое-то время Роман понял, что устал. Он несколько раз ходил попить воды уже из-под крана (минералка в баллоне закончилась), несколько раз обрызгал из пульверизатора водой обои, чтобы их было легче снять, несколько раз вытряхивал из-за шиворота футболки побелку, и вот теперь обнаружил себя сидящим на полу в полном изнеможении.

Тут же материализовалась услужливая Катя. Она принесла теплый чай с сахаром и лимоном, пакеты для мусора, совок и щетку. Пока Роман приходил в себя после свершенного деяния, радостно осматривал голые стены, она шустро сгребла мусор, шваброй прошлась по полу, оставив мокрые следы, и уже отвечала на телефонный звонок.

Яковенко сразу сориентировался.

Он забрал телефонную трубку у Кати и сказал в нее:

– Извините, но гостиница закрыта на три дня.

Катя не смогла сдержать вздох удивления, разочарования, гнева.

– А как ты хотела, Катерина? На время ремонта гостей не зовут!

Катя только открыла и закрыла рот.

– А Юлия…

– Белохвостиковой я все сам скажу, не переживай. Да и вообще, я думаю, она не только спасибо скажет, но и себя отругает, почему раньше ей в голову не приходило заняться гостиницей напрямую.

– Я думаю, вы несправедливы, – оскорбилась за неведомую Роману Юлию.

– Конечно несправедлив. Ну, а поскольку у нас сейчас нет постояльцев, я предлагаю отпраздновать наше начало огромной работы прямо сейчас в ресторане.

– Я думаю, это не очень хорошая идея, – засмущалась Катя.

– Хорошая– не хорошая, пойдемте.

И Катя согласилась. Но договорилась: только после того, как Роман приведет себя в порядок – потому что, синяк, может быть, и смотрелся на его лице как мужественный аксессуар, строительная пыль и побелка точно не добавляла красоты.

Роман хотел повести Катю в то заведение, где уже был, и откуда был с позором изгнан, даже такси заказал, но девушка решила иначе. Она мягко дала понять, что большие рестораны – это не то, что сейчас нужно. Сейчас им необходимо было побеседовать в уютном заведении за чашкой чая. И Яковенко согласился.

Они расположились в кафе буквально через дорогу от многострадальной гостиницы. Солнце палило – перевалило за зенит, а от того на улице, раскаленной, как сковородка, никого не было. Люди прятались по домам и офисам, под спасительными кондиционерами, а по дорожкам добирались до пункта назначения перебежками от тени к тени.

Роману же было свежо. И дело было совсем не в том, что волосы после душа еще не успели высохнуть, и даже не в том, что сели они на самое привлекательное место в кафе – на сквозняке возле большого открытого окна, а в том, как вела себя Катя.

Несмотря на то, что она была значительно мельче, ниже его, (он – то возвышался над ней почти на две головы), смотреть на него она ухитрялась почему-то сверху вниз. Роман поежился как нашкодивший мальчишка, который прячет за пазухой котенка, и протянул Катерине меню.

– Спасибо, я буду ягодный чай, – сказала она подошедшему официанту.

– А я буду кофе. Черный, – дотронулся до синяка, который нещадно чесался.

– Не забудьте положить побольше льда, – крикнула вдогонку официанту девушка.

Роман Игоревич вздохнул. С несвойственной ему робостью он поглядывал на девушку и гадал – почему сейчас ему хочется оправдываться за свой спонтанный поступок.

А еще поймал себя на том, что внимательно смотрит на порхающие то из-под стола, то под стол волнующиеся Катины пальцы. Особенно на тот, на котором порядочные и приличные девушки носят обручальное кольцо. Ободка от него он так и не увидел. Мешало то солнце, бликующее в оконных фрамугах, то прозрачный тюль, который приходилось убирать от резкого порыва ветра, то сама Катя.

Казалось, она специально прячет свои руки. Хотя… зачем ей это было надо? Видимо, всему виной была разгулявшаяся паранойя Романа…

– Роман Игоревич, вы хотели со мной поговорить, – Катя, как всегда, брала быка за рога.

Бык, то есть Яковенко, с удовольствием повиновался.

– Катя, скажите, а вам нравится ваша работа? – решил зайти он издалека.

«Этот вопрос, Роман Игоревич, нужно было задать в самый первый день нашей встречи, а не после того, как вы пьянствовали в одиночестве, увидев, в каких условиях придется работать» – прочитал он в ее глазах, но вслух она сказала совершенно другое:

– В этой гостинице работала моя мама, прежде чем уйти на пенсию, с Белохвостиковыми она работала с самого начала – с того дня, когда они решили открыть ее в нашем городе. И в свое время семья Белохвостиковых очень поддержала нашу маленькую семью. И теперь, после трагедии, когда погибли родители Юли, мне кажется, мой долг поддержать ее.

Роман помолчал. Историю гостиницы с этой стороны он слушал впервые.

«И не мудрено, экий ты балбес», – мысленно стукнул он себя по голове.

– Сколько времени вы уже здесь?

– Я работаю третий год. Ну и Юля, в общем, тоже.

– А как вы думаете, что нужно изменить здесь в первую очередь? – спросил дотошный Роман.

«Без денежных вливаний тут ничего не добьешься», – явно подумала Катя, и Яковенко не мог с ней не согласиться, но она снова сказала другое:

– Я думаю, нам нужно озаботиться клиентурой. Мы очень мало работаем в этом направлении.

– Клиентурой? Но у вас ведь есть свой сегмент… – почесал макушку Роман.

Катя хмыкнула.

– Бабки с курами – это не наш потолок, – засмеялась она. – Я думаю, что рано или поздно у нас мог бы и губернатор области остановиться.

Они захохотали вдвоем, и Роману стало так спокойно и светло от этого, как будто он припал к роднику с чистой водой посреди этого жаркого, душного дня.

Наверное, и правда Яковенко не приходилось вот так легко и просто, без всякой задней мысли и подводных камней общаться с другим человеком. Девушкой. Очень красивой девушкой…от этих мыслей Роман почему-то покраснел.

Кофе оказался ужасно горьким, неприятным и после него горчило на языке. А вот Катин чай из большого чайничка на две чашки оказался именно тем, что нужно: освежающим, приятным, охлаждающим.

Он расслабился и по дороге обратно, «домой», не удержался и при переходе через дорогу взял Катю за руку. Она отстранилась, смутившись, но руку не вырвала. И Роману стало так приятно от этой маленькой уступки с ее стороны, как будто его отелю вручили очередную звезду.

Оказавшись в номере, Роман достал сотовый телефон и набрал заветный номер, номер, который давным-давно был забыт и похоронен и вообще…

Но чем черт не шутит? Он уже взрослый, самостоятельный мужчина, столько времени прошло… почти два года., да и что может екнуть в душе при одном-единственном звонке?

– Алло, привет, это я, – сказал Роман трубке, когда она, наконец, подключилась.

– Рада тебя слышать, – отозвался голос, от которого прежде внутри все бесновалось и пело, хлестало и изнывало.

– И я… рад, – Роман держал марку, держал стойку и голос, и себя в том числе.

– Что-то случилось? – угадала она.

– Да, мне нужна твоя помощь.

– Помощь? Неужели самому Роману Игоревичу Яковенко нужна помощь? – кокетливо рассмеялась трубка.

– Настал твой час, – подхватил Роман выбранную ею манеру вести разговор.

– Я так и знала, что однажды ты скажешь мне эту фразу, – ответила она и вздохнула. Роман почувствовал, как что-то ухнуло вниз живота, но он сдержался.

– Пришло время платить по счетам, – твердо ответил он.

– Когда тебе нужна моя помощь? – очевидно, она уже высчитывала один или два свободных дня в своем очень насыщенном событиями календаре.

– Помощь мне твоя нужна была вчера, иначе я бы совсем тебе не звонил, – рассмеялся невесело Роман.

– Ты прав, как всегда прав. И все-таки, ты не забыл мой номер, – снова закинула она удочку.

– Как я мог его забыть? Конечно, я ничего не забыл, – сказал он трубке, в которой повисла тишина. И от того, как он сам это сказал, так прочувствованно, честно и искренне, и от того, что в ответ услышал вздох облегчения, который сама хозяйка этого чарующего, берущего в плен голоса, попыталась скрыть, ему стало хорошо и спокойно на душе. Уже второй раз за этот жаркий, насыщенный день…

– Я рада, – вернулась она к своему насмешливому тону. – Значит, тебе нужна помощь. Чего ты хочешь?

– Мне нужен полный комплект, – к сожалению, он не увидел, как вытягивается от услышанной наглости ее лицо, но очень хорошо представилась эта картина.

– Ну ты нахаааал, Яковенко, – она зашелестела ежедневником.

– И все-таки я требую твоего присутствия и полной отдачи уже сегодня, – твёрдо сказал он трубке.

– Но…

– Адрес я сейчас тебе пришлю, – сказал он и отключился.

Яковенко прошел вдоль стены туда и обратно несколько раз, ероша непослушные волосы. Как просто и как обычно, как легко и тяжело дался ему этот разговор! Но, что удивительно, после него не хотелось бежать сломя голову куда-то за тридевять земель, или напиться до такой степени, чтобы не помнить своего имени и года рождения, или просто носиться по потолку туда и обратно, как это было прежде. Неужели и правда., время лечит?!

Роман вышел в коридор. Катя вежливо говорила с кем-то по телефону, врала, что в гостинице нет свободных мест. Свободных мест для людей нет – это правда. Сегодня выехал последний постоялец, и лучшего времени для перемен и придумать нельзя, это точно.

Он прислонился, не боясь испачкаться, к голой стене, и слушал, что она говорит. Вроде бы ничего особенного, но почему-то этот спокойный голос, уверенный, тихий, действовал на него умиротворяюще. Он будто бы уверял, что ничего страшного не случится, что все отболело, отмерло, прошло. Что впереди – другая жизнь, которую он, Роман Яковенко, строит сам и именно так, как ему нужно.

Он откинул голову назад и улыбнулся. Короткий разговор с прошлым рассеял смуту в душе, развел призраков по углам, но то, что он чувствовал сейчас, это было совсем другое. Будто кто-то родной и забытый вкрутил лампочку в парадной, которую выбили или убрали неизвестно когда и зачем.

– Конечно, я могу забронировать для вас номер через неделю. Но ровно через семь дней, вы уж простите, раньше свободных номеров нет.

Она помолчала и он догадался, что разговор с клиентом завершен.

– Роман Игоревич, не прячьтесь, я знаю, что вы там, – сказала она и ему послышался смех в ее голосе. – Проверяете, как я беседую с потенциальными гостями?

– Ни в коем разе, Катерина. Думаю, что вы очень, очень профессиональны.

Он сложил руки на груди и вышел из тени.

– Просто я хотел предупредить вас, что гостиница полностью закрывается на два дня, пока здесь все не закончится., и я съезжаю из гостиницы,

– Но Роман Игоревич, как же так? Я думала, что ремонт мы будем делать сами…

Он удивленно посмотрел на нее.

Сами?!

– В общем, Катерина, на время ремонтных работ я буду жить у вас, – сказал он и довольно смотрел, как у нее открывается от удивления маленький ротик накрашенный розовой легкой помадой.

Глава 9

Роман

– Роман Игоревич, по-моему, это не совсем удобно… жить у меня, – расстроено говорила Екатерина, а Яковенко любовался ее румянцем на щеках. Она краснела очень мило, по-девчоночьи: начиная от щек и заканчивая шеей. Тонкой, длинной.

По шее тек огнем румянец, который говорил о том, что хозяйка отчаянно, до ломоты в мышцах, стесняется, боится. И Роман, несмотря на то, что ему очень понравилось дразнить девушку, признался.

– Ну что вы, Катя. Можете не волноваться за меня. Конечно же, к вам я не перееду. Главное, что два рабочих дня мы вычеркиваем из нашей жизни. Уже через два часа, – он посмотрел на часы на руке и нахмурился. – Сюда приедут рабочие, начнется настоящий строительный ад, и лучше бы вам здесь не появляться.

– Но я думала… что… буду полезна..

– Конечно будете, если приедете сюда по истечении двух суток и примете работу. А сейчас берите документы, которые считаете нужным, и пойдемте.

– Куда? – снова удивилась девушка, и Роман с удовольствием увидел, что румянец схлынул, эта ее неловкость прошла, но появился жгучий интерес.

– Домой, Катя, домой.

Спустя полчаса Яковенко подхватил подмышку коробку с бумагами, которые собрала Катя и они вдвоем побрели по улице.

На дорогу ложились прохладные тени деревьев, ажурно кружилась листва на деревьях, проснулись птицы, которые тоже прятались от жары. Улицу заполняли люди: смеющиеся малыши, веселая молодежь, торопливые взрослые.

Роман с Катей шли неспешно. Их по дуге огибали прохожие, даже мамы с малышами из соседнего детского сада.

Ему все хотелось что-то спросить, но он обрывал сам себя: боялся испортить момент. А Катя спокойно, размеренно, улыбчиво рассказывала о чем-то. О том, что всегда жила в этом городе, о том, что ходила в школу напротив дома, даже вспомнила, как звали кота, которого она принесла как-то с улицы, пожалев.

Роман слушал внимательно, внимая каждому слову, и тоже что-то добавлял, тоже что-то вспоминал, даже поделился своей институтской тайной – желании бросить гостиничное дело и перейти на худграф.

– Худграф? – удивилась Катя.

– Почему бы и нет, – улыбнулся Роман.

– Хорошо, что вы этого не сделали, Роман Игоревич.

– Хорошо, что я этого не сделал, Катя.

Роман как в лучших традициях советских фильмов легонько пожал ее пальцы, передавая коробку возле подъезда, пожелал спокойной ночи, что было довольно актуально в пятом часу вечера, и, пока не сказал ничего лишнего, поспешил удалиться.

И только он отвернулся, как лицо его из затуманенного улыбкой стало жёстким и неспокойным. Впереди предстояла встреча с прошлым.

– Ну, привет, Роман Игоревич, – она первая заметила его и поздоровалась, как всегда, вальяжно.

– И тебе привет, Инга. Приступим?

– Ты как всегда нетерпелив, сразу к делу? – она достала тонкую сигарету.

– Я, как всегда, – подтвердил он и открыл дверь подъезда.

Тут к дому подъехала большая фура с крупно отпечатанным лейблом большого строительного магазина.

– Подготовилась, это хорошо, – кивнул он ей и пропал в недрах темного, влажного после жары подъезда.

– Хорошо подготовилась! – услышал он в спину.

Яковенко медленно поднялся по лестницам к нужной двери, повернул в сердцевине замка ключ и прошел внутрь. Дверь оставил открытой – все равно уже через несколько минут здесь ничего не останется от прежнего интерьера. Инга хорошо знала свое дело.

Словно услышав, что он подумал о ней, девушка будто из воздуха неслышно материализовалась за спиной. Погладила тонкими пальцами по напряженным мышцам. Легко ткнула в точку между лопаток – так, как он раньше любил. А потом погладила место «укола» – так, как раньше любила она.

– Поговорим? – тихо спросила она.

– Все уже сказано, все уже забыто, – чуть кашлянув, надсадно сказал он.

– Ты же не случайно позвонил мне… – шептала она.

– Не случайно, – тут он неожиданно расхохотался, разрушив тем самым всю интимность атмосферы. – Не случайно, Инга, конечно, нет. Но мне сейчас позарез нужна именно твоя помощь. Тем более, что ты мне должна. Ой как должна!

Он повернулся, чтобы увидеть злость, мелькнувшую в глазах и пропавшую в глубине зрачков.

– Не отказываюсь от своего долга. Так ты хочешь все здесь изменить?

Она прошла по комнате, в которой он только утром остервенело сдирал обои.

– Похвальное рвение. Обои сам сдирал, наверное? – под каблуком ее тонких босоножек скрипнул паркет.

Роман не ответил.

– Сааам, – она провела пальцем с идеальным френчем по голой стене. – Видимо, зацепила она тебя, эта девушка. Хозяйка?

– Нет, – ответил Роман и посмотрел в сторону.

– Но это и не важно. Красивая? Хотя нет, – она замотала головой, от чего ее пышные пшеничные локоны выбились из высокотехнологичной косы. – Не отвечай. Все это уже не важно.

Роман выдвинул стул и указал гостье на него. Сам сел рядом за стол.

– Нужно собраться с силами, и сделать все буквально за несколько часов. Света – много. Цвет – беж. Кровати – дерево. Акцентные цветовые зоны.

Она прищурила глаза.

– Ничего не забыл! Ты хорош!

Он поднял брови вверх.

– А как ты хотела, Инга!

– Будет работать лучшая группа, одна бригада уже выехала на место. Я составила дизайн по фото, которые выставлены в сети. Посмотри, нужно выбрать.

Она открыла планшет и увеличила первую картинку.

Роман тут же заинтересовался, загорелся, почувствовал такой же азарт, какой чувствует охотник с ружьем, поймавший след – началась работа над проектом.

Работа спорилась. Пока Роман с дизайнером выбирали оформление для одной комнаты, в другой уже началось медленное и верное разрушение – выносились старые кровати, продавленные матрасы, в тюки складировалось разноцветное застиранное постельное белье.

Яковенко сфотографировал комнату после разрушения и отправил его Кузнецову. Самому не хватило духу отправить такое фото хозяйке отеля, несмотря на ее согласие делать здесь все, что он посчитает нужным.

Вечер сменила ночь, прохладная после удушающего зноя, но от того не менее волшебная. Звуки дрели и пение перфоратора прекратилось – по закону шуметь уже нельзя, но никто не говорил о покраске стен и полов.

Желтый коридор, поразивший сердце и чувство стиля Романа, стал белым. Оранжевой полосой отделили зону рецепшена – так Роман отдал дань прошлому отеля. Возле компьютера повесили несколько фотографий в рамках – предусмотрительная Инга нашла фото хозяйки и ее заместителя.

Роман сам повесил стеклянные стильные рамки на стены, и даже засмотрелся на их изображения. На одной фотографии Катя была совсем другой – улыбающаяся брюнетка легко и весело смеялась на желтом лугу взошедшей ржи.

Солнце порхало по ее чувственным изгибам бедер, рук, груди. Сарафан немного просвечивал, и от того фигурка казалась хрустальной. Яковенко даже сморгнул, чтобы пропал эффект нереальности происходящего. Инга заметила это и резко бросила на стол какие-то образцы для окраски стен, мигом нарушив интимность момента.

– Любуешься? – скривила губы она.

– Удачные фото.

Его бывшая любовь, бессонница, трепет и стон развернулась и вышла из комнаты, чтобы во дворе раздавать команды по выгрузке новой мебели. Но ничего не дрогнуло внутри Романа. Ни-че-го. Он снова посмотрел на фотографию, и, не удержавшись, провел указательным пальцем по изгибам солнечного силуэта. Катя бы смутилась от такой ласки, но ему это показалось правильным, верным, своевременным.

Солнце с фото кольнуло теплом, но по спине Романа пробежал холодок – верный признак того, что он на правильном пути. Он улыбнулся и подумал, что до начала следующего дня осталось совсем немного, через несколько часов будет новый день и новая история его заскорузлой жизни.

Глава 10

Юля

Утро началось прекрасно – выспавшись на мягкой подушке под теплым одеялом на свежем постельном белье, Юля почувствовала себя лучше.

Все печали прошлого дня остались позади, и она точно знала, что новый день будет лучше предыдущего.

Она достала из шкафа приготовленное с вечера свое самое нарядное платье, с удовольствием переоделась и посмотрела на себя в зеркало. Подмигнула себе и вышла из номера.

По дороге к кафе с ней здоровались все служащие отеля, и Юля чувствовала себя на волне успеха. Она, девчонка с умирающей гостиницей за плечами, сейчас проходила настоящую школу жизни в самом крутом, дорогостоящем и красивом отеле, находящимся в радиусе двадцати тысяч километров!

Она едва ли не подпрыгнула от переполнявших душу эмоций.

Мурлыкая песенку, которую крутило радио, выпила утренний кофе и, наконец, решилась позвонить Всеволоду.

– Доброе утро, Сева! Я готова к работе, – радостно оповестила она.

– Извини, не могу говорить, я на совещании.

Кузнецов отключился, а Юля так и застыла с улыбкой на лице. То есть как на совещании? Не может быть, чтобы ее не позвали! Хоть это и необычная игра, когда директора меняются местами, но все равно, какие-то рабочие рамки быть должны!

Она подозвала официанта. Молоденькая девушка смотрела на Юлю во все глаза, видимо, сама являлась новенькой в этой конгломерации отельного бизнеса.

– Где у вас проходят совещания?

– У нас – до открытия смены, в кафе, – ответила она.

Белохвостикова хмыкнула. Точно. Вот она сглупила! Конечно у работников кафе совещания проходят в другом месте, у управляющих – в другом. Почему-то Всеволод ей не показал, как все утроено здесь с этой стороны.

Юля снова расстроилась, а потом ее охватил противный азарт. Однажды такое было – она только поступила на курсы флористов, и ей, новенькой девочке, прислали порченый товар. Юля подписала документы на прием, а потом хозяйка ее так отчитывала, так отчитывала.

Белохвостикова проплакала полдня, а потом, когда пришел ухажер этой самой хозяйки, взяла молодого человека в оборот. Показала ему цветы, повздыхала, наигранно удивляясь, почему хозяйка цветочного салона, где и проходили курсы, не забрала все эти цветы домой – ведь они являлись ее самыми любимыми! Молодой человек, надеясь на благосклонность своей дамы, выкупил все цветы той в подарок. Юля радостно закрыла кассу, а на утро ловила удивленные взгляды собственной начальницы. «Ты, Белохвостикова, фашист еврейской наружности, – сказала она ей тогда. – Такую аферу провернула, даже не знаю, увольнять тебя, или наоборот, премировать!».

Женщины попили чай с тортом, который прилагался в подарок к умирающим цветам, и полюбовно решили, что лучше не лишать денег, но и не увеличивать их количество в Юлином кошельке.

Поэтому на волне здоровой злости она вызвала по телефону руководителя службы хаускипинга и заявила, что хотела бы лично убедиться в подготовке номеров к заселению.

«Хочу убедиться, что уборка номеров проводится как нужно», – ядовито прошелестела она в трубку, не сомневаясь, что руководитель клининга тут же донесет ее слова кому нужно.

Как и предполагалось, рассерженный Всеволод ждал у означенного номера вместе с горничной и ее руководительницей, облаченной в строгую черную униформу.

По его лицу ползали красные пятна румянца, которые так быстро появляются у блондинов. Очки невесело и очень строго блестели, обещая кару небесную. Но Белохвостикова решительно настроилась показать всем, кто в доме хозяин. Особенно – этому самовлюбленному павлину, который жить не может без язвительных замечаний в ее адрес.

– Юлия, может быть, отложим этот процесс? Уж кому, как не вам понимать, что здесь уборка проходит в сто раз лучше вашей гостиницы! – навис он над ней всей своей двухметровой громадиной недовольства.

– Ни в коем случае. Я, как хозяйка отеля, хочу быть уверена, что здесь все соответствует заявленному уровню.

Она обогнула Кузнецова и вместе с женщинами вошла в номер. Те сразу принялись за привычную уборку, а Юля расхаживала как хозяйка медной горы, и то и дело проводя пальцем по недавно вытертым поверхностям, демонстративно вздыхая.

Кузнецов пылил и искрил, но молчал. Да и что ему было сказать? Юля свое дело знала, доводить людей до белого каления может любая женщина, стоит ей только захотеть. А Белохвостикова в это утро очень хотела.

После уборки, которая завершилась в полном молчании, Юля снова обошла номер кругом, и вынесла вердикт.

– Я не довольна. Всеволод, поищите курсы по тайм-менеджменту для службы клининга. И организуйте их в срок до пятницы. Вы не укладываетесь в нормативы уборки. И таким образом задерживаете сдачу номеров постояльцам.

Руководитель службы хаускипинга, женщина с полным лицом, ничего не ответила на Юлино замечание. Видимо, она привыкла к начальственным заскокам. Только пожала плечами едва заметно под строгой униформой. А девушка – горничная так вообще не поняла, что произошло. От этого Белохвостикова подрастеряла свой пыл, но все равно сочилась ехидством, горя желанием мести за свою оскорблённую начальственность.

Всеволод кивнул, прищурив глаза. Юля без труда могла прочесть в его взгляде все то, что он о ней думал: и то, что пришла провинциалка со своим уставом в его тщательно составленный монастырь, и то, что лезет в каждую дырку, нагнетая каждое происшествие, и даже недовольство ее внешним видом.

Последнее, впрочем, он не преминул тотчас же озвучить.

– Извините за бестактность, но вам бы я рекомендовал тоже пройти любые курсы по управлению. Не обязательно отелем. Вам нужно знать о таком понятии, как дресс-код.

Юля сощурилась.

– Я зна..-поддалась она на провокацию, но тут же сменила оружие. – Спасибо вам, Всеволод, вы, как всегда, правы во всем. Вы так умны, прозорливы, разбираетесь во всем. Может быть, и в женском гардеробе разбираетесь лучше, чем я?

Кузнецов заглотил наживку, но почему-то не понял ее намека на не традиционную ориентацию. Как всякий перфекционист, он все понял ровно так, как ему сказали. Прямой, как шпала, Всеволод не смог оставить даму в беде, в которой, как он полагал, оказалась Юля:

– В нашем отеле арендуют место несколько очень хороших бутиков. Я с удовольствием провожу вас туда.

Юля замерла. Не такого поворота она ожидала от этой истории. Хотела поддразнить мужчину, а теперь сама может оказаться в положении проигравшей.

– Ну конечно, – приторно улыбнулась она, судорожно припоминая наличность на карте. Тогда, может быть, вы мне составите компанию, чтобы я, не дай мог, не ошиблась с выбором?

Она улыбнулась торжествующе. Всеволод поморщился, заранее жалея время, которое мог бы потратить с умом, но все равно согласился. Конечно, ведь она – его начальник, как никак!

Кузнецов прошел вперед, а Юля побрела за ним по длинным коридорам, шикарным вестибюлям, красивым лестницам. Вздыхала она, конечно, про себя. Негоже показывать свои слабости этому невозможному мужчине!

Юля задумалась, оценивая Всеволода со спины. Уж очень он правильный. Такой ровный ботаник– очкарик, которому все по плечу. Любая проблема разрешается им легко и красиво, но при этом никогда не устанет показать тебе твое место. «Всяк сверчок знай свой шесток», – наверняка думает он каждый раз, когда смотрит на Юлю.

Белохвостикова задумчиво прищурилась. «Ну, будет и на нашей улице праздник! – твёрдо решила она. – Я покажу тебе, сыч лесной, кто в доме может быть хозяином!».

В бутике их встретила улыбчивая женщина. Кузнецов тут же расплылся в улыбке, начал нахваливать ее работу, ассортимент, говорить какие-то удивительные комплименты, и Юля напряглась. Стало неприятно, когда он начал хвалить эту женщину, вполне, по ее мнению, незаслуженно.

– Какие у вас предпочтения? Что вам нужно подобрать?

– Нам нужен наряд, который соответствует положению хозяйки большого отеля, – подсказал вездесущий Всеволод, когда Юля начала показывать платья с витрины, которые ей понравились.

Продавщица радостно завиляла всеми своими конечностями, выражая услужливость.

Юле эта услужливость, конечно же, не понравилась. Зачем эта прилизанная тетка крутится перед нею, перед Кузнецовым? Тоже мне, нашлась красавица! Силиконовые губы, пугающий контуринг лица, блестящий лоб..

Все это, конечно, очень модно, и, возможно даже, привлекает внимание, но боже мой, насколько же смотрится убого!

Но Юле не дали возможность поразмышлять на эту тему. Продавец бутика завела ее в раздевалку и сунула в руки вешалку с костюмом. Летним, льняным, но все равно откровенно скучным и унылым. В таком костюме только на похороны кота ездить, честное слово!

Юля натянула юбку, а верх оставила свой– блузку в сиреневых рюшах. А что? Серое и сиреневое очень даже смотрится!

Она вышла на «модный приговор». Кузнецов снова улыбался и с видимым удовольствием общался с продавщицей. Белохвостикова расстроилась отчего-то. Стало грустно и весь запал куда-то пропал. Она снова захотела оказаться в своем номере под покрывалом и на мягкой подушке, только чтобы не видеть этой «приятной» во всех отношениях картины.

Конечно, главный судья ее блузку не одобрил, заставив одеться полностью в костюм. Она уныло посмотрела на него, на нее, и прошла в раздевалку.

– Вам не нравится этот костюм, – понимающе сказала продавец, заглянув в раздевалку, чтобы увидеть Юлино расстроенное лицо в зеркале.

– Я люблю все яркое, – подтвердила она, хоть и решила, что слова больше не скажет этой противной девушке.

– Вы очень красивы, – окинула непонятным взглядом она. – И вы не должны слушаться мужчин. Вы самодостаточны, самостоятельны, красивы, невероятно привлекательны!

Продавец подошла к Юле со спины и вдруг провела по ее шее ногтем, украшенным красным лаком. Белохвостикова поежилась – по коже пробежали мурашки.

– Вообще-то, вы правы. Принесите-ка мне то платье с витрины, которое в красных маках. С открытыми плечами!

– Отменный выбор, – улыбнулась девушка и пропала, чтобы появиться с заказанным платьем.

Оно село на Юле идеально – яркое, броское, красочное, по-настоящему летнее. И выглядело очень богато, и, несмотря на несколько откровенный пошив, уместно в царстве стекла и бетона.

Продавец прищелкнула языком, когда Юля покружилась перед зеркалом. Кузнецов же отчего-то заиграл желваками. И снова покраснел. Юля поправила вырез на ноге, задорно мелькнув белой круглой коленкой, и довольно сказала:

– Это-то платье я и возьму. Сколько бы оно не стоило.

– О, как хозяйке отеля, – девушка подмигнула. – Я сделаю самую большую скидку.

Белохвостикова печально подумала, что никакая скидка не отменит того факта, что платье из такого бутика не по карману девушке из маленького города.

– Юля, идите, это будет вам моим подарком, – вдруг сказал Всеволод, подталкивая девушку к выходу.

Белохвостикова запротестовала, но мужчина с продавцом проигнорировали ее выпады.

– Что это значит? – сощурила она глаза, когда Всеволод вызывал очередной лифт.